༻• ⊰✷⊱ •༺
А где Александр? Это первая мысль, которая возникает в голове, когда глаза, сонно моргая, натыкаются на пустую подушку. Он же собирался остаться. Эта мысль думается, пока ноги бредут к столу, на котором стоит поднос с едой. Рука берёт бокал с водой. Взгляд падает на оконные ставни. Розетта плохо их закрыла, и створка тихонько постукивает от порывов ночного ветра. Шаг к окну, чтобы закрыть. Беглый взор падает вниз, и всё внутри коченеет. Фигура у дворцовых стен поднимает голову. Ветер не треплет золотистые волосы — они лежат неподвижно. Зелёные глаза смотрят открыто, прямо. — Генриетта… — вместе с шёпотом бокал выскальзывает из рук и бьётся о пол. Уголки губ принцессы чуточку приподнимаются в едва уловимой улыбке. Голова приветливо наклоняется. Нет. Это не может быть реальностью. Это сон. Позади раздаётся скрип двери, но это не привлекает внимания. — Рея? — удивляется Александр. — Я думал, ты спишь. — Где ты был? — хрипло выдавливается из груди. — У короля. — Ночью? Его руки обвивают со спины за талию, губы целуют в макушку. Но это тоже остаётся без внимания: взгляд по-прежнему прикован к мягкой улыбке принцессы. Нет. Тебя нет. Почему я тебя вижу? Генриетта, будто слыша эти мысли, изящно фыркает. — Мы планировали охоту, — спокойно произносит Александр. — Охоту? — шелестом с губ. — Да. Утром мы едем на охоту. Ты тоже едешь. Генриетта одобрительно кивает. Мол, да. Езжайте. — Зачем? — Я кое-что придумал, — самодовольно раздаётся над ухом. Принцесса вновь одобрительно кивает. Девичьи пальцы под ладонями губернатора холодеют и сжимаются в кулаки. Не страх. Нет, нет, не страх. Удивление. Потрясение. Оторопь. Но не страх. — Александр… Ты… Ты её видишь? — М-м? Кого? — Генриетту. — Что? Он рывком отодвигает её от окна, и зрительный контакт обрывается. А когда взгляд снова возвращается к тому месту, там уже пусто. Только ночь. Только блики факелов от дворцовых стен. — Несмешная шутка, — укоризненно бросает Александр, разглядывая пустоту у дворца. — Я её видела, — шаг назад. — Клянусь, видела. Видела столь же ясно, как тебя. Он резко оборачивается. Небесно-синие глаза злобно сужаются. — Я говорил, Адриана. Я тебя предупреждал, — он чеканит слова. — Твои ритуалы разлагают твой разум. Там никого нет! — рявканье ударяет по слуху, как оплеуха. — Генриетта мертва! — Я знаю, что она мертва! — голос взвинчивается до звона. — Но я её видела! На его лице проступает ярость. — Больше. Никаких. Ведьмовских. Приёмов, — Александр еле сдерживается. — Что ты предлагала? Сжечь гримуар? Так и поступим. Он разворачивается и ныряет в потайной ход, ведущий к его покоям. — Александр, нет! Стой! В темноте потайного хода будто кто-то подталкивает в спину, заставляя спешить. — Александр, погоди! Он не слушает. Бросается к тайнику сбоку от камина, выхватывает книгу и швыряет в огонь. — Нет! — бросок к пламени. — Пусти! — суматошное брыкание в его руках, перехвативших за талию и одёрнувших назад. — Пусти меня! Пусти! — взгляд мечется по горящей книге. — Она мне нужна! Она… … Обрыв, резкий вдох, и взгляд утыкается в потолок. Нет ни камина, ни пламени. Только ночная тишина. Ладонь касается лба, и голова поворачивается в сторону. Александр мирно спит рядом. Сон. Это был сон. Успокаивающий выдох, и её ладонь мягко касается его щеки. Всё хорошо. Он рядом. Это был просто сон. Александр сонно ёрзает от поглаживающего касания. — Я тебя люблю, — тихонько шепчет, выравнивая дыхание. — М-м, угу, — сонным бормотанием в ответ. — Я тебя тоже. Становится спокойно и тепло. Он придвигает её ближе к себе и сквозь сон бубнит: — Еду с водой принести? — Не надо, — губы невесомо касаются уголка его губ. — Я сама. Спи. — Угу. Бесшумно соскальзывает с постели и бредёт к столу, на котором стоит поднос с едой. На секунду останавливается. Во сне была та же еда? Те же тарелки? Или нет? Но рука уже берёт бокал с водой. Взгляд невольно падает на оконные ставни. Они плохо закрыты, и створка тихо постукивает от порывов ветра. Рука с бокалом опускается. Всё как во сне. Оглядка на постель. Нет, всё уже не как во сне. Во сне Александра не было в покоях при пробуждении, а тут он спокойно спит. Ноги делают шаг к окну, и взор соскальзывает вниз. Никого. Только ночь. Только блики факелов от дворцовых стен. Слетает протяжный выдох. Её тут нет. Ни Генриетты. Ни… — взгляд перемещается к сундуку — … ни книги. Почему-то в голове мелькает: это первая ночь без неё. С тех пор, как она впервые была открыта, это первая ночь, которую они проводят в разных помещениях. Ею можно было какое-то время не пользоваться, но она была под боком — на столе или в сундуке. Теперь же она у Александра. Где-то спрятанная. Но ведь сон подсказал, где. В его покоях. В тайнике возле камина. Бокал отставляется и делается интуитивный шаг в потайному ходу. — Нет, — шёпотом вслух. — Нельзя. Утренняя склока покажется цветочками по сравнению с тем, что выскажет губернатор, когда увидит пустой тайник. Шаг назад и в сторону, чтобы обойти постель и лечь обратно. Скрип половиц. Недоумение. Откуда взялся скрип половиц? Пол ведь не деревянный. Шаги останавливаются. Её шаги останавливаются. Но другие шаги — нет. Кто-то ступает по полу. Но глаза, привыкшие к темноте, не выхватывают ни тени, ни силуэта. Страх пробегает по позвоночнику и стреляет в затылок. Скрип-скрип-скрип. Кто-то рядом. Кто-то близко. Скрип. Почти вплотную. Слева. Кто-то подходит слева. — Александр… — зовёт шёпотом. Громче. Надо позвать громче, но липкий страх сковывает горло. Кто-то дышит. Слева кто-то дышит. — Александр, — через силу, чуть громче. Страшно пошевелиться. Страшно сделать шаг. Тело сковано. Взгляд опускается вниз. Под ногами — осколки зеркала. Того зеркала. Того самого зеркала, поднесённого на рассвете к губам принцессы, но так и не принявшего её дыхания. Дрожащие ладони переворачиваются. Кровь. Руки залиты кровью. — Господи… — ужас просачивается с хрипом. — Господи. Боже мой… Лихорадит. Скрип. Хруст осколка. Кто-то останавливается. Прямо сбоку. Слева. Дышит. — Рея? — удивлённо раздаётся с постели. — Ты чего там замерла? — Тут кто-то есть, — сиплым шёпотом слетает в ответ. — Александр, тут кто-то есть. Глаза зажмурены. Тело сжато, как пружина. Нельзя смотреть. Нельзя поворачивать голову. Кто-то слева. Кто-то замер и дышит. Близко-близко. Вплотную. Кто-то ждёт. Ждёт, чтобы убить. Шорох и шаги — уже справа. — Рея, — мужская рука обвивает за талию. — Тут никого нет. Идём спать. — Оно здесь, — голос дрожит. — Слева. Я слышу, как оно дышит. Над головой раздаётся вздох. — У меня руки в крови, — слёзы скатываются из закрытых глаз. — И осколки… Шаги огибают её, и Александр встаёт слева. Безликое дыхание исчезает, будто оттеснённое губернатором. — Адриана, открой глаза. Слева только я, — успокаивающе произносит он. — Тут больше никого нет. Никаких осколков и никакой крови. Слышишь? Тебе просто привиделся плохой сон. Глаза с опаской открываются. Руки чисты. Осколков нет. — Видишь? Ничего нет, — он плавно гладит её по спине. — Тебе спросонья показалось. Скрип. Скрип. Скрип. Шаги. Теперь справа. — Ты их слышишь? — всё внутри сжимается, не успев расслабиться. Небесно-синие глаза обеспокоенно сверкают в темноте. — Слышу…? Что? — Шаги, — подрагивающий палец указывает вправо. — Там. — Адриана, ты меня пугаешь, — настораживается Александр. — Здесь нет никаких шагов. И никого здесь нет. И вдруг — озарение. — Я сплю. — Я о том и говорю, — кивает Александр. — Тебе приснился дурной сон. — Нет, — тихо шепчет пересохшими губами. — Я сейчас сплю. Я не проснулась. — Адриана, ты не спишь, — на лице Александра отражается неподдельная тревога. — Мы оба не спим. Это явь. — Нет, — пятится, обхватывая себя руками. — Это не может быть явью, — мотает головой. Скрип, скрип, скрип. — Господи, да я же его слышу! — паника захлёстывает. — Это не может быть реальностью! Я сплю! Щипает себя за руку, моргает, зажмуривается, но ничего не помогает. Скрип, скрип, скрип. — Господи, я не могу проснуться… — склизкие щупальца ужаса душат. — Александр, я не могу проснуться! Я застряла в собственном кошмаре! Кидается к столу, сметая всё. Ища. Ища что-то, чтобы… … Собственный вскрик оглушил, и она стрелой слетела с кровати. Бросилась к столу и смела поднос на пол. — Рея? — Александр, резко проснувшись, подскочил следом. — Ты что делаешь? — Я должна проснуться! — Адриана, захлебываясь слезами, суматошно