***
За пять лет жизни бок о бок со школьником господин Шульц привык каждый вечер готовить ему сбалансированный завтрак. Он ни разу ещё не забывал положить в контейнер сына салат или хотя бы пару бутербродов со свежей зеленью. И это утро не стало исключением. Прозвенел звонок, и Октай, растолкав Рейдена, закинул рюкзак на парту: — Возрадуйся: сейчас будем кушать. Уже взявшись за замочек молнии, мальчик догадался, что вторую коробку с завтраком туда положить никто, конечно же, не догадался. Он перевёл смущённый взгляд на Рейдена, который, казалось, не замечал его волнения и безмятежно наблюдал за проплывавшими мимо облаками. Они оба знали, что её там нет, и оба не подавали виду. Первым не выдержал Октай: — Смотри, папа так много наготовил! Он, должно быть, забыл, что у нас нет второй коробочки. Пришлось затолкать всё в одну. Ложкой и парой цветных карандашей они быстро управились с порцией риса и салата, однако ребёнка весь оставшийся день преследовали навязчивые мысли. Ему действительно хотелось думать, что папа сделал это ненарочное, но спросить напрямую не хватало решимости. Октай был не уверен, что желает знать правду. Оставив Рейдена, склонившегося над столом в тщетных попытках справиться с домашней работой, в комнате, Октай скользнул по лестнице вниз – на кухню. Он порылся в шкафчике и с довольной улыбкой извлёк на свет всеми забытый пластиковый контейнер. Заранее о его существовании мальчик не знал, однако такой контейнер обязан быть на каждой на кухне. Сполоснув его от пыли, Октай неумело нарезал колбасу, хлеб, сыр и салат, затем встряхнул получившуюся смесь. Получилось не очень-то красиво, но на этот счёт у Рейдена было своё мнение: «Какая разница? – В желудке всё смешается», — часто повторял он. Мальчик закинул ему в пенал деревянные палочки. Коробка с завтраком мягко ударилась о парту: — Эй, Рэй! А я видел вчера, как папа закидывает еду в твой рюкзак. — от нетерпения мальчик ёрзал от нетерпения. Наёмник недоверчиво поднял бровь, но, молча подчинившись, расстегнул молнию. Затем поморщился и по очереди выложил на стол два пластиковых контейнера. Зверолюди переглянулись, но не успели ничего сказать. — Госпожа Шнайдер, можно пойти в столовую? — как всегда опоздавший Бен потёр нос и жалобно пропищал, — я завтрак забыл… Мальчик и телохранитель обменялись взглядами и пригласили его к себе за стол.***
Колесо Сансары дало оборот, и история с маленьким Октаем повторилась. Хотя детей было уже не удивить «альтернативно человеческой формой жизни», как за неимением более подходящего термина называли здесь зверолюдей, Рейден стал новой школьной сенсацией. Сначала шестиклашки посмеивались за его спиной: взрослый, не умевший читать и писать, вызывал у них недоумение. В течение какой-нибудь недели самый последний двоечник почувствовал себя профессором и теперь считал своим долгом указать Рейдену на ошибку и объяснить, как делать правильно. Это превратилось в своеобразную игру. Тем временем родители стали замечать у детей небывалый интерес к учёбе, а их оценки достигли исторического максимума. И всё же средний балл класса оставался прежним. Из-за одного ученика. Рейден казался одноклассникам загадочным и немногословным, хотя дело и заключалось в его весьма ограниченном словарном запасе. Свою коммуникативную некомпетентность он, однако, компенсировал умением внимательно слушать и иногда делать записи на том языке, который дети разобрать не могли: — Это китайский? — наперебой спрашивали они. И сами же отвечали: — Нет! — Нет, я думаю, — Октай задумчиво чесал лоб, — японский или какая-то его вариация. Восхищённые способностями необычного одноклассника, на переменах дети подбегали к их с Лукасом парте и попросили написать на черновиках какое-нибудь слово. Все клетчатые листочки затем тщательно перерисовывались гелевыми ручками на запястья и плечи. Некоторые из них хранились, обменивались и передавались младшим классам как тайные знания предков. Про таких, как Рейден родители обычно говорили: «Этот дядя – маньяк, не