Призраки счастливых мгновений

      — Алло?       — Сора, ты, что ли?! Помоги мне, твою мать!!!       На шипящем помехами фоне прогремел мощный взрыв. Денджи задыхался, говорил торопливо и сбивчиво, и его рваные фразы не несли в себе ни крупицы смысла.       — Что, чёрт возьми, случилось?! Ты сейчас должен сидеть с Макимой в кино!       — Да какая нахрен разница?! Скажи Хаякаве, чтоб быстро чесал сюда, — прохрипел Денджи в телефон. — Я в…       Он не закончил, и его голос утонул в новой череде оглушительных взрывов. Я убрала от уха телефонную трубку. Сердце больно ущипнула утренняя обида, которую хотелось выплюнуть прямо в лицо Денджи, подцепив его самолюбие каким-нибудь колким замечанием. Конечно, я была бесконечно рада, что в самый последний момент он по мановению тонкого пальца высокомерной Макимы плавно слился из квартиры и позволил мне провести время с Аки, но это было дело принципа: предательство есть предательство. Макима раздражала. И не меньше раздражало всё, что было с ней связано.       Я вновь подняла трубку.       — У тебя из башки торчит сраная бензопила, — иронично напомнила я. — Не сомневаюсь, что ты со всем справишься и сам.       — Да пошла ты, Сора! — проревел Денджи, вероятно, во все стороны брызгая слюной, и нахально сбросил вызов. Раздались протяжные гудки.       Я повесила трубку. Аки, всё ещё болезненно покачиваясь на ногах, добрался до пульта, пощёлкал каналы и теперь, уперевшись локтями в колени, сидел перед включённым телевизором, внимательно слушая вечерний выпуск новостей.       — Сегодня, 29-го марта в 19.00, в Токио прошло открытие ежегодного весеннего фестиваля фейерверков в культурном парке Китаномару в Тиёде, — рассказывал репортёр, и позади него вспыхивали разноцветным фонтаном искристые огни салютов. — Тысячи жителей города стеклись сюда в этот вечер, чтобы отдохнуть и своими глазами увидеть это захватывающее зрелище. А для тех, кому не посчастливилось приехать лично, мы проводим наш специальный прямой эфир!       Аки оторвался от экрана и поднял на меня вопросительный взгляд.       — Синохара, что там произошло? В новостях пока всё спокойно.       Я недоумённо пожала плечами. Репортёр в телевизоре, размахивая руками направо и налево, продолжал шаблонно восхищаться красочным представлением фейерверков.       — Это потрясающее мероприятие проводится в нашем городе уже не первый год и… Эй, погоди, что это? Разверни камеру! — Он замер, вглядываясь вдаль, а через секунду уже затонул в потоке людей, бегущих, не разбирая дороги, и пронзительно кричащих от ужаса. Они грубо толкали репортёра и оператора, обегая несчастных с двух сторон.       — Вот оно! — невольно вскочила на ноги я.       Мы с Аки тревожно переглянулись.       — Дорогие зрители, в данный момент мы прерываемся на экстренный выпуск новостей! — продолжал репортёр, несмотря ни на что. Развернувшись лицом к толпе, он остановил пробегавшего мимо мужчину, удержав его за руку. — Молодой человек, не расскажите, что происходит?       В камеру уставились глаза, круглые, как два фарфоровых блюдца, и полные неподдельного ужаса.       — Б-б-бомба! Демон! Демон-бомба! — только и смог провопить он и, вырвав руку из цепкой хватки репортёра, снова слился с толпой. На фоне прогремел взрыв.       Аки выключил телевизор и решительно встал с дивана.       — Куда ты? — спросила я.       — Собираться. Надо ехать туда.       Я предупреждающе подалась всем телом к нему навстречу.       — Никуда ты не поедешь. Будешь сидеть дома и лечить шею.       Аки, игнорируя мои слова, вышел в коридор, и я навязчиво последовала за ним.       — Это не обсуждается, Синохара. Мне нужно, чтобы меня допустили к операции по убийству огнестрела, — натягивая рабочий пиджак, произнёс он.       — Ты же обещал мне не гробить свою жизнь почём зря, разве нет? Ты с этим огнестрелом скоро совсем с ума сойдёшь!       Я осеклась. Аки молчал, но по его поджатым губам я поняла — поняла, правда, поздно, — что задела его за больное. В конце концов, эта тварь убила его семью — самых близких и родных людей, а я, должно быть, не знала и о многом другом, поэтому он имел полное право, совсем не жалея себя, с остервенением гоняться за кусками демонической плоти. Только сейчас я бы этого ни за что не признала. В голове теперь крутилась лишь одна воспалённая мысль: не дать ему умереть.       «Запереть его здесь, что ли?» — подумала я, и при нынешних обстоятельствах эта идея даже не показалась мне безумной. Одно неверное движение — и рана на шее, которую я так заботливо и старательно перевязывала, разойдётся вновь.       — Пожалуйста, побереги себя. Хоть один раз, — настойчиво просила я, пока Аки надевал на ноги потрёпанные кеды. — Сейчас опасно вступать в серьёзные битвы. Сходи ко врачу и возьми чёртов больничный.       Он выпрямился и открыл ключом входную дверь так, будто совсем меня не слышал.       — Ты идёшь? — В его голосе почувствовался холодок, и я ещё тысячу раз пожалела о сказанном.       — Иду, — с обидой бросила я и выскользнула из квартиры.       Тёмная, но оживлённая улица, освещаемая лишь горящими окнами соседних домов и светом уличных фонарей, обдала вечерней прохладой, и в нос повеял запах весны. Мы спустились по лестнице на первый этаж, и Аки торопливо вызвал такси. Женщины с сумочками через плечо тихо и одиноко прогуливались после работы, кучки подростков, смеясь и что-то увлечённо обсуждая, бесцельно сновали по дорогам, редкие парочки наслаждались прекрасной для весеннего сезона погодой. Просто. Как всякие нормальные люди.       Аки задумчиво курил, опёршись плечом о лестничные перила в ожидании такси. Жёлтая машина примчалась через пять минут, и он, затянувшись долгий последний раз, потушил сигарету.       Мы сели в такси и захлопнули за собой двери.       — В парк Китаномару, будьте добры, — сказал Аки вальяжно сидевшему за рулём, полноватому мужчине, на лице которого липко поблёскивал пот от духоты в салоне.       — Вы что, совсем новости не слышали? — безразлично спросил таксист. — Туда сейчас нельзя: легавые целый район оцепили. Никого не впускают и не выпускают. Из-за этого, как там его… — Он пощёлкал толстыми, короткими пальцами. — …демона-бомбы, во! Так что извини, парень, не сводишь ты свою девчонку фейерверки посмотреть. Не поеду.       Аки оставался непроницаем. Он молча достал своё удостоверение из кармана пиджака и ткнул им в зеркало заднего вида.       — Сотрудник общественной безопасности, Хаякава Аки, — ровно произнёс он. — Довезите, пожалуйста, до парка.       — А-а, так что ж ты сразу не сказал, уважаемый? — Таксист стушевался под напором твёрдого голоса Аки, однако следить за языком не начал. — Сейчас без проблем довезу!       Машина, покачиваясь, неосторожно тронулась с места. Я расстроенно отвернулась от Аки и прислонилась лбом к пыльному стеклу, скосив глаза на сумрачный пейзаж за окном. Замелькали тёмные кроны деревьев, как две капли похожие друг на друга дома и серые фонарные столбы, которые я не успевала провожать взглядом, и они сплошной размытой линией начинали рябить в глазах. Машина подскакивала и жутко тряслась на каждой кочке, отчего меня начинало мутить, а от невыносимого бензинного запаха, проникающего в салон, болела и кружилась голова. Я тяжело сглотнула застрявший в горле комок. Автомобильное радио во всю громкость орало противным голосом американского эстрадного певца, и таксист, явно наслаждаясь какофонией пустых звуков, кивал лысеющей головой и стучал пальцами по рулю в такт музыке.       Аки, до этого сидящий неподвижно, перевёл на меня пристальный взгляд.       — Откройте окно, пожалуйста, — попросил он мужчину, и пыльная створка шумно опустилась вниз, впуская в салон свежий воздух, который я тут же жадно втянула в лёгкие.       Популярная песня, громыхнув последним басистым аккордом, закончилась и сменилась назойливой рекламой. Таксист с нескрываемым раздражением вжал толстым пальцем кнопку радио в панель автомобиля; потом помолчал, предваряя от скуки новый разговор.       — Вот вы, на службе-то этой своей, — начал он, — всё корячитесь да корячитесь. А пользы-то? — демонов от этого меньше не становится. Может, вы там и не работаете совсем? А так, чай пьёте? — Он хохотнул, довольный собственными словами. — Ну а что, денежки капают немалые, живёте вы все отлично. Какой смысл горбатиться-то? Но ты не боись, парень, я-то понимаю… — Отвлекаясь от дороги, он с заговорщицкой улыбкой обернулся на Аки. — …я б тоже на вашем месте не горбатился. Э-э-эх, мне бы такую работку, чтоб я сидел в этом вашем Бюро и ни черта не делал.       Аки был напряжён и с силой стискивал зубы — я чувствовала это плечом и вся сжималась, стягивалась тугим клубком спутанных нитей. Аки находился в шаге от того, чтобы вытолкнуть мужика из машины и в кровь избить его потную, улыбающуюся кривыми жёлтыми зубами рожу, но пока держался — правда, изо всех сил держался. И я сидела неподвижно, боясь пошевелиться, потому что мне казалось, что одно единственное моё движение заставит Аки сорваться и выплеснуть всю злость. А мне было страшно узнать его в гневе. Я слизнула с верхней губы непонятно откуда взявшуюся солоноватую слезу и, скрывая лицо, ещё больше отвернулась к окну. Там хотя бы был воздух.       Лишь только спускаясь к парку Китаномару по пустой автомобильной дороге, спирально идущей вниз и огороженной низким шатким заборчиком, мы уже могли оценить масштабы развернувшейся там катастрофы. Парк пылал. Догорали жалкие остатки взорвавшегося здания, разрушенного до основания, и теперь невозможно было определить, чем оно служило раньше: кафе ли, музеем, районной администрацией — и сколько людей оно навсегда погребло под собой. Толпы, кричащие от ужаса, продолжали стремительно покидать некогда зоны отдыха, нервно топтались у ворот, сжимались в тонкую линию у выхода. По обочинам стояли, вращая синими мигалками, красно‐белые машины скорой помощи и помогали раненым людям с обожжёнными лицами и конечностями. Свет погас, и мрак окутал сначала главную площадь, а потом по цепочке разбитых вдребезги фонарей поднялся на вершины зелёных холмов. Со смотровой площадки ещё возможно было увидеть бесконечно рассыпающиеся разноцветными фонтанами фейерверки, гулкий грохот которых доносился до наших ушей, но таких отчаянных не находилось. При желании несложно было поверить и в то, что эти падающие искры салютов попали в здания, в деревья и всполыхнули парк, спровоцировав трагедию огромных масштабов. Но мы знали, что сделал это именно демон, и, хотя ещё не были уверены, какой, демон этот был дьявольски силён.       Таксист остановился около главных ворот, где уже, утыкаясь друг в друга железными носами массивных капотов, разрозненно припарковались несколько чёрных служебных автомобилей.       — Приехали, — развязно объявил таксист и хлопнул рукой по рулю, — с вас двести йен.       Мы вылезли из пропахшей бензином машины, и я медленно втянула носом вечернюю прохладу. Аки скрывал раздражение, стараясь сохранять равнодушие черт лица, но то и дело прокручивал в мыслях циничные комментарии, и его брови хмуро сходились у переносицы. Ветер шелестел молодыми листьями придорожных кустарников, разгоняя между нами тяжёлую тишину.       «Второй отряд приехал?» — предположила я, всматриваясь в далёкие лица людей, стоящих около чёрных машин, и тайком взглянула на Аки.       — Чёрт, и наших прислали. Ты посмотри, — напряжённо пробормотал он.       