зашарила по столу. — Мне надо проснуться! Скорее… Скорее же… Она в панике что-то выхватила. Мелькнуло лезвие. — Нет! — Александр рванул к ней. — Стой! — он выбил нож из её пальцев и, скрутив руки, повалил на пол. — Не смей! — Пусти меня! — она яро отбрыкнулась. — Я должна проснуться! — Ты не спишь! — Александр сильнее вдавил её в пол. — Не спишь, слышишь! — Ты уже это говорил! — Да посмотри ты вокруг! — рявкнул Александр. — Ты уже проснулась! Давно страх не сшибал его с такой дикой силой. Аж трясёт. Трясёт от её паники, от её слёз, от её неподдельного ужаса. Трясёт от её безумного взгляда, коим она лихорадочно мечется по покоям. Трясёт от одного вида ножа для писем, выбитого из её руки. Трясёт, потому что её трясёт. — Я сплю? — Нет. Не спишь. — Это ещё один сон, — она зажмурилась. — Снова сон. Да что же такое… — забормотала Адриана. — Я уже всё делала. Щипала себя, моргала, но я не могу проснуться, — по её щекам покатились безнадёжные слёзы. — Почему я не могу проснуться? Этот отчаянный вопрос затопил ещё большим страхом. — Адриана, ты не спишь. — Ты уже это говорил. — Так, всё, — Александр вскочил на ноги. — Вставай. Вставай живо, — и рывком поднял её. Он, схватив её за плечи, подтолкнул к столу и всучил ей первую попавшуюся книгу. — Читай. — Что это? — шмыгнула носом Адриана. — Понятия не имею. Просто читай. Если ты спишь, то не сможешь прочесть. Адриана попыталась сфокусировать зрение на тексте. — Читай вслух, — велел Александр. — … и многие растения находятся даже в наших цветочных садах и в букетах, — послушно начала читать Адриана. — Например, луковицы обыкновенных тюльпанов… — Вот видишь, — перебил Александр. — Ты не спишь, — он аккуратно вытянул книгу из её руки и положил на стол. — Во сне не выйдет распознать текст. Адриана всё ещё неуверенно оглянулась: тускло горит почти потухший камин, окно закрыто, на полу валяются разбитые тарелки с едой и бокалы. Стук. Шаги. Она вздрогнула и отпрыгнула от стола. — Нет, нет, нет… Хватит! — Адриана схватилась за голову. — Господи, снова шаги… — она заметалась. — Стой! — всполошился Александр, схватив её за руки и дёрнув к себе. — Это гвардейцы. Обход. — Так ты их слышишь? — она с надеждой воззрилась на него. — Слышу, конечно. Она с облегчением выдохнула. И тут же, опустив голову, горько-горько расплакалась и обессиленно стекла на пол. Александр быстро опустился рядом и притянул её к себе, ощущая, что она по-прежнему дрожит мелкой дрожью. Господи, что… что надо было увидеть, чтобы так испугаться? — Всё хорошо. Всё закончилось, — шептал Александр, крепко обхватывая её руками. — Ты не спишь. Ты не спишь, девочка моя. Всё хорошо. Бормоча одно и то же, по кругу. А внутри всё ходуном — да так, что кости ноют. Ничего не закончилось. Ничего не хорошо. Он опоздал. Он слишком поздно всё узнал. А самое ужасное, что он… Недооценил. Недооценил глубину её дара. Недооценил силу влияния на измученный горем и страхами разум. Ритуалы уже отравили её. Дальше будет только хуже. В этот раз он успел её остановить. В следующий раз его рядом может не оказаться, и она перережет себе горло в попытке проснуться. Потому что уже поздно. Маятник уже запущен. И он будет раскачиваться всё сильнее. И на всём белом свете есть только один человек, способный ей помочь. Моргана. Утром я отвезу тебя к Моргане. К дьяволу каифов. К дьяволу Атенаис, Людовика и всю Францию — гори оно все огнём. Потому что если не задавить это в зародыше, то к концу месяца он найдёт её или в петле, или с перерезанными венами, или с разбитой головой у стен дворца. — Идём, — он подхватил её на руки. — Нет! Она ловко спрыгнула с его рук и, оттолкнув, попятилась. — Я не могу, Александр, — Адриана отступила и врезалась спиной в шкаф. — Мне нельзя спать. Иначе я снова застряну, — она тихо выдохнула, прижав ладонь к верху живота. — Оно меня убьёт, понимаешь? — губы предательски задрожали. — Я не смогу постоянно убегать. Оно настигнет. Оно только этого и ждёт. Что «оно» — осталось без ответа. И Александр не стал уточнять. — Адриана, — он аккуратно поднял ладонь. — Ты не можешь не спать. — Сколько-то смогу, — шёпотом возразила Адриана, помотав головой. — Если я буду достаточно истощена, то сон будет крепче, и оно не сможет пробиться. Решение везти её к Моргане всё стремительнее сдвигалось с «утром» на «прямо сейчас». — Я знаю, ты предупреждал, — тихо проговорила Адриана. — Ты говорил, что… — Это уже не важно, — перебил Александр. — Поздно топать ногами. Утром мы поедем к человеку, который тебе поможет. На её лице отразилась уязвлённая обида. — В дом скорби? — Адриана неуютно сжалась, обхватив себя руками. — Александр, я не сумасшедшая. — Я этого и не говорил, — успокоил Александр. — Утром мы поедем к ведьме. Она поможет. Она не стала спрашивать, к кому именно и куда. Когда сердце заходится в припадке, это не имеет значения. Адриана потёрла лицо ладонями и, обхватив себя за шею, отвернула лицо к окну. — Хорошо, — глухо согласилась она. — Но спать я не буду. — Как скажешь, — не стал возражать Александр. — Но ты так и будешь там стоять остаток ночи? Адриана убрала руки с шеи, и те повисли вдоль тела, как плети. Вздохнув, она отпрянула от шкафа и приблизилась к окну. Никого. У дворцовых стен пусто. Её тут нет. Нет и никогда не будет. Взгляд упал на ладони. Чистые. Никакой крови. Она отвернулась от окна. Встряхнулась. — Я туда не лягу, — Адриана указала на постель. — Ко мне пойдёшь? — предложил Александр. Она кивнула, и губернатор, взяв её за руку, потянулся к потайному ходу.༻• ⊰✷⊱ •༺
Фабьен, насвистывая себе под нос незатейливый мотивчик, поднялся на третий этаж и направился к покоям Адрианы. Именно там этим утром полагалось искать губернатора, который попросту обязан быть у неё, учитывая её вчерашний винный марш-бросок. — Оп-па, — Фабьен изумлённо вскинул брови, увидев в покоях только Розетту, которая заправляла постель. — А где парочка? — Они у губернатора, — ответила Розетта, взбивая подушки. Фабьен кивнул и, развернувшись, в считанные мгновения достиг второго этажа. — Пташки, пора на передовую, — он вошёл в покои друга без стука. — Мы… — он осёкся и умолк. Адриана и Александр, лежащие в постели, повернули к нему голову. Но глава стражей перебил себя на полуслове вовсе не потому что увидел их в одной кровати. Мгновенно заставило похолодеть то, с каким видом они его встретили. С такими безликими лицами только у гроба встают. — Доброе утро, Фабьен, — Адриана отпрянула от плеча Александра и села. — Стучаться не учили? — осведомился Александр, приподнявшись на локте. — Что случилось? — напрягся Фабьен, пристально разглядывая их. — Говорите немедля. Адриана молча потянулась за шлафроком и, закутавшись в него, наспех коснулась губами губернаторской щеки. — Поговорите, — она встала с постели. — Я пойду соберусь. — Хорошо. Фабьен беспокойно проводил взглядом притихшую девушку, которая нырнула в потайной ход, и вернул внимание к другу, который поднялся с кровати и стал собираться. Да что случилось? Где поток иронии по поводу женского пьянства? Где стенания от головной боли? Где пресловутое «Я больше никогда не буду пить»? Где всё это? Что они как в воду опущенные? — Александр? — Фабьен проследил за сборами друга. — Что произошло? — Мы с Адрианой сейчас уедем, — оповестил Александр, шагнув в ванную. — Я отвезу её к Моргане. Фабьен ушам своим не поверил. Попутно утратил дар речи и не сразу обрёл его обратно. А когда-таки обрёл, то шагнул вслед за другом, который склонился над чашей с прохладной водой. — К Моргане? — переспросил Фабьен. — Оу. Я, безусловно, рад, что намерения твои серьёзнее некуда, коль ты решил их знакомить, но подходящее ли время? — засомневался он. — Не подождёт до более благих времён? — Не подождёт. Адриане нужна помощь, — губернатор умыл лицо. — И чем быстрее, тем лучше. — Постой-постой, — Фабьен вскинул ладонь. — Помощь? — Фабьен, слушай, — Александр выпрямился и оперся ладонями на край чаши. — Слухи о даре Адрианы — это не слухи. Глава стражей всплеснул руками. — Так и знал! — Прости? — изумился Александр. Но Фабьен только отмахнулся и, выдохнув, опустился на низкую банкетку у порога, не обращая внимания на сборы друга. Недостающий пазл, наконец, встал на место. А он-то всё голову ломал: в чём же тут загвоздка? Он, конечно, кивал, когда друг ему объяснял, по какой неведомой причине снял охрану с девушки и позволил ей вмешиваться туда, куда