Чёрные дни

Глава 17 о быстрых сборах в дальнюю дорогу и долгожданной встрече в конце пути Я так устал… Сколько же времени прошло с тех пор, как от нас ушла Изабелла? Не было смысла жить, но и умирать тоже не было никакого смысла. А если правы все легенды и мифы, и за этим пределом не исчезновение, не растворение в небытии, а осточертевшая вечность? Что ждёт меня там? Кто меня там ждёт? Закрыть глаза и не видеть опостылевших лиц. Зажать уши и не слышать надоевшие голоса. Лишь один единственный голос мечтал я услышать, только память о нём давала силы жить. Но Аро не простил бы русской семье моего отступничества. Когда Аро вспоминал Изабеллу, я видел, как вокруг него чёрной плетью летала ненависть. Я знал, он мечтал искоренить эту русскую ересь, мечтал отомстить неблагодарной, непокорной сестре. Он ждал только удобного момента, чтобы злоба выглядела праведным гневом, а убийство – справедливым наказанием. Так выжидать Аро мог столетиями: строил хитроумные планы, плёл паутину интриг. А может быть, я преувеличиваю опасность, и всё обойдётся, забудется? Не так уж и ценен для нашей семьи этот волшебный и непокорный голос. И не опасен. Изабелла лишена тщеславия, её не снедает жажда власти. Теперь она живёт со своей семьёй в северной глуши. А в нашем большом и богатом доме всё вернулось на круги своя, словно и не было среди нас северной красавицы, способной одним тихим словом исцелить душу или разбудить совесть. Удивительно, мы прожили под одной крышей немногим больше месяца, и вот уже три года её голос не стихает в моём сердце, и я остаюсь верен тем негласным законам, которые она установила. Я бы поехал за ней, как за путеводной звездой. Но стоит мне решиться на этот шаг, и гнев Аро будет страшен. А ещё страшнее то, что этот лицемер знает все мои сомнения и страхи. Я боялся не за себя, а за Изабеллу. Интересно, она вернула себе прежнее имя? Мне трудно будет называть её Василисой, но я привыкну… О чём я думаю! Привыкать мне придётся не к новому имени, а к тому, что я никогда её не увижу… и не услышу. Все эти мысли по седьмому кругу проходили в моей голове. Меж тем как тело моё в каменной неподвижности восседало на троне. Шёл военный совет. Я, как обычно, молчал, предоставляя Аро и Каю возможность спорить и принимать важные решения. Неожиданно Аро обратился ко мне: – Думаю, нам пора навестить наших родственников в Московии, – он говорил об этом, как о деле давно решённом. – Признаться, у меня сердце не на месте: как они там обустроились, не испытывают ли голод и нужду. Аро сделал акцент на слове «голод» и многозначительно посмотрел на меня. – Изабелла, насколько я знаю, отправилась на родину. Марк, брат мой, думаю, тебе придётся побывать в этом варварском и холодном краю. Ты согласен? – Аро улыбался, как змей искуситель. – Пройдем в скрипторий, посмотрим карты, – и наш предводитель степенно зашагал вверх по широкой лестнице. Меня охватила лихорадка. Не помня себя, я пошёл за ним. Втроём мы склонились над картой. – Вот её родной город, искать их следует где-то неподалёку, – Аро поставил маленькую точку в излучине реки. – Возьмёшь с собой Деметрия, вдвоем вы не потеряетесь в этих бескрайних степях и дремучих лесах. Потом, отошлёшь его обратно в Вольтерру, не за чем этому охотнику мешаться тебе под ногами в столь деликатном деле, он далёк от политики. Распоряжение Аро было разумным, Деметрий – отличный следопыт, но я бы предпочёл отправиться на Север без спутников. Планы Аро оставались для меня темны. Кто знает, какие инструкции получит Деметрий? И всё-таки я был счастлив. После нескольких лет хандры и бездействия я словно очнулся. Мысли бежали вперёд, и в своём воображении я уже был в дороге, преодолевая горы, пересекая реки, отмеряя вёрсты по снежным равнинам. Я вздрогнул, когда зловещее карканье Кая вернуло меня в реальный мир: – Мы выставляем двоих против четверых? А потом ты предлагаешь Маркусу остаться одному во вражьем стане. Это неразумно. Следует отправить в Московию полноценный отряд. Конфликты в таких удалённых землях должны разрешаться быстро, зачем нам лишние потери. – Мы не воюем с Московией, – ответил я холодно, – я отправляюсь в гости к добрым друзьям. – Разве? – Кай зло заскрипел зубами. – А я и не знал, что добрые друзья уходят