Happy Together

Вилка гоняет по чуть маслянистой глубокой тарелке половинку черри, рисуя неровные линии красноватым соком. Та залетает под листья салата, захватывает по пути полукольцо репчатого лука, соскальзывает со стенки и плюхается обратно в жидкий осадок на дне. Когда одни и те же безуспешные попытки насадить её на зубчики надоедают, Джисон не выдерживает и хватает её пальцами, отправляя в рот. Вилка собирает остальные части салата. В холодильнике оставалась жареная курица и начинающие грустнеть овощи, так что он решил превратить их во что-то простое и съедобное. - Завтра утром ливень обещают, вот говнина, - жалуется сидящий через один стул от него Хёнджин, смотря в телефон. - Осень же. Опять с зонтом таскаться. Ненавижу по улицам с зонтом ходить, вечно то кто-то влетает в тебя, то вода на одежду стекает. - Во-во. Эти пидорасы ещё идут такие деловые, как будто это ты для всех зонт поднимать обязан, чтобы пропустить. - Я бы в ветровке с капюшоном ходил, но ебало-то с чёлкой всё равно мокнут. - У меня волосы ещё завиваются по-уебански. Дождь – это охуенно, когда ты дома сидишь весь такой в комфорте, чаи гоняешь, никуда не надо. - А не пиздохаешь в универ на первую пару. - Вот именно. Словно издеваясь над ними, ветер завывает громче, врезаясь в балконные двери. За стеклом чернильная темнота вечера, иногда мелькают фары машин, возвращающихся домой. Вилка продолжает методично накалывать салат, собирая его по тарелке. В голове клубится сонливость, вызванная ранним подъёмом. Прожевав курицу, Джисон шумно зевает и выпрямляется на стуле, хрустя позвонками. После пар и смены на работе день кажется каким-то бесконечным. Через пару минут, когда огрызок багета собирает со дна масляно-овощные соки, слышно открывание и закрывание двери в коридоре. На кухне появляется Минхо с нахмуренными бровями и оттопыренной челюстью, что с первых же секунд кристально-чисто докладывает о том, в каком прекрасном настроении он пребывает. Пустая чашка летит в раковину. - Я их всех уебу когда-нибудь, блять, - Минхо ударяет по кнопке чайника, безжалостно встряхнув его. – Обоссанный стажёр, которому не дали нормальные гайды и не проверили его на отдрачивание матчасти, понаписал такой хуйни в ответы клиентам, сука, что там до сих пор это говно лопатами расхлёбывают. Долбоёбы, какие же они конченные. - Как можно пустить человека работать, не проверив его? – вскидывает брови Джисон. - Вот и я не ебу. Он ни функционал программ не знает, ни структуру курсов, ни условия участия в них, ни пизды он не знает, этот ослоёб конченный. Швырнув на столешницу упаковку рамёна, Минхо разрывает плёнку ногтями. Отдирается крышка, высыпаются специи, чайник медленно начинает пыхтеть. Смяв весь мусор, он выбрасывает его в пакет под раковиной. Чашка споласкивается и с гулким ударом приземляется рядом с рамёном. Из коробки достаётся стик с растворимым кофе. - Но тебя-то отпустили? Смена всё? - Они начали пиздеть, что, типа, ресурсы нужны, надо народу всё ответить и проконтролировать. Я им говорю, что меня это не ебёт, у меня почасовая оплата, так что идите-ка вы все хором на хуй, пусть разбираются те, кто проебался. - Правильно, сами виноваты, сами пусть расхлёбывают. Открыв холодильник, Минхо какое-то время изучает его содержимое. Затем он наклоняется и начинает копаться в дебрях общей полки, заваленной чёрт знает чем. В итоге, на свет изымается наполовину полная упаковка сосисок. Приоткрыв её, он настороженно нюхает и кривится. - Всё стухло, блять, опять никто не следит. Раздражённо вздохнув, он швыряет сосиски на столешницу. Поковырявшись в полке ещё, Минхо всё-таки захлопывает холодильник и, немного подумав, открывает нижний кухонный шкафчик под щелчок вскипевшего чайника. Оттуда он достаёт жестянку с консервированной ветчиной. Отлично пойдёт заменить мясо. Положив у раковины доску для резки, он вынимает розовый скользкий блок, отрезает четверть и начинает крошить его на кубики, которые затем смахивает к лапше. Кипяток