ни один благоразумный мужчина, будучи в здравом и твёрдой памяти, не подпустит свою женщину. И кивал, слушая план своих друзей по каифам и Атенаис, — слишком сложный, слишком витиеватый, огибающий множество более простых решений. Кивать-то он кивал, и соглашался, и поддерживал, и лишних вопросов не задавал. Но, будучи довольно наблюдательным, видел, что главная парочка Версаля излишне юлит. В паутине, которую они сплели, решения виделись взятыми с потолка. Но ведь Александр решения с потолка не берёт. Значит, это всё Адриана. И действовала она явно не согласно логике. Она опиралась на что-то иное. Сначала Фабьен списал это на женскую заносчивость и слепое мужское доверие, вызванное влюблённостью. И он почти упрекнул Александра в туманности восприятия, но в последний момент схватил себя за язык. Потому что понял — губернатор верит ей не с пустого места, и любовь тут ни при чём. Он ей верит, потому что она что-то знает. Действительно, знает. Но что и откуда? Почему-то мысль, что внучка Нострадамуса унаследовала дар дедушки, не закрепилась. Она не вела себя как провидица. Она виделась рассудительной, верящей фактам, а не домыслам. Действительно, учёной. И в этой мозаике одно не укладывалось в другим, детали не подходили. С одной стороны казалось, что ею руководит расчёт. Она раздражалась, когда говорила лишнее, — как тогда, на крыше, после поездки с Атенаис. Она злилась, когда что-то срывалось, что-то шло не по плану. Хотя, признаться, это неудивительно, ибо на сцене слишком много игроков. Предугадать реакцию каждого невозможно, так что погрешность имела право на существование. С другой стороны, она в тот же момент вела себя не особо уверенно, и это наталкивало на мысли, что её ведёт нечто туманное. И даже, пожалуй, непредсказуемое, изменчивое. Но так или иначе — рассчитывала ли она шаги или поступала по наитию — это приносило результат. Хороший, плохой — в их ситуации любой подойдёт. Эти склоки, спровоцированные Адрианой и Александром, представлялись Фабьену такой нелепицей, что и помыслить дурно. И он ума не мог приложить, как Адриана сможет подтолкнуть Атенаис к выведению на главу каифов. Но плоды этих действий не заставляли себя ждать, и факт оставался фактом: за пару-тройку дней они при её участии добились того, чего без неё не могли добиться неделями. Коробка с потрохами, мёртвая служанка и уступки короля губернатору не дадут соврать. А теперь пазл встал на место. И нельзя умалять того факта, что эта парочка умудрилась недурно всех облапошить. Адриана публично назвалась ведьмой, но сделала это так, что ей никто не поверил. И при этом ей хватило ума не выпячивать свои настоящие способности. Александр же упаковал всё в такую достоверную упаковку, что не придраться. Реноме, знаете ли. Можно пороть любую отсебятину, коль репутация позволяет. А уж кто-кто, но губернатор умел звучать убедительно. — Так и знал? — Александр выдернул друга из потока мыслей. — И давно ты понял? — В полной мере: только что, — признался Фабьен. — Я понимал, что что-то не сходится, но не понимал, что именно. Адриана, как приехала, так у тебя сразу логика погулять вышла. Александр издал смешок, не прерывая сборы. — Я с дюжину вариантов перебрал, кроме самого очевидного, — Фабьен, усмехнувшись, потёр лоб. — А всё было на поверхности. Она, оказывается, истинное наследие Нострадамуса. С его даром. — Почти, — поправил Александр. — У неё не видения, а вещие сны. — Это многое объясняет, — кивнул Фабьен. — Но ты тот ещё жук, конечно, — фыркнул он на друга. — Дьявола уболтаешь помолиться. Я же каждому твоему слову поверил! Хотя знал, какой ты плут. Александр мельком улыбнулся, но тут же посерьёзнел обратно. — Это не моя тайна, Фабьен. Я не мог её раскрыть. — Но раскрыл, — заметил Фабьен. — Адриана разрешила рассказать тебе. — Оу. Я… — Фабьен стал значительно серьёзнее. — Ценю её доверие. И не подведу. Правда. — Я знаю, — Александр похлопал друга по плечу, пройдя мимо него обратно в покои. — Она тоже. Фабьен вернулся вслед за ним. — Так вы едете к Моргане из-за дара Адрианы? — он продолжил наблюдать за сборами друга. — Погоди, — Фабьен тряхнул головой. — А ты сам-то когда узнал? Только этой ночью? — Нет, раньше, — губернатор выудил дорожную сумку. — Ещё до смерти Генриетты. Адриана изначально подходила к своему дару, как к особенности разума. С учёной позиции. — Редкая рациональность, — изумился Фабьен, облокотившись на полку у стены. — Не как к Высшему Предназначению? — Нет, — обронил Александр. — Но так было до смерти Генриетты и её отца. После она… — он вздохнул, на секунду прервав сборы. — Взялась за гримуар и ритуалы. И углубилась в месмеризм. — Шутишь?! — охнул Фабьен, резко отпрянув от опоры. — Увы. И она уже путает сон и явь, — Александр утрамбовал вещи и стал одеваться. — И дальше будет только хуже. — Господи, Боже мой… — взволновался Фабьен. — Но, Александр… — он нахмурился. — Месмеризм не разлагает разум с такой скоростью. Ей годами надо было бы практиковать его, чтобы начать путать сон и явь. — Да, я тоже так считал, — согласился Александр. — Пока не выбил нож из её руки этой ночью, — он остановился и взглянул на друга. — Она хотела зарезаться, чтобы проснуться. Фабьен остолбенел, уставившись на друга во все глаза. — Она напугана, Фабьен, — голос губернатора прозвучал глухо. — Ей страшно. Она не может контролировать собственный разум, потому что не выходит из состояния напряжения. Она… — он запнулся. — Две могилы чуть ли не подряд — это много. У неё никого не осталось. Кроме Густава. — И нас, — твёрдо дополнил Фабьен. — И тебя. Александр мрачно усмехнулся. — А где мы были? — гнетуще осведомился губернатор. — Где я был? Я ведь не её выбрал, — его лицо исказилось, и он отвернулся, прихватив вещи. — Я выбрал каифов. И Людовика. — Не нужно самобичевания, Александр, — строго произнёс Фабьен. — Тебе пришлось. — Дороговатое «пришлось», — обронил губернатор через плечо. — Послушай, — он повернулся к другу. — Я всё это говорю, чтобы ты понимал причины нашего отсутствия. Понимал, где мы, с кем и чем заняты. Так что тебе снова придётся тут, — он обвел пальцем окружность, — за всем приглядеть. — Вот уж нет, — воспротивился Фабьен. — Я поеду с вами. — Зачем? — удивился Александр. — Вдруг вам придётся там остаться на несколько дней? — резонно заметил Фабьен. — Как ты намерен поддерживать связь с Версалем? Никто из артеля Морганы сюда не поедет с посланием. Я провожу вас, а дальше поглядим. Александр собрался ответить, но прервал истошный крик из коридора. — Помогите! Скорее! Александр и Фабьен стрелой вылетели из покоев и свернули к лестнице. — Скорее! — голосила Розетта. — На помощь! — Адриана! Мужчины кинулись к девушке, лежащей навзничь у подножия лестницы. — Ушли отсюда! — гаркнул Фабьен на прибежавших стражей и нескольких придворных. — Ушли, говорю! Те покорно исчезли из поля зрения. — Дышит? — Фабьен опустился на колени подле губернатора, держащего девушку на руках. — Жива? — Жива, — Александр крепче перехватил её. — Без сознания. Рея? — он потрепал её. — Ну же, девочка моя, приходи в себя. Так, — губернатор тихо выдохнул. — Розетта… — Мы спускались, и ей нехорошо стало, — затараторила Розетта. — Она за перила — хвать. Пошатнулась, и я её схватить-то попыталась, а она как запнётся, и кубарем, — она замахала руками на лестницу. — Ой-ой-ой, и как шею не свернула! Дышит она, губернатор? — Да умолкни ты, наконец! — разозлился Фабьен. — Дышит. Зови… Адриана завозилась, поморщившись, но глаза так и не открыла. — Адриана? Она, так и не придя в себя до конца, снова безвольной куклой повисла на руках губернатора. Фабьен недоумённо выпрямился: нечасто встретишь, когда человек, почти придя в себя, сразу же теряет сознание вновь. — Порье не поможет, — сбито обронил Александр. — Розетта, беги в конюшню. Вели вывести Буяна, — распорядился он, подхватив девушку на руки. — Шустрее! Розетта кивнула и стремглав побежала по лестницам вниз. Фабьен поднялся следом. — Скачи во весь опор, друг, — поторопил он. — Я тут улажу и следом за вами. Александр отделался молчаливым кивком.༻• ⊰✷⊱ •༺
