Контроль над будущим

На моих часах, которые я нашел на полу, под брюками Мэтта, было три часа дня. Не знаю, сколько мы проспали, но одно я мог сказать точно - мы окончательно перепутали день с ночью. Виски сдавливало неприятное ощущение чего-то стыдливого и я тщетно массировал их пальцами, как будто в надежде, что полегчает. В телефоне Беллами было четыре пропущенных вызова. Мы окурили студию и устроили в ней настоящий бардак. Давненько такого не было. Подойдя к окну и приоткрыв портьеру, мне вдруг подумалось, что хорошо бы из этого времени перескочить в то, где брюнет встречался с Гайей. А все для одной только цели, получить помощь специалиста, потому что крыша у меня поехала конкретно. Его будущая-бывшая девушка была не прочь поковыряться в гениальной голове, вытащить из нее какую-нибудь фобию, манию или, на худой конец, мысль, и основательно заняться ею. Так почему бы ей не поработать надо мной? Мне думалось, что такого еще точно не бывало, чтобы у кого-то была проблема вроде моей: "Я вернулся в прошлое, влюбил в себя наивного мальчика, по совместительству моего лучшего друга, втерся в доверие, соблазнил и довел до оргазма, придумывая своему поступку оправдание типа исключительно благих намерений". Да уж, я даже позволил оправдать себя тем фактом, что я ведь так и не вошел в него, хотя очень хотелось загнуть и отодрать до изнеможения. От таких мыслей стало невыносимо тошно, и я подумал о том, что неплохо было бы врезать сейчас самому себе за весь тот пиздец, который я натворил. И винил я исключительно себя, отбрасывая в сторону попытки, которые были со стороны Беллза, когда он преподносил себя мне на блюдечке, говоря тем самым "вот, бери меня", окрашивал все это в приглушенные тона, отдаваясь мне, желая получить новый опыт. Только теперь, почему-то, мне становилось все равно. Я уже не собирался когда-либо вернуться, и почти смирился со своей участью, вот так нелепо болтаться меж двух времен и посылая надежду на избавление куда подальше. * Мэтт проснулся через полчаса после меня и первым делом пожаловался на кожаный диван, на котором мы спали. По его словам, спать на нем было противно, и в принципе я полностью разделял его недовольство, если бы, конечно, моя голова не была занята другим. Мы молча позавтракали, молча собрали бутылки и пустые контейнера от нашего то ли ужина, то ли завтрака, в мусорные пакеты, молча вышли и сели в такси. Я так устал от собственных терзаний, что не торопил нас обоих с разговорами. Хотя, надо было признать, что к Мэтту у меня сформировалась парочка вопросов. Он не испытывал ко мне отвращения, я точно это знал, потому что мне известно, как кривились его губы и морщился нос, когда Беллз презирал меня и ситуацию в целом. Но вместе с этим, я понятия не имел, что именно сейчас чувствовал брюнет. Со стороны это было похоже на анализирование ситуации в целом, без привлечения посторонних, то есть меня. С выражением некой стыдливости за вчерашнюю откровенность, Мэттью старался вести себя как обычно, только выходило как будто у него проблемы с психикой. Он вел себя как полный идиот, вставляя в будничный разговор неуместные шутки и двигался так, будто время от времени его кусали муравьи. Ближе к ночи я узнал, что Доминику-младшему он соврал, что поехал в Тинмут. Тот был в полной растерянности и отчаянно пытался понять, что так резко могло измениться, и почему фронтмен решил поехать туда один. Разумеется, новоиспеченному психу просто нужно было уединение. Однако, наступающая ночь, в которую мы точно не готовы были уснуть, предвещала долгие, откровенные, изматывающие взгляды и разговоры. Честно говоря, я предпочел бы решить все как можно быстрее, но Беллами, похоже, моих желаний не разделял и продолжал ходить по дому с загадочной кривой улыбкой, явно думая о чем-то конкретном, связанным с прошлой ночью. И вот что мне было делать? Подойти, обнять сзади и пропеть ему в затылок какую-нибудь пошлость, вроде "все было прекрасно"? Острой необходимости я в этом, в общем-то, не видел. Да и как бы это спасло ситуацию? Стоило признаться хотя бы самому себе, что я снова оказался в идиотской ситуации, где