The Manuscript / Рукопись

      Февраль 2004 года       — Наконец-то мы поссорились, — сказал Драко, расхаживая по кабинету своего целителя.       — Ладно, расскажите мне об этом, — раздражающе спокойным голосом откликнулась целительница.       Она была высокой, коренастой ведьмой лет на десять старше Драко, с копной чёрных волос и выразительными тёмными глазами. Она стала третьей целительницей, к которой обращался Малфой, прежде чем он пришёл к выводу, что его целительница должна быть женщиной.       Для Драко было неприятно делиться с волшебником своими мыслями. Он свалил всю вину на Тёмного Лорда и своего отца и просто дополнил этим длинный список проблем, над которыми ему нужно было поработать на еженедельных сеансах.       Драко расхаживал по комнате, поскольку отказывался сидеть на диване, предпочитая коротать время, прислонившись к стене или вышагивая. Его целительница не возражала и добавила, что главное, чтобы ему было удобно во время сеансов.       — На прошлой неделе я обещал ей прийти на ужин к Поттерам, но не смог… пойти… — Драко запнулся. Он уже обсуждал с целителем свои депрессивные настроения и приступы тревоги в социуме и не хотел снова поднимать эту тему. Если бы она была хорошим профессионалом, то вспомнила бы.       — А Гермиона разозлилась, когда вернулась, и вполне заслуженно, ведь я мог бы послать сову или что-то в этом роде, а у меня не нашлось веской причины пропустить встречу.       — Скажите, это была неприятная ссора? Вы наговорили друг другу обидных вещей?       — Я обвинил её в том, что она расстроилась, потому что ей было неловко перед своими друзьями, вместо того, чтобы беспокоиться обо мне, как она утверждала. Я не был особенно добр. Она ничего не ответила. Оставшуюся часть ночи держалась от меня в стороне и недобро поглядывала. На следующее утро у нас всё наладилось. Перед уходом на работу она сказала мне, что просто расстроилась и попросила больше так не делать.       — А что чувствуете вы? Ведь вы неделями ждали первой ссоры.       Драко вздохнул, прежде чем ответить.       — Всё нормально, но я не уверен, что не сделаю это снова. Иногда у меня не хватает сил стоять, не говоря уже о том, чтобы выдержать неловкий ужин, на который никто не хочет меня приглашать. Ну, никто, кроме Гермионы, — поправил Драко.       Драко замолчал и стал слушать, как целительница царапает пером по пергаменту, одновременно гадая, делает ли она что-нибудь с этими записями или просто ведёт их, чтобы занять себя делом.       Ему вспомнилось, как в Хогвартсе он конспектировал лекции профессора Бинса, пытаясь не заснуть. Возможно, то же самое относилось и к его целительнице. Драко точно знал, что ему было бы до смерти скучно, если бы пришлось целый час слушать, как очередной ненормальный болтает без умолку.       — Как, по-вашему, можно избежать подобных ссор в будущем? — Она наконец-то перестала писать и снова посмотрела на Драко. — Вы упомянули, что у вас случаются одни и те же ссоры снова и снова, возможно, пришло время провести мозговой штурм, чтобы предотвратить их.       Драко кивнул, это было умно. Приятно было знать, что та большая дыра, которая образовалась в его и без того небольшом золотом хранилище, не совсем бесполезна. Они провели некоторое время, обдумывая стратегии и в конце концов пришли к решению, что Гермиона будет спрашивать Драко, хочет ли он присутствовать на том или ином мероприятии, прежде чем решить, что он его посетит.       Тогда Драко сможет прислушаться к своему настроению и узнать больше деталей, прежде чем принять решение. Его целительница считала, что если он почувствует, что у него достаточно сил, то будет чувствовать себя лучше и, возможно, не будет отказываться от посещения мероприятий очень часто.       Это показалось Драко разумным, но когда он подумал о том, чтобы расспросить об этом Гермиону, то передумал.       — Ей это не понравится, да и мне, вроде как, тоже. Почему я такой чертовски слабый?       — Мы говорили об этом, Драко. Как только такие мысли приходят вам в голову, принимайте их как должное, а потом отпускайте. И я рекомендую поговорить с Гермионой. Посмотрим, что она скажет, вместо того, чтобы предполагать, что она станет возражать.       Мысль о том, чтобы обсудить это с Гермионой, показалась ему ужаснее, чем посещение этих чертовых мероприятий. Он должен был просто пойти на дурацкий ужин Гарри, ничего страшного в этом не было. Драко постоянно бывал в доме на площади Гриммо. Во всём этом был виноват Поттер, если уж на то пошло.       — Грёбаный Поттер, — пробормотал Драко себе под нос.       