“Ich bin der vor dem dich alle warnen
Ich bin das Gesetz”
“Я тот, о ком предупреждают
Имя мне - закон”
Eisbrecher
Кем был господин Шульц и как он докатился до жизни такой подробнейшим образом расписано в 186 томах уголовного дела. Но за изложенной сухим протокольным языком выжимкой фактов прячутся судьбы сотен и тысяч живых существ. Самое страшное, что преступный бюрократизм привёл к потере горькой иронии и чёрного англо-саксонского юмора, тянущихся сквозь судьбу Шульца-младшего красной нитью. Как жаль, что история его жизни попала в руки прокурору, а не Шарлью де Костеру! Личность и наружность Антона Макса Шульца без труда можно было бы описать, как обыкновенные, если бы он жил бы в XIX веке. Однако судьба распорядилась иначе, и он стал героем не своего времени. Люди считали Антона не лишённым обаяния молодым мужчиной, отличавшимся необычно высоким ростом, вытянутым угловатым лицом с узким длинным носом и тонкими сухими губами. Жидкие каштановые волосы он собирал в конский хвост на затылке. Господину Шульцу не было и двадцати семи, но юношеский запал его давно угас: он выглядел старше, а потухшие глаза нередко снисходительно глядели поверх очков. Он без ложной скромности признавал личное превосходство: его движения были легки и элегантны, а подбородок всегда поднят. Ничего правильного в нём не было, зато то, что всё-таки было, сочеталось гармонично. Лицо, одежда, манеры и речь производили безукоризненное впечатление. Из целостной картины выбивались только душа и помыслы. Если с первой дело обстояло достаточно просто – она отсутствовала как таковая, то ход его мыслей был поистине неисповедим. Впрочем, строгое воспитание отца сделало своё дело, и общество по праву присвоило ему титул «человек эпохи Возрождения». Со стороны могло показаться, будто вперёд его гонит лишь жажда наживы. Это была полуправда, которая, как известно, хуже лжи. Деньги он считал лишь единицей измерения собственного мастерства, и так считать ему приходилось много и часто. Общество никак не умаляло его умений и знаний, но вскоре сочло зазнавшимся «самодуром». На том и сошлись. Имён у господина Шульца было множество, но подходящим он считал только одно – «флюгер». Отнюдь не потому, что постоянно менял убеждения. Просто всегда знал, откуда дует ветер, успешно выходил из, казалось, патовых ситуаций и сам загонял противника в цугцванг. Шульц-младший и сам не понимал, почему лишь бросив беглый взгляд на вещь, мог сразу составить криминальную схему не меньше чем на двадцать, а то и на все двадцать семь лет особого режима. Но, несмотря на всё это, первый свой шестнадцатилетний срок он действительно получил незаслуженно. Клаус и Урсула растили сына и двух очаровательных дочерей в строгости, не без основания опасаясь, что если дети не будут заняты каждую секунду своего времени, то увлекутся творчеством и станут деспотами. Прецеденты уже были, один из них вынудил династию Шульцев эмигрировать дважды. В попытках предотвратить тиранию в Евразии, родители превратили квартиру в Вавилон. Антон начал жить самостоятельно, как только позволил закон. Скопив денег и связей, в свой шестнадцатый день рождения он пересёк границу и вернулся на почти историческую родину. Там его как потомственного врача с распростёртыми объятиями приняли в университет, где он и познакомился с людьми, которых счёл полезными. Там же он встретил её. Глэдис, студентка по обмену. Откуда она родом, никто точно сказать не мог, но её акцент чем-то напоминал скандинавский и гармонировал с северной внешностью. Сама Глэдис так ни разу и не подтвердила этих догадок, но опровергать их тоже не торопилась. Сама будучи «флюгером», девушка буквально видела Антона насквозь. Однако, в отличие от него, она направляла способности во благо людям, а не на собственное увеселение. Эти двое были словно соль и сахар: цвет и форма похожи, вот только он обманом и сладкой лестью медленно разъедает общество, в то время как она со своей горькой честностью и острым языком необходима людям, будто воздух. Она была в силах некисло насолить ему и умело пользовалась этим. Её холодность и отстранённость раздражали его днём и не давали спать ночью. Он постоянно чувствовал на себе пронизывающий взор и не мог под ним плести свою сеть. Эта женщина стала его личной Немезидой. Шульц неоднократно пытался наладить с ней контакт, перетянуть на свою сторону, подкупить или перехитрить, однако не добился ничего, кроме пары равнодушных реплик. Она сводила Антона с ума, притворяясь, что не знает о роде его занятий. Так, помимо практического и спортивного, он ощутил иной, новый для себя интерес. Как бы то ни было, Шульц-младший блестяще проявил себя во время обучения и получил разрешение самостоятельно выбрать место стажировки. Вместо клятвы Гиппократа он принял к сведению его пожелания и отыскал местечко как раз по себе.***
Отто находился в начале своей адвокатской карьеры и старался прибыть на место преступления до старших коллег. Он внимательно ознакомился с материалами расследования, тем более сегодня был особенный день – ему наконец поручили первое дело. Он крутил проржавевшие педали велосипеда и представлял, как за несколько часов в одиночку распутает всевозможные перипетии, восстановит справедливость и спасёт своего клиента, а клиент решит его отблагодарить, а потом они… Адвокат не успел зажать тормоз, и просто выставил ноги вперёд – велосипед с громким лязгом завалился на бок. Над неровной белой линией, больше напоминавшей амёбу, весело дрыгавшую ложноножками, на корточках сидел мужчина в медицинском халате. Он задумчиво растирал между пальцами что-то липкое, пока их взгляды наконец не встретились. Незнакомец встал, расплылся в улыбе и, стянув латексную перчатку, выставил вперёд костлявую ладонь: — Здравствуйте. Антон Макс Шульц, практикант-судмедэксперт. — Отто фон Ланге, помощник, э, — он прочистил горло, — адвокат. А что Вы, собственно, делаете на месте преступления? — А Вы?***
