Чёрные дни

Глава 16 о том, как крепнет дружба и зарождается любовь, как распадаются и создаются семьи, как даже всесильный порой вынужден уступать В тот день мы, как обычно, встретились в тронном зале. Аро спокойно расположился на своём троне. Я не мог и минуты оставаться на месте, меня, словно гарпии, преследовали слова Изабеллы, исполненные боли, горя, стыда: «Мы – чудовища! И если костёр – единственный способ уничтожить вампира, я разожгу его, разожгу сама для себя». Вчера она бросила эти слова мне в лицо, когда я уговаривал её смириться перед несовершенством мироздания. Я не хотел её терять и был готов на всё, только бы не увидеть, как пламя костра снова сжирает того, кто дорог моему сердцу. – Остановись, Маркус, последнее время ты сам на себя не похож. Давно ли ты неделями, не проронив ни слова, недвижно восседал в своём кресле? – в речах Аро сочетались тщательно рассчитанные доли мягкого упрёка и заботы. – Как ты собираешься с ней поступить?! – выкрикнул я, остановившись перед Аро, и понял, что проиграю, потому что веду себя не как тысячелетний мудрец, а как новорожденный вампир. – Не кричи, – Аро поморщился. – Я знаю всё, что ты думаешь, всё, что хочешь мне сказать и даже то, о чём умолчишь. – Теперь я хочу знать, что ты думаешь и что собираешься делать! – потребовал я. – Подожду, когда она образумится и смирится. – А если этого не произойдёт? – Ты просто смешон в своём нетерпении, – Аро укоризненно покачал головой. – Одно хорошо, я вижу, тебе стала дорога наша новая сестра. Может быть, ты снова обретёшь любовь. Буду рад за вас обоих. И напрасно ты упрекаешь меня в бездействии. Пока мы здесь мирно беседуем, Феликс нашёл нашей русской сестре подруг, теперь ей не будет так одиноко. Ну не станет же она морить голодом своих землячек, которых мы определили ей под опеку. Я похолодел от ужаса: – Изабелла одна с новорожденными вампирами? Это безумие! – Это разумное решение наших с тобою проблем, – спокойно возразил мне Аро. Я стрелой метнулся к выходу из зала. Аро поднялся и заступил мне дорогу. – Постой, куда же ты, любезный брат? Я молча отстранил его. Он великолепно разыграл свою партию, просчитал все ходы наперёд и, конечно, знал, куда я спешу. Аро закричал мне вслед: - Ты решишься войти в логово новорожденных вампиров? О, безрассудство влюблённых! Я шёл в восточную башню и размышлял над интригами Аро. Он пытается внушить мне, что я влюблён. Напрасно. Я никогда не ошибаюсь в оценке чувств. Влюблён я не был. Я видел, как крепко мы связаны с этой удивительной синьорой. Не стоило спешить и называть наши отношения дружбой, но всё шло к этому. Я ещё раз подверг анализу все симпатии и антипатии, которые излучала Изабелла. Она была благодарна за поддержку Хайди, доверяла Елеазару, но крепче всего была её привязанность ко мне. А одно обстоятельство меня особенно пугало и… Радовало? Наша новая сестра ненавидела Аро всеми силами души. И козни Челси были тут бессильны. Опасно то, что Аро не мог не знать об этом. И этот змей уже вынашивал план мести. Месть – блюдо, которое едят холодным. Он не будет торопиться, но отомстит обязательно. Я его слишком хорошо знаю. Открыв дверь в принадлежащую Изабелле тесную комнату, я увидел, что в ней появились три узких ложа, поставленные вдоль стен. На них метались в агонии и кричали от боли девушки. Изабелла ставила им холодные компрессы, растирала сведённые судорогой нечеловеческой боли тела. Все эти усилия были бесполезны, не найдено ещё средство, которое могло бы облегчить страдания перерождения. Впрочем, колыбельные, которые Изабелла пела своим землячкам, будто бы приносили