На серьёзных людей в одинаковых чёрных костюмах, по-хозяйски опирающихся локтями на дорогие автомобили, затравленным взглядом с надеждой глазели пострадавшие. Задумчивый Демон-ангел, которого будто бы вовсе не касалось происходящее, заведя руки за спину, отстранённо ворошил подошвой ботинка сухую землю, сгребая её в ровную пыльную кучку. У его ног лежали два побитых тела, на которые иногда он косил брезгливый взгляд и незаметно пятился, стараясь отойти подальше.       Я завязала волосы в длинный хвост, спутанный, небрежный и красноречиво выдававший все огорчения уходящего дня. На рукаве блузки осталась засохшая кровь, совсем незаметная на красном, и я поскребла по ней кончиком ногтя.       — Аки, здорово, — крикнул мужчина со светлыми, зачёсанными назад волосами. Увидев нас, он отделился от одноликой, чёрной толпы и, раскрыв руки в приветствии, двинулся нам навстречу. На его лице сверкнул заметный шрам, на целый тон светлее остальной кожи и рассекающий правую щёку широкой полосой. — Вас тоже вызвали сюда?       — Номо. — Аки сдержанно пожал его протянутую руку; я слегка кивнула головой. — Нет, мы приехали сами.       — Да я уж вижу, — протянул Номо, смерив меня оценивающим взглядом, — привёз с собой вашу загадочную звёздочку? Вы теперь напарники, что ли?       Я удивлённо подняла брови, и Номо игриво мне подмигнул.       «Что он имеет в виду? — подумала я. — Я ведь даже не пересекалась с этим человеком. Не об этом ли говорила Химено?»       — Моим напарником назначили Демона-ангела, — отрезал Аки, закрывая тему. — Как обстановка?       — Да вот, приползли эти два… — Номо небрежно махнул рукой в сторону истерзанных тел, безвольно лежащих под ногами охотников. Демон-акула — Бим — из последних сил преданно сжимал в объятиях едва живого Денджи. — …скулили, мол, они из спецотряда. И если про ангелочка я уже всё понял, то кто они такие — я не в курсе.       Моё дыхание сорвалось, и я тут же рухнула вниз, пачкая брюки в окровавленной земле.       — Денджи… — Я подхватила его под плечи и уложила к себе на колени, придерживая рукой безвольно запрокинутую голову. — Прости, я не думала, что всё действительно так серьёзно.       Тонкая струйка крови сочилась из уголка его губ, стекая на подбородок и собираясь там крупными каплями, которые мерно падали на землю и пропитывали её поверхность. Кровь шла и из ноздрей, грязная, наспех размазанная рукой. Открытые глаза Денджи слепо закатывались наверх, и на обнажённых белка́х проступала сеть вздутых капилляров. Его левая рука была отрублена по локоть.       — Они наши, — глядя на меня сверху вниз, утвердительно кивнул Аки и навис над Бимом грозовой тучей, готовой вот-вот на него пролиться. — Это демон так Денджи отделал?       — Бомба уже рядом! — отчаянно завопил Бим, протянув руки вверх, будто пытаясь ухватиться за ворот пиджака Аки, и разинув усаженный острыми клыками рот. — Бомба… союзник… демона-огнестрела!       Глаза Аки расширились.       — Откуда ты это знаешь? — Бим лишь тяжело захрипел, кашляя кровью и сплёвывая её на землю. — Отвечай, — продолжал давить Аки, — я ведь могу тебя прямо здесь прикончить.       — Умру, если отвечу! Обещал госпоже Макиме!       Мы с Аки невольно пересеклись недоверчивыми взглядами.       — Макиме?       Бим, будто полагаясь на звериные инстинкты, внезапно вскинул акулью голову.       — Она здесь! Она здесь! Бомба здесь!       Охотники обернулись. В непроглядной черноте заросшей густой зеленью аллеи понемногу вырисовывалась тонкая, изящная фигура. Девушка с широкой улыбкой и румяным лицом не спеша выходила на опустелую площадь, ступая в такт грохоту взмывающих в звёздное небо фейерверков.       — Помогите, пожалуйста! — звонко закричала она, размахивая раскрытой ладонью. — За мной гонится демон!       