— Добротная ткань у шатра, — флегматично заметил Густав. — Плотная. Ветер не потревожит. — Да, — безучастно согласился Гарольд. — Благами не обделены. — Пуховые перины тоже имеются, — апатично изрекла Кристина. — Для тепла укутаться. Александр, облокотившись на согнутые колени, обвёл пожилую троицу взглядом, но промолчал. Знает он такие разговоры. И что они чувствуют — тоже знает. Когда планы рушатся по щелчку пальцев. Когда приоритеты меняются местами со скоростью света. Когда всё, что казалось обыденным или даже важным, резко становится несущественным. Это всегда происходит неожиданно. Как-то ни у кого в бумагах не найти записи: растрепать тайну во вторник или поседеть от страха в четверг. Потому что в субботу ты, ещё накануне строящий далеко идущие планы, оказываешься сидящим в шатре у чёрта на куличках, а все твои планы на понедельник и жизнь выброшены в мусор за ненадобностью. И единственное, что остаётся в голове, это тревога. Тревога за близкого, что без движения лежит на плотных тканях. Но эта тревога — исключительно внутри. Снаружи ты либо молчишь, либо разеваешь рот только для того, чтобы сказать какую-нибудь отстранённую чушь. — Тебя на кухне-то кто подменяет? — спросил Густав. Спросил так буднично, будто не у него тут ребёнок без сознания битый час лежит. — Изольда, — ответила Кристина. Ответила так спокойно, будто по левую руку от неё нет неподвижной девушки. — На ужин кисель, значит-ся, — усмехнулся Гарольд. Усмехнулся так бесстрастно, будто он собраннее и спокойнее остальных. Но всё это только внешне. Внутри — тревожное ожидание. Все они ждут. Поэтому и говорят о шатре, перине и киселе. Лучше об этом. Видит Бог, лучше об этом. — Как она? — в шатёр ворвался прибывший с опозданием Фабьен. — Ох, до сих пор без сознания, — он вздохнул. — Александр, я… О-о, — он заметил престарелое трио. — А вы тут как оказались? — Как-как… — поморщился Гарольд. — Галопом. Александр пожал плечами, когда Фабьен взглянул на него. Мол, а что ты хотел? Как будто есть какой-то шанс увезти бессознательную Адриану из Версаля и при этом не вызвать переполох Густава, а следом — и Кристины с Гарольдом. — Как в Версале? — спросила Кристина. — Что ты сказал? — Правду, — ответил Фабьен. — Которую? — хором уточнили Гарольд, Кристина и Густав. Хмыкнули. Для каждого своя правда. Это могло бы повеселить. Не прямо в этот момент, но в перспективе. — Приближённую к истине. Сказал, что Адриана заболела и попросила Александра отвезти её к лекарю, так как не хочет, чтобы Порье лечил её пусканием крови, — дал более точный ответ Фабьен. Все кивнули. — Анна переживает. Бонна тоже. Луи спрашивал, когда ты вернёшься, — он глянул на Александра. — Я ответил, что не раньше, чем Адриана поправится. Ответом послужило молчание. Фабьен сел рядом с Александром. — Моргана помогла? — глава стражей сцепил пальцы в замок. — Да, — отозвалась Кристина. — Помогла. И велела ждать, когда очнётся. — Давно? — 57 минут. Все посмотрели на Александра. Рядом с ним нет часов. Но что-то подсказывало, что он ни на секунду не ошибся. — 58, — добавил Александр через мгновение. Мысленно считает. Густав чуть-чуть улыбнулся уголками губ. — Кхм… — Фабьен кашлянул. — Ты ей успел сказать про Моргану-то? Что значит «успел»? Не надо выражаться так, как будто она умирает. Тяжёлый взгляд исподлобья переместился на главу стражей. — Поставь вопрос иначе, — недобро скрипнул губернатор. — Ударю. Фабьен моргнул. И тут же с досадой поморщился, осознав, как прозвучал вопрос. — Ты сказал ей про Моргану до отъезда? — исправился Фабьен. — Да, сказал, — Александр вернул взор к неподвижной Адриане. — Полночи разговаривали. Обо всём. Начали с того, что ей привиделось. Причём, не только что, а с давних видений, включая и то, что она видела в хижине Астора. Тогда он слишком разозлился, чтобы слушать её, но этой ночью ловил каждое слово. …» — Это сложно передать, — посетовала Адриана, подтолкнув подушку под голову. — То тьма, то шаги, то скрипы. Присутствие. Кого-то или чего-то невидимого, и от этого веет угрозой. Я не могу это рационально объяснить. Александр молча погладил её по спине. — Мы как будто… — она подбирала слова поточнее, — … в ловушке, что ли. — Мы? — переспросил Александр. — Мы с тобой? — Сегодня мы были вдвоём, а тогда в видении в хижине — нет, — вдумчиво изрекла Адриана. — Тогда, в том доме, был не только висельник. Ещё Странник. И женщина. Моргана. Александр от удивления чуть выпрямился. Рука застыла на её спине. — Моргана? Ты видела Моргану? Ни сам вопрос, ни ожившая реакция Александра отчего-то не заставили её задать встречный вопрос. Она слишком погрузилась в воспоминания, покусывая нижнюю губу. — Слышала. Я слышала её голос, — монотонно ответила Адриана. — Или… Погоди, — она нахмурилась. — Кажется, я её видела, но раньше. Кажется, она является мне не впервые. Губернатор изумлённо моргнул. — Этой ночью я её не видела, но той ночью ты просил её надеть перчатки, не хватать что-то руками, — пробубнила Адриана. — И до этого… Нет, нет, погоди… Я её помню. Я её видела. Кажется, она уже являлась мне во снах. Чёрт… Сложно вспомнить, — она с досадой потёрла лоб. — Дай мне пару минут. Он и не торопил. Только бдительно вслушивался в бубнёж Адрианы, которая старательно вспоминала видения. И пока Александр слушал, мысли неслись галопом: «Эта-та бесячая куда полезла? Какой чёрт её с места подорвал? И как там оказалась сама Адриана?». Потому как, судя по описанию, в котором фигурировал неизвестный дом, в видении отразилась часть охоты на каифов. Но неувязка в том, что Моргана и Адриана — это последние, кто должен гоняться за дьяволопоклонниками. Мечущиеся мысли прервало громкое: — Вспомнила! — Что? — Она снилась мне раньше, я уверена, — оповестила Адриана. — Там было что-то о мести… И, кажется, короле. Надо всё-таки записывать, а то детали забываются, — она раздосадованно поморщилась. — Послушай, Александр, — девушка встрепенулась. — А вдруг она и есть та самая глава каифов? Александр едва не разразился гомерическим хохотом. Моргана — глава каифов. Вот это была бы умора. От такого поворота событий он одновременно рыдал бы и гоготал до потери пульса. — Главу каифов зовут Геката, — улыбнулся Александр. — Я ведь говорил тебе это. — А вдруг «Моргана» — это ещё одно её имя? — не сдалась Адриана. — И ты полагаешь, что глава каифов будет шариться с нами по страшным, тёмным домам? — Хм… Да, это глупо, — признала Адриана. — Но я видела её. Не раз видела. Она очень… — судя по виду, она принялась вспоминать более усиленно, — … красивая. У неё… Александр с интересом покосился на Адриану. Она её прям разглядела, что ли? —… чёрные волосы. Длинные, до талии. «Укоротила? Наконец-то, а то чуть ли землю своей метёлкой не подметала». Александр усмехнулся вовнутрь себя, но промолчал. — … яркие черты лица. И… ещё у неё выразительные глаза. Как… «Как грозовое небо». Александр подсказал бы, но решил не перебивать. — Ты не знаешь никого с таким именем? — Знаю, — кивнул Александр. — Утром мы к ней и поедем. — О, правда? — удивилась Адриана. Александр вместо ответа поглубже вдохнул. Пора, наконец, сказать ей правду. Она всё равно вот-вот узнает. Но, видит Бог, как же тяжело это произнести. Тайна, хранимая на протяжении всей жизни, крепко приковывала язык к нёбу. Всё-таки привычка — вторая натура. Он слишком привык, что о ней знает крайне узкий круг лиц. Но надо себя заставить заговорить. И он, собравшись с духом, изрек: — Адриана, послушай. Моргана не только ведьма, — начал губернатор. — Она…» — Обиделась? — голос Фабьена вырвал из воспоминаний. — Что? — не сразу уловил Александр. — Адриана, — уточнил Фабьен. — Обиделась? Возмущалась, что ты не сказал раньше? — Ей не до этого было. И я сразу объяснил, почему скрываю её. — И почему же? — проявил любопытство Густав, который к этому моменту уже тоже обзавёлся новым знанием о губернаторе, которое требовало пояснений. — У неё на руках стигматы, — коротко ответил Александр. Густав приподнял брови. — Метки Христовы? Александр кивнул. Густав тихо охнул. — Она их прячет, — известил Гарольд. — Под браслетами. — Они у неё с рождения, а у ребёнка скрыть такое сложно, — добавила Кристина. — Поэтому о её существовании с самого начала не заикались. — Так при дворе никто не знает? — Густав чуть выпрямился. — Ни Людовик? Ни Анна? Совсем никто? — Никто, — подтвердил Гарольд. — Но Фабьену сказали, — Густав указал на главу стражей. — Не мы, — пояснила Кристина. — Их с Морганой свёл случай, а не мы. — Тогда за каифами охотились. За прежними, — пустился в объяснения Фабьен. — Там… Ай, — он отмахнулся, передумав объяснять. — Долго рассказывать. Так получилось. — Получается, бросили вы