временное облегчение: утихали стоны, боль переставала туманить их глаза. И наша певчая птичка, видя это, баюкала новообращённых, не переставая. Сколь драгоценен дар, что врачует боль и душевную, и телесную. Изабелла хлопотала вокруг своих подопечных, я помогал ей, как мог, и мы почти не разговаривали. В положенный срок, на исходе третьих суток, девушкам стало легче, боль отступила. Тогда Изабелла спросила меня: – Зачем вы это сделали? Я постарался ответить разумно: – Думаю, Аро хотел найти Вам подруг. – У меня достаточно друзей. – Теперь вам есть о ком заботиться… – Эти несчастные девушки пострадали, чтобы мне было о ком заботиться?! – в этот момент от зародившейся между нами дружбы не осталось и следа, теперь Изабелла ненавидела меня, как, впрочем, и себя саму. – Аро хочет, чтобы вы смирились, чтобы вам стало уютно в нашей семье. – Скольких человек вы хотите убить, чтобы создать уют?!! – Изабелла, они не убиты, – возразил я. – А разве живы? Это не жизнь, это – мучение и проклятие. В этот момент одна из девушек с волосами цвета червонного золота поднялась со своего ложа и схватилась руками за горло. – Огонь, – прошептала златовласая. – Таня, милая, что случилось? – бросилась к ней Изабелла. – Я горю... у меня в горле словно горящие угли... – девушка посмотрела на нас испуганно. – Нужно отвести их в зал для первой трапезы, – подсказал я. – Что?! – Вам нужно отвести их в зал, чтобы они смогли напиться. Изабелла посмотрела на меня глазами полными отчаяния. – Что случится, если я не сделаю этого? – Не все обладают Вашей выдержкой, Изабелла. Новорожденные вампиры необузданны и жестоки. – Как вы можете?!! Как вы можете так поступать со мной?!! – закричала Изабелла. Раскаяние и стыд охватили меня. Как мог я даже предположить, что новообращённые помогут прогнать печаль Изабеллы. Её печаль и горе только умножились, и никогда, даже в окружении сестёр и подруг, не сможет она воспринять жажду, как нечто естественное и неизбежное. Для Изабеллы обращение стало непреодолимым проклятием. – Изабелла, простите меня… Но сейчас девушки должны утолить жажду. Чувство вины не делало мою речь убедительнее, однако другого выхода, кроме предложенного, я не видел. Не считать же разумным исходом самосожжение. – Вы просите прощения, а потом указываете мне, что я должна делать? – Изабелла успокоилась, её голос стал холоден, как ледники на вершинах гор. – Если я не помогу Вам сейчас, то через несколько часов Ваши подопечные, охваченные слепой яростью, растерзают сначала Вас, а потом друг друга. – Вы считаете, что у меня только одна дорога, в ваш пиршественный зал? – Да. – Вы ждёте, когда и я стану убивать? – Изабелла, я не вижу смысла в Вашем упорстве, добром это не кончится. Вы просто потеряете разум от голода. Мне и теперь не ясно, чем Вы живы. У вас фантастическая сила духа, но… Так не может продолжаться вечно, рано или поздно жажда сломит вас. Я не хочу видеть Ваше безумие. В этот момент Татьяна рывком бросилась к Изабелле: – Я! Хочу! Пить! Две другие девушки тоже подскочили к нам. Мы оказались в кольце неистовых и сильных новорожденных. Меня вдруг заинтересовал вопрос: захочет ли Аро собрать меня по кусочкам, или спокойно предаст погребальному костру то, что от нас останется. Одна из девушек схватила меня за руку, послышался треск – меня пронзила молния. Боль, удар, ещё удар… Где-то на задворках сознания появилась мысль, что у новорожденной редкий дар, она сможет уложить на лопатки Феликса одним прикосновением. Сквозь боль я с трудом расслышал резкий окрик: – Замолчите! Опустите руки! Откуда в голосе Изабеллы эта сталь? Она