Денджи зашевелился в моих руках, с трудом приподнял голову и прищурился, вглядываясь в даль.       — Резе?.. — слабо выговорил он, растрачивая последние силы, и глаза его вновь закатились, а тело безжизненно обмякло.       Девушка совсем не была испугана. Любой прохожий, хоть сколько-то далёкий от демонов, мог бы даже назвать её счастливой: так лучезарно она улыбалась.       — Ага, напали на неё, а улыбка до ушей, — скептично пробормотал Номо. — Что ещё за Резе?       — Номо. — Аки выдержал долгий, предупреждающий взгляд, но мужчина лишь раздражённо отмахнулся.       — Да знаю я. Хватай своих и беги, — немного подумав, он кинул Аки звенящую связку ключей. — И возьми мою машину.       Аки благодарно кивнул и подхватил за плечи безвольное тело Денджи, выдернув его из моих рук. Ботинки Денджи заскользили по земле, поднимая в воздух серые облака пыли. Я рассерженно вскочила на ноги. Внутри что-то закипало, раскалялось, и я, сверля взглядом чёрную спину Аки, медленно зашагала вперёд.       — Эй, что всё это значит? — Я больно ударила его по плечу и настороженно обернулась назад, проверяя, не слышат ли нас остальные. Но их глаза были намертво прикованы к тонкой девичьей фигурке, всё отчётливее появляющейся на главной площади. Бросив Денджи на заднее сидение, Аки перевёл на меня оторопелый взгляд.       — О чём ты?       — Не придуривайся, — выпалила я и махнула рукой за спину. — Что ещё за «загадочная звёздочка»? Ты явно понял, что он имел в виду!       Аки занервничал и оглянулся по сторонам.       — Синохара, тебе не кажется, что сейчас не лучшее время для этого? — Уловив просьбу в моих глазах, он продолжил: — Тебя часто обсуждают среди охотников из-за твоих боевых способностей, но при этом о тебе никто ничего не знает. Соглашусь, что это прозвище дурацкое, но оно логично вытекает из всего перечисленного. Вот и всё.       На моих поджатых губах застыли недосказанные слова, и пронзительный, пока ещё сухой взгляд яростно впился в синие глаза Аки. Теперь эти же глаза с болью вспоминались в уютной темноте кухни — а не этой жуткой, безлюдной дороги; вспоминалось тепло его рук, разведённых сейчас в недоумении, откровенность разговоров, которые давали надежду на счастье, хоть и короткое, а не разрушали её до конца. Всё это было так близко, что я уже не понимала, как вообще оказалась тут, между едва живым Денджи с одной стороны и опасным демоном с другой. Голос предательски дрогнул с первым произнесённым словом.       — Обязательно было всё портить?..       — Синохара, я это не в обиду. Просто, чтобы ты тоже была в курсе. — Он не понимал до конца, о чём я пыталась ему сказать, но его голос немного смягчался. — Садись. — Он придержал открытой переднюю дверь. — Надо уезжать отсюда.       На заднее сидение, брезгливо сдвинув ноги Денджи к самой спинке, уселся Ангел. Следом за ним в машину влез Бим и плотно захлопнул за собой дверь. Аки несколько раз обернулся назад, проверяя дорогу, развернул гудящий автомобиль и с силой надавил на акселератор. На площади прогремел оглушительный взрыв, и в воздух поднялся огромный клубистый столб чёрного дыма. Смешиваясь с его вьющимися волокнами, в небо взмыла горящая оранжевая искра последнего фейерверка и рассыпалась тысячами мерцающих огней, раскатившись глухим грохочущим отголоском. Машина всё дальше уезжала от парка, стремительно набирая скорость.       