Ненаписанный сценарий

      — Ты что же, всю ночь с мужчиной провела?! Да ещё и без присмотра?! — взвизгивает мать при виде вошедшей с улицы растрёпанной заклинательницы — Ах ты… Один разврат на уме!       Она замахивается на девушку. Но та небрежно перехватывает грубый удар плашмя. Неотрывно глядя с вызовом в блёклые глаза напротив, сдавливает чужое запястье до хруста костей, медленно выкручивая. И с оголившей зубы усмешкой парирует:       — Один разврат на уме у тех, кто всерьёз верит, будто два человека разного пола, оставшись наедине, непременно начнут совокупляться! — и резко дёргает схваченную руку назад, заставляя женщину взвыть от боли.       А потом просто разворачивается и уходит к себе, мгновенно забывая обо всём. Машинально опустившись прямо на пол, она бережно вынимает из волос веточку мэйхуа и теряется во времени, разглядывая её, пока мысли витают далеко отсюда. Пальцы гладят шелковистые лепестки, осторожно, невесомо, словно прикасаясь к крыльям бабочки. Все последующие дни заклинательница делает так часто и подолгу. Питает веточку духовной энергией, чтобы цветы не вяли, не опадали. И не расстаётся с ней: всё время либо держит в руках, либо носит вплетённой в волосы. Девушка становится задумчивой, непривычно тихой, рассеянной. Часто не слышит, когда её зовут. Пропускает половину оплеух от Е Байи. На тренировках фраза: «Куда ты смотришь?! Я твой противник!» — звучит столь часто, что превращается неважный шум. Как, впрочем, и все слова учителя.       Спустя неделю Сюань, устав ждать очередного спуска в деревню, просто убегает затемно, никого не предупредив. Только черкает записку и, прокравшись к отцу, кладёт рядом с его постелью. А заперев за собой дверь, раскидывает руки крыльями и мчится вниз по склону, перепрыгивая трещины и перелетая широкие ущелья. Дорога до подножия горы остаётся позади незаметно. Правда, воодушевление сменяется тревогой, когда выясняется, что никаких писем нет. На обратном пути заклинательница то медленно блуждает среди снежной пустыни, прикидывая, за какое время можно добраться от Чанмин до усадьбы Времён Года, и раздумывая, что могло приключиться с Хуайчжаном, то носится по опасным метам, уворачиваясь от падающих глыб и скатываясь в пропасти по отвесным склонам. В такие моменты она просто счастлива. А неугомонные мысли сметает адреналин.       В очередной раз вынырнув из раздумий, Сюань внезапно замечает надвигающегося прямо на неё наставника. Уклоняется от замахнувшейся руки. Блокирует удар снизу другой. Сжимает зубы, чтобы не вскрикнуть от смачного подзатыльника. Зло сверкает глазами в ответ на прожигающий взгляд.       — Маленькая негодяйка! — шипит мужчина — Как в твою дурную голову вообще взбрело мотаться гули знают где аж десять дней?!       — Ну во-первых, не гули знают где. — фыркает девушка, проглотив кровь из прокушенного языка — Я в деревню ходила. И объяснила всё отцу в записке.       — Идиотка! — срывается на крик бессмертный — Всерьёз веришь, будто этот мальчишка не забыло о тебе, едва ушёл?!       Волна ци сносит Е Байи на несколько чи. Не ожидавший такого напора, он еле успевает отразить атаку и восстановить равновесие.       — Верю. — отрезает заклинательница.       Обсидианово-зелёные глаза полыхают.       — Глупая девчонка! — рычит Бессмертный Меч, стремительно сокращая расстояние, чтобы грубо схватить ученицу за подбородок — Да что ты знаешь о любви?!       Сюань сбрасывает его руку и усмехается с ледяной злостью:       — Смешно слышать такой вопрос от человека, что никогда никого не любил.       