не приказывает, она – повелевает. И ослушаться её невозможно. Новорожденные послушно замерли. Извергающая молнии девушка отступила от меня. Изабелла подняла глаза к окну под самым потолком и стала смотреть в небо. Я успел изучить её привычки, так она поступала, когда нужно было побороть сомнения и принять важное решение. Наверное, просила помощи у небес. Жаль, что я не верил в помощь свыше. – Что ж, идите за мной. На мгновение она обернулась ко мне: – Поможете нам выйти в лес за городскими стенами? Это была только видимость вопроса, это был приказ. Я кивнул, гадая, что же задумала эта волшебница, своим голосом подчиняя себе то, чем управлять возможно только силой. Я повёл Изабеллу к тайному подземному ходу, девушки последовали за нами. В замок мы вернулись через два часа. У лаза, скрытого кустами шиповника, нас уже ждали Алек и Джейн. – Маркус, Аро ожидает тебя в скриптории, – пропела Джейн. – А ты можешь вернуться к себе вместе со своими подружками, - Джейн лучезарно улыбнулась Изабелле. Изабелла вскрикнула, как раненная птица, и рухнула на землю. Новорожденные замерли, испуганно распахнув ярко-алые глаза. – Как ты смеешь! – я шагнул к Джейн, заслоняя Изабеллу от убийственного взгляда. Под прозрачно-алым взглядом Джейн меня пронзила боль, но я устоял и с благодарностью вспомнил Лаконию, где нас учили, что боль и смерть надо встречать, не дрогнув, без страха. Джейн отвернулась, пробормотав: – Аро приказал быть с ней построже… – Вас проводить? - вступил в разговор Алек. – Буду рад, если вы с сестрой составите мне компанию, – улыбнулся я ему. Мне хотелось избавить Изабеллу от общества этих мучителей. Мы втроем скользнули в тёмный проход и начали спускаться по крутой винтовой лестнице: Впереди Алек, затем я, замыкала шествие Джейн. Я чувствовал себя под надёжной охраной. Пока мы петляли по подземелью, у меня было время поразмышлять. Прогулку в лес под покровом ночной темноты нельзя счесть нарушением закона, а значит, у нашего предводителя нет повода гневаться. Я предположил, что Аро всерьёз испугался, заподозрив побег. Но мне ли не знать: от Деметрия скрыться невозможно. Скрипторий располагался в самой высокой северной башне замка. Аро собирал книги и мнил себя не только хранителем чужой мудрости, но и писателем, старательно составляя «Хроники дома Вольтури». Он встретил меня на пороге скриптория, кивком головы отослал моих сопровождающих, привычно пожал мне руку и ахнул, потрясённый увиденным: – А она сильна, эта певчая птичка! Как она приказывала! И как они её слушались! Он видел всё, прочитав мои воспоминания. Я стал для него надёжным соглядатаем. Аро продолжал восторгаться Изабеллой: – Сильна и умна. И как же она догадалась, что кровью животных тоже можно насытиться? Наверное, нашла ответ здесь? – Аро окинул взглядом полки с книгами. – Ты же читал ей книги из нашей библиотеки? Я не стал отвечать. И что это за манера, задавать вопрос, ответ на который тебе известен. Аро размышлял вслух: – Изабелла пытается установить в стенах нашего дома новые законы? Хм-м. Пусть попробует… Надеюсь, ей и её подругам хватит дичи в окрестных лесах. Но почему ты вдруг изменил своим привычкам? Маркус, брат мой, тебя плохо кормят в этом доме? Не было сил выслушивать его издёвки, я молча вышел. Аро за моей спиной продолжал разговаривать и шутить сам с собой, что ж, он нашёл достойного собеседника. Надо ли говорить, что после беседы с правителем, я спешил к Изабелле. В восточном коридоре я столкнулся с Елеазаром. У него на руках, завёрнутая в узорное покрывало, стонала девушка – в нашей семье ещё одна новорожденная. Дар позволил