Мы выехали на шоссе, ровное и пустое, благодаря эффективной работе полиции, вовремя перекрывшей свободное передвижение по всему району Тиёда. Я даже могла представить себе недовольные лица людей, вынужденных искать объезд; как они, уверенные в ежедневном безделье охотников, ругались и проклинали общественную безопасность. Тёмное шоссе, извиваясь широкой, располосованной белой разметкой лентой, бежало вперёд, изредка поворачивало, и тогда Аки, явно превышая все разрешённые скорости, поворачивал руль вместе с ним. На обочинах, в густых лесистых зарослях, не встречалось ни одного горящего фонаря, потому, видимо, что после неоднократных мощных взрывов во всём районе отключилась электроэнергия, и, глядя на белый свет фар, без конца опережавший автомобиль, я хотела как можно скорее выехать из этого места. Чёрные ели своими массивными колючими лапами задевали и царапали оконные стёкла, а низкие кустарники превращались в непонятных безголовых существ, которых в этой кромешной тьме легко можно было счесть за слабых демонов.       Денджи едва дышал, и его хрипы иногда доносились до моих ушей, каждый раз заставляя меня болезненно закрывать глаза: мне казалось, что его бессмертие уже никогда не уложится в моей голове. Бим истекал кровью, но был в сознании и сидел тихо, совсем не шевелясь, будто предчувствовал что-то особенно страшное.       — Эй, Демон-ангел, — позвал Аки, не отводя пристального взгляда от дороги, — напои обоих кровью.       Ангел тревожно заёрзал на месте.       — Ну вот, — вздохнул он, — но если нужно…       Он зашуршал тканью пиджака, задирая рукав и обнажая кожу, полоснул по запястью карманным ножиком, и выступившая венозная кровь, стекая, закапала в раскрытый рот Денджи. В нос врезался металлический запах.       На лице Аки играли, переливаясь, сменяя друг друга, тени света и тьмы. Его неподвижный взгляд стеклянно блеснул, отражая лучи фар, и я на мгновение испугалась, что он не видит дороги.       — Чёрт… — Он внезапно стиснул зубы, и на его лбу проступил липкий лихорадочный пот. — Вот обязательно было показывать мне это плохое будущее?       — О чём ты? — напряглась я.       В следующую секунду машину сильно тряхнуло, и она с пронзительным резиновым свистом шин по асфальту отлетела в сторону. Заднее колесо проехалось по голой земле на обочине, поднимая в воздух грязевые брызги, но Аки вовремя вывернул руль и надавил на педаль газа, выравнивая автомобиль по середине проезжей части. Я обеими руками вцепилась в поручень на двери. Сверху послышался глухой железный удар, от которого моментально прогнулась крыша и над нашими головами осталась зиять огромная вогнутая вмятина. По крыше затопали неторопливые, увесистые шаги, расхаживая из стороны в сторону.       Сзади равнодушно вздохнул Ангел, откинувшись на спинку сидения и неуютно скрестив руки на груди.       — Э-эх… Бомба догнала нас…       Я настороженно следила за дорогой, бешено уносящейся вдаль. На огромной скорости немели мышцы и заканчивался воздух в лёгких, а сердце, громко стукаясь об грудь, каждый раз падало вниз. Вид за боковыми стёклами сливался в сплошную размытую полосу, плыл в глазах и размазывал тёмные очертания леса.       — Только не тормози, — на выдохе произнесла я. — Может, получится её скинуть.       — Да знаю я… — процедил Аки, сосредоточенно глядя вперёд. Его пальцы, сжимающие ободок руля, побелели от напряжения.       Шаги на крыше внезапно замерли, и мощный пружинящий толчок вжал кузов автомобиля в асфальт. В моих раскрытых глазах затеплилась призрачная надежда на то, что Бомба наконец-то потеряла равновесие и осталась позади, и я аккуратно обернулась через плечо, всматриваясь в дорогу сквозь пыльное заднее стекло. Но трасса безумно неслась, не позволяя разобрать деталей.       Далеко впереди медленно, угрожающе, словно отделившись от густой тьмы, появился силуэт.       Аки со злостью впился ногтями в кожаную оплётку руля, оставив на ней маленькие бороздки.       — Вот дерьмо! — безнадёжно проревел он и резко надавил на тормоза.       Автомобиль, опасно завизжав, продолжал по инерции мчаться вперёд и остановился лишь в шаге от тёмной фигуры, осветив её жёлтым светом фар.       