её, — протянул Густав. — Из-за меток Христовых. — Болтай шире, — рассердился Гарольд. — Никогда её не бросали. Ко двору не возили и молчали о ней — это да. А в остальном, она в заботе и достатке жила и живёт. — Скитаясь? — засомневался Густав. — Это её выбор, — отбил Гарольд. — Сделанный в сознательном возрасте. — Не кори нас, Густав, коль всей сути не знаешь, — веско изрекла Кристина. — И не осуждай, нашей дороги не пройдя. Твоё б дитя со стигматами уродилось, так приволок бы ты её под нос короля? Нет, — она сама ответила на свой вопрос. — Ибо девчонку на костёр, и даже спрашивать не стали бы. — А что ж вы сами осели в этом Версале? — стал закипать Густав. — Мёдом вам там намазано? — Это из-за меня, — сухо встрял Александр. — Я сбежал со двора, но вернулся после того, как каифы сожгли мою невесту и дочь. Густав оторопел. — Дочь? — Моя невеста была простолюдинкой. Отец не давал согласия на брак, и мы с ней бежали. Прихватили с собой девочку-беспризорницу, и после скитаний осели на краю Франции, — с прохладцей известил Александр. — Там каифы нас и настигли: они сожгли все дома, где, по их уверениям, скрывались ведьмы. — Твоя невеста была ведьмой? — выдавил Густав. — Да, — кивнул Александр. — Я подписал смертный приговор ребёнку, когда взял её с нами. И если ты хочешь упрекать, то упрекай в этом, а не в том, что Моргана будто бы брошена. Тем более, что твоему ребёнку я тоже подписал смертный приговор, когда шантажом и угрозами приволок её в Версаль для своих целей. Густав откинулся на спинку стула, дико разглядывая губернатора. Фабьен не менее изумлённо таращился на друга. Кристина и Гарольд молчали. — Шантажом? Угрозами? Так ты её… — Густав осекся. — Использовал? — подсказал Александр. — Да, собирался. — Собирался или всё-таки использовал? — недобро процедил Густав. — Собирался, — повторил Александр. — Передумал, — незаметно улыбнулся Фабьен. — Влюбился. — Адриана знает? — осведомился Густав. — Про невесту с дочкой? Про каифов? — Знает. Давно знает, — Александр поднял глаза на Густава. — Ещё до смерти Генриетты. — У тебя совсем язык за зубами не держится, — хмыкнул Гарольд. — Трепло ты редкое, Алексань. — Да не говори, — поддержала Кристина. — Как и эта, — Густав кивнул на Адриану. — Тоже всё ему выложила. Уж сколько ей велел про свои способности молчать, так нет: всё разболтала. — Эти дети… — хором озадачились старички. Фабьен спрятал улыбку. Но зато трио явно перестало переживать. Гарольд и Кристина потирали виски, Густав смотрел на Адриану уже не с испугом, а с недовольным: «Очухивайся, бестолковая. Прибить тебя надобно. Ты чего мне набрехала!». И, похоже, укоризненный взгляд Густава подействовал. Адриана, по всей видимости, не пожелала пропускать трёпку от Густава, поэтому поморщилась и заёрзала. — Рея, — Александр бросился к девушке. — Фабьен, зови Моргану. — Уно моменто, — Фабьен испарился из шатра. — Живая? — всполошился Густав. — Это хорошо. А то мёртвую повторно не прибить. Вставай, шальная! — гаркнул он. — Ты какого лешего мне брехала, бестолочь?! — Густав! — упрекнули Гарольд и Кристина. — Позднее! — Лады, подожду, — затихарился Густав. Но тут же передумал. — Нет, не подожду. Пустите, — он растолкал друзей и сел на край постели. — Очухалась? Как самочувствие? — Оставьте меня в покое, — вяло профырчала Адриана. — Дайте проснуться, — она обвила Александра руками и зарылась в его шею. Сонно вздохнула. — Пора в дорогу, да? — Уже прибыли, — он обвил её обеими руками. — Не спеши. Лежи спокойно. Адриана притихла. В сознании тихо и спокойно. Небывалый штиль, от которого по венам расходится приятное тепло. Мужские ладони плавно гладят по спине и талии, губы утыкаются в её макушку, а негромкий голос тихо шепчет: «Как же ты меня напугала». Она мельком нахмурилась. Чем напугала? Так, минутку. Что он сказал? Уже приехали? Это как? Девушка отпрянула. Огляделась. Неизвестный шатёр. Гарольд, Кристина и Густав не сводят с неё пристального взгляда. Как она… Как они… Она опять спит? Сердце испуганно рухнуло в живот. — Александр… На её лице отразилась такая паника, что тут же всколыхнулись и остальные. — Тихо, тихо, — Александр шустро схватил книгу. — Ты не спишь. Читай. Адриана вцепилась в книгу и беззвучно зашевелила губами. — Вслух, Рея. — … за полночь три кола треугольником и черта по… — она оборвала саму себя. — Уф… — Адриана потёрла лоб. — Хорошо. Слава Богу. — Ты ничего не помнишь? — Я… — Адриана на миг замялась. — Я упала, да? — Да, — кивнул Александр. — И где мы? — Мы пришли, — известил Фабьен, войдя в шатер. Он придержал ткань, и в шатёр ступила молодая женщина. Чёрные волосы волнами струятся до талии, совершенные в своей красоте черты лица отражают неподдельный интерес, уголки губ чуть приподняты, длинные рукава платья закрывают часть кистей, пальцы расслабленно сцеплены в замок. А глаза цвета грозового неба взирают пристально. Проникающе. Моргана. Вот и всё, что мелькнуло в её голове. Сковало необъяснимое чувство, которое попросту не выйдет описать словами. Одно дело — видеть её во снах. Другое — наяву. И не только видеть, но и знать. Знать внешность до первого взгляда. Знать голос до первого слова. Знать до первой встречи. — Я тебя знаю. Моргана искривила губы в усмешке. И ответила плавно, будто вливая воск под кожу: — Я тебя тоже. Будто в необъяснимом чувстве притяжения, хотелось протянуть руку и прикоснуться, чтобы убедиться, что она — появившаяся из сна в реальности — не мираж и не видение. Но что-то не позволяло. Что-то сковывало. Вместе с ощущением притяжения веяло… опасением. — Ты меня боишься, — проницательно заметила Моргана. Адриана ответила без примеси разума, по наитию: — Ты сильнее. — Верно. Шатёр накрыла тишина — плавная, невесомая, как пуховый лепесток. Девушки не сводили глаз друг с друга. Как сцепленные крюки — взоры держались столь крепко, что, казалось, рискни кто-либо порвать эти путы зрительного контакта, и это причинит им физическую боль. — Как самочувствие? — вежливо осведомилась Моргана. — Что ты со мной сделала? — Адриана поднялась с ложа и, не отрывая от неё взгляда, отступила. — О-о, — Моргана легко рассмеялась. — Вернее будет спросить, что ты сделала с собой. Она шагнула к Адриане, и та вновь отступила. Несравнимое ощущение: тянет, но боязно. — Моргана, — встрял Александр. — Не напирай на неё. — Заглохни, братец, — нараспев осекла Моргана. Адриана шумно вдохнула. Братец. Она узнала об этом минувшей ночью. И всё же это всколыхнуло. — Ты, и правда, его сестра. — Правдивее некуда, — мелодично отозвалась Моргана. — Я могла бы догадаться, — протянула Адриана, разглядывая её. — Вы жутко похожи. Близнецы? — О, упаси Бог, — поморщилась Моргана. — Будь он моим единоутробным братом, я задушила бы его пуповиной ещё до рождения. Кто-то фыркнул и кто-то издал смешок — Адриана не обратила на это внимания. Но так или иначе, невидимое давление снизилось. Или она стала ему сопротивляться. — Звучит очаровательно, — прозвучало уже гораздо тверже. — У вас это семейное? — А как же. — Почему я тебя боюсь? — слова вылетели сами собой, без участия разума. — Ты сама только что ответила, — вкрадчиво произнесла Моргана. — Ты знаешь, кто я. Адриана кивнула. — Ведьма. — Как и ты, — легко заметила Моргана. — Ты чувствуешь, что я сильнее тебя, поэтому вполне разумно опасаешься. Адриана перестала пятиться. — Нет, дело в чём-то другом, — она попыталась уловить истинную нить. — Ты намеренно давишь. Проверяешь меня. — Как я могу? — Моргана состроила легкомысленную гримасу. — Я ведь даже тебя не касаюсь. — Тебе это и не нужно. Моргана улыбнулась. Невидимое давление стало постепенно таять. С каждым вдохом дышать становилось легче. Взгляд перестал ворошить внутренности, мягко отпуская. — Достаточно, — вмешался Александр. — Моргана, отпусти её. — Как ты меня утомил, — Моргана, закатив глаза, прервала зрительный контакт. Адриана окончательно расслабилась. — Почему я тебя в колыбели не зарезала, напомни? — Потому что ты оказалась в ней позже меня, — слюбезничал Александр. Моргана, фыркнув, направилась к столу. Адриана потянулась за ней и без приглашения опустилась на стул. Теперь, когда давление исчезло, обстановка стала видеться более отчётливой. К предметам вернулись яркие очертания, пламя свечей подсвечивало воздух, который свежим потоком беспрепятственно проходил в лёгкие. И где-то под кожей вдруг щекотнула… вера. Совсем