мне увидеть, что наш мудрец и книжник влюблён: яркое чувство широкой атласной лентой связало этих двоих. – Что такое? – я остановился, с интересом рассматривая смуглую красавицу в объятиях Елеазара. – О мудрый и всесильный Маркус, я пришёл просить вас о помощи. – Не люблю льстивых речей и пышных церемоний, о чём ты просишь? – Знаю, что вы дружны с нашей новой сестрой. Говорят, её песни облегчают муки перерождения. Я не хочу, чтобы Кармен страдала. – Где ты нашёл это сокровище? – В пыточной… Аро просил проверить инквизиторские застенки. Он считал, что приговор святой инквизиции что-нибудь да значит. Дар Кармен не заинтересовал Аро, но оставить её умирать я не смог. – И чем же она одарена? – Добротой и весёлым нравом. Я кивнул, было ясно, что этих качеств в нашей семье не ценили. – Конечно, Изабелла не откажет тебе в помощи, но у неё в комнате уже поселились три девушки, и им всего три дня от перерождения. Это опасно… – я на секунду задумался. – Удобнее будет, если они разместятся в моих покоях, там хватит места всем. И как эта счастливая мысль не посетила меня раньше. Через час мы с Елеазаром стояли у моего любимого западного окна, смотрели на звёзды и мирно беседовали. Не нужно было обладать моими способностями, чтобы увидеть: мы с Елеазаром – два друга. Дружба эта завязалась только что, но уже была прочнее каната. Дальние свои комнаты я отвёл Изабелле и её сёстрам. Оттуда слышалась песня – Изабелла сидела у постели Кармен и пыталась унять боль первых дней вечной жизни. – Елеазар, – обратился я, – мне снова нужен совет мудреца. – Буду рад служить Вам, – ответил он привычной поговоркой человека из свиты. – Мне нужен дружеский совет, а не отчёт слуги. И должен предупредить, что наш разговор может навлечь на тебя немилость Аро. – И всё же я буду рад служить Вам. Поверьте, я говорю искренне. Я испытующе посмотрел в глаза Елеазару: – Мне непонятно, почему Аро остаётся безучастным к речам и песням Изабеллы, в то время когда почти все вокруг очарованы ею. – Я думал об этом. Известно, что хитроумный Одиссей, чтобы спастись от сладких голосов сирен, приказал своим спутникам залепить уши воском. Может быть, Аро просто не слышит. Конечно, я не имею в виду физический слух. Возможно, словам Изабеллы верит только тот, кто хочет верить, готов верить. Получается, что она поёт только для тех, кто близок ей по духу. В объяснении Елеазара, безусловно, была логика. У кого-то не лежит душа к музыке – Аро не подвластен состраданию. И так бывает. Между тем, Аро был счастлив. На следующее утро на традиционном приёме в тронном зале он щедро одаривал всех улыбками. Аро считал, что всё складывается как нельзя лучше. Думаю, он уже видел, как я стою перед ним под руку с Изабеллой, как она поёт гимны в его честь, и все вокруг склоняют перед ним колена, как Изабелла своими речами вдохновляет нас на войну или принуждает наших врагов к миру. После приёма он попросил меня остаться, чтобы поговорить наедине. Не коснуться руки, беспрепятственно проникнув во все тайные думы, а именно поговорить, что должно было означать высшую степень доверия. – Ты считаешь, что привязанности среди русских девушек крепнут? Он знал то, что я предпочёл бы хранить в секрете. – Да, их дружба и взаимное почтение гораздо прочнее, чем мне когда-либо приходилось видеть, – ответил я. – Прекрасно! Прекрасно! Но Изабелла не влюблена? Её сердце свободно? – Аро испытующе посмотрел на меня. – Ты прочёл её мысли и знаешь, что тот, кого она любила и любит, десять лет назад умер у неё на руках, истекая кровью. Зачем же снова и снова задавать этот вопрос? – Что значат