***
Снаружи трактир не внушал доверия, однако они всё же вошли и сели за один из дальних столов. Стало понятно, что и внутри им ничего хорошего не сулит. Окликнув взглядом хозяина заведения, вожак кивнул в сторону своих спутников, что-то пробормотал и отдал тот самый кожаный мешочек, который так и не забрал предприимчивый торговец. Через пару минут сутулый мальчишка вынес две деревянные миски густой похлёбки, осуждавшей своими жирными глазками-капельками текущий политический строй, допускающий подобную антисанитарию. Мальчик вытер нос и брезгливо поставил тарелки напротив отца с сыном. Затем он принёс ещё две миски чего-то неопределённого, чашку риса и три огромных пивных кружки, одна из которых была пуста. Облизнув палец, Рейден дотронулся до её ручки. Он влил в кружку остатки содержимого фляги, опустил ладони на колени и прикрыл глаза. В течение всей сцены, отец и сын несколько раз переглянулись. Воин пододвинул к себе тарелку с сухим недоваренным рисом, взял палочки в левую руку и принялся за ранний ужин. Он ел довольно ловко, совсем не так, как можно было бы ожидать от того, кто из-за травмы ведущей руки был вынужден пользоваться другой. Он заметил, что его подопечные даже не притронулись к еде, выразительно посмотрел на них и кивнул в сторону накрытого стола. Октай неохотно взял тарелку и из вежливости попробовал есть суп палочками. Ожидаемо ничего не вышло. Он наклонился и стыдливо начал лакать бульон из чашки. Для Антона это стало кульминацией сюрреалистичности событий дня: «Эх, кого я воспитал? А да, я ж его не воспитывал», — он поднял свою миску и выпил её содержимое, порадовавшись, что в желудке нет глаз. И носа. — Что ж, лекарь, теперь серьёзно. Чем быстрее вы начнёте, тем скорее мы расстанемся. Я настоятельно рекомендую приступить немедленно. Антон спросил, может ли Рейден дать хоть какие-то гарантии, чтобы подтвердить их соглашение. Вожак помахал ладонью перед лицом: «У Вас есть моё слово». Врач наигранно рассмеялся: — Да-да, конечно, знаю я таких. Генерал некоторое время помолчал, а затем нахмурился и выпалил: — Не суди меня по себе, лекарь. Вам двоим нужна помощь. Нужна она и тем, кто находится под моим влиянием. Я тебе предлагаю соглашение. Ты лечишь их, я – защищаю вас, пока вы не вернулись в человеческое поселение. Заметь, для себя я ничего не прошу, и при этом всем остаюсь должен, — он закусил верхнюю губу. — Если ты, действительно врач, — вожак спародировал Антона, — то знаешь, что нельзя стоять прямее, чем опустившийся на колени, чтобы помочь. — Да? Вот как? А у меня другой принцип: «Чтобы подняться с колен, нужно на них поработать». Его собеседник покраснел, его дыхание участилось: — Зачем ты тогда здесь? — нахмурив брови, Рейден провёл ладонью над головой и отодвинул от себя миску. — Я сыт по горло. — Видимо, у меня как раз было очень плохо с принципами. Напряжение между воином и врачом росло так быстро, что, по мнению физиков, могло бы обратить расширение вселенной вспять. У обоих сейчас работали только древнейшие части мозга: Рейден приготовился бить, Господин Шульц – бежать. Октай поворачивался то к отцу, то к сородичу. Ребёнок чувствовал себя отделённым от мира стеклянным куполом. Он хотел только, чтобы его любящий и заботливый папа вернулся. Мальчик понятия не имел, зачем вообще нужно было что-то вспоминать, чтобы быть хорошим человеком. Значило ли это, что изначально все люди – такие же негодяи, как тот, кто сидит сейчас перед ним, и им нужно учиться быть добрыми? — И тем не менее, без меня вам домой не попасть, — угрюмо пробормотал вожак. — Да уж, Адмирал Ясенхуй, ситуация патовая, — врач вдруг спохватился: его реплики приходилось переводить подростку. Он успокоил себя мыслю, что если мальчик знает слово «патовый», да ещё и на двух языках, то в любом случае заслуживает право ругаться. — Хочешь мне сказать, что ты у нас весь такой воин света, со всеми договариваешься и вообще друг детей, да длань господня, а я – какой-то алчный коновал? Так по-твоему выходит? Не хочу показывать пальцем, но тут явное противоречие, — Антон нервно хихикнул и, подняв бровь. Рейден только пожал плечами и отвернулся: — Бывает, лист тонет, а камень плывёт. Кто знает, — он согнул указательный палец наподобие крючка, подумал, и опрокинул кружку. Для