Демоница, скинув своё прошлое обличие, больше не была симпатичной девушкой с румяным лицом и широкой улыбкой — на её шее, сплетённой из тысячи перевязанных узлами шнуров, теперь высилась голова в виде вытянутой чёрной бомбы, металлическими бликами отражающей свет фар, в любую секунду готовой взорваться и заодно взорвать и нас. Она оскалилась, обнажая острые клыки. Разведя руки в стороны, Бомба держала за измазанные кровавой грязью волосы две оторванные головы с впалыми, тусклыми взглядами, смотрящими немного косо, куда-то наверх, как в последний раз смотрели в глаза своей Смерти. Из безобразных рваных ран, на месте которых некогда была обычная, человеческая шея, ручьём хлестали остатки крови и тёмной лужей заливали асфальт. На посеревшей правой щеке мёртвого лица, с трудом просматриваясь сквозь алый кровавый брызг, скромно выглядывал заметный широкий шрам.       Это был Номо.       — Я убила их, чтобы доказать свою силу, — уверенно заявила Бомба. — Но мне бы хотелось свести убийства к минимуму. Поэтому бросайте Денджи и уезжайте.       Бросать Денджи, конечно же, никто не собирался. Будучи ещё живой, Химено обронила как-то, что при всём своём безумии он, вероятно, единственный, кто сможет одолеть огнестрела, и потому Денджи, наивный ребёнок, искренне верящий в то, что его бескорыстно любит Макима просто за то, что вот такой вот он есть, представлял огромную физическую ценность для общественной безопасности. Бессмертное тело, кусок неуязвимого мяса, которым, как щитом, можно заслонить верхушку власти, которое можно толкнуть в самую гущу кровавого месива — бесчувственно, бессовестно, а что такого, в конце концов? Ведь он демон, грязный, упивающийся пролитой кровью демон, отвратительный и страшный. А самым страшным было то, что только я это считала зверством.       — Чудовище, — прошипел Аки сквозь стиснутые зубы, с ненавистью глядя на железное лицо Бомбы.       Он дёрнул рычаг, переключая передачи, и вывернул руль, гоня машину в обратную сторону. Резиновые шины взвизгнули на резком повороте и оставили на асфальте чёрные рифлёные следы.       Придерживаясь руками за спинку переднего кресла, я обернулась назад и метнула взгляд в окно.       — Хаякава, она исчезла. — Я озабоченно посмотрела на Аки. — Она не отстанет от нас, слышишь? Нужно тормозить.       Аки открыл рот, но ничего не успел сказать и, почувствовав очередной сильный удар по крыше автомобиля, в который раз напряжённо сомкнул зубы. Я посмотрела вверх.       — О-ох, сколько же с вами мороки, — послышался снаружи глухой голос, и тяжёлые шаги вновь заходили над нашими головами.       — Хаякава, сбавляй скорость! — Приходилось кричать, чтобы хоть как-то прорваться голосом сквозь звуки, сводящие с ума: этот погибельный топот, словно отсчитывающий секунды до нашей смерти, ужасный шум, свист дороги, гудение двигателя. — Я попробую задержать её, а вы уезжайте!       — С ума сошла?! Не повторяй за мной: тебе ещё жить и жить!       — А? — не расслышала я.       Внезапно сквозь мрак прорезались яркие огни света: их было много-много, беспорядочно разбросанных, похожих на звёзды в тёмном ночном небе. Но в этой суете они раздражали не меньше разлаженных звуков или непроглядной темноты. Я зажмурилась. Разум тут же сковала новая страшная мысль.       — Хаякава, ты куда завернул?!       — Понятия не имею, а что?       — Да ты посмотри! — Я безнадёжно махнула рукой вперёд. — Там же дальше жилой район!       Жилой район — а в нём были люди. Вероятно, этим вечером они отдыхали, проводили время с близкими, ужинали и смотрели телевизор, беспечно переключая новостные каналы, передачи об убийствах и нападениях демонов, не сомневаясь в том, что почему-то именно их одних высшая сила оградила от смерти. А мы везли смерть на крыше. Прямиком в их дома.       