༻• ⊰✷⊱ •༺
В Версале праздник. Торжество. Яркое, вычурное и пышное. Столы, музыка, танцы — всё чин по чину. Установки с потешными огнями крутятся, разбрызгивая искры в ночи, гости ахают-охают от восторга. И на фоне сего действа раскол двора заметен особо явственно. Есть тут лица радостные, беззаботные. Много таких лиц. Людовик, поглощающий сыр с вином, к примеру. Атенаис, льнущая к его боку. Шевалье, бодро пляшущий… с кем хоть? Да незнамо с кем. Со всеми поочерёдно, кажется. Не с Филиппом. Принц относится к иной части двора. Той, у которой не лица, а кислые мины — такие, будто им не вино, а лимонный сок в бокалы плеснули. Оно и объяснимо. Это первое настолько помпезное торжество со смерти Генриетты, и её отсутствие очень ощущается. Это угнетает. Ещё угнетает пара воркующих голубков в лице Луи и Атенаис, один вид которых раздражает неимоверно. Вкупе это порождает эффект, когда при всём желании не найдётся сил поддержать атмосферу праздника. Пожалуй, именно поэтому все налегают на вино. Одна часть версальского фронта поглощает бокал за бокалом для веселья, вторая — упивается в попытке захмелеть и забыться. Но не удаётся. Разум не пьянеет ни на грамм. Александр протяжно выдохнул. Зря он тогда ругал маскарад. Тот маскарад был волшебным, непревзойдённым, сказочно великолепным. Образцом элегантности и красоты. Лучшим праздником Версаля. Воистину — сделай людям плохо, а потом верни как было, и им будет хорошо. И теперь — с опозданием на месяцы — он согласился бы хоть на сотню таких маскарадов подряд. Только верните, как было. Но «как было» не бывает — пора бы уже это запомнить. — Есть что-нибудь крепче вина? — Анна разочарованно повертела бокал. — Чтобы сознание погасло за мгновенье. — Топор, — буркнул Фабьен, скатившись вниз по стулу. — Сознание вырубится за миг, но вместе с головой. — Неси, — согласилась королева. Фабьен усмехнулся. Александр ещё раз оглядел праздник. Нет, всё. К чёрту. — Я вас покину, — губернатор выпрямился, перестав продавливать локтями стол. — На несколько дней. — Прямо сейчас, что ли, отправишься? — выгнул бровь Фабьен. — Ночью? — Ночью, — кивнул Александр. — К Адриане? — уточнила Анна. — К Адриане, — подтвердил Александр. — Счастливец, — завистливо вздохнули Анна и Фабьен. — Передавай ей наши тёплые объятия и пожелания здравия её папе, — напутствовала королева. — И будь осторожен в дороге. Александр поднялся. — Хорошо. — Щит возьми, — посоветовал Фабьен. — Вдруг придётся отбиваться после объявления, что король женит тебя на её подруге. Александр скептически выгнул бровь. — Не говори ерунды, — отмахнулась Анна. — Адриана разумная девочка. Сама не столь давно насильно у алтаря стояла, потому всё поймёт верно. Александр ничего не ответил. Сделал пару шагов и наткнулся на Гарольда с Кристиной. О, явились — не запылились. За тканями и овощами в Испанию, что ли, катались? — Вы где пропадали? — Ездили за подарком, — ответил Гарольд, сложив руки за спиной. Королева и глава стражей оглянулись на них. — Каким подарком? — недоумённо уточнил Александр. — Кому? — Версалю, — улыбнулась Кристина. — Если это не отсечённая голова Атенаис, то мне неинтересно, — буркнул Фабьен. — Меня, признаться, уже устроит и отсечённая голова Луи, — слюбезничал губернатор. — Александр, — закатила глаза Анна. — Что? — не смутился Александр. — Он всё равно ею не пользуется. Анна и Фабьен усмехнулись. — Пользуется, — с ноткой иронии возразила королева. — Он ею талдычит «Я король». — С этим и попугай справится, — фыркнул Фабьен. — Послу-у-ушайте! — он воспрял духом и выпрямился. — Может, мы попугая на трон посадим? — Можно, — покорно согласилась Анна. — Ой! — спохватилась королева. — Погоди с попугаем. У меня же ещё один ребёнок есть! Фабьен и Кристина с Гарольдом хохотнули. — Вспомнили о запасах? — усмехнулся Александр. — Расчехляйте, Ваше Величество, — фальшиво подбодрил он. — У нас уникальный случай, когда хрен редьки слаще. Мрачная ирония — это бальзам на душу. Надо же как-то выживать в нынешних реалиях. Анна насмешливо сморщила нос, уткнувшись губами в кромку бокала. Фабьен тоже прилип к бокалу. — Фабьен, а ты чего вино хлещешь? — удивился Гарольд. — Ты разве не должен бдить за порядком? Взоры, полные отрешённости, сначала устремились на Гарольда, а затем на Луи, который выискивал вкусности у стола в нескольких метрах от них. — Каким порядком, Гарольд? — расслабленно изрёк Фабьен. — Единственная, от кого тут надо всех ограждать, неприкосновенна, потому как толково заглотила королевский… — Не вздумай сказать вслух, — шустро пресёк Александр. — Ты в обществе королевы. — … разум, — договорил Фабьен. Улыбнулся. — А вы о чём подумали? Все поморщились в безмолвном «Фу», уловив подтекст. — Меня несколько дней не будет, — оповестил Александр, хлопнув Гарольда по плечу. — Пригляди тут… — он указал на дворец, но сразу отмахнулся. — Хотя можешь не