Контроль над будущим

А может мне все это только казалось? Может, он ведет себя как обычно, то есть, не задумываясь. А я тут ломаю голову, истолковывая его поведение, которое можно назвать откровенным флиртом со мной. Местами ведь так и есть. Непринужденный флирт. Или мне просто хотелось думать, что Мэтт со мной заигрывает, святая простота. Я поджидал Беллза под дверью, хотя сам еще не придумал, что хотел сказать или сделать. Скрестив руки на груди, я барабанил пальцами по коже, в надежде, что это меня успокоит. Но, скорее всего, это просто привычка. Мэттью плескался дольше обычного. Неужели нельзя умываться быстрее? Ожидание раздражает меня особенно сильно, когда с каждой секундой оно становится все напряженнее. Только через несколько минут он не спеша открыл дверь и немало удивился, когда увидел меня перед собой, решительного и серьезного. - Меня караулишь? Волосы вокруг его лица мокрые и прилипли ко лбу. - Хочешь честно? - спросил я, а у самого внутри все задрожало. Мэтт округлил глаза, недолго блуждая взглядом по стенам и выдал протяжное и неуверенное "нда". - Ради твоего же блага я не лег вчера на кровати. Идиот. Я сам рыл себе могилу, а Мэтту дал в руки еще одну лопату, чтоб быстрее. Брюнет высоко приподнял одну бровь, а затем привалившись спиной к противоположной стене, всем видом показал, что внимательно слушает. - Я теряю контроль над собой. У меня отключается мозг, напрочь. Впрочем, как обычно, когда ты в опасной близости от меня. Договаривал я почти шепотом, и сердце норовило выскочить из груди прямо мне в руки. - То есть, ты хочешь меня? - чуть с издевкой и какой-то идиотской усмешкой спросил Мэтт, явно расценивая эту версию, как невозможное. Я расцепил руки и за долю секунды успел поставить их по обе стороны от его головы, так быстро, что в его глазах я увидел сожаление о последней сказанной колкости. - Не играй со мной. - зло прорычал я, металлом в голосе разделяя слова, чтобы он усвоил, что это не предмет шуток. Беллами вжал голову в плечи, уголки его губ поползли вниз, глазами парень уперся в пол, а точнее, в свои ноги. Он стал так жалок, как вымокший птенец, что я не смог удержаться, чтобы не поднять его голову за подбородок и не поцеловать Мэтта в скулу. Коротко. Быстро. Просто чтобы снять напряжение. Чтобы он не думал, что я какой-то там монстр, скаливший на него зубы. Остановиться было сложно. Чертовски сложно. И если я пытался снять напряжение таким образом, то я ошибся, и приумножил его в десятки раз. Теперь Мэттью смотрел чуть мягче, даже попытался улыбнуться мне, да и глаза у него перестали быть как два синих блюдца, из которых вот-вот потекут ручьи. А у меня сбилось дыхание, когда я перепрыгнул взглядом с его глаз на губы и обратно, и мысленно сказал напуганному парню, что теперь он никуда от меня не денется, одновременно показывая мимикой, что бояться совершенно нечего. Весьма странная смесь чувств и действий, но она, однако же, сработала. Я больше не упирался ладонями в стену, а придерживал Мэтта одной рукой за шею, а другой за обнаженную талию. Касался осторожно, невесомо. Очерчивая большим пальцем острую линию челюсти. Боже, я пьянел от осознания того, что он позволяет мне гладить себя и сам уже предвкушал поцелуй. Несколько раз Мэтт сглатывал и рывком задирал голову кверху, подставляя мне тонкую шею, буквально выпрашивая, чтобы я уделил внимание и ей. Медленно приблизив к нему лицо, наблюдал, как дрожат сомкнутые веки. Мэтт почти расслаблен, не напряжен. И у меня даже проскользнула мысль, что он хотел этого не меньше чем я. Я прикасался губами к пульсу на шее, мне не пришлось долго искать, я давно изучил его