◇
Квин зашагал по коридору широкими, уверенными шагами. Повернувшись раз на одном месте, он присвистнул, почти готовый вновь напевать себе под нос одну из любимых песен. Не успев дойти до конца самого коридора — давно опустевшего за этот вечер — молодой человек замер на месте. Его губы так и застыли, не успев выпустить пару звуков собственной мелодии. Перед ним всего в нескольких метрах впереди стояла Ру. Перекрещенные на груди руки и грозный вид самой девушки говорили о том, что пришла она явно не с благими и мирными целями. — Ру, — её имя Квин протянул совершенно безрадостно. Он покачал головой, словно бы осуждая её желание прийти сюда и встретиться с ним лицом к лицу. За ней была дверь, выход к которой девушка отрезала обоим. — С чем пожаловала? Решила поучаствовать в аукционе, чтобы сохранить для друзей информацию? — А что, так можно было? — Ру с сомнением вскинула одну бровь, прекрасно понимая, что Квин над ней издевается. Девушка пропустила мимо ушей фразу про друзей. Она не стала бы сейчас спросить с его высказыванием. — Конечно же, нет, — улыбка окончательно пропала с лица молодого человека. — Честно говоря, я надеялся, что ты не придёшь… Квин тяжело вздохнул, прикрывая на секунду глаза. — Я не хотел сталкиваться с реальностью своих догадок. — Какие ещё догадок? — Ру нахмурилась, с секунду оглядывая его с ног до головы и останавливаясь на лице Квина, с сомнением разглядывая его выражение. Девушке казалось, что Квин пытается обмануть её, сбить с толку и затуманить голову очередными совершенно ненужными мыслями. Именно поэтому она слегка скривилась, услышав его слова.◇
Лана презрительно хмыкает, сцепляя руки на груди. Глядя на улыбающихся подростков, девушка прекрасно понимала одно: она проиграла. — Ну и к чёрту! — шипит сквозь зубы рыжеволосая, — Мне было плевать на план Квина! «Чëрт, чëрт, чëрт» — раз за разом проносится в мыслях. Кажется, это уже начинает походить на особенность речи. «Фестиваль для меня важнее» — Лана, наконец, успокаивается, приводя свои мысли в порядок. Историческая и культурная ценность этого мероприятия для неё превыше всего. Плевать там на какого-то Квина или ту же Ру… Однако, несмотря на это, Лана смотрит на подростков с толикой грусти, что мелькает в её взгляде. Они смогли победить её, избавиться от всеобъемлющего действия её станда. Победить Lolita можно лишь при помощи противодействия. Любовь побеждается ненавистью или безразличием — отсутствием этого чувства совсем. «Значит… они хорошие друзья» — Лана вздыхает, прикрывая глаза на секунду. Она вновь смотрит на Джодио и Ру, которые не сводят друг с друга счастливого взгляда. — «Похоже, я помогла им осознать это…» — Эй, ты! Голос Ру звучит резче и грубее, чем обычно. Девушка обращает внимание, что та смотрит на неё, указывая в её сторону пальцем. Нахмуренные брови Ру говорят за неё: девушка не готова отпускать противника и спокойно мириться с произошедшими на празднике событиями. — Чего ты хочешь? — Лана приподнимает одну бровь, делая вид, что ей всё равно. — Отведи меня к Квину. Немедленно. От неожиданности Лана издаёт едва слышный смешок. Это заставляет Ру ещё сильнее нахмуриться. Она почти успевает задать вопрос: «Какого чёрта ты смеешься?!», однако рыжеволосая опережает её. — Почему я должна это сделать? Нет, даже не так… Зачем я должна это сделать? — Я собираюсь покончить с этим, — Ру тихо вздыхает, чувствуя, как решимость пульсирует под её кожей, заменяя кровь, — Единственный выход из всей этой борьбы: поговорить напрямую с Квином. — Или сразиться с ним, — хмыкает у стороне Джодио, вставляя собственные слова, которые Ру пропускает мимо ушей. Лана молча смотрит на неё, не сводя глаз. Несколько таких секунд едва не растягиваются на минуту, однако она вовремя прикрывает глаза, издавая тихий вздох, символизирующий начало её речи. — Мне не так уж важно о том, что ты хочешь сделать и какие у