приглядывать. — А ты куда? — полюбопытствовал Гарольд. — К Адриане. Что-нибудь передать? — Коль надо будет, я сам передам, — улыбнулся Гарольд. Александр вздёрнул бровь. Что? — О, Боже… — охнула Анна, чуть не выронив бокал. — Вот это я допился, — опешил Фабьен. Александр обернулся. Сначала заметил край светло-небесной ткани, которая, как подсвеченный воздух, мелькнула на повороте. Следом некий гений додумался поджечь потешные огни прямо сбоку от дорожки. Но искры не достигли платья, а, будто отскочив, расстелились вслед за шлейфом. Александра казнило. Вот так просто и незатейливо. Без прикрас. Без права на помилование. Раз — гнев. С ума сошла?! Что ты здесь делаешь?! Я же велел не возвращаться! Два — радость. Господи, слава Богу. Слава Богу, ты здесь. Три — настороженность. Слишком красивая и слишком учтивая. В чём подвох? Четыре — опаска. Ты же не сжигать меня приехала? Я всё объясню! Если кто-то не знал, как выглядит четвертование, то вот так и выглядит. Когда выбор из четырёх, то выбираешь пятое — стоишь в ступоре и, как последний болван, пялишься на явление. Её шаги — к королю. Её взгляд — на короля. Всё её внимание — на короле. Больше ни на ком. Она нацелена исключительно на Людовика, и когда тот обернулся, то вздрогнул и уронил ягоду, не донеся её до рта. Улыбка слетела с лица. — Мадемуазель де Вьен? — показалось, он растерялся. — Ваше Величество. Она, остановившись перед королём, склонилась в глубоком поклоне. И от её поклона кулон отпрянул от шеи и качнулся в воздухе, сверкнув, как око, подмигнувшее с небес. Послышался выдох. Возможно, его собственный. Александр не разобрал. Наверное, он хотел её остановить или перехватить и увести отсюда. Наверное, он хотел сорваться на возмущение от её приезда. Наверное, он почти вмешался, потому что когда подле короля возникла Атенаис, ладонь Гарольда сдавила плечо Александра. И на ухо прозвучало: — Нет. Не вмешивайся. Она знает, что делает. Поверь ей, Александр. Прошу, поверь. Что-то сказала Анна. Что-то произнёс Фабьен. Что-то тихо шепнула Кристина им в ответ. Он не слышал, не обратил на это внимание. — Добрый ве-е-ечер, — вытянула Атенаис. — Полагаю, мы не представлены друг другу? И она взглянула на неё в ответ. Спокойно, без тени эмоций. — Полагаю, нет. Она не знает, кто перед ней. Или знает? Тогда кому она продала душу за маску, в которой даже глаза не выдают презренной ненависти? — Франсуаза-Атенаис де Монтеспан. — Адриана де Вьен, — она улыбнулась. — Маркиза де Лафайет. Маркиза? Значит, отец… — Ах, да, припоминаю, — Атенаис ответила взаимной улыбкой. — Фрейлина Её Величества. — Не только. Атенаис медленно скользнула по ней взглядом. Да, не только. Ещё любимица губернатора, что гораздо — гораздо! — важнее. А любимица = слабое место. И не абы кого, а хозяина Версаля. Тут есть, чему улыбнуться, и Атенаис улыбнулась. — Маркиза? — переспросил Людовик. — Значит, ваш отец… — Преставился, сир, — невозмутимо ответила Адриана. — Месяц назад. Александр метнул взгляд на Фабьена, но тот и сам удивился. Месяц назад? И они узнают об этом только сейчас? А гвардейцы-то почему письмо не дали? Или она не велела? — Я соболезную вашей утрате, — деликатно произнёс Людовик. — Благодарю, сир. Замолчали. Чёрт разберёт эти метаморфозы, но Версаль чуть ли не на глазах преобразился из ведра в джунгли. Только не надо думать, что на тропе встретились две кобры и один коронованный лев. Нет, всё совсем не так. Вот ползла себе кобра по своим делам. Ползла, никого не трогала, а тут впереди — ба! Добыча. И кобра воодушевилась. Подползла, а там — оп! Мангуст. Хорошенький такой, изящный. Стоит, огоньками любуется. Заметил кобру, но не испугался, а глянул на неё зорко. И кобра подумала: я же ядовитая, я же королева, я ка-а-а-ак цапну! — и всё. И приподнялась, и королевский капюшон расправила. А мангуст не пошевелился. Глянул на кобру, как на верёвку в чешуе: мол, ползи, куда ползла, не отвлекай меня. Не потому что мангуст глупый или наглый. Не-е-ет, мангуст хорошо знает, что яд кобры для него смертелен. А кобра знает, что мангуст быстрее неё. Так природой заложено. Потому на открытой местности накидываться не спешат. Нет элемента внезапности. И вот сейчас в центре джунглей замерли мангуст, змея и… нет, не лев. Опоссум. Опоссум, когда хищников видит, мёртвым притворяется. Заваливается на бочок, как подстреленный, и делает вид, что он сдох. Это он так выжидает, когда хищники ретируются. Так вот притихший Луи выглядел как опоссум. — Адриана?! Что ты здесь делаешь? — Разве так встречают прежних подруг? — рассмеялась Адриана, но не повернула головы. — Прости, — спохватилась Бонна, приближаясь. — Я… Прости, я растерялась. И пока Бонна обходила её с левой стороны, Атенаис не молчала. — Мадемуазель де Вьен, вы прибыли исключительно на Осенний праздник? — вежливо осведомилась Атенаис. — Или же задержитесь на свадьбу? У нас