человеческие чувства перед любовью бессмертного? Вы будете прекрасной парой. – Ты ошибаешься, Аро, – в который раз возразил ему я. – Пусть я кажусь назойливым сводником, но я желаю тебе счастья. Он казался мне вовсе не назойливым сводником, а злобным лицемером, но я не стал говорить этого вслух. – Кстати, в заботах о твоём благополучии я совершенно забыл о своей драгоценной Сульпиции. А между тем, моя вечно юная жена что-то заскучала, наш долг развлечь её. Через три дня мы всей семьёй отправляемся за город, устроим празднество в её честь. Галерея, украшенная благоухающими цветами, нежные звуки скрипок, танцы при свете звёзд… Давно не было у нас подобных развлечений. Я не стал напоминать ему, что всего лишь месяц назад мы приглашали артистов и смотрели комедию: были и благоухающие цветы, и звуки музыки, и танцы. Всего лишь месяц назад… А как всё изменилось… – Елеазар представит нам там свою избранницу, – продолжал излагать свои планы Аро, – и, конечно, я бы хотел, чтобы Изабелла спела для нас. Её красавицы-подруги пусть также прибудут на торжество, игры, песни и пляски развлекут их. Быть может, и они найдут себе пару. – Я передам твоё приглашение, – пообещал я, тогда как в душе роились дурные предчувствия. Что ещё затеял Аро? С другой стороны, мне пришлась по душе мысль отправиться в поместье: там Изабелле и её подопечным легче будет добыть пропитание. Для них человеческая жизнь была священна. И я удивлялся себе, потому что придерживаться предписанных Изабеллой ограничений оказалось не так уж и сложно. Прошлой ночью я, боясь потерять вдруг обретённых друзей, охотился вместе с ними, насыщаясь кровью животных. Меня мало привлекают празднества, и я всегда старался избегать подобных развлечений. В доме Вольтури праздничная суета особенно невыносима. Скрепя сердце, я сопровождал друзей на праздник. Елеазар вёл Кармен, я предложил руку Изабелле. Татьяна, Ирина и Катерина чинно шли за нами, скромно потупив свои рубиновые глаза. Аро будет в восторге. Пока всё выстраивалось так, как ему мечталось. Чинной процессией мы вошли под своды галереи, раскланялись с Аро, Сульпицией, Каем и Афинодорой. Как и предписывал наш строгий придворный церемониал, я занял своё привычное место по правую руку от Аро. В глазах рябило от роскошного убранства, бесконечных поклонов и заученных улыбок… Наконец, в галерее собрались все приглашённые. Распорядитель объявил первый танец. Прежде я просто не явился бы на подобное «скромное домашнее торжество». Но сегодня пришёл, и пришёл не один, а с дамой. Следовательно, и мне надлежало участвовать в этом представлении, заняв место, подобающее моему рангу. Нам с Изабеллой предстояло встать следом за Аро и Сульпицией, потеснив Кая и Афинодору. Я подал руку своей спутнице: – Мы с Вами должны, – я сделал ударение на слове «должны», – танцевать бассадансу. Вы справитесь, Изабелла? Изабелла сдержанно улыбнулась мне: – Я знаю фигуры бассадансы, танцую также кароль, эстампи и балли, мне даже приходилось принимать участие в моресках. Не беспокойтесь, Вам не придётся за меня краснеть. – Если бы я мог покраснеть, то стал бы сейчас ярче варёного омара. Простите, что сомневался в Вас. Безусловно, талантливая актриса даст любому фору по части танцев, – попытался я сгладить неловкость комплиментом. Мы встали друг против друга, зазвучала музыка, я невольно отметил, что скрипач из Алека посредственный, даже по человеческим меркам. Пары величаво двинулись вперёд, и Сульпиция, вышагивающая впереди Изабеллы, вдруг запела. Обычай этот, когда танцующие ещё и подпевали в такт музыке и своим движениям, уже ушёл в