вас с Квином вообще отношения… Ру приоткрывает рот, чтобы вновь что-то сказать, но Лана резко обрывает её. — Будет неправильно с моей стороны отвести тебя к человеку, на которого я, по факту, работаю, однако… — она поднимает на девушку взгляд, вместе с тем слегка дёргая бровью, — Я не особо заинтересована в дальнейшем сотрудничестве. Если ты просто отпустишь меня после этого и позволишь остаться на фестивале, я проведу тебя к месту, где сейчас отсиживается Квин. Ру с сомнением переводит взгляд на Джодио, словно бы безмолвно советуется с ним как правильно поступить. Парень слегка кривит губы, смотрят в ответ довольно мрачно. Он пару раз двигает раскрытой ладонью, будто бы говоря: ситуация пятьдесят-на-пятьдесят, а затем щурится, глядя на Лану. У той мурашки пробегают от его мрачноватого взгляда, брошенного из-под натянутого на голову капюшона. — Только не говори мне, что хочешь советоваться с ним, — Лана вновь кривит губы, — Это ваши с Квином отношения. Я поняла это сразу. Он относится к тебе по-особенному. После этих слов Ру удивлённо вскидывает брови, глядя на рыжеволосую с немым вопросом во взгляде. — Это… не такое отношение как ко мне или Рианне, но и не безразличие, — невнятно тянет Лана, отводя взгляд, — Есть что-то в его взгляде и мыслях, когда он думает и говорит о тебе. Какое-то чувство, напоминающее… Девушка качает головой. Нет. Она перестаёт бормотать, оканчивая свою речь. Сейчас говорить об этом бессмысленно… — Я отведу тебя к Квину. Лана тяжело вздыхает, едва не закатывая глаза от вида счастливой Ру, которая буквально начинает светиться от её ответа. Она подходит ближе, уже готова идти. Прямо сейчас, не откладывая ни на секунду. — Эй, — слабый голос Джодио, оставшегося позади, вынуждает Ру обернуться. Она смотрит на парня, который едва заметно улыбается. Пожалуй, это усмешка. Всё та же, что девушка видела уже много раз за эти дни, однако сейчас…она немного другая. Больше похожая на искреннюю улыбку, которой Джостар мог бы одарить своего брата или…близкого друга. — Вот это страсть, которую я всё время ожидал от тебя. Её называют решимостью. Она важна всегда: в независимости от того покупаешь ли ты у меня наркотики или вступаешь в драку. Ру невольно улыбается ему в ответ. Пожалуй, слышать подобное от человека, который едва ли не презирал её всё это время…приятно. Определённо приятно. — Сделай всё как надо, — кивает напоследок Джодио, — Прими верное решение.◇
Ру замерла в ожидании. Она смотрела на Квина, по-прежнему не понимая к чему были его слова. — Я не хотел верить в это… не хотел… — Квин слабо покачал головой. Взгляд его немного помрачнел, однако, когда он поднял его на Ру, девушка заметила в его глазах странный проблеск…любви? — Ханна? Он обратился к ней неуверенно, произнося это имя так, словно не называл его много лет. — Это ведь ты, Ханна? Ру в совершенном непонимании уставилась на Квина. Казалось, от неожиданности она просто замерла на месте, не в силах рационально мыслить над сложившейся ситуацией. Квин вновь покачал головой. — Нет, ты не сможешь вспомнить это. Мой «Liar» стёр все твои воспоминания… — О чём ты говоришь? — не выдержав, почти выкрикнула Ру. Она ненавидела это: совершенно не понимать, что происходит вокруг. — Кто такая Ханна?! — Это ты, Ру. Девушка ничего не успела возразить. Ответ Квина застал её врасплох. Ру замерла на месте, так и оставшись с приоткрытым ртом, готовым возразить в ту же секунду. Удивление, мелькнувшее в её глазах, перемешалось со смятением, к которому добавилось чистейшее непонимание. — Знаю, ты ничего не вспомнишь, но попытайся понять, — Квин сделал шаг в её сторону, стараясь говорить мягко. — Я не мог ошибиться. Возраст, способности…всё в точности совпадает. — Я всё ещё тебя не понимаю и понимать не желаю… — Ру хотела огрызнуться, но голос её внезапно сделался слабым и еле слышным. Он едва не дрогнул, когда она попыталась