Версаль. Реквием по себе

      

༻• ⊰✷⊱ •༺

      Проливной дождь зарядил с позднего вечера и по сию пору не утихал.       Тяжёлые капли косыми ударами колотили по окну, отбивая неровный ритм. И даже крыша над головой, обогретые камином покои и тёплая перина не спасали от прохлады.       Казалось, холод проникал отовсюду. Втискивался в тонкие щёли окна, переползал через порог, несмотря на плотно закрытую дверь, пробирался сквозь стены.       Адриана обхватила себя руками, но и это не помогло. Напротив, стало очевидно, что дождь ни при чём. Холод сковывал изнутри.       И этот липкий холод — от страха.       Она знает, что прямо у дверей дежурят гвардейцы. Но это знание не приносило должного чувства защищённости. Мысли толкались, и каждая будто норовила перекричать другую.       Сон не шёл. Точнее, после бессонной ночи в Париже и насыщенного дня в Версале спать хотелось неимоверно, но закрывать глаза было попросту… страшно. Да, страшно. Как будто если она закроет глаза, то кто-нибудь точно ворвётся и перережет ей горло.       И совладать с этой тревогой оказалось невозможно. Она и на постели поворочалась, и над записями дедушки поработала, и почитала, и единожды прислонилась к холодному оконному стеклу, качнув пальцем кулон, висящий на раме. Но ничто не приносило спокойствия.       Нет, достаточно. Нет больше никаких сил сидеть в одиночестве и перебирать пугливые мысли, которые вражески нападали на разум.       Адриана облачилась в шлафрок с широкими рукавами и подпоясалась. Глянула в сторону окна, за которым шумел дождь и царила беспросветная темнота ночи.       Куда пойти в такой час? Может быть, на кухню? Если повезёт, то она встретит там Густава. А, может, отправиться в библиотеку Версаля? Побыть среди книг, поискать какое-нибудь любопытное чтиво. Взгляд упал на сундуки. М-да, у неё этого чтива — хоть сию минуту свою библиотеку открывай.       А, может, вовсе никуда не идти? Выпить сонного отвару и, поборов тревоги, всё же попытаться уснуть. Да, пожалуй. Так и стоит сделать.       Адриана присела перед сундуком и, порывшись, выудила баночку со смесью трав, которые надлежало заваривать как раз в случаях, когда терзает бессонница.       С губ сорвался тяжёлый вздох. Пора пополнить запасы. Травяной смеси тут на одну чашку. Впрочем, ей на одну чашку и надо. И уже решившись отправиться на кухню, чтобы заварить настой, она поднялась, мимолётно глянув на кулон на окне.       Посмотрела на банку с травами. На кулон. Снова на банку. И снова на кулон. — Ему нужнее, — вслух сказала свою мысль Адриана, вертя банку.       Будучи не особо уверенной в том, что поступает правильно, она всё же спрятала банку в широкий рукав и вышла из покоев. И застыла, осознав, что не знает, в какую сторону идти.       Стражи вопросительно взглянули на девушку. — Мадемуазель де Вьен? — позвал один из гвардейцев. — Всё в порядке? Помочь чем? — Где покои Бонтана? — негромко спросила Адриана. — В конце этого коридора, у лестницы, — сообщил гвардеец.       Адриана удивилась. Так они живут на одном этаже? И даже в одном коридоре? — Мы проводим вас, — вызвался гвардеец, с готовностью указывая путь. — Следуйте за мной. — Благодарю.       Один гвардеец отправился вперёд фрейлины, а второй следовал позади неё.       И на полпути она вдруг осознала, что её решимость тает с каждым шагом. Сначала она подумала, что отдать вымотанному службой камердинеру травы для крепкого сна — это хорошая затея. Он полноценно поспит, отдохнёт. Теперь же, приближаясь к его дверям, она принялась себя корить. А с чего она, собственно, вообразила, что ему нужны какие-то травы для сна?       Наверняка он в такой час спит беспробудным сном и без всяких отваров. А она заявится посреди ночи, разбудит, чтобы… Чтобы что? Что она ему скажет? «Простите, что я вас разбудила, вот вам травы для сна» — так, что ли? Легко представить, что ей скажет камердинер. «Вы меня разбудили, чтобы усыпить?», — вот что он ей скажет. Хорошо, если не рассердится, а просто посмотрит снисходительно и с иронией. Как на дуру. Впрочем, в этом он будет прав.       И она уже собралась развернуться, чтобы сменить направление, как гвардеец остановился. — Покои месье Бонтана, — сообщил гвардеец, указав на нужные двери.       Адриана огляделась. Ха! Ловко. Здесь коридор делает крюк к лестнице, и двери покоев камердинера с одной стороны закрыты выступом стены коридора, а с другой — выступом стены от лестницы. И этот угол образует архитектурное углубление: можно стоять прямо у дверей покоев и оставаться незамеченным — ни с коридора, ни с лестницы этот участок не просматривается.       Удобно, если хозяин покоев вздумает принять тайных гостей. — Его не охраняют, — вдруг заметила Адриана. Стражей поблизости, кроме её гвардейцев, не было. — Разве доверенное лицо короля не положено защищать хотя бы в ночное время? — Положено, — кивнул гвардеец. — Но месье Бонтан изначально отказался от охраны.       Адриана хмыкнула. Ещё бы. Такому, как Александр, лишние глаза и уши над душой не нужны. — Прикажете позвать? — уточнил гвардеец, шагнув к дверям. — Нет, постойте, — остановила его Адриана, взяв за локоть.       Гвардеец послушно замер, а фрейлина повторно замешкалась. Нет, всё же это дурная затея. Никакие травы в рукаве не оправдание для столь несвоевременного визита.       Господи, я сошла с ума. Вот что я придумала! Зачем пришла?       Но вопреки всем спорным мыслям её губы предательски произносят: — Я сама, — и ноги ведут к его дверям.       Рука поднимается, заносясь для аккуратного стука, но тут же пальцы сжимаются в кулак, и она отводит ладонь от деревянной створки. Снова поднимает руку, оправдывая себя тем, что она легонько поскребётся, и если он не спит, то услышит и откроет, и тогда она вручит ему травы и уйдёт. А если не откроет, то значит, он спит, и она не станет его будить, а пойдёт и заварит эти травы себе.       Собственная мнимость вынуждала ругать себя последними словами. А когда она заметила, что пальцы подрагивают от волнения, то и вовсе издала нервный смешок. Но от осознания этих вещей решимости больше не стало.       Она не могла ни уйти, ни постучать.       Наконец, она отступила на шаг, окончательно признав свою затею донельзя глупой. Попятилась, а затем развернулась и направилась обратно к гвардейцам. — А я думал, всё же решитесь, — насмешливо раздалось за спиной.       Адриана, вздрогнув, обернулась. Александр безмятежно подпирал плечом дверной косяк, иронично поглядывая на замершую на месте фрейлину.       И девушка вдруг оробела. Отчего-то вид камердинера, облачённого в белую рубаху свободного кроя с небрежно развязанным воротом, заставил щёки покрыться румянцем. Адриана попыталась прогнать чувство смущения: в конце концов, когда идёшь к кому-то посреди ночи, то надо быть готовой к тому, что тебя навряд ли встретят при полном параде.       Тем более, что она и сама далека от подобающего вида. Даже в платье не додумалась переодеться. Заявилась в одном шлафроке поверх ночной сорочки. И не причесалась. Лента небрежно подхватывает волосы, а часть прядей выбились из высокого хвоста.       Фрейлина тряхнула головой, отогнав чувство неловкости. Надо игнорировать его и свой вид. Камердинер же игнорирует и никакой стеснённости не испытывает. — О, вы не спите, — тоном, будто мимо проходила, сказала Адриана. — О, вы тоже, — наигранно удивился Александр.       Адриана насмешливо сморщила носик. — Как вы поняли, что это я? — Услышал.       По короткому взгляду, брошенному на гвардейцев за спиной фрейлины, стало очевидно, что он слышал их обсуждение о его охране. — Слух, как у кота, — признала Адриана. — И нюх, как у собаки, — усмехнулся Александр. — И глаз, как у орла. — И нрав, как у барана, — ехидно дополнила фрейлина. — Вы поругаться пришли? — улыбнулся камердинер. — Может, тогда до утра отложим?       Адриана смутилась вновь. — Нет, — она приблизилась к порогу. — Вообще-то… Вот, — она выудила из рукава банку с травами. — Это для сна. Вы мне показались вымотанным, и столько всего случилось, потому я решила… — неуверенно залепетала Адриана, протянув ему травы. — Знаю, время неподходящее, но мне не спалось, и… — Лучше бы заварили их себе, — перебил Александр. — Вторую ночь не спите. К слову, почему? — Я… — девушка запнулась, — … не могу. Мне… — сказать «страшно» язык не повернулся, и она только вздохнула. — Просто не могу.       Камердинер стал серьёзнее. С головы до ног оглядел девушку, которая избегала смотреть на него и сверлила глазами точку на стене сбоку. Наверняка она неимоверно устала от всего, что на неё навалилось. А спать не может, потому что… переживает? Или ей страшно? — Проходите, — Александр посторонился. — Расскажете, как заваривать ваши травы.       Уговаривать не пришлось: Адриана с облегчением опустила плечи и перешагнула порог. — Возвращайтесь к покоям мадемуазель де Вьен, — камердинер обратился к гвардейцам. — И не вздумайте никого впускать, пока её нет. — Тут стеречь не надо? — уточнил гвардеец. — Тут я сам её постерегу, — хмыкнул Александр.       Гвардейцы кивнули и отправились обратно, а камердинер закрыл дверь и повернулся к фрейлине, которая по-прежнему протягивала ему банку с травами. — Возьмите. — Жевать или прикладывать к голове? — добродушно спросил Александр, забрав банку. — Нет, — улыбнулась Адриана. — Нужна горячая вода, — начала излагать порядок действий фрейлина. — Надо залить травы кипятком и настоять минут 20. Потом выпить и ложиться отдыхать. — Так и сделаем.       Адриана удивлённо приподняла брови, заметив каминный чайничек, который камердинер подвесил прямо над огнём в горящем камине. — Оу. У вас здесь… — она принялась оглядываться, — … всё обустроено. — Не с руки каждый раз бегать на кухню за горячей водой, — мирно ответил Александр.       Адриана кивнула, с любопытством осмотревшись. Удивительно, но покои Александра, находящиеся во дворце, совсем не были похожи на дворцовые. В помещениях, где доводилось бывать фрейлине, всё дышало роскошью в той или иной степени. Здесь же такого не было.       Ни одного позолоченного элемента. Нет, правда. Ни одного. Убранство покоев больше напоминало…       На память вдруг пришёл лесной домик Нострадамуса. Точнее, не прямо домик. Вполне достойное строение: два этажа, просторные комнаты, обширная кухня и пара-тройка придомовых построек, включая конюшню.       Не бедно, но сдержанно и уютно.       