Через четверть часа они, как казалось со стороны, уже мирно беседовали в отделении. Если бы корреспонденты «Книги рекордов Гиннесса» не шатались не пойми где, фиксируя количество соломинок в носу очередного дальнобойщика из Алабамы, смогли бы заснять нечто поистине стоящее – самое учтивое совокупление жабы и гадюки за всю историю истории. — Не думал, что медэксперты теперь занимаются расследованиями, — Отто надменно поднял бровь. — Как и адвокаты, — парировал Антон. — И тем не менее. Мы оба здесь. Они молча сели друг напротив друга. Врач первым возобновил разговор: — Ну что ж, раз хотите расследовать, так давайте расследовать, — улыбнулся он. — Или боитесь? — Я? А пойдёмте! — адвокат со скрипом отодвинул стул – на паркете остались царапины. — Только куда? Оба присели: «А действительно, куда?». На этот раз инициативу перехватил Отто: — Зачем Вам всё это, господин Шульц? Могли бы спокойно сидеть в кабинетике, таблеточки от простуды выписывать. — Во-первых, никаких "таблеточек от простуды" не существует. Есть средства от её симптомов. А, во-вторых, да будет Вам известно, я увлекаюсь криминалистикой. Видите ли, пару лет назад наткнулся на одну занимательную статейку, которая поразила меня до глубины, — он подавился и откашлялся, — души. — Милости прошу, — фон Ланге снисходительно улыбнулся и приготовился слушать. Закинув ногу на ногу, медэксперт достал портсигар и предложил адвокату. Презрительно поморщившись, фон Ланге отказался, но Шульц, казалось, не обратил никакого внимания, и затянулся сам: «Вы, конечно, знаете Пабло Эскобара. Да-да, наркобарона, того самого. Думаю, юристу не стоит объяснять, тем более такому квалифицированному, как Вы, фон Ланге. Так вот, Роберто, его брат», — врач несколько раз тряхнул запястьем – спичка потухла. — «Решил выпустить складной смартфон, аналог сами знаете чего. Блогеры, конечно, получили копию на обзор, и тут выяснилось: это был никакой не аналог, а самый настоящий брендовый телефон, только обёрнутый в золотую фольгу. Вот отличная сделка, о которой необходимо рассказать подписчикам, ведь подделка стоила в 5 раз дешевле оригинала. Вы, я вижу, уже понимаете, в чём дело. Впрочем, этого и следовало ожидать. Тогда просто расскажу, как их вывели на чистую воду. С Вашего позволения, конечно же». Отто пока не до конца понимал, в чём именно заключался обман, но профессионально не сомневался в его присутствии. Ему стало неловко от осознания, что он не оправдывает лести Антона, пока тот продолжал как ни в чём не бывало: «Популярный обозреватель решил протестировать смартфон сам и оставил два запроса на сайте: один под настоящим именем, второй — под псевдонимом. А вот пришёл только один заказ. Ска́жите мне, какой? Ну же, Вы уже знаете ответ, не разочаровывайте меня». — Очевидно, на то имя, под которым он известен. — Именно. В нашем случае, под настоящим. Незаметно для себя они вышли из офиса и отправились на поиски.***
К вечеру вместо улик детективы с удивлением обнаружили, что на них обоих составили по рапорту о неявке на работу. Отто попытался оправдаться, тем, что нашёл неопровержимые доказательства насильственной смерти жертвы. Однако его даже слушать не стали, заявив, что это было понятно уже на третьей секунде расследования. За ними захлопнулась и протяжно зазвенела дверь кабинета комиссара – все, находившиеся в радиусе трёх метров, получили лёгкую контузию. Один из офицеров усмехнулся и сочувственно оглядел юнцов, которым за шесть лет университета так и не объяснили, в чём конкретно заключается их работа. Антон положил ладонь на плечо коллеги и театрально вздохнул: — Дружище, оставьте. Нет смысла. Для них мы уже кругом виноваты. Завтра новый день, а сегодня, — он поднёс мизинец к губам, — сегодня пойдёмте-ка в бар? Отто поперхнулся и потёр шею: — Эм, куда? Ну, я, — он отвёл глаза, — я сегодня не могу. Простите. — Да я же, шучу. Думаешь, я не понимаю, Junge vom anderen Ufer («игрок другой команды»). Отто сглотнул слюну и почувствовал, как темнеет в глазах. На лбу выступил холодный пот: «Но... как же это? Как Вы?». Антон подхватил его под мышки и усадил на скамейку: — Просто я очень наблюдательный, — он развёл руками и протянул коллеге бутылку воды. — Да не бойся ты, фон Ланге, только проверяю, шантажировать не собираюсь. Может тогда хоть кофе выпьем за приятное знакомство? Я проставляюсь. Первый день, как-никак. Адвокат пока не знал, что ждёт его впереди, но чувствовал грядущие перемены местом, которому привык доверять. Он кивнул и закрыл лицо руками. В голове мелькнула мысль, что лучше, всё-таки, быть врагом хорошего человека, чем другом плохого.***
Набравшись опыта, Шульц решил, что пора бы ему вернуться в alma mater и начать использовать полученные знания. В голову врача пришёл масштабный план по внедрению криминальных практик в областную клиническую больницу на гос. обеспечении. Единственное, чего он не учёл, была неявная, но истина: о лучших преступных схемах не пишут в полицейских отчётах. Лучшие преступные схемы так и остаются нераскрытыми.