подходи к нему», так что было бы несправедливо обвинять бедных детей в предвзятости. Однако даже если они сначала избегали его, считая глупым и пугаясь необычной, грозной внешности, то, по мере того как Рейден учил язык и привыкал к местным обычаям, становилось очевидно – он не такой неотёсанный болван, как могло бы показаться. Хотя поначалу академическая успеваемость Рейдена и оставляла желать лучшего, на физкультуре ему не было равных. В соревнованиях среди шестиклашек Средняя Общеобразовательная школа Санкт-Гильгена теперь стабильно занимала первые места во всех видах спорта, включая шахматы. — А потом Рэй как даст тренеру ногой по голове. Пока Октай на переменах увлечённо рассказывал о тренировках по каратэ, воин, подпирая рукой щёку, скучающе наблюдал за детской стайкой. — Докажи! — нахмурилась Гертруда. — И докажу! Точнее, Рэй докажет. На физ-ре.***
После физкультуры Рейден собирал вещи и уходил переодеваться в туалетную кабинку. Но через стенку до него всё же донеслось, как кто-то из мальчиков в раздевалке прорычал: — Блин, опять урок у господина Генри. Ему вторили голоса остальных, и через несколько секунд комната и коридор наполнилась недовольным гулом: — Терпеть его не могу. — Да он сам нас терпеть не может, сто проц. Воин поднял ухо и насторожился, услышав собственное имя. — Нам ещё повезло. Типа, Рейдена он вообще ненавидит. — Его бесит, что он цифр не знает, — заметил Октай. — А он, между прочим, знает. Только на своём языке. — Ну, хоть на нас меньше орёт, и то радует, — подытожил кто-то. — Хотя да. Всё равно нечестно. Делает из него какого-то… козла опущения. Прозвенел звонок, для шестого класса звучавший набатом. Ученики без промедления уселись за парты и принялись усердно пролистывать толстые задачники, лихорадочно повторяя формулы тригонометрии, значение которых не понимали даже приблизительно. Потрепанная книга в твёрдом переплёте шлёпнулась на учительский стол. Вместе с ней в пятки провалились сердца детей. Однако им самим пришлось повскакивать со своих мест и хором поприветствовать учителя. — Место, — скомандовал он. — Задача 234, пункт «а», кто к доске? Дети съёжились и, пригнулись к партам, стыдливо опустив глаза. Рейден с досадой обвёл класс взглядом, немного дольше задержавшись на Октае: мальчик в смятении поджал тонкие искусанные губы, поколебался, но всё-таки последовал примеру одноклассников. Его старший товарищ стоически выдохнул и гордо посмотрел вперёд, прямо через учителя. Господин Генри достал указку и, медленно проходя между рядами, бил по краям парт, иногда попадая по детским пальцам. Шестиклассники не смели проронить ни звука и только смиренно отводили глаза, давая понять, что не готовы. В Рейдене клокотала ярость: он вспомнил всю ту муштру, через которую пришлось пройти ему и его солдатам, и с ненавистью взглянул на профессора. Вскочив из-за парты и едва не разломав её пополам, воин подошёл вплотную к учителю. Хотя он и был заметно ниже математика, тот отчего-то вздрогнул и сделал шаг назад. Однако, через секунду взяв себя в руки, господин Генри изобразил голосом удивление: — Ты?! Ну выйди-выйди, попозорься, — учитель ткнул указкой во вздёрнутый кончик носа. — А мы посмотрим. Рейден тряхнул головой, подошёл к доске и взял в руки мел. Неверно расслышав, а, быть может, нарочно выбрав задание под неправильным номером, он приступил к его решению. Не успел воин дописать условий задачи, как учитель звучно рассмеялся и за разорванное ухо повернул его лицом к классу: — Посмотрите на него! Какая тут алгебра, если он даже арифметику не освоил? — математик схватил Рейдена за шиворот и оскалил зубы. — Идиот, — он несколько раз ударил его кулаком в лоб. — Дубина ты, понимаешь? Ду-би-на. Что с тебя взять? Команды выучил, и будет с тебя, сукин сын… Никто из детей не смеялся. В страхе слишком громко выдохнуть и подставиться под горячую руку, они сидели кротко, словно депутаты на судебном слушанье. Господин Генри мог говорить обидные вещи, наказывать горой домашней работы, тыкать