***
От удара кулаком по столу поколебалось пламя газовой ламы: — Ты хоть отчёт себе отдаёшь в том, что натворил? Находившихся на допросе солдат бросило в дрожь от надлома в голосе обычно хладнокровной Норико. Её ноздри раздулись, словно и не было всего этого шестичасового допроса. Но прямо перед тем, как она снова набросилась на Иши с обвинениями и кулаками, генерал Андо сердито отстранил её, прикрыв парня рукой, как сделал на площади несколько часов тому назад: — Хватит, не дави – и без того натерпелся, — пробурчал он. — Что, прости? — её ярость едва не перекинулась на командира, однако она всё же успела вовремя опомниться. Рейден потёр виски и выдохнул: — Он сделал это потому же, почему ты сейчас на него орёшь. Проблем нам создать он не хотел, да и навредить тому мужику не успел, так ведь? Вот и довольно! Отстань от него. — командир посмотрел виновнику переполоха прямо в красные от недосыпа и слёз глаза. — Можешь ты мне объяснить, что случилось, Иши? Ты нездоров? — Я не знаю! Они окружили меня, смеялись, потом он начал угрожать. А я так давно не спал. Что-то внутри будто взорвалось. Простите, господин Андо. — Иши в очередной раз повторил мантру, которую твердил Норико уже шесть часов подряд, втянул носом воздух и всхлипнул. — Я вас подвёл. Я заслуживаю наказания. Только дайте поспать. — Ты сам всё видел, Рэй! — вмешалась Норико уже осипшим голосом. — Закон есть закон! Генерал помотал головой, встал с своего места и накинул на плечи обвиняемого тёплый, но потёртый плащ: — Это моя вина, Иши, — шепнул Рейден, а затем добавил, но уже увереннее. — Нет, ты не права. Закон только тогда закон, когда он справедлив. Всегда нужно взвешивать, чего мы этим законом хотим добиться: мести или исправления. Девушка всплеснула руками и болезненно зажмурила веки: — Не наша это задача – законы писать. — вздохнула она, но спохватилась, поймав себя на мысли, что невольно соглашается с ним. Всю жизнь она считала своей обязанностью не давать командиру полностью подпасть под влияние мягкого, дружелюбного Йо. В соревновании, которое она выдумала у себя в голове, давно установился паритет, но вот в, казалось бы, однозначной ситуации Рейден склоняется на сторону Йоичи, и она вместо того, чтобы волевой рукой уравновесить чаши весов, подчиняется им и тоже отклоняется в сторону от приказа. Получаем довольно шаткую конструкцию, но, если подумать, сейчас борьба идёт не между ней и Йо за сердце и разум Рейдена, а между наказанием и исправлением за право считаться ядром справедливого закона. — Генерал Андо, к чему это всё? Не в моих правилах Вам перечить, сэр, но… Рейден, не поднимая глаз, выставил перед ней руку и обратился к Иши: — Я должен был понять, что ты ещё не готов к такому. Да, Норико, ты вот полностью готова. А мы с ним нет. Иши, трясясь от страха, зажмурился и моргнул мокрыми ресницами: — Госпожа Норико права. Кодекс есть кодекс. Раз мои действия подставили под удар всю армию, то и наказание я должен понести соответствующее. Она торжествующе пожала плечами, как бы говоря: «Вот видишь. Что и требовалось доказать». Он нахмурился и помотал головой: «После твоих-то пыток, конечно. Дай только ему поспать», — но вслух констатировал только: — Сам ведь не помнишь, как это произошло. — Простите, — бессильно прошептал Иши. Рейден молча поднялся со своего места и вышел к подавленному отряду, терпеливо ожидавшему на улице. Он поморщился от яркого дневного света, отражённого от снега. Воины обступили его и подняли глаза в немом вопросе. — Иши не выдержал жизни здесь. Не осуждайте его – в такой ситуации мог оказаться каждый из нас. Даже я. — командир перевёл дыхание. — Он никого не убил, однако его действия могли причинить ущерб всей армии. А потому я прошу вас о милости. Как вы решите, так и будет. Один за одним его бойцы поднимали руки над головой, складывая их домиком, и Рейден ощутил, как по коже волнами пробегают мурашки. Он сглотнул и решительно кивнул. Таро сделал шаг вперёд: — Я так понял, мысль, как всё провернуть, у тебя имеется. Я в деле. — Мне нужна если не ваша помощь, то хотя бы ваше молчание. Не могу гарантировать вам полную безопасность, но в