Контроль над будущим

Всю ночь я просыпался от собственного кашля, которым будил и Мэтта. Он завернул меня всего в одеяло, а сам лег рядышком, полностью одетый, чтобы было теплее. Но когда я просыпался, то видел как парень обхватывал себя руками, явно замерзая, но не подавая вида. Он был рядом, на случай, если мне что-нибудь понадобится, если я вдруг о чем-нибудь попрошу. И когда брюнет вздрагивал от моего сильного кашля, то приподнимался на локте и тер пальцами глаза, пытаясь скорее "проснуться" и быть готовым помочь мне. Но я только кашлял в кулак, чувствуя, как сжимаются и болят все внутренние органы и молча смотрел на Мэтта, сожалея, что снова разбудил. Утром я проснулся от того, что мне стало ужасно жарко и тесно. Разлепив глаза я увидел совсем рядом его лицо. Руками и ногами он обнимал меня, как будто укрывая и жарко дышал мне в щеку. Этот жест растрогал меня. Ведь кто знает, заразна ли моя болезнь, но не смотря на это, Мэттью все равно был рядом, близко, давая мне почувствовать родного человека под боком. Мне очень хотелось поцеловать его сухие и теплые ото сна губы. Но я запретил себе, не до такой степени я и эгоистичен. Поэтому, чтобы найти хоть какую-то замену этой желанной нежности, я высунул руку из-под одеяла и положил ее Мэтту на шею, проводя по прохладной (по сравнению с моей) коже до самых волос. Его губы тут же растянулись в довольной улыбке, но потом она растаяла и сменилась беспокойством на бледном лице. Он недолго смотрел на обессиленного меня, заглядывал в глаза и потом молча, но показывая мне знаками, чтобы я не вставал, вскочил на ноги и рванул на кухню. Оттуда я слышал, как шумит электрический чайник, как Беллами ругался себе под нос, явно пролив что-то, как осторожно шагал обратно в спальню. В дверном проеме он появился с кружкой чего-то горячего. Я самостоятельно сел на постели, поджимая колени к груди и принял у него из рук ароматный напиток. - Что это? - прохрипел я не своим голосом. - Тебе нужно выпить всю кружку. Так доктор сказал. - Доктор? Беллз сжал губы в узкую полоску, выражая свое недовольство тому, что я напрягаю больное горло. И я кивнул, показывая, что буду бережно обращаться с собой, не напрягая ослабший организм. Я прикрыл глаза и послушно приник губами к теплому краю и отпив немного, поморщился. В это время парень залез на кровать, усевшись в позе лотоса, обнимая мои ноги худыми руками, и тихо начал рассказывать о том, откуда он узнал, как меня вылечить. - Ты, похоже, не помнишь, - грустно начал он. - Но когда я выбежал на улицу и обнял тебя, ты чуть не свалился, - как раз это я помнил. - Я вовремя подхватил тебя и повел домой. Ты был, как будто, без сознания. То есть, глаза у тебя были открыты, но ты ничего не видел, просто смотрел в одну точку и даже не моргал. Мне было так страшно, ни с чем подобным я раньше не сталкивался. На этом моменте недавних воспоминаний, Мэтт отнял от моих колен свою руку и сильно надавил на свои глаза. Я сделал еще один глоток, после чего он постарался продолжить. - Я привел тебя в спальню. Ты был просто ледяной. Быстро стащил шмотки, переодел в сухую и теплую одежду и замотал в одеяло. Оставил так лежать, одного, - голос Мэтта ломался, было заметно, что ему тяжело дается рассказ, но парень делал над собой усилия и все же продолжал. - Быстро набрал своего врача...Ну, того, которого мне Кирк тогда присылал, когда я загибался от какой-то заразы, подхваченной в Штатах. По телефону он сказал мне, что тебе можно дать, чтобы полегчало, но предупредил, что наутро нужно будет показаться, потому что по телефону он диагнозы не ставит. Мэтт договаривал быстро, чтобы не растягивать "удовольствие" и старался донести до меня основную часть информации. К тому времени я уже допил отвар каких-то трав и поставил пустую кружку на тумбочку у кровати. Затекшая спина немного ныла, и я сполз чуть ниже, укладываясь обратно в постель. Беллз тут же пододвинулся ближе, устроившись