Happy Together

Коробка с круглыми упаковками рамёна опускается в тележку. Следом за ней идут ещё несколько, формируя равномерную башню, доходящую до самого верха. Два оставшихся короба укладываются рядом. Кристофер отряхивает руки и поправляет задравшуюся футболку. Стоящий рядом Сынмин, пристально наблюдающий за этим процессом, педантично выводит в списке на телефоне галочку. Палец скользит ниже. - Теперь спагетти. - Я ещё хочу макарохи, - Джисон постукивает по одной из тележек, которых на компанию было решено взять три. – Которые большие и как трубы. - За свои деньги бери. - Схуяли? Я же не всю пачку один жрать буду, кто-то тоже будет. - Не нужны никому твои макарохи, спагетти хватит. Одно и то же. - Я тоже макарохи хочу, - Феликс, идущий перед всеми, разворачивается и шагает спиной вперёд. – Бантики. - Одни растраты из-за вас, - Сынмин неодобрительно качает головой. - Не бубни, дед, - закатывает глаза Чанбин, подкатывая тележку к нужному стеллажу. – Вон клубники, голубики и ещё всякой ебабики несколько упаковок лежит, больше половины ты со своими смузями выжрешь. - Мухомор твой вечно таскает их для своих йогуртов, не надо мне тут. - Ещё один с мухоморами, блять. - Я говна не придумаю, - гордо щерится Минхо. – По людям уже пошло. - В любом случае, Хёнджин таскает дай Бог если две клубники для одного йогурта, там в эту пластмасску больше не засунешь. Две, когда ты за раз полпакета выдуваешь. И ничего же, все платим за них. - Товарищи, - призывает всех Кристофер. – Мы пилим сумму на восьмерых, так что берите вы свои ягоды и макарохи, все будут. У нас условие, что мы берём то, что будет есть как минимум четыре человека. Макароны лишними не будут никогда, фрукты тоже. - Понял, да? Джисон трясёт головой перед лицом Сынмина и показывает ему язык. Он едва успевает увернуться от загребущей руки, собирающейся схватить его за ухо. Закинув три пачки макарон в тележку, их компания продвигается дальше по отделам. Чонин остался дома восстанавливаться после пищевого отравления, а Хёнджину поручили «следить за ребёнком». Тот сначала возмущался, что его не берут ходить по магазинам, но потом сошёлся на том, что не надо таскаться с пакетами и можно валяться дома. Среди рядов из холодильников, в которых хранятся полуфабрикаты, значительно холоднее, чем в обычных частях супермаркета, пусть даже их двери и закрыты. После сравнения цен и нехитрых вычислений в список покупок добавляется несколько упаковок наггетсов, котлет из морепродуктов по скидке, картошки фри и пельменей для жарки. Две тележки сворачивают за угол и переходят дальше. Тележка же Минхо остаётся на месте. Не обращая никакого внимания на то, что остальные ушли, они с Джисоном как обычно заговариваются о своём и какое-то время обсуждают то, как в последнее время все компании начали сходить с ума по Покемонам, смотря на пиццу со Снорлаксом на упаковке. - Да бред полнейший, блять, - морщится Минхо, небрежно взмахивая рукой. – Я в жизни не буду переплачивать за какой-то рисунок на упаковке. Она же обычная внутри. - Ещё и маленькая, - Джисон соглашается. – Разница вон с той в двести грамм, а стоит в два раза дороже. Обдираловка. Хотя Снорлакс прикольный, я тоже спать люблю, так что он моё тотемное животное. Была бы там хотя бы картонная вырезка его, тогда бы я ещё подумал. - Вообще срать на этих Покемонов. Мои познания заканчиваются на Пикачу. - Они прикольные же. - Не выкупаю прикола. Тележка, наконец, двигается дальше. Джисон ведёт пальцем по холодным стеклянным дверцам, шагая вдоль ряда, как его ноги останавливаются. Глаза задумчиво изучают полки с замороженными сырными палочками. Заметив, что рядом стало пусто, Минхо оборачивается. - Чего там? – он оставляет тележку и шагает обратно, прослеживая за его взглядом. - Всё дороже и дороже. Шарики чутка подешевле, но их жарить неудобно. - Какие здесь самые дешёвые? Вот эти? Десятка за триста пятьдесят грамм. - Это же пиздец. Их там на один раз пожрать и то не наешься. Минхо снова проходится глазами по ценникам, после чего смотрит на Джисона. Тот пытливо пожёвывает нижнюю губу, угрюмо сканируя холодильник. - Хочешь, так бери. - Орёшь, что ли? Свои бабки я столько отдавать не буду, а на нескольких брать тут тоже разоришься, учитывая, что там в упаковке раз-два и обчёлся. - Один раз никто не умрёт. - Да похер, - Джисон вздыхает и отходит. – Перебьюсь. Смиряясь с тем фактом, что он далеко не миллионер, Джисон возвращается к тележке. Закажет парочку готовых, когда будет есть в какой-нибудь фастфудной. Тоже не дешёвое удовольствие, но всё равно дешевле того, что есть в магазине. Печально быть фанатом сыра, когда он такой дорогой. Колёсики с лёгким скрипом сдвигаются, как позади хлопает дверь холодильника. - Э? В смысле, зачем? - За мясом, - Минхо швыряет две упаковки сырных палочек в тележку, наполовину заполненную пакетами с замороженными овощами. - Сейчас такой говнёж поднимется, говорили же, что берём только то, что от четырёх человек, - напоминает Джисон, выгибая брови. - Говнежа не будет, если никто не узнает, - покопавшись в товарах, Минхо прячет жёлтые упаковки под пачками гороха и брокколи. – Встанешь на разгрузку на кассе, а я отправлю Криса за кетчупом и буду складывать. - Но это же нечестно. Бюджет-то общий. - Ты хочешь сырные палочки? – твёрдый взгляд испытующе ждёт