«Oh, Eiszeit mit dir werd’ ich untergehen
Eiszeit und nie wieder auferstehen
Schlaf ein mein Herz und komm zur Ruh
Schlaf ein mein Herz die Welt friert zu»
«Век льда, с тобой отправимся в бездну
Век льда! И больше я уже не воскресну.
Усни, сердце! Пускай тебя упокоит мороз
Ты спи, а этот мир промёрзнет насквозь»
Eisbrecher
Антон не воспринял предупреждение Рейдена всерьёз. Он не привык к тому, что что-то дельное в этом мире может быть передано через стихотворение. Тем более такое, в котором даже нет рифмы. Как только Октай пришёл в себя и смог самостоятельно держать ложку, господин Шульц собрал медицинскую сумку и отправился в лес. Разумеется, на этот раз без сына. И, как следствие, без единственной возможности общаться с местными. Ничем хорошим это закончиться не могло. Ожидаемо, оно и не закончилось.***
Рейден запрокинул голову и посмотрел наверх – дождь заплевал ему в лицо. Парень готов был от стыда провалиться сквозь землю, но признать перед всеми свою ошибку никогда бы не решился: младший Андо нарушил приказ, что повлекло за собой гибель нескольких солдат и почти всех местных жителей. По первоначальному плану, армия должна была выкопать новое русло для реки, снабжавшей осаждённую крепость, и оставить её без воды. Во всяком случае, такова был задумка Андо Юки, погибшего брата Рейдена. Вчера вечером он скончался от попадания стрелы в шею. Его успели донести до лазарета, но Аки уже ничего не мог поделать, кроме как сломать древко и достать её по частям. Ожидаемо это не помогло, и через несколько часов Юки захлебнулся собственной кровью. Новость о его мучительной смерти молниеносно всколыхнула лагерь осаждавших стены города. Воины были опечалены и подавлены потерей командира. Никто не знал, что делать дальше, но хуже всего приходилось Рейдену. Солдаты отходили от него подальше и шептались по углам. Та стрела задела обоих братьев: Андо-младший был убит горем. В груди он чувствовал испепеляющую пустоту. Руки тряслись, лицо горело: — Вы начали поход с генералом Андо и с генералом Андо вы его закончите! — выкрикнул он. Солдаты единогласно поддержали его решимость, и первым приказом, который отдал Андо-младший, стало сожжение города изнутри и снаружи. Он лично стоял напротив крепостной стены сжимая в кулаке факел, и наслаждался тем, как догорают ворота. Пепел забивался во вздымающиеся ноздри. На месте когда-то богатого и цветущего города осталась только выжженная земля. На ней уже больше ничему не суждено было вырасти. Неожиданно его размышления прервали тысячи секущих, словно кнуты, капель. А может, сквозь руины и толстый слой золы и пробьётся что-то живое? Но если это и случится, то в другом мире. В мире, где отныне нет никого из трёх братьев Андо. Рейден в нарушение традиций и обычаев взял под контроль обезглавленную стаю и ослушался первоначального приказа, ничего не обсудив с командованием, что поставило под удар армию и, бог с ней, с вражеской крепостью, но они уничтожили имущество и припасы, которые могли завоевать и использовать. По возвращении Рейдена стащили с коня, взяли под руки и швырнули на ковёр к императрице, прямо ей в ноги. — Я долго думала, что с тобой делать, — она сложила руки в замок, — и наконец решила: пусть так. Ты возглавишь армию вместо брата. Ребята тебя уже хорошо знают и даже подчиняются, как оказалось. В конце концов, город взят и взят быстрее, чем планировал Юки, да примут боги его душу. — Как же обвинения? Мне предъявлены обвинения. — Все обвинения с тебя сняты. Пока. Но, ты ведь понимаешь, в любой момент могут всплыть новые подробности, — она выразительно посмотрела на него сверху-вниз, затем спустилась с трона и выставила перед ним ножку. Рейден поджал губы и поцеловал её ступню. — Ну же, ты теперь генерал, а я – императрица! Почему я не вижу улыбки на этой прелестной мордашке, — она сжала его щёки и рассмеялась ему прямо в лицо. — Не такой красавец, как твой брат. Но ты и не мужчина. Ничего, может, ещё подрастёшь. Если будешь хорошим мальчиком. Воин почувствовал, как сжимаются кулаки, но на этот раз подавил в себе ярость. Она улыбнулась, изящно положила ладонь ему на живот, затем скользнула ниже. Рейден поморщился, оголив зубы. — Новые факты. — она притянула его к себе и поцеловала. — Ты ведь ничего не натворишь, так ведь? Именно в этот момент, сгорая от унижения, пожираемый муками совести, он поклялся себе, что больше никого не убьёт без исключительной необходимости. Даже если этого потребует приказ.***