Он снова услышал царапанье пера целителя.       — Как думаете, не пора ли нам обсудить ваши разногласия с Гарри Поттером?       — Нет, — быстро ответил Драко. — Я здесь ради Гермионы.       — А я думала, что вы здесь ради себя.       — Конечно, ради себя. Не Поттера.       — Очевидно, что у вас есть некоторые нерешённые вопросы. Его имя часто всплывает в наших беседах. — Её тёмные глаза были устремлены на него. Он отвернулся и принялся возиться с развязавшейся ниткой на своей мантии.       — Нет, не всплывает, — защищаясь, возразил Драко.       — Да. — Она снова заглянула в свои записи, как будто вела подсчёт того, сколько раз упоминался Поттер. — В основном вы просто проклинаете его про себя. Но он всё равно, как мне кажется, не выходит у вас из головы. Вы никогда не задумывались, почему?       — Я знаю, почему, — Драко скрестил руки, а целительница терпеливо взирала на него в ответ. В конце концов, он заговорил дальше. Драко объяснил, как люто ненавидел Гарри Поттера с момента знакомства с ним, потому что тот стал первым человеком в его жизни, который отверг его.       С годами ситуация становилась только хуже. Со стороны казалось, что Поттеру всё даётся легко. Он быстро заводил близких друзей, учителя и другие ученики обожали его, он превосходно играл в квиддич, и в нём присутствовала уверенность, которой притворно обладал Драко, но никогда по-настоящему не чувствовал.       Потом началась война, и для них обоих выбрали одну из сторон. Драко снова стал завидовать Поттеру, как только узнал, что тот на другой стороне. А Гарри не только встал на правильную сторону, но и возглавил движение.       В конце концов, Гарри спас Драко жизнь, причём несколько раз, что ещё больше запутало Драко.       — Я никогда не понимал, почему он так любит спасать людей, — со вздохом закончил Драко.       — И теперь вы друзья? — поинтересовалась целительница.       — Ха, нет. Мы дружелюбны друг к другу. Есть разница.       — В чём разница?       — Некоторые раны невозможно исцелить. Из-за меня его жизнь становилась невыносимой в школе. Я превратил жизнь его друзей в бедлам, включая Гермиону, только чтобы добраться до него. То есть, я извинился, но не уверен, что он меня простил. Я бы на его месте не смог.       — Вы когда-нибудь спрашивали его?       — Конечно, нет. Честно говоря, я бы хотел никогда больше не видеть его. Он напоминает мне… — Драко прервался, а затем сказал: — Он важен для Гермионы, и я буду общаться с ним ради неё. Думаю, он чувствует то же самое по отношению ко мне.       — О чём он вам напоминает, Драко?       Драко выдохнул. Конечно, она услышала сказанное им. Ему надоел этот разговор, но он был уверен, что если попытается отделаться от целительницы, она начнёт наседать ещё сильнее. Он вспомнил, что платит за этот опыт, и сказал себе, что завтра ему станет легче.       Как правило, сразу после сеансов он чувствовал себя полным дерьмом. Остаток дня проходил в безделье, он запирался в кабинете и ложился спать очень рано. Но следующий день неизменно проходил лучше.       Он также напомнил себе, что разговор с целителем ничем не грозил. Существовал магически обязывающий контракт, согласно которому целительница не имела права делиться его тайнами с другими людьми. Она терпеливо наблюдала за ним, и было видно, что она знает, что творится у него в голове.       Она состроила выражение лица, говорящее: «Ты уже покончил с тихой истерикой и готов продолжить разговор со мной?»       Драко нехотя ответил ей.       — Из всех людей в моей жизни, будь то даже Гермиона, именно Поттер больше всего напоминает мне о каждом ужасном поступке, который я совершил в прошлом. Вот почему, если бы я мог, никогда его больше не видел. Но, к сожалению, это невозможно.       Целительница утешительно кивнула и открыла рот, чтобы заговорить снова, но Драко прервал её.       — Хватит о Поттере.       — Хорошо, мы можем двигаться дальше. Но я советую вам поговорить с ним обо всём. Возможно, вас удивит то, что он скажет. Как выяснилось, обычно вы предполагаете в людях самое худшее, и это не всегда верно.       — Да, интересно, откуда это взялось, — мрачно пробормотал Драко, и его целительница опустила глаза, но он заметил, как её губы слегка поджались.       Он радовался, что нашёл человека по душе. Она была строгой и спокойной, но при этом обладала чувством юмора. Он просто желал извлечь из этих сеансов всё необходимое, пока у него не закончилось золото, чтобы оплачивать их.       — Ну, как прошла встреча с.… — она снова заглянула в свои записи, — …Тео на прошлой неделе?