ответа. - Ну… да… - Вот и заткнись тогда, ладно? Пожарим на двоих. Скажу, что я купил. Пошли, а то эти уже до Китая упиздили. Минхо, стоящий перед тележкой, тянет её за собой. Взявшись за ручку, Джисон толкает её, какое-то время в упор смотря на его затылок. Над диафрагмой ощутимо теплеет, губы растягиваются. Возможно, это несправедливо по отношению к остальным и вообще сродни мошенничеству, но тот факт, что, во-первых, он поест сырные палочки, а, во-вторых, Минхо делает это для него, заглушает совесть наглухо. Он как будто ворует что-то, чтобы его порадовать, и хотя Джисон ни в коем случае не поддерживает воровство, есть в этом что-то романтичное. Он бы для Минхо своровал какую-нибудь цацку, если бы тот её очень сильно захотел, а денег не было. Всего разок, чтобы сделать ему приятно. В соседнем отделе ребята оживлённо спорят о том, брать ли третью коробку мороженого по акции, потому что непонятно смогут ли они затолкать её в забитую морозилку. В конечном итоге, они приходят к тому, что акции на вкусные вещи бывают не каждый день, а если мороженое не влезет, то они просто съедят его сегодня. Таким образом, поглазев на заманчивые замороженные багеты с чесночным кремом, им приходится отложить их на следующий раз. Тележки двигаются среди холодильников с разнообразным мясом. - У нас же лежали ещё грудки и шматки говядины на чёрный день, - напоминает Чанбин, видя, что Минхо остановился у одной из напольных морозильных камер. - Я окорочка смотрю, - Минхо достаёт целую курицу в бело-жёлтом пакете и рассматривает её. – Мелкому нельзя сейчас жирное, а жрать что-то надо. Бульон можно сварить. - О-о-о, - умилённо тянет Кристофер, устраивая руки на его плечах. – Ты переживаешь за Чонина. - Да похер мне на него, я сам суп хочу. Все жрать будут всё равно, раз кастрюлю варить, - фырканье. - Ещё лучше, ты заботишься обо всех нас, это так мило. Из соседнего отсека вытаскивается свиная нога в вакуумной упаковке. Минхо перехватывает её на манер дубины и грозно зыркает на Кристофера, делая шаг вперёд. - Ладно-ладно, я был не прав, - тот поднимает руки в сдающемся жесте. – Возьми двух куриц, будем все сегодня супчик кушать. Недовольно поджимая нижнюю губу и хмурясь, Минхо швыряет окорочка в тележку и гордо шагает дальше. Парни следуют за ним, верной кавалерией плетясь сзади среди порхающих ароматов сырого мяса и искусственного льда. Джисон вновь взирает на аккуратно уложенный затылок и улыбается. Это именно то, что упускают люди, боящиеся обжечься о вулканическую лаву. Они не чувствуют тепла, шугаясь пузырящейся поверхности, и улавливают его дуновения только в те редкие моменты, когда та успокаивается полностью перед тем, как снова забурлить, заставляя всех разбегаться. А он не отходит и потому ощущает это тепло постоянно. - У тебя сейчас ебало треснет, - едко усмехается Чанбин в его ухо. - У тебя тоже, если ты сейчас не заткнёшься. - Вы такие милые. - Иди со своим милуйся, - отмахивается Джисон. - Так он дома с ребёнком сидит. - Ваши проблемы. По супермаркету они бродят ещё полчаса. Тележки заполняются практически доверху, так как было принято решение закупиться по максимуму, чтобы не мотаться в магазин каждые две недели. Оказавшись у кассы, Минхо претворяет свой план в действие. Заранее пойдя на перегон, он первым паркует свою тележку у кассы, перекрывая проход Кристоферу, который собирается встать у руля распределительного процесса, и невзначай просит его быстро сбегать за бутылкой кетчупа, которую, якобы, забыл захватить, когда они были в отделе соусов. Джисон стоит за тележкой, блокируя вид спиной, пока остальные рассматривают товар на полках со всякой мелочью у кассы. Пустив сырные палочки первыми, Минхо убирает их на дно пакета и прикрывает окорочками, которые в любом случае будет готовить сам, а значит просто скажет не трогать пакет с ними. Таким образом, посредством умелых махинаций и бессовестной наглости, Джисон и Минхо выбивают себе сырные палочки за копейки, которые едят поздним вечером, когда остальные лениво валяются в своих комнатах и готовятся ко сну. Правда на вкусный запах вылезает Хёнджин, который, получив лаконичный ответ, что всё было куплено Минхо и потому принадлежит ему, умудряется стащить себе одну палочку с тарелки и на скоростях убежать от раскалённой ложки, прячась в комнате Чанбина. Жуя фактически деликатес, Джисон чувствует себя каким-то по-особому счастливым. Тот факт, что они с Минхо на пару провернули махинацию, добавляет еде ещё больше вкуса. Так что сидеть на кровати Минхо, есть сырные палочки и смотреть документальный фильм про странные медицинские случаи оказывается идеальным способом провести выходной. Больше ему ничего и не надо для того, чтобы расслабиться и восполниться потраченной за неделю энергией. Тем более, перед рабочим воскресеньем. Стандартное раскладывание книг продвигается на автомате. Выйдя на смену, Джисон принимает товар, распаковывая два десятка коробок, сканируя всё, что приехало, и закрывая листы. Затем он почти полтора часа разбирается с размещением канцелярии и после перерыва на обед мотается по залу уже с книгами. Он научился частично отключаться в такие моменты и переводить сознание в режим квеста, где ему нужно разместить правильные предметы по правильным местам. Разговоры покупателей игнорируются, мысли расплываются, глаза сканируют названия