заливает упаковку, после чего разводит кофе. Подготовив всё для заваривания, Минхо убирает жестянку в холодильник и достаёт из шкафчика на четверть заполненный жёлтый пакетик для пищевых отходов. - Вы издеваетесь, блять, что ли? Кто последний жрал яйца? Резкий голос Минхо заставляет поднять головы. Его глаза грозно сужены, рука держит пакет. - Ну я и что? – отзывается Хёнджин. - Какого хуя скорлупа делает в пищевых отходах? - Лежит. - Не ёрничай, блять. - А что она там может, сука, делать? Ждёт, пока её выбросят. - Скорлупа – это обычный ёбаный мусор, а не пищевые. - Да всю жизнь в пищевые выбрасывали. - Какие пищевые нахер, ты ебанько, что ли? На нём буквально написано, что никаких костей и скорлупы, – пакет летит в раковину, грустно хлюпая. – Убирай это говно. - Делать мне нехер больше, - Хёнджин скрещивает руки на груди. – Какая, нахуй, разница? - Какая разница между твоим очком и трубой в толчке? - Какая разница между тобой и пациентами в дурке? - Убирай я тебе сказал. Прилетит штраф – сам будешь платить и пизды от хозяина хаты глотать тоже. - Всем насрать, это всё летит в одну кучу, хватит с психу ебать мне мозги. - Было бы что ебать. - Перебор, - Джисон решает вмешаться и осторожно перехватывает Минхо за запястье. - Не лезь. - Мы договаривались. Помнишь? Это перебор. Выдохни. Горящие от злости глаза Минхо сверлят его диким взглядом, на шее видно пульсацию во вздувшейся вене. Он плотно сжимает челюсти, кажется, изо всех сил заставляя себя держать рот закрытым и не сказать что-то, о чём он пожалеет. Он цепляется за лицо Джисона с отлично знакомыми успокаивающими чертами, чтобы использовать его как некий якорь для удержания контроля. - Правильно, слушай своего дрессировщика, - Хёнджин, которого вывела из себя претензия, намеренно подливает масла в огонь, чтобы отыграться, ухватившись за возможность. - Я твою мухоморную башку сейчас… - Сам не нарывайся, ладно? – Джисон снова влезает, подаваясь вперёд, чтобы перегородить вид, и требовательно смотря на Хёнджина. – Он пытается сдержаться, а ты специально его провоцируешь. - А он до этого меня не провоцировал, да? - Это была не провокация, его довели на работе. - И что теперь, соизволите обосраться и терпеть всё? - Не разжигай дальше, когда он пытается остановиться. Пожалуйста, я тебя нормально прошу. Ладно? Посмотрев на Минхо, который с трудом удерживает себя от того, чтобы сорваться на них обоих, и остаётся на месте, похоже, только благодаря ладони Джисона, которая легла на его живот, Хёнджин фыркает, забирает стакан, из которого потягивал газировку, и уходит на диван. Алые пряди подсвечиваются проснувшимся телевизором. Шумно выдохнув через нос, Минхо отворачивается и мешает кофе, гремя ложкой о стенки керамической кружки. Уши покраснели. - Ты молодец, что сдержался под конец, - тихо говорит Джисон так, чтобы не было слышно в гостиной, и пару раз похлопывает его по ягодице. – Остывай. Тот ничего не отвечает, продолжая копаться у столешницы. В принципе, это уже хороший знак. Значит, получилось перебороть стадию ора. Минхо, конечно, как обычно завёлся с пол-оборота, напитавшись негатива на работе и выместив его на того, кто под руку попался, хотя повод был буквально никакой. Но он в кои-то веки смог заставить себя закрыть рот и не доламывать всё дальше, пусть и с небольшой помощью со стороны. Раньше Джисон бы получил за свои пять копеек, что уже бывало, однако Минхо, кажется, действительно попытался ориентироваться на него и прислушаться сквозь толстую алую пелену. Однако в таком состоянии довести его ещё можно, так что Джисон решает не рисковать и дать ему время, чтобы полностью прийти в себя. Лишние слова могут стриггерить далеко не самую хорошую реакцию, в вулкан камни лучше не подбрасывать, пока лава не поостыла и не улеглась. Так что Джисон молча достаёт из ящика рисовые крекеры и медленно пожёвывает их, в то время как Минхо опускается на стул напротив и приступает к ужину, всё ещё хмурясь. Очередной документальный фильм