указкой, но никогда ещё дело не доходило до прямых оскорблений, тем более на такую деликатную тему. Даже сами дети не решались её затрагивать. Учитель уже повернулся к классу, как вдруг его очки сменили координатною плоскость, ровно также как и он сам, упав на пол. Господин Генри схватился за щёку и промакнул пальцами кровь: — Ты что это? — заикаясь спросил он. — Ты что творишь, пёс? Рейден схватил его за воротник, прокатил лицом по столу, а затем вышвырнул в коридор, оставив в двери вмятину. Ноги учителя разъезжались на скользком паркетном покрытии, пока тот на четвереньках пытался скрыться глубь коридора. — Слизняк! — крикнул ему вдогонку Октай. Воин сдвинул брови и молча сел на своё место. Такой тишины в шестом классе не было ещё ни на одном уроке. Даже на математике.***
Антон, Рейден и Октай уже десять минут безмолвно сидели на стульях прямо под табличкой «Кабинет директора». — Может, хоть соизволите рассказать, что мне предстоит выслушать? — Пап, Рэй… — Господи, — Антон схватился за переносицу и запрокинул голову назад. — Конечно же Рэй! В этот самый момент дверь кабинета приоткрылась и их пригласили войти. — Мы здесь по экстраординарному поводу. Господин Андо на глазах у детей избил учителя. Скрипучий голос директора не смог перебить гул, поднявшийся среди родителей и учителей после этих слов: — Он плохо влияет на наших детей! — Ладно, влияние, но что, если он кого-то из них изобьёт? — Он неуправляемый. Господин Шульц сложил пальцы шалашиком и бросил на наёмника едва заметный взгляд. Рейден тихо сидел в углу и даже не пытался оправдываться. Зато этот взгляд перехватил Октай. Они вскинул голову и ближе прижался к другу. — Да вы посмотрите: это же чистой воды животное. Сидит и даже не понимает, что сделал что-то неправильно. — выкрикнул чей-то отец. Октай вскочил: — Всё он понимает! И ничего плохого он не сделал. Он только защищал нас от господина Генри, вот и всё. Кого угодно спросите… Родители опустили глаза на детей, благополучие которых, согласно негласной всеобщей договорённости, сегодня было приоритетом. Дети попытались избежать зрительного контакта и, как один, уставились в пол. Октай рухнул на пол и уткнулся лицом в колени. Теперь Рейдену приходилось его утешать. — Что ж, раз возражений нет, — устало произнесла директор. — Я вынуждена отстранить Рейдена Андо от учёбы на... Не успела она договорить, как Гертруда запрыгнула на стул и изо всех сил закричала: — Это правда. Господина Генри даже старшеклассники боятся, — она закатала рукав и показала следы от указки на запястье. — Он кричит на всех, и бьёт. А сегодня назвал Рэя и Тая животными. Вслед за ней поднялся ещё один ребёнок: — Да, и говорит, что если мы на его уроках молчим, то и дома чтобы, заткнувшись сидели. Дети один за одним начали вскакивать со своих мест и тут наружу пробилось всё: обращение на «ты», пинки и тычки, оскорбления, крики и истерики, завышенные требования, насмешки и насилие. Репутация школы потеряла ещё больше, чем до собрания, призванного успокоить родителей. Симпатические чернила проступали на огне, который в очередной раз развёл Рейден, в одночасье превратившийся из козла отпущения в защитника шестиклашек и их духовного лидера. В течение недели почти половина детей записалась на секцию каратэ, в которую ходили их одноклассники. Октай опустился на пол рядом с другом и обнял за плечи. Затем он раздул ноздри и укоризненно посмотрел на отца.***