выхода было не разглядеть. Но мое относительно спокойное отношение к данной ситуации объяснялось тем, что я уже это проходил. Нельзя было сказать, что я, как напичканный успокоительным слон, расхаживал по квартире с отсутствующим взглядом, в ожидании того, что все само собой разрешиться. Меня потряхивало, бросало в холодный пот когда я снова и снова думал о том, как предал самого себя. Как гнусно поступил и как много отнял. Сам же Беллз не давал мне ни единой подсказки, относительно того, как быть дальше. В три часа ночи, выпрямившись за кухонным столом и докуривая очередную сигарету я попытался понять, что он чувствует, какие демоны его терзали и как скоро он заговорит со мной как прежде. Должно быть, он окончательно сошел с ума, прокручивая и осознавая произошедшее. Не исключено, что у него был даже некоторый шок, благодаря которому искажалось его восприятие. В таком случае, нам к одному врачу, подумал я. Мы могли бы ходить на прием за ручку, напоминая парочку дебилов, которые перестали воспринимать все как забавную игру, и теперь поняли, что они просто чокнутые и потерянные для общества полулюди. Что до меня, так я уже давно запутался и ни в чем не уверен. Глупо было бы надеяться, что Беллами легко и быстро адаптируется к новым, так сказать, дополнениям. В фантазиях оно всегда было проще. Я был больше чем уверен, что когда брюнет смотрел на меня похотливым взглядом, он был уверен в том, что мы поступаем правильно и нормально. И это меня совсем не удивляло. Ведь восемь лет назад, то есть сейчас, он тоже горячо жаждал этой близости, не принимая во внимания возможные неловкости. А они все таки были. Свалились на наши головы и просто раздавили нас своим грузом. И так, понемногу все стало выправляться. Но это было мучительное время! А сейчас...сейчас мне было вдвойне херово, потому что меня здесь не должно было быть, и секса между нами - тоже. И с еще большим ужасом я вдруг осознал, что поменял историю. Ведь это я вернусь в будущее, а Мэтт останется, измененный, с воспоминаниями, которых не будет у Доминик-младшего. Я хватался руками за голову, зажимал отросшие пряди пальцами, мгновенно вспомнив, что с такой же силой сам Беллз тянул за мои волосы в недавнем прошлом, и я отдергиваю руки, как от раскаленной сковороды. Картинки стремительно пронеслись перед глазами, при чем, как назло самые откровенные, на которых я как со стороны видел наши тела, и казалось, даже души, тонущие в искаженности времени. Меня начало мутить. Ноги стали ватными, когда я попытался встать с места и подойти к раковине, открыв холодную воду. Мэттью будет помнить меня. И я навсегда останусь в его памяти. Реальность искривлялась и я физически чувствовал это внутри себя. На меня разом свалились и прозрения, одно за другим. Я совершенно ясно осознал этот раскол, который уже произошел, который изменил нашу дальнейшею жизнь. В памяти Беллза нет места той первой близости, которую навсегда запомнил я. Которая выжжена, словно каленым железом. Которая колит подушечки пальцев. Где мы барахтались на смятой постели, ни секунды не жалея, что однажды признались друг другу в своих чувствах и не побоялись своих желаний. А теперь это осталось только у меня. Фронтмен же запомнил ночь в студии, где запутавшись в Доминиках, он захотел не того меня. Я напрочь забыл, что я здесь делаю, и даже усел признать свое поражение. Я бездарно использовал этот шанс, испортив все в корне. Блестящий финал! Жадно отхлебнув из ладони набранную в нее ледяную воду, я не заметил, как тихо Мэтт подошел ко мне со спины. Лишь закрыв кран, и спустя три секунды, я услышал встревоженный голос. - Тебе плохо? - Да, Мэтт, мне плохо. - четко разделил я слова, чтобы не пришлось повторять. Я чувствовал, что мое спокойствие и сдержанность подходили к концу. Трудно было описать состояние, когда подкатывала истерика, тупая и безжалостная. Я отцепил руки от бортика раковины и заметался, как тигр в клетке, от двери к окну и обратно. Все это время Беллами ничего не делал и не говорил, только смотрел на меня, следил глазами, даже не поворачивая головы. Я знаю, что должен был быть в его глазах сильным, уверенным и надежным. Особенно сейчас, когда парень целиком и полностью доверился мне, в надежде, что я-то уж точно знаю, что делаю, а я... - ...