из дома со скандалом, а потом прячутся где-то в глухих северных лесах, годами не подавая о себе никаких вестей. – Мои дорогие братья, – голос Аро, как всегда, источал мёд, – я верю, что Маркус справится с моим поручением, ему достанет и мудрости, и мужества. Мне кажется, его с Изабеллой связывает нечто большее, чем просто дружеская симпатия. Именно поэтому он выучил язык россов и вот уже более трёх лет соблюдает свой необычный пост. Не так ли? – он едва заметно улыбнулся, заглянув в мои глаза. – Я даю тебе год, Марк. За это время можно завоевать сердце самой жестокой красавицы. И я буду только рад, если эта певунья вернётся в Вольтерру в качестве твоей жены. Со своей стороны, обещаю, что все вы: ты, твоя молодая жена и её подружки – сможете беспрепятственно охотиться в нашем поместье на мышек и птичек. В конце концов, мы должны прощать близким их маленькие слабости. Поезжай, Марк, брат мой, не медли. Аро осторожно передал мне свёрнутую карту, словно невзначай коснувшись моей руки. Меня не обманешь подобным манёвром: он узнал всё, что хотел, а я возненавидел его за это всезнание ещё больше. Бежать, скорее бежать из этого дома… На сборы мне потребовалось всего несколько минут. Только Аро знал, что в объёмном ларце у меня давно ждали своего часа подарки: легкая лютня с серебряным голосом для Изабеллы, дорогие ожерелья, гребни и шелка с восточных базаров для её подруг. Долгих три с половиной года я жил надеждой на новую встречу. Совсем скоро я снова услышу её дивный голос и увижу грустную улыбку. Я зашёл попрощаться к Елеазару. – Передавайте от нас поклоны Изабелле, Татьяне, Ирине и Катерине. Как Вы полагаете, они будут рады, если мы соберёмся да и нагрянем в гости? - спросила Кармен. Ей ответил за меня Елеазар: – Не сомневаюсь, они будут рады, а вот Аро не одобрит, он ещё не простил русских девушек за отступничество. Подождём лет тридцать, пока буря уляжется. Кармен вздохнула, она считала Изабеллу своей близкой подругой, старшей сестрой, и сильно скучала по ней. – Я отправляюсь в Московию по поручению Аро и боюсь навредить русской семье своим визитом, – признался я другу в своих тягостных сомнениях. – Судьба ведёт нас, не оставляя, порою, выбора. Разве будет лучше, если туда вместе с Деметрием отправятся Феликс, Алек и Джейн – наш обычный патруль? – попытался успокоить меня Елеазар. Я согласился с такими доводами и поспешил раскланяться. Меня звала дальняя дорога. Зимние ночи в Московии очень длинны, а заснеженные леса глухи и безлюдны. Поэтому наше путешествие было приятным, не было необходимости прятаться и выжидать. Но Деметрий нашёл Изабеллу не сразу, она, вопреки ожиданиям, не вернулась в родной город. Мы долго петляли по русскому северу, прежде чем напали на её след. След был свежим и вёл в село на холме, окружённом еловым лесом. На землю опускалась темнота, шуршала метель. С вершины могучей ели я пристально рассматривал крайний дом, тщетно пытаясь расслышать, о чём ведётся разговор за толстыми бревенчатыми стенами. Окна были закрыты ставнями, голоса едва слышались, но Деметрий уверил меня, что след Изабеллы вел именно к этим воротам. Что она делает! Разве можно так небрежно относиться к законам?! Она была в гостях! В гостях у людей! Обычных людей из плоти и крови. Если женщина (а голос, отвечавший Изабелле, был явно женским) узнает, кто она такая, то им обеим подписан смертный приговор. Или… или же Изабелла зашла в этот дом у самой околицы, для того чтобы утолить жажду? В такой поворот событий мне верилось с трудом. Я был уверен, что лучше чем кто-либо понимал Изабеллу. Или… или всё же не понимал? Я сидел на своей еловой ветке мрачнее тучи. Рядом Деметрий тихо насвистывал, повторяя простенький мотив, который Изабелла распевала за стенами избушки. – А её дочь вкусно пахнет, – заметил он. Я дёрнулся и чуть не сорвался вниз, в глубокий сугроб. – Откуда ты знаешь, с кем ведёт разговор Изабелла? – Для хорошего охотника установить родство по запаху не составит труда. Я отлично помню человеческий запах Изабеллы. Эта девушка тоже пахнет медовым клевером и луговыми травами. Готов поспорить, дочь похожа на мать до перерождения. Я и спорить не взялся бы, Деметрий – мастер своего дела. Значит Изабелла была в гостях у дочери. Это многое