него ситуация была не просто патовой: она представлялась цугцвангом. Чуть больше полугода назад он и его ребята почти без усилий завоевали этот регион, а затем с удивлением обнаружили, что именно им, захватчикам, поручили стабилизировать ситуацию в мятежном крае и в дальнейшем удержать власть до прихода подкрепления. Сам Рейден справедливо полагал: «Величие моря в том, что оно не брезгует мелкими речками», в то время как для его начальства юго-восточный регион представлялся лишь мёртвым грузом. Легко захватить городок, в котором нет ни продовольствия, ни образования, ни взаимопомощи, а вот наладить поставки еды и привнести мир в их умы оказалось гораздо труднее. Никто не говорил, когда они, имперцы, снова смогут вернуться в Метрополию, а в довершение ко всему, генерал начал сомневаться в том, что местное население на самом деле будет в полной безопасности, когда он сложит свои полномочия. Врач был нужен ему больше, чем он врачу. У Антона стало неспокойно на душе: одно дело быть открытым преступником, и совсем другое – знать своих былых «заслугах» меньше, чем другие. К тому же, он периодически вспоминал, что нужно думать не только о себе: «Если откажемся от его предложения, в лучшем случае умрём с голоду. Не дай боже, он ещё что-нибудь прикажет своим головорезам»: — Хорошо, думаю, мы оба погорячились. Твоё предложение справедливо, но только вот горожане и армия меня беспокоят. Им, как вижу, не нужны причины. Поводов хватает. — Об этом не переживайте, — не отрывая взгляда от кружки процедил воин. — Их беру на себя.***
Рейден стиснув зубы и пригласил отца с сыном зайти в шатёр. Под плотной тканью их лёгкие обожгло сладковатым спёртым воздухом. Через несколько секунд глаза Антона привыкли к темноте, и он разглядел худую бледную фигуру на влажном матрасе. Тело больного дрожало, как в лихорадке, по временам он вскрикивал и хватался за живот. Отерев с лица и шеи бедняги холодный пот, Рейден что-то шепнул ему на ухо. В ответ больной сухими синими губами прохрипел пару слов и прижался лбом к холодной руке воина. Рейден ребром ладони пригладил мокрые волосы, достал из ведра тряпку и положил на ему на лицо. Врач локтем отодвинул вожака в сторону и рывком сдёрнул с больного одеяло. Он осмотрел бледную сухую кожу парня, его впавшие глаза и потрескавшиеся губы. От похлопывания по щеке, больной только протяжно застонал, но век разлепить не смог. Рейден перевёл на господина Шульца усталый взгляд и с надеждой спросил: — Что скажешь, лекарь? Парень на матрасе сделал попытку свернуться в клубок. Врач предотвратил её, положив ему на живот тёплую ладонь: — На боль в голове, мышцах жаловался? — строго спросил Антон, включая фонарик и разлепляя гноящиеся веки. — Вообще ни на что не жаловался. Мы в какой-то момент заметили, что он хватается за голову и едва на ногах стоит, — пояснил воин. — Он ест? Есть диарея? Тошнота? Что-то ещё необычное? — От еды отказывается, но его всё равно рвёт. И пить просит постоянно. Недавно ещё и судороги появились. Антон достал из сумки стетоскоп и, согревая металл в руках, подул на него. Грудная клетка с выступившими рёбрами и вздувшийся живот, делали больного больше похожим на бумажный зонтик, чем на могучего воина. — Холодно, — с тоской провыл парень. Он попытался вывернуться и нащупать рядом с собой Рейдена, но не смог. В животе Октая вдруг что-то оборвалось. Ему стало безумно жаль беднягу и, взяв ладонь, на которой не хватало двух пальцев, мальчик перевёл для папы, что больной замерзает. Антон снова накрыл несчастного, перехватил у сына запястье парня и прощупал пульс: — Пока похоже на кишечную инфекцию, — задумчиво процедил он. — Пульс очень уж медленный. Как давно он слёг? — Пару дней назад, но за день до этого чувствовалось, что он довольно слаб. Он чуть не свалился с коня. Я думал, он просто не выспался, отправил домой. А на следующее утро во время переклички его не было на плацу. Нашли уже таким. —Из хороших новостей, болезнь уже начала отступать, но риск умереть от обезвоживания ещё есть. Вы его чем-то лечите? — Давали чай с чабрецом и корой, шалфеем и шиповником – обычно помогает. Оракул сказала, что дала ему что-то из трав, но, в рвоте я замечал таблетки. — Очень даже неплохо. Если это та болезнь, о которой я думаю, вы начали как раз