Летний лагерь

Кажется, прошла уже неделя с начала сезона, всё успели адаптироваться, привыкнуть к нормированному расписанию и выучить песню "Турпоходы". Некоторые даже по образцу Дома2 начали строить любовь, у старших же из уст в уста передавались легенды о том самом сексе с вожатыми, за которым некоторые и приехали. Варя на доносившиеся слухи только громко охала, а Гурам говорил, подойти к нему через пару лет. Олю и Лёху это волновало в последнюю очередь - ведь им достались те ещё непоседы, половина из которых была из неблагополучных семей и детдома, а вторая малолетних мажоров. Мистическая сторона любого лагеря тоже имелась: кто-то вызывал Пиковую даму и матершинного гномика, а кто-то придумывал истории про приведений, живущих в корпусах, ведь зимой тут отдыхают и старики, которые имеют тенденцию умирать, поэтому привидения тут точно должны быть. А если кто не верит, старшие убедят в обратном, даже вожатые подольют масло в огонь. Особенно убедительны были те старшаки, которые играли в КВН или ходили в театральные кружки. Наступил для кого-то долгожданный день похода, не зря же песню разучали. Всех, и младших, и старших собрали в одном месте для инструктажа. Тех кто постарше и покрепче нагрузили палатками (зачем-то) и провиантом. Солнце не пекло, ветер умеренный, но лезть в гору всё таки было тяжело, особенно "вьючным" подросткам, только энергичная Варя напевала Высоцкого, а дети нехотя подхватывали. Они наконец добрались до вершины, кто-то кричал - "Царь горы!", а кто-то бросив поклажу и сам упал в траву, которая была сухой. Но долго отдыхать не дали, заставив раскладывать ненужные палатки. Алексей и Оля осматривали своих подопечных на клещей, а костёр оставили на Гурама, пошутив, что так здесь появится шашлычная. Старшая группа детей, что отвечала за палатки еле как справлялась, потому что все на них забили и объяснять как это делается не торопились, но когда нашлась инструкция и они справились. Так худо-бедно они поставили этот "кэмпинг". Оказывается, что в гору тащили не только палатки и немного еды, но и гитару. Так, сев у костра, тёплым летним днём, начали петь песни, сговорившись ещё в лагере, трое вожатых, следили, чтоб инструмент не попадал в руки Щербакова. — Может страшные истории? — Для рассказов в темноте. Летним днём? — Дневной ужас ещё страшнее. — О-о, сейчас начнётся псевдоинтеллектуальное "Солнцестояние". — Давай с тебя, Лёха. — Хм. В один светлый, светлый день, одни светлые-светлые люди пошли в светлый лес. И вот они расставили палатки, развели костёр, сели и тут Гурам побледнел, потом что всю его кровь выпил - энцефалитный клещ! —закричал последние слова Лёха и Гурам просто вскрикнул от щекотки, потому что Лёха для эффекта "ползающего насекомого" провёл травинкой по руке коллеги. — Будем уходить ещё раз проверьтесь на клещей. Каждый вожатый рассказал по страшилке и очередь опять дошла до Лёхи, который всё таки получил гитару, пока другие вспоминали истории. Он играл напряжённую музыку. — Расскажу про пищеблок. — О, я читал книгу. — Я смотрела этот сериал. — Про кухню есть сериал? — недоумевал Лёха, которого перебили. — Не поверишь, так и называется, — пояснил Эмир, который сидел немного ближе к вожатому. — И как он называется? "Кухня" или "Пищеблок"? — Он называется "проведи интернет в дом", — ответил Гурам. — Историю! — был бы тут лехин друг, он бы с ним разгонял эту тему. — Я уже передумал, пока меня перебивали. — Ох, — вздыхает Амарян. — Ладно. Начинаю. — В светлой-светлой кухне? — Конечно, там всегда белый кафель. — Лёха смотрит на остальных, как на дурочков. — Светлый-светлый повар? — Халаты и фартуки. Белые. — Что дальше? — Обнаружили кишечную палочку и сальмонеллу, — Лёха зловеще захохотал. — Что диарея не пугает? — Дети, мойте руки перед едой. — Я обещал дневной ужас, а не пугать детей той бабкой, что умерла в ванне тридцатой комнаты и лежала там всю ночь. Это вообще не страшно. Ванну-то отмыли. — Я живу в тридцатой комнате! — Хлоркой пахнет? Вообще во всех комнатах пахнет хлоркой, потому что полы моют с добавлением отбеливателя и ванны с туалетами тем более хлорированны, но Кашоков не будет разрушать атмосферу. Вскоре они начали собираться, складывать пледы и палатки. Тут Оля подошла к другим вожатым и тихо о чём-то сообщила, вид у неё был испуганный. К Кашокову подходит вожатый из младшей группы. — Ты похоже не болтливый, тут один у Оли ушел поссать и не возвращается. Пойдём поищем, пока Оле не надовали по шапке. — Хорошо. — Только далеко не отходи, не хватало, чтоб и ты потерялся. Хоть Лёха и не выглядел взволнованным, он нервнечал, всматривался в мятую траву. Немного побродив, они находят потерявшегося Даню у дерева. — Ты что обоссал штаны и поэтому не хочешь возвращаться? — строго страшивает Лёха, но облегчение от находки не скрыть. — А в какую сторону идти? — у пацана явно топографический критинизм, заблудиться в трёх соснах для него пустяк. — Давай руку. Она не мокрая надеюсь? — Сухая. Пацан тараторит, перескакивая с темы на тему, всю недолгую дорогу и не отпускает руку. — Возвращаю, — подводит ребёнка к Оле. — Это первый и последний раз, когда я работаю с детьми.