заговорить ещё раз. — Кто такая Ханна? — Моя младшая сестра. Наступившая после ответа тишина буквально оглушила девушку. Неосознанно она сделала совсем неуверенный шаг назад, отступая. Ру молча качнула головой, отвергая слова Квина. — Нет. Не может быть! Я выросла в детском доме. У меня никого не было и не может быть! — Ты не помнишь этого, потому что я стёр твою память, — Квин мягко улыбнулся, делая ещё шаг навстречу Ру. — Ты не вспомнишь то время, проведённое в детском доме, но сможешь понять, когда я всё расскажу тебе. Девушка вновь попятилась к выходу, не желая слушать его слова и чувствовать его приближение. Отрицание проникало во всю её сущность, настойчиво отвергая каждую его фразу. — Помнишь, у тебя был старый плюшевый кот? Я подарил его тебе на первые деньги, которые смог заработать вне детского дома… Молодой человек старался говорить мягко, но настойчиво, и Ру понимала, что слышит искреннее тепло, сочащееся из его голоса, но не могла принять его. — У него вместо одного глаза была пуговица, потому что старшие мальчишки испортили его, а я пришил её на замену… — Этого кота мне подарил кто-то из воспитателей… — словно бы неуверенная в собственных словах, пролепетала Ру. Она даже не подумала возразить, спросить, откуда он мог знать о стареньком плюшевом коте, которым стал единственным, что девушка забрала при побеге из детского дома. В её памяти чётким образом всплыла эта игрушка: совсем детский, мультяшный чёрный кот, весь в заплатках и с одним глазом-пуговицей… — Левый. Левый глаз у него был пуговицей. Ру вздрогнула, вновь невольно качая головой. Она хотела возразить, отбросить слова Квина, но тот лишь продолжал. Продолжал, попадая в самую точку. — Я сидел с тобой допоздна, когда ты не могла уснуть, даже несмотря на то, что воспитатели ругали меня, отправляя в другое крыло детского дома, вынуждая присоединиться к старшим группам. Если я пропадал надолго, то только затем, чтобы найти очередную нелегальную подработку… — Я не верю этому! Голос девушки прорезал тишину, вынуждая Квина отпрянуть на долю секунды и замолчать. Он взглянул на неё с каким-то сочувствием. — Я понимаю… — голос молодого человека сделался тише, — Я не смогу вернуть тебе те воспоминания. Они утеряны безвозвратно. — Если…если ты говоришь правду, — Ру сцепила зубы, едва не скрипя ими. Голос её вновь слегка дрогнул. — То почему ты оставил меня? Ты просто бросил меня, оставив там одну! Внезапно Ру сорвалась на крик. Она не хотела верить словам Квина, но шаткая мысль о том, что всё это время она была не одинока…у неё был кто-то — близкий человек, который любил её и заботился о ней — заставила девушку осознать тот факт, что в один день её просто оставили. Оставили на несколько долгих, не самых лучших лет. — Таковы были обстоятельства… — тихий голос Квина подвёл этой фразой черту. Это было всё, что он мог сказать ей. — Обстоятельства?! — Ру посмотрела на него, презрительно дёргая кончиком губ, — Интересно было бы послушать что за обстоятельства вынудили тебя бросить любимую младшую сестру и не вспоминать о ней несколько лет! — Я знаю, что мне нет прощения… — Квин опустил голову, тяжело вздыхая, — И я не прошу его и не оправдываюсь… — Хватит! — резкий и грубый тон Ру обрывает его на полуслове. Она принимается ходить из стороны в сторону в надежде привести себя и свои мысли в порядок. — Я всегда говорила: нельзя нарушать правила, установленные для своей же системы. Её следует придерживаться, чтобы не превратить свою жизнь в хаос. Вот к чему это привело! Ру сжимает кулаки, почти впиваясь ногтями в ладони. Она прикрывает глаза, отрицательно качая головой. Всё это время Квин молчит, не решаясь вновь пытаться говорить. — Если бы я слушала саму себя и свою систему, то мы вообще не пришли бы ни к этой встрече, ни к этому разговору! Мне было бы проще не знать подобную правду! — Ты думаешь об этом лишь в негативном ключе. Я