объясняло, но не оправдывало. Она поступила неразумно: следовало бы скрываться от тех, кто её когда-то знал. Так было бы лучше для всех, спокойнее и безопаснее. – Изабелла не живёт здесь, но приходит часто, – продолжал излагать свои выводы Деметрий. – Хм, она и к соседям заходила… Меня неприятно удивило, как открыто она живет. Это рискованно. Весь остаток ночи я не переставал размышлять о возможных опасностях, которым подвергала себя Изабелла. В серовато-розовом тумане вставало блёклое солнце. Загремел засов, скрипнула тяжёлая дверь, маленькая женская фигурка выскользнула на крыльцо. На пороге она обернулась: – Не скучай, Алёнушка. Через недельку снова наведаюсь. Варваре скажи, что муки, пшена и масла привезу ещё, пусть не скупиться и готовит обеды щедрой рукой. И затвори за мной дверь, не выстужай избу, калитку потом закроете. Сказав всё это той, что осталась в доме, женщина медленно спустилась с крыльца, прихватила за верёвочку стоящую у нижней ступеньки тележку на полозьях (санки, кажется, так это называется), аккуратно прикрыла за собой калитку и медленно побрела по тропинке в сторону дороги. Мы следили за ней, прячась в верхушках деревьев. Несомненно, это была Изабелла, но что она с собой сделала… То, как она выглядела, как ходила и говорила, вызвало у меня оторопь: на голове по самые брови надвинута тёмная шапочка, поверх неё туго повязан платок, на плечах шубейка, ноги в нелепых бесформенных меховых сапогах. Но не это удивило меня более всего. Одежда – всего лишь маскировка. Нам с Деметрием тоже приходится носить здесь некое подобие меховых камзолов. Мы должны быть одеты как все, как самый обычный среди самых обычных людей, чтобы не выделяться из толпы. Но куда делась её лёгкая поступь, её грация? Почему сгорбились плечи, откуда взялась эта шаркающая походка? Дорога в город шла сквозь дремучий лес и была в этот час совершенно пустынна. Село осталось далеко позади, когда Изабелла остановилась и вскинула голову, прислушиваясь и принюхиваясь. Всемилостивые боги, а что у неё с лицом?! Зачем она вымазала его сажей? Вдруг одним стремительным движением Изабелла скинула шубу, потом сапоги, оставшись на снегу босиком. Одежду она сложила в заплечный мешок, санки спрятала в сугробе. Потом ещё раз замерла, высоко запрокинув голову, глубоко вдохнула, собирая лесные запахи, посмотрела в нашу сторону и помахала рукой. Деметрий уважительно хмыкнул: – Да она нас почуяла, – в его голосе слышалось уважительное восхищение. – Аро предупреждал, что она способная и переиграть её будет очень сложно. Пока он так рассуждал, я не отрывая глаз следил, как Изабелла грациозно, словно белка, прыгала с дерева на дерево, приближаясь к нам. У меня отлегло от сердца, конечно, манера и походка немощной старухи – это только комедия. А я и забыл, что Изабелла – актриса. Аро прав, переиграть её очень сложно. – Привет Вам, достопочтенные синьоры. Изабелла изысканно и театрально поклонилась, балансируя на раскидистой ветке. По её сдержанному, вежливому приветствию нельзя было угадать, рада она, раздосадована или напугана. Пришлось поддержать заданный ею тон: – Приветствуем и мы Вас, прелестная синьора. Вижу, вы не удивлены нашему появлению. Она пожала плечами: – Я ждала гостей из Италии, – тут Изабелла улыбнулась, прямо посмотрев мне в глаза, – и рада, что прибыли именно вы. Как приятно смотреть в глаза дорогому другу. На её лице были мастерски прорисованы морщины: вдоль крыльев носа, под скулами и на висках лежали угольные тени. Из-за этого она выглядела постаревшей и усталой. Я не удержался и протянул руку, чтобы стереть угольную пыль с её щеки: – Вижу, что венецианские маскарады многому вас научили. – Лицедейство помогает мне скрыть свою сущность, – говоря это, Изабелла снова стала серьёзной и даже строгой, я соблюдаю законы, которые вы мне так хорошо объяснили. – Да, законы вы знаете… Что ж, её глаза были приглушённого янтарного цвета, на лице она нарисовала прожитые годы. Думаю, на этом маскараде её никто не узнал. Она не преступила закон, и Аро не к чему было придраться. Но зачем нужен этот риск? Почему она не жалеет ни себя, ни свою дочь? Наверное, все, о чём я в этот момент подумал, отразилось на моём лице, потому что Изабелла как-то жалко, страдальчески улыбнулась