мельком, невзначай. Как будто кто-то близкий шепнул на ухо: Не бойся. Верь, здесь тебе помогут. И пока разум пытался свыкнуться с новым незнакомым чувством, скользящим под кожей, Адриана поинтересовалась: — За что ты так на него злишься? — Он сжёг моё руно, — непринуждённо известила Моргана, усаживаясь напротив. — Которое я искала целый год. — Оно плохо на тебя влияло, — не смутился Александр. — Ты всю жизнь плохо на меня влияешь, — съязвила Моргана. — Я же тебя не сжигаю. — Тогда тебе было бы некого винить во всём подряд, — мгновенно отбил Александр. Моргана скривилась. — Не удивляйся, Адриаш, — издала смешок Кристина. — Они всегда так общаются. Обожают друг друга с пелёнок. — Обожание в высшей форме ненависти, — прощебетала Моргана. — Безальтернативной, — она непринуждённо подпёрла подбородок ладонью. — Это когда он мечтает запихнуть меня в костёр, а я не теряю надежды, что он однажды захлебнётся в канаве. — Я до такого состояния не напиваюсь, — съехидничал Александр. — В отличие от некоторых. Адриана и Моргана развернулись к нему с общим возмущённым: — Эй! — Я про неё, — Александр ткнул пальцем в сестру. — Не про тебя. — Оу! — обрадовалась Моргана. — Да мы подружимся. — Не дай Бог, — буркнул Александр. — Что? — он перехватил общие ироничные взгляды. — Она паршивый друг. Адриана с ней сопьётся. А мне нужны здоровые дети. Все попрятали усмешки. — Внуки, — улыбнувшись, поправила Адриана. — Что? — удивлённо переспросила Моргана. — Ничего, — быстро ответила Адриана. — Не обращай внимания, — заулыбался Гарольд. — Это они так шутят. — О, я, кажется, поняла, — Моргана ехидно подбоченилась и перевела взор на брата. — Она же младше тебя раза в два. — Не в два, — возразил Александр. Замялся, посчитал и уточнил: — В полтора. — С тобой картина ясная, — Моргана отмахнулась от него и обратилась к девушке: — Но как тебя угораздило? Адриана пожала плечами. — У него много достоинств. — У кого? — удивилась Моргана. — У Александра? У него же сплошные недостатки, какие ещё… — она оборвала себя. — Так, хорошо, — она подняла ладони. — Просвети меня. Назови мне четыре хороших вещи об Александре Бонтане. Кроме смазливой мордашки и денежных мешков. — Легко, — мгновенно согласилась Адриана. — Он… — она запнулась. — Он… — пыл поубавился, — … эм-м-м… он… И чем дольше она подыскивала ответ, тем заметнее становились сдавленные смешки вокруг. Моргана стиснула зубы, чтобы не загоготать. Фабьен закрыл лицо подушкой, беззвучно смеясь в ткань. — Он… он… Эм, он… — Рея, серьёзно? — возмутился Александр. — Ты ни одного достоинства во мне не видишь? — Ну, прости! — воскликнула Адриана, обернувшись на него. — Я не могу так сходу! То есть, я знаю, но я… — она смутилась, — … не могу сказать это вслух. Александр насмешливо прищурился. Фабьен взвыл вкупе со старичками, которые хрюкнули от смеха, и Морганой, которая с хохотом запрокинула голову к пологу шатра. Адриана на общем фоне веселья застенчиво улыбнулась и порозовела. — А-а, вспомнила! — спохватилась она. — Заботливый, умный, решительный и… — Всё, не надо уже, — простонала, смеясь, Моргана. — Ты уже похвалила. Адриана покраснела пуще прежнего. Моргана, просмеявшись, улыбнулась. — И, я так понимаю, тебя не смущает, что он патологический лжец, манипулятор, вор и шантажист, — она лукаво вздёрнула бровь. — И не испытывает преданности ни к одному существу, кроме себя самого. — О, а вот и главные достоинства, — воодушевилась Адриана, щёлкнув пальцами. Моргана насмешливо сморщила носик. — Для тебя это не открытие, как я погляжу, — она отклонилась на спинку стула, сложив руки на подлокотники. — Ты это знала. — С первого дня, — подтвердила Адриана. — Я его обокрала, после чего он шантажом и угрозами притащил меня в Версаль, чтобы я служила Его камердинерскому Величеству. — Как романтично, — съехидничала Моргана. — И ты согласилась? — Ну, знаешь ли, — с толикой возмущения воспряла Адриана. — Между темницей, костром и Версалем… —… разница небольшая, — иронично перебила Моргана. — Тоже верно, — согласилась Адриана. Девушки послали друг другу улыбки. — И про Веронику знаешь? — полюбопытствовала Моргана. — И про Марию? — Возможно, не всё, — уклончиво ответила Адриана. — Но да. — И со Странником знакома, — невзначай заметила Моргана, постучав пальцами по подлокотнику. — Случайно вышло, — Адриана пожала плечом. — Но про меня не знала, — Моргана наклонила голову. — Себя ты мне сама показала, — парировала Адриана. — И, знала, вообще-то. — У тебя что, совсем язык за зубами не держится? — упрекнула Моргана, скосив глаза на Александра. — Настолько втрескался? — Да у тебя глаз-алмаз, — притворно восхитился Александр. — Заметила чувство размером с мировую империю. И как только догадалась? — фальшиво удивился он. — Ведьма, что ли? Моргана, скрипнув зубами, не выдержала и отправила в его сторону хамский жест под общие беззвучные смешки. — Не злись, — улыбнулась Адриана. — Он долго молчал. — Долго? — придралась Моргана. — Долго — это когда у вас уже правнуки, а ты до сих пор обо мне не знаешь. Вот это долго. А несколько месяцев — это недолго. — Я до правнуков не узнала бы, но этой ночью… — Вот мы и подошли к главному вопросу, — с лица Морганы исчезла малейшая тень улыбки. Атмосфера, из которой ушло напряжение с пробуждением девушки, снова сгустилась. Адриана притихла. Остальные тоже. — Что такого ты сотворила ночью, что мой братец, который скорее короля зарежет, чем признается, что у него есть родная сестра, раскрыл рот и выдал тебе главную тайну своей жизни? — Моргана подалась вперёд. — Ты ему ни невеста, ни жена, ни мать его детей. Так ответь мне, Адриана: что заставило его развязать язык? — Разве тебе не рассказали, когда меня привезли? — недоверчиво протянула Адриана. — Я хочу услышать от тебя, — не уступила Моргана. Несколько секунд Адриана молчала, но довольно быстро призналась: — Я перепутала сон и явь. — Бывает, — отбросила Моргана. — Это не повод тащить тебя ко мне. Назови мне истинную причину. Адриана откинулась на спинку стула. Глубоко вздохнула. — Месмеризм. — И давно ты им балуешься? — Моргана сложила руки на груди. — Несколько недель, — честно ответила Адриана. — Может быть, месяц. Или полтора. Не знаю. Кто-то за спиной возмущённо выдохнул. — Как часто? — уточнила Моргана. — Каждый день. За исключением крайней недели. Моргана укоризненно ухмыльнулась. — Вот как? — она сузила глаза. — Тогда позволь полюбопытствовать… Ты сказала, несколько недель, так? И он, — она ткнула пальцем в сторону губернатора, — позволил тебе в таких дозах самоубиваться? — Он не знал, — посуровела Адриана. — Почему? Ты так хорошо скрываешься? — стала напирать Моргана. — Впрочем, нет. Дай догадаюсь. Его не было рядом, верно? — она абсолютно игнорировала присутствие всех, кроме Адрианы. — А где он был всё это время, не подскажешь? — Моргана… — Нет-нет, — ведьма приказно вскинула руку. — Не оправдывай и не лукавь. Он носился за каифами. Угадала? — Он всего лишь хотел разобраться, — процедила Адриана. — Кроме того, король… — Король?! Моргана вскочила с места, негодующе сверкая серо-голубыми глазами. — Король, говоришь? — она зло сощурила глаза и оперлась ладонями на стол. — Да плевать он хотел и на короля, и на двор, и на Францию, если уж на то пошло! Жажда мести — вот и всё, что его волнует. — Моргана, ты ошибаешься, — твёрдо заявила Адриана. — Да неужели? — она придирчиво сложила руки на груди. — Считаешь, что зна… — «… знаешь его лучше меня, Адриана? Да как ты не понимаешь», — завершила за неё Адриана. Моргана осеклась и выпрямилась, опустив руки. — Ты уже видела этот разговор. Девушка кивнула. — Давно? — Относительно, — Адриана качнула головой. — Занятно. Моргана прошлась возле стола. Помяла пальцами виски и недовольно вздохнула. — Ты покажешь мне всё, — потребовала она. — Пустишь меня в свои видения, — на этих словах Адриана обескураженно повела бровью. Это как? — Пустишь меня в свой разум, в свои мысли. Ничего не оставалось, кроме как рассеянно кивнуть в ответ. — Тащи сюда её гримуар, братец, — велела Моргана. — И не лезьте к нам. Они и без того не лезли. А теперь затихарились пуще прежнего, пересев подальше от стола. Адриана тоже стихла. Только исподлобья наблюдала, как на стол ставится чаша, как гасятся свечи по периметру шатра, но зажигаются свечи на столе. И как на стол ложится чёрная книга. Взгляд мгновенно приковался к ней. Но поспешно ушёл в сторону. Моргана