прошлое. Но в нашем доме, где зачастую день тянулся бесконечно, зато года летели, словно мгновения, в нашем доме устоявшиеся традиции держались очень долго, и новомодные штучки нередко соседствовали со стариной. Сульпиция выводила что-то о румяных майских днях и тёплых ласковых ночах. Оказалось, что Изабелле тоже знаком этот старинный напев, она подхватила его, и скоро весь зал, затаив дыхание, внимал их дуэту. Голос у супруги Аро был звонким и весьма приятным по тембру, Изабелла легко вела свою партию, своим божественным исполнением вовсе не заглушая нашу королеву. Сочетание мастерства, ума и такта – незаменимые качества для придворной дамы, которая должна уметь не затмевать, а оттенять красоту и таланты своей патронессы. Не удивлюсь, если Изабелла станет теперь любимицей Сульпиции. Завершился танец, смолкла песня, и по залу пронёсся одобрительный гул. – Вы хотите станцевать ещё один танец? – спросил я у своей дамы. – Нет. – Вас утомила бассаданса? – Вы же знаете, что усталости я не чувствую. Правильнее будет сказать, что танцы мне наскучили, – ответила Изабелла. – Иногда наблюдать за танцующими намного интереснее, чем танцевать. Давайте отойдём в сторону, – я повёл её к выстланному коврами помосту. Изабелла, поняв, куда мы направляемся, остановилась. – Подняться на тронное возвышение не значит отойти в сторону. Пожалуй, я останусь здесь, спрячусь за колонной. Я стал уговаривать её: – Вы пришли вместе со мною, а это означает, что ваше место там, вам не за чем прятаться. Кроме того, тот, кто стоит выше, сможет увидеть гораздо больше. Не знаю, что убедило её, но она вместе со мною поднялась на возвышение, устроенное специально для властителей дома Вольтури. Аро и Кай танцевали вместе со своими жёнами, и мы стояли на помосте вдвоём, лицезрели праздник во всём его великолепии и пышности. Одна мелодия сменяла другую, танцы были в разгаре. Как и предсказывал Аро, красавицы из Московии пользовались успехом. Особенно хороша была Татьяна, лёгкая, грациозная, с волосами цвета закатного солнца, она быстро перенимала движения незнакомых ей ранее танцев, смело подпрыгивала, кружилась и строила глазки. Я был удивлён тем, что она всерьёз заинтересовала Феликса. Обычно он не танцевал, считая это занятие ниже своего достоинства, но сегодня вот уже три раза становился в пару с Татьяной. Я видел, что это была не игра: наш безжалостный солдат готов был влюбиться. Внезапно музыка смолкла. Вероятно, музыкантам был подан какой-то условный знак и они отложили свои инструменты. Аро с Сульпицией величаво поднялись на помост. Я мысленно призвал в свидетели и помощники всех обитателей светлого Олимпа, осознав, что сейчас произойдёт то, ради чего он собрал нас всех здесь. Что же он скажет? - Друзья мои, - провозгласил Аро, - несказанно рад, что всем вам здесь весело. Но какой же праздник без богатого угощения! Прошу всех в дом, как говориться, стол накрыт. Было слышно, как в палаццо, скрипнув, приоткрылось окно. Зовущий, опьяняющий аромат растекался по саду, заплетался вокруг колонн галереи, лишал разума. Да-а-а… Мне всё стало ясно. План Аро был прост: даже если Изабелла останется верна себе, кто-то из её подруг отступит, быть может, все они не выдержат манящей жажды. Изабелла вновь останется одна. Нет! Как бы ни было мучительно это искушение, я не оставлю её, не предам. Я обернулся, встретил её горький взгляд и сказал: – Я с вами. Она благодарно и покорно склонила голову. Но едва толпа качнулась по направлению ко входу в палаццо, Изабелла резко выпрямилась, прыгнула и очутилась стоящей на коленях перед Аро и Сульпицией: – Молю