Вся кровь вмиг отливает от лица учителя. Он стискивает зубы так, что желваки играют на скулах. А потом вырывает заветную веточку из волос девушки и зашвыривает вдаль, подтолкнув духовной энергией. Сюань пронзает его искрящим первобытной ненавистью взглядом и бросается за потерей. Уже через несколько мгновений её силуэт пропадает из виду. Наставник остаётся один смотреть в ей след. На снег опадает несколько прядей, выдранных в запале вместе с цветами. Мужчина не замечает этого, всё продолжая беспомощно ломать глаза о горизонт. Бестолковая, нет бы пойти домой и отогреться! Она что, насмерть замёрзнуть собралась?! И ведь даже догони её, не притащишь в тепло: не дастся. Зверёныш.       Бессмертный мастер сжимает кулаки, не чувствуя, как кровь стекает по ладоням. Он ведь знает, какое будущее ждёт эту наивную тупицу. Этот проклятый мальчишка поиграет с ней год-другой, а потом женится на «подходящей партии», а её сделает любовницей. Может быть, даже будет держать рядом, приняв в свою школу. И тогда девочка будет обречена не только слушать вечные шушуканья за спиной, насмешки и оскорбления, но и терпеть издевательства ревнивой жены, улыбаясь ей при этом, каждый миг ждать ножа в спину ото всех, кому её присутствие путает карты и учить детей возлюбленного, зная, что никогда не сможет назвать их своими… В груди становится тесно, под веками начинает предательски щипать. Мечтательная идиотка! Никогда она не слушала! Тряхнув головой, Байи замечает пикирующего к нему Чанцина.       — Представь себе, свершилось: наша идиотка наконец удосужилась вспомнить, что не бездомная. — делится новостью он.       — Знаю. — мрачно отзывается кузнец.       Суровый взгляд таких же ярких как у дочери гетерохромных глаз пробирает до костей. Жуны! Опустив глаза, бессмертный замечает припорошенную снегом веточку красной мэйхуа в руках друга. А тот, приземлившись, видит рассыпавшиеся по снегу жгуче-чёрные волосы и мрачнеет пуще прежнего.       — Лао Е, — устало качает головой он — почему ты не можешь объяснить Сюань по-человечески, что волнуешься, и…       — Мне до надуманных страданий этой тупицы нет никакого дела. — скороговоркой выпаливает заклинатель, усердно ковыряя взглядом носки сапог.       Жун сощуривается, пронизывая друга проницательным взглядом:       — Да ты изводишься даже больше неё самой.       — Ничего я не извожусь! — огрызается Е — Эта её драма на деле проста как полено — даже воспринимать без смеха стыдно!       Жун хмурится.       — Со стороны да с высоты опыта конечно проста. — веско замечает он — Но для впервые ощутившей целый шквал новых эмоций девчонки всё иначе. Любовь, отношения это важный и серьёзный шаг, что круто меняет жизнь. Поэтому переживания и постоянные размышления об этом совершенно естественны.       — Да как ты не понимаешь! — взвивается Е Байи — Нашей идиотке просто девичья блажь в голову ударила! Начиталась всякого романтичного вздора, вот и выдумала себе великую любовь с первым встречным!       — Будь оно так, — фыркает Жун — под раздачу уже давно попал бы ты.       Бессмертный Меч в первое мгновение давится воздухом, а затем рычит:       — Чушь! Я старый, не сюсюкаю с ней и не даю балду гонять целыми днями!       Так бы и сделала его героем своих грёз, конечно! Да от этой неблагодарной девчонки слова-то доброго не дождёшься. Чанцин усмехается:       — В упомянутом тобой романтическом бреде отношения с мужчиной вдвое, а то и втрое старше как раз принято превозносить. Причём суровый учитель занимает одно из первых мест среди героев этих романчиков. А ещё там романтизируют такие оскорбления и такую жестокость, что ты по сравнению с половиной книжных «прекрасных принцев» просто подарок небес. Тем более, — он окидывает друга оценивающим взглядом, заставляя лихорадочно успокаивать дрогнувшее нутро — ты красив.       Сердце предательски пропускает удар. Все слова застревают в горле. Голова пустеет.       — Так что у Сюань есть определённый вкус. И мне он по душе.       — По душе?! — выплёвывает очнувшийся бессмертный мастер, скривившись будто крысу проглотил.       — Ну да. — подтверждает Чанцин, ничуть не смутившись — Цинь Хуайчжан показался мне благородным искренним человеком, который обладает живым умом и чувством долга.       — Ты себя хоть слышишь?! Пораскинь мозгами хоть немного! Ну кто им три поклона совершить позволит?! Ясно же, что этот твой «благородный-искренний» либо лжец, либо такой же дурак как зверёныш!       — Откуда тебе знать? Может у них есть план? — возражает кузнец.       Е Байи собирается отмахнуться, но он продолжает:       — Будь Цинь Хуайчжан коварным соблазнителем, наверняка попросил бы Сюань держать язык за зубами. А если бы оба наивно верили, что им позволят сочетаться браком, то должны были уже попросить моего благословения. А даже если вдруг решили бы обойтись без этого, в усадьбу Времён Года уж точно отправились бы вместе.       — Это лишь твои домыслы. Говори, что хочешь, а я всё равно не позволю… — начинает было Бессмертный Меч.       Но замолкает под скептическим взглядом.       — Сердце Сюань тебе не подвластно. — спокойно, но твёрдо обрывает его Жун — Даже если представить, что меня нет и остановить тебя некому, в твоей власти будет не давать Сюань видеться и обмениваться письмами с Цинь Хуайчжаном, бранить её за каждую мысль о нём, запереть дома, но ты не в силах запретить ей любить. Ты не сможешь вечно держать её под своим плащом.       Бессмертный знает, что это правда. Но менее горько от этого не становится. Он отворачивается от смотрящих в душу чёрно-изумрудных глаз в глупой попытке спрятаться. Хотя прекрасно знает: и так с лёгкостью прочитают. Чанцин качает головой:       — Ох и матушка же ты, Лао Е. — губ его касается чуть насмешливая улыбка, но взгляд серьёзен.       Байи на миг цепенеет, стиснув зубы. Переждав пик вспоровшей сердце боли, он отчаянно выкрикивает:       — Ничего я не матушка! Просто эта безалаберная идиотка позаботиться о себе не в состоянии! Ты её видел вообще?! Явилась белая как труп, губы синие, вся потрёпана словно в десяток драк ввязаться успела, и, к гадалке не ходи, за всё это гулево время крошки во рту не держала! Чудо, что не околела на полпути и череп свой пустой не расшибла!       На лице напротив отражается беспокойство:       — Не видел. А куда она пошла?       — Вообще-то туда, откуда ты прилетел: за своим драгоценным хворостом.       Переменившись в лице, Жун срывается с места и стремительно улетает вслед за дочерью. Когда он находит Сюань, та сидит на снегу и разрывает его. Весь устилающий землю белый ковёр вокруг неё перекопан. Мужчина приседает рядом и показывает ей веточку:       — Это ищешь?       Девушка несмело берёт мэйхуа, осматривает и проверяет на свою энергию, а удостоверившись, ярко улыбается и припадает губами к одному из цветов. Отец смущённо опускает глаза.       — Пойдём, — он собирается было сказать «домой», но вспоминает, что туда скоро заявится и матушка-Лао Е — в кузницу.       Сюань дарит ещё одну лучезарную улыбку и, обняв отца одной рукой за плечо, направляется туда. Чанцин тоже приобнимает её, поглаживая по растрёпанным волосам. Уже сидя у растопленного очага, он вновь подаёт голос:       — Сюань, я всё хотел тебя спросить: какие планы у вас с Цинь Хуайчжаном на будущее?       — Мы решили, что я стану его наложницей. — отзывается Сюань, пристраивая в волосы свою цветочную шпильку — Хуайчжан обещал найти жену, которая будет искать символического брака и относиться ко мне с уважением.       Чанцин улыбается:       — Считай, что моё благословение у вас есть.       А в следующее мгновение с тихим счастливым смехом падает на пол, крепко обвитый кольцом родных рук.