***

      Март 2004 года       Гермиона читала в гостиной, но отложила книгу, когда Драко в четвёртый раз прошёл мимо неё по коридору. Она бросила на него обеспокоенный взгляд. Заметив её внимание, он перестал вышагивать и неспешно вошёл в комнату.       — Гермиона, мне нужно с тобой поговорить. — В его голосе слышалась суровость. Глаза девушки расширились в тревоге. Для пары это был не лучший способ начать разговор.       Она кивнула ему в ответ, и он опустился рядом с ней на диван. Драко посмотрел на неё и тут же спрятал лицо в ладонях.       — О, чёрт, не смотри на меня.       — Ладно… — Вместо этого Гермиона опустила взгляд на свои колени. — Может, ты просто запишешь это…       — Нет, — вклинился Драко. — Не хочу записывать все трудности. Мне нужно понять, как разговаривать со своей чёртовой девушкой.       Он глубоко вздохнул, а затем снова выругался. Ей хотелось рассмеяться, но она знала, что от этого станет только хуже.       Она прикусила внутреннюю сторону щеки и произнесла:       — Не торопись.       Он снова глубоко вздохнул и наконец заговорил.       — Это касается ужина у Поттеров на прошлой неделе.       — Помню. — Гермиона не отрываясь смотрела на свои руки, изо всех сил стараясь не подглядывать за Драко, чтобы понять, чем он занят.       — Да, знаю. — Он вздохнул. — Я говорил об этом со своим целителем, и она отметила, что это — обычная причина наших ссор. Светские мероприятия. Моё поведение на них, случаи, когда я пропускаю их, ну, ты понимаешь…       Драко посмотрел на Гермиону и поймал её пристальный взгляд. Она покраснела и уставилась на свои колени.       Драко улыбнулся и покачал головой. Для человека, который обожал правила, Гермиона всегда их нарушала.       — Она сказала, что мы должны… попытаться разработать стратегию предотвращения этих ссор, чтобы не повторять их снова и снова.       — Умно, — Гермиона снова посмотрела на него.       Когда он заметил её взгляд, он вздохнул и сказал:       — Ладно, можешь, мать твою, смотреть на меня.       — Ты уверен?       — Да, Мерлин, — выдохнул он, и Гермиона утешительно опустила руку ему на колено.       — Ладно, какая у тебя стратегия? Или мы должны придумать её вместе?       — Нет, я кое-что придумал. Это глупо, и думаю, тебе не понравится, и из-за этого я чувствую себя немного ребёнком, но это может сработать и…       — Драко, просто объясни мне, в чём суть. — Она сжала его колено. Он положил руку поверх её и не сводил глаз с их ладоней, пока говорил.       — Может быть, перед каждым мероприятием ты будешь спрашивать меня, хочу ли я пойти. Я знаю, ты считаешь, что каждый раз я буду отказываться, но это не так. На важные события я всегда буду ходить, такие, как свадьбы и праздники в твою честь. Но возможность выбора и отсутствие давления…       — А сейчас ты чувствуешь давление? — Гермиона прервала его. — Обычно я сообщаю тебе даты, и ты сразу можешь сказать, если не хочешь идти.       — Ну, да, но мне не казалось, что отказ — реальный вариант. Во многих случаях, например, на ужин у кого-то дома, ты просто принимаешь приглашение за нас обоих, особенно если мы были там раньше. Но иногда у меня просто… не то настроение, и я… не знаю, Гермиона.       Драко всё ещё рассматривал их руки, не желая видеть эмоции в глазах Гермионы.       — Прости, Драко, я не понимала.       — Нет, — Драко наконец поднял на неё глаза. Он был разочарован тем, что она смотрела на него с беспокойством и чувством вины на лице. — Не смотри на меня так, пожалуйста. Ты не сделала ничего плохого.       — Скажи мне, чего именно ты хочешь, Драко. Я хочу попробовать.       — Правда? Почему?       — Потому что я люблю тебя. И я так же, как и ты, хочу избежать будущих ссор. Ну что? Ты хочешь, чтобы я каждый раз спрашивала, когда у нас намечается мероприятие, на котором нам нужно присутствовать? Просто спрашивать, пойдёшь ты или нет?       — Ну, да. Но также, — он замолчал, затем снова отвернулся от неё. Гермиона попыталась вспомнить, когда она видела, чтобы он так сильно мучился, стараясь говорить, но ничего не приходило на ум. Она снова утешительно сжала его ногу. — Можешь также дать мне возможность отказаться? Например, за день до этого?       Первой реакцией Гермионы на его просьбу была досада, и её обрадовало, что он не смотрит на неё и не видит, как это отразилось на её лице. Ей пришло в голову, как неудобно будет отказаться от помолвки, которую она ранее обязалась провести, и она боялась, что, если она даст ему такую возможность, Драко откажется от всего.       Но он только что обещал этого не делать, и было ясно, что для Драко это много значит и что он ожидал от неё плохой реакции. И в самом деле, разве незначительные неудобства не стоили свеч, если это спасло их от возобновления той напряжённой дистанции, которая возникла несколько месяцев назад?       — Давай попробуем.       — Что? — Он потрясенно посмотрел на неё. Очевидно, он ожидал большего сопротивления. — Без споров, без встречных предложений, просто… да?       Гермиона пожала плечами.       — Мы можем попробовать и посмотреть, поможет ли это. Если нет, мы попробуем что-нибудь другое, верно?       — Я знаю, что это будет трудно. И если ты изначально согласишься, а потом я откажусь накануне, тебе будет неприятно…       — Со мной всё будет нормально, Драко.       Она ободряюще улыбнулась ему, а затем обняла, так как он выглядел так, будто отчаянно нуждался в этом. Он вздохнул, и она обняла его ещё крепче.       — Спасибо, — проговорил он ей в волосы.       — Ну что, неужели всё прошло так плохо?       — Да.