заполняет гостиную, диктор рассказывает про канадского каннибала и операцию по его поимке. По стенам пробегаются лёгкие вспышки из-за резко мелькающих кадров. Через несколько минут на кухне появляется Чанбин, приносящий с собой свежий чуть травяной запах геля для душа. Он потряхивает длинную чёрную майку, до сих пор ощущая жар, достаёт из холодильника бутылку воды и направляется к дивану. - Кого ты тут соблазняешь? Оказавшись позади Хёнджина, он теребит собранный на затылке хвостик. Он ранее закрепил его резинкой, которую обычно носит на запястье, убрав назад верхний слой волос, чтобы не мешались. - С чего вдруг? – тот улыбается, откидывая голову назад и, похоже, полностью забывая про то, что ранее ему испортил настроение другое человек. - Ты же знаешь, что я обожаю, когда ты делаешь хвост, - обойдя диван, Чанбин плюхается на подушку рядом с ним. - Не-а, не знаю. - Не знаешь? - Ага. - Ну-ну. Довольно выдохнув, Хёнджин чуть сползает по сидению и придвигается к Чанбину, с комфортом устраиваясь у него на плече и перекидывая руку через живот. Тот приобнимает его и отпивает из открытой ранее бутылки, после чего сосредотачивается на телевизоре. На улице вновь промозгло завывает, с приближением зимы ветер становится всё беспощаднее. В самом углу балконной двери забились подгнивающие листы, принесённые со двора. Благо в квартире включено отопление, из-за чего большая часть паркета источает приятное тепло, ласкающее ступни. - Когда там у тебя твой экзамен по английскому? – Минхо, выбросивший упаковку от рамёна, отпивает кофе из чашки. - Вроде в двадцатых числах января. А что? – Джисон тут же отзывается, радуясь тому, что тот начинает разговаривать, а значит, отошёл. - Думаю, в каких числах лучше поехать ко мне. - Мне без разницы. Можно до, можно после. - Тебе не надо время готовиться? - Я тебя умоляю. Тем более, можно же поехать в начале месяца и потом приехать где-то за неделю, мне хватит. Или ты хочешь прям пожить там? - Опять каждое утро снег лопатой расшвыривать и по вечерам мёрзлое говно в амбаре соскребать? – фыркает Минхо. – Нет уж, спасибо. Дней десять позарез хватит и то, мне кажется, уже зачешется обратно в цивилизацию свалить. Как бы ты там на третий день без меня по сугробам не уебал. - Вместе влипнем, вместе вылезем, потерплю, - Джисон издаёт смешок. – А у вас там прям снег, да? Как в странах с нормальной зимой. - Канвондо же, север, деревня в горах. Иногда столько наваливает, что из посёлка хрен выедешь. У нас иногда калитку заваливает, приходится через забор перескакивать и снаружи разгребать. - Жесть. Это же холодно пиздецки, наверное. - А ты как думал? Надо будет тебе под пуховик термобельё купить и стельки тёплые. Шапку нормальную тоже. - Так у меня есть она. - Твоя-то? Тряпочная гондонка эта? В ней по горному ветру шляться всё равно, что прозрачным пакетом жопу прикрывать. Ты как из автобуса выйдешь, так сразу и околеешь. Нужно купить нормальную вязаную шапку с шарфом, перчатки. Штаны синтепоновые у меня есть дома две пары, в них ходить по улице будешь. - Ты его как будто в тайгу собираешь, - на кухне появляется Кристофер, который с минуту находился в коридоре, поправляя отслоившийся напольный плинтус и невольно слушая их разговор. - Потому что я домой еду не для того, чтобы его отварами отпаивать, как некоторых. - А вы типа прям уже с родителями знакомитесь? – Чанбин вытягивает шею, отрываясь от телевизора. - Да просто съездить отдохнуть. Не могу же я его привезти и сказать, что это моя невеста. - Ну да, у твоей невесты так-то хуй есть, - усмехается Хёнджин. - Надо будет мяса хорошего купить тогда, точно, - выпрямляется Джисон с озарением. – И фруктов тоже каких. Твоя мама любит платки? На Инсадоне красивые есть. - Какие платки? Какое мясо? Ты чё, ебанулся? – недоумённо морщится Минхо. - Не могу же я с пустыми руками к твоим родителям поехать, надо всегда гостинцы хорошие привозить, тем более раз я там десять дней тусить собрался. Да моя мать если узнает, что