и Александр, стоящие около стола, заметили перенос её внимания на книгу. — Наверное, вы часто ссоритесь из-за этого, — Адриана указала на ритуальные вещи, попытавшись разбавить обстановку. — Тебя злит ведьмовство. — Злит? Что ты, mon étoile, — сухо отозвался Александр. — Я это ненавижу всем сердцем. И с удовольствием сжёг бы всё, что вас губит, — он прохладно улыбнулся. — Но пути обратно уже нет. Постарайся сделать так, — он обратился к сестре, — чтобы утром я не нашёл её в петле или с перерезанным горлом. Он отошёл от стола, но Адриана остановила его. — Я этого не хотела, — она перехватила его за запястье. — Я не собиралась убивать себя, — тихо-тихо, почти беззвучно произнесла Адриана. — Боль… Любая боль, даже от пореза. Она должна была меня разбудить. Александр молча посмотрел на неё сверху вниз и коротко обронил в сторону сестры: — Вытащи её. Он освободил своё запястье из пальцев Адрианы, кротко поцеловал в волосы и отступил. — Приступим, — Моргана села за стол и, взяв резную палочку, поддела переплёт и открыла чёрную книгу. — Не касаешься руками? — полюбопытствовала Адриана. — Это не мой гримуар, — спокойно ответила Моргана. — Предпочитаю не лапать чужие ведьмовские пособия голыми руками. От греха подальше. Она, бегло читая написанное, палочкой перелистывала страницы. — Тебя не смутило, что Нострадамус хранил гримуары и обучил тебя ведьминским языкам? — задалась вопросом Моргана. — Древние кельты, — она постучала по странице. — И вавилонский знаешь, как мне сказали. — Я знаю много мёртвых языков и шифров, — пожала плечом Адриана. — Дедушка обучил только азам, большинство я изучала сама. Это… — она поискала определение, — … учёный интерес. Многие трактаты написаны на древних языках, и для изготовления лечебных настоев иногда нужно… — Она у тебя всегда такая балаболка? — поморщилась Моргана. — Нет, — отозвался Александр. — Только когда волнуется. Адриана наклонила голову. Любопытно она выстраивает беседу. Будто карты тасует. Вопросы, которые стоило обратить напрямую Адриане, она почему-то периодически задавала Александру. И наоборот: претензии, которые стоило адресовать Александру, она высказывала Адриане. Интересный подход. — Положи руки на стол запястьями вверх и закрой глаза. Говорить будешь, когда я спрошу. Адриана послушно выполнила требуемое. А через пару секунд одним глазом попыталась подглядеть, что делает Моргана, но та пресекла её: — Любопытство иногда всё-таки порок. Глаза, говорю, закрой. Шатёр погрузился в относительную тишину. Слышался только неразборчивый шёпот Морганы и — гораздо реже — неразборчивый шёпот Адрианы. От витающего запаха жжённой травы начало клонить в сон, и все, кто сидел в отдалении, стали постепенно расслабляться, откинув голову на подушки. Но спать не собирались, поэтому просто лежали, слушая убаюкивающие голоса девушек. — Если твоя сестра ведьма, — лениво пробормотал Густав. — То и ты ведьмак? — Нет, — негромко ответил Александр. — Это передаётся только по женской линии. Я обычный человек. — Представьте, какую силу получат ваши дети, — сонно промямлил Фабьен. — С такой-то родословной. — Только девочки, — бормотнула Кристина. — Мальчишек обойдёт. — Про Нострадамуса забыла? — вяло отозвался Гарольд. — Это у Алексани по линии только девочкам достаётся: мать, сестра. А у Адрианы дед одарённым был, так что от неё и к сыновьям может перейти. — У Мишеля через поколение перескочило, — пролепетал Густав. — Дочери простыми родились. — Тем паче, — промычал Фабьен. — Не только детям, но и внукам ведьмовская кровь достанется. — Родите нам ватагу ведьмовят, — пробурчал Гарольд. — Лишь бы не все кудрявые. — Смешно, — без тени иронии пробубнил Фабьен. — И лишь бы не сразу старые. — Смешно, — зевнул Александр. — Я снаружи побуду. А то усну. — Угу, — раздалось в ответ. Александр бесшумно вынырнул из шатра, остальные остались лениво продавливать подушки. Время монотонно растягивалось в бесконечную линию: на небе уже проступили звёзды, постепенно стихали разговоры, гасли костры, и все обитатели артеля стали расходиться по шатрам. Наконец, прозвучало отчётливое: — Всё. Братец? Александр вернулся обратно. Задремавшие стали возвращаться в сидячее положение, потирая глаза. Губернатор налил им всем воды, и те благодарно кивнули, залпом осушая бокалы. В абсолютной тишине он проследил, как Моргана опускает руки на стол и гасит тлеющие травы. Адриана отстранённо смотрела на завитки дыма, что поднимались вверх и таяли в воздухе. — Что с ней происходит? — Александр приблизился к сестре, попутно передав Адриане бокал воды. — Он ей врёт, — Моргана не отвлеклась от складирования предметов в ящики стола. — Кто? — Её собственный разум, — Моргана отклонилась на высокую спинку стула. — Сейчас её видения не имеют отношения к прорицанию. Точнее… — она вдумчиво покривила губы. — Прорицание пытается пробиться, но её демоны не пускают. Александр хмуро вдавил кулаки в стол, встав сбоку от сестры. Остальные недоумённо переглянулись. Адриана начала расплываться в снисходительной усмешке. — Демоны? — Ничего смешного, — без тени иронии обронила Моргана. — Ты больна, Адриана. Почти одержима. — Чушь, — фыркнула Адриана. — Прости, Моргана, но это бред. Она поднялась и прошлась позади стула, на котором сидела. Насмешливо почесала кончик носа, пару раз усмехнулась, всем видом выражая отрицание. — Александр, поехали в Версаль, — потребовала Адриана, но он не пошевелился, молча наблюдая за ней. — Я с большим уважением отношусь к твоей сестре, но не собираюсь выслушивать отсебятину про демонов и одержимость. Я… — В порядке? — подсказала Моргана. — Именно! — Да неужели? — Моргана подалась вперёд. — Ты, — она ткнула в неё пальцем. — Закопала в могилы всех, кого любила. И ты говоришь, что ты в порядке? В шатре стало тихо. Адриана улыбнулась. И улыбнулась ещё шире. А затем… рассмеялась. Остальным оказалось не до смеха. — Закопала в могилы всех, кого любила, — передразнила Адриана. — Боже, Моргана, — улыбка не сходила с её лица. — Ты не поверишь, но люди смертны. Это единственная истина, которая не подлежит спорам и сомнениям, и всё же это почему-то некоторых так удивляет. Александр и Густав переглянулись. Зацепило. Защищается. — Смерть нельзя изменить или отменить, с ней остаётся только смириться, — Адриана непринуждённо оперлась ладонью на спинку пустого стула. — И я смирилась. — С горем, — не уступила Моргана. — А с виной? Адриана удержала на лице улыбку. Но по вспыхнувшей в глазах злости стало очевидно — стрела достигла цели. — Виной? — переспросила Адриана. — Я себя не виню. Ни в смерти отца, ни в смерти Генриетты, — ладонь сжала деревянную перекладину до побеления костяшек. — Я спасала их до последнего. И я сделала всё, что могла. Нет, тут что-то не так. Она сама не верит тому, что говорит. Она лжёт. Моргана пристальнее вгляделась в неё. Возможно, она копнула глубже, чем ожидалось. — О, Боже, — её озарило. — Это не просто вина. Ты… — Моргана поискала подсказку в чертах её лица. — Ты ищешь ответ, что ли? Или уже нашла его? Что? Какой ответ? Все непонимающе переглянулись, а Адриана застыла как каменное изваяние. Малейшая тень улыбки исчезла. — Отец болел долго, и у тебя было больше времени проштудировать трактаты. Ты действительно сделала всё, но саркома оказалась сильнее. Но Генриетта… — Моргана въедливо сузила глаза. — Всё произошло быстро, так ведь? И ты не смогла её спасти. Но хуже не это. Хуже… — Закрой рот! — огрызнулась Адриана. Общий вдох застрял в горле, так и не обратившись в выдох. Моргана опустила плечи. Александр, наоборот, выпрямился, отпрянув от стола. — Так вот чем ты одержима, — протянула Моргана. — Я малодушно подумала, что местью. Но нет, я ошиблась. И как? Ты нашла ответ? — строго спросила она. — Ты узнала, какое противоядие было нужно? Узнала или нет? Адриана промолчала. Но по взгляду, мельком отведённому в сторону, прочитался ответ. — Не ищи, — предупредила Моргана. — Не ищи его, Адриана. Я не шучу. Это знание тебя задавит, — она нахмурилась. — Если ты узнаешь, какое противоядие нужно было для спасения Генриетты, то всю жизнь не сможешь отделаться от чувства, что ты опоздала. — Я и так опоздала, — обронила Адриана. — Как раз из-за отсутствия нужных знаний. Моргана покачала головой. — Ты же знаешь, что от аритра нет противоядия, Адриана. — Его просто пока не нашли. — Это не вернёт тебе Генриетту, — повысила голос