***

      Апрель 2004 года       Нарцисса сидела у своего трюмо, аккуратно снимая украшения после ежегодного торжественного приема в Министерстве, когда в комнату ввалился сильно расстроенный Люциус.       — Поттер или наш сын? — спросила она спокойным голосом. Именно эти два человека больше всего беспокоили её мужа в эти дни. Люциус вздохнул и снял мантию.       — Оба, — сказал он, бросая мантию на стул.       — Ситуация во Франции у тебя под контролем? — поинтересовалась Нарцисса, вынимая большую жемчужную серьгу.       — Да, — ответил он с раздражением.       — Мы не хотим повторения истории с Тёмным Лордом, у этой семьи есть…       — Я знаю, Нарцисса, — вставил Люциус. — Я планирую применить ту же тактику, что и Фрэнсис Гринграсс с Тёмным Лордом, чтобы обеспечить безопасность его семьи. Если я предоставлю им соответствующее финансирование, они не будут настаивать на нашем непосредственном участии.       — Хорошо. И почему Поттер не сосредоточился на их искоренении, вместо того, чтобы пытаться снова арестовать тебя?       Люциус закатил глаза. Этот Гарри Поттер был слишком любопытным. Он также обладал невероятным влиянием и умом, поэтому Люциусу приходилось быть осторожным рядом с мальчиком.       — Я полагаю, он делает и то, и другое. Я знаю, что аврорат рассчитывает, что французское министерство справится с новым восстанием, но сомневаюсь, что британские авроры окончательно сдались на этом фронте.       Люциус вздохнул и подошёл к туалетному столику, глядя на Нарциссу в отражении зеркала.       — Я полагаю, он сосредоточился на мне из-за роли, которую я сыграл в убийстве твоего кузена. — Нарцисса сузила глаза. — И, возможно, Драко тоже имеет к этому отношение. Кажется, они с Поттером теперь друзья.       — Я доверяю тебе, Люциус. Сам знаешь, какими осторожными мы должны быть сейчас. — Он благодарно кивнул ей, и она повернулась к нему лицом. — Кстати, о Драко, — продолжила она, — он и его грязнокровка казались сегодня близки как никогда.       — Да, я заметил.       — По-моему, все заметили, — с горечью произнесла Нарцисса. — Они не могли оторваться друг от друга. Мне больше нравилось, когда они игнорировали друг друга на людях.       — Мне тоже. Вчера я получил известие от своего представителя в правоохранительных органах, и теперь могу осуществить свой план, хотя я очень надеялся, что мне не понадобится этого делать.       Нарцисса оживилась.       — Ты наконец-то готов рассказать мне?       Она заметила знакомый блеск в глазах Люциуса и увидела, что он пристально рассматривает что-то на её туалетном столике.       Она проследила за его взглядом, и когда снова посмотрела на него, он поднял бровь. Нарциссе потребовалось несколько мгновений, чтобы уловить его замысел, но поняв, она поспешно поднялась с кресла и отошла в другой конец комнаты.       — Нет, — сказала она, скрестив руки и отвернувшись от него.       — Это единственный выход.       — Это не законно. Тебя сразу же отправят обратно в Азкабан.       — Так и есть, мой связной всё проверил. Она должна заключить соглашение добровольно. Этот древний закон ещё никто не успел искоренить.       — Драко никогда нас не простит, — заметила Нарцисса.       — Мы же не наслаждаемся близкими отношениями с ним сейчас, Нарцисса.       — Это может не сработать. Они могут решить остаться вместе в любом случае.       Люциус покачал головой. Он был уверен, что этого не случится.       — Она ни за что не останется с ним после этого.       Нарцисса разжала руки и снова посмотрела на трюмо.       — И как ты заставишь его воспользоваться им?       Люциус улыбнулся.       Он приблизился к ней и начал успокаивающе поглаживать её руки.       — Вот тут-то ты и вступаешь в игру, моя дорогая.       Она опять принялась трясти головой, но он наклонился и прошептал ей на ухо.       — Подумай об этом, Нарцисса. Две самые сильные, самые чистые кровные линии, Блэков и Малфоев, заканчиваются нашим сыном. В твоих силах не допустить этого.       Нарцисса отстранилась от мужа и вздохнула.       — Я подумаю об этом, Люциус. Пойду спать, уже поздно.

***

      Гермиона ненавидела свою новую работу. Она постоянно напоминала себе, что Кингсли и Бенсон приложили все усилия, чтобы организовать для неё ротационную программу, позволяющую получить опыт работы в нескольких отделах Министерства. Но магические игры и спорт?       Она не знала, зачем существует этот отдел. Гарри и Драко чуть не откусили ей голову, когда она призналась в этом, и ей следовало держать язык за зубами, никогда не упоминать об этом в присутствии Джинни, однако было сложно оставаться заинтересованной, когда результатом её упорной работы являлись матчи. Как это может сделать мир лучше?       Чтобы оставаться в здравом уме, Грейнджер занималась знакомыми ей делами и работала с контрактами отдела. Она как раз готовила контракт на предстоящий международный турнир по квиддичу, проводимый не в год чемпионата мира, когда её прервал почтальон.       — Письмо для тебя, Гермиона!       Гермиона кивнула и схватила конверт. Она почти швырнула его в стопку на столе, когда узнала почерк. Широко улыбнувшись, она вскрыла его.