вовремя. Холера жутко опасна, от неё угасают за считанные дни. Я сделаю всё, что в моих силах, но никаких гарантий дать не могу. Нужно будет довольно долго выхаживать. Больше ни у кого нет похожих симптомов? — Нет, у наших так точно. Как только поняли, что что-то не так, сразу оградили остальных. У местных, похожее, это случается часто, но они быстро оправляются. — Скорее всего, он съел или выпил что-то заражённое. Либо стащил в деревне, либо отравили. На вашем месте я бы поспрашивал его самого. — он снял стетоскоп, надел перчатку и пощупал живот больного. — Мне нужен тазик тёплой кипячёной воды, немного соли и чистый стакан. Рейден обессиленно прикрыл газа и высунулся из шатра. Через несколько минут ему принесли всё необходимое. Господин Шульц на глаз смешал ингредиенты, вылил получившийся физиологический раствор в стакан и засунул две таблетки парню в рот. — Сядь сзади и крепко держи. Лекарства горькие, так что нужно терпение. Рейден запрокинул голову солдата, и дал врачу его напоить. Больной закашлялся, затем тяжело и хрипло задышал. По телу пробежали мурашки, горло сжал спазм. Достав из сумки ручку и клочок бумаги, Антон передал их Октаю. Мальчик непонимающе поднял лицо на отца, но тот уже принялся диктовать: — По всей видимости, местные употребляют в пищу много соли и не сильно страдают от грязной воды. Прикажи своим кипятить воду, обрабатывать мясо и не брать ничего у горожан. Парень открыл красные воспалённые глаза. — Горо? Как ты, мальчик? — оживившись, спросил Рейден. Три минуты назад умиравший от усталости, он гладил юного бойца по волосам. — Господин Андо, извините, — он вымучено улыбнулся, отвёл глаза, попытался приподняться на локтях. — Со мной столько возни. Рейден мягко подхватил его и уложил обратно на подушку. Парень только стыдливо отвернулся набок и зарылся носом в подушку. — Вот лекарства, которые вы будете ему давать утром, днём и вечером. Поить нужно каждый час. Лучше не сырой водой, а тёплым слабым чаем. Или водой, но кипячёной. Главное – постоянно! Если вырвет, снова дать таблетки и напоить. Горо снова попытался встать, но Рейден вжал его в постель: «Лежи. Ещё водички?» — Пожалуйста, если можно, — он облизнул высохшие губы и смущённо посмотрел на начальника. Рейден зачерпнул раствор из тазика. Жадно вцепившись губами в стакан, больной залпом осушил его. — Ещё? — доброжелательно улыбнулся вожак. — Теперь тяну всех назад. Я – то слабое звено, о котором Вы говорили. Простите. Рейден легонько встряхнул бойца за плечи и посмотрел ему прямо в глаза: — Слушай меня. Ранить могут каждого. Заболеть может каждый. Но здесь не бросят никого. — он по-отечески похлопал парня по спине. — Ребята ждут тебя назад. Октай взволнованно наблюдал за этой сценой, но на Антона она, казалось, не производила никакого впечатления. Врач достал несколько ампул и пузырьков, внимательно осмотрев, набрал лекарство в шприц. Он протёр спиртом плечо больного и сделал инъекцию. Через несколько минут Горо уже сладко спал, уткнувшись лицом в подушку. — Держите в тепле, не кормите насильно и досыта. Завтра-послезавтра должен появиться аппетит. Начните маленькими порциями, но каждые три часа. Давайте побольше супов, каш и овощей. Остальные могут его проведать. Это пойдёт ему на пользу, — протараторил господин Шульц на одном дыхании в порыве профессионального припадка. — Да, и проветрите тут. Душно. Они вышли из шатра, перепоручив больного главному лекарю и тем, кто сегодня дежурил в лазарете. — Что ж, похоже, вы действительно чародей-целитель, — поднял брови воин. Антон непроизвольно повернул голову в сторону пещеры провидицы: — Не называйте меня так, прошу Вас. Я всего лишь скромный врач и делаю свою работу.***