а я понятия не имею, что творю! Пустил все на самотек, не желая больше нести ответственность. Но я несу ее, понимаешь, несу! Днем и ночью, когда ты спишь, когда ты ешь. Я отвечаю за будущее, я отвечаю за наши жизни! Я повышал голос, ударяя кулаком в стену, желая выговориться и сбросить хоть немного тяжести со своих плеч. Но, по всей видимости это было то бремя, которое могло только накапливаться, и не исчезать частями, а только целиком. И я не заметил, как молча он взял меня за руки и усадил за стол, проходя к бару и доставая оттуда бутылку водки. Оглянувшись на меня, пока наливал в рюмки, наверное, думал, что я опять подорвусь с места. Нет уж, Беллз, я слишком вымотан, чтобы скакать козлом и продолжать начатую истерию. По большому счету, это было мне не свойственно, но в непривычных обстоятельствах я срывался чаще обычного. Брюнет аккуратно поставил передо мной на стол рюмку и коротко кивнул, держа в дрожащей руке свою. Мы разговаривали одними взглядами, в которых успели поспорить, и я сомневался, показывая, что уже успокоился, но Мэттью был решителен, приказывая выпить. Я быстро опрокинул в себя "успокоительное", почувствовав, как обожгло пищевод и следом по нему прошла теплая волна, разливающаяся в груди. Однако, сам Беллами не пил, а вместо этого протянул мне еще одну, на что я вопросительно выгнул бровь. Но он поднял подбородок, надев маску командующего парадом. Я повторил действие, закинув в себя и вторую рюмку. Только после этого он пододвинул ко мне стул и уселся рядом, наклоняя голову и заглядывая мне в глаза. - Дом, я не маленький. - твердо начал парень, а я оглянулся в поисках сигарет. - Что ты хочешь этим сказать? - Может быть тогда, когда все случилось так, как ты рассказывал, у нас и было все дерьмово какое-то время. Но сейчас все по-другому. Я нашел пачку, зубами вытащил одну сигарету и закурил, в упор глядя на Мэтта, желая, чтобы он продолжал. - Что-то изменилось, несомненно. Но это не повод рвать на себе волосы и винить себя непонятно в чем. Да и что такого произошло, скажи мне? Ты сам подвел меня к этому, сам подготовил, чтобы я правильно воспринял. Дом, ты помог мне понять, что не нужно бояться или стесняться своих желаний по отношению к любимому человеку. И это какие-то глупости, испытывать дискомфорт после. В общем, все было классно. Непривычно, конечно, - Беллз сделал небольшую паузу, но облизнув губы, продолжил мысль. - И вполне возможно, что я весь день вел себя подозрительно. Зато прокручивать в голове детали этой ночи мне было в кайф. - Надо же... - отстраненно выдал я, затягиваясь. - Что? - Видимо, я тебе там задел что-то, отвечающее за правильное восприятие. - я поднял два пальца и чуть согнул их, наблюдая за своим жестом. - И как же, по-твоему я должен это воспринимать? - Этой ночью тебя пальцами оттрахал Доминик из будущего. - я округлил глаза, как это сделал бы какой-нибудь среднестатистический псих из плохого фильма. - И ты хочешь сказать, что для тебя это рядовая ситуация? - Мэтт было открыл рот, чтобы что-то возразить, но я быстро продолжил. - Твой первый, охуительный однополый секс, случился не с твоим Домом, как должно было быть, вот что главное. Мэттью недолго изучал меня взглядом, а после его губы растянулись в улыбке. - Секс и правда был охуительным. - Спасибо, дорогой. - мягко подтвердил я, внутренне отметив, как мое беспокойство улетучивалось. Я выдохнул дым в потолок, поглядывая на бутылку водки, стоящую рядом с разделочной доской. Тут мне пришла в голову мысль, что, возможно, мое появление, рассказы, поведение, само присутствие, все это раскрепощало Мэттью и не сковывало неуверенностью в правильности желаний и действий. И мне, наверное, не стоило воспринимать его как все того же мальчишку, который остался у меня в памяти. Я уже изменил его. Уже сделал другим человеком. Только пока не мог к этому привыкнуть. - Ладно, - я затушил окурок в пепельнице. - Расскажи, что ты обо всем этом думаешь. Мне нужно знать. Брюнет тоже каким-то рывком