***

      Записка:       На ежегодном благотворительном вечере Министерства Гермиона и Драко выглядели великолепно (как всегда). На девушке было то же золотое платье, что и на дне рождения Нарциссы. Драко поморщился, когда впервые увидел выбранный ею наряд, но пообещал, что вечер пройдёт гораздо лучше, чем та проклятая вечеринка.       — Ты не против пойти сегодня вечером?       — Ты спрашивала пять раз. — Драко быстро поцеловал её в щёку. — Я в порядке.       Она улыбнулась и надела золотое ожерелье, подаренное Драко год назад, напоминающее об их проекте по снятию проклятий. Драко прикоснулся своей палочкой к украшенью, после чего оно засветилось.       Драко не испытывал чувства неуверенности и вины, неизменно присутствовавшего во время их встреч в первые дни совместной жизни. Однако сейчас он вспоминал о том времени с благодарностью, потому что без всего этого он не стал бы тем человеком, которым являлся сейчас.       Драко стоял на краю светлого бального зала и наблюдал, как Бенсон водит Гермиону туда-сюда. При виде того, как Гермиона с широкой улыбкой приветствует добродушного пожилого волшебника, Драко охватило знакомое чувство. Такое же чувство он испытывал, видя, как Джинни выполняет невероятно сложный маневр на метле. Или когда Гарри играл со своим крестником.       Оно напоминало об умении других естественно справляться с тем, что Драко всегда давалось с трудом. Чувство было не плохим, просто слегка неприятным.       Он подумал о своей целительнице и представил, что бы она сказала. Драко часто так делал, когда у него появлялись мрачные мысли. Сейчас он представил, как его целительница советует ему задуматься о своих сильных сторонах, которые другим даются с трудом.       — У каждого есть свои сильные стороны, Драко, а какие у тебя? — спросила бы она.       Писательство, это было очевидно. Драко был хорош в этом, даже лучше, чем Гермиона. У неё не хватало на это терпения. К тому же она боролась с неуверенностью. Ей было непонятно, почему не существует одного правильного способа сформулировать то или иное высказывание или изобразить ту или иную сцену. Она корпела над одним предложением, не в силах довести его до совершенства, и в конце концов сдавалась.       Но, размышляя об этом, Драко понял, что у него имеется и другой навык, гораздо лучший, чем умение писать. Способность, которой он гордился больше всего, — любить Гермиону. Он умел это лучше, чем кто-либо другой в её жизни, даже великолепный Гарри Поттер. Драко не осуждал её друзей, хотя любить Гермиону — тяжёлый труд.       Быть готовым возражать ей и указывать на недостатки в доводах, успевать за её сложным и шустрым умом, находить для неё новые загадки — всё это отнимало много сил. Но Драко знал, что у него хорошо получается.       Он никогда не станет звездой квиддича и не научится непринужденно общаться с незнакомцами, но Драко посвятит свою жизнь тому, чтобы стать мастером любви к Гермионе Грейнджер.       Примечание автора: Итак? Как у меня дела?

***

      Настоящее время:       Гермиона улыбнулась и положила полученное письмо в сумку. Она любила эти записки. Драко посылал ей одну или две в неделю. Ему по-прежнему было трудно выражать свои мысли устно, но он без проблем писал на бумаге всё, что чувствовал.       У неё накопилась целая коллекция таких посланий. Скоро ей придётся наложить дополнительные чары на ящик в шкафу, где она их хранила.       Большинство его писем были именно такими, маленькими отрывками из их непрерывной истории. Иногда они бывали серьёзнее. Он переписал их разговор, когда попросил у неё возможность отказываться от мероприятий.       Но при пересказе его слова лились идеально, и он смог лучше выразить эмоции, скрывающиеся за его просьбой.       А на прошлой неделе, в разгар ссоры, после того как они оба разошлись по своим углам дома, в окно её спальни влетела сложенная синяя птичка. Вскрыв записку, девушка с удивлением обнаружила, что он переписал ссору, добавив в него изрядную долю юмора и красочную сцену секса. Она громко рассмеялась и тут же простила его.       Гермиона взглянула на письмо в своей сумке, после чего закрыла её и вернулась к своей работе. Его целительница была права, он не мог записать всё, и для него было важно и дальше пытаться говорить с ней, но сейчас между ними установился прочный мост, и их общение становилось всё лучше. Их отношения налаживались.