Глаза Аки расширились. Я видела, как он колебался в мучительных сомнениях, не желая подвергать опасности тысячи невинных жизней, но стоимость выбора была непосильно дорога: казалось, моя жизнь была куда важнее. В голове как-то среди этого безумия затаилась неуместная мысль: я обязательно обдумаю это дома, упав лицом в подушку и улыбаясь так незаметно, чтобы даже тени в углах не смогли этого видеть. Только бы дожить до ночи.       — А ведь если я подорву машину, из-за бензина она сгорит дотла… — вновь с растянутыми гласными звуками донёсся голос сверху.       Напряжение достигло точки невозврата, и Аки вдавил педаль тормоза в пол.       — Не останавливайся! Просто сбавь скорость! — с негодованием закричала я.       — Да не пойдёшь ты туда одна! — рявкнул он.       Я перевела на него измученный, печальный взгляд. «А тебе, значит, позволено исчезать на миссиях, не предупреждая товарищей, и рисковать своей жизнью просто так», — хотелось мне сказать, но я до боли прикусила язык. Потому что все мы здесь равны: каждая жизнь по-своему ценна, по-своему бесценна и по-своему не стоит ничего. В одно мгновенье её можно сравнять с землёй и вознести на небеса или схватиться за неё крепко-крепко, всеми руками — неважно, за свою, за чужую, — и удержать. И сейчас мы пытались удержать жизни друг друга, и каждый из нас сверлил яростным взглядом глаза напротив: я — холодные синие, обжигающие тонким льдом, он — горячие карие — обжигающие бушующим пламенем.       Мой взгляд случайно упал на перевязанную своими собственными руками шею, где на чистом белом бинте вновь медленно расходилось красное пятно.       Сердце больно сжалось.       — У тебя кровь сквозь бинты проступила. — Я почувствовала невыносимую усталость и ткнула пальцем в свою шею. Аки вздрогнул, будто испугался моей слишком спокойной реакции — отсутствия обычных криков и ругани, — и потянулся к ране рукой.       Машина осторожно остановилась посреди проезжей части. Я, осматривая улицу, выглянула в окно, распахнула переднюю дверь и, придерживаясь за спинку кресла, спустила на землю одну ногу.       — Чёрт, Синохара! — крикнул Аки мне в спину уже без шансов меня остановить, неловко зажимая рану ладонью, и я, замерев на долю секунды, пристально заглянула в его глаза. Мои губы мягко шевельнулись, произнося слова, саднящие сердце.       — Не умирай, Аки… — Его лицо вытянулось в немом изумлении. — Это тебе кричала Химено?       — Откуда ты…       Я громко хлопнула дверью.       Сидя на корточках на крыше автомобиля, Бомба повернула демоническую голову в мою сторону и равнодушно посмотрела вниз. Глухой стук закрывающейся двери привлёк её внимание, и она предупреждающе вытянула руку вперёд, намереваясь в любую секунду без раздумий взорвать машину.       — Отдавай Денджи, — повторила она.       — Отдам, если скажешь, зачем он тебе.       — Ты меня за дуру держишь? — Она поднялась на ноги, стряхивая с колен невидимую пыль, и спрыгнула на землю, пройдя мне навстречу несколько широких шагов.       — Попытка — не пытка. — Я не шелохнулась, сохраняя внешнюю уверенность, но внутри трепетал безумный страх, пробирая до дрожи каждый миллиметр моего тела.       — Хотя я никуда не тороплюсь. — Её руки беспечно разошлись в стороны. — Давай, развлеки меня.       Чёрный лес по краям, пропуская между своих листьев бойкий ветер, зашумел в предвкушении надвигающейся битвы. А я была безоружна: заточенный меч, холодную рукоятку которого мне никак не удавалось по привычке нащупать на поясе, тихо лежал сейчас под кроватью, поблёскивая в свете лунного луча, проникшего как-то под спущенную до пола простынь. Но обычный меч был здесь бессилен.       Я сковала Бомбу тяжёлым взглядом, в котором вспыхнули неестественно красные языки дьявольского пламени. — Что ж, посмотрим, кто сильнее: Демон бомбы или Демон огня.