Моргана. — Да, не вернёт, — не стала отрицать Адриана. — Но это знание поможет, если Атенаис или каифы надумают отравить ещё кого-нибудь. — Ты её видишь? Слышишь? — Моргана вопросительно наклонила голову. — Генриетту. Наяву. Адриана криво усмехнулась. — Нет. — Начнёшь, — убедительно изрекла Моргана. — Начнёшь, если не остановишься. Адриана с напыщенным видом улыбнулась. Исключительно губами. — Кошмары не прекратятся. Это тупик, путь в никуда, — отчеканила Моргана. — Мгла в твоих видениях, шаги, шорохи — это не какое-то абстрактное существо. Это ты сама. Это твоё чувство вины. Твои личные демоны. Ты боишься их, потому что подсознательно знаешь, что они тебя убьют. Они — это ты. Ты сама себя убьёшь. — Чушь, — сквозь зубы отвергла Адриана. — Я не самоубийца. И я ни в чём себя не виню. И я не живу горем и скорбью. У меня есть… — Густав, — перебила Моргана. — И Александр. Но это последние сдерживающие факторы. — Сдерживающие от чего? — похолодел Александр. — От безумия. Она наследие Нострадамуса, — Моргана подняла голову к брату. — С его силой. Силой, пробуждённой ритуалами, в которых она ни черта не разбирается. Она не может это контролировать, поэтому её так мотает, — она озадаченно потёрла виски. — Нельзя бесконечно вставать у могил, а затем так яро насиловать свой дар. Ни один разум такого не выдержит. Она заглянула в бездну, и её туда затягивает. Александр почти сказал требовательное: «Так останови это», но Адриана вмешалась. — Знаешь, я думала, что услышу что-то более внятное, чем демоны, одержимость, бездна и прочее, — съязвила Адриана. — Совет, какие травы попить на ночь, к примеру. Иными словами, что-то полезное. — Я не знахарка и не лекарь, — оповестила Моргана, поднявшись на ноги. — Я ведьма. — Да, это верно, — хмыкнула Адриана. — И вряд ли с подобными рассуждениями ты способна мне помочь. Глупо было приезжать. — Так возвращайся в Версаль, — уничижительно подначила Моргана. — Ходи и дальше по коридорам, где её нет. Смотри и дальше в глаза её убийцы. А каждый раз, когда кто-то случайно плеснёт тебе на руки вино или курицу рядом разделает и ненароком брызнет кровью, — распалялась ведьма. — Не забудь перевернуть ладони и в очередной раз себе напомнить, что это не её кровь. С лица Адрианы стекли все краски. Возникло стойкое ощущение, что в ней разворошили то дно, куда даже она сама не рисковала заглядывать. — Ищи её и дальше во снах и видениях! А когда начнёшь видеть и слышать её наяву, не забудь попросить прощения за то, в чём не виновата! — рявкнула Моргана. — Дерзай! Вини себя, презирай, ненавидь! А потом, когда дойдёшь до крайности, умоляй забрать тебя! Только умоляй не Бога, в которого ты не веришь, а её! — она размашисто шагнула к Адриане. — А когда тебя надломит окончательно, и на руинах собственного разума ты плеснёшь яд в свой бокал, попытайся припомнить, что перед тобой был иной путь. Но ты решила идти в никуда. Адриана опустилась на стул, уставившись на неё во все глаза. — А ты, братец, — Моргана озлобленно развернулась. — Хочешь спасти её — научись сначала беречь себя. Твоё отсутствие и страх за тебя тоже внесли немалую лепту. Остальных тоже касается, — она перекинулась на молчащую четвёрку в углу. — Надумаете всем скопом лечь в могилу, забирайте её сразу с собой! Это милосерднее, чем вынуждать дышать у могильных плит! Она в пару шагов достигла края шатра и впечатала ладонь в деревянную опору. В абсолютной тишине выдох прозвучал достаточно громко, и Моргана прикрыла глаза. — Оставайся, — на решение не ушло много времени. — Я помогу. Научу пользоваться даром разумно. Не сразу, но тьма уйдёт. Оставит тебя и больше никогда не потревожит. Адриана опустила голову. Губы задрожали. С ресниц сорвалась солёная капля. Только одна. — Я не могу остаться, — приглушённо слетело в ответ. — Не сейчас. — Нет, можешь, — настойчиво встрял Александр. — И останешься. — Надолго? — уточнил до сих пор молчащий Фабьен. — О, златовласка голос подал, — усмехнулась Моргана, обернувшись. — Неделя. Месяц. Год. Не знаю, пока сложно сказать, — она посерьёзнела. — Но вы можете приезжать в любое время. — Я никуда не поеду. Мы оба останемся у тебя. Непреклонное решение, заявленное железным губернаторским тоном, заставило всех встрепенуться. Адриана удивлённо моргнула, подняв голову. Моргана уставилась на брата, будто не поверив своим ушам. Остальные в спешке вышли из молчаливого ступора. — А Атенаис? Людовик? Каифы? — изумился Гарольд. — Версаль, в конце концов. Александр медленно помотал головой. — Нет. — Постой, постой, — Фабьен резво поднялся. — Александр, ты… Ты не можешь так поступить. Ты… — он обернулся к девушке. — Прости, Адриана, я тебя очень люблю, и ты мой друг, но… Александр! — он вернул внимание к другу. — На неделю, на месяц — пускай. Но если выйдет дольше? Ты не можешь всё бросить. Версаль только на тебе и держится! А каифы? Они же ещё больше разойдутся! А Луи? Ты хочешь, чтобы он совсем разум потерял? Чтобы Атенаис стала негласной королевой? Что тогда будет с нами? С Францией? Да ты страну предаёшь, Александр! Ты не можешь сейчас уйти в сторону! Засуетились. Стали подниматься с мест. Густав собрался что-то сказать, Кристина и Гарольд оживились, намереваясь заступиться, и вот-вот разгорелся бы спор, но губернатор обрубил всё на корню: — Никого я не предаю, — спокойно изрёк Александр. — Я дам два письма: одно Людовику, второе Анне. Ты отвезёшь их в Версаль, — он неспешно обошёл стол. — Луи придётся немного поднапрячься с государственными делами, но он справится. Времени на Атенаис у него будет поменьше. Мелькнули рассеянные улыбки. Прозвучало не так уж плохо. — Есть румп? — осведомился Александр. — Есть, — кивнула Моргана. — Я тебе дам румп, Фабьен. Это ядовитые зёрна, — губернатор прошёл мимо стола и остановился за спиной Адрианы. — Подмешаешь их Атенаис, и это подкосит её на несколько дней. Не убьёт, но она сможет только лежать. Ни на интриги, ни на ублажение короля, ни на другие дела у неё сил не будет. Фабьен начал расплываться в широченной улыбке. — Пройдёт действие первой дозы, подмешаешь ещё, — Александр положил ладони на плечи девушки, и она прислонилась виском к его руке. — Людовик будет занят службой, Атенаис будет пролежни налёживать. — А если нам повезёт, — воодушевился Фабьен, подхватив мысль, — то Луи найдёт другую даму, в которую пристроит свой королевский… — Фабьен! — насмешливым хором перебили Гарольд, Густав и Кристина. Моргана хихикнула, Адриана и Александр улыбнулись. — Это было бы неплохо. В любом случае, Атенаис будет огорчать её состояние, — мирно продолжил Александр. — Порье ей не поможет. А если она ещё и начнёт терять Луи, то тогда, возможно, это быстрее подтолкнёт её к тому, чтобы обратиться к главе каифов. Надо приставить слежку. — А каифы? — лукаво поддела Моргана. — За каифами есть кому бегать, — усмехнулся Александр. — Попутно ещё направим гвардейцев, дадим им распоряжения. А мы с Адрианой пока побудем тут, — он коснулся губами макушки девушки. — Поживём у моей всегда гостеприимной сестры, — тут только глухой не услышал бы саркастических ноток, и Моргана хмыкнула. — Да и я ещё не все её артефакты сжёг, так что мне тут есть, чем заняться. — Козёл, — фыркнула Моргана, попытавшись спрятать улыбку. Фабьен, усмехнувшись, сложил руки на груди. В его глазах изворотливость губернатора только что достигла новых высот: и Людовика напряг, и Атенаис на время из игры выводит, и про каифов не забыл, и Адриану не бросает. Ей-богу, не на ту голову корона надета. — Ты уверен, что… — с сомнением начала Адриана. — Т-ш. Тихо, — Александр, наклонившись, задел губами её щёку. — Я не остался с тобой тогда. Прости. Больше не повторится. Он, наспех коснувшись её губ, выпрямился. — Будем разгребать хлам по мере поступления, — объявил Александр. — А пока распорядок такой: травим Атенаис, нагружаем Людовика службой, на каифов спускаем гвардейцев. — У меня вопрос, — Густав поднял деревянную руку. Губернатор кивнул. — Где, чёрт побери, этот гениальный в своей простоте план был с самого начала? — Я под страхом потери лучше соображаю, — досадно признал Александр. — Как и Луи, к слову. Ещё неделю назад его не удалось бы сдвинуть с места, но теперь… Он мне поможет, — губернатор мельком улыбнулся. — Он всё ещё мой друг. Он на днях как раз это вспомнил. И самое время ему это доказать. И, может быть, вскоре вспомнит, что он ещё и король.