В лесном домике Нострадамуса пахло листвой и шишками, а неподалёку журчала кристально-чистая речушка. Там часто слышался смех мамы, которая по утрам отпускала слуг и учила ворчливого Густава печь блины для маленькой Адрианы. Там дедушка басистым голосом шутил, что подгоревшие блины ребёнку давать нельзя. Там папа не гнушался сам наколоть дрова.       Это был совсем другой мир. Мир, когда их семья собиралась в этом домике на лето и проводила время вместе. Они гуляли по лесу и ходили купаться на реку, а у малютки Реи даже был свой пони. Приезжала и тётушка Сюзанна, которая часто проводила время за шитьём в саду.       Иногда заглядывала и семья Бонны. И маленькие девчушки с радостью играли вместе.       Кажется, всё это было в другой жизни. —… спать. — Что? — переспросила Адриана.       Она так углубилась в свои мысли, что пропустила мимо ушей слова камердинера. — Заварю вам отвар и ляжете спать, — повторил Александр. — Где? — ляпнула Адриана. — Здесь, — спокойно ответил камердинер, наблюдая за пляшущим в камине огнём. — У меня. — Вы с ума сошли?! — струхнула Адриана, подпрыгнув на месте. — Я не лягу с вами в одну постель! — С почти замужней дамой я сам не лягу в одну постель, — усмехнулся Александр, обернувшись на неё. — Спать будете одна, но здесь. — Я вполне могу поспать у себя, — возразила Адриана. — Если бы вы могли спать у себя, то не пришли бы, — резонно заметил Александр, вернув внимание к огню в камине. — Вы напуганы покушением на себя, смертью Лолы и Софи, поэтому переночуете эту ночь у меня, а дальше, — он пожал плечом, — разберёмся, что делать. Но сначала вам надо отдохнуть. — Нет, так не годится, — засопротивлялась Адриана. — Я эти травы вам принесла, а не себе. И где, позвольте узнать, вы собираетесь спать?       Камердинер молча кивнул на письменный стол. — Вы не собираетесь, — протянула Адриана, разглядывая множество бумаг. — Будете работать всю ночь?       Камердинер вновь молча кивнул. — Я могу взглянуть? — проявила интерес Адриана, потянувшись к столу. — Пожалуйста, — не стал препятствовать Александр.       Адриана подошла к столу, но при приближении внимание перенеслось с запечатанных конвертов на подоконник. Девушка остановилась, не поверив своим глазам.       Ого! Он сохранил ветку с репеем на шипах, подаренную ею после маскарада. И не только сохранил, но и отвёл её подарку стеклянную узкую ёмкость и место у окна. — Только запечатанные конверты не вскрывайте, — невозмутимо произнёс Александр.       Адриана шустро вернула внимание к столу, спрятав улыбку и сделав вид, что не смотрела в сторону окна. — Да, конечно.       Закрытые конверты она вскрывать не стала, но глазам предстала Вавилонская письменность, символы из которой были в записях Нострадамуса и на шкатулке с ядом. — Погодите… — растерялась Адриана, взяв листок. — Вы изучаете шифр моего дедушки? — С этим же шифром знакома и «дама с ядами», судя по шкатулке, — напомнил Александр. — И тот же символ был на мешочке с ядом, который дали Софи для вашего отравления. — Вы хотите разобраться с шифром отравительницы? — нахмурилась Адриана. — Александр… — она снисходительно повела бровью. — Вы напрасно тратите время.       Александр обернулся и с неподдельным интересом облокотился на каминную полку. — Символы — это всего лишь цифры, — девушка постучала пальцем по бумаге. — Да, для нас ключ к шифру оказался в звёздной карте, но для убийцы ключ может быть другим, — терпеливо пояснила Адриана. — Возможно, она для шифра использует какую-либо книгу — да хоть Библию или сборник легенд. Вы никогда не угадаете, что является её ключом. Проще иголку в стоге сена отыскать.       Камердинер усмехнулся. — Ну-с, начнём с того, что в случае убийцы это не шифр, — невозмутимо сообщил Александр. — Это нумерация. — Простите? — не поняла Адриана. — Вот вы, к примеру, — Александр прихватил банку. — Принесли мне травы для сна. Однако ёмкость не подписана.       Он, крутя банку, подошёл к Адриане, остановившейся у стола. — В этом нет нужды, — недоуменно отозвалась девушка. — Я и без подписи знаю, что в ней. — Верно, — кивнул Александр. — Вы собирали это для себя и знаете, как выглядит та или иная смесь. Но я-то нет. Для меня это всего лишь сбор трав, о которых я не имею представления. — Придётся поверить на слово, — прищурилась Адриана. — Я не к тому, — качнул головой Александр. — Предположим, я заболел и… — Не беда, вылечу, — бездумно перебила Адриана.       Губы камердинера дрогнули в улыбке. —… и попросил у вас несколько сборов, — стараясь не улыбаться, продолжил Александр. — От жара, от кашля, от воспалений, от… — он пожал плечом, — … не знаю, ещё от каких-нибудь хворей. — Оу, — вскинула брови Адриана. — С таким «букетом» вам впору к могильщику, а не к лекарю. — Скажите это своему жениху, — вернул любезность Александр.       Адриана фыркнула. — Допустим, вы дали мне несколько травяных сборов, — продолжил Александр. — Вы знаете, что от чего помогает, а я нет. Вы же не станете сидеть около меня сутки напролёт, указывая, что и когда пить. Ост… — Почему нет? — вновь перебила Адриана. — … оставите травы и отправитесь по своим делам, — со смешком договорил Александр. Вздохнул, взяв паузу, и с иронией дополнил: — Простите, что я вам мешаю меня перебивать.       Адриана поджала губы, извиняюще улыбнувшись и подняв ладони. — Вернёмся к нашим баранам. То бишь к травам, — оповестил Александр. — Вот вы дали мне несколько травяных сборов. Как мне не перепутать отвар от головной боли, к примеру, с… — он фыркнул, — … с какой-нибудь смесью для подвигов в постели. — Подумаешь, перепутаете, — развеселилась Адриана. — Осчастливите какую-нибудь даму. — Учитывая вашу готовность караулить у моей постели, это будете вы, — съехидничал Александр.       Адриана вспыхнула всеми оттенками красного. — Не смешно! — Я пытаюсь быть серьёзным, но вы не даёте мне ни единого шанса, — рассмеялся Александр. — Так что скажете? Как мне их не перепутать? — Эм-м-м… — девушка почесала пальцем висок. — Я их подпишу. Какие травы от жара, какие для сна и иные. — А будь у вас в банках не травы, а яд, вы бы тоже так подписали? — вкрадчиво спросил Александр. — Это сыпать в еду, а это на полотенца. А вот этим ядом надо обтираться.       Адриана перестала моргать и медленно опустилась на стул. — Вы сами сказали, что символы — это Вавилонские цифры, — напомнил Александр. — Или аккадские, как их ещё называют. Ваш дедушка их использовал для шифра, но в случае отравительницы… — он предоставил девушке закончить его фразу. — Это нумерация составов, — протянула Адриана. Александр кивнул. — Она использует разные яды, но она в них не разбирается. — И у неё их немало, — заметил Александр. — Её цель — герцогиня Орлеанская, но она тратит яды, не заботясь об расходах: то на лошадь, то на служанку, то на фрейлину. — Значит, знает, где добыть ещё, — уже более уверенно подхватила его мысль Адриана. — И где же? — задался вопросом камердинер. — Где человек может добыть такое множество отравы? Да ещё столь разной.       Фрейлина притихла и подняла немигающий взгляд на камердинера. — У такой, как я, — негромко ответила Адриана. — У неё есть карманная ведьма? — Возможно, — не стал категорически утверждать Александр. — Откройте одно из писем.       Адриана послушно взяла один из конвертов и распечатала.       И тут же, вскочив и зашипев, как змея, отшвырнула бумагу. — Чёрт! — рявкнула Адриана, сжав кулаки так, будто ей на руки кипятком плеснули. Но сразу вернула самообладание, разжав пальцы. — Простите. Неожиданно. — Для меня тоже, — удивился Александр. — Чего вы испугались? Вы же не ведьма.       Адриана потерла лоб, с досадой поморщившись. — От неожиданности, — буркнула фрейлина — Не хотела бы я получить такое письмо. — Отчего же? — лукаво сощурился Александр. — Это чёрная метка из Вавилонской письменности, — хмуро ответила Адриана, глянув на символ, очерченный кругом. — Или метка смерти. Предвестник расправы. Весьма серьёзная угроза для… — она умолкла. — Для ведьмы и её подручных? — ехидно подсказал Александр.       Адриана поджала губы, зло зыркнув на камердинера. Сначала она, едва ли не топая ногами, внушала ему, что не является ведьмой, а теперь на его глазах выдала такую бурную реакцию. — Я не испугалась, — отчеканила Адриана. — И я не ведьма. Всего лишь не ожидала увидеть подобное.       И будто в доказательство этого спокойно принялась запечатывать послание обратно, касаясь метки без всякой опаски. Александр несколько мгновений наблюдал, а затем забрал бумагу из её рук. — Мне не нужен её ключ к шифру, — размеренно проговорил камердинер, запечатав конверт. — Достаточно знания того, что она знакома с Вавилонской письменностью. — Она может догадаться, что это ловушка, — протянула Адриана. — Может, но по большей мере — с чего бы ей так думать? Откуда ей знать, что мы заметили спрятанные символы на шкатулке и мешочке? Откуда ей знать, что нам известно значение этих символов? — сыпал вопросами камердинер. — Не будь вас, мы бы эти символы и не заметили, а если бы и заметили, то черта-с два поняли бы значение. Так откуда убийце знать, что фрейлина, которую она едва не прирезала, владеет Вавилонской письменностью?       Адриана притихла. И правда. О том, что они углядели символы на ёмкостях с ядом, известно только самой фрейлине, камердинеру, королеве Анне, да и всё. И все они явно не болтали об этом. — Получи вы угрозу, что бы вы сделали? — поинтересовался Александр. — Пришла бы к вам, — не раздумывая, ответила Адриана.       Александр улыбнулся. — Как и я, — кивнул камердинер. — Получи я угрозу, явное «послание смерти», я отправился бы… — К своей ведьме? — смешливо предположила Адриана. — Да, Адриана, — вполне серьёзно отозвался Александр. — Я пришёл бы к своей ведьме. К вам. — И она поступит так. Растеряется, испугается и кинется к своей ведьме со всех ног, — обронила Адриана, опершись ладонями на край стола. — Хотелось бы думать, что она так и поступит, — Александр бросил запечатанный конверт к остальным. — Но пока это не основной, а запасной выстрел в никуда: всё вилами по воде писано. — Не уверены в своей затее? — с иронией поинтересовалась Адриана, покосившись на камердинера. — Только последний болван никогда и ни в чём не сомневается, — усмехнулся Александр. — Не сработает — задействуем другой метод. — Все эти послания вы хотите подкинуть тем, кого подозреваете? — фрейлина придирчиво осмотрела конверты на столе. — Немало. — Версаль, — невозмутимо произнёс Александр, как будто это всё объясняло.       