тело. Вдохнул как можно глубже и мне моментально снесло крышу, колени подогнулись, и я стал процеловывать себе путь к соблазнительной ямочке между его острыми ключицами. Решив, что сегодня можно, я принялся вылизывать ее. Но совсем не так, как привык, а осторожно, только кончиком языка, чтобы вспомнить вкус и сорвать с губ Мэтта громкий, но неуверенный выдох. Подняв голову я увидел, что его веки все еще сомкнуты. И я поцеловал их, так же, невесомо, едва прикасаясь. Только сейчас Беллами нерешительно положил руки мне на бока и чуть сжал пальцами кожу. С ним еще никто не был так нежен и обстоятелен. Я знал это. Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы подобраться к желанным губам. Мягким, удивительно податливым. Поочередно обнимая то верхнюю, то нижнюю губу, я чувствовал мятный привкус зубной пасты. Теперь он прижался ко мне грудью, и я в полной мере ощутил жар чужой кожи, она буквально горела под моей ладонью, которую я переместил с шеи на местечко под ключицей. Как будто мы не виделись много недель, месяцев! Я истосковался по Мэтту, по его губам, которые отчего-то так прохладны, по его чутким пальцам, сейчас мерно сжимающимся и разжимающимся у меня на животе. Я не рисковал провести языком по этим влажным губам, поэтому просто ласково обнимал их, прислушиваясь к тому, как несмело Мэттью отвечал на поцелуй. Оторвавшись от парня, чтобы перевести дух, я жарко дышал ему в губы и чувствовал, как начинал пульсировать низ моего живота. И это было опаснее всего. Я открыл глаза и в эту же секунду встретился с ним взглядом. Я не знаю, о чем он думал в этот момент. Я понятия не имел, что Мэтт сделает в следующую секунду. Я не мог даже догадываться, что он скажет теперь. Чуть отстранившись я провел языком по своим губам, слизывая его вкус. А Беллами смущенно уперся глазами в пол и вытер рот ладонью. Такой секундный жест, а сказал о многом. Это кольнуло меня, но чего же я хотел? Что Мэтт бросится мне на шею и уже сам будет вести в поцелуе? Сейчас мне лучше было ожидать от него таких слов, как "мерзко", "отвратительно" и острая фраза "больше не приближайся ко мне". Велики были шансы услышать все это в одном предложении. Мои руки сжимали его плечи, и Беллз все еще был зажат между моей грудью и стеной. У меня просто не было сил оторваться от него, отпустить. Дать Мэтту возможность выскользнуть, когда я так долго ждал. Хотелось обратного, открыть его рот шире своим языком, ласкать, убеждать, что это правильно, показать то, чего он так боялся, стереть ту грань и повалить прямо здесь, наплевав на обстоятельства. От одних только мыслей, мелькающих перед глазами картинок, его теплого дыхания где-то на шее, я чувствовал, как в брюках мне становилось тесно. Я не мог больше терпеть, я хотел Мэтта так сильно, что возбуждался в несколько минут, как подросток, который впервые пролистывал низкопробный эротический журнальчик. Парень был смущен и растерян. По выражению его лица я понимал, что он не мог разобраться в ощущениях. Нет никакой однозначности. Он не готов зайти чуть дальше, но и останавливаться на этом спонтанном поцелуе тоже не хотелось. Между тем, в воздухе, над нами повисла неловкость. Момент вот-вот будет упущен, если не сделать хоть что-то! И я чуть наклонил голову и поцеловал несчастного фронтмена в висок, мягко, совсем не требовательно, собирая всю свою волю в кулак, чтобы у него не возникло мыслей, будто я стану его насиловать. Пока мозг не отключился окончательно, я попытался вспомнить, как далеко мы зашли в этом чертовом 2002-м году, и попробовать угадать, что Мэтт мог сейчас чувствовать. Бесполезно. Я могу думать только о своем стояке, который