повернул голову в сторону бутылки. Но верно решив, что лучше сначала выпить, а потом начать говорить, он неуклюже потянулся к ней, обхватывая за горлышко, и я подтолкнул пальцами две, уже пустые тары. Наполнив обе и быстро опрокинув в себя только одну, Мэтт чуть скривил губы, чем вызывал у меня легкую улыбку. Но скорее всего, это было на нервной почве. - Я бы повторил. - попытался отшутиться Беллами, но я смирил его строгим взглядом. - Ну, мне было странно. Жутко хотелось, но и сделать этот шаг оказалось непросто. - я видел, что Мэтт был сконфужен, и говорить вслух то, о чем он только думал и делал было труднее, чем казалось. - Но когда я впервые коснулся тебя губами, - парень снова замолчал, подбирая слова. - Дальше все пошло как-то естественно, и я просто наслаждался процессом. Фронтмен сделал акцент на предпоследнем слове и посмотрел на меня так, как будто сейчас я должен был подтвердить или опровергнуть сказанное им. Но я молчал, впитывая в себя его признание и откровенно любуясь своим Мэттом. - Дом, - брюнет страдальчески согнулся, сидя на своем стуле. - Ты дал мне понять самое главное, что это все серьезно. Я ведь даже боялся поцеловать тебя, ну, другого тебя, потому что думал, что у тебя это просто так, интерес и не более. А вкладывать в поцелуи нечто большее я боялся...боялся, что ты оттолкнешь или рассмеешься. И хорошо, что ты появился именно в этот момент, рассказав, что это чувство, эта тайна будет с нами очень долго. Она станет частью нас. Ты вообще понимаешь, что я тебе тут пытаюсь сказать? Мне захотелось срочно промочить горло. И я схватил все еще полную рюмку, осушив ее одним мощным глотком. - Ты мне в любви признаешься. - просто констатировал я, резко почувствовав, как напряжение сменилось дикой усталостью. Я смотрел на Мэтта какими-то стеклянными глазами. По крайней мере, так я это чувствовал. Пытался вглядеться в него, понять, докопаться до дна, и убедиться, что он все это серьезно, и именно для меня. Я пощелкал пальцами у него перед носом. - Очнись, Беллз! Меня здесь вообще быть не должно. И у тебя не то что секса, у тебя разговоров никаких не должно быть со мной, образца 2010-го. Я налил нам еще и придвинул к брюнету пачку сигарет. - Ну и зачем ты тогда здесь? Он как-то резко, почти злобно оттолкнул пальцами пачку так, что она проскользила по столу и упала на пол. - А хрен его знает! Наверное, чтобы сделать тебя счастливым. - А в будущем, значит, я несчастен? Я зажмурился и мотнул головой, сделав это так, чтобы до Беллами дошел смысл жеста "я не хочу в тысячный раз об этом говорить". Но он проигнорировал, напирая на меня с вопросами. - Что там не так, в этом 2010-м? Что такого непоправимого случилось, что тебя аж в прошлое отшвырнуло? - А то, что мы сами все развалили. Недоговаривали, обманывали, уходили, не слушали, не слышали, не смогли простить! - я снова повысил голос, едва не сорвавшись на рык. - Где чертовы сигареты?! - Так может этому суждено было случиться? Может наши отношения исчерпали себя? Любовь прошла и все такое. Под столом твои сигареты! Я наклонился, опираясь рукой о столешницу и нащупал пачку, выпрямившись и глухо ударяясь о край стола, смачно выругавшись. Только теперь я ответил ему, потирая затылок. - В том-то и дело, что не должно было этого случиться. Мы совершили ошибку, - Мэтт закатил глаза. - Хорошо, череду ошибок, которые привели нас к тому, что ты знать меня не хочешь. Терпишь меня в течении двух часов на сцене, а потом демонстративно сваливаешь, стараясь не задевать меня даже плечом. А если и задеваешь, то на твоем лице тут же красуется омерзение. Тебе вдруг стало противно и ты при любом удобном случае даешь мне это понять. Ты вот так легко стал ненавидеть меня, показывая, что я тебе не нужен. А я, знаешь ли, этого нихрена не заслужил! Потому что нет на свете человека, которого я любил бы сильнее, и которому прощал бы все на свете. Меня накрыла волна ледяного отчаяния, с которым я не мог больше бороться в одиночку. Подкатывали слезы и я не мог сдержаться. Я злился на себя за то, что не совладал со своими эмоциями. Как какая-то неуравновешенная девчонка я продолжал