и опустила глаза: – Мне придётся Вам всё рассказать… Вы должны убедить Аро, что закон не нарушен. – Я верю Вам, и очень боюсь за Вас. Прошу, Изабелла, верьте и Вы мне. – И довольно уже церемоний, пригласите нас в свой дом, прекрасная Изабелла, – вмешался в наш диалог Деметрий. К Изабелле снова вернулся строгий и сдержанный тон: – Пожалуйте за мной, синьоры. И она полетела, стремительными прыжками преодолевая лесную чащу. Мы последовали за ней. Вечером мы сидели на крыльце небольшого деревянного дома, принадлежащего Изабелле, Татьяне и Ирине. Вокруг тёмной стеной стоял вековой лес. Мы беседовали при свете звёзд и низко висящей полной луны, вели неспешный разговор ни о чём: о погоде, о ценах на ткани, о местных обычаях. Мною давно были вручены подарки, я выслушал слова благодарности, но лютня лежала в стороне. Изабелла молчала, не участвуя в общей беседе. Я тихонько коснулся её руки: – Изабелла, прошу вас, спойте. Я три года мечтал услышать ваш голос. – Вряд ли среди русских снегов уместны будут итальянские песни. – Спойте русскую песню. – Не боитесь разочароваться? – В вас – никогда. Она глубоко вздохнула, улыбнулась и кивнула Тане: И они запели, под чёрным небом зазвучал непривычный моему уху, какой-то дикий распев. Песня, как я понял, была развесёлая, про русскую девушку, не умеющую ни ткать, ни прясть. Таня и Ирина хитро поглядывали на Катерину. На последнем куплете Таня вскочила, всплеснула руками и начала отстукивать каблучками, пританцовывать перед Катериной, ясно давая понять, кому адресована песня. Катерина рассмеялась: – Совсем застыдили меня перед гостями. – А откуда такой интерес к ткачеству, – спросил Деметрий. – Мы содержим себя этим ремеслом, – объяснила Татьяна, – расшиваем серебряными и золотыми нитями платки, кафтаны, душегреи. Василиса у нас мастерица, моргнуть не успеешь, а ковёр уже готов. А вот то, что Катя нашьёт-напрядёт, только в чёрной избе носить. – Таня, перестань! – прикрикнула на неё Катерина. Казалось, что девушки ссорились, но мне было видно, насколько прочны здесь семейные узы. Эти сёстры жизни не пожалеют друг за друга. – Одно слово – «тонкопряха», – продолжала свои насмешки Татьяна. – Василиса, уйми её, – взмолилась Катерина. Василиса-Изабелла подошла к ним, раскинула руки, обняла обеих за плечи и проговорила нараспев: – Ну, полно браниться. Я никак не мог привыкнуть, что Изабеллу звали здесь иначе, и это родное имя нравилось ей более, чем гордое и звучное Изабелла. Я повторил несколько раз: – Василиса, Ва-си-ли-са… На следующий день Деметрий отправился в Вольтерру, и жизнь в этом диком полнощном краю потекла медленно и сладко. Неужели возможно подобное счастье и этот год я проведу вдали от Вольтерры. Всё размеренно, просто, понятно. В этой семье мне одинаково уютно было и беседовать, и молчать. Я коротал время с книгой, девушки – с вышиваньем. Многое было мне в диковинку: жизнь в большом бревенчатом доме, пахнущем смолой, чудные звери и птицы этого северного края, охота в сумрачных, заснеженных лесах. Увлекательнее всего было охотиться на рысь. Эта дикая кошка была очень хитра, осторожна, изворотлива, иногда мне казалось, что она читает мысли своих жертв. Рысь своими повадками напоминала Аро. И с охоты я чаще всего приносил пятнистые рысьи меха. Рачительная Ирина считала, что продажа звериных шкур приносит неплохой доход. Раз или два в неделю Василиса исчезала. Мы знали, что она бывает у дочери, и никто не задавал лишних вопросов. Но как-то вечером она сказала мне: – Завтра я приглашаю Вас в гости в свою человеческую жизнь. Нам необходимо подготовиться к маскараду. Я представлю вас как фряжского купца, друга моего покойного мужа. Эти речи застали меня врасплох. – А стоит ли? Может быть, лучше ничего не знать? Как говорится в мудрой книге, многие знания – многие печали. Ты же бережёшь от этого своих сестёр. Василиса твердо сказала: – И вы, и Аро должны знать, что закон не нарушен. Потом она добавила уже мягче: – Кроме того, мне нужен ваш совет. – Вы почитаете меня мудрецом? Я не люблю давать советы. – Я знаю, вы любите молчать. Поэтому я не боюсь доверить вам свою тайну. – Но Аро… – Аро не успокоится, пока не узнает всего. И пусть он узнает ваши мысли, посмотрит на всё вашими глазами. Так будет лучше.