я без ничего поехал, то она меня на органы продаст и поедет к твоим деньги отвозить в качестве извинения. - Я тебя умоляю, пакет яблок купишь и хватит. - Нихера, мясо обязательно. Клубнику ещё может? Как раз зимняя в сезоне будет. И торт, да, надо торт привезти. - О, Боже, - Минхо выдыхает, потирая лоб. - Вот так вот оно, с родителями знакомиться, - смеётся Крис и похлопывает его по плечу. В свою очередь, Джисон на самом деле серьёзно задумывается. Да, он не свататься едет, но первое впечатление – это всё равно очень важно. Тем более, если они рассчитывают на продолжение отношений, о которых, так или иначе, нужно будет в какой-то момент сообщить. Поэтому он с самого начала хочет продемонстрировать себя с самой лучшей стороны, показать, что он учтивый, хозяйственный, не бомж и может позволить себе покупать мясо и фрукты, что в современной корейской экономике является приличным показателем достатка. Он должен показать, что может позаботиться об их сыне. Присутствующая в общей зоне часть общежития уже по негласной традиции сосредотачивается на документальном фильме, время от времени вставляя свои комментарии и обсуждая теории касательно убийц. Есть что-то успокаивающее в том, чтобы слушать про кошмары, находясь компанией в тепле и безопасности. Способ расслабления после тяжёлого дня, который подходит далеко не всем, но, к счастью, устраивает их всех. Два эпизода пролетают незаметно. На пятерых успевают распотрошиться три пачки чипсов и распивается бутылка газировки. В первые минуты следующей серии пищит кодовая панель. Немного медленно, не так, как всегда. Как будто пальцы двигаются с трудом. Открывается дверь, провоцирующая склизкий сквозняк. После стука обуви и шелеста одежды головы поворачиваются, чтобы проверить, кто пришёл. В гостиную вплывает Феликс со знакомым потерянным взглядом, который они уже видели некоторое время назад, когда он переполошил добрую половину общежития. - Ты опять? – хмыкает Минхо. - Кто на этот раз приезжает? Бруно Марс? – усмехается Хёнджин. Феликс смотрит на них озадаченно, кажется, не понимая, что от него хотят и на каком языке это было сказано. Он делает ещё два шага и застывает, не дойдя до дивана. Глаза промаргиваются, руки висят. - У меня бабушка умерла. С папиной стороны. Гулкие слова заставляют всех замереть. В квартире разве что продолжает монотонно вещать диктор, погруженный в перечисление улик против главного подозреваемого. Опомнившись, Чанбин тут же хватается за пульт и выключает телевизор. Тогда на мгновение воцаряется полная тишина, после которой Кристофер, сидевший на кухонном стуле, сразу же встаёт. - Мне так жаль, Ликс, - он обнимает Феликса, продолжающего растерянно стоять без движения. – Соболезную, держись. Остальные парни сначала опускают глаза, обрабатывая информацию и ощущая прилив грусти за другого человека, либо отголоски собственных воспоминаний. Затем они как-то неопределённо переглядываются друг с другом, словно пытаясь уловить социальные подсказки о том, что нужно делать в этой нестандартной ситуации. С небольшой задержкой Чанбин и Джисон тоже подходят к Феликсу с разных сторон и начинают похлопывать его по спине. - Всё хорошо, чувак. Можешь не сдерживаться. - Да, тебе станет чуть полегче. Мы все понимаем, что тебе сейчас хреново. - Я так торопился домой, чтобы на улице не потечь, - он издаёт слабый пронзительный смешок Кристоферу в плечо и тот обхватывает его плотнее, прижимаясь щекой к макушке. - Всё нормально, Ликс, мы с тобой. - Мы даже не были так уж близки. Ты знаешь парк Сандаун? Виктория. - Да. - Она жила там недалеко, в деревне Гленлион. Маленькая такая, но рядом есть большое красивое озеро и мы там с Оливией купались в детстве. Бабушка Джен малину выращивала, весь двор в ней был, всегда вёдрами увозили, - Феликс торопливо рассказывает натянутым голосом, полным меланхолии, но пока что не переходит на плачь, погружаясь в какие-то спутанные мысли. – Мы давно с ней не разговаривали, мне кажется, я месяца три