Рейден проснулся в холодном поту и вытер лоб. Всё вокруг было окутано морозным ветром, запах льда навевал тоску, и на сердце поневоле становилось зябко. Темнеть в конце месяца начинало уже к пяти. Он шёл, продираясь сквозь непролазные заросли диких колючих кустов, полузамёрзший перегной смягчал шум его шагов, над глазами нависал плотный капюшон, а нижнюю часть лица закрывала боевая личина мэнгу. Когда чувствительные уши Рейдена уловили слабый хрип, на болотах уже начинало смеркаться. Воин напряг мышцы и выбрал стойку, удобную как для обороны, так и для нападения. Он огляделся – вокруг не было ни души. «Может, если я крикну?» — подумал он и тут же отказался от своей затеи – это был неоправданный риск. Перед собой он видел разве что одинокий раскидистый дуб, разросшийся настолько, что лучи солнца даже зимой не пробивались сквозь его плотную сухую листву. Рейден поднял голову и даже не смог разглядеть вершины. Он несколько раз обошёл дерево вокруг, но было уже слишком темно, чтобы заметить хоть что-нибудь. Решив испытать судьбу, воин набрал полную грудь воздуха, крикнул: «Не стреляй!» — и сразу же замолчал. Послышался шорох листьев, хруст веток и жалобный стон, плавно уступивший место хрипу. В какой-то момент голос собеседника немного окреп, и у Рейдена получилось разобрать некоторые звуки, в том числе слово на «в», которое он уже пару раз слышал. Воин достал бутылку и вопросительно поднял бровь. — Да…да, — прохрипел врач и отчаянно закивал головой. Его руки и грудь плотно обвивала грубая толстая верёвка. Он шумно дышал, а к лицу липли мокрые волосы. Рейден не сомневался, что его узнали, но, дабы лишний раз не пугать человека, снял мэнгу и достал из рюкзака тёплое одеяло. Разложив его под деревом, воин попытался оценить расстояние до земли – примерно три метра: «Падать будет высоковато». Немного поразмыслив, он поднял одеяло с земли, обмотал его вокруг правой руки, затем достал из-за пояса короткий меч и вложил себе в зубы. Свободной рукой он зацепился за ветку, подтянулся на ней и крепко прижался к коре. Перебросив ногу через ствол дерева, он стряхнул одеяло с правой руки, натянул его между ладоней и ухватил дерево локтями, оставляя кисти свободными. — Fåsteř dy? — серьёзно спросил Рейден, уже успевший выяснить, что язык людей не сильно отличался от его собственного. Что бы там не говорили старейшины, сам Рэй был уверен, что наречие его племени произошло от людского, а не наоборот. Глаза врача не выражали никаких эмоций. Он спокойно ожидал, пока ему развяжут руки, и даже ни разу не вскрикнул, когда короткий меч касался его влажной кожи. Единственным его напоминанием о себе стал вопрос: «Как мой ребёнок? Октай». Рейден понял, что спрашивают о мальчике и решил не вдаваться в подробности. Он улыбнулся и произнёс: «Gytt», — затем бросил оружие, достал запотевшую флягу со студёной ключевой водой и передал окончательно успокоившемуся Антону. Его реакции по-прежнему были замедленны, а он сам – покрыт мелкими липкими пятнами крови. Зубы врача были крепко стиснуты, а брови – нахмурены. Рэй набрал в рот холодной воды и сбрызнул ей лицо Антона – врача передёрнуло, он задышал быстрее и попытался вскочить на ноги, однако запутался в них и упал на бок. Во флягу он вцепился поистине мёртвой хваткой: пальцы правой руки сжали её с такой силой, что на металле оставались вмятины, и этот капкан разжался только после того, как источник воды иссяк. Бессильно опустившись на землю, он наконец соизволил открыть глаза. Командир усадил его на спину. По в деревню он встретил маленького Октая в окружении группы своих же солдат. Объяснять, зачем и куда они шли, было излишне. Норико с Йо помогли закинуть врача на спину лошади и подсадили в стремя ребёнка. Отцу и сыну дали тёплую одежду, немного еды и воду, и, предупредив, что в городе неспокойно, показали обходной путь: — Уходите прочь и не возвращайтесь! Тут небезопасно. Октай предложил им пойти вместе, но воины отказались. Бросить своих товарищей и пренебречь обязанностями они не могли ни при каких обстоятельствах.***
Когда Рейден со свитой вышли к поляне, деревня уже догорала и начинала тлеть. Взгляд командира опустился ниже. Он смотрел в глаза одному из трупов на недавно вымощенной мостовой и вспоминал, как они все вместе таскали камни и замешивали для неё цемент. «Горо», — Рейден спрыгнул с коня, закрыл ему глаза и поцеловал в лоб. Генерал Андо дождался, пока его наконец обступят со всех сторон: «Я возвращаюсь домой». Они надеялись вписать свои имена в историю, а вместо героизма нашли свою смерть.