случае чего, всю вину беру на себя. Если кто-то, — он прочистил горло, — если кто-то не желает участвовать и нарушать законы предков, то пусть выйдет, я закрою глаза. На этот раз честно! Выходите. Как он и ожидал, никто не вышел. Даже те, кто сомневался, подчинились если не голосу совести, то воле большинства. Ночью Рейден дал последние наставления всаднику, закутанному в потрёпанный и местами прожжённый плащ: «Твоя задача – скакать во дворец. Охране скажешь, что принёс важное сообщение для императрицы», — он засунул свиток во внутренний карман его накидки. — «Тебя примут. Добейся, чтобы приняли, любой ценой. Пускай она скажет, что мы медленно работаем. Пускай ругается на чём свет стоит. Вся ответственность на мне, понял? Ты остаёшься в Метрополии. Сюда возвращаться не смей! И никому ни слова. Разве что лекарям, если вдруг возникнут вопросы по поводу твоего состояния. Но, если и рассказываешь, говори только правду. Хейен упаси тебя лгать». Иши всхлипнул и потянулся, чтобы ещё раз обнять заступника. Рейден вытянул ладонь, предостерегая от этого: — Просто пообещай, что сделаешь то же и для своих товарищей. Удачи тебе. И привет остальным.***
— И что это за… — императрица скомкала грамоту и бросила ею в лицо Иши. Её красные губы слегка подёрнулись от отвращения, — …подтирка? Это и всё, чего он там добился? Хвастаетесь этим? Что же вы тогда скрываете? Иши задрожал и ещё плотнее укутался в выцветший плащ Рейдена. Атмосфера зала, богато украшенного свечами и алыми тканями, угнетала его. Он чувствовал, что недостоин находиться здесь. В этой комнате, да и, в принципе, среди живых. Держать себя в руках ему помогали лишь чёткие инструкции командира: — Содержание документа мне неизвестно. Это всё, что было велено передать. Императрица сжала кулаки. Её зрачки расширились: — Ах всё? Ну так скачи обратно и засунь… Договорить она не успела. Иши не терпящим возражений тоном отчеканил: — Осмелюсь доложить, никак нет. Господин Андо велел мне оставаться здесь. Я был ранен в одном из столкновений с бандитами. Он отправил меня сюда, в том числе и для прохождения лечения. Воины из личной охраны императрицы выжидающе навострили звериные уши, пока она сама, раскрыв рот, осмысливала подобный дерзкий ответ: — Сюда? Ваш врач так беспомощен, что с ранкой справиться не может? Неожиданно в разговор вмешались солдаты, присутствовавшие при этой сцене: — Осмелюсь доложить, регион в плане лечения и впрямь проблемный. Должно быть, врач нагружен из-за грязной воды, холода и поветрий. Им бы второго… — Генерал Андо действует согласно своей особой тактике. Вполне возможно, он старается сначала лечить местных, дабы… Иши отметил, что первого заступившегося за его благодетеля он знал лично. Это был один из солдат Рейдена, которому повезло остаться в Метрополии. Вторым был один из семи генералов армии. Андо явно пользовался авторитетом как у подчинённых, так и у коллег, вот только начальство его недолюбливало. Это была последняя мысль Иши в тот вечер. Он вдруг почувствовал, как рот наполняется сладковатой слюной, по коже градом скатываются крупные капли пота, а тело больше не подчиняется его приказам. Всё вдруг стало казаться таким далёким и неправдоподобным, что перед тем, как окончательно свалиться на пол, он улыбнулся. Воины не успели договорить, вздрогнули и инстинктивно подались в сторону больного. — Ладно, — нетерпеливо перебила императрица, — с ним всё ясно – в лазарет. А этого Рейдена и его шайку, — она задумалась, — как следует встряхнуть. А то у кого-то корона на голове выросла.***