***

      — Скажи, мы друзья, Поттер?       Гарри встрепенулся, услышав неожиданный вопрос Драко.       — Нет, — машинально ответил он. Но потом обдумал вопрос и добавил: — Хотя я провожу с тобой много времени. Чаще, чем с большинством моих настоящих друзей.       — Это из-за Гермионы, — заметил Малфой.       Гарри кивнул. Но даже помимо того времени, когда он виделся с Драко и Гермионой, они по-прежнему встречались друг с другом, чтобы выпить. Поттер решил, что они могут перестать выпивать раз в неделю, поскольку доказали Гермионе, что могут нормально ладить, но он не стал поднимать этот вопрос, поскольку не возражал против их общения.       Было что-то странно успокаивающее в общении с Малфоем. По мнению Гарри, это объяснялось тем, что Драко был одним из немногих людей в его жизни, кто до сих пор переживал последствия войны.       Большинство его друзей уже давно отпустили прошлое, но Драко по-настоящему страдал, как и Гарри, и, очевидно, пытался забыть об этом, как и Гарри. Поттер понимал, что наслаждаться чьим-то обществом — довольно странная причина, поэтому он никому об этом не говорил.       — Мне нужно кое-что сказать, — сказал Драко.       — Хорошо.       Драко нервно оглянулся на Гарри.       — Я попросил у тебя прощения, давным-давно, и я не шутил. За всё: за школу, за войну, ну, ты понял.       Гарри кивнул, и Драко отвернулся. «Проклятые пронзительные зелёные глаза», — подумал он про себя. Он также проклял и свою целительницу, разговор предстоял невообразимо тягостный, но он решил, что уже на середине пути и должен пройти его до конца. Драко отпил ещё, прежде чем продолжить.       — Ну, я так и не поблагодарил тебя. За то, что ты спас меня, причём неоднократно. Я всё ещё в долгу перед тобой, но даже без этого я ценю то, что ты сделал. Без тебя я бы погиб или превратился в жалкое ничтожество, только что вышедшее из Азкабана. Я бы никогда не сошёлся с Гермионой… Так что, да, это всё, — неубедительно закончил он.       — Ладно, не за что, — ответил Гарри, а потом добавил: — Ты сегодня очень много болтаешь.       — Я начал ходить к целителю, — вздохнул Драко.       — О, я это проходил. — Поттер понимающе кивнул.       — Ты продолжаешь его посещать?       — Я больше не хожу регулярно, только когда проблемы становятся непосильными. Например, в следующем месяце, на годовщину последней битвы, у меня уже назначены приёмы. Одна до и одна сразу после поминок.       — Хм. — Они оба взяли ещё по бокалу, и Гарри снова заговорил.       — Мне ненавистен день памяти, но, естественно, я не могу его пропустить. Все ждут, что я произнесу речь, а потом я должен пройтись и утешить все скорбящие семьи. — Поттер вздохнул. — Но на самом деле всё, чего я хочу, — запереться в кабинете Дамблдора и поплакать.       Гарри бросил взгляд на Малфоя, ожидая насмешки, но тот лишь молчаливо кивнул в ответ.       — Снейп тоже там? Гермиона говорила мне, что недавно ты пытался повесить его портрет.       — О, э-э, да, — неловко ответил Гарри. Он до сих пор не понимал, как относиться к Снейпу. Теперь ему стало интересно, что о нём думает Драко. Снейп всегда благоволил ему, но Гарри знал, что между ними возникли разногласия после того, как Драко присоединился к Пожирателям смерти.       Возможно, после смерти Дамблдора это прошло. Ему также было интересно, как Малфой отнёсся к тому, что Снейп был двойным агентом. Но, глядя на него сейчас, он ничего не мог сказать. Его лицо оставалось совершенно безучастным, но Поттер догадывался, что юноша изо всех сил старается скрыть свои истинные чувства.       — Я не разговаривал со Снейпом с тех пор, как его убили, — сказал Гарри. — Он всегда покидает свой портрет, когда я захожу в кабинет.       Драко кивнул, и они оба снова замолчали.       — Почему бы и нет? — спросил Драко.       — Что?       — Пойти в кабинет и оставить всех остальных одних, раз ты так хочешь. Ты вечно переживаешь за других, а за себя — никогда. Никогда не понимал этого в тебе.       — Ты правда хочешь знать?       Драко на мгновение задумался над вопросом. Хотел ли он?       — Да.       Поттер вздохнул. Ему не верилось, что он собирался довериться Драко Малфою, но теперь он изменился, и Гарри наконец-то не переживал, что он будет над ним смеяться. Кроме того, Драко почему-то казался искренне заинтересованным в ответе Гарри.       — Я вырос один, Малфой, — начал Гарри. — Ни друзей, ни настоящей семьи… Мне не хватало внимания. Поэтому, с тех пор как я себя помню, я отчаянно хотел нравиться людям. Гермиона как-то сказала мне, что у меня комплекс спасателя, но… дело не в спасении людей, а в том, чтобы… помогать им, быть нужным, чтобы они хотели видеть меня рядом.       — Так что, если в зале собрались скорбящие люди, если я могу помочь им, положив руку на плечо и пробормотав пару слов, пусть даже мне меньше всего хочется это делать, и пусть даже это разрывает меня изнутри, я сделаю это. Каждый раз. Джинни порой это бесит.       Гарри вздохнул и отвёл глаза от напряжённого взгляда Драко.       — Поверь мне, Малфой, ты не единственный, кто не в себе.       Драко помолчал, а потом требовательно спросил:       — Кто сказал, что я не в себе?       Поттер бросил на него встревоженный взгляд и уже собирался ретироваться, когда вдруг увидел, что Драко ухмыляется. Гарри закатил глаза.       — Гермиона такая же, — сказал Малфой. — Зациклена на том, что думают другие. Теперь понятно, каково Уизли. Наблюдать за этим утомительно.       Гарри кивнул.       — Да, Гермиона такая, — согласился Гарри. — Хотя для неё не так важно нравиться людям. Если над нами насмехались в школе, её это не волновало. Она просто… хочет быть своей. Наверное, это от того, что она магглорождённая.       — И бесконечно подвергалась издевательствам за это, — мрачно добавил Драко, допивая свой напиток. Гарри не стал комментировать. Он знал, что Малфой чувствует себя крайне виноватым за то, как он обращался с Гермионой, и Гарри не понадобилось доводить эту мысль до конца.       — Я как раз вспомнил, — заметил Поттер. — Можешь попросить Гермиону приготовить мне несколько Умиротворяющих бальзамов перед поминками? Ее зелья гораздо лучше моих.       — О, неужели вундеркинд зельеварения Слизнорта не в состоянии справиться с простым Умиротворяющим бальзамом?       Гарри покачал головой.       — Вы двое никогда не простите меня за то, что я обыграл вас в том году, не так ли?       Драко проигнорировал замечание.       — Я возьму их с собой на следующей неделе.       Гарри кивнул в знак благодарности, а затем спросил:       — Ты придёшь в этом году?       Драко тяжело вздохнул.       — Думаю, да.       Глаза Гарри расширились от удивления, и он снова глотнул из бокала.       — Целительница посоветовала?       — Да.       — Рад за тебя, Малфой.       — Отвали, Поттер.

