Чёрные дни

Дома было привычно шумно. Всё семейство собралось в гостиной вокруг единственного ребёнка и буквально заставляло нашу дочь принимать родственную любовь и заботу в предельно допустимых дозах. Ренесми в своей обычной манере делилась впечатлениями от посещения дельфинария: она поочерёдно прикладывала свою ладошку к лицам родных и с непосредственностью ребёнка снова и снова смеялась над трюками дельфинов и морских котиков. После представления за отдельную плату желающие могли поплавать с дельфинами, и Несси не смогла отказаться от такого предложения. Было даже чуть-чуть завидно смотреть, как весело она плескалась с дельфинами. Теплокровная человеческая сущность позволяет дочке общаться с животными, она находит общий язык с кошками и собаками, синички клюют крошки с её ладони. Интересно, что её дар действует не только на людей и вампиров, прикоснувшись к животному, она тоже может раскрыть ему свои мысли. Она дружит с целым светом, со всем живым миром вокруг себя. Но все остальные в нашей семье – хищники по своей сути, мы отпугиваем всё живое, птицы и звери инстинктивно чувствуют, что от вампиров следует держаться подальше. Поэтому в такие места как зоопарк, цирк и дельфинарий Несси ходит в сопровождении волков-оборотней: Джейкоба и Сета. Дочка подошла ко мне, присела рядышком, положив голову мне на плечо, взяла за руку и ещё раз вспомнила, как с ней здоровался доверчивый морской котик. Читая воспоминания дочери, я словно почувствовала мокрую и тёплую ласту в своей руке. Вспомнилось, как Эдвард когда-то, в моей человеческой жизни, сравнивал меня с беззащитным морским котиком, подружившимся с самыми опасными хищниками на планете. Теперь я сама успешно охочусь на этих зверюшек во время наших прогулок в Заполярье. Словно отвечая моим мыслям, Несси прошептала: – Мы так подружились с дельфинами... Я теперь точно не смогу на них охотиться. - Ну, если ты так решила… До сих пор белухи, северные дельфины, были не последним блюдом в нашем местном рационе. Я вздохнула и растрепала модную косую челку дочки. Эмметт, подслушав наш разговор, засмеялся: – На дельфинах свет клином не сошёлся. В Белом море ещё много живности, всякие там олени-тюлени, белые медведи, наконец. Но Ренесми не приняла шутливого тона и вдруг вспылила: – Вся эта ваша охота – дико и жестоко! Не хочу так! Достало! Вот и он, переходный возраст, моя девочка выросла и взбунтовалась. Как не хочется ей принимать всю несправедливость мира. Она почти ненавидит нас и нашу сущность. Подрастающие дети – всегда максималисты, они не хотят мириться с несовершенством миропорядка, они требуют революций. Мне стало так жаль Несси, но чем я могла ей помочь? Я оглянулась на мужа, ища поддержки. Эдвард был не в духе: брови нахмурены, губы плотно сжаты. Не нужно было владеть телепатией, чтобы угадать: он вспомнил себя и свой бунт, бессмысленный и кровавый. Восемьдесят лет назад он тоже пошёл против семьи и отказался охотиться вместе с Карлайлом. Но в те далёкие годы Эдвард не боролся за права невинных животных – он выискивал и уничтожал виноватых людей. Пожалуй, дочери о тех далёких годах рассказывать пока не стоило. Моё сердце сжалось... Какие слова найти, чтобы успокоить её? Услышит ли она сейчас тот довод, что люди тоже едят говядину, не задумываясь о милых телятах с печальными глазами и бархатным носом. Вряд ли любители свиных отбивных вспоминают за обеденным столом милого Пятачка, друга Винни-Пуха. У Ренесми застыли в глазах злые слёзы, и, несмотря на все усилия Джаспера, она сорвалась с места и убежала к себе в комнату, громко хлопнув дверью. В гостиной повисло молчание. Я встретилась взглядом с Розали, белокурая красавица горько пожала плечами. И в этот момент из тёмного коридора в гостиную вдруг вышло моё привидение, моё уже такое знакомое тихое сумасшествие. Размытые контуры, медленные, но уверенные движения, она что-то прятала в складках тёмного балахона. Призрачная женщина в чёрном плаще с кровавым подбоем обошла комнату и встала напротив меня, капюшон