и обозначения разделов. Стандартная рутина, которая нравится ему больше стояния за кассой. Временами его всё-таки дёргают покупатели, которым требуется консультация, но в большинстве случаев это проходит быстро и без особых встрясок. Джисон думает, что то же самое будет и с худощавой женщиной в строгих прямоугольных очках, которая просит найти ей «Апельсиновый Сад». Отложив книги за стойку, чтобы не мешались, он подходит к компьютеру общего пользования с базой данных всего товара. Она вполне могла бы воспользоваться ею и сама, о чём он, конечно же, не говорит вслух. Вбив название, он хмурится, не находя ничего похожего даже в том, чего нет в наличии. - Извините, вы можете уточнить название ещё раз? «Апельсинового Сада» в базе нет, возможно, вы перепутали название. - Как нет? Это же один из самых читаемых романов в кругу любителей викторианской эпохи, неужели вы его не знаете? – с возмущённым презрением вздёргивает нос женщина. - К сожалению, не сталкивался. Не подскажете автора? – Джисон сохраняет вежливый тон, уже привыкнув к подобным высказываниям и не позволяя им задевать себя так уж сильно. - Я не могу помнить всех тех многочисленных авторов, которых читаю. Там точно было про сад с апельсинами, мне его посоветовала сотрудница культурного центра, куда мы ходим с детьми. - Может у вас где-то записано название? - Может и записано, но с собой у меня ничего нет. Посмотрите ещё раз, он точно должен быть. - Хорошо. Давя вздох, Джисон вновь возвращается к компьютеру. Не было печали. Скукожившиеся внутренности интуитивно подсказывают ему, что полтора часа, оставшиеся до конца рабочего дня, пройдут не так, как он планировал. Вопрос только в том, насколько сильно испортится его настроение. Остаётся лишь надеяться, что его пронесёт и это закончится быстро. Палец озадаченно постукивает по пустой панели клавиатуры. Затем он решает попробовать вбить слово «сад» и посмотреть, что появится. Естественно появляется миллион книг о работе в огороде. Фильтр работает только в сторону выбора конкретного жанра, но не отсеивания таковых, а верить на слово и копаться в романах он не видит смысла. Впрочем, пролистав четыре страницы, Джисон всё-таки пробует пройтись по жанрам. Острый треугольный носок туфель стоящей над душой покупательницы, постукивающий по деревянному полу, не делает процесс легче. - Может вы имели в виду «Мандариновый Сад»? Автор Кан Чольсу. - Так одно и то же, конечно. Приходится закусить язык. Джисон просит её подождать и уходит искать книгу, напоминая себе о том, что язвить на работе сродни мгновенному увольнению. Первые пузырьки раздражения формируются где-то в недрах грудной клетки. Одно и то же, действительно. Всё равно что прийти в ресторан, заказать блюдо с курицей и потом возмущаться, что ей принесли курицу, но та на вкус не как утка, это ведь одно и то же. Присев на корточки и просматривая названия на корешках, Джисон думает о том, что понятие «самые читаемые романы» явно разнится от человека к человеку. Потому что он мало того, что никогда не слышал ни о таком названии, ни о таком авторе, так ещё и сама книга оказывается пыльной, потому как, видимо, никто не прикасался к ней с самого появления в магазине. Наскоро протерев её влажной салфеткой из подсобки, он относит её покупательнице, по лицу которой читается явное недовольство тем, что приходится ждать. - Это не та книга, эта у меня уже есть, - посмотрев на обложку, женщина трясёт томиком с таким пренебрежением, как будто ей вручили склизкого угря. - Но это «Мандариновый Сад», как вы и просили. - Так и зачем мне книга, которая у меня уже есть? Забирайте, это не та. - Тогда… поискать другого автора с похожим названием? – Джисон берёт книгу, теперь уже совершенно не понимая, чего от него хотят. - Зачем мне другой автор? Смотрите, какая у него новая книга, зачем мне старая? «Чтоб в жопу её себе запихать», - думает Джисон, заставляя себя молчать и берясь за мышку. Пузыри злости начинают расти и лопаться активнее. Эта конченная мадам считает, что он умеет читать мысли или что? Пришла с непонятными запросами и ещё недовольна, что он тратит своё время, пытаясь ей помочь. Контингент в книжном магазине бывает самый разный, однако иногда приходят те, в чьё существование сложно поверить, - настолько они несуразные. - Последняя его книга вышла в мае и называется «Речные Розы». Покупательница устраивает правую ногу на каблуке и покачивает её. Руки скрещены на груди, тонкие губы поджаты фактически вовнутрь. Никакой реакции на его слова не следует. - Принести её? - Конечно, вы что, не работаете здесь? - Просто вы промолчали. - А о чём говорить? Зачем мне ещё книга? Естественно её надо принести, что ещё за претензии? - Хорошо, сейчас принесу. Только свернув за стеллаж, Джисон позволяет себе сжать кулаки и зажмуриться до искр. Иногда он ненавидит людей. Неужели нельзя вести себя вежливо и нормально общаться, а не обращаться с ним так, как будто он должен читать её мысли и бегать перед ней весь в поту, с веером и подносом, полным закусок? Что сложного во фразе «Принесите, пожалуйста»? Нахрена он вообще вышел из подсобки именно в это время и пошёл именно в ту часть зала? Лучше бы стоял за грёбаной кассой и не попадался ей. Вдох-выдох. Джисон ищет нужную книгу, пытаясь успокоиться. Скоро конец смены, скоро можно будет пойти домой и