сейчас сладко ныл в ожидании ласки. Навалившись на Мэтта еще сильнее в бесконтрольном порыве я прижался пахом к его тощему бедру, и почувствовав это, он поднял голову и почти в панике глянул на меня своими огромными глазами. Брюнет неловко заерзал подо мной, какими-то рывками попытался подвинуться и убедиться, что это именно то, о чем он подумал. Ни о чем не попросив, тишину нарушал только какой-то непонятный шорох и его громкое, сбивчивое дыхание. Было бы слишком нагло думать, что сегодня я смогу вцепиться в эти худые бедра и срывать с губ громкие стоны. Мэттью, разумеется, не готов. - Мне холодно. - севшим голосом пожаловался Беллами, когда я поцеловал его под ухом, сдерживая язык за зубами, в прямом смысле этого слова. Я поднял голову и парень повел плечами, показывая, что стена слишком холодная и ему неуютно. Я сделал над собой усилие и отстранился теперь уже совсем, отходя на два шага назад. Ощущения у него сейчас должны были быть странными: спина ледяная, а кожа на груди и животе просто горит от прикосновений моих рук. Проследив, как его взгляд замер на мне, при виде немалой выпуклости в районе ширинки, Мэтт сглотнул. Мне нечего было ему сказать. Мэттью и так сам все видел. Но с его стороны, понятное дело, не было никаких движений. В конце концов, немного стесняясь своего возбуждения, перед другим Мэттью, я прикрыл себя ладонью и проскочил в ванную, хлопнув дверью и заперевшись там, чтобы дать себе разрядку. Пока быстрыми движениями я освобождал себя от штанов, пока облизывал пересохшие губы, пока сдавленно, и как можно тише выстанывал любимое имя, представляя вместо своей, его руку. Пока ускорял движения, сильнее сжимая себя, и наконец, оседая на пол, не доверяя дрожащим ногам, я не думал о том, в насколько идиотской ситуации я оказался. Только спустя минуту я стал "трезветь" и со стыдом понял, что произошло. Все это время за дверью было тихо. Беллами, скорее всего, был на кухне или в гостиной. А может вовсе собрался, оделся и ушел. Не трудно было догадаться, чем я здесь занимался и о ком думал. И он, находясь с той стороны, это прекрасно знал. Говоря проще, короче и напрямую: находясь с Мэттом в одной квартире, заперевшись в его ванной я дрочил, думая о нем, пока он сам, я уверен, мыслями был устремлен ко мне. Теперь мне хотелось не выходить отсюда ни-ког-да. Ведь когда щелкнет замок и я встречу удивленные глаза, мы застынем в нелепых позах и не будем знать, что делать и как сгладить момент. У Беллами в голове будет стучать только одна мысль, и я знаю какая. А я буду оправдываться перед самим же собой, говоря, что это физиология и она неподвластна моему контролю. Восстановив дыхание и убрав за собой, я все-таки решаюсь выйти. Я ошибочно решил, что брюнет и правда смылся из дома, пока не услышал, как в спальне хлопнула дверца шкафа. Решение тихонько войти к нему и поговорить, показалось мне весьма уместным. Когда я появился в дверном проеме, Мэтт уже был одет в черные, широкие брюки, на пару размеров больше и теплую кофту, с высоким горлом. Выглядел он так, словно старался спрятаться под всеми этими тряпками и не светить ни одной обнаженной частью тела. Еще бы перчатки надел и шапку натянул. Уже второй раз это чувство. Как будто к разгоряченной коже прикладывают холодное, острое лезвие ножа, грозя полоснуть им в любой момент времени. Мэттью услышал, как я вошел и поторопился сесть на кровать по-турецки и поднять голову, рассматривая противоположную стену. Тихо присев рядом, я всматривался в его бледное лицо. Нахмуренные брови и сосредоточенный вид говорил о том, что он до сих пор не может понять, как ему к этому относиться. И к