Несколько мгновений Адриана осматривала письменные принадлежности, а когда Александр взял банку с её травами и шагнул к камину с явным намерением заварить отвар, она всполошилась. — Нет, постойте, — фрейлина остановила его, взяв за локоть. — Если вы не намерены спать, то и я не стану. Лучше помогу вам черкать эти послания смерти, — она махнула рукой на бумаги. — Так быстрее управимся. — А отвар? — камердинер вопросительно выгнул бровь. — Либо его пьёте вы, либо не пьёт никто, — решительно заявила Адриана. — Но от чая не откажусь.       Камердинер усмехнулся, но спорить не стал. — Как скажете.       И пока он отошёл к камину, чтобы заварить чай, фрейлина принялась разгребать стол, чтобы выделить себе место для письма. От занятий отвлёк отчётливый стук в дверь.       Александр и Адриана обернулись друг на друга, а затем глянули в сторону двери. — Вы ещё кого-то ждёте? — изумилась фрейлина. — Что означает «ещё кого-то»? — упрекнул Александр. — Я и вас-то не ждал.       Камердинер отправился к двери, и стоило её открыть, как без всякого спроса в покои вошла Генриетта — тоже, как и Адриана, непричёсанная и в одном шлафроке поверх ночной сорочки. — Миледи? — удивился Александр. — Да, я знаю, что это странно, и прости, если разбудила, — на опережение выпалила Генриетта. — Но я спать не могу! Луи десятый сон видит, а у меня ни в одном глазу, — всплеснула руками принцесса. — Несчастная Лола так и стоит перед глазами. Александр, можно я у тебя посижу? — взмолилась она. — Нет сил моих, клянусь! Только общество друга может меня спасти от ужасных мыслей.       Камердинер изумлённо моргнул, но не замешкался и кивнул. — Разумеется, миледи, проходите. — Ой, брось церемонии, — поморщилась Генриетта. — Мы же тут одни и… А-а-а-а…       Она, наконец, заметила Адриану. — Ой! — испугалась принцесса. — Адриана, не пойми неправильно! Я не имею привычки шляться к Александру посреди ночи, между нами нет никаких отношений, кроме дружбы, — принялась шустро объясняться Генриетта. — Я всего лишь хотела… Ой, как неловко, — запричитала она. — Я вам помешала. Прошу меня простить, я ухожу немедля.       Адриана и Александр опешили пуще прежнего. — Всё в порядке, — спохватилась Адриана, когда принцесса шагнула к порогу. — Я тут, признаться, по той же причине, что и вы. Не могу уснуть.       Генриетта хлопнула ресницами. — Правда? — Да. Между нами тоже… — Адриана, кашлянув, указала на себя и камердинера. — Нет никаких отношений, кроме общей службы.       Генриетта вопросительно взглянула на Александра, и тот в подтверждение кивнул. — Так я могу остаться? — деликатно уточнила принцесса. — Разумеется, Генриетта, — Александр отбросил церемонии. — Проходи. Чай будешь? — совсем отбросил церемонии, перейдя на «ты». — Не откажусь, — приняла приглашение Генриетта. — Какое счастье, что я могу побыть с вами двумя, — принцесса подошла к Адриане, и они обменялись дружеским объятием. — В вашем обществе мне делается так спокойно на душе. — Давайте присядем, миледи, — предложила Адриана. — И ты отбрось церемонии, — махнула рукой Генриетта, усаживаясь на небольшой диванчик. — Давай посидим вместе и угостимся чаем. — С удовольствием.       В покоях воцарилась тишина. Генриетта устало положила голову на плечо Адрианы, и та обвила её рукой: обе смотрели то на огонь в камине, то на приготовление чая. — Всё думаю, как же так, — тихо проговорила Генриетта. — Ведь Лола не такой натуры, чтобы в петлю лезть.       Адриана молча погладила принцессу по плечу в жесте поддержки. — А с другой стороны: вот говорю, что Лола не полезла бы в петлю, но сама думаю — а почём нам знать? — глухо вымолвила Генриетта. — Может быть, она и отчаялась. Она красоту свою ценила, и каково ей было сделаться неказистой? Ох, всё из-за меня, — она уткнулась лбом в плечо фрейлины. — Но-но, — успокаивающе шепнула Адриана. — Генриетта, не бери ношу вины на себя. — Ох, как не брать-то? — озадачилась Генриетта. — Из-за покушения на меня она шрамы те ужасные получила. — Но ведь не ты их ей нанесла, — настойчиво проговорила Адриана. — И не ты удавку на её шее затягивала. Перестань, — она утешающе потёрла её плечо. — Не кори себя.       Принцесса тяжело вздохнула. Немного помолчала. — А что же та служанка? — Генриетта отняла голову от плеча фрейлины, но руки не отпустила. — Софи. Как же она умерла, будучи под стражей? — Я говорила с Фабьеном вечером, — ответила Адриана. — Он сказал, что допросил гвардейцев, и они никого к ней не пускали.       Вопросительные взоры принцессы и фрейлины устремились к Александру. Тот, ощутив их, обернулся через плечо, но сразу вернулся к чашкам и чайнику. — Да, вряд ли гвардейцы лгут, — признал камердинер. — Был бы там один гвардеец, то можно было бы подумать, что он кого-то пропустил к Софи и покрывает отравителя, но их было несколько. Сомневаюсь, что они всей братией сподвиглись на преступление. — Тогда как же она скончаться умудрилась? — нахмурилась Генриетта. — Яд мог быть у неё при себе, и тогда это ещё одно самоубийство. Или же Софи могли отравить до признания и ареста, — камердинер разлил напиток по чашкам. — Адриана не даст соврать: есть яды, действующие медленно, верно? — Да, верно, — подтвердила Адриана. — И что вы думаете? Загодя отравили или всё же она, как и Лола, наложила на себя руки? — Не возьмусь судить.       Девушки, кивнув, притихли, а через пару секунд благодарно приняли из рук камердинера чашки с чаем. Генриетта сделала глоток ягодного чая, подняв взгляд к каминной полке. — А это что? — принцесса с любопытством глянула на банку с травами.       Александр проследил за направлением её взора. — Это… — камердинер издал короткий смешок. — Адриана любезно принесла мне… — Приворотное зелье, — насмешливо перебила Адриана. — Вам не нужно никого привораживать, — хмыкнул Александр. — Вы и без того… — на его словах Генриетта заулыбалась в край чашки, Адриана порозовела.       «Кого угодно очаруете», «безумно красивы» или что-то из этой стези, да? Чёрта-с два! — … без пяти минут жена, — иронично дополнил Александр.       Адриана недовольно скривилась, Генриетта состроила укоризненную гримасу. — Такой комплимент испортил, — по-доброму поругала принцесса, делая ещё глоточек чая. — Вот вздумал бы король женить тебя на старушенции, я бы посмотрела, как бы ты запел. — О, ему как раз по возрасту, — шустро воодушевилась Адриана. — Сидел бы со своей жёнушкой и старческие выплаты пересчитывал, да, Александр?       Генриетта хихикнула, Александр фыркнул, но промолчал. — К слову, о твоём замужестве, — принцесса тронула фрейлину за локоть. — После ужина я прогуливалась в обществе Анны и Бонны. Мы говорили о тебе. — Оу, — удивилась Адриана. — Правда? — Да, — кивнула Генриетта. — Не подумай, что мы говорили нечто плохое или злословили, — она предупреждающе подняла ладонь. — Всего лишь обсуждали решение Луи. И… — принцесса поджала губы, — … м-м, возможно, я произнесла нечто лишнее. Что не стоило бы говорить.       Герцогиня Орлеанская нахмурилась, раздумывая. Адриана и Александр переглянулись. — Что? — уточнил Александр. — Что ты сказала?       Генриетта несколько озадаченно взглянула на камердинера. — Речь зашла о том, что в сей ситуации стоило бы оповестить твоего отца, — ответила Генриетта, повернув голову к Адриане. — Да, Луи может выдать тебя за Касселя, но отца необходимо оповестить. Мы говорили, что не совсем верно делать всё… так, — принцесса почесала пальцем висок. — И ещё я… — она покусала нижнюю губу, — … я высказала удивление, что Александр согласился с решением Луи. — Александр не согласился, — усмехнулся камердинер. — И в беседе я ненароком упомянула, что ты покровительствуешь Адриане, — продолжила Генриетта, посмотрев на Александра. — Бонна крайне удивилась. — А она не знала? — изумился Александр.       Камердинер перевёл взгляд на Адриану, которая отвернула лицо к окну. Разве она не сказала Бонне, что является его протеже? Ему казалось, что это первое, о чём она сообщит подруге по прибытии в Версаль. — Мы с Анной тоже изумились, — закивала Генриетта. — Разумеется, об этом не говорится на каждом шагу, и я не склонна болтать о таком в обществе, но… — замешкалась принцесса. — Я и в мыслях не держала, что мы скрываем подобное от Бонны. Вы подруги, и я подумать не могла, что она находится в неведении.       Адриана упорно молчала. — Я приношу свои извинения, если сболтнула нечто лишнее, — принцесса взяла Адриану за руку, привлекая её внимание. — Право, я не знала, что стоит скрывать это от Бонны. — Всё в порядке, — натянуто улыбнулась Адриана. — Не Бог весть какой секрет, — отмахнулась фрейлина. Повертела чашку в руке и уточнила: — И что Бонна ответила на это? — Как я и сказала: она была удивлена, — отозвалась Генриетта. — Ничего особенного она не ответила, только озадачилась тем, что не знала этого. — Да, я ей не сказала, — признала Адриана. — Поначалу хотела, но как-то… — она пожала плечами, — … не удалось. А затем заговаривать о том не было нужды. Да и всё завертелось: событие за событием. — Ничего страшного, Генриетта. Знает и знает, пускай, — Александр отнесся к словам принцессы спокойно. — Если надо, могу на флаге написать, что Адриана моя протеже, и водрузить флагшток над дворцом.       Девушки рассмеялись. — Вы этого не сделаете, — насмешливо поморщилась Адриана. — Не будь так уверена. С него станется, — улыбаясь, отметила Генриетта. — Но я могу быть спокойна, что не внесла какого-то раздора или… сболтнула что-то не то? — Да-да, — успокоила Адриана, сжав ладонь принцессы. — Всё в порядке, не волнуйся.       Принцесса кивнула, расслабившись. Александр собрался что-то дополнить, как пресёк очередной стук в дверь. Принцесса и фрейлина повернули голову. — Ты кого-то ждёшь в такой час? — изумилась Генриетта.       Александр, не ответив, направился к двери, и стоило её открыть, как в покои стремительно вошла королева Анна. Адриана с Генриеттой чуть чашки из рук не выронили, резво поднявшись. — Ваше Величество? — камердинер настолько опешил, что на всякий случай выглянул за порог, чтобы убедиться, что там не притаилась ещё половина двора.       