понимаю тебя, — Квин не сдвинулся с места, не решаясь на этот раз совершать очередной шаг, который Ру вновь отвергнет. — Но я, увы, вижу в этом лишь возможность исправить свою прошлую ошибку. Я должен быть благодарен твоей системе, что она свела на вместе. — Некоторые ошибки исправить невозможно, — прошипела Ру. Она скривилась, но на этот раз не так сильно. Первоначальный гнев сошёл на нет, оставляя внутри лишь пустоту и отчаяние. — Поверь, я понимаю, — Квин слабо улыбнулся, больше не замечая в её глазах яростного блеска. — Когда я осознал свою ошибку, было уже поздно. Но я думал о тебе на протяжении долгих десяти лет, пять из которых я искал тебя… Отец Ханны, в отличие от моего, был коренным жителем Гавайев. Когда мы с матерью переехали сюда из Штатов, он, казалось, мигом покорил её сердце. Они быстро решили любить друг друга и жить вместе, что, в свою очередь, привело к рождению моей сестры. Вот только…счастье это было недолгим и этот мужчина быстро бросил нашу мать, оставив её с тринадцатилетним мной и маленькой Ханной на руках. Очень жаль. Поначалу я думал, что он мог бы стать хорошим отчимом для меня и прекрасным отцом для Ханны, но мои мечты разбились довольно быстро, как и жизнь матери. Она довольно быстро начала пить, совершенно забывая о своей маленькой дочери. Что до меня? Я готов был смириться, исчезнуть из её жизни… Главное, чтобы она продолжала заботиться о Ханне. Мои надежды и мечты не оправдались. После нескольких месяцев долгих запоев и потуг в апатии и депрессии мать оставила нас одних у порога детского дома. Ханне не было и года. Если я ещё и мог выжить в детском доме, наплевав на все их правила и всю жизнь в целом, то она ещё была лишь маленьким ребёнком, которого не каждый был готов терпеть. Я заботился о ней, ведь, несмотря на то, что у нас были разные отцы, в нас текла одна кровь. Ханна была моей сестрой и просто так оставить её я не мог. Мне приходилось сбегать из детского дома, находить нелегальные подработки, на которые брали такого беспризорника, как я, ведь только с нашими собственными деньгами мы могли выжить там… Я терпел гнусных бандитов и гангстеров, которые издевались надо мной, шпыняли меня и доверяли мне не до конца лишь из-за того, что по их мнению я был «глупым ребёнком». Несмотря на это, их доверие — пусть и частичное — помогало мне вливаться в криминальный мир, привыкать к его правилам. Пожалуй, это было моей первой ошибкой, совершенной ещё в совсем юном возрасте. Криминальный мир всё больше завлекал меня своей тёмной стороной, а любовь к моей младшей сестре всё больше перекрывалась мыслями о неизбежном грузе, оставленном на мне нашей матерью. Я любил Ханну и одновременно ненавидел. Вспышки внутреннего гнева и разногласия душили меня, пока однажды я не принял решение: сбежать из детского дома как только получу полноценное, легальное разрешение покинуть его. Как только мне исполнилось восемнадцать, я оставил свою сестру в детском доме, выбрал тёмную сторону криминальной жизни. Она слишком завлекла меня, оставляя на мне неизбежный след. Когда я осознал свою собственную ошибку, было уже слишком поздно… — Прости меня, Ханна, — Квин опустил голову, не смея взглянуть девушке в глаза. — Я не смог защитить тебя… Ру тяжело сглотнула, глядя на опущенную голову молодого человека. В какой-то момент она задумалась над тем, чтобы вглядеться в его черты, в попытке найти внешнюю схожесть. За густой бородой Квина она вряд ли могла бы различить какие-то черты: линию губ, подбородка и прочее. Объёмная шевелюра тёмно-каштановых волос вовсе не походила на тёмные волосы самой девушки, однако этим лишь подтверждались слова о крови двух разных отцов. Тихий вздох сорвался с губ Ру. Она посмотрела на молодого человека, чувствуя, как всё внутри неё болит от тяжести собственных слов. — Тогда скажи мне… Куда делась Ханна? В какой момент она пропала и появилась Ру?