На следующий день господин Шульц вернулся, как и обещал. Врач, не задавая вопросов, вошёл в лазарет, где Аки, измерив его презрительным взглядом, хмыкнул и отвернулся. За несколько дней работы бок о бок с папой, Октай решил для себя, что врачом быть больше не хочет. Антон мог любыми средствами пытаться отговаривать сына продолжать семейную традицию – говорить, как это трудно и неблагодарно, как мало времени он сможет посвятить себе и будущей семье и как сильно на плечи будет давить ответственность – мальчик не воспринимал его слова всерьёз, пока лично не столкнулся с суровой действительностью. Он подошёл к отцу и отпросился погулять по деревне вместе с Рейденом, объяснив это желанием подтянуть владение родным языком. Антон непроизвольно усмехнулся. Генерал Андо отрешённо кивнул и отправился с ним на прогулку, однако улучшить качество речи у мальчика едва ли получалось: Рейден молча шёл рядом и изредка вяло отвечал на вопросы. Неожиданно воин насторожился и навострил уши. Октай поднял голову и прислушался: со стороны реки доносился тихий жалобный писк. Приглядевшись, мальчик заметил почти полностью погрузившийся под воду мешок, в котором что-то отчаянно барахталось, очевидно изо всех сил борясь за жизнь. Рейден в два шага преодолел расстояние до берега и безуспешно попытался подцепить мешок длинным прутом. Поняв, что ничего не получится, воин поморщился, закатал брюки и зашёл в воду. К моменту, когда ему наконец удалось притянуть узел к себе, скулёж уже прекратился. Рейден вернулся на берег и торопливо вспорол ткань мечом. — Опоздал, — вздохнул он и прикрыл глаза. Октай поднял верхнего щенка, перевернул и уложил на спинку. Придерживая его одной рукой, мальчик несколько раз надавил пальцем на крохотное сердечко. Щенок повёл усиками и чихнул. Октай устало улыбнулся и вдруг почувствовал, как по щекам текут слёзы. Однако, несмотря на все усилия, остальных, пробывших под водой слишком долго, ему спасти не удалось. Рейден кивнул, взял в руки разорванный узелок и скрылся в лесной чаще. Вернувшись, он аккуратно поднял живого щенка за шкирку, осмотрел и засунул под куртку. После он обратился к Октаю: — Отец и тебя обучил благородному искусству врачевания? Похвально. Мальчик смущённо опустил глаза и почесал щенку лобик: — Немного. А что Вы собираетесь с ней делать? — Заберу себе, думаю. Спасённая собака служит за семерых. Октай приложил руки к груди, не зная, что ответить. Его вдруг одолело какое-то смутное беспокойство: — А как назовёте? Рейден задумался и взглянул на розовеющее небо: «Ирука». Почти отойдя от потрясений, мальчик оживился: — А у нас тоже собака есть. Лесси зовут. Воин ничего не ответил и потрепал щенка за загривок. Они успели ещё немного прогуляться вдоль берега, пока к ним не подскочила Бии и не позвала ужинать. Когда Рейден отошёл на приемлемое расстояние, мальчик шёпотом поинтересовался у неё: — А что такое «Ирука»? — Ирука? — удивилась она. — На древнем языке – «дельфин». А что?***
Антон наконец нашёл подходящие условия для совершенствования своего искусства – без спешки и давления, работая не из-под палки, он снова осмотрел весь личный состав генерала Андо. И ужаснулся. У части солдат не было пальцев, глаз или ушей. У многих врач обнаружил оставленные без внимания сотрясения, переломы и неправильно сросшиеся кости. Тело почти каждого было покрыто сетью шрамов. От сильнейшего морального и физического истощения страдали все. «Как я только не заметил раньше? Вот она правда. Дедовщина».***
Сражение продолжалось недолго: победа была очевидна, а потому почти не вызвала воодушевления. Мокрые галки поднимались в небо с гор трупов, едва ли не пронзавших нависшие над землёй свинцовые облака. Кони спотыкались и с трудом находили место, куда можно было бы наступить. Солдаты не сильно гнали их вперёд, беспокоясь, что лошади переломают ноги. Тёплый весенний дождь прибивал к дороге пыль из-под копыт и поднимал вверх пар ещё горячих тел. Одна из молодых кобылок испуганно заржала и со свистом хлестнула хвостом по рёбрам. Наездник стремительно обернулся и увидел, как разворошившие груду мёртвых тел дрожащие белые пальцы вцепились в её заднюю ногу. От неожиданности воин глухо вскрикнул и пришпорил лошадь. Она наугад лягнула того, кто оказался сзади и ещё несколько метров проскакала рысью. Мертвец застонал, разжал пальцы и, скатившись по трупам, рухнул лицом в лужу грязи, когда-то задумывавшуюся как окоп. Будь они человечнее, внизу его поджидала бы колючая проволока, но до такого зверолюдям было ещё падать и падать. Однополчане окружили солдата и его оторопевшую кобылу, пытаясь выяснить, в чём дело. Рейдену с трудом удалось пробиться сквозь толпу. Он присмотрелся повнимательнее, а затем расплылся в улыбке. Забыв