Королева, как и Адриана с Генриеттой, заявилась к камердинеру непричёсанная и в одном шлафроке поверх ночной сорочки. — Ничего не говори, Александр, — сразу предупредила Анна, повернувшись к нему. — Я знаю, что мой визит и нелеп, и неуместен, но мне необходимо побыть с кем-то разумным, иначе моя голова разорвётся от натиска мыслей, — она сдавила пальцами виски. — Я должна это с кем-то разделить, а из всего Версаля в такой момент я могу прийти только к тебе.       Стало откровенно смешно. — Проходите, Ваше Величество, — улыбаясь, пригласил Александр. — Чему ты улыбаешься, Александр? — возмущенно всплеснула руками королева. — Разве у нас есть повод для улыбок? У нас за один день две смерти, не пойманная убийца и телега покушений, которым я уже счёт потеряла! А ещё и запис… — Ваше Величество, — быстро перебил Александр, пока королева не брякнула про записи Нострадамуса. — Что?       Камердинер посмотрел за спину Анны, и та обернулась. — А вы что здесь делаете? — поразилась королева. — То же, что и вы, мадам, — задорно ответила Генриетта. — Ищем утешение от тревог. — Желаете чаю? — улыбаясь, предложила Адриана.       Анна иронично приподняла брови. — А ты востребован, — королева шутливо похлопала Александра по плечу. — Что, собственно, неудивительно. А от чая не откажусь, — Анна расслабленно прошла к камину. — Тем паче, что общество наиприятнейшее.       Не успел Александр сделать несколько шагов за королевой, как дверь за его спиной стала тихонько открываться — на этот раз без стука. Адриана, не выдержав, расхохоталась, а вслед за ней и Генриетта. Ей-богу, у камердинера не покои, а проходной двор. — Если там Луиза или Мария Терезия, клянусь, я уйду в монастырь, — покатилась со смеху Генриетта. — Я разделю с тобой этот путь, — рассмеялась Анна. — Но отправимся в мужской — всяко веселее будет. — А вы шалунья, мадам, — хохотнула Генриетта.       Дамы, посмеиваясь, обратили внимание к порогу. — Заходи, Кристина, — смешливо позвал Александр, не оборачиваясь. — Четвёртой будешь.       В покои с подносом заглянула Кристина. — Ой! Неожиданно как, — ахнула Кристина, поклонившись. — Ваше Величество. Ваше Высочество. — Присоединяйся к нам, Кристина, — пригласительно махнула рукой Генриетта. — Мы тут Александра женским вниманием балуем.       Кристина сделала несколько шагов по комнате и остановилась напротив принцессы и королевы, встав между камердинером и фрейлиной. — Признаюсь, миледи, у него отродясь столько дам разом в покоях не бывало, — улыбнулась Кристина. — Не то, что у Луи, — развеселилась Генриетта. — Ты гляди, Луи не брякни, где вместе с его матерью ночью пропадала, — Анна шутливо толкнула принцессу локтем, породив новый виток веселья. Но скоро перенесла внимание на иное: — А чем так вкусно пахнет, Кристина? — заинтересовалась королева, глянув на поднос. — Что ты приготовила? — Да я вот… — Кристина чуть приподняла поднос. — Алексане поесть соорудила. Коль прикажете, и вам приготовлю.       Генриетте и Анне, судя по всему, уже доводилось слышать эту сокращённую форму имени камердинера, потому как они ни капли не удивились, а вместо того вытянули шеи, с явным наслаждением вдыхая аромат. — А нам такие плюшки можно? — воодушевилась Генриетта. — О, и маслице тут! И к чаю сладости имеются. Ой, а супчик с мяском какой ароматный! — Супчик — это я у Адрианы рецепт выпытала, — бесхитростно сообщила Кристина. — Уж больно вкусный да сытный. Алексаня как попробовал, теперича каждый день требует и уплетает по две-три тарелки.       Адриана и Александр, стоящие по бокам от Кристины, дернули головой в её сторону, как будто им с размаху подзатыльники влепили. — Я думал, это твой, — выпалил Александр в адрес Кристины. — Её, — быстро ответила Адриана. — Она же готовит.       Кристина на них не взглянула и бровью не повела, а только улыбнулась до ямочек на щеках. Принцесса и королева игриво сощурились, переглянувшись. — Рецепт-то твой, — лукаво заметила Генриетта. — Ты должна попробовать, Генриетта, — важно объявила Анна. — Тогда суп Адрианы меня в миг на ноги поставил. — Я это и хочу сделать, — вдохновилась Генриетта. — Это другой суп, — предупредила Адриана. — У вас бульон был, Ваше Величество. — Я и этот попробовала бы, — не смутилась королева. — Ещё осталось, Кристина? — Так остаться-то осталось, только ведь… — замешкалась Кристина. — Не королевская ж это еда. — Да? — изумилась Генриетта. — А выглядит и пахнет по-королевски. Почему не королевская? — Да там… — вздохнула Кристина. — Его Величество ж жареное мясо не принимает. Всё вареное да пареное. А тут, — она кивнула на поднос, — мяско вначале жарится, а уж потом в бульон добавляется. Не положено такое на королевский стол подавать.       Генриетта и Анна воззрились друг на друга. И вернули взгляд к Кристине. — Его Величества тут нет, — оповестила принцесса. — Потому, Кристина, мы отведаем этот суп, коль он ещё остался. — Сделай нам не королевский, а камердинерский ужин, — поддержала Анна. — И плюшек своих не жалей. Без них Версаль — не Версаль.       Кристина, Александр и Адриана заулыбались, смотря на решительно настроенных королеву и принцессу. — Сделаю. Отчего ж не сделать, мне только в радость, — обрадовалась Кристина. — Куда велите подать? Сюда или накрыть в ваших покоях? Аль в зале? — Сюда, — распорядилась королева. — Ты же не против, Александр? — Не против, — согласился Александр и пригласительно указал на кресла. — Располагайтесь, дамы.

༻• ⊰✷⊱ •༺

      Щекотно. Да щекотно же!       Александр, не открывая глаз, поелозил головой по подушке, и щекотка около уха исчезла. Но теперь дыхание и чьё-то касание задело ключицы — вторжение в чувствительную зону вынудило окончательно проснуться. И чуть не подскочить на месте.       Какого…!       Он, как ужаленный, дёрнулся назад от неожиданности, но дальше пары дюймов не сдвинулся. Мирно спящая рядом Адриана даже не пошевелилась — как лежала к нему лицом, почти зарывшись куда-то в область его плеча и ключиц, так и осталась лежать, тихонько посапывая.       Как они вообще умудрились уснуть? Александр чуть приподнял голову, бегло осматриваясь.       Камин потух, занавес плотно задёрнут, а они с фрейлиной лежат на полу в окружении бумаг.       Камердинер уронил голову обратно на подушку, вспоминая ночь.       Так…       Кристина принесла ужин, и все уселись у камина. Поели-попили. Пообщались. Сыграли пару партий в карты — без всякого азарта, исключительно для веселья. Затем камердинер сел за бумаги. Адриана стала помогать с письмами. И сели они не за столом, а… Да, они сели на полу у камина.       Принцесса и королева не мешали. Беседа продолжилась вкупе с его занятием.       За окном колотил ночной дождь, а у камина было тепло и светло. Он, Адриана, Анна и Генриетта говорили обо всём на свете: удавалось и подшучивать, и сплетничать, и обсуждать серьёзные вещи. Разговоры плавно перетекали от темы к теме, как корабль на волнах. И был в том уют.       В какой-то момент он заметил, что Адриана буквально клюёт носом. Он отправил её спать, но она отказалась и осталась сидеть на полу. Только письма отложила и, положив локоть на банкетку, уронила голову на руку и принялась смотреть на огонь. Он, сидящий рядом с ней, тоже в какой-то момент оперся на банкетку за спиной. Генриетта и Анна молча наблюдали за пляской огня в камине, а потом…       А потом всё. Провал. Похоже, именно в этот момент он и уснул. И Адриана, видимо, тоже.       Нет, что-то не сходится. А подушки под их головой откуда? Их не было. И кто их укрыл покрывалом? Кристина? Впрочем, неважно. Уснули и уснули. Насытились, наработались, вот и уморились.       Да, нехорошо, что это случилось при принцессе и королеве. Но не страшно. Они же не в их покоях уснули.       В одну постель, как и зареклись, не легли, но про один пол никто ничего не говорил. От этой мысли стало смешно. Александр усмехнулся и повернул голову к Адриане.       Усмешка переросла в улыбку.       Черты лица расслаблены, маленькая чёрная прядка завитком задевает край ушка, дыхание глубокое и спокойное, а губы чуть разомкнуты. Невинное, милейшее создание.       Когда спит зубками к стенке. От этой мысли снова стало смешно.       Поймав себя на том, что больше любуется, чем беззвучно ёрничает, он тряхнул головой. Хватит на неё пялиться. Пора вставать.       Но будить её рука не поднялась. Хотя в некотором смысле руку стоило поднять хотя бы для того, чтобы убрать ладонь с её бедра. Александр замер. Минутку, откуда?       Он глянул вниз.       Весело было? Так вот — весело перестало быть совсем. И всё чувство умиления сдуло в мгновение ока, стоило осознать, что они не просто спали бок о бок.       Адриана, скомкав покрывало, закинула ногу на камердинера, и его ладонь покоилась на её бедре. Не поверх одежды. Он умудрился запустить ладонь под ткань и шлафрока, и ночной сорочки.       Приличия в этом жесте было меньше, чем снега летом.       Взгляд скользнул по её ножке, по изгибу бедра и до талии, поднялся выше, зацепившись за глубокий разрез ткани на ключицах, сквозь который угадывались очертания груди. И, наконец, остановился на её приоткрытых губах.       Приличия в этом разглядывании оказалось ещё меньше, чем в его ладони на её обнажённой коже.       Он никогда не думал о ней в этом смысле. Или, может, и думал, но не так очевидно. Теперь же эта мысль не просто мелькнула — она протрубила в рог настолько явно, что не заметить это невозможно. — Приплыли, — обречённый шёпот сорвался сам собой.       И, осознав, в каком направлении понеслись мысли, одёрнул самого себя и убрал руку с её бедра. Адриана на это недовольно вздохнула и, поёрзав, обвила его теперь ещё и рукой.       Нет, хватит. Нужно каким-то чудом заставить себя встать с пола и отправиться по делам. Но куда-то идти хотелось наименее всего. Хотелось остаться там, где он находился. И чтобы никто не мешал. Пусть неудобно. Пусть пол жёсткий, а покрывало — это не мягкая перина. Пусть.       Но хотя бы ещё одну минуту можно полежать? Нет, нельзя. Где минута, там и вторая, и третья — он так до вечера может открещиваться от «надо» в угоду «хочу».       Он, неохотно поднявшись с пола, подхватил девушку на руки и перенёс на постель. Накрыл периной и отступил. Пускай спит, а ему надо собираться. Взъерошив волосы, он огляделся. Который хоть час? Судя по тому, что никто до сих пор не примчался в его поисках, время ещё раннее.       