планируется свадебное торжество. Терпение лопнуло. Губернатор, вспылив, открыл рот. — Разумеется, задержусь, — проявила любезность Адриана. — Какая ж свадьба без невесты. Губернатор закрыл рот. Анна почесала кончик носа, спрятав улыбку. Атенаис издала смешок сквозь сжатые губы. Людовик нахмурил брови. Удивительно, но не возникало чувства, что девушка что-то ляпнула, не подумав. Напротив. Веяло ощущением, что она знает, что, как, кому и когда сказать. Вот только не всем это пришлось по душе. — Неуместная ирония, Адриана, — недовольно выдала Бонна. — Ох, прошу прощения, мадемуазель де Понс Эдикур, — раскаялась она. — Или как прикажете? — она очаровательно наклонила голову. — Герцогиня Беррийская? Волна за волной — они опомниться не успевали. Людовик оторопел. И только Атенаис улыбнулась. Ледяные глаза сверкнули предвкушением, взгляд метнулся от одной девушки к другой. Зажёгся интерес. Вспыхнуло любопытство. Ох ты ж как! А любимица губернатора знает себе цену. Держится с таким ненавязчивым превосходством, что невеста губернатора насупленно хмурится. Никакой ревности. Никакой язвительности. Сплошная любезность — такая, что щепки во все стороны. Луи стал ещё больше похож на опоссума. А так как на дам, увлечённых друг другом, рассчитывать не приходится, то прозвучало вполне ожидаемое: — Александр? Удели мне минуту. Простите, дамы. Гарольд отпустил Александра. Но даже тогда губернатор не удостоился её взгляда. Только учтиво склоненная голова. И неглубокий поклон. И взгляд опущен. Но тут с её губ слетело: — Мессир. И Александр застыл, не дойдя пары шагов. Как она к нему обратилась? Некогда обыденное «мессир» давным-давно вышло из обихода и было заменено на повсеместное «месье» — так и лаконичнее, и к королю не так приближено. Но если королевское «сир» буквально означало «господин», то «мессир» это ничто иное, как «мой господин». Она не поднимала голову, но он знал, что она улыбается. Она стояла перед ним, склонив голову. На ней платье, что он купил. На её шее кулон, что он подарил. Её волосы не собраны вверх, а уложены свободным жгутом и вьются по спине — так, как ему нравится. И показалось, что Земля завращалась в пять раз быстрее, сгребая города и страны. Комкая Версаль, как бумажный шарик, вместе со всем содержимым. Хотелось бы оправдать это одурманивающее ощущение вином. Но вино ни при чём, и он это знал. Слово. Всего одно слово, упавшее с её губ, — если б оно прошло по касательной, то оставило бы в живых. Но прошло навылет. — Александр, удели мне минуту, — повторил король уже настойчивее. И он был ему благодарен в это мгновение. Потому что неизвестно, чем бы это всё обернулось, не вздумай Луи потянуть его на себя. Адриана спокойно проводила их взглядом. — Мадам де Монтеспан, — девушка кротко наклонила голову и собралась отойти. — Мадемуазель де Вьен, — кивнула Атенаис. Но Адриана не успела сделать и пары шагов. — Что ты за человек такой! — не выдержала Бонна. Атенаис, собравшаяся отойти, остановилась. Адриана обернулась через плечо. — Прости? — Зачем ты вернулась? — раздражённо выдала Бонна. — Почему тебе обязательно нужно всё рушить? Ты же знаешь… — она сжала губы. Атенаис вытянула шею в крайнем интересе. — Я его невеста, Адриана! О-ля-ля, какой пассаж! Атенаис чуть не присвистнула. Вот так финт: птички-подружки далеко не подружки. Невеста-то, оказывается, неравнодушна к жениху. Дамочки откровенно претендуют на одного мужчину. И не абы кого, а губернатора Версаля. А-ну, чем ответит возлюбленная губернатора его невесте? — Невеста — это ещё не жена, — пожала плечом Адриана. — До алтаря путь не близок, — она мило улыбнулась. И тут же всадила шпильку: — А тебе до герцогини Беррийской — и подавно. И она ушла.༻• ⊰✷⊱ •༺
Сказать, что они выпали в осадок, — это тактично промолчать. Столько произошло за те месяцы, что они не виделись, и нужно бы поначалу немного прийти в себя, вернуться к прежнему общению, от которого отвыклось. Но метаморфозы продолжались. Разлука в 3,5 месяца не ощущалась вовсе. Разумеется, это не Бог весть какой срок, но они чувствовали себя столь свободно и легко, будто виделись и говорили друг с другом каждый минувший день. Радовались, крепко обнимая. Соболезновали её утрате. Удивлялись тому, что произошло с четверть часа назад. Анна и Фабьен делали всё и сразу. Гарольд и Густав сидели на каменном островке, Кристина, проницательно прихватившая корзинку с едой и напитками, разливала вино по бокалам. Крыша версальского дворца. Пожалуй, единственное просторное место под рукой, где их точно никто не подслушает, никто не найдёт, никто не прервёт, никто не помешает. — Но почему ты не предупредила о приезде? — вопрошала Анна. — Клянусь, я оказалась в таком ступоре, что и слова вымолвить не смогла. — Как и я, — подхватил Фабьен. — Весь хмель за мгновение испарился! Адриана, объясни, что всё это означает? Адриана собралась