вываливать на Беллза все, что накопилось. Все, что еще не произошло. Я пил и не пьянел. Я курил одну за другой, затягивался, смахивал позорные слезы и отворачивая лицо. Мне было стыдно, что я, взрослый мужик, ревел перед подозрительно рассудительным Мэттью, не в силах остановиться. И когда я сказал все, что хотел, я поставил локти на стол и закрыл лицо ладонями, не желая показываться ему в таком безобразном виде доведенного до морального истощения мудака. Молчание было длиною в вечность. Тишина не звенела у меня в ушах, я слышал собственные неуместные откровения, обрывки фраз, поставленные на повтор в тысячу раз. Мне казалось, что с этой истерией, их меня ушла и жизнь. Как там Мэтт поет? "...Yeah I'm endlessly Caving in And turning inside out..." Он был прав прав, я вывернут наизнанку. Выжат. Я устал быть сильным, пытаясь самостоятельно контролировать ход событий. Я всего лишь человек, со своими слабостями. "...Give me your heart and your soul..." Я отдал ему гораздо больше. Я отдал все, что у меня было и не обещал зря того, чего у меня быть не могло. И мне не жаль. Мне для Беллза ничего не жаль. Пусть он заберет. Только сделает так, чтобы мне не было больно. Мне думалось, я имел право просить об этой маленькой услуге. Фронтмен не отцеплял мои же руки от моего лица. Я лишь понял, как скрипнула ножка стула, почувствовав следом, что парень приблизил ко мне лицо. Губами он прижался к тыльной стороне моей ладони, к тому месту, за которым находились мои, дрожащие губы. Горячо поцеловал и провел пальцами по моему плечу. До меня дошло, что мы одновременно вздохнули, и будто выдохнули этим всю недосказанность, завершая тем самым эти тяжелые сутки. * Ветки стучали в закрытое окно, когда мы оба делали вид, что спали, прижавшись друг к другу спинами. Подсветка телефона резала глаза, и я не сразу смог различить время. 8:16. Я хотел уснуть, но не мог. Поднявшись с кровати, Мэттью откинул край одеяла на мои ноги. Стало вдруг некомфортно, слишком тяжело. А еще от того, что я резко перестал чувствовать кожей его теплую спину. Как будто брюнет открыл окно, в этот холодный декабрь. Как будто ветер задувает под одеяло, обвивая мое тело колючей проволокой. Я не поворачивался, выжидая непонятно чего, и продолжал врать нам обоим, что уже давно уснул. Беллами ничего не говорил, и я, к сожалению не мог видеть его лица. Не знаю, смотрел ли на мою спину. Эти полусонные мысли развлекали меня, пока еще могли блуждать в моей пустой черепной коробке. Только через пару минут я повернулся на другой бок, совсем тихо, и увидел, что Мэтт стоял лицом к окну, поднеся руку к лицу и смахнув что-то со щеки. А следом потянул носом, как будто у него начинался насморк. А я был как никогда растерян. И только пристально смотрел в любимую спину, мысленно повторяя "иди ко мне". Это редко срабатывало, когда брюнету удавалось читать мои мысли. Я повторял про себя три слова, без остановки, но он так и не поворачивался и не двигался с места. Мне стало еще холоднее. Я натянул одеяло до подбородка и поджал колени к груди, продолжая сверлить взглядом его спину. Еще через минуту, недовольный безрезультатностью, я все таки поднялся с постели, набросив на плечи тяжелое одеяло, и босыми ногами ступал по ковру, подойдя к Беллзу совсем близко. Держа одеяло за края, я развел руки в стороны, и вплотную прижавшись к парню, заключил его в объятия, одновременно укрывая от холода. Его кожа была просто ледяная, и когда она касалась моей, горячей, в голову что-то ударяло, что не позволило мне стоять ровно и мыслить связно. - Чуть в сосульку не превратился. - прошептал я какую-то банальную нежность, чуть коснувшись шеи Мэттью губами. Откинув голову немного назад, прижавшись щекой к моей щеке, он как-то обреченно и глухо спросил. - Неужели я стану такой сволочью, как ты говоришь? Сон отбило еще на пару часов. - Нет, Беллз, не станешь. - пытаюсь успокоить я парня и избавить его от терзаний. Но стоило бы сказать, что эта была игра плохого актера. Не знаю почему, но мои слова выглядели крайне не убедительно. Беллами невесело хмыкнул и вжался в меня. - Судя по твоим рассказам, все таки "да". - Все это не важно, и уже в прошлом, то есть в будущем. - Ну и как это понять? - Так было до того, как я здесь оказался. Мы с тобой изменили будущее, и в нем не будет места тем скандалам, дракам в кровь и словам "навсегда" и "никогда". У нас все будет лучше. - А разве то будущее, из которого ты сюда "приехал" не было правильным? - Ты много знаешь историй, когда люди возвращались в прошлое? Его задумчивое молчание дало мне возможность продолжить. - Если мне выпал такой шанс, значит нас и правда в какой-то момент вынесло в кювет. Просто так ничего не бывает. Я обнял фронтмена крепче, глядя через его плечо на то, как за окном падает снег. Подобно восковым фигурам, мы с ним замерли рядом и я, уткнувшись носом в темный затылок, тихо и медленно дышал, запоминая именно такого Мэттью, набирая про запас. Словно, я видел его таким впервые, как будто я был человеком без прошлого. Я снова влюбился. Снова сошел с ума. И именно сейчас, в этот момент, я признал себя конченым идиотом. Зачем, будучи в своем времени, я врал ему, чтобы не приезжать, когда Мэтт просил? Почему не ценил всякие мелочи, из которых, собственно, все и состояло? Я не доглядел, что-то упустил. То, что сейчас должно было крепко-накрепко осесть в наших головах. Беллз повернулся ко мне лицом и довольно простонал, когда почувствовал своей грудью мою. Он прикрыл глаза и явно ждал, когда я пойду ему навстречу и сделаю то, что должен был. И я легко поцеловал его веки, щеки, нос, уголки губ, пока парень не обнял меня за талию и не спрятал лицо у меня на шее. Снова подняв на меня глаза, он серьезно произнес. - Не хочу, чтобы ты исчезал. Я буду скучать. Чуть отстранившись, я удивленно разглядывал его вмиг погрустневшее лицо. - Эй, я никуда не исчезаю. Видишь, я все еще здесь. Рано прощаться. Улыбаясь, я пытался встряхнуть Мэтта, поправляя на нас падающее одеяло, перехватывая оба конца в одну руку, чтобы можно было взять брюнета за подбородок и поднять его лицо на себя. Без сомнений и просьб разрешить ему эту шалость, Мэтт решительно поцеловал меня. Так жадно, как будто у нас остались считанные минуты и он прощался со мной на целых восемь лет. Но, честно говоря, я и сам уже начал сомневаться. А вдруг он чувствовал приближение моего исчезновения тоньше меня, и у нас и правда оставалось не так много времени, чтобы сказать друг другу самое главное, признаться и пообещать, что мы будем ценить и оберегать хрупкие и нежные чувства. * Неспящие, ненормальные, у которых в сутках столько часов, сколько они пожелают — мы лежали под одним одеялом, отвернувшись от окна. День уже давно наступил, в комнату проникал не яркий свет, который сейчас мало нас беспокоил. Мы хотели сами решать, когда для нас закончится ночь и начнется день. Но природа другого мнения. Изо дня в день она доказывала нам, что наши недовольства, как и мы сами, жалки. И казалось, будто не было способа это изменить; заставить время идти быстрее или замедлить его ход, продлить ночь, потому что откровения еще не закончились, стереть из бытия промозглый ветер. - Ты со всеми такой? - спокойное, теплое дыхание мне в шею и поглаживающие мой живот пальцы, вытащили меня из приятной задумчивости. - В смысле? - не понял я. - В постели. Ты со всеми такой, ласковый и чувственный? - Нет. Только с тобой. - А с женщинами? - Беллз, ты знаешь разницу между "заниматься любовью" и "заниматься сексом"? - Угу... Я прочистил горло и сейчас посчитал нужным сказать ему это. - Только с тобой я занимаюсь любовью. Более того, ты первый и единственный, с кем я ее чувствую. Правда, иногда мы звереем, и там уже все не так неспешно, даже агрессивно, временами, - я глупо улыбнулся, вспоминая наши жаркие ночи. - Но все равно это любовь. Просто она сумасшедшая. А психам можно все. Тебе ли не знать. Вместо ответа, брюнет пробежался музыкальными пальцами вверх по моей груди и остановился на ключицах, к которым тут же припал губами. - По голосу слышу, что ты говоришь мне это не в первый раз. - Ну, - я запустил пальцы в темные волосы и чуть потянул на себя, в собственническом жесте, который пришелся по нраву Мэтту. - Повторять это всегда приятно.