у меня под боком и бережно положив ладонь на грудь сказал кое-что еще. - Мне нужно ему позвонить, чтобы он приехал и осмотрел тебя. Я тяжело выдохнул, показывая тем самым, что это очень нежелательно, чтобы: "у Мэттью Беллами в постели лежит чуть живой мужик" появилось в каждой желтой газетенке. - Я знаю, - отозвался он. - Я уже обо всем договорился. Его молчание гарантированно. Ему не надо знать никаких деталей, он просто должен сказать, что с тобой и как мне тебя лечить. От твоих слов "как мне тебя.." у меня внутри разлилось что-то теплое и приятно-успокаивающее. Или это тот лекарственный чай подействовал, не важно. Но мне стало уже чуть легче от того, что Мэтт поставит меня на ноги. Что это сделает именно он. * - Спасибо, мистер Эртон. Всего доброго. - услышал я, как в коридоре Мэтт проводил врача, так срочно согласившегося помочь. Он вернулся ко мне в спальню и присел на край кровати, держа в руках список лекарств, которые нужно будет купить. Диагноз мне поставили довольно быстро: переохлаждение, вирусная инфекция. К симптомам отнесли ломоту в суставах, возможную тошноту, жар и еще кучу всего, чего я был не в состоянии запомнить. Я вообще доверил все это Мэттью, запоминать и заботиться. Он погладил меня по волосам, поднялся и подошел к шкафу, начиная собираться в аптеку, натягивая на себя теплый свитер и попутно рассказывая примерный план дальнейших действий. - Я быстро, не успеешь соскучиться, - пытался пошутить брюнет, на что я слабо улыбнулся. - Ты как себя чувствуешь? Потерпишь немного? Я утвердительно кивнул, в то же время пытаясь развести руки в жесте "а что мне еще остается?.." Не удержавшись, уже готовый стартануть за лекарствами, Мэтт приблизился ко мне, и прильнул губами к моему горячему лбу. Я видел, как дернулся его кадык, неприкрытый горловиной кофты. Я слабо качнул головой, попытавшись приподнять подбородок, желая, чтобы теплые губы соскользнули на переносицу. Когда Мэттью оторвался от моего лба, то сразу дал мне задание померить температуру в его отсутствие, потому что я показался ему чересчур горячим. Через минуту он выпорхнул из квартиры, заверив меня, что вернется, максимум, через пятнадцать минут. Эти долгие и сопливые прощания начали меня раздражать, и я попытался строгим тоном напомнить брюнету, что чем дольше он собирался, тем хуже мне становилось. Уяснив это и утрамбовав в своей черноволосой голове такой простой для понимания факт, Мэтт с радостью поторопился. А все, что было дальше... Четко по часам пичканье меня разными антибиотиками, жаропонижающими, обезболивающими. Провожание меня до туалета и обратно, чтобы я держался не за стены, а за его талию. Кормление меня с ложки домашней едой (к слову сказать, довольно неплохой. Особенно хорошо у Беллза получался бульон). Растирание моих затекших конечностей и намазывание меня какой-то мазью. Чуткий сон у меня под боком. Пожирание различных противовирусных, чтобы он мог находиться со мной достаточно близко и при этом не подцепить заразу. Все это было не в тягость для фронтмена. И это было заметно. Он прибегал ко мне, как только я звал и просил о чем-нибудь. Мэтт сидел со мной рядом и болтал о чем-то, выливая на меня свои многочисленные размышления. А я слушал и засыпал. Я вообще проспал очень много времени. Казалось, за всю жизнь я не отлеживался столько, сколько сейчас. И через пару дней это состояние бесполезного бревна начало меня раздражать. Я ведь не лежачий и немощный, в конце-то концов! К тому же, я не мог беспокоить Беллами каждый раз, как мне захочется выпить горячего чаю. Он и так намаялся со мной. Носился тут, в то время, как должен уделять внимание другому человеку. И я вспомнил о нем. В ту ночь, когда меня уже не лихорадило, когда почти не тошнило и не ломало. Когда я лежал в постели и не хотел спать, а из гостиной доносилась приятная струнная мелодия. Мэтт уже давно не играл. Каникулы после Лидса были длинными, и я помню, как он метался, как