Не успел он потянуться за карманными часами, как дверь распахнулась. — Нет, я всё понимаю: велено не беспокоить, — в покои влетел Фабьен, — но, Александр, у нас… — Тихо! — шикнул Александр, швырнув в него подушку. — Разбудишь. — Кого разбу… А-а-а, — глава стражей заметил спящую девушку. — Оу-у-у… Теперь ясно, — заулыбался Фабьен, послушно сбавив тон.       Александр, перехватив весьма красноречивый взгляд друга, прищурился. — Это не то, что ты подумал. — Я ничего не подумал, — улыбаясь, Фабьен кинул подушку обратно в камердинера. — Вполне ясное дело: Адриана так устала, что не дошла до своих покоев, запнулась о твою постель, да так и уснула. — Придурок, — буркнул Александр, бросив подушку на банкетку.       Фабьен невинно сложил бровки домиком и улыбнулся шире прежнего. — Что ты хотел? — А-а, — спохватился Фабьен. — Времени полдень почти и… — Сколько?! — опешил Александр. — Полдень, — повторил Фабьен. — Генриетта велела тебя не беспокоить, и мы сколько могли не тревожили. Но дальше тянуть некуда. Нам надо, чтобы ты… — Чёрт! — всполошился Александр. — Пять минут!       Камердинер стремглав бросился собираться, и Фабьен терпеливо замолчал. Пусть соберётся, а там и поговорят. Глава стражей спокойно опустился на банкетку, весело наблюдая за метаниями Александра по покоям: от помещения с ванной до шкафа с одеждой и обратно. — Александр! — в покои решительно вошёл Гарольд. — Ты… — Тише, — шикнул Фабьен. — Разбудишь. — Чего? — удивился Гарольд, глянув на бегающего камердинера. — Кого?       Фабьен кивнул на постель. — Оу, — Гарольд сложил губы бантиком. — Теперь всё ясно. — Что вам обоим ясно? — остановился Александр, почти промчавшийся мимо Гарольда и Фабьена. — Это не то, что ты подумал, Гарольд. Мы не спали.       Теперь не только Фабьен, но и Гарольд сделал бровки домиком. — Точнее, спали, но не в том смысле, — исправился Александр. — Я имею в виду, мы спали, но я её не трогал. Точнее, трогал, но… Ай, — он махнул на них рукой, — на черта я распинаюсь. — Вот-вот, не оправдывайся, — поёрничал Гарольд. — Хоть спали, хоть не спали — дело ваше. Я послание в «Дикой лошади» оставил. — Прекрасно, спасибо.       Камердинер вернулся к суетливым сборам, а Гарольд качнулся с пятки на носок, пару мгновений сдерживая любопытство, а затем всё-таки уточнил: — Так трогал или не трогал? — Ничего не было, — обронил Александр. — Лопух, — тихо вздохнул Гарольд. — Что? — переспросил камердинер. — Что? — передразнил Гарольд, сделав вид, что ничего не говорил. — Ничего. Собирайся и пошли. Дел полно.       Мужчины потянулись за Александром, на ходу оправляющим одежду, и уже в коридоре он резко остановился, когда взгляд упал на гвардейцев у покоев Адрианы. — Погодите, — камердинер остановил Гарольда. — Побудь у меня, пока Адриана не проснётся. — Я? — удивился Гарольд. — Ты, — кивнул Александр. — Поохраняй немного. — Для этого стражи есть, — напомнил Фабьен. — Если я переставлю её охрану к своим дверям, это будет выглядеть подозрительно, — парировал Александр. — Побудь с ней, пока не проснётся, — он обратился к Гарольду. — Вот ты свинья! — воскликнул Фабьен. — Оставил даму одну в своей постели, а сам слинял. — И не говори, — подхватил Гарольд. — Даже записки не оставил. — Хватит балаболить, — пресёк Александр. — Гарольд? — Да понял-понял, — улыбнувшись, Гарольд вернулся к дверям. — Постерегу.       Александр и Фабьен направились по коридору: глава стражей степенно сообщал, что в утреннее отсутствие камердинера никто без дела не сидел. Ночной дождь внёс коррективы, но к утру распогодилось, и к прогулке на гондолах всё же подготовились — можно ехать. Софи и Лола по-прежнему в мертвецкой, но их семьям уже отправили письма с трагической вестью.       Камердинер, слушая главу стражей, кивал, но замедлил шаг, когда в конце коридора показался Кассель. Министр явно держал путь к покоям фрейлины, названной его невестой.       Гвардейцы перекрестили глефы , не подпустив министра к дверям. Александр улыбнулся. — Мои ястребы, — гордо откликнулся Фабьен, заметив их действия. — Мадемуазель де Вьен отсутствует, герцог де Кассель, — оповестил страж. — А что ж тогда вы тут пасётесь? — изумился Кассель. — Охраняем покои, — сообщил второй гвардеец. — У вас какой-то вопрос? — безмятежно спросил Александр, приближаясь к министру вместе с Фабьеном. — Помочь чем?       Министр обернулся. — О, день добрый, — улыбнулся Кассель. — До чего дивно устроена стража, — он покачал головой. — Разве положено пустые покои стеречь? — На мадемуазель де Вьен совершены покушения, — внёс ясность Фабьен. — Охраняется не только она, но и её покои от тайного проникновения в её отсутствие. — Да-да, наслышан о случившемся, — озадаченно покивал Кассель. — Собственно, сей вопрос и иные, касаемые торжества, я намеревался обсудить с ней с глазу на глаз. Не подскажете, где она?       В моей постели. Александр прикусил язык, чтобы не ляпнуть это в лицо министру. — Не видел, — уголки губ предательски дрогнули при ответе. — Но, полагаю, на прогулке на гондолах она объявится, — любезно известил Александр. — Там и побеседуете.       А ты коршуном повитаешь вокруг и послушаешь, да? Фабьен ехидно покосился на Александра, но при министре, само собой, промолчал. — Что ж, не к спеху, — смирился Кассель. — Благодарю. Отправлюсь на сборы. — До встречи.       Оба молча проводили герцога взглядом. — Ещё кто приходил? — спросил Фабьен у стражей. — Хотел навестить мадемуазель де Вьен? — Нет, никого более не было, — отозвался гвардеец.       Фабьен кивнул, и они с камердинером отправились дальше по коридору. — Соберёшь мне слуг перед выездом? Только «моих». — Тебе не кажется, что лучше всё-таки перенести? Поздновато для выезда, — заметил Фабьен. — Уже к полудню. Пока соберутся — уж солнце с зенита уйдёт. — Вина побольше прихватят, и в путь, — не смутился Александр. — Да и Лола с Софи в мертвецкой, — напомнил Фабьен. — Надобно либо отправить их тела на родину, либо ответа от их родных дождаться, либо что-то решить с похоронами. — Лоле и Софи уже ничем не поможешь, — отрезал Александр. — А Генриетта и Адриана живы, и каждый день по лезвию ножа ходят, — он остановился перед лестницей и повернулся к Фабьену. — Хватит заигрывать с убийцей. Освободи Версаль. — Хорошо, — не стал спорить Фабьен. — Сегодня всё и исполним.

༻• ⊰✷⊱ •༺

— Ох, а был у меня удручающий опыт…       Адриана тяжко вздохнула. Это невыносимо слушать. Неужто нет иных тем для бесед?!       Отдых на природе шёл полным ходом. Первыми поплавали на гондолах королевская чета и их фрейлины, полюбовались пейзажем, и теперь на водную прогулку отправились другие придворные.       Народу на этом массовом выезде собралось немало. Весь королевский двор, слуги, конюхи, гвардейцы. Вышла в свет даже королева Мария Терезия, но отдыхала на некотором отдалении — в узком кругу своих фрейлин и слуг. Отправилась на прогулку и Луиза — фаворитка короля. Она тоже отдыхала обособленно, в тесном кругу. Издалека удавалось заметить, что Луиза на весьма приличном сроке, а значит, время рождения малыша приближается.       Король ни к жене, ни к фавориткам, ни к матери не приближался. Он расслабленно возлежал в тени, устроившись на подушках в обществе нескольких придворных и двух юных дам.       Генриетта же обустроила целый девчачий уголок под раскидистым древом: собрала своих фрейлин и фрейлин Анны, и все они устроились на покрывалах в компании фруктов и напитков. Принцесса позвала и Анну, но королева предпочла разместиться в небольшом отдалении от них, чтобы не приходилось участвовать в беседе. Она изредка попивала вино и глядела то на воду канала, то на отдыхающих, развлекающих себя кто чем — кто прогулками, кто беседами, кто играми.       Во всей этой толпе не было камердинера короля, нескольких слуг и Гарольда. Они остались во дворце по известным причинам: им надо было выполнить задуманное, пока все отсутствуют. — А ты, Адриана? — прощебетала фрейлина Генриетты по имени Жаклин. — Каким был твой самый удручающий опыт?       Адриана отвлеклась от собственных мыслей. — Прости? — Каким был твой самый удручающий опыт с мужчиной? — улыбчиво спросила Жаклин, подхватив виноград. — Я… — замешкалась Адриана, оглядев фрейлин, которые вопросительно смотрели на неё. — Не думаю, что это уместно рассказывать, — обтекаемо ответила она. — Оу, это было так плохо, что и стыдно вспомнить? — хихикнула Жаклин. — Но тем интереснее! — воодушевилась она. — Поделись! Мы же все здесь в тесном дружеском кругу.       Как же — в дружеском. О Лоле ни одна из них не вспомнила, будто та и не скончалась вчера. Фрейлины Генриетты болтали о чём угодно, но только не о том, как своими глазами увидели вчера повешенную Лолу. Впрочем, возможно, им не хотелось портить отдых мрачными разговорами.       Сама же принцесса молчала. Только глядела иногда вдаль, о чём-то задумавшись.       Так или иначе, вино, солнце и природа делали своё: разговоры в женском кругу оказались несказанно откровенными, что в первую минуту крайне удивило Адриану. Фрейлины, не стесняясь, делились весьма потаенными деталями своей жизни, говоря о любовном опыте излишне подробно.       На удивлённый взгляд Адрианы, когда она услышала от одной из фрейлин подобную откровенность, герцогиня Орлеанская только махнула рукой. Мол, не обращай внимания. Это Версаль, и здесь в порядке вещей сплетничать о том, кто, с кем, куда и как. — Адриана? — Жаклин, не настаивай, — пресекла её Бонна. — Если она не хочет говорить, то не нужно донимать.       Адриана скосила глаза на Бонну. Та выглядела решительно, недовольно смотря на Жаклин. — Или, может быть, наша юная подруга стушевалась по иной причине? — вновь хихикнула Жаклин, прикрыв губы ладошкой. — А был ли опыт, как говорится?       О, в Версале скудный любовный опыт — это повод для насмешек? В таком случае, невинная девушка здесь — это белая ворона на фоне дам, столь умудрённых в постельных утехах. — Я не желаю рассказывать, чтобы не стать причиной вашей зависти, мои дорогие подруги, — нашлась Адриана. — Увы, мне не под силу порадовать вас рассказом об удручающем опыте. Я встречала только достойных мужчин.       Генриетта по-доброму улыбнулась фрейлине уголком губ. И краем глаза Адриана заметила, что и Бонна одобрительно кивнула, как бы сказав: да, это хороший ответ. — Оу, но порой и самые достойные способны оплошать в постели, — прощебетала Жаклин. — Мне такие не попадались.       Да никакие не попадались. Ни хорошие, ни плохие. Но почему-то признаться в этом язык не повернулся, и Адриана мысленно отругала себя за то, что побоялась подставить себя под насмешки.       