***

      Как только Драко поднял глаза и увидел Гермиону, вошедшую в кухню, он понял, что она рассержена. Именно поэтому следующие слова из её уст прозвучали так неожиданно.       — Снимай свою одежду.       — Что?       Гермиона остановилась и тяжело вздохнула, затем сердито произнесла.       — Я сказала, раздевайся.       Она сняла мантию и начала расстёгивать блузку, пока Драко наблюдал за ней, застыв в шоке.       — Что происходит?       — Я заметила уже около десяти невыполненных просьб, — Гермиона обвела рукой кухню, и Драко начал ломать голову, пытаясь вспомнить, что она говорила ему перед уходом на работу этим утром. — И мне кажется, ты никогда не слушаешь меня и не выполняешь свои обязанности, наверное, потому что, когда ты рос, за тебя всё делал домовой эльф. И от этой мысли во мне поднимается злость совсем другого рода.       Гермиона сняла рубашку и бросила её на барный стул, затем начала возиться с юбкой.       — Обычно я стою здесь, кричу и несу всякую чушь, а ты защищаешься и грубишь, а потом тоже несёшь чепуху. И мы оба разозлимся сильнее, чем раньше, но я хочу это предотвратить.       Она выпуталась из юбки и теперь стояла перед Драко в одних трусиках.       — Но мне также нужно выразить свои чувства, а тебе нужно объяснить, почему ты проигнорировал меня, или не слушал, или любое другое глупое оправдание, которое, не сомневаюсь, прозвучит разумно, как только ты всё разъяснишь.       Она покачала головой, затем снова умоляюще посмотрела на него.       — Так, может, мы разденемся, ляжем в постель, и ты притянешь меня к своей груди, пока мы все обсудим, как взрослые цивилизованные люди?       Она пригласила его следовать за ней вверх по лестнице, но Драко остался на месте, пребывая в полном замешательстве.       — Ты предложил это. В своей книге, — объяснила Гермиона.       Драко начал громко смеяться, вспоминая этот отрывок.       — Это была шутка, Гермиона, на самом деле я никогда не считал… — отрезал он, увидев, что только сильнее разозлил её. — Но ты права, — поправил он и начал расстегивать рубашку. — Давай попробуем.       Она с облегчением вздохнула и пошла впереди него вверх по лестнице. И тут Драко осенило: он следовал за почти обнажённой Гермионой по лестнице, чтобы потом поругаться, лёжа в постели, и всё потому, что она была предана Драко и готова ради него практически на всё. Он любил её больше всего на свете и хотел провести с ней остаток своей жизни.       Конечно, он думал об этом и раньше, но сейчас впервые счёл это реальным. Он мог пойти на это. Он может справиться с проблемами вместе с ней. Всегда найдутся трудные моменты, но Драко окончательно уверился в том, что они преодолеют их.       Тогда Драко решился попросить Гермиону выйти за него замуж. Он замер в коридоре, когда эта мысль пронеслась по его телу и поселилась в груди. Но она не вызвала у него тревоги, а наоборот, показалась правильной.       — Драко? — Гермиона высунула голову и уставилась на него, поскольку он так и стоял, не снимая одежды. Драко покачал головой, затем снял рубашку и последовал за Гермионой в спальню.