чему, к "этому" я тоже понять пока что не мог. То ли к поцелуям, то ли к моему онанизму в его ванной. Но скорее всего, ко всему этому вместе. Парень был на удивление притихший. Время от времени облизывал и покусывал губы, и в общем и целом был весьма спокоен. Мы сидели так еще несколько минут, после чего он осторожно отвел руку назад и провел ей по моей спине. Я тут же выпрямился и напряжения стало в разы больше, потому что теперь я потерялся окончательно в его эмоциях и решениях. - Эй, - его рука замирает, не добравшись до поясницы и я чувствую, как тонкие пальцы соскальзывают и исчезают. - Прости, я не должен был. Я сам не знал, за что извинялся. Наверное, за то, что не сдержался и оглушил брюнета поцелуями. Но он, казалось, не так уж и не разбирался в себе, раз так по-хозяйски гладил сейчас мою спину. Не понимаю, какого черта происходит, но решаю сказать что-нибудь еще. - Просто там, в будущем, мы... - ...да знаю я! - перебивает меня Мэттью довольно громко. - Там в будущем мы трахаемся каждый день и к воздержанию ты не привык. Парирует он торопливо, довольно уверенно и нотки раздражения в голосе я все-таки уловил. Я соображаю на редкость быстро и понимаю, что Беллз говорит так, будто я все-таки его трахнул, грязно и подло использовал, был с ним груб, а теперь приполз на коленях просить прощения. Не такое уж он и невинное существо, чтобы поворачивать ситуацию таким образом, будто сам не при чем, а я думаю исключительно членом. Мое терпение подошло к концу в очередной раз. И я высказался прямо, не повышая голоса, но ставя сопляка на место. - Я, между прочим, сдержался и не натворил глупостей, о которых бы потом пожалел. Твоя задница цела и нечего мне тут делать вид, будто я нанес тебе непоправимую травму, как физическую, так и моральную. Ты в полном порядке. Я не понял, что на меня нашло. Но я был раздражен его надменностью, которая родилась в мгновение, что больше ни секунды не стыдился того, что произошло. Да и сам Мэтт несколько переигрывал, показывая мне, как ему в новинку целоваться с парнем. Как бы не так! Кто по пьяной лавочке вылизывал мне ухо и сжимал пальцы на моем колене? Кто кусал за шею и шкодливо улыбался? Кто прижимался своими губами к моим, когда я делал последнюю затяжку последней сигаретой, чтобы вытянуть из меня дым? Мэттью Недотрога Беллами. И ему это нравилось. Единственное, из-за чего он мог грузиться сейчас, так это то, что его ласкали губы Доминика из будущего, в тот момент, когда еще один Дом, ничего не подозревающий, завтракал и читал позаимствованную книгу на своей кухне. - И хорошо, что ты уже собрался. У нас совершенно нечего жрать, так что сейчас идем в магазин и не делаем трагедию из-за случившегося. Я решил взять ситуацию в свои руки и вырулить из этого дерьма. Достаточно долго я мямлил, потакал ему и боялся выражаться прямо и не увиливая. Мэтт сам испытывал мое желание взять его и страстно оттрахать, чтоб ноги дрожали и подкашивались, когда пришел и пристраивал свою голову мне на плечо, стараясь, чтобы это выглядело как можно более невинно. Или сегодня утром, появляясь передо мной почти что голым. Держит меня за идиота. Может и подсознательно, но дразнит. Я понятия не имел, что будет дальше. Но мне казалось, такого рода холодный душ будет для него полезен, чтобы он понял, что я живой человек, и что нужно считаться с той моей жизнью с ним, которой я живу уже много лет. В крайнем случае, не испытывать мое терпение и не играть этим, виляя задницей, а потом недоумевать, какого это хрена у меня на него встает. Ах, да! Еще одна его причина прибывать в задумчивости, так это то, что я довольный и только что кончивший.