ему не хватало музыки внутри себя и вокруг. Как он соскучился по постоянным переездам и новым впечатлениям. И ночами Мэттью брал в руки простую акустику и часами мог не выпускать ее из рук. А я, когда ночевал у него, укладывался на диване и засыпал под тихую игру. Иногда мне особенно везло, и брюнет баловал меня ласковым пением. Его голос звучал так низко и слегка хрипловато, что я понял для себя в то время: никому больше он не пел именно так. Не знаю откуда, но я просто знал это. Знал, что такого рода "колыбельные" совершенно интимны и только для нас. Никто больше не слышал такую игру Мэттью Беллами. Осознание этого согревало душу и я всегда засыпал с улыбкой. Но самой главной тайной, которая подогревала кровь, щекотала нервы и давала нам силы для всего, были, конечно же, наши отношения. Наши любовные отношения, которые в полной мере и истинном смысле были понятны только нам. * - Третий час ночи. Ты чего не спишь? - спросил Мэтт, как только я, в растянутой футболке и теплых штанах прошел в гостиную и присел на диван. Он перестал играть, отложил гитару в сторону и ждал ответа. - Днем выспался, сейчас не хочу. - честно ответил я, и пальцами попытался пригладить волосы на макушке. Усталыми глазами парень наблюдал за мной, а затем поинтересовался, как я себя чувствую, после чего облегченно выдохнул, радуясь тому, что я иду на поправку. - Мэтт..- он поднял на меня глаза. - Как с Домом? Я спросил тихо и спокойно, совсем не выпытывая информацию, но четко давая понять, что хочу знать об этом все. Мэтт облизнул губы, уставившись куда-то в угол, затем быстро моргнул, сводя брови к переносице и отвечая так, словно стараясь в одном предложении уложить весь смысл. - Он так себя извел за эти дни. Был просто истощен. Я пытался заполнить ту образовавшуюся пустоту у него внутри. И поначалу он охотно принимал мое участие. Но потом, не знаю, он, будто почувствовал, что мои мысли разрываются между ним и еще кем-то. Конечно, он молчал. - А ты что? - Я не мог перестать думать о тебе, прости. - Глупый. - я покачал головой, улыбаясь. - Я же знал, что денег у тебя не много. Я боялся, что ты попадешь в какой-нибудь клоповник, где с тобой может случиться все, что угодно. Помнишь, мы смотрели ролик о том парне, которого избили в нашем районе? А ведь бедняга просто возвращался из бара. Дом, я переживал за тебя. На этих словах он приблизился ко мне и положил одну руку на мою шею, медленно поглаживая большим пальцем и смотря на мой подбородок. - Кажется, Доминик чувствовал мою тревогу и беспокойство. Но я ничего ему не говорил. И он уехал. Мы попрощались нормально, ты не волнуйся. - наклонившись ближе, горячо прошептал он мне на ухо, лаская кожу своим дыханием. - Просто мы решили обдумать дальнейшее наше общение. Каждый у себя дома. Мне льстила его привязанность, но и пугала одновременно. Мэтт не должен был так прикипать ко мне. Ко мне, который из будущего. Который сейчас сидел и поглаживал его напряженную спину, благодарно и эгоистично отнимая фронтмена у Ховарда-младшего. Я не должен был перетягивать на себя его внимание. Хотелось, конечно. Но я заставлял себя думать, что краду Беллами у самого себя, и мне бы это не понравилось. Эти мысли снова вернулись, грозя не давать мне покоя и отдыха, и мое внутреннее напряжение вернулось. Переползая ладонями на бока Беллза, спускаясь по груди и не переставая поглаживать, я посмотрел в его лицо: как блаженно он прикрыл веки, явно наслаждаясь такой незначительной лаской, как выпрямил спину, улыбаясь мне, тем самым выпрашивая еще. И я думал в этот момент, почему он мурчал от одних только моих прикосновений? Даже не к обнаженной коже, а просто ощущая тепло моих рук через ткань. Чем я лучше себя в прошлом? Тем, что более опытный и смелый? Чушь. Я просто вскружил ему голову, запудрил мозги, сам того не желая. А теперь получалось так, что Мэтт почти влюбился в того, кому однажды суждено было вернуться в будущее.