Господи, с каких пор порядочность — это плохо, а не хорошо? Что творится с этим миром! — Тогда ты счастливица, — искренне порадовалась Жаклин, лишний раз подтвердив, что вся её откровенность — это всего лишь от недалекого ума. — А ныне у тебя кто-нибудь есть? — Разумеется, только этим утром вылезла из чужой постели, — прищурилась Адриана. — Ой! — она наигранно спохватилась. — У меня же жених есть! Я совсем забыла, — она схватилась за голову. — Только не говорите Касселю!       Генриетта и фрейлины громко расхохотались. — Не волнуйся, мы прикроем тебя, — смеясь, сообщила Жаклин. — Коль надо, всегда говори, что ты с нами, а сама беги к возлюбленному. Уж мы придумаем, что старому герцогу наврать, да, дамы? — А то ж! — согласились фрейлины.       Генриетта, улыбаясь, покачала головой. К такому отзывчивому сердцу добавить бы ещё толику ума, и фрейлинам цены бы не было.       Жаклин же перенесла внимание на других, а Бонна вдруг взяла Адриану за руку. — Как ты после всего? — негромко спросила Бонна, пока фрейлины вокруг вновь заболтались. — Нам нечасто удаётся поговорить, но… Как ты себя чувствуешь?       Адриана посмотрела на ладонь Бонны, лежащей поверх её. Взглянула на саму Бонну. — Я в порядке, спасибо, — фрейлина вытянула ладонь из-под пальцев Бонны. — Ты сердишься на меня? — тихо шепнула Бонна, нахмурившись.       Адриана неопределённо мотнула головой. — Прости меня, — ещё тише произнесла Бонна. — Тогда, на маскараде… Прости меня, что я была так груба. Мне просто… — она с трудом подбирала слова. — Не знаю… Прям зрение затуманилось. Мне так жаль, Адриана.       Адриана вновь взглянула на Бонну. Ей жаль. Правда, жаль. Огорчение и сожаление плещется в светлых глазах, а взгляд прямой и открытый. Без всяческой примеси едкости и колкости.       Сердце предательски сжалось. Перед ней всё та же Бонна. Та самая Бонна, с которой она росла. Та самая Бонна, которая готова ей помочь с первого дня в Версале.       Только её чувства к камердинеру вбили между ними клин. Но почём знать — каково это любить не взаимно и маяться от ревности. Вряд ли это легко. Тем более, когда объект воздыхания чаще находится с другой девушкой — и не просто посторонней, а подругой.       И она не лучше — взяла и попросту велела Густаву вычеркнуть Бонну из числа близких, будто та младенцев зарезала, а не посудачила за спиной.       На душе заскребли кошки. И Адриана разомкнула губы, что своим ответом сделать шаг навстречу, как вспомнила о том, что сообщила ночью Генриетта.       Адриану же выдают замуж за Касселя. И Бонне это известно. А ещё она узнала, что Адриана — протеже Александра. И это многое прояснило. Нашлось объяснение тому, почему фрейлина и камердинер так часто общаются. У них общая служба. Наверняка, эта мысль утешила ревность Бонны. Скорее всего, она подумала, что Адриана для Александра — это элемент службы короне. Не более.       Адриана тихо выдохнула. Да, так и есть. Она кукла камердинера.       И, возможно, сожаление Бонны во многом основано на том, что она перестала видеть в подруге соперницу за внимание мужчины, к которому неравнодушна.       Господи, почему так сложно поверить, что порыв Бонны обусловлен простой искренностью и истинным сожалением? И почему бы не порадоваться, что недосказанность между давними подругами исчезла? Не нужно объяснять Бонне, что её ревность напрасна. Не нужно объяснять, что между ней и камердинером ничего нет. Ведь между ними, и правда, ничего нет.       Но никакого покоя внутри не воцарилось. — Всё хорошо, — Адриана изобразила на лице улыбку. — Я понимаю, почему ты так ответила тогда. Он тебе небезразличен.       Им и без упоминания имени очевидно, о ком речь. — Бессмысленно это отрицать после того, как я говорила с тобой на маскараде, — смутилась Бонна. — Да. Он мне небезразличен.       Самое время улыбнуться и сказать: «И я тебе не соперница. Теперь ты в этом убедилась». Но язык присох к нёбу. Адриана совершенно запуталась в своих мыслях и смогла только кивнуть Бонне. — А ты, Бонна? — Жаклин привлекла внимание фрейлины к себе. — Всё молчишь. Поведай и ты нам что-нибудь. — Мне нечего сказать, — пожала плечами Бонна, повернувшись к Жаклин. — Вы же знаете, что я не перебираюсь по чужим постелям, — она пригубила вино.       Теперь Адриана почувствовала себя ещё гаже. Что ей мешало ответить то же самое?! — Кто знает, может, ты уже распрощалась со своей добродетелью, — поёрничала Жаклин. — Ты говоришь это незамужней даме, Жаклин, — уже строже произнесла Бонна. — Окстись. Не всем в Версале близки вольные нравы.       Жаклин только фыркнула, ни капли не задетая ответом. А Адриана стала ещё больше недовольна собой: почему она не додумалась осадить Жаклин так, как это сделала Бонна? — Я… — Адриана поднялась. — Пройдусь. Устала сидеть. — О, может, и мы прогуляемся? — воодушевилась Жаклин. — Пройдёмся, дамы?       Предложение было принято единогласным согласием. Фрейлины отправились на пешую прогулку, а Адриана, улучив момент, незаметно отделилась от них и отправилась к берегу. — Хотела сбежать? — принцесса шутливо обхватила фрейлину со спины. — От меня не спрячешься. — Генриетта, — рассмеялась Адриана, обхватив её руки ладонями. — Нет, я не хотела сбегать. Но эти разговоры… — Не в обиду памяти Лолы, но мёртвого утомят, — кивнула Генриетта. — Понимаю. — Не то слово, — согласилась Адриана. — А учитывая, что этой ночью я… — она поджала губы. — Неловко получилось. — Да брось, — фыркнула Генриетта, отпустив фрейлину и усевшись на прибрежную скамейку. — Твоё признание о чужой постели все приняли за шутку, но я иронию оценила, — принцесса игриво погрозила пальчиком. — Плохая Адриана. Уснула прямо на полу в покоях мужчины. Да ещё и при принцессе и королеве, — шутливо ругалась она. — Бесстыдница!       И вмиг стало так легко. Генриетта, подобно ветерку, непринуждённо сдула всё напряжение. — На полу? — рассмеявшись, переспросила Адриана. — А ты где проснулась-то, девочка моя? — широко улыбнулась Генриетта. — В по… — Адриана резко умолкла. — О! — принцесса округлила глаза. — В его постели? — фрейлина в ответ еле заметно кивнула. — Видать, он тебя не стал будить и перенёс, — ни капли не смутилась Генриетта. — Это мило и заботливо. — Да, пожалуй, — кашлянула Адриана, усаживаясь подле принцессы. — Но вам стоило меня разбудить. — Что мы, звери совсем, чтобы умаянных будить? — упрекнула Генриетта, сорвав травинку. — У нас с Анной даже мысли такой не возникло. Мы вам подушки подложили да ушли. — Нам? — растерялась Адриана. — Так не только я уснула?       Генриетта снисходительно наклонила голову. … « — Генриетта, — шёпотом позвала Анна, нарушив долгое молчание, которое воцарилось в покоях.       Принцесса отвела взор от огня в камине и проследила за направлением, куда указывала королева. Фрейлина и камердинер, уронив голову на банкетку, сидели с закрытыми глазами. — Ой, — принцесса выпрямилась на стуле. — Спят? — Да, похоже, — кивнула королева. — Идём. А то и меня уже в сон клонит. — Идёмте, — шёпотом согласилась Генриетта. — Только… Мы их так и оставим?       Они обменялись взглядами и, стараясь ступать бесшумно, взяли пару подушек и покрывало. Анна, присев на корточки, потянула банкетку на себя, а Генриетта, придержав спящих под шеи, аккуратно стала опускать их на подушки, которые уже ловко подсунула Анна под их головы.       Александр поёрзал от их жестов, но не проснулся и, спокойно обвив фрейлину рукой, притянул к себе. Та уткнулась носом в его плечо. Генриетта беззвучно хихикнула. — Представляю их неловкость, когда проснутся. — Тише, — шикнула Анна. — В усталости никакого стыда нет.       Генриетта кивнула, и они с Анной, встряхнув покрывало, накрыли камердинера и фрейлину. — Вот только Александру вставать через пару часов, — шёпотом озадачилась принцесса. — Там что-то с гондолами надо решить, кажись. — Какие гондолы в такой дождь? — Анна указала на окно. — Если только прямо от дворца плыть. — Может, распогодится к утру, — предположила Генриетта. — Луи настроен на эту прогулку. — Я это поручу Гарольду, — решила Анна. — А ты… — Я скажу, чтобы Александра не беспокоили, — подхватила Генриетта. — Вы правы. Пускай отдыхают. Что мы, в конце концов, совсем безрукие и безголовые? С нас не убудет хоть раз взять часть забот на себя. — Да, — поддержала Анна. — Идём.       И королева с принцессой на цыпочках направились к выходу…» — Примерно так всё и было этой ночью, — закончила свой пересказ Генриетта. — И где здесь, ответь, повод для неловкости?       Фрейлина, улыбаясь, покачала головой. — Я тебя обожаю, Генриетта, — от всего сердца призналась Адриана. — Правда? — обрадовалась принцесса. — Истинная, — подтвердила Адриана, взяв Генриетту под руку. — Ты настоящее солнце Версаля. — Ой, только Луи это не говори, — рассмеялась Генриетта. — Он Король-Солнце. — Тогда ты принцесса-солнце, — фрейлина еле поборола желание затискать принцессу, которая приносила столько умиротворения её мыслям и душе. — Одно другому ведь не мешает, верно? — Верно, — заулыбалась Генриетта.       Принцесса расслабленно и со всей дружественностью обвила руку Адрианы обеими ладонями, а та положила голову на её плечо, устремив взор на воду.       Принцесса в глазах Адрианы окончательно превратилась в настоящее сокровище — живая в эмоциях, умная, интересная, лёгкая, как ветерок, и улыбчивая, как солнышко. Рядом с ней все печали улетучивались, и свободно говорилось обо всём на свете. — Дамы, прошу прощения, что прерываю вашу идиллию.       Генриетта и Адриана, щебечущие на отвлечённые темы, обернулись. — Кассель. — Миледи, — министр учтиво поклонился. — Прошу меня извинить, но могу я попросить минутку внимания мадемуазель де Вьен?       Адриана вопросительно приподняла брови. Генриетта стала строже. — Только на минуту, — твёрдо изрекла принцесса. — Затем прошу вернуть мою подругу. — Непременно, миледи, — покорно отозвался Кассель. — Начнёт излишне приставать — кричи, — шепнула Генриетта на ухо Адриане перед тем, как та поднялась. — Позову Фабьена, а потом ещё и Александру нажалуюсь. — Перестань, — издала тихий смешок Адриана. — Тут полно палок под рукой, — она взглядом указала на прибрежную полосу. — Чуть что, я сама отобьюсь.       Принцесса хихикнула и кивнула. — Герцог? — фрейлина направилась к министру. — Слушаю вас.