забыть про этот день. Ему просто нужно отдать книгу и смотаться быстрее в другой угол, чтобы она больше не имела ему мозги. Протерев обложку очередной салфеткой, он натягивает нейтральное выражение лица и возвращается к зоне с компьютерами. - Пожалуйста. Протянув женщине книгу, Джисон отходит в сторону и ждёт реакции. Он не может просто взять и уйти, ведь если ей нужно что-то ещё, а он начнёт отдаляться, она наверняка начнёт возмущаться. Нужен заветный сигнал о том, что пытка закончена. Глаза за прямоугольными очками сужаются, длинные пальцы с треугольными ярко-оранжевыми ногтями листают задние страницы. - И что вы мне принесли? Это четвёртая часть, а я ещё не читала третью. - Но вы попросили последнюю из вышедших книг, - Джисон чувствует, как в висках начинает стучать. - Мне нужна следующая часть после «Апельсинового Сада», вы что, не понимаете? - Так вы сами сказали, что вам нужна его новая книга, я уточнил у вас название и вы попросили принести её. - Вы как слушаете, молодой человек? Я сказала, что я читала ту и мне нужна новая. - Это и есть новая, вы не уточняли конкретную часть. - Кто вам позволял грубить мне? – покупательница истошно вздыхает, сужая глаза с горящим недовольством. – Вы говорите, что это я виновата в том, что вы не разбираетесь в книгах? Да как вы смеете? - Я этого не говорил, - чеканит Джисон, держащийся на остатках терпения. – Я не могу знать, какая из последних частей вам нужна, если вы не скажете мне конкретное название или номер. Говорите, пожалуйста, точнее. - Ах, вот как? Я говорю плохо? Менеджера сюда, быстро! – рыжий ноготь требовательно разрезает воздух. - Это можно решить и без менеджера. Я просто принесу вам третью часть. - Я вам такое обращение с рук не спущу. Молодёжь совсем распустилась, я требую менеджера. Сейчас же! - Как скажете. Бурлящая внутри лава жжёт. Только такого веселья ему не хватало перед концом смены, когда он мысленно уже был одной ногой дома. Надо же ей было припереться именно сегодня. Полыхая до забившейся в висках крови и проступившего на лбу пота, Джисон плетётся в служебку за Пак Джинёном – широкоплечим менеджером, который обычно гонял кофе у себя в кабинете, копаясь в ноутбуке и иногда сварливо напоминая о том, что швабра стоит в углу без дела слишком долго. Узкие полосы вечно недовольных глаз и странные выпирающие углы челюсти – это явно не то, что хочется видеть после долгого рабочего дня. Постучавшись в кабинет и оповестив о том, что покупательница требует менеджера в зале, Джисон почти сразу же выныривает обратно в коридор до того, как на него польётся поток ворчания. Ему в любом случае выслушивать его после разборок, так что будет лучше сократить его наполовину и отложить на потом. Отличный конец недели, ничего не скажешь. Встав у поворота, Джисон дожидается Пак Джинёна, явно не пребывающего в восторге от того, что пришлось встать, и отводит его на место происшествия. - Здравствуйте. Я менеджер данного магазина, чем могу помочь? – фальшивая вежливость изливается переливчатым потоком. - Наконец-то. Что у вас за работники такие, которые даже не могут найти обычную книгу и обвиняют ни в чём не повинных покупателей, пришедших сюда платить деньги? – с крайне оскорблённым видом выдаёт женщина. - Мне очень жаль, что вы испытали неудобства. Пожалуйста, уточните, что именно произошло, чтобы я смог разобраться в ситуации и помочь вам как можно лучше. - Этот нахальный мальчишка непонятно чем слушал и несколько раз принёс мне не то, а потом начал ругаться, что это я во всём виновата. - Такого не было, - тут же распахивает глаза шокированный Джисон. – Я и тона на вас не поднял. - Вы и без тона крайне оскорбительно выражались в мою сторону, когда сами не знаете свой товар и не понимаете обычного человеческого языка, я ведь несколько раз вам говорила, что именно мне нужно, а вы всё никак не хотели прислушаться, - всё так же гордо щебечет женщина, задирая длинный тонкий нос выше и выше. - Вы сказали мне неправильное название, я нашёл то, про что вы говорили, вы сказали, что уже читали книгу, которую сами же и попросили, и тогда сказали принести вам новую книгу того же автора, что я и сделал. После этого вы сказали, что вам нужна была другая часть. Как я мог понять, что вам нужна была предыдущая, когда вы сами попросили новую? - И вот вы опять меня обвиняете, вы только гляньте! – покупательница в ужасе кладёт ладонь на грудь, делая оскорблённое лицо. – Это я во всём виновата, да? Вы говорите, что это всё моя вина? Вот так у вас в магазине обращаются с клиентами? - Я не… - Прошу прощения, - Пак Джинён с приторной улыбкой обращается к женщине, перегораживая возмущённого Джисона. – Произошёл огромный конфуз. Позвольте я переговорю с сотрудником с глазу на глаз, это очень деликатный вопрос. Затем мы вернёмся и обязательно решим вашу проблему как можно быстрее. - Будьте так любезны. Менеджер отворачивается и угрюмо указывает Джисону широким подбородком на подсобку. Поджимая губы, тот послушно шагает среди стеллажей, продолжая неистово кипеть изнутри. Его мало того, что обвиняют в том, что он не делал, так ещё и выставляют чёрт знает кем, когда он буквально сделал всё, что было в его силах, чтобы помочь этой конченной истеричке найти её долбаную книгу. Дверь маленького помещения с запасными стульями и расставленными на полках хозтоварами