ответить, но тут Кристина оповестила: — Александр. Все обернулись. — Похоже, он идёт нас убивать, — протянул Гарольд, отследив убийственные шаги губернатора. — А я говорил! — заулыбался Густав. Адриана сорвалась с места. Все сделали лица а-ля «Ой-ёй-ёй». Разумные люди, на которых надвигается медведь с явными угрожающими намерениями, бегут от него в обратную сторону. Несутся прочь от опасности, а не в её лапы. Безопаснее было спрятаться, но она летела навстречу. И врезалась в него с разбега. И он обхватил руками. И уткнулся лицом в её плечо. И зарылся в запах вишни. И она задрала голову к небу. И зажмурилась. И ни черта ты не осознаешь, как скучалось, пока не обнимешь. И на части не раздерёт, пока не ощутишь сбитое дыхание возле уха. И никаких улыбок, никаких поцелуев от радости не будет. Только руки, будто истёсанные до крови, прижмут, вдавят, как в последней попытке спастись. Все вопросы, всё недовольство, вся радость и соболезнования — всё позднее. Он непременно отчихвостит Кристину и Гарольда за то, что привезли её в Версаль. И отругает Фабьена за то, что его гвардейцы не удосужились дать письмо о смерти её отца. И укорит Густава за то, что тот не отговорил её от возвращения. И возмутится, что не предупредили, не сказали заранее. Он всё им выскажет. Всё, что думает. Через минуту. А пока позвольте надышаться вишней. Ибо, видит Бог, это сейчас важнее всего. Важнее гнева. Важнее радости. Важнее соболезнований, которые он тихо произносит в её плечо. Важнее страха от осознания, что она сунулась под нос к врагу. Да что уж греха таить — важнее целого мира. Он обхватил её за талию и, чуть приподняв, перенёс к остальным. Поставил на ноги и развернулся так, что она осталась сбоку и чуть за его плечом. — А теперь Гарольд и Кристина мне расскажут, какого чёрта они вытворили. Густав тотчас воодушевился. И просиял ярко, и улыбнулся широко. Прям видать, что настроился на головомойку своих друзей. Фабьен и Анна с насмешкой сморщили носы. Гарольд и Кристина с видом «О, видали, какая тут крыша? Крышная!» заинтересовались пустым пространством. Адриана взяла его за руку. — Александр. — Никаких «Александр», — осёк губернатор, не отводя взгляда от Гарольда с Кристиной. — Я, по-вашему, просто так велел ей не возвращаться? — Ну-с, мы подумали… — начал Гарольд. — Незаметно, — перебил Александр. Гарольд и Кристина напыщенно надули щёки. — Я не пойму, ты не рад? — пошла в наступление Кристина. — Вместе всяко лучше. — Рад. И да, вместе лучше, — не стал спорить Александр. — Но не здесь! Не под носом Атенаис. Не под носом уплывшего рассудком Луи. — Что он сказал? — встряла Адриана, быстро перенося его внимание на себя. — Людовик. Когда вы отошли, что он тебе сказал? Александр повернул к ней голову. — Высказал опасения, что твоё появление сорвёт его придурь с моей женитьбой, — сообщил губернатор. — Говорил, чтобы я выпроводил тебя из Версаля. И я с ним в кои-то веки согласен, — отчеканил он. — Ты знаешь, кем является Атенаис? — Знаю, разумеется, — усмехнулась Адриана. — Гарольд и Кристина мне всё рассказали. — Тогда, полагаю, у тебя заготовлено разумное объяснение всему, что ты сотворила, — Александр терпеливо сложил руки на груди. — Я весь внимание. — Эм-м-м… — замешкалась Адриана. Она мило-мило улыбнулась, сложив бровки домиком. Александр беззвучно ругнулся. — «Поверь ей, она знает что делает», — передразнил губернатор, зыркнув на Гарольда. — Я поверил. Но не заметно, что она знает, что делает. — Послушай, — собралась Адриана. — Появись я перед королём и Атенаис с коротким «Добрый вечер», и они выпроводили бы меня ещё до конца праздника. Моё возвращение не нужно ни королю, ни, тем более, Атенаис. Ты тоже против того, чтобы я была здесь, и я… — она замялась. — Предприняла попытку… — Зацепиться, — подсказал Гарольд. — Да, именно, — щелкнула пальцами Адриана. — Спасибо, Гарольд. — Зацепиться? — недоумённо переспросил Фабьен. — Она представила себя, как женщину губернатора, — протянула Анна, опустившись на каменный выступ. — Дала понять, что не позволит состояться свадьбе Александра и Бонны. — И тем самым разозлила Людовика, — потёр лоб Фабьен. — И тем самым заинтересовала Атенаис, — парировала королева. — Вы за змеёй-то не наблюдали? Она обрадовалась её появлению. Обрадовалась стычке Адрианы и Бонны. Воодушевилась. — Прекрасно! — обрадовалась Адриана. — Ни черта прекрасного! — взбеленился Александр. — Ты здесь не останешься. — Тогда и ты здесь не останешься! — отбрила Адриана. — Я без тебя не уеду! Почти вспыхнула шаровая молния, но Анна шустро втиснулась между ними, разведя руки в стороны. — Тише-тише-тише. Без склок! — распорядилась Анна. — Она уже вернулась. Нужно поразмышлять теперь, какую линию поведения нам избрать в дальнейшем. Александр сжал челюсть и, извергая беззвучные ругательства, недовольно уселся на каменный выступ. Адриана самодовольно