༻• ⊰✷⊱ •༺

      Закат.       Уходящее солнце бросает дорожку на рябь водного канала, подмигивает сквозь кроны деревьев, золотит траву под ногами и беседку, в которой устроились Александр, Фабьен и Гарольд.       Скоро придворные, которые отдыхают на берегу, начнут собираться, чтобы вернуться во дворец. И Гарольд с Александром, прибывшие недавно, тоже вместе со всеми отправятся обратно. — Александр, ты слушаешь? — Разумеется.       Не слушает. Они уже по третьему разу одно и то же обсуждают. Прикидывают, оценивают разные варианты, кого и как лучше распределить по постам.       А Александр молча сидит за столом в беседке и изредка постукивает пальцами по поверхности, то устремляя взгляд вдаль, то перемещая его на центр ткани, покрывающей стол. — Александр!       Камердинер довольно заулыбался, услышав знакомое негодование.       Три, два, один — бах! В беседку, подобно фурии, ворвалась Адриана и сразу налетела на Александра. — Добрый вечер, — вежливо поприветствовал камердинер. — Достал! — вместо приветствия Адриана озлобленно хлопнула ладонями по столу. — Прирежу к чертям!       Спокойную атмосферу сдуло в мгновение ока. Фабьен и Гарольд изумлённо моргнули. — Меня? — любезно осведомился Александр, подняв взгляд на фрейлину. — Касселя! — огрызнулась Адриана, нависнув над столом. — Он ко мне подошёл, высказал обеспокоенность покушениями на меня, — скривилась фрейлина. — И знаете, что предложил? — Ещё нет, — не переставал улыбаться Александр. — Но вы же сейчас меня просветите.       Фабьен и Гарольд навострили уши. — Предложил перебраться к нему! — разъярилась Адриана, треснув кулаком по столу. — Мол, вдвоём безопаснее, — она передразнила министра. — А мы, мол, всё равно почти муж и жена, так почему бы не начать делить одни покои прямо сейчас!       Александр приложил все усилия, что не разразиться гомерическим хохотом на весь Версаль. Гарольд и Фабьен издали приглушённые смешки. — И что вы ответили? — полюбопытствовал камердинер, подперев голову ладонью. — Я ему объяснила, что не стану жить с мужчиной до замужества, — фрейлина выпрямилась, оттолкнувшись от стола. — Объяснила спокойно, вежливо. Раз сказала, два сказала, три сказала — он не понимает! Вот что! — она снова треснула по столу. — Вы мой покровитель, вот вы с ним и разбирайтесь!       Александр насмешливо приподнял бровь, но ничего не ответил. Как разглядывал фрейлину, облокотившись на стол и подперев голову рукой, так и продолжил разглядывать. — Что? — растерялась Адриана. — Что вы так на меня смотрите? Я испачкалась?       Она принялась оглядывать себя, выискивая причину, по которой камердинер так улыбается и так её разглядывает. Исподлобья глянула на Александра, но тот ни капли не изменился. Смотрел в точности также, как и полминуты назад. Адриана нахмурилась, оглядев своё платье. Пошарила ладонью по волосам. Может, у неё там птицы гнездятся, поэтому он от неё глаз не отводит? — Да в чём дело? — под настолько проникновенным взглядом щёки сами собой порозовели. — Гарольд, — она в замешательстве обернулась. — Что со мной не так? — Всё так, — улыбнулся Гарольд. — Ты волшебно выглядишь, вот он и любуется.       Александр усмехнулся. — Благодарю, — вежливо ответила Адриана. И уже более едко обратилась к камердинеру: — А вы утром не налюбовались?       Фабьен за спиной фрейлины беззвучно хохотнул и изобразил руками две цифры, выставив счёт: «1:0». — О, утром вы были прекрасны, как никогда, — воодушевился Александр, приосанившись. — Превзошли саму себя. Настолько прелестной вы не были ни разу с той минуты, как мы познакомились.       Адриана опешила от потока комплиментов, разинув рот. — От всего сердца говорю, Адриана, это было поистине волшебно, — очаровательно произнёс Александр. — Ведь вы… — он въедливо прищурился, — … молчали.       Фабьен за её спиной широко улыбнулся и оттопырил указательные пальцы, изобразив «1:1». Адриана надулась, возмущённо уперев руки в бока. Вот что у него за манера — почти сказать комплимент, но тут же всадить ершистую иглу?       Прибила бы! Но тут её вдруг озарило. — А-а, я вам помешала, да? — враз успокоившись, предположила Адриана. — Извините, — она виновато глянула на Гарольда и Фабьена, но те лишь легко отмахнулись.       Александр перестал изображать кота, изнеженного закатным солнцем, и вполне серьёзно произнёс: — Я поговорю с Касселем. — Правда? — недоверчиво уточнила Адриана, сощурившись. — Правда. Ещё какие-то пожелания? — Нет, — расслабленно отозвалась Адриана. — Спасибо.       Александр кивнул, и фрейлина, улыбнувшись мужчинам, направилась к выходу из беседки. — Мадемуазель де Вьен не видели? — раздалось с тропинки за кустарниками. — Чёрт! Чёрт! Чёрт! — переполошилась Адриана, услышав министра. — Чёрт!       Девушка бросилась в сторону, но поняла, что до другой тропинки бежать далеко, и она не успеет. Развернулась и прыгнула обратно, но не нашла, где скрыться, и заметалась на месте. — Меня тут нет!       Она бездумно влетела в беседку и нырнула под стол, ошарашив всю троицу. — Вы с ума сошли! — воскликнул Александр. — Тихо! — шикнула Адриана из-под стола. — Не выдавайте меня! — О, добрый вечер, — министр показался около беседки.       Александр, Фабьен и Гарольд резко выпрямились. — Добрый вечер.       Фабьен пнул подол фрейлины, выглядывающий из-под скатерти, что свисала до пола. Гарольд пнул его со своей стороны, окончательно скрыв ткань под столом. И оба непринуждённо оперлись ладонями на стол, встав по бокам от камердинера. — Господа, а невеста моя тут не пробегала? — поинтересовался Кассель.       Она у меня под столом. Эта фраза лучше, чем «Она в моей постели», или нет? Александр сжал челюсть, чтобы не расхохотаться. — Вы её с утра ищете, — камердинер сложил руки на стол. — Неужто найти до сих пор не можете? — Нет-нет, я её отыскал на прогулке, — министр начал подниматься в беседку. — Мы побеседовали, но нам не удаётся прийти к единому мнению, — он озадачился. — Вот ищу. Точно её не видели? — Не видели, — хором ответили Гарольд и Фабьен.       Ох, Адриана далеко не первая, кто страдает в Версале от подобного. Нельзя молодых девиц сватать за таких, как Кассель. Стариков это так будоражит, что они никому покоя не дают. — Тогда простите за беспокойство, — стал отступать герцог. — Поищу в ином месте. — Не удаётся прийти к единому мнению? — переспросил Александр, и министр остановился на половине шага. — Не поделитесь с устроителем вашей свадьбы? — он указал на себя. — Может, я чем смогу помочь.       Герцог в размышлении почесал бровь. — Да вот какое дело-с, — Кассель вздохнул. — Надобно бы ей в мои покои перебраться. Покушения на неё были, а вместе безопаснее. Да и свыкаться бы пора — нам с ней жизнь жить.       Фабьен понял, что сейчас треснет от подступающего приступа гогота, и отошёл к краю ограждения, отвернувшись. Гарольд опустил голову, пряча усмешку. — Дурная затея, Кассель, — невозмутимо сообщил Александр. — Отчего это? — удивился министр. — Вас ведь и отравить могут, — аккуратно произнёс Александр. — Кто? — ещё сильнее изумился Кассель.       Я, например. Александр тихо выдохнул, стараясь не улыбаться. — Рассудите сами, — спокойно продолжил Александр. — На неё покушались ведь как? Хотели отравить. А вдруг вновь попытаются, а вы по случайности возьмёте и примете удар на себя.       Кассель нахмурил брови, придя в смятение. — Если отравится мадемуазель де Вьен, то мы, конечно, погорюем, но смиримся, — плавно излагал Александр. — Но если вы… Это же какая потеря для Франции! Подумайте: где вы и где какая-то фрейлина.       Камердинер насмешливо поморщился, когда по его ноге прилетел злобный удар женского кулачка. Прикусил губу, чтобы не рассмеяться, но торопливо взял себя в руки. — Вас беречь надобно, Кассель, — сахарным сиропом лил учтивость камердинер. — Потерпите до свадьбы. Словим убийцу, и заберёте ненаглядную фрейлину в свои покои на всю жизнь.       Ещё один удар по ноге. Александра начало потряхивать от сдерживаемого смеха. Фабьен за спиной министра беззвучно хохотал в сторону кустов, Гарольд — в перегородку беседки. — А ты прав, — после минуты размышления выдал Кассель. — Пускай так. Уступлю даме. — Рад, что вы поступаете мудро и дальновидно, — одобрил Александр. — Пойду, отыщу её и сообщу своё решение, — объявил министр, улыбнувшись. — Благодарю, Александр. — Обращайтесь.       Фабьен и Гарольд, дождавшись, когда министр исчезнет из поля зрения, расхохотались на всё побережье. — Браво! — Адриана, он ушёл, — рассмеялся Александр, заглянув под стол. — Вылезайте. — Ой, погодите, — пропыхтела Адриана, пытаясь хоть сколько-то пригладить пышный подол. — Это было очень ловко, — мельком похвалила фрейлина. — Чего не скажешь о вас, — Александр насмешливо поморщился, когда она поползла в его сторону. — В другую сторону вылезайте. Мне тут некуда отодвигаться. — Да я вообще никуда не могу! — возмутилась Адриана, путаясь в собственном подоле. — Чёртово платье!       Александр закатил глаза и, наклонившись, схватил девушку за локти и потянул на себя. — Аккуратнее! Не мешок тащите! Ой, я зацепилась. — Да вы издеваетесь! Идите сюда уже.       Фабьен и Гарольд не вмешивались, позволяя камердинеру самому разобраться. Александр вытащил её наполовину, как сбоку раздалось хихиканье. Все повернули голову.       Воцарилась немая пауза.       Фрейлины Генриетты стояли сбоку от беседки, с забавными лицами наблюдая за происходящим. Адриана, поняв, что находится на коленях в положении выползания из-под стола на камердинера, беззвучно чертыхнулась. — Я… — встрепенулась Адриана, — … серьги потеряла. — Они у тебя в ушах, — хихикнув, сообщила Жаклин.       Адриана, покраснев, стала судорожно придумывать хоть какое-то внятное объяснение этому зрелищу, но на ум, как назло, не приходило ничего толкового. Не говорить же, что она тут от Касселя пряталась! Впрочем… почему бы и не сказать? — Послушайте, это вовсе не то, что вы подумали, — начала объясняться Адриана. — Мы… — Нет, дамы, это как раз то, что вы подумали, — перебил Александр. — А теперь: вы нас не оставите? — он обворожительно улыбнулся девушкам. — Мы хотели бы продолжить. — Ой, конечно, — фрейлины сразу же засуетились и, как стая птичек, упорхнули от беседки. — Вы что, обезумели?! — вспыхнула Адриана, треснув камердинера по рёбрам. — Что теперь о нас подумают! — Ровно то же самое, что и при ваших нелепых попытках оправдаться, — отбил Александр. — Они уже всё придумали за нас, как только увидели.       Фабьен и Гарольд, будучи истинными друзьями, могли бы помочь с вытягиванием фрейлины из-под стола, но только после того, как просмеются, а этот момент ещё не настал.       Александр рывком дёрнул фрейлину на себя, и на этот раз успешно. Она с визгом навалилась на него, и он, перехватив её за талию, изловчился и поставил её на ноги около себя, подвинув вдоль скамьи беседки. — Вы хоть представляете, что теперь обо мне скажут! — принялась возмущаться Адриана, протискиваясь между скамьёй и столом к выходу. — Да кто так близко ставит столы! — она дёрнула подол, который не помещался в узкий проход. — Дамы не так из-за стола выходят, Адриаша, — издал смешок Гарольд.       