про дождь, генерал любовался сценой, разворачивавшейся перед глазами: в кровавом болоте у ног его коня корчился вражеский воин. Он едва ли успел достигнуть совершеннолетия, и казался даже моложе личного состава самого Рейдена. Его явно ничему не успели обучить и просто швырнули в мясорубку. Детский полк любезно выпустили на поле, чтобы Андо и его ребята смогли смазать мечи салом, пока ждут противника, пытающегося наскрести по всем углам своей земли подобие настоящей армии. И всё же… Вдруг генерал Рейден заметил, как в грязи рядом с рукой раненого, что-то блеснуло и сразу потухло. Он прищурился: всего лишь связка монет. Такие оставляют на могилах для выкупа места в «следующем» царстве. Им с солдатами уже случалось находить у воинов других армий бумажные талисманы на удачу, молитвы и другие амулеты. Все они, разумеется, не сработали, но монеты были чем-то совершенно немыслимым. Солдаты противника даже не надеялись вернуться живыми. И всё-таки… Неуклюже извиваясь и глотая воздух ртом, раненый пытался ухватиться за ногу коня Рейдена. Дзин мотал головой, растерянно ржал и с каждой попыткой зацепиться за копыто пятился всё дальше от склизкой ладони, едва не втаптывая её в грязь. С отчаянным усилием мертвецу удалось посмотреть наверх. Генерал Андо, затаив дыхание, наблюдал, как он жадно слизывает с носа дождевые капли и как прыгает, а затем судорожно опускается его кадык. И только теперь он заметил, что половина лица раненого залита кровью, в то время как вторая бела, словно молоко. Оживший труп протянул к нему трясущуюся израненную ладонь. Рейден непроизвольно ответил тем же и закусил нижнюю губу. Его уши уловили, как сзади стошнило кого-то из ребят, но для его сознания внешний мир сейчас существовал только в качестве туманного воспоминания. Голова кружилась. Вражеский солдат непроизвольно вздрогнул, поёжился и снова упал лицом в лужу. «Растёт из болот Смерть и падение в грязь. Лист лотоса чист» Приближённые едва смогли отыскать командира за стеной дождя и горой тел. Объяснять, в чём заключалось дело, было излишне. Йоичи повёл плечами и отвернулся: — Я-то всегда думал, это просто формальность. Даже и не представлял, что доведётся увидеть такое, — пробубнил он себе под нос и на секунду задумался. — Знаете, ведь не может быть, чтобы такая ситуация происходила впервые. Похоже, кто-то делал за нас всю «грязную работу». Норико нетерпеливо перебила товарища и растерянно взглянула на командира: — Мы знаем, что делать, но, — она поморщилась. — Знаем. И я отказываюсь, — решительно заявил Рейден, стиснул зубы и спрыгнул с коня. — Таро, сюда быстро. Видишь вот его? — он покосился на лежащего в грязи парня. — За него теперь отвечаешь ты. Возьми себе в помощники кого-нибудь и отведите вместе с остальными ранеными в лагерь. С этого снять чужой доспех, перевязать и привести в пристойный вид. И да, что-нибудь придумайте ему с одеждой. — Да и придумывать нéчё, — бодро отозвался кузнец, шмыгнул носом и провёл указательным пальцем по густым усам. — Одежды у нас нет, что ли, ей-богу? Единственное только: придётся за запасную опять драться с Рюу. У старика никогда ничего не допросишься. Всё спросить хотел, почему его вообще поставили имуществом распоряжаться? — Наверное, поэтому и поставили, — насмешливо ответила Норико. — Шеф, а вот что касается его, — Таро выставил вперёд мизинцы, взмахнул ими и вопросительно посмотрел на Рейдена. Генерал подтвердил его догадки и, склонившись над раненым, сдёрнул с его шеи самодельную удавку с болтавшимися на ней монетами. Верёвку он протянул Таро: — Будем считать, новое место жительства он оплатил. Отдашь Рюу. Довольный Таро, последовав примеру командира, спрыгнул вниз. Вместе они закинули безвольное тело юноши на спину коня. Кузнец вытер пот со лба и улыбнулся: — Вопрос: что делать, если ещё таких заблудших душонок найдём? Рейден махнул рукой и поморщился, выпуская пар изо рта: «Туда же!» — Понял, шеф, — он поднёс кулак к виску, резко раскрыл ладонь и, оголив все свои белые зубы, захохотал. — Кому расскажу не поверят: после боя вернулось больше, чем уходило. — А ты никому и не рассказывай, — мягко поправила