— Я обязан перед вами извиниться, мальчики. Особенно перед тобой, Рэй. Я был предвзят и постараюсь впредь доверять вам обоим больше, — он поджал губы и протянул Октаю руку. — Мир? Начинал накрапывать дождь. Надувший щёки мальчик посмотрел в абсолютно спокойное лицо воина и нехотя протянул ладонь отцу: — Ладно, мир. Но это было очень больно. — Знаю, и очень сожалею, — Антон спохватился, достал зонт и раскрыл его над головами подопечных. — Одно только не понимаю: почему вы всё это время молчали и не жаловались на математика? Октай наградил его многозначительным взглядом: — Пытались. Сначала. Но делали это по одному, и никто нам не верил. Пришлось привыкнуть. — Ты мог бы мне сказать. Я бы поверил. Мальчик, не поднимая лица, пожал плечами, как бы укоряя: «А сегодня поверил?». Врач почувствовал, как по телу пробежал холодок: у его ребёнка появились секреты, проблемы, которыми он отказывался делиться. Мальчику ведь только четырнадцать. Это всё часть взросления, но разве не должен был Антон стать ему самым близким человеком? Призрак существа с оленьей головой вдруг отчётливо напомнил о себе. Врач ослабил галстук и натянуто улыбнулся: — Ясно. Но ради Рэя решили наконец объединиться? — Просто он показал, что можно не терпеть, а дать отпор. Ты бы видел, как этот, — в глазах ребёнка блеснул огонёк, на губах показалась зловещая улыбка, а кулаки сжались, — этот учитель дрожал. Как мы на его уроках. Потрясно. Антон сглотнул и вытер пот со лба капли пота, смешавшиеся с дождём: — Понимаю, — он попытался осторожно сменить тему. — Ну, занятия завтра в любом случае отменены. Так что в качестве извинения готов устроить вам культурную программу. Выбирайте, куда пойдём: кино, кафе, театр? Рейден склонился над мальчиком, накрывая его своим плащом. Они с Октаем немного посовещались, затем встали в полный рост и гордо подняли головы. Ребёнок громко объявил вердикт: — Юношеский состав нижней палаты домашнего парламента постановил: всё вышеперечисленное.***
Врач прикрыл дверь, улыбнулся и склонил голову набок. Немного понаблюдав, он поставил на пол деревянный поднос и подсел к своим подопечным: — Чем занимаетесь, мальчики? — Да так, игра одна. — Октай был не в восторге от того, что отец застал его за картами, но выкручиваться и оправдываться на глазах у Рейдена не хотелось. Он принял решение идти напролом и позориться до конца, изображая дурака. Хотя, согласно результатам последней партии, он и не притворялся, —Тут нужно… — … чтобы у тебя не осталось карт. Переводной, подкидной? — он взглядом измерил толщину колоды. — Тут ещё половина, джентльмены. Не возражаете, если я? Рейден оторвался от веера, оставшегося у него на руках после предыдущего хода, ловко вытянул шесть карт и передал начальнику. Антон сдержанно поблагодарил наёмника, расправил их и, нахмурившись, переложил одну на левую сторону. Дождавшись, пока Октай сделает ход, врач выкинул на пол две шестёрки. Мальчик в недоумении посмотрел на друга снизу-вверх. Рейден задумчиво кивнул: «Да, так можно», — хмыкнув, он сгрёб три шестики. Октай неуверенно взял карту из колоды. — Моя очередь? — бросив взгляд на козырь, Антон довольно сощурился и переложил ещё одну карту. Заметив это движение, Рейден неодобрительно поднял бровь. — Ну как! Знаешь, что у меня, на руках, — Шульц даже не спрашивал, скорее утверждал. Воин нахмурился, посмотрел ему в глаза и серьёзно ответил: — Из лягушьих лап только князь-хуязь, сиськи сверху и сиськи обвисшие. Сын с отцом переглянулись. Муха, пролетавшая неподалёку, перестала жужжать в знак солидарности. Антон прочистил горло и хмыкнул: — Вот и проблемы с математикой, о которых говорили на собрании, — врач одну за одной выложил карты на пол. Рейден угадал всех козырей. — Вот это всё, — не отрываясь от объяснения, он отхлебнул кофе, — Разложи-ка в порядке возрастания. Это значит: от меньшего к большему. Рейден поменял местами тройку, четвёрку, восьмёрку, девятку, даму и короля. — Хм, верно. Похоже, принцип работы чисел ты понимаешь. Значит, проблемы именно со словами для них. Октай, помогай! Как будет «два» на вашем языке? «Твоо»? Так, меньше чем за полтора часа им удалось пробежаться по словам для обозначения цифр и даже немного затронуть числа. После этого Антон устроил Рейдену небольшую контрольную. Он выложил перед ним тройку, накарябанный на клочке бумаги «+», восьмёрку, «–», шестёрку и «=»: — Нужно сосчитать, сколько это будет, и прочесть вслух. Рейден взял в руки колоду, хрустнул ей и выложил на пол пятёрку: «Drei… plus acht minus sex…». — Sechs, — Антон поправил его и упустил глаза на Октая, залившегося краской, — Продолжай, «ist gleich…». —…ist gleich fünf. — Сойдёт, — поморщился врач. Остаток вечера они провели под тёплыми пледами за чашками с какао и просмотром старых мультфильмов, которые мог понять даже Рейден.***