Адриана пропустила эти слова мимо ушей, продолжая дёргать подол. Александр, весело наблюдая за её борьбой с платьем, стал огибать стол с другой стороны. — Додумались же ляпнуть! — бушевала Адриана. — Теперь они всему двору расскажут, что мы любовники! — Пускай, — невозмутимо отозвался Александр, опершись ладонями на край стола. — Пускай?! — вспыхнула Адриана, на миг перестав дёргать подол. — Вы в своём уме?! Это же неправда! И я почти замужняя дама!       Гарольд и Фабьен переглянулись. Тут не очень понятно: её что больше возмущает? Сами слухи в преддверии свадьбы, которой (о, они уверены!) не будет, или именно факт того, что это неправда? А будь это правдой, она бы меньше негодовала? — Вы так реагируете, будто действительно собираетесь замуж за Касселя, — скривился Александр. — Не собираюсь! Но они, — Адриана ткнула пальцем в сторону, где были фрейлины, — об этом не знают! И теперь весь двор будет судачить о том, что я сплю с камердинером короля. — Что не так уж далеко от правды, — тихо-тихо встрял Фабьен. Гарольд хихикнул. — Какое имеет значение, что они скажут? — возмутился Александр, подавшись вперёд. — Вы в Версале, Адриана! Тут каждому второму приписывают роман, которого не существует. Вон, у Фабьена спросите. — Так и есть, — подтвердил Фабьен. — Я же часто придворных сопровождаю в охране. И мне за это время столько любовных похождений приписали, что и не счесть.       Адриана притихла, но через мгновение разбушевалась вновь. — Я вовсе не желаю представать в глазах общества распутной особой!       Фрейлина, устав бороться с платьем, взгромоздилась на скамейку ногами, чтобы обойти стол хотя бы так. Александр переполошился: да что за егоза! Рухнет же! — Осторожно!       Фабьен и Гарольд метнулись к девушке, чтобы подхватить. — Адриана, одурела? — рявкнул Гарольд. — Слезай живо!       Но фрейлина мирно обходила стол, ступая по скамье и придерживая подол. — Вот почему я не ответила, как Бонна, — ворчала Адриана себе под нос. — Возомнят невесть что теперь, — бубнила она. — Ещё и Бонне расскажут. Точно расскажут, что видели! А только наладилось! — бурчала фрейлина. — И будут судачить… Не дай Бог решат, что я не шутила о чужой постели. Кошм-а-а-ар…       Александр остановил Гарольда и Фабьена, которые протянули руки фрейлине, и протиснулся вперёд, но те и сами на крайних словах изумлённо застыли. — То есть Кассель — это дай Бог, а Бонтан — это не дай Бог? — уточнил камердинер, задрав голову к Адриане. — Я польщён, — прищурился Александр. — И вы что, всему двору поведали, где ночевали?       Адриана, приблизившись к краю скамьи, сверху вниз посмотрела на мужчин. — Я совсем не то имела в виду! — фрейлина упёрла руки в бока. — Просто я неудачно пошутила и… — она натужно выдохнула. — Откуда мне было знать, что вы втянете меня в столь неловкую ситуацию! — Да, непременно обвините меня во всём, — наигранно подбодрил Александр. — Это же так по-дамски: самой наворотить дел, а вину спихнуть на мужчину. А знаете что? — стал закипать камердинер. — Найду-ка я, пожалуй, Касселя и скажу, чтобы забирал свою невесту. А потом вернусь во дворец и распоряжусь перенести ваши вещи в его покои! Будете ему разум трепать, а не мне. — Не надо! — испугалась Адриана.       Александр развернулся и потянул за собой Фабьена и Гарольда. — А-а-а… — заупирался Гарольд, указав на фрейлину. — Александр! — Обойдётся, — обрубил Александр. — Нечего её на ручках таскать. Сумела забраться, сумеет и спуститься. — Александр! — возмутился Фабьен, останавливая друга. — Стойте, не надо! — засуетилась Адриана, торопливо пытаясь слезть со скамьи. — Адриана, стой! — испугался Гарольд, заметив её неосторожный рывок. — Ой, ловите!       Александр, чертыхнувшись, рванул назад и подхватил летящую вниз фрейлину. Адриана ойкнула, но вовремя уцепилась за камердинера, обхватив его рукой за шею.       Гарольд лучезарно улыбнулся, когда шлейф её платья опал и щекотнул воздух. Ах, как он красиво её развернул, держа на руках: картина — хоть прямо сейчас на холст художника. — Сжечь вас мало, — недовольно выдал Александр. — А кто тогда из ваших нервов кружева свяжет? — лукаво отозвалась Адриана.       Камердинер приподнял бровь, собравшись ответить, что в Версале целый двор персон, которые подойдут на эту роль. Но вместо этого почему-то рассмеялся. — А знаете, что я подумала? — мирно спросила Адриана. — Что надо меньше пить всякие травы? — ехидно предположил Александр. — Согласен. И вино больше не трогайте.       Адриана улыбнулась, весело болтнув ножками в воздухе. Он её на ноги-то ставить не собирается? — Я подумала, что вам пора прикупить мне новые платья, — оповестила, улыбаясь, Адриана. — Эти мне не подходят. Они неудобные и тяжёлые, а мне нужны лёгкие, но приемлемые для двора.       Фабьен покатился со смеху. — Только Адриана может ворваться, как ведьма, нагородить целый забор претензий, вывести Александра, а затем ещё и платьице потребовать, — весело изрёк глава стражей.       Адриана насмешливо поморщила носик, и под общие посмеивания камердинер поставил её на ноги с забавным: — Куплю. — И расскажете, как всё прошло во дворце в отсутствие придворных? — уже тише произнесла Адриана. — Да. Идёмте, — кивнул Александр.       Вчетвером они направились в сторону от беседки. В этом вопросе у всей четвёрки секретов друг от друга не было, потому обсуждали все вместе.       Не разошлись даже в момент, когда достигли поля зрения отдыхающих придворных. Впрочем, никто из них и не обратил внимания на прогуливающуюся четвёрку.       Только Бонна задержала взгляд на них, заметив камердинера.       Фрейлина ни капли не огорчилась, наблюдая за ними. В таком обществе они явно обсуждают служебные дела, и присутствие Адрианы среди них теперь уже ни капли не царапало. Коль она помощница камердинера, то вполне разумно, что она говорит с ними о службе.       Тем более, и вид у них вполне сосредоточенный. Александр что-то серьёзно говорит, Адриана внимательно слушает, Фабьен что-то веско дополняет, Гарольд обстоятельно кивает.       Бонна окончательно убедилась, что всё, что напели фрейлины Генриетты несколько минут назад, всего лишь глупые домыслы. Ведь герцогиня Орлеанская на эти сплетни так и ответила: «Вот глупые! Её же Кассель донимал. Наверняка, она пряталась от него, а вы невесть что выдумали».       И Бонна с готовностью поддержала мнение принцессы, усомнившись в выдумках фрейлин.       Для Александра ведь служба на первом месте. И глупо думать что-то иное.       Тем более, он совсем не похож на мужчину, увлечённого девушкой. Говорит с ней, но смотрит перед собой, почти не поворачивая к ней головы. Только изредка оборачивается на Гарольда и Фабьена. Да и Адриане, похоже, камердинер не интересен. Она чаще глядит в сторону воды.       Бонна умиротворённо улыбнулась, не отводя от них взгляда.       Взору предстал момент: вот Адриана явно воодушевилась и что-то убедительно сказала, а затем сразу развернулась, чтобы уйти. Александр перехватил её за локоть и одёрнул на себя.       Бонна приподняла брови. Оу, это совершенно не в его манерах — так грубо одёргивать даму. Будь между ними что-либо, окроме службы, такого жеста однозначно не было бы. Это и для служебных отношений перебор. Но его оправдывает то, что, судя по виду, он крайне недоволен её порывом. Что-то строго выговаривает, не замечая её попыток освободиться из его хватки.       А Адриана явно стоит на своём. Гарольд, качая головой, вмешивается и разнимает камердинера и фрейлину, и Адриана хватает Фабьена и тянет в сторону Анны и Генриетты. — Не вздумай, Фабьен! — а вот этот упрёк Александра даже долетел до слуха.       Глава стражей только развёл руками в ответ и поспешил за Адрианой. Бонна в любопытстве проследила за происходящими действиями. Александр явно высказал что-то нелицеприятное, обратившись к Гарольду. Тот пожал плечами, озадачившись. А Адриана и Фабьен уже достигли королевы и принцессы, и фрейлина что-то заговорила, склонившись над их плечами. Анна нахмурилась. Генриетта тоже. Вопросительно переглянулись и обернулись на Фабьена. Тот кивнул.       Да о чём там речь?       Любопытство победило, и Бонна быстро достигла Анны и Генриетты. Адриана сразу умолкла, заметив приближение фрейлины. — Я могу чем-то помочь? — вежливо предложила Бонна.       Королева и принцесса вновь обменялись взглядами. Адриана медленно выпрямилась. — Чем? — скептически осведомился Фабьен. — Чем скажете, — пожала плечами Бонна. — Несправедливо, что столько тягот взваливается на Адриану, — аккуратно произнесла фрейлина. — Я хочу помочь, если это в моих силах. — Она толковая, Фабьен, — оповестила Анна. — Если ещё одни руки и голова нужны, то Бонна — это та, кто вам нужен.       Фабьен задумался, а Адриана немигающими глазами воззрилась на Бонну.       Хочется верить, что её предложение о помощи искренно. Но что-то подсказывало, что всё обусловлено лишь тем, что она хочет быть ближе к камердинеру. Видеться чаще, общаться чаще. И причина именно в этом, а не в том, что «столько тягот взвалилось на Адриану».       К горлу подступил предательский ком.       Не найдётся слов, чтобы описать это ощущение. Что-то между злостью и разочарованием. Будто руки опустились. Адриана могла поклясться, что настолько погано, как в эту секунду, она не чувствовала себя давно.       И в повисшем молчании раздалось предложение Генриетты: — Пускай это решит Александр.

༻• ⊰✷⊱ •༺

      Ночь.       Александр, взобравшись на строительные сооружения, битый час терпеливо взирал на дворец. Как всё-таки прекрасно, что стройка не окончена, и есть такая точка для обзора, откуда дворец, как на ладони.       В одном из окон мелькнул свет: трижды мигнул и погас. Камердинер выпрямился.       Это один из гвардейцев при помощи свечи и зеркальца, подойдя к окну, подал условный сигнал, означающий, что кто-то намерен покинуть дворец тайно.       Александр неверяще усмехнулся. Надо же. Похоже, подкинутые угрозы сработали, и кто-то сорвался с места. Признаться, он особо не рассчитывал на то, что его приманка сработает, но чем чёрт не шутит. В той ситуации, что сложилась, гораздо больше помогли обыски в отсутствие придворных: половину он убрал из подозреваемых, половину заподозрил ещё сильнее.       Камердинер собрался спуститься с высоты, но тут уже в другом окне мелькнул ещё один такой же сигнал. Ого! Ещё кто-то собирается в ночь умчаться из Версаля? Клюнули аж двое?       И в ещё одном окне — вновь тот же сигнал.       Александр глазам своим не поверил. Трое?! Тогда торопиться пока не стоит. Всё равно далеко не уйдут — на всех путях тайно рассредоточены гвардейцы во главе с Фабьеном.       С разницей в несколько минут маякнуло ещё несколько сигналов. Вот так выверт: то пусто, то густо. Семеро! Семь человек прямо сейчас, под покровом ночи, разными путями покидали Версаль.