Держа рыжего мальчика за плечи, Рейден подвёл его к пеньку, на котором отдыхали доктор и его сын. Ребёнок чихнул, вытер нос рукой, а затем несколько раз надрывно кашлянул. — Осмотрите, пожалуйста, — воин отвёл взгляд. Господин Шульц отметил, что, если перевод Октая был правильным, он скорее просил, чем приказывал. Врач присел перед ребёнком на колено и взял его за подбородок. Для наглядности он высунул свой язык и сказал: «А». Малыш, до этого немного боязливо изучавший Октая, попытался отпрянуть назад. Рейден немного сильней надавил на хрупкие плечи, и шепнул делать так, как говорит доктор. — Сын? Рейден смутился и мотнул головой. — Горло красное и гланды воспалены. Часто болеешь, воробушек? Октай поморщился, когда услышал, как папа использует слово «воробушек» в отношении непонятно кого и даже не заметил, как сжались кулаки. Рейден ответил за ребёнка. Октай перевёл за Рейдена: — Сколько её помню, постоянно больная ходит. Отец с сыном смущённо переглянулись, осознав, что речь идёт о девочке. — Но меня больше беспокоят белые комочки, которые она иногда отхаркивает. Даже больше предыдущего открытия врача поразило то, как Рейден выбирает критически важны для постановки диагноза симптомы: — Хронический тонзиллит. — он обратился к Октаю. — Это ты не переведёшь. Просто скажи, что это довольно распространённая вещь. Когда горло начинает болеть, его полощут. Нужно будет смешать тёплую воду с содой. Воин нахмурился и скрестил руки на груди: — У тебя всё лечится солёной водой? — Это самое простое, что я могу предложить. Если не поможет, попробуем другие лекарства. Можно ещё удалить миндалины, но в таких условиях я за это не возьмусь. Рейден похлопал девочку по плечу: «Подожди у дороги, солнышко, нам с доктором нужно поговорить. Это быстро». Боязливо оглядываясь, девочка сделала, как её просили. Воин дождался, пока она отойдёт достаточно далеко и обратился к Антону: — Доктор, прошу вас. Это дитя через многое прошло. С ней и так почти никто не общается, а тут ещё и это. Представляете, каковое ей будет жить, когда она вырастет, если не вмешаться сейчас? — он посмотрел врачу в глаза, и добавил, — если она вырастет. Антон заметил, как ещё крепче сжались кулаки и скрипнули зубы сына: — Хорошо. Тогда следи за тем, чтобы она полоскала горло, как я и сказал. Три раза в день, водой с парой щепоток соли. Тёплой, не очень горячей, — он порылся в сумке. — Ребёнка нужно одевать теплее. Во всяком случае, шапка быть должна. Ага! Вот этим пшикать в горло два-три раза в день. И сироп. Его можешь давать по ложечке. Тоже два-три раза. Должно стать значительно лучше через несколько дней. — Спасибо, — воин прикрыл глаза и слегка склонил голову. — Да, и… Рейден? Позаботьтесь о том, чтобы у ребёнка были нормальные условия для жизни. — Мы помогаем, как можем, но мы не боги. Врач кивнул.***
Рейден неслышно скользнул в хижину, которую временно выделил семье врача под смотровую. Спустя несколько дней напряжённой работы, постоянных жалоб и криков, неумелых переводов и увещеваний для всех трёх членов соглашения наконец настал час облегчения. Воин застал отца и сына спящими: одного сморило за рабочим столом, другого – на полу. Ему не хотелось будить мальчика, вместо этого накрыл его одеялом, выждал пару минут и потряс за плечо врача: — Просыпайтесь, доктор, пора в путь. Господин Шульц попробовал протереть глаза, забыв, что снова уснул в очках. Ничего не отвечая, он в упор смотрел на ночного гостя. Ребёнка всё-таки пришлось разбудить. — Мы идём домой? — всё ещё не веря своему счастью, переспросил Господин Шульц. — Я уже думал, тебя никогда не отпустит свита. — Будь спокоен, человек, кто сильно желал подняться, придумал лестницу. Дверь в утренний предрассветный мороз распахнулась: на крыльце их ждал слегка ссутулившийся Горо, державший за уздечку серого рабочего коня Рейдена и молодую гнедую кобылку. Ни на одной из лошадей не было седла. — Der Weg wird lang und steinig («Путь обещает быть долгим и тернистым»), — присвистнул Антон. — Говорят, если отправился в дорогу по собственному желанию, и тысяча ли кажется одним, — не замечая или притворяясь, что не замечает иронии парировал вожак. — Жаль, я не хочу проходить её. Господин Шульц поприветствовал Горо и поинтересовался, как больной себя чувствует. Воин, до этого ожидавший, пока на него обратят внимание, встал на колено перед врачом и командиром. Антон спокойно подошёл к нему и приложил к шее два пальца, нащупывая пульс: — Вас не рвало в последнее время? Живот не болит? Горо, смущённый внезапным проявлением внимания к своей персоне, кивнул и сухо ответил, что всё в порядке. Командир похлопал его по плечу, и солдат передал тому поводья. — Дзин, — Рейден выставил вперёд ладонь, и конь упёрся в неё мордой, — хороший мальчик. Когда Октай попытался повторить этот трюк, молодая кобылка чуть не лишила его второй руки.