закрывается за их спинами. - Вы сами слышали, как она… - Это что ещё такое?! – Пак Джинён грозно сверкает узкими глазами, указывая в сторону зала. – Как ты ведёшь себя с покупателями? - Что? Я разговаривал с ней максимально вежливо и нашёл всё, о чём она меня просила. Она сама путается в словах и не уточняет, что именно ей нужно, я не могу читать её мысли, откуда я мог знать, что она хотела третью часть, а не четвёртую, если она сама не понимает, чего хочет? – от несправедливости даже перехватывает дыхание. - Какая нахрен разница? Твоя работа кивать и делать всё, о чём попросят, от этого зависит репутация всего магазина. Тебе кто позволял выступать со своими сраными тирадами перед покупателями? - Так она откровенно врёт вам в лицо, я никого ни в чём не обвинял, это она выворачивает ситуацию так, как будто это я ни черта не знаю и не могу найти какую-то книгу. Она врёт про меня, вы же знаете, что я бы никогда не стал грубить покупателям. - Я знаю, что ты сейчас выёбываешься своим характером вместо того, чтобы выполнять свою работу, как положено. Какая разница, что она говорит? Пусть хоть с три тарелки лапши вешает, говоришь «да», извиняешься и делаешь всё, что надо. - Она незаслуженно оскорбляет меня и обвиняет в том, что я не делал. Это задевает мои чувства, потому что… - Да кого ебут твои чувства? – с грозной насмешливостью скалится Пак Джинён. – А? Кого твои чувства ебут? Никому твои чувства не всрались, ты понял меня? Это работа, а не детский сад. Быстро пиздуй извиняться и неси ей то, что нужно, пока не заработал себе штраф, сопляк. Чувства у него тут, видите ли, иди тогда зарабатывай своими чувствами. Чтобы я больше этой херни не слышал. Толкнув дверь, менеджер выходит из подсобки. Тишина под желтоватой пыльной лампочкой ощутимо звенит. Джисон пустым взглядом смотрит в коричневое пятно на стене перед собой. Злость лопнула, как гадкий гнилой пузырь на смердящей луже. Рёбра жмут лёгкие, мешая вдохнуть. С трудом и сиплым хрипом втянув в себя воздух, Джисон понимает, что у него начинает трястись нижняя губа. От обиды перед глазами предательски рябит. Ему как будто заехали под дых старым томом на тысячу страниц. Именно по той точке, которая пускает по всему телу болезненные разряды. Его чувства никому не нужны. - Долго ты там копаться будешь? Дёрнувшись, Джисон быстро мотает головой, вышвыривая себя из пронизывающего ступора. Рукава рубашки утирают глаза. Нельзя. Нужно выполнить указание, если он не хочет остаться без работы и денег. Нужно забить свои никчёмные чувства подальше. Рвано выдохнув, Джисон выходит обратно в зал и направляется к проклятому стеллажу, где ищет книгу, не сразу вспоминая название и всё ещё борясь со шквалом, повалившим все внутренние полки к чёртовой матери. Сейчас бы исчезнуть. Пальцы шкрябают обложку. Выпрямляясь, Джисон плетётся к зоне компьютеров с такой тяжестью, словно в кроссовки натолкали по десятку кирпичей. Такого противного давящего ощущения не было даже в детстве, когда отец спрашивал, кто разбил его любимую большую кружку, и звал его по имени на кухню. Под сверлящим взглядом Пак Джинёна Джисон подходит к напыщенно ждущей женщине, скрестившей руки на груди, и смотрит куда-то в редеющий пробор с проседью. Затем он заставляет себя проглотить свою гордость и поклониться. - Извините за доставленные неудобства. Вот ваша книга. - Извиняю. Надо учить молодёжь манерам, иначе что это за общество получится? - Вы абсолютно правы, - с заискивающей улыбкой кивает менеджер. – Впредь мы будем следить за нашими сотрудниками ещё усерднее. - То-то же, давно пора. Едва от него отворачиваются, Джисон стремительно исчезает за ближайшим стеллажом и затем уходит подальше, прячась ото всех в разделе по рукоделию, где обычно бывает пусто. Он закрывает лицо руками и продолжительно выдыхает. Он чувствует себя опозоренным и униженным. Нет ничего более гадкого, чем извиняться за то, что ты не совершал. Особенно перед человеком, который и является причиной заварившегося дерьма. На работе бывали плохие дни, но так сильно с грязью его ещё не мешали. Когда в соседнем ряду раздаются шаги, приходится резко собраться. Натягивая рабочее выражение, Джисон поправляет криво стоящие книги. Убедившись, что около кассы нет ни мерзкого худощавого лица, ни мерзкого широкого лица, он забирает отложенные книги и возвращается к раскладыванию. Он не может просто взять и уйти, нужно выполнять свои обязанности до конца, если он не хочет обзавестись ещё большими проблемами. На его чувства ведь наплевать, никого не интересует, что ему паршиво. Оставшийся час словно длится вечность. Джисон никогда не ждал конца смены так сильно. Он едва ли не убегает из магазина, в котором обычно ощущает себя весьма комфортно и на своём месте. Противное послевкусие от случившегося жжёт ему корень языка, внутри плещутся какие-то самые что ни на есть помои. Обычно он курит, только когда выпьет, потому как атмосфера располагает, да и с друзьями пропустить по сигарете кажется отдельным духовным опытом. Однако сегодня он заваливается в первый же переулок и со смаком выкуривает две сигареты подряд, благо пачка всегда болтается где-то на дне рюкзака на случай гулянок. Желания позорно разреветься и раскиснуть уже нет. Остаётся только зыбучая подавленность и мерзко пульсирующая дыра над диафрагмой. Он чувствует