улыбнулась и вернула внимание к остальным. — Ответьте, пожалуйста, на мои вопросы, — попросила Адриана. — Некоторые вещи мне не ясны. — Спрашивай, — кивнул Фабьен, опёршись бедром на металлическую балку. — Атенаис — убийца Генриетты. Она неоднократно пыталась избавиться от принцессы, — посерьёзнела Адриана. — У неё было много ядов, так? — Да, — мрачно ответил Александр, откинувшись на каменное ограждение. — У нас была вавилонская нумерация, яды, и мы с тобой решили, что у убийцы есть карманная ведьма, так? — Адриана обернулась на губернатора. — Да, так, — кивнул Александр. — Почему Атенаис не было среди тех дам, которые тогда поскакали в ночью к Арно? — нахмурилась Адриана. — Ведь она с наибольшей долей вероятности тоже имеет отношение к каифам. — Я ездил в Шатле и ещё раз допрашивал Арно, — подхватил Фабьен. — Он сказал, что одна из придворных дам общалась с Госпожой напрямую и посещала собрания наиболее тесного круга. — Возможно, она, получив поддельную чёрную метку, не стала торопиться и куда-то скакать в ночь, — дополнил Гарольд. — Проявила осторожность. Адриана кивнула. — Вы вышли на главу каифов? — Пока нет, — отозвалась Анна. — Атенаис покидает Версаль? — задала следующий вопрос Адриана. — С тех пор, как стала фавориткой Луи, почти нет, — Фабьен это знал наверняка. — Пару-тройку раз выезжала за тканями и нарядами, но ничего примечательного. — Потому что получила своё, — заметила Адриана. — Генриетта мертва, место подле Людовика освободилось, и она его заняла, — девушка прихватила бокал. — Нам надо вынудить Атенаис шевельнуться с насиженного места. — И что ты предлагаешь? — спросила Анна. — Хорошо бы её подтолкнуть к тому, чтобы она снова обратилась к своей ведьме, — протянула Адриана, вдумчиво потягивая вино. — Выхватить Атенаис с тайного собрания, арестовать весь круг приближённых Госпожи. А за теми дело не постоит — сдадут дамочку со всеми потрохами. — Это был бы роскошный подарок: всех шакалов передавить одной удавкой, — признал Фабьен. — Но это крайне маловероятно. Я не могу представить, что способно настолько сдвинуть Атенаис с места, чтобы она нас ещё и к главе каифов вывела. — Может быть, на мне поиграем? — предложила Адриана. Александр за её спиной ругнулся вполне отчётливо. — Адриана, ты что, кларнет? — скептически осведомился Фабьен. — Или карточная колода? — Нет, послушайте! — спохватилась Адриана. — Раз Атенаис так воодушевилась моим возвращением и моим раздором с Бонной, то вдруг теперь подумывает, как бы использовать это против губернатора. Ведь он её главный противник при дворе. — Благодарю, mon étoile, — притворно восхитился Александр. — Ты снабдила змею превосходным козырем против меня. — Это же хорошо! — обрадовалась Адриана. — Пускай она и дальше так думает! — Адриана, ради Бога, помолчи, — поморщился Александр, сжав пальцами переносицу. — Я не собираюсь это слушать. — Нет-нет, выслушай меня, — девушка подлетела к нему и плюхнулась рядом. — Вы пытаетесь подобраться к Атенаис снаружи. А я попытаюсь подобраться к ней изнутри. — Забудь! — разозлился Александр, рывком поднявшись. — Ещё вплотную ты к ней не лезла! Все проследили за губернатором, раздражённо чеканящим шаги вокруг каменного островка, на котором сидели Гарольд, Густав и Кристина, медленно жующие десерты. — Нет, ты меня выслушаешь, — Адриана вскочила вслед за ним. — Возможно, Атенаис подпустит меня к себе ближе, чем вас. А через неё подобраться к главе каифов, если… Александр пришёл на бешенство. — Нет! От остервенелого рявканья все вздрогнули, интуитивно вжав голову в плечи. Адриана не пошевелилась. Прежде она испугалась бы. Отступила бы. Попятилась бы. Но не теперь. — Александр… И одному Богу известно, сколько ему потребовалось выдержки, чтобы не сорваться на неё. — Нет, — сквозь зубы процедил Александр. — Забудь. Исключено. Ты не полезешь ни к Атенаис, ни, уж тем более, к каифам. Адриана тихо выдохнула. — Александр, — она шагнула к нему. — Выслушай меня. — Нет. Она же видела предсказание Нострадамуса. Она знает, с каким риском всё сопряжено. И они совсем о другом договаривались, когда виделись. Так какого чёрта! — Я знаю, это рискованно, это опасно, это страшно, — как можно плавнее произнесла Адриана. — Мне тоже страшно. Но ты не можешь постоянно отталкивать меня за свою спину и подставляться сам, — она сжала ладонями его напряжённые плечи. — Помнишь день, когда мы познакомились? Ты сказал, что там, где мужчина привлечёт лишнее внимание, женщина останется незамеченной. Я справлюсь. У меня получится, — она вкрадчиво заглянула в небесно-синие глаза. — У нас получится. На крыше стало оглушающе тихо. Так тихо, что слышно, как ветер рябит вино в бокале. — Я не могу тебя потерять, — тишина разъела его голос до растворения. — Неужели это так сложно понять? Её ладони легли на его скулы. Плавно, почти невесомо. — Не потеряешь. Я знаю. Александр