Норико, — никому кроме наших. Он прикрыл рот рукой и ударил себя по лбу, затем поднял голову раненого и влил в горло содержимое фляги. Сначала парень сопротивлялся, однако затем вцепился в сосуд окровавленными ногтями, вызвав взрыв всеобщего хохота. Солдатам также не нужно было объяснять, что происходит. Кто-то наблюдал за развитием событий с удивлением, кто-то с воодушевлением, а кто-то, кто не тратил время на рассуждение о своих чувствах, догадался снять с лошади попону и завернуть несчастного в неё. Таро подмигнул командиру и рысью ускакал нести личному составу радостную весть. Остальные тоже начали понемногу расходиться. — Мда, похоже, они только этого и ждали. Готова поспорить, до нас уже нашли парочку, — увидев, что её почти не слушают, Норико скрестила руки на груди. — Скорее всего, — согласился Рейден. — Только вот с моей стороны – это прямое неподчинение приказам. — Как будто тебе впервой, — она усмехнулась и подняла брови, дёргая лошадь за узду. — Вообще-то, да, — раздражённо бросил он и сжал кулаки. — Я мог следовать его слову, а не духу, но всё же следовал. — Но ведь ты следуешь ещё и за своей совестью, — вмешался Йо. — И она ведёт прямо к краю могилы.***
— Ну и как они, Аки? — с преувеличенной заинтересованностью спросила она. Под куполом лазарета всегда было светло, как днём. Оказавшиеся там впервые не могли спать не только из-за мерцания фонарей, но и из-за беспокойных мыслей. Им казалось, что шатёр ночью становился лёгкой мишенью, однако плотные шкуры не давали лучам просочиться наружу. — Наших четверых ранили. Оказалось, что Горо досталось от того парнишки, которого притащил Таро. Отрубил ему пару пальцев и рассёк бедро. — А сам он где? Ну, чужак, — Норико не любила разговоры не по сути дела и раздражалась, когда Аки долго и въедливо объяснял то, что можно было уместить в одно предложение. Рейден заскучал и повернул голову в сторону – он присмотрелся и обомлел: Горо устроил вражеского солдата на согнутом колене и отпаивал из своей знаменитой фляги. Генерал подошёл чуть ближе и обратился к солдату, словно к ребёнку: — Горо, солнышко моё, мальчик мой, птенчик, аквариум, ты что это делаешь? — Выхаживаю, шеф, — парень улыбнулся и в приветствии поднял вверх флягу, которую держал тремя оставшимися пальцами туго перевязанной руки. — Я проследил: наших ребят согрели-накормили, остались только эти зяблики. Присоединившаяся к разговору Норико вскинула бровь: — Это разве не тот, который тебя располосовал? — Ей богу, тот самый! Дрался, как чёрт. Вон, поглядите только, что с рукой мой сделал. — он гордо поднял вверх ладонь и, расплывшись в широкой улыбке, наблюдал за реакцией начальства. — Я когда к нему подошёл, спросил, помнит он меня, он весь затрясся, бедняга. Ажно в обморок упал. — И почему тогда ты его отпаиваешь? — поинтересовался Рейден, медленно и чётко проговаривая каждое слово. Чужак поморщился и застонал. Горо заботливо обхватил его подмышки и подтянул к себе: — Так всё. Бой окончен. Славненько. Повезло, что он теперь с нами по одну сторону. Такого удачливого парнишку, тем более, нужно беречь, — пожал плечами он. — Подумать только: за сегодня двух мечей избежал: моего и Вашего. Из-под одного-то не все сбегают. Я вообще почему к нему подошёл? Сказать хотел, что мне, мол, жаль, что так вышло. Ну, с глазом и порезанным боком. Вообще, он сам виноват. Меня тоже потрепал порядочно. Первый начал, я его не трогал. Всё честно. — Не трогал? — озадаченно переспросил Рейден. — Это как? — Ей-ей, не смотрел даже в его сторону. Вы же говорили, — он сложил руки на груди, стараясь не задевать больную кисть, и сымитировал театральный тон командира. — «Необходимые жертвы – необходимы. А кровь, которой можно было избежать, делает из воина мясника». Рейден застонал. Норико невольно втянула носом воздух и хихикнула, но тут же покосилась на командира и прикрыла рот рукой: — Ты воспитал поколение солдат, которые посреди боя считают бабочек. — Я в пизде! — взвыл Рейден, выходя из шатра. — Жертвой этого оголтелого соплестроя стану я, помяни моё слово! Через час он записал в дневнике: «Щас, блять, голова моя покатится. Спасают врага, Мечи