себя никчёмным и жалким. Ведь ему приходится терпеть всё, что в него швырнут, потому что жить на что-то надо, а его социальный статус слишком близок к уровню грязи, чтобы сметь открывать рот и защищать себя. Можно только прогладывать все помои, какие на него льют. Подойдя к двери общежития, Джисон какое-то время стоит в потемневшем коридоре, где после отсутствия движения выключился автоматический свет. Он не хочет марать других своим плохим настроением. Это ведь не их вина, что что-то произошло. А если он зайдёт в таком состоянии, в котором находится, то это будет мало того, что заметно, так ещё и автоматически заденет других, иначе не бывает, они ведь все живут вместе и все связаны друг с другом. Так что он несколько раз выдыхает и вдыхает, после чего вскидывает голову и улыбается. Пальцы летают по синей панели. Кроссовки скидываются у порога. Из кухни доносятся голоса, обсуждающие какого-то там актёра, который был обвинён в домогательствах. Джисон проходит в прихожую и машет повернувшимся головам Сынмина, Феликса и Минхо. - Вечер добрый. - Здаров. - Ага. - Чайник тёплый ещё, вода осталась. - Понято. Чего жрёте? - Рис с овощами. А то этих смесей хуева туча накопилась. - Ну правильно, место надо освобождать. - Тебе погреть? Там осталось. - Не, я потом поем. Приятного. Беззаботно отмахнувшись, Джисон стреляет в компанию за столом пальцами и скрывается в полутьме коридора, расслабляя лицевые мышцы. Аппетита нет абсолютно. Он любит вкусно поесть, но почему-то почти не притрагивается к еде, когда его что-то выводит. Оказавшись в комнате и щёлкнув выключателем, он какое-то время потерянно стоит у двери. В ушах звенит, тело гудит, помои внутри покачиваются и оттягивают вниз. Глаза осматривают окружение, однако фактически ничего не распознают. Нет мыслей о том, что нужно делать, есть только воющая моральная усталость. Рюкзак швыряется на пол. Джисон с трудом врубает какое-то остаточное резервное питание в себе и переодевается, после чего идёт мыть руки и возвращается обратно. Матрас проседает. Почти десять минут Джисон просто сидит, бессмысленно пялясь перед собой. Как он ни пытается забыться и огородиться, мысли всё равно возвращаются к тому, что было. Снова становится гадко. Тело падает на кровать. Чуть полежав на спине, он переворачивается набок и подтягивает колени к груди, обхватывая руками подушку. Накатывает мерзкое ощущение того, что он какой-то несуразно маленький, бесхребетный и никому не нужный. Об него можно вытирать ноги. Что ещё с ним делать? Позорище. Четверть часа спустя из булькающих гнилых мыслей вытаскивает стук по двери. Этого ещё не хватало. Почему нельзя просто оставить его в покое и не трогать? Приходится сесть в кровати и быстренько натянуть нейтральное лицо. - Можно. В проёме появляется Минхо. Он делает шаг внутрь, придерживая дверь. - Ты кушать не идёшь, что ли? - Да нет, наверное. Я днём нажрался, как свинья, так что сегодня уже ничего не влезет. - Так это днём было. - Ну, видимо, нажрался так, что до сих пор перевариваю, - Джисон со смешком похлопывает себя по животу. – Кажись, я где-то на седьмом месяце. Главное родить до того, как я лягу спать. Минхо, кажется, не впечатлён каламбуром. Он какое-то время внимательно рассматривает лицо Джисона, после чего закрывает за собой дверь. Вот только не выйдя обратно в коридор, а войдя в комнату полностью. Он проходит внутрь и садится на кровать. - Что случилось? - В смысле? - В прямом. - Ничего не случилось, - Джисон делает недоумённое лицо, выгибая брови, после чего пожимает плечами, посмеиваясь. – Устал как собака, но это не новости. Лёг вчера поздно, как обычно не выспался, я же умный. Завтра хотя бы в обед только пара, так что отосплюсь. - Ты этим придуркам иди свои фальшивые улыбки продавай, я на такое не куплюсь. Ты расстроен. - Да ничего я не расстроен, - после сконфуженной заминки ведёт плечом Джисон. – Говорю же, что просто устал, наверное. - Если не хочешь рассказывать, то не рассказывай. Тогда скажи мне уйти. Под непоколебимым и уверенным в своей правоте взглядом чернильных глаз весь выстроенный фасад буквально тает, растекаясь по сторонам. Уголки губ опускаются, спина чуть горбится, плечи опадают. Джисон тяжело вздыхает через нос, ногтем ковыряя шов на пододеяльнике. Конечно, он никогда и ни за что не сможет попросить его уйти. Только не его, потому что перед Минхо вся оборона рассыпается. Перед ним сложно притворяться и, наоборот, хочется поддаться этому нытью внутри. - Как ты узнал? - У меня есть глаза и уши. - У других тоже. - Я знаю, какой ты обычно, и сегодня ты не такой. На это Джисон выдыхает с кривой усмешкой. Надо же. А он-то думал, что мастерски умеет притворяться. - Сегодня покупательница приходила. Конченная вообще. Давала неправильное название, сама не знала, чего ей надо, просила сначала одно, я приносил, потом возмущалась, что хотела совсем другое. Вынесла мне все мозги, а потом позвала менеджера и наплела ему, что это я вообще ни хрена ни в чём не разбираюсь, приношу не то, не слушаю и вообще ору на неё, оскорбляю. А я ей и слова грубого не сказал, только под конец уже, когда она меня заебала, попросил говорить то, что ей нужно, точнее. Ну и в итоге этот еблан отвёл меня в подсобку на разговор. - И что сказал? – спрашивает Минхо, когда возникает пауза. - Пиздов надавал, сказал, что