мельком нахмурился. Знаю. Она произнесла это с явным нажимом. Дар. Она говорит о своём даре? Она что-то видела в своих снах? Что-то из будущего, что привело её к подобной уверенности? Адриана улыбнулась, когда заметила, что он понял её невысказанные слова. Молчаливо кивнула, подтвердив его мысль. Чёрт, им надо поговорить наедине. Без лишних ушей. И все немало удивились, когда он внезапно сбавил натиск без видимых на то причин. Думалось, что он и дальше будет стоять на своём, но Александр сменил гнев на задумчивость. Перестал лихорадочно зыркать на девушку, сделал шаг в сторону и опёрся ладонями на каменный край. Адриана успокаивающе обвила его руками, уткнувшись лицом в его спину. — Как ты предлагаешь поступить? — заговорил Фабьен после затяжного молчания. — Попытаешься втереться в доверие к змее? Но она не поверит, Адриана. Она, увы, не дура. Она знает, что ты дружила с Генриеттой. Она знает, что мы знаем, кто она. И она понимает, что мы это тебе скажем, — весомо обозначил он. — Так её обдурить не выйдет. Она не поверит в твою дружбу. Адриана отступила от Александра, вернув внимание к присутствующим. — Я не стану набиваться к ней в подруги, — спокойно произнесла Адриана. — Только обозначу, что для меня важнее сорвать свадьбу Александра и Бонны. — Атенаис безразличен этот раздор, — покачал головой Фабьен. — Можете изображать с Бонной вражду хоть до морковкиного заговенья, змея и жалом не поведёт. — Не скажи, — вдумчиво протянула Анна. — Любой междоусобный раздор среди нас — это подарок для Атенаис. Разделяй и властвуй. — Не отрицаю, но мы теперь будем играть в перетягивание каната: «Кто невеста Александра?», — повёл бровью Фабьен. — Адриана и Бонна будут цапаться, а Атенаис лапки потирать, обращая их склоки в свою пользу? Александр пока молчал, хмуро опираясь на каменный пласт. Судя по виду, он упорно размышлял, но, похоже, больше о том, что в гробу он видал фаворитку короля, каифов и всё к этому прилагающееся. — Атенаис уже показала, что порадовалась их раздору, — напомнила Анна. — Дождёмся утра. Если Луи объявит, что разрешает Адриане остаться, то это будет означать только одно — Атенаис заинтересована в разладе. Как ни крути, но дамы свой ход уже сделали: отыграли спор так, что даже я поверила. Адриана оглянулась на Гарольда, Кристину и Густава. Те насупленно молчали, переглядываясь. Кхм, загвоздка. Анна, Фабьен и Александр думают, что всё было игрой на публику. С губ сорвался выдох. Одно дело — вываливать правду Гарольду, Кристине и Густаву. Другое — преподносить это Анне, Фабьену и, главное, Александру. — Есть один нюанс. Все взгляды устремились к Адриане. — Какой? — поинтересовалась Анна. — Это… — девушка, кашлянув, отставила бокал. — Это была не игра. Мы с Бонной заранее не договаривались. Растерялись. Не особо уловили, о чём речь. — В каком смысле? — уточнил Александр, выпрямившись. Уф-ф-ф, а говорить это ему, оказывается, сложнее, чем кому-либо. Прям язык не поворачивается. — Это был не вымышленный раздор, — неохотно призналась Адриана. — Настоящий. Ни я, ни Бонна… Мы не притворялись. Пока Анна и Фабьен усваивали, Александр тревожно поглядел на девушку. Какие уж тут каифы с Атенаис — пора собственное сокровище от умопомрачения спасать. — Адриана, девочка моя, — аккуратно произнёс Александр. Аккуратно в той степени, будто запереживал, что она сошла с ума. — Ты же умница, и понимаешь, что между мной и Бонной ничего нет. Луи придумал женить меня на Бонне, но это навязанный брак, который… — Навязанный для тебя, — спокойно перебила Адриана. — Не для неё. На крыше вновь стало тихо. Александр неверяще сверлил глазами Адриану. Та не выдержала — отвела взгляд в сторону. Отошла к графину, и Кристина с готовностью плеснула вино в её бокал. — Погоди-погоди, — ожил Фабьен. — Ты хочешь сказать, что Бонна не против стать женой Александра? — «Не против» — это мягко сказано, — невесело усмехнулась Адриана. — Она всеми руками и ногами «за». Спасибо, — она забрала бокал и отпила из него. — Ей нравится Александр? — удивилась Анна. Адриана кивнула. — Ты уверена? — засомневалась королева. — Потому как я никогда не замечала, чтобы она проявляла к нему что-либо, кроме вежливой дружбы. — Вот именно. Адриана, это чушь, — хмыкнул Александр. Девушка улыбнулась. Далеко не весело. — Скажи, Бонна уговаривала тебя подчиниться воле короля? — с хитрецой спросила Адриана. — Говорила что-нибудь вроде: «Ой, а что мы будем противиться решению Людовика, давай поженимся, мы же друзья. Стерпится-слюбится, всё не так плохо, нас же не за стариков выдают. Молодые, красивые, отношения у нас хорошие — почему бы и не пожениться. От добра добра не ищут — мало ли, своими отказами хуже сделаем, Людовика разозлим». Говорила? Александр растерялся. — Эм-м-м… — Да или нет? — настояла Адриана. — Да, — признал Александр. Анна и Фабьен тихо охнули. — И ты так ничего и не