Разбуженный криком мальчика, воин спросонья вскочил с постели, зевнул и потряс его за плечо: — Эй! Что случилось? Октай вздрогнул и поёжился: — А, извини. Просто кошмар приснился. — Не все плохие сны заставляют кричать, — тон Рейдена ясно давал понять, что он ждёт подробностей. Мальчик вздохнул и поведал другу о своём повторяющемся кошмаре: — Мне снится, будто я стою над пропастью, из которой веет смертью. Вокруг стелется туман. Я вижу только оттенки серого, смотрю вниз, а в глубине возвышается гора белых костей. И они тянутся ко мне. И в этот момент я обычно просыпаюсь, но меня не покидает ощущение, что когда-нибудь они меня достанут. Ещё ноги и руки, — он осёкся, поднёс к лицу друга левую, ампутированную практически по локоть руку и ухмыльнулся, — ну, рука. Холодеют и немеют. Рейден нахмурился и неопределённо хмыкнул. Не дождавшись ответа, мальчик откинулся на постель и посмотрел на потолок, который они с отцом когда-то обклеили флуоресцентными звёздами: — Как думаешь, это вещий сон? Ты веришь в вещие сны, Рэй? Воин скрестил руки на груди. Октай продолжал: — Папа говорит, сны отражают наши мысли и переживания. Когда мозг их обрабатывает, получаются вот такие вот странные образы. — Твой папа – умный человек. Думаю, он прав. Если тебя что-то тревожит, можем поговорить. — Спасибо, Рэй. Мне уже получше. Не в состоянии снова заснуть, они так и пробеседовали до утра, пока свет звёзд не уступил рассветным лучам.***
В темноте пещеры, несмотря на спёртый воздух, могильный холод и стоны десятков раненых, Оракул и её юная помощница не смыкали глаз. Больные корчились на полу, хватались за животы и перемотанные головы, плакали от боли и горя. Немногие успевшие прийти в себя воины помогали своими спасительницами облегчать страдания товарищей, стараясь ничем не выдавать то, как изнывают их души и свербят тела. Рыжая девочка смочила тряпку в деревянной лоханке, выжала её, а затем бережно протёрла вески и блестящий лоб раненого солдата. Болезненно поморщившись, он пошарил трясущейся рукой в воздухе, схватил её запястье и прошептал что-то слипшимися губами. Сил, на то, чтобы притянуть её к себе у него не оказалось. — Что? — тихонько переспросила она и наклонилась к нему. — Простите, я не услышала. —… ды… во…ды, — пробормотал воин, пытаясь опереться на её руку. — А, да, конечно. Сейчас, потерпите, — девочка скрылась в коридоре и выпорхнула из пещеры. Вернувшись, она обхватила голову парня руками и, слегка наклонив её вперёд, дала сделать несколько глотков из блюдечка. — Спасибо, — он со стоном разлепил глаза. — А, это ты, малышка? Одна здесь? Ручки совсем холодные. Не бойся, я сейчас немного приду в себя и разведу костёр, — он через силу улыбнулся и приподнялся на локтях. Едва присоединившаяся к сцене Шейла присела на корточки и потрепала воина по волосам: — Она не одна, Горо. Спи, — Оракул уложила его себе на колени и напоила лекарством, — Лежи и поправляйся. — Где мы? Я ранен? А остальные? — хрипел он. Шейла сунула ему в рот градусник, замешкалась и поцеловала в горячий лоб: — Поспи, котёнок. Всё хорошо, — вздохнула она и приложила указательный и средний пальцы к его шее. Воин обмяк в её руках. Девочка переминалась с ноги на ногу, прижимая к груди пустое блюдце: — Бедняги. Они так расстроятся, когда узнают. — Хотя бы выживут – это главное, Инга, — она поднялась и взяла ладони девочки в свои. — Ты передала людям вещи генерала Андо? Инга кивнула и, молча глядя на наставницу, ожидала дальнейших расспросов. — Молодчина. А сейчас действительно иди отдыхать и греться. Проходя меж рядами больных, Шейла переворачивала их на бок, укрывала одеялами и проверяла температуру рукой. Если они просыпались и спрашивали, как чувствуют себя остальные или где их командир, она лишь доброжелательно улыбалась и снова погружала их в сон.