моя работа – это со всем соглашаться и не возникать. И… - Джисон мнётся, промаргиваясь; раздаётся шумный выдох. – И что никого не ебут мои чувства. Ногти продолжают упрямо мучить шов. Взгляд вперен в мелкую сине-белую клетку. Произносить это вслух оказалось ещё более ущербным, чем просто прокручивать в своей голове. Помои внутри жалко хлюпают. - Меня ебут твои чувства. Это заставляет Джисона изумлённо поднять голову. Минхо смотрит на него открыто и решительно. При этом черты лица непривычно мягкие. Несколько секунд они оба молчат, не прерывая зрительного контакта. - Твои чувства – это важно, ты имеешь на них полное право. А эти долбоебы пусть пойдут попьют говна друг у друга. Мрази охуевшие. Правильно, что ты высказался, эта тварина сама виновата, что у неё вместо мозгов кишки собачьи. Мудиле этому тоже надо было сказать, что если всем похуй на него, это не значит, что так и у других. - Тогда я бы уже был бомжом безработным. - Да и похуй, нашёл бы место с нормальным менеджером, а не этим уебаном. Кто вообще ему право давал так с сотрудниками разговаривать? Обсос. Хочешь я его поймаю после работы и въебу? - Что? Нет, конечно, даже не думай, - Джисон тут же усиленно машет руками. – Совсем сдурел? В ментовку захотелось? - Он заслужил. На твоём месте я бы уже давно переебал ему, заплатил штраф ментам и свалил, - фыркает Минхо. - Это не так серьёзно, забей. - Главное, чтобы ты забил. Либо на него, либо его ногами. - Да я знаю. Просто… ну… неприятно. Завтра отойду уже точно. Это остаточное. Воинственная реакция Минхо и правда зажигает какой-то забавный огонёк внутри. Слова как будто ударяют по крышке слива, давая помоям начать куда-то утекать, освобождая занятое место. Скованные плечи чуть отпускает. Какая разница, что про него думает какой-то там Пак Джинён с доисторической челюстью? У него ведь прямо здесь, рядом, есть Минхо, который пытается его поддержать. Как умеет. Так, как умеет только он. Опаляющей лавой, которая разогревает всё то, что озябло внутри после наплыва сырой гнили. - Жрать-то пойдёшь? Это пробивает на смешок. - Мы постоянно что-то жрём. - Плохо, что ли? Помогает же. Тем более ты не ужинал. - Да как-то не знаю. Нет такого уж аппетита. - Это ты сейчас так говоришь. Покажи тебе еду, так сразу обслюнявишься, тебе надо поесть, - рука Минхо вдруг обхватывает его ладонь. – Пошли? Тепло его кожи проносится по телу сносящей все барьеры волной. От того, как выжидательно он смотрит, едва ли не спирает дыхание. Отросшие миндальные пряди чуть закручены у мочки уха. Срединный пробор идёт не всем, но Минхо как обычно является исключением из всех правил. В домашней футболке с кроликом и с длинноватыми волосами он выглядит слишком потрясающе, чтобы ему отказывать. Как тут не последовать за ним? - Пошли. Получив положительный ответ, Минхо поворачивается и встаёт с кровати, однако дальше поднятия на колени дело не идёт. Он оборачивается. Джисон держит его руку, поддавшись позыву. Как же сильно он этого хотел. Паршивое настроение словно затирается окатывающим его теплом. - Чего застыл? - Подними меня. В конце концов, приходится свести всё в шутку. Джисон делает капризное лицо и трясёт его руку. К величайшей радости, Минхо на это посмеивается, покачивает головой, якобы осуждая этот детский трюк, и перебрасывает ноги на пол через сторону Джисона, вставая и начиная тянуть его вверх за собой. - Идём, будем готовить гурмэ-рамён. - Это как? - Дешманский рамён из коробки, но с дополнительными ингредиентами, чтобы у него не было вкуса дешманского рамёна из коробки. Дверь комнаты распахивается. Пройдя по коридору, они выходят в опустевшую кухню, откуда ушли предыдущие обитатели и которых заменил Чанбин. Тот угукает и машет вилкой в знак приветствия, затем возвращаясь к поеданию запечённой грудки с какой-то кашей. Левой рукой пролистывается новостная лента в телефоне. - Я пока заварю всё, а ты достань сосиски, штуки четыре, и нарежь их. Отдав указание, Минхо проверяет чайник, доливает туда воды и подготавливает две коробки обычного Джин-рамёна. Джисон сгибается у холодильника и копается в общей полке. После похода в супермаркет всё буквально лежало друг на друге, потому как из-за массовой закупки свободное место мгновенно исчезло. Кое-как вытащив пластиковую упаковку и уронив пакет с луком, который приходится заталкивать обратно, Джисон кидает её на столешницу. Поставив перед собой тарелку, чтобы складывать нарезанное, он вскрывает упаковку, достаёт первые две сосиски и берётся за нож. - Доску кто брать будет? – по ягодице прилетает хлёсткая ладонь. - Так столешница каменная, а не деревянная. - А ножи острые и царапины всё равно остаются, ты посмотри на свету. Потом туда забивается всякая хуйня, которую хер ототрёшь. Ещё раз увижу – получишь. - Ладно-ладно, не ворчи. Вздыхая, Джисон открывает верхний шкафчик и достаёт толстую ореховую доску. Ему слишком лень каждый раз отмывать её, потому что намного проще быстро нарезать всё на столешнице и протереть её влажной тряпкой. Нож кромсает сосиски. - Соус выбери, какой сам будешь, я пока достал сыр и чеснок, - Минхо подготавливает ингредиенты, залив лапшу со специями кипятком. – Добавим ещё кунжут и нарезанный ким. - Ого, вот это я понимаю гурмэ. - А то, я же тебе говорил. Надоело одно и то же жрать. Яиц бы ещё варёных, но варить лень, а мы