вас, постойте! О всесильный Аро! Я прошу вас прежде выслушать меня. Что она задумала?! Это безумие, встать на пути у вампиров, жаждущих людской крови! Но жажда отступала при звуках её голоса. Все с тревогой смотрели на подмостки, ожидая развязки. – Говорите, но будьте кратки, нас ждёт обед, – приказал Аро. – Всесильный Аро, молю, отпустите меня! – Изабелла говорила тихо, и её срывающийся шёпот рвал сердце. – Я слышала, что после перерождения всё, чем был одарен человек, многократно умножается. Думаю, что вы правы. Вас ведь привлёк мой голос? Но умение петь не главное во мне. Мною правит страх и ненависть. Долгие десять лет я боюсь и ненавижу… Я боюсь крови и ненавижу смерть. Боюсь так, что готова выцарапать себе глаза, только бы не видеть алого цвета кровавой бойни, готова проткнуть уши, только бы не слышать предсмертных криков. После обращения всё стало ещё страшнее: теперь я живу в доме, где убийство стало обедом. И те, кто называют меня своей сестрой, не видят в этом ничего преступного. Как хлёстко, зло и безжалостно прозвучали её слова. Услышав эти речи, я сам стал ненавидеть себя. Изабелла склонилась, коснувшись лбом пола. – Всесильный и мудрый Аро! Синьора, моя благородная госпожа! Прошу Вас разрешить мне уйти. Отпустите меня и тех, кто захочет уйти со мною. Прошу Вас… Аро молча подошёл к ней, жестом приказал подняться с колен, дотронулся до её руки. Он не выглядел ни удивленным, ни разозлённым, ни растроганным. Мне эта невозмутимость показалась особенно опасной, и я шагнул за ним следом, стараясь не зарычать, но готовый броситься на защиту. Несколько мгновений в галерее царила тишина. Я оглянулся, привычно анализируя паутину взаимоотношений. То, что я увидел, потрясло меня. Дома Вольтури не было, он рассыпался, распался. Челси стояла в смятении, рушилось всё, что она создавала десятилетиями. На стороне Аро остались, пожалуй, лишь Кай, Челси, Рената и Деметрий. Остальные были растеряны и смущены. А вот у Изабеллы была семья, семья и армия из новорожденных вампиров: Таня, Ирина и Катерина светились решимостью последовать за Изабеллой в изгнание или на погребальный костёр. Я увидел, как устремился к ним Елеазар, за его плечом встала Кармен… Я снова посмотрел на Аро – наш мудрый правитель выжидал. И вдруг из-за его спины вышла Сульпиция, подошла к Изабелле и погладила её склонённую голову. Потом наша королева легко коснулась пальцами запястья своего супруга, и было понятно, что она безмолвно просит о милости и прощении. Судорожная кривая усмешка, злая и беспомощная одновременно, на краткий миг перекосила лицо Аро. – Идите, - бросил он Изабелле. Изабелла, Ирина, Татьяна и Катерина – четыре светловолосых девушки – словно только и ждали этого короткого слова: они не стали тратить время на прощания и сборы, поспешно выбежали из галереи и растворились в тёплой июньской ночи. Я не посмел последовать за ними… никто меня не звал… никто меня не отпустил… Подскочивший к Аро Кай злобно шипел: – Неужели ты позволишь ей уйти?! Её кротость и благие намерения только маска. Она знает о своей власти над людьми. Её цель – разрушить нашу семью, посеять раздор между нами. Аро отвечал ему спокойно и уверенно: – Было бы ошибкой и нарушением закона удерживать их сейчас. Рано или поздно кто-нибудь из них не выдержит столь безумной диеты и сорвётся. Они все вернуться к нам под крыло. Рано или поздно, через год, через два, через пару веков… Подождём. Аро подошел ко мне, «дружески» пожал руку и повторил: – Подождём, брат мой? Я понимал, что прикован к дому Вольтури, как Прометей к скале, и, как Прометей, осуждён богами на вечные муки.