понял? — Адриана вздёрнула бровь. — Господи, Александр! — она всплеснула руками. — На маскараде мы сцепились из-за тебя. Миле она про меня гадости талдычила — снова из-за тебя. Помогать она нам вызывалась — что, думаешь из-за меня? Подруге помочь хотела? Нет. Она хотела быть ближе к тебе. Всё это… Пу-ф-ф… — она выдохнула, опустив плечи. — Причина, по которой мы с Бонной ходили, как на ножах, — это ты. Александр опустился на каменный выступ и, облокотившись на колени, потёр лицо ладонями. Час от часу не легче. — Постой-ка… — Анна помотала головой и подняла ладонь. — Когда ты это узнала? — В свой первый день в Версале, — пожала плечом Адриана. — Она от меня это особо и не утаивала. Фабьен присвистнул. У Анны и Александра сделался на редкость досадливый вид. Королева тотчас вспомнила, как говорила Бонне, чтобы та не переживала, и что «Александр сорвёт свадьбу». Александр вспомнил, как выдал фрейлине прямое «Я влюблён в другую». Знал бы — выразился бы деликатнее или вовсе промолчал бы. Поэтому теперь и королева, и губернатор сидели с лицами а-ля «Ой, как неудобно получилось». — Вы понимаете, как это всё осложняет? — протянул Фабьен. — Нам ваш треугольник боком может выйти. — Бонну нельзя посвящать в наши дела, — хмуро заявила Адриана. — Я не готова доверять что-либо человеку, который в момент, когда я начну тонуть, будет стоять на берегу и с чистой совестью позволит мне захлебнуться. — Но-но, ты уж совсем злодейку-то из неё не делай, — покачал головой Фабьен. — Она безобидная. Её вовсе стоит пожалеть при таком раскладе: она же явный третий лишний. Адриана с «Пф-ф-ф» сложила руки на груди. — Это я тут чёрт-те что и сбоку бантик, а она невеста губернатора. — Она не моя невеста, — возразил Александр. Адриана повела бровью. — Ты переубедил короля? — Нет, — Александр поморщился. — Но я не собираюсь на ней жениться. — Аха-сь, только Бонна хочет этой свадьбы, — лихо встрял Густав. — И на её стороне король. Александр сделался самой невозмутимостью. — Это всё решается достаточно легко, — он поднялся и сделал пару шагов возле каменного возвышения. — Адриана станет женой губернатора, и вопрос будет закрыт. Все сделали «О-хо-хо», расплывшись в широченных улыбках. Адриана подскочила на месте. — Оу-оу-оу! — воскликнула девушка, выставив ладони вперёд. — А вы не слишком торопитесь, герцог? — Тороплюсь? — удивился Александр. — Да я уже опаздываю! — возмутился он. — Я тут не молодею, между прочим. Адриана заливисто рассмеялась. Остальные расхохотались на всю крышу. — Погоди, Александр, — просмеявшись, выдохнула Анна. — Нельзя действовать столь топорно, — она посерьёзнела. — Ты же прекрасно осознаёшь последствия таких резких шагов. Александр недовольно скривился. — А можно нам объяснить последствия? — попросил Густав, отпив вина. — Хотелось бы знать, насколько всё запутано. — С лёгкостью, — согласилась Анна. Королева принялась прохаживаться по крыше; Фабьен сел рядом с Густавом, и тот вместе с Кристиной и Гарольдом обратился в слух; Адриана подошла к Александру и нырнула руками под полы котарди. Он потянул на себя один из пледов, которые принёс Гарольд, и замотал в него девушку. Та зарылась в него, как медвежата зарываются в берлогу. Но внимание оставалось на королеве. — Александр, будучи камердинером, сорвал свадьбу министра обманом. Для Луи, как для короля, способов расторгнуть чужой брак больше, — выговаривала Анна. — От объявления их кровными родственниками до уличения, к примеру, Адрианы в преступлении. Её упекут в застенки, и Александр останется без жены. Я даже представлять не хочу, каким сущим кошмаром всё это обернётся. Королева аж перекрестилась. — М-да, и без того напряжно, а если ещё и Александр с Луи начнут бодаться, то мы тут все поляжем под молниями, — признал Фабьен. — Нам нужно сосредоточиться на Луи, Атенаис и каифах, — резонно заметила Анна. — А не на — прости, Господи — Бонне, и любовных интригах. — Да я не против, — Адриана высунула нос из-под края пледа. — Пусть мнит себя невестой губернатора, сколь угодно. Женой-то ей не стать. Александр крепче обнял девушку, поцеловав в макушку. — Всем бы женщинам такую уверенность в мужчине, — одобрила Анна. — А вы, к слову, можете пожениться тайно, — расплылся в улыбке Фабьен. — Только королю пока не говорите. Гарольд, Кристина и Густав загоготали, как сивые мерины. — Александр тогда короля превзойдёт, — хохотнула Кристина. — Пока у короля жена и фаворитка, у губернатора — жена и невеста, — взвыл Гарольд. — Уже вижу эту картину, — покатился со смеху Густав. — Адриана и Бонна ссорятся, и тут Бонна: «Я невеста губернатора!», а Адриана в ответ: «А я жена!». Анна, Александр и Фабьен рассмеялись. — Чёрт, у Бонны сердце разбито или будет вскоре разбито, а мы смеёмся, — Фабьен с досадой почесал бровь. — Неловко даже. Александр посерьёзнел. — Мне жаль. Правда, жаль. Я никому не пожелаю