упал, распахнулся ворот, и оказалось, что она прижимает к себе ребёнка… Бессмертного ребёнка! Неземная красота, алебастровая кожа, тёмные круги под глазами, безвольно повисшая тоненькая детская рука. Голова малыша лежала на плече женщины. Эти две фигуры словно сошли с офортов Гойи: на руках призрака спал бессмертный ребёнок. Спал?! Разве бессмертные спят?! Ну, я-то точно спала, и чтобы избавится от кошмара, надо было всего лишь проснуться. Как это бывает в обычном человеческом сне, присутствовало понимание, что всё происходящее нереально, но не было сил очнуться, вынырнуть из этой жути. И я замерла, сидя на краешке кресла, а вокруг меня возобновился обычный тихий семейный разговор. Розали упрекала Эмметта за неосторожные шутки, она запретила иронизировать в присутствии Несси по поводу «вегетарианского» меню и просила вообще быть поосторожнее с обидчивым подростком. Эдвард отошёл к приобретённому недавно синтезатору и на минимальной громкости перебирал клавиши, Эсми закрыла глаза, наслаждаясь музыкой. А на меня печально и строго смотрела женщина с ребёнком на руках. Я попыталась отвернуться, и мой полный ужаса взгляд поймал Карлайл, он шагнул ко мне, прошёл сквозь моё привидение, но оно не растаяло. Женщина внимательно взглянула на Карлайла, как-то по-старинному низко поклонилась ему, от этого резкого движения голова малыша откинулась назад. Тело ребёнка застыло в такой нелепой, неестественной позе, что стало понятно: он не спит – он мертв. Я зажала рот рукой, подавляя невольный крик. Реальность вокруг меня взметнулась, подёрнулась серой пеленой, мне показалось, что я теряю сознание. – Белла, тебе нехорошо? – Карлайл придержал меня за плечи. Эдвард в один прыжок оказался рядом. Розали и Эсми встали с двух сторон от меня, словно в почетном карауле. Эмметт напряженно огляделся, в поисках грозного противника, так меня напугавшего. Между тем сон всё продолжался. Из-за плеча Карлайла я видела, как скорбная женщина нежно поправила голову малыша, кивнула мне на прощание и медленно вышла в темноту коридора. Голоса окружающих доносились словно издалека, все вокруг суетились, а я медленно просыпалась. Ничего не скажешь: сказочный сон и приятное пробуждение. Переполошила весь дом. Решила утаить от семьи вывихи своего больного сознания, но, как обычно, раскололась в самом начале. *** Мы с доктором сидели в одной из комнат второго этажа – Таня, как гостеприимная хозяйка, уступила свой кабинет Карлайлу. В открытое окно заползал стылый запах моря. Ветер дул с Финского залива, и ветви деревьев судорожно склонялись под его порывами. Я машинально отвечала на вопросы нашего семейного врача и представляла, как этажом ниже вся семья ловит каждое моё слово. А вопросы ложились как-то странно, создавая из моих снов необычный новый рисунок. Карлайл не спешил с выводами, они с Эдвардом составляли что-то типа каталога моих кошмаров. Хорошо, что дочь не слышала всей этой суматохи. Она в сердцах надела наушники и осваивала классику русского рока. Жёсткий речитатив гремел: Красная-красная кровь – Через час уже просто земля, Через два на ней цветы и трава, Через три она снова жива. Рискованный текст, для того чтобы девушка из плоти и крови слушала его в доме заселённом вампирами. Конечно, в этом доме Несси – всеобщая любимица, но такой открытый вызов традициям семьи не может не раздражать. У Джаспера и Эмметта, должно быть, в горле встал жгучий комок, когда, поставив на автореверс, моя дочь снова и снова слушала слова о тысячелетней кровавой войне. Несси от души подпевала, мы в кабинете Карлайла делали вид, что не слышим опасных, как бритва, слов, я терпеливо описывала симптомы своего помешательства. «И упасть, опалённым звездой по имени Солнце» – выкрикнула дочь, и это была явная провокация, она ждала нашей реакции. Я отметила себе, что надо будет серьёзно поговорить с нашей милой девочкой, так безжалостно играющей на чужих нервах, но сегодня сделать это я уже не успевала. Хорошо, что Джейкоб лёг спать у её дверей, не без