не купили. - И так пойдёт. Завтра можно купить и с ними пожрать. - Ты купишь? - Да, давай я. Всё равно между парами в магаз за булкой пойду. - Какие же вы женатики, я херею, - усмехается Чанбин, отправляя в рот запечённую с пармезаном спаржу. - Иди до своей жены доёбывайся, хереет он, - Минхо хмыкает, добавляя нарезанные сосиски в коробку к дымящемуся рамёну. - Он рисует. У него послезавтра дедлайн. - Бляха, опять психоз будет. - Не будет. Это мелкий проект, не как тогда, не успеет замариноваться. - Так он всё равно каждый раз истерит и срывается. - Не обращайте на него внимание в такие моменты и всё. Он ведь не со зла, он просто на эмоциях. Он реально хочет работать в этом направлении, он почти всю жизнь на рисование угробил, поэтому даже если проект не очень масштабный, он всё равно старается, как может, чтобы получилось так, как он это видит в своей голове. Ему это важно, особенно для его гордости перед самим собой. - Фига ты его по Фрейду разложил, - присвистывает Джисон. - Так разве не всегда, когда тебе кто-то нравится? – Чанбин улыбается. – Ты изучаешь человека, пытаешься понять, как он оперирует, что ему нравится, что не нравится, как он реагирует на всякое, как с ним в такие моменты обращаться. Вам обоим нужно друг друга понять, чтобы привыкнуть и выстроить свою линию. Вы ведь, по сути, знаете друг друга лучше остальных. - Ну… да, есть такое. Джисон не может не согласиться. Он действительно знает Минхо лучше других потому, что выделяет его, наблюдает за ним так, как не наблюдает за остальными. Он всегда пытается понять причину его поведения, его реакции, чтобы сделать какие-то выводы и знать, как с этим справляться, как сочетать это с собой. Таким образом он научился различать его настроение по крошечным деталям, которые другие попросту не замечают. Он без особых проблем может сказать, когда тот просто шутит по-чёрному, а когда на самом деле пытается кого-то осознанно и трезво задеть. Вначале было тяжело, но постепенно начали просматриваться паттерны. В свою очередь, похоже, и Минхо тоже научился неплохо его читать. Осознанно или неосознанно – неизвестно. Однако тот факт, что он так быстро вычислил его настроение, искренне поразил Джисона, который обычно без каких-либо проблем скрывал своё состояние, если не хотел расстраивать людей в своём окружении. Также Минхо, кажется, выяснил, как можно ему это самое настроение поднять, либо хотя бы выровнять. Возможно, выражается он так, как и всегда, в своём стиле едко и с изюминкой, но какие-то микро-жесты и уже традиция ужинать вместе после каких-то неприятных моментов – это его личные способы, к которым он пришёл спустя какое-то время наблюдений. Помои, которые казались неподвижными и давящими, оставили после себя лишь какой-то тонкий склизкий остаток на дне, тем не менее смывшись. Джисон отлично отвлёкся сначала на совместную готовку, а затем и на ужин. Они перебрались в его комнату и снова смотрели документальный фильм, только уже смешной, про людей со странными пристрастиями. В эти моменты он даже не вспоминал про то, что было. Он смеялся над меткими ремарками Минхо и сам вбрасывал что-то, что заставляло того хохотать. Однако стресс всё же взял своё и проявил свой изнуряющий эффект. Спустя пару серий Джисон, сам того не замечая, отключился, соскользнув вниз по подушке. Минхо замечает это только к концу эпизода. Поняв, что стало слишком тихо, а на его последний комментарий не было никакой реакции, он поворачивает голову и видит, что глаза Джисона закрыты. Поэтому он досматривает серию до конца, выключает ноутбук и, аккуратно вставая с кровати, убирает его на стол. Собираясь уходить, он оборачивается, вглядываясь в очертания тёмной комнаты. Взгляд выхватывает лежащий на тумбочке телефон. Вздохнув, он подходит и ставит его на зарядку. Бестолочь, вот и сидел бы на парах с пятью процентами. Уменьшив яркость и включив спящий режим, Минхо откладывает телефон обратно на тумбочку. Однако ноги так и не сдвигаются в сторону двери. Взгляд пытливо изучает расслабленное лицо с чуть приоткрытым ртом. Джисон лежит, немного повернув голову вправо. Одна рука на мерно поднимающемся животе, другая лежит на постели. Слышно, как он дышит, посапывая. Минхо хватается за дальний край одеяла, на котором тот заснул, и перекидывает его, укрывая Джисона до груди. Пальцы нерешительно перебираются. - Ты спишь? Джисон, - негромко зовёт Минхо. Никакой реакции. Это придаёт уверенности. Немного постояв, он поднимает руку. Указательный палец поддевает тонкую соломенную прядь, упавшую на лоб. Затем ладонь невесомо проходится по волосам на боковой части головы, стараясь не надавливать, чтобы не разбудить. Уголки губ немного приподнимаются. Мягкие. Минхо рассматривает его ещё минуту, усиленно раздумывая. Он не может уйти, но не может и ничего сделать. По потолку проносится кривой прямоугольник от фар проехавшей во дворе машины. В приоткрытое окно просачивается прохладный ветер, пахнущий листьями. - Мне правда важны твои чувства, - наконец, звучит тихий шёпот. – Я очень хочу их узнать. Выдохнув, Минхо опускает голову и трёт свой лоб, словно не веря в то, что он сказал это вслух. Покачав головой, он вздыхает и ретируется из комнаты, тихо закрывая за собой дверь. Через четверть минуты Джисон переворачивается набок, шумно втягивая носом воздух. Он крепко спит.