отверженности, невзаимности, но… — А мне не жаль, — холодно встряла Адриана. — Странно испытывать сожаление перед человеком, которого осчастливит только моё самовыпиливание куда подальше. — Адриана, в тебе говорит ревность, — мягко произнесла Анна. — Возможно, — не стала отрицать Адриана. Секунду поразмышляла. — Нет, это не ревность. Она ведь знала, что он не хочет быть её мужем, но всё равно уговаривала согласиться на брак, — в голосе проступил яд. — Ей не хватило чувства достоинства, чтобы не цепляться за то, что ей не принадлежит. Она дёрнулась, чтобы скинуть плед и отойти. Александр удержал на месте. — Тш-ш-ш. Не надо. — Что «не надо», Александр? — вспылила Адриана. — Я не вламывалась в её жизнь, ничего не отбирала и никого не уводила! Я не виновата в том, что она за годы в Версале ничего не сделала для того, чтобы быть с тем, кто ей нужен. А теперь она мне заявляет, что я, видите ли, приехала всё разрушать. Не я влезла в её отношения, а она в мои! Похоже, настал его черёд успокаивать её. — Она никуда не влезла, — плавно произнёс Александр. — Никто между нами не стоит, что бы ни говорили Луи, Бонна и все прочие, — он мягко погладил её напряжённые плечи. — Не злись. Ты же знаешь, что мне никто, кроме тебя, не нужен. — Нет, не знаю, — буркнула Адриана, еле сдержав улыбку. — Ты не говорил. — Теперь сказал, — мурлыкнул Александр, поцеловав её в висок. — Запомнила? Невозможно сердиться, глядя на такого медвежонка. Ручного, который совсем не опасный, а очень даже преданный, ласковый и послушный. Придёт вот такой зверёк, подсунет голову под ладошку, поглядит заискивающе, и никаких сил не найдётся, чтобы и дальше что-то злое и укоризненное выговаривать. Анна и Кристина от сего преображения умилились. Густав, Гарольд и Фабьен закатили глаза, сойдясь в мысли: вот же ж, морда лисья, ещё бы ушки прижал и хвостиком вильнул. Адриана собрала всю волю в кулак, чтобы не растаять, но попытка с треском провалилась. — Запомнила, — сдалась Адриана, зарывшись обратно в плед и его объятия. Александр улыбнулся. — М-да-а-а-а, — широко ухмыльнулся Фабьен. — Версаль-то развалится от ваших страстей. Адриана, оказывается, ещё ревнивее Александра. Адриана даже спорить не стала. Ещё глубже зарылась в Александра и плед. — Что мы дальше-то делать будем? — спросила Анна. Прекрасный вопрос. На который теперь предстояло найти ответ.༻• ⊰✷⊱ •༺
— Надеюсь, утром мадемуазель де Вьен покинет Версаль, — недовольно изрёк Людовик. — Её визит — не самый приятный сюрприз. Король мрачно взирал на праздник. Настроение испортилось. — Отчего же? — поинтересовалась Атенаис, повернувшись к королю. — Она вполне способна сорвать свадьбу губернатора, — король постучал пальцами по подлокотнику. — А мне не нужна смута внутри Версаля. — Ты бесконечно прав, — мягко поддержала Атенаис. — Но так ли необходим её отъезд? Жестоко лишать нашего друга отдушины в лице любимой женщины. — Она не станет женой Александра, — отрезал Людовик. — С такой репутацией — ни за что. Жена губернатора должна быть безупречна. — Никто не препятствует твоей воле, — вкрадчиво произнесла Атенаис. — Но ведь и мы с тобой тоже повенчаны с другими. Однако это не мешает нам быть рядом и быть счастливыми, — она плавно положила свою ладонь поверх руки короля. — Так для чего же отнимать у Александра такую возможность? Его сердцу будет спокойнее подле неё. Пускай и не в браке, но рядом. — Ты желаешь, чтобы она осталась? — Я познакомилась с ней лишь этим вечером, но я хотела бы, чтобы наш друг обрёл душевную гармонию, — тактично ответила Атенаис. — И коль его счастье зависит от этой девушки, то я с радостью поприветствую её возвращение ко двору. Людовик смягчился. Поднёс её ладонь к своим губам, коснувшись тонкой кожи. — Ты заботишься о благополучии Александра больше, чем я, — улыбнулся король. Но тут же нахмурился. — По всей видимости, я дурной друг. — Вовсе нет. Ты желаешь для Александра блага больше, чем кто-либо, и он это знает, — ласково изрекла Атенаис. — Но ведь репутация губернатора и его жены — это крайне важно, — она наклонила голову. — От того, кто возглавляет Версаль, зависит и репутация двора, и репутация короны. Людовик кивнул. — Подобные решения требуют от тебя некой строгости, но в том и проявляется мудрость и дальновидность правителя, — нежно изрекла Атенаис. — Уверена, Александр осознаёт это. — Да, ты права, — согласился Людовик. — Пускай фрейлина моей матери остаётся, коль желает. Я не стану чинить препятствий. Король должен быть и милосердным, не так ли? — Король уже таков. Людовик взбодрился и, ещё раз коснувшись её ладони губами, потянулся за бокалом с вином. Атенаис тепло на него взглянула, а затем обвела взглядом гостей. Ни Анны, ни Фабьена, ни Александра, ни Адрианы среди них не было, но это не смутило фаворитку короля. Ей ещё представится случай сказать: «С возвращением в Версаль, мадемуазель де Вьен».