основания опасаясь, что его избранница может наделать глупостей. Джейкоб защищает её от враждебного мира людей, от кровожадных родственничков-вампиров, от стаи оборотней. Но кто защитит мою дочь от страшных и бесполезных вопросов о цене жизни и смерти? Голос Несси затих. Слушая равномерный шелест родного дыхания, я поняла, что дочь засыпает под тягучий грохот этой наивной песни. Я прервала перекрёстный допрос: – Надо снять с неё наушники… Эдвард кивнул и вышел. Он освободит нашу революционерку от наушников и накроет одеялом, а Джейкоба обеспечит подушкой. Нелёгкая судьба досталась вожаку волчьей стаи. Он растит мою дочь, словно верная нянька, и не позволяет себе надеяться на взаимность. Быть только другом и братом, выносить все выверты тинейджера, недолюбливать её родственников и бояться, как бы она, сбежав из вампирского логова, не отправилась в люди. Трудности были ещё и в том, что моя ясновидящая золовка Элис не могла видеть будущего Несси. А я, как и многие мамы, страдала гиперопекой, меня мучили проблемы отсутствия тёплой шапки, неправильного режима дня и нехватки витаминов в рационе. Подсказать правильный шаг Элис не могла, все вопросы воспитания приходилось решать, полагаясь на интуицию. Хорошо, что Эдвард мог прочесть мысли дочки. Всё это я перемалывала в голове, продолжая утомительную беседу с врачом. Вернулся Эдвард и тоже начал засыпать меня вопросами. Вспомнили, как мне в тринадцать лет приснился нераскрывшийся парашют, и я несколько ночей подряд погибала от страшного удара о землю и в тот же момент просыпалась. В то время моя мама увлеклась парашютным спортом, необыкновенным счастьем было то, что она в последний момент отказалась от прыжка. Лет семь назад две недели каждую ночь на меня падала картина в тяжёлой раме, злосчастная картина накрыла меня и в реальной жизни в холле школы. Легкое сотрясение мозга ещё месяц напоминало мне о сбывшемся кошмаре. Иногда мои человеческие сны были ярче и полнее, чем реальность. Проснувшись, мне иногда казалось, что мир запылился, потеряв контрастность и цвет. Карлайл продолжал меня пытать, заставляя вспоминать детские страхи, и я вскипела: – Нет, получается полная ерунда, мы же не станем покупать сонник! Давно доказано, что запоминаются лишь те предсказания, которые сбываются. Этим пользуются все шарлатаны. Мне всегда снились цветные сны, но помню я не все, и не все же они сбылись… Тут я осеклась. Вспомнилось сновидение, в котором я в отчаянии бежала по улицам средневекового города, а потом всё это повторилось в Вольтерре. Были и другие сбывшиеся кошмары. – Ты разговаривала во сне, – мрачно сказал Эдвард, словно обвиняя меня в серьёзном преступлении. – Что ж, это тоже важно. Точность диагноза зависит от полноты анамнеза. Итак, когда ты последний раз видела сон, и был ли это кошмар? – спокойно спросил Карлайл. – Когда ждала ребёнка. И это были самые яркие кошмары на моей человеческой памяти. – И ты помнишь сюжеты тех кошмаров? – Мне снилось, что у меня родился мальчик и на нас напали Вольтури… – Та-а-ак. А родилась девочка, – доктор нахмурился, анализируя представленные факты. – Но Вольтури всё-таки напали… – заметил Эдвард. – Точность предсказания 50 процентов. Не серьёзно как-то. Это всё равно что, играя в рулетку, всё время ставить на красное. По теории вероятности останешься с тем же, с чем пришёл, – я продолжала уверять себя и врачей, что предвидением здесь и не пахнет. Карлайл снисходительно улыбнулся и, словно профессор с кафедры, стал читать мне лекцию: – Твоё подсознание показало тебе один из возможных вариантов развития событий. Цветные сны снятся далеко не всем. Такой способностью обладают люди эмоциональные, с подвижной психикой. Сны – это ночной ответ подсознания на вопросы, которые человек задаёт себе днём. В случае перенапряжения психики, в условиях постоянного стресса приятные цветные сновидения могут обернуться повторяющимися ночными кошмарами, яркими галлюцинациями, иногда неотличимыми от реальности. – По-моему, ты описываешь мне симптомы