Чёрные дни

Куда подевался колючий подросток. Моя дочь ходила по улице, крепко держа меня за руку, словно боялась потеряться. Эдвард объяснил, что не потеряться, а потерять. Ребёнок вдруг испугался, что родители не вечны. Болезни и войны только укрепили семейные отношения. Муж сказал, что так и должно быть: серьёзные испытания умножают любовь. Но превратить море любви в океан может только маленький ребёнок. Малыш Тео своей уверенной маленькой рукой перечеркнул все беды уходящей зимы. И всё же тайная тревога не отпускала никого из нас. Тайная… Проводив Ренесми в лицей и уложив Тео, мы собрались за круглым столом. Никто не должен был слышать нашего разговора. Никто! Особенно наши дети. – Я ещё только начал исследования этого феномена. Но факты позволяют предположить, что мутация вируса в организме ребёнка-полувампира и образование штамма, нечувствительного к яду, – нечастое явление. Хотя в данном случае рано говорить об эпидемиологической статистике. Но, боюсь, что дети, подобные Тео и Ренесми, само их существование, многими будут восприняты как угроза для популяции вампиров… – начал Карлайл. Я не удержалась и перебила доктора: – Как бы ни были для людей опасны болезни, они не казнят заболевших. – Мир людей милосерднее мира вампиров, – ответил Карлайл. – И я считаю, нельзя никому сообщать о том, что произошло в нашей семье. – Кстати, детей-полукровок уже немало, – заметил Фред. – Слухи распространяются быстро. Во время своего долгого путешествия я слышал, что среди вампиров вошло в моду брать в жёны смертных женщин, многие соглашаются родить наследника в обмен на бессмертие и вечную любовь. – Возможно ли, что их объявят вне закона? Все мы знаем о побоище в эпоху чумы бессмертных детей, – холодные ноты в голосе Джаспера заставили меня вздрогнуть. Мы с Розали переглянулись, страшно представить, что ждёт Несси и Тео. – Нам придётся скрываться? – осторожно спросила я. – Пока в этом нет необходимости, но крайне важно сохранить тайну, – предупредил Карлайл. – И ещё одно, Таня, я прошу, позвони ещё раз своим сёстрам, пусть они подождут с возвращением. Все мы добровольно пошли на риск, но делать ещё кого-то заложником сложившейся ситуации недопустимо. Я ввожу карантин. Никто из здесь присутствующих не должен общаться с другими кланами и встречаться с кочевниками. Это поможет предотвратить возможную эпидемию. – Но Вольтури уже разбрелись по всему свету, – вздохнула Роуз. – Да, этого мы уже не изменим, – согласился Карлайл. – Куда ни кинь – везде клин, - обронила Таня. – И сёстры, мало сказать, удивлены. Они собирались вернуться к моим именинам, а я им категорически запретила… Как всё это объяснить? Что говорить? Не знаю… В голосе Тани мне послышался упрёк. Что же делать, мы принесли столько хлопот своим визитом. Если бы она могла это предвидеть, ни за что не пригласила бы нас к себе. Если бы только она могла это предвидеть… Я посмотрела на Элис, она сидела, уронив голову на руки, но я всё же решилась спросить: – Элис, что скажешь? Она отрешённо посмотрела на меня и отрицательно покачала головой. С тех пор, как в семье появился Тео, наше будущее стало ещё более непроницаемым. Эдвард погладил сестру по руке: – Не стоит так переживать, отсутствие плохих новостей – уже хорошая новость. – Кое-кого из свиты Вольтури я просто перестала видеть, боюсь даже предположить, почему, – дрожащим голосом сообщила она. Розали решительно поднялась из-за стола: – Хватит с меня безысходной печали. Пойду к сыну, что-то он беспокойно спит сегодня. Эдвард, что ты видишь в его мыслях? Может быть, он чего-нибудь хочет, но стесняется попросить? Эдвард улыбнулся: – По-моему, моя дорогая сестра, вы растите ещё одного бесконечно избалованного ребёнка. Розалии с вызовом посмотрела на него и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Я поспешила за ней. Пусть мужчины решают вопросы большой политики, пусть Джаспер расхлёбывает затопившее нас море пессимизма, пусть муж придирается к тому, как мы воспитываем детей, пусть… Я просто посижу в детской и полюбуюсь на спящего малыша. Тео спал, лёжа на животе и подтянув под себя согнутые ручки и ножки. Одеяло лежало на полу. Розали подняла одеяло и бережно укрыла сына, Тео недовольно заворочался, дёрнул ногой, и оно снова упало. Что поделаешь – характер… У Эмметта и Роуз растёт независимый, смелый и немного упрямый мальчишка. Малыш почесал кулачком нос, фыркнул, словно маленький львёнок, и улыбнулся во сне. Роуз погладила его по тёмным кудрям. Не просыпаясь, он нашёл её ладонь и утянул к себе под щёчку вместо подушки. – Мамочка… – пробормотал Тео сонно и снова улыбнулся. У меня дыхание перехватило от счастья. Когда-то Розали оберегала мою беременность, растила со мною дочь. У нас была одна забота на двоих – счастье моей девочки. Детство Несси сблизило нас. Теперь Розали разрешила мне нянчиться со своим сыном. Дочь… сын… дети… Ещё раз пережить детство, перечитать Питера Пена, измерить глубину луж, согласиться поиграть в индейцев, но запретить разводить костёр на полу в гостиной… Я смотрю на спящего племянника, я жду дочь из школы. Вот оно – моё счастье… И вечность пуста по сравнению с этим мигом, и нелепыми кажутся слова Карлайла о том, что мы идём на добровольный риск и подвергаем свою жизнь опасности. Что стоит моя жизнь без наших детей. Я улыбнулась, вдруг вспомнив позавчерашнюю сцену в аэропорту. Сет прав, есть надежда, что года через два-три-четыре у нас с Эдвардом будут внуки. И это наполнит мою вечность смыслом и бесконечным счастьем.