Глава 6. Призрачный аромат.
... Саше пахучее, кадильница алькова, Ее густых кудрей тяжелое руно Льет волны диких грез и запаха лесного; В одеждах бархатных, где все еще полно Дыханья юности невинного, святого, Я запах меха пью, пьянящий, как вино...
Ш. Бодлер
Вэнь Мэймао, развалившись на постели, со значительным интересом читал исследовательский дневник некого, уже давно почившего Вэня Имина, что питал явную страсть к бродяжничеству и активно изучал и описывал буквально все, что хоть немного привлекало его взгляд, слух, обоняние... просто вызывало интерес. Так в первых главах, он описывал свое путешествие на запад и очень подробно описывался случай нападения на горный храм в провинции Чунцин огромного, смертоносного змея Гоуше, и правила охоты на него. Детальное описание узора на чешуе и меняющегося окраса на животе и развернутом капюшоне, удачно сочеталось с подробным раскладом по расставленным ловушкам и тактикой загона зверя тремя отрядами из дюжины монахов в каждом. Там даже была небольшая приписка о количестве убитых и раненых, которые потом все равно скончались от яда. До этого Мэймао встречал лишь краткие упоминания о нем, и то, там говорилось, что змеи подобные Гоуше предпочитают не отходить далеко от соленых вод Желтого моря и потому так глубоко в землях Поднебесной не водятся, а тут!.. Тем не менее, слишком детальное описание с кучей подробностей давало хорошую надежду на то, что написанное там правда. Еще Мэймао понравился пример нестандартного применения травы смолоносной блюмеллы жителями южной провинции Гуанси. Насколько известно Мэймао, во всех ближайших к Шэньси провинциях, молодые побеги дикорастущей травы использовали как лекарство от диареи, а старые, уже грубые листья, что имели острый и чуть горьковатый привкус, в измельченном виде применяли в кулинарии и как средство от насморка. Больше её никак не использовали, даже животные не ели из-за резкого запаха и небольших жгучих колючек. А жители Гуанси из грубых мясистых стеблей варили быстросохнущую клейкую пасту, которая, даже застыв, замечательно отпугивала мелких насекомых и вредителей. Книга была интересной, но полезные сведения плотно перемешивались с откровенно нелепыми исследованиями. Мэймао даже не поверил сначала, когда после подробного описания особенностей строения тела мертворождённого ребенка крестьянки, изнасилованной обезьяним королем Цзюэюанем, он наткнулся на не менее подробное описание облаков в небе над ромашковым холмом, где Вэнь Имин остановился перекусить, купленными в деревне пирожками с бараниной и арбузными корками. Пирожки ему, кстати, понравились. И, видимо поэтому, следующую главу представляли сравнительные характеристики рисового пирога с кислицей и куриными желудочками, и пшеничных пирожков с мясом гоу-роу и цветами жасмина. Несмотря на полную непоследовательность в выборе тем исследований, написано было очень живо и... вкусно. Читая описания нежного, мягкого, сладковатого и пушистого теста Мэймао невольно сглатывал слюну, хотя сам мясо три-шесть не признавал ни в каком виде. Когда в их общую комнату наконец-то ввалились шумные Бао Мо и Цао Лин, Вэнь Мэймао уже прикидывал самому попытаться сходить себе за ужином. Он уже третий день проводил в постели с противной температурой, прокушенной гулем лодыжкой и сломанным пятым и шестым ребрами с правой стороны — последняя ночная охота для Мэймао прошла не очень гладко. — Приветики-приветики, третий брат! Надеюсь ты вел себя хорошо? Не баловался и не приводил в наши комнаты девчонок? И, а-хах, не провел весь день читая скучные учебники? В противном случае мне придется самому съесть эти вкуснейшие, ароматные, жареные пельмешки с соусом из черного кунжута и мягкими картофельными клецками! — подскочивший к Мэймао Бао-сюн размахивал, подразнивая, перед носом тканевым узлом с горячей посудиной и отпрыгивал, ухохатываясь, стоило ему протянуть руки слишком близко. Пахло невероятно вкусно, у Мэймао даже живот начал тихонько подвывать, предчувствуя скорую трапезу. Они точно ходили в город — на ученической кухне таких вкусностей не готовили! — Только посмей Бао-сюн и следующую луну будешь спать вполглаза! Я серьезно! И мстя моя будет страшна! — Мэймао хмыкнул на глупую фразочку из прошлой жизни и улыбнулся глядя на мальчишек. Они ведь оба были на вечерней тренировке, а все равно нашли силы сбегать в город и принесли ему пельмешки. — Ой, боюсь-боюсь! Лаосань такой грозный! — Бао Мо даже руку протянул, пытаясь ущипнуть щеку своего шиди. Мэймао немедленно отпрянул, он терпеть не мог, когда кто-то тягал его за щеки. В этой жизни они у него были большие и круглые несмотря на общее худощавое и тонкое телосложение, и у каждого третьего человека руки тянулись их потрепать или ущипнуть, жутко смущая, не знающего как на это правильно реагировать Мэймао. Он догадывался, что и у каждого второго присутствовало подобное желание, но их хотя бