***
Министерство Магии встретило утренней суматохой. Тут и там не переставая вспыхивали камины, летали записки, а в центре атриума, как обычно, раздавали свежий выпуск Пророка. Жизнь текла своим чередом, и до Драко никому не было дела. Пока... Он поморщил нос, предвосхищая заголовки вечерних газет. Независимо от исхода слушания, писаки не упустят шанс пройтись по его семье. Вытряхнут все грязное белье, обязательно упомянут Нарциссу, не пережившую заключение мужа, нерадивого сына, из которого даже Пожиратель не вышел, и выставят на всеобщее обозрение. Он уже проходил это три года назад, после битвы за Хогвартс. Кто-то ухватил под локоть. — Доброе утро, мистер Малфой. Драко закатил глаза и высвободился из хватки, демонстративно отряхивая рукав пиджака. — Не могу согласиться с вами. — Ну что вы, уверен, последнее слушание пройдёт успешно! — волшебник заговорщически подмигнул. — Мы не сидели сложа руки все это время. — Очень надеюсь, мистер Бернс. В противном случае складывать вам больше будет нечего. — Ваши шутки, как всегда, на высоте! — рассмеялся он. — Пойдёмте, заседание уже началось. Уточнять, что это не было шуткой, Малфой не стал. Он зашагал следом за невысоким пухлым мужчиной средних лет, который уверенно лавировал в потоке людей. Свою работу тот выполнял так же проворно и ловко. Был на короткой ноге с большей частью Визенгамота и министерства, знал, кого и как задобрить, и умело пользовался дырами в законах. Он не раз помогал Малфоям выбраться из дерьма, но сейчас все шло не очень гладко. Люциуса ожидаемо обвинили в пособничестве Волдеморту и побеге из тюрьмы. Пока велось расследование, его отправили в Азкабан и запретили любые встречи. За три года было проведено несколько заседаний, но Малфой не сомневался, что Аврорат намеренно тянул время, пытаясь собрать доказательства более тяжких преступлений и уж наверняка засадить отца за решётку пожизненно. Лояльностью к Пожирателям Бруствер не отличался. И если на Драко и Нарциссу кое-как закрыли глаза, Малфою-старшему хотели припомнить все грехи до единого. Видимо, Кингсли боялся, что со временем оставшиеся на свободе Пожиратели могут попытаться продолжить дело Тёмного Лорда, и всеми силами старался этого избежать. Они пересекли атриум и, получив пропуска, прошли в лифт. Чем ниже он опускался, тем сильнее сдавливало грудную клетку. Голову заполнили воспоминания его собственного суда. Картины были такими чёткими, словно это произошло вчера. Хоть Драко отпустили достаточно быстро, кровь успели попортить. Пристальные взгляды членов Визенгамота давили и мешали сосредоточиться. От волнения он мямлил что-то невнятное, а судья лишь напирал, обвиняя его в самых разных преступлениях. Какие-то были правдой, как попытка убийства Дамблдора и применение Круциатуса, а какие-то — наглой ложью. На него даже пытались повесить смерть Крэбба, несмотря на показания золотого трио. Малфою казалось нелепым, что в то время кто-то мог посчитать его достаточной угрозой для магического мира, чтобы засадить в Азкабан. Отчасти он был благодарен Поттеру за выступление на суде: возможно, именно это спасло от Азкабана. Однако отношения с гриффиндорцем так и остались натянутыми. Кто-то толкнул в спину, выбираясь из лифта, и Драко вынырнул из неприятных воспоминаний. Он не заметил, как толпа, что забила кабину в атриуме, рассосалась, и теперь они с Бернсом остались вдвоём. Малфой немного ослабил галстук непослушными руками и судорожно выдохнул. — Не волнуйтесь так, это слушание просто формальность, — жест не остался незамеченным. Лифт дёрнулся в последний раз, и двери со скрипом разъехались, впуская в тёмный коридор. Драко на секунду повело, и ему пришлось приложить усилие, чтобы переступить порог. Каждый шаг с гулом отскакивал от чёрных зеркальных стен и пропадал во тьме. Они свернули на лестницу и, спустившись по ней, вновь оказались в длинном каменном проходе. На стенах тихо потрескивали факелы. И хоть коридор напоминал о подземелье Слизерина, гнетущая атмосфера заставила поёжиться. Дверь в зал суда была закрыта. Двое авроров стояли по обе стороны от неё, вальяжно облокотившись на стену. Один из них смерил презрительным взглядом прибывших и, видимо решив, что они не стоят внимания, вернулся к беседе с напарником. Малфой прислушался, пытаясь выцепить хоть какие-то звуки, доносящиеся из зала, но тишину нарушало лишь перешёптывание мужчин. — Я думал, мы сможем присутствовать, — он не стал скрывать раздражение. — Заседание закрытое. На такие не допускаются даже члены семьи. Я, конечно, волшебник, но не всемогущий. — С таким успехом можно было ждать в атриуме. — Не забывайте про репортёров, мистер Малфой. Они бы не дали вам покоя. И потом, если вдруг Люциуса не отпустят, так вы хотя бы сможете его увидеть. — Что?! — возглас прозвучал слишком громко, и Драко заметил, как напряглись авроры, готовясь в любой момент выхватить палочки. — Вы же только недавно говорили, что все схвачено? — продолжил он, буравя тяжёлым взглядом Бернса. — Я сделал все от меня зависящее, — мужчина покосился на охранников, извиняюще улыбнулся и понизил голос, — но не забывайте, что Бруствер тот ещё упрямый баран и помешан на отлове Пожирателей. Стопроцентной гарантии у нас нет. Малфой провёл рукой по лицу, прикрывая глаза. После разговора в холле он поверил, что все под контролем, и уже представлял воссоединение с отцом. Волнение накатило с удвоенной силой. От осознания, что он навсегда может лишиться семьи, сердце сковал липкий страх. Он попытался сделать несколько глубоких вдохов, но воздух застревал где-то в горле, не доходя до лёгких. Перед глазами все поплыло, и Драко показалось, что ещё чуть-чуть, и он упадёт в обморок. Наплевав на все, он сел на пол и запрокинул голову. — Что с вами? Малфой промолчал, сильнее стиснув зубы. — Эй, вы можете позвать колдомедика?! — обратился Бернс к аврору, что стоял ближе. — Нет, не нужно, — Драко ухватил мага за рукав мантии. — Пара минут, и я буду в порядке. Мы не можем уйти сейчас. Волшебник неодобрительно покачал головой, но спорить не стал. Малфой не знал сколько прошло времени, прежде чем дурнота отступила. Мир снова стал чётким и перестал вызывать рвотные позывы, но Бернс продолжал обеспокоенно следить за состоянием Драко. Он осторожно помог ему подняться и привёл в порядок одежду заклинанием. Показываться в таком виде перед Люциусом и прессой было нельзя. Когда двери неожиданно распахнулись, Малфой непроизвольно дёрнулся. Он попытался разглядеть, что происходит внутри, но хлынувший поток людей загородил обзор. Судя по их количеству, Визенгамот был в полном составе, как и на предыдущих слушаниях. Не дожидаясь, пока все покинут зал, Драко начал расталкивать волшебников, пробираясь внутрь. Увидев отца, сидящего на стуле, больше похожем на орудие пыток, он замер в нерешительности, наблюдая. Судья, которого Драко уже видел не раз, передал Люциусу какой-то футляр, и тот достал из него палочку. «Отпустили!» — мысленно возликовал Малфой и тут же ринулся вперёд. — Отец! Люциус обернулся. В глаза сразу бросилась его худоба и бледность. На лбу пролегли глубокие морщины, а синяки под глазами резко контрастировали с белой кожей. Сердце налилось тяжестью. Наплевав на возможное возмущение, он сжал отца в объятиях, чувствуя, как тот напрягся, но через секунду руки накрыли спину. — Поздравляю с освобождением, мистер Малфой. Ну и работы вы мне подкинули, — засмеялся подоспевший Бернс. Несмотря на сложности, он был рад утереть нос Кингсли, — но надеюсь, это наша последняя встреча в суде. Драко отпрянул, выпуская отца из объятий, и тот протянул руку мужчине. — Разделяю ваши надежды. Но кто знает, что взбредёт в голову этим министерским псам. Кингсли до последнего стоял на своём, пытаясь убедить Визенгамот. — Это было ожидаемо. Пришлось подергать за ниточки и поднять все свои связи. — Я вам бесконечно благодарен. Можете рассчитывать на любую помощь, — Люциус едва заметно поморщился, словно что-то доставляло ему дискомфорт или боль. — А теперь давайте уйдём отсюда. Все трое направились к двери. — Мистер Малфой! Драко обернулся и тут же чертыхнулся про себя. К ним чуть ли не бегом спешил Бруствер. Он стремительно пересёк зал и преградил путь к выходу. — Если вы думаете, что вам удалось обмануть меня, Люциус, — министр выплюнул имя, словно оно было чем-то мерзким, — то вы сильно ошибаетесь. Я не спущу с вас глаз и буду пристально следить за каждым шагом. — Хотите сказать, что в Визенгамоте одни идиоты? Бруствер проигнорировал вопрос, не поддавшись на провокацию, и покосился на самодовольного Бернса. — Уж не знаю, как вы это провернули, но будь у нас больше времени... — Куда же ещё больше, министр? Надеюсь, теперь вы сможете сосредоточиться на поиске остальных Пожирателей. Три года прошло, а вы так всех и не переловили. Даже с моей помощью. — Люциус едва заметно усмехнулся, заставляя Кингсли побагроветь. — Ещё не известно кому вы помогали. — Если у вас вдруг появятся доказательства, в чем я очень сомневаюсь, вы знаете, где меня найти. Бегать я от вас не намерен — скрывать мне все равно нечего. А теперь, прошу нас извинить, — не дожидаясь ответа, Малфой подтолкнул сына к выходу, и они наконец-то покинули зал суда. Драко подумал, что вслед непременно полетит проклятье, но Бруствер лишь замер, провожая их тяжёлым взглядом. Эту битву он проиграл, но сдаваться явно не собирался. Атриум встретил ослепительными вспышками и десятками разрозненных голосов. Репортёры бесперебойно выкрикивали вопросы, пытались пролезть поближе к Малфоям и открыто игнорировали просьбы охраны расступиться. В последнее время магический мир был скуп на скандальные новости и освобождение Люциуса Малфоя могло занять первые полосы. — Мистер Малфой, каково это снова оказаться на свободе? — прыткий молодой человек поднырнул под руки министерским сотрудникам и чуть ли не в самое лицо сунул Люциусу прибор, напоминающий маггловский диктофон. Опешив от такой наглости, Драко уже потянулся к палочке, но один из охранников запоздало спохватился и принялся заталкивать журналиста обратно за оцепление. Тот возмущённо закричал что-то про неприкосновенность, пытаясь вырваться. Малфой старший бросил презрительный взгляд на парня. — Похоже, умалишённых здесь так же много, как в Азкабане. Драко прыснул и тут же ощутил недовольство отца. Но на фоне всего произошедшего это казалось мелочью и совершенно не пугало. Он успел соскучиться даже по едким замечаниям и его отстранённости.***
Как только Малфои вышли из камина, перед ними со звучным хлопком появился домовой. — С возвращением, хозяин, — кланяясь, обратился он к Люциусу. — Накрыть в столовой или подать обед в вашу комнату? — Не сейчас, — отмахнулся Малфой-старший. Его остекленевший взгляд был устремлён в сад. — Она… там? Драко кивнул и проследил за тем, как отец неспешно вышел из гостиной. Дождь все так же барабанил по стеклу, превращая мир за пределами дома в размытую картину. Через окно просматривался нечёткий силуэт Люциуса, который замер у входа в фамильный склеп. Чувство дежавю заполнило разум. Когда-то Драко и сам часами стоял у чёрного провала арки, не решаясь войти. Казалось, сделаешь шаг - признаешь, что её больше нет. Мозг настойчиво отторгал эту мысль, придумывал сотни оправданий, в