ей не звонил. Она не любила приезжать в Сидней, поэтому мы почти не виделись. Но мне всё равно так жалко, что я больше не побываю на её кухне, где она готовит такие вкусные малиновые пироги в своих огроменных чугунных сковородках, вечно обжигались об них, когда стащить кусок пытались. Почему-то я первым делом подумал про её пироги, вот еблан, да? - Нет, это хорошо, что у тебя есть такие тёплые воспоминания о ней, - мягко заверяет Кристофер. – В этом нет ничего плохого. Не вини себя ни в чём. - Я хотел привезти ей шкатулку. Традиционную корейскую, которая такая переливается. А теперь не смогу. - Ты можешь оставить её с ней. Она будет рада. Я сам тебе билет забронирую, хочешь? Не знаю есть ли свободный рейс завтра, но, может, послезавтра ещё место осталось. - Я не смогу поехать. Я даже на похороны не смогу попасть, - Феликс шмыгает носом, выдыхая с обидой и рвано вдыхая. - Почему? - У меня экзамены, я не могу их пропустить. - Да в пизду эти экзамены, - уверенно заявляет Хёнджин. – Хочешь мы сходим договоримся с профессором? Это же уважительная причина. - Из-за меня не будут менять график, это мои проблемы, что моя… что моя бабушка умерла в ёбаной Австралии. Наконец, голос Феликса ломается. Пальцы комкают футболку Кристофера на лопатках. Он всхлипывает, но всё ещё не позволяет себе полноценно заплакать. Остальные ребята безмолвно переглядываются, не зная, что сказать. Что они могут сделать? Ничего. Просто быть. - Надо всё равно попробовать договориться, может, хотя бы пересдачу сделают, - предлагает Чанбин. - Не сделают, профессор Юн строгий, он… ему похер. - Ладно, мы подумаем об этом завтра, - Кристофер выражением лица просит всех не продолжать тему, потому как тот явно сейчас не в том состоянии, чтобы мыслить трезво. – Может пойдём в комнату? У тебя волосы влажные, там дождит немного, да? Надо переодеться. Поддерживая шмыгающего носом Феликса, закусившего нижнюю губу, Кристофер ведёт его в коридор и исчезает за дверью его спальни. Первое время в общей зоне продолжает парить чуть отдающая горькостью и зябкостью тишина. Непонятно, как себя вести после таких далеко не самых приятных новостей. - Пиздец, - качает головой Хёнджин, подбирая под себя ноги. – Мало того, что хуйня такая жёсткая, так ещё и максимально не вовремя. - Неужели преподы не войдут в ситуацию? – Джисон потирает локоть. - Им реально насрать, - категорично отвечает Минхо. – Всё расписание прописано, все отчётности к датам привязаны. - Но это же долбоебизм. У человека родственник умер, а ему нужно на экзаменах сидеть, - Чанбин неодобрительно морщится, складывая руки на груди. - Ну, потому что у них нет расчёта на то, что человеку лететь в другую страну. Если бы это было в Корее, то можно после экзамена съездить, попрощаться и утром приехать обратно на следующий экзамен. Тем более это не тест какой, а финальные экзамены, у него на факультете они ещё и раньше, чем у остальных, потому что программа короче. - Полная пизда в общем, - вздыхает Хёнджин. Телевизор так и не включается обратно. Смотреть черноту в таких обстоятельствах уже не тянет. Щёлкает кнопка чайника. Минхо встаёт и начинает копаться в ящике, перебирая шелестящие пакетики. Джисон подходит, чтобы выбросить оставленный на столе мусор. - Кофе хочешь? - Заварю ему чай с ромашкой. Жрать он вряд ли будет, так хоть согреется после улицы. Услышав ответ, Джисон чуть приподнимает уголок губ. Подавшись вперёд, он на пару мгновений приобнимает Минхо со спины и невесомо целует его в плечо. Тот как обычно. Не изливается в лишних словах и, в принципе, ничего не сказал самому Феликсу, но вместо этого проявляет заботу через поступки. Не то чтобы это удивительно, но всё общежитие оказывается весьма понимающим и принимающим. Они готовы, если что, послушать и поддержать, но сами не лезут к Феликсу, чтобы лишний раз не теребить его и не напоминать о произошедшем. Каждый проживает скорбь по-своему, поэтому они оставляют выбор за ним. На следующий день всё возвращается