***

      Джинни последовала за Драко на кухню и положила на стойку большую папку с планом свадьбы, после чего села на один из барных стульев. Малфой протянул ей стакан воды, и она кивнула в знак благодарности. Она отпила глоток, пока он, прислонившись к стойке, наблюдал за ней.       Джинни начинала привыкать к Драко. Он пристально смотрел на неё и, казалось, не испытывал проблем с неловким молчанием, но она выяснила, что когда он так делает, то обычно находится в своих мыслях, а не думает о ней или замышляет что-то зловещее, чего она боялась раньше.       Джинни и Гермиона собирались сегодня заняться организацией свадьбы, что означало, что Драко придётся развлекать Гарри. Он не сильно возражал против этого. В последнее время они с бывшим врагом преодолели некий барьер и чувствовали себя гораздо спокойнее друг с другом. Драко решил утаить эту новость от своего целителя, потому что ему не хотелось, чтобы она вела себя так самодовольно.       — Я рада, что у вас с Гермионой всё наладилось, Драко, ты ей подходишь, — прервал его мысли голос Джинни.       — Я теперь Драко? — Джинни пожала плечами.       — Возможно, тебе стоит ответить тем же.       Драко кивнул и начал постукивать пальцем по подбородку.       — Хорошая идея. В мире слишком много Уизли. И мне сложно начать называть тебя Поттер, это сбивает с толку. Значит, Джиневра.       Лицо Джинни исказилось от отвращения.       — Нет. Давай уж лучше Поттер или еще как-нибудь.       — Мне нравится Джиневра.       — А я бы выбрала хорька. — Джинни ухмыльнулась, а Драко сузил глаза.       — Ладно. Джинни.       Ухмылка Джинни расширилась, и она снова глотнула воды.       — Наверное, тебе следовало учиться в Слизерине, — заметил он.       — В то время они не принимали предателей крови.       — Принимали, — указал Драко на себя, — просто они ещё не знали об этом.       Они улыбнулись друг другу и обернулись, когда Гарри вошёл в кухню.       — Почему вы двое улыбаетесь друг другу? Это странно. — Он крепко поцеловал Джинни и повернулся к Драко.       — Я говорил твоей невесте, что ей следовало учиться в Слизерине.       — Фу, нет, — нахмурился Поттер.       — Гарри сказал тебе, что Распределяющая шляпа чуть не отправила его в Слизерин? — спросила Джинни.       — Да, и это было бы ужасно.       — Возможно, у вас был бы шанс победить Гриффиндор в квиддич, если бы я попал в ваш факультет, — ответил Гарри. Драко закатил глаза.       — Мы поняли, Поттер, ты хорошо играл в квиддич. Придумай что-то новое.       — Как насчёт спасения мира? Включая твою задницу?       — Тоже перебор, — скучающим тоном ответил Драко. — Неужели больше ничего примечательного ты не сделал?       Гермиона остановилась в коридоре, насторожившись, когда услышала, что её друзья спорят. Но прислушавшись, она поняла, что они не ссорятся, а просто дружески подшучивают друг над другом. Она мысленно улыбнулась.       У них всё будет хорошо. Драко так и не смог полностью влиться в коллектив, но в маленькой компании он мог расслабиться и стать самим собой. Они с Гарри стали почти друзьями, а Рон, ну, он тоже постепенно приходил в себя, особенно теперь, когда Гарри занялся и им.       — О, есть кое-что, — возвестил Гарри. — Я стал первым инвестором компании «Всевозможные волшебные вредилки Уизли».       — Правда? — спросил Драко.       — Да, с моего выигрыша на Турнире Трёх Волшебников.       Драко кивнул ему в ответ.       — Я не знал этого, впечатляет. Я бы продолжил в том же духе. Правильное деловое решение, да и для общего морального состояния полезно. На твоём месте я бы выбросил из головы всю ерунду о звезде квиддича и спасителе.       — Я буду иметь это в виду, Малфой.       — Гермиона, — позвал Драко. — Перестань скрываться в коридоре и приди спасти нас от этого неловкого разговора. Ты — те чары, удерживающие нас всех вместе.       Гермиона вошла на кухню, слегка покраснев от того, что её вычислили.       — У вас всё шло как по маслу, — произнесла она, всё ещё пребывая в изумлении. Она поставила пакеты с едой, которые несла, на столешницу.       — С натяжкой, — заметил Гарри.       Гермиона проигнорировала его, она смотрела на Драко. Он попытался увильнуть от её слов, но не смог удержаться от лёгкой улыбки, увидев выражение восторга на её лице. Гермиона прильнула к Драко и глубоко поцеловала его, отчего Гарри изобразил притворное рвотное движение позади них.       Спустя еще несколько секунд Гарри обратился к Джинни:       — Мы должны оставить их наедине или…       — Извините, — Гермиона отстранилась, когда замечание Гарри вернуло её к реальности. Она покраснела, но Драко не выглядел смущённым. — На чём мы остановились? Так, вот еда.       Примерно в середине трапезы прилетела сова и уронила письмо на середину стола, после чего улетела. Гермиона и Драко замерли при виде совы и обменялись обеспокоенными взглядами.       — Вы знаете эту сову? — поинтересовался Гарри, разглядывая небольшой конверт на столе.       — Это сова Люциуса, — пояснила Гермиона, когда Драко открыл письмо и начал читать. Отложив письмо, он растерянно посмотрел на Гермиону.       — В чём дело?       — Моя мать хочет встретиться со мной. Наедине.       — Ничего хорошего в этом нет, — пробормотала Джинни.       — Может, она хочет загладить свою вину, — с надеждой предположила Гермиона, но Драко покачал головой.       — На этот раз я согласен с Джиневрой.       Джинни усмехнулась.       — Заткнись, хорёк.       Но Драко ничего не ответил. Его мысли витали где-то в другом месте. Он снова взглянул на письмо и задался вопросом, что же задумала его мать. Значит ли её упорное желание встретиться наедине, что она действует против Люциуса? Или это просто уловка, чтобы так казалось?       — Это всё ерунда, Драко, — прошептала Гермиона, ободряюще положив ладонь ему на ногу.       Он кивнул и заставил себя улыбнуться, но всю оставшуюся ночь его мысли постоянно возвращались к матери.