которые со временем он сам стал верить. Жить в фантазиях было проще, чем столкнуться с ужасающей действительностью. Они позволяли сохранять остатки самообладания и не сойти с ума. Драко как мог оттягивал этот момент, но как только он перешагнул порог усыпальницы, неотвратимость обрушилась снежной лавиной, ломая с таким трудом выстроенные стены и кидая из одного морока в другой. На смену блаженному неведению пришло безумие. Отголоски которого преследовали до сих пор. Малфой отвернулся от окна и скривил губы, чувствуя, как заныло в груди. Было больно видеть отца таким подавленным. Он всегда держался уверенно и редко показывал истинные чувства. Драко завидовал этой способности и безуспешно пытался перенять её. Но сейчас непроницаемая маска дала трещину и медленно, по кусочкам, рассыпалась на части. Им обоим нужно было время, чтобы свыкнуться с утратой. Хотя казалось, что это вряд ли возможно. Все ещё ощущая лёгкую слабость после происшествия в Министерстве, Драко решил отдохнуть у себя. Отцу все равно нужно было как следует проститься с Нарциссой и он был уверен, что тот не вернётся в ближайшее время. Не зная, чем себя занять, Малфой выудил из стопки на прикроватной тумбочке первую попавшуюся книгу. «Тёмные артефакты» — гласила немного потёртая надпись на кожаной обложке. Он в недоумении свёл брови, пробегаясь пальцами по тиснёным буквам. На вид книга была довольно старой, но при этом хорошо сохранилась. Драко ещё раз оглядел стопку и вспомнил, что приобрёл все во время последнего похода в «Горбин и Бэркс», но этот фолиант выглядел совершенно незнакомо. Вероятно, он в спешке перепутал его с другим или схватил лишний по ошибке. Книга оказалась довольно сложной для понимания. Язык в ней был устаревшим, а некоторые части и вовсе на латыни. В памяти всплыло, как отец пытался в детстве учить его латинскому языку. Он говорил, что будущий наследник чистокровного рода просто обязан знать его, но Драко считал это чертовски скучным занятием. Поэтому после поступления в Хогвартс те крупицы, что ещё были в его голове, напрочь вылетели из-за нехватки времени и отсутствия родительского контроля. Теперь он с сожалением осознал, что это знание могло бы принести пользу. На одной из страниц был изображён предмет, отдалённо напоминающий маховик времени. Драко с интересом принялся изучать текст, но, как назло, большая часть была на латыни. Все свободное место вокруг рисунка занимали пометки от руки и какие-то формулы, которые тоже не удавалось разобрать. Он разочарованно выдохнул и сделал мысленную пометку, вернуться к этой главе позже, вспоминая кто из его окружения мог бы помочь. Обращаться к отцу не хотелось: за этим точно последуют ненужные вопросы, а в худшем случае он останется без книги. Внизу раздался стук входной двери, а затем знакомые шаги на лестнице. В звенящей тишине особняка они звучали непривычно громко. За то время, что Драко провёл один, он абсолютно отвык от посторонних звуков. Он ожидал, что Люциус зайдёт к нему, но шаги лишь отдалялись, пока полностью не стихли. Взглянув на время, Малфой с удивлением обнаружил, что уже наступил вечер, и он просидел за книгой несколько часов. Вместе с этим осознанием разом накатила усталость. Напряжение, что не покидало с самого утра, наконец-то отступило позволяя расслабиться. Засыпая, Драко думал о будущем. Оно вырисовывалось смутным, туманным, но уже не казалось чем-то невозможным. Это немного пугало, потому что он не знал, что делать дальше. Последний год смысл жизни сводился к освобождению отца, и о планах на будущее он не задумывался. Драко ощущал себя словно раб, которому внезапно даровали свободу, но не объяснили, что с ней делать. Ему предстояло заново научиться мечтать и перестать жить одним днём.