шизофрении, – я старалась говорить спокойно, принимая этот «перспективный» диагноз, как неизбежность. Я давно догадывалась о чём-то таком. – Что ты мне пропишешь, Карлайл? – Покой. Скорее всего, ты просто встревожена, и твоё подсознание пытается тебе помочь, дать совет. Очевидно, у тебя необыкновенно развиты аналитические способности подсознания. При высоких эмоциональных нагрузках и в определённые фазы сна… Вот в таких ситуациях я просто отказывалась понимать доктора Каллена – слишком много специальных терминов. Интересно, что диагноз шизофрения он не опроверг. Вампир-шизофреник, ничего хуже и придумать нельзя. Я почувствовала, как меня горячей волной накрывает страх. Карлайл увидел смущение на моём лице и перешёл от теоретической части к конкретным примерам: – Эдвард считает, что ты в своих снах отгадала его чувства раньше, чем он сам осознал свою любовь. Он услышал, как во сне ты позвала его по имени, твоё подсознание подсказало то, что только должно было случиться. Мы знаем, что обращение превращает рядовые человеческие способности в таланты. Твои сны не давали тебе заблудиться в человеческой жизни, теперь подсознание ищет иной канал передачи информации. Это похоже на видения Элис, но проявляется, вероятно, реже, только в моменты большого эмоционального напряжения. Очевидно, в этот момент моё эмоциональное напряжение превысило все допустимые нормы, что и привело к короткому замыканию… - И что же мне делать?! Я так понимаю, это не лечится?! И что хочет сказать мне подсознание?! Что за кошмар по мотивам готических романов оно устраивает в моей голове?! – кричала я на своих учёных медиков и зачем-то трясла кулаками, одно слово – буйнопомешанная. Эдвард поймал мои руки, прижался к побелевшим костяшкам губами, тихо сказал: – Успокойся, не все сны сбываются. А я сама испугалась своей ярости. Стало стыдно... – Мне нужна смирительная рубашка. – Мы знаем, что Элис жила когда-то в сумасшедшем доме и знаем, что ей там не место. Успокойся. – Теперь я буду жить в мире призраков? В наш диалог вмешался Карлайл: – Я прописываю тебе покой и правильное питание. Это двухкомпонентное лекарство должно помочь в любом случае. Да, и найди себе какое-нибудь безобидное хобби, оно отвлечёт тебя от дурных мыслей. – В каком смысле безобидное? – Крестиком вышивай или марки собирай. Что тебе больше нравится? – улыбнулся Карлайл. – Научусь носки вязать, – выбрала я наиболее подходящее вампиру увлечение. Я услышала, как по лестнице на второй этаж пронёсся небольшой торнадо, в дверь кабинета деликатно постучались. На пороге стоял Эмметт. – Вы, я слышал, уже закончили? Напоминаю, на сегодняшнюю ночь был запланирован дайвинг. Белла, в твои видения не заплывала касатка? Может быть, напишешь сценарий для очередных «челюстей»? Всё-таки ужасы – явно твоя стихия. – Что, Эмметт, теперь жизни мне не будет от твоих шуточек? Между прочим, грешно смеяться над людьми с психическими расстройствами. – Ну, к тому, что у тебя не все дома, я давно привык. А если на чистоту, в нашей семье только Карлайлу повезло с женой: Эсми – воплощённый идеал психического здоровья, образцовая жена и мать семейства. Остальным достались чисто сумасшедшие подружки. Элис пророчествует, словно кассандра, настроение Розали прогнозам не поддаётся – живём как на вулкане. Ну и Эдвард с выбором не ошибся. После того как в нашей жизни появилась ты, я словно снимаюсь в крутом боевике. Короче, наши красавицы – лекарство от скуки. – Как ты относишься ко мне, всем известно, а вот знает ли Роуз, что ты сомневаешься в её психическом здоровье. – Пока нет, но ведь ты ей обо всём доложишь? – Мне-то как раз не очень нравится наблюдать извержение вулкана. Эмметт рассмеялся в ответ, было видно, как он доволен собой, словесной пикировкой и предвкушает море удовольствия от предстоящей вылазки. Брат просто излучал оптимизм, но я, пожалуй, откажусь от участия в сегодняшних ночных развлечениях: во-первых, мне необходимо обдумать слова доктора Каллена, во-вторых, серьёзно поговорить с дочерью.