на круги своя и протекает, как обычно. Феликса не встречают мрачным молчанием и не проявляют какое-то особое отношение, что его, похоже, как раз и устраивает. Он немногословен и не торопится шутить и смеяться во весь голос, но понемногу участвует в разговорах и занимается своей обычной рутиной. Иногда быстрое возвращение обратно в рутину – это и есть способ бороться с негативными эмоциями. Просто чтобы не зацикливаться на том, что приносит боль. Возможно, он позволяет себе расклеиваться в своей комнате, но не запирается там от мира и тянется к тому, что может его отвлечь. От Кристофера остальные узнают, что Феликсу всё-таки не разрешили без последствий пропустить экзамены по тем же причинам, о которых они и думали. Система фактически железная и не допускает каких-то изменений из-за одной ситуации, пусть и печальной. К тому же сама мать Феликса просит его не приезжать, потому как понимает, что на это уйдёт слишком много ресурсов и у него возникнут проблемы. Она говорит, что он сможет попрощаться с бабушкой уже на кладбище, когда приедет на каникулах, и что в этом нет ничего плохого, потому как обстоятельства от них не зависят. Семейная встреча, запланированная на начало января, отменяется, родственники и так встретятся на прощальной церемонии, так что проблема с концертом решается сама собой, пусть и таким грустным образом. По прошествии пары дней неприятное известие почти полностью затирается из жизни других жителей квартиры. В конце концов, им было жаль Феликса, но их самих ситуация никак не касалась. Жизнь продолжает идти вперёд, их личные проблемы и дела никуда не деваются. Так или иначе, если забросить камень в воду, то течение споткнётся лишь ненадолго, после чего снова продолжит нестись. Что хорошо, ведь если зациклиться на чём-то, то никому от этого лучше не станет. Поджаренный кусок хлеба покачивается в воздухе, изредка сбрасывая с себя маленькие жжёные крошки. Каждые секунд двадцать он опускается в банку с ароматным соусом песто, пускающим по кухне свежий запах базилика. Джисон отправляет его в рот, неторопливо жуя и листая ленту в Твиттере. Рука берёт с тарелки новый ломоть. - Зачем я записался на этот сраный пленэр вообще? – Хёнджин появляется в коридоре, отставляет большую сумку со сложенным мольбертом к дивану и входит в кухню. – На улице дубак, а мы будем сидеть в парке и рисовать голые деревья, обосраться. - А вы не можете наделать фоток и потом рисовать в нормальном месте? - Тогда пропадает суть пленэра. Фото всё равно не передаёт настоящий цвет, ещё надо уметь выбирать ракурс, подбирать фокус, держать всё это говно в уме. - И нахер это надо тебе? - Знаешь, я начинаю задавать себе тот же самый вопрос. Если бы за это не давали дополнительные баллы, то я бы уже всё отменил и пошёл дальше на кровати валяться и кинчик посматривать. Открыв верхний ящик, Хёнджин всматривается и стаскивает с полки коробку с протеиновыми батончиками. Перебрав их, он вытаскивает банановый и задумчиво смотрит на остальные. - Один взять или два? - Может тебе лучше булку в магазе купить? – зачерпнув хлебом песто, Джисон засовывает его в рот и слизывает маслянистую каплю с пальца. – Хуй толку тебе с этого сухого кирпича? - Вот чтоб пальцы такими жирными не были. А то с теста масло попадёт или крем, мольберт тогда будет вести себя, как говно. Ладно, возьму два, нет, так принесу обратно. Потом может Чанбин освободится и сходим пожрать нормально. Погода самое то для малатана, прям давно тянет на… Коробка с оставшимися батончиками ставится обратно на верхнюю полку. Только в момент, когда он опускает руку, удерживающую те, что он решил взять на пленэр, та сносит со столешницы керамическую чашку с жирным котом, которую несколькими минутами ранее Минхо достал, чтобы заварить себе кофе, когда вскипит вода. После звонкого удара по паркету разлетаются треугольные осколки. - Чё вы там опять ломаете, блять? Секунду спустя из ванной доносится недовольный голос, не сулящий ничего хорошего. Хёнджин и Джисон смотрят друг на друга, одновременно понимая, что только что произошло и какие у этого будут последствия. Это мгновение словно длится вечность, заставляя внутренности противно скручиваться в плохом предчувствии. - Собирай чемодан и вали из страны, - искренне советует Джисон. В прохладном пасмурном дне накаляется покалывающее напряжение. Слышно, как выключается кран в ванной и щёлкает свет. В следующую секунду Хёнджин стремительно начинает двигаться, но не для того, чтобы в ужасе сбежать с места происшествия. Он лезет в карман, буквально вырывает оттуда кошелёк и впихивает Джисону в руки две купюры по десять тысяч вон, прожигая его глаза бешеным отчаянием. Да, он не боится спорить с Минхо на ежедневной основе, но он прекрасно понимает, что последствия убийства одной из его любимых чашек точно не переживёт, потому что теперь повод навалять ему точно был. Поначалу Джисон недоумённо смотрит на деньги в своей руке, после чего вновь ловит вперенный в него взгляд полного паники Хёнджина. Им не нужно обмениваться словами, чтобы понять предложение по сделке. Буквально за секунду до того, как в кухне появляется Минхо, Джисон убирает купюры в карман домашних штанов. - Что вы опять разъебали? Только вчера мелкий тарелку ёбнул. Так, блять. Зайдя на территорию кухни, Минхо испытующе осматривается. Увидев осколки на полу, один из которых чётко демонстрировал половину кошачьей морды, он замирает. Затем взгляд под грозно сводящимися бровями тут же поднимается на Хёнджина. - Су… - Прости, - Джисон виновато вскидывает руки, складывая ладони. – Я хотел ложку достать и случайно снёс твою чашку рукой. Извини, реально, я вообще забыл, что она там стоит. - Ты её уронил? – хмурится Минхо, явно не ожидавший такого поворота и уже приготовившийся напасть на свою извечную красную тряпку. - Да, блин, реально прости, опять я косячу. Я тебе новую куплю, ладно? Вместе пойдём и выберешь. - Вечно ты что-то роняешь, - подыгрывает Хёнджин и несильно хлопает Джисона по плечу. Минхо молчит, рассматривая их и словно внутренним чутьём осязая, что что-то не так. Он сужает глаза и смотрит на открытый кухонный шкафчик. В этот момент Джисон решает, что надо действовать, иначе тот действительно почует неладное. Он встаёт со стула с виноватой улыбкой. - Ты обижаешься? Прости, я… блять! Джисон дёргается назад, хватаясь за стол и чуть не снося стул. Стоило ему только сделать шаг, как ступня напоролась на один из осколков, про которые он даже не подумал. Из поднятой ноги, пронзённой болью, на паркет с цоканьем выпадает кривой треугольник. На сером носке начинает алеть пятно. - Твою мать, ты долбоёб? Там же осколки, - Минхо тут же подбегает к нему и подхватывает под локоть. – Выходи аккуратно. И ты тоже свали, сейчас напорешься – орать будешь. Он кивает на Хёнджина. Тому два раза повторять не надо, резкая смена ситуации ему только на руку. Минхо двигает стул, внимательно изучая пол и осторожно выводя Джисона из опасной зоны. Продолжая поддерживать его, он ведёт того к дивану. Пораненная ступня не даёт наступать полностью и приходится подпрыгивать. - Снимай носок, я схожу за аптечкой. Горе луковое, надо же башкой думать. Сокрушённо покачав головой и закатив глаза, Минхо разворачивается и топает обратно в ванную. Джисон садится и закидывает пострадавшую ногу на колено. Он оборачивается назад. - Ты мне ещё должен будешь, понял? - Да понял-понял, в пятницу я посуду мою, - Хёнджин вздыхает и коротко сжимает ему плечи. – Спасибо. - Пиздуй, пока он не понял. Закинув злосчастные батончики в сумку, Хёнджин торопливо исчезает в прихожей. К моменту, когда Минхо возвращается в гостиную с пластырями и салфетками, он уже открывает дверь и вылетает на лестничную площадку. Джисон делает жалобное лицо, полностью перетягивая внимание Минхо на себя. В принципе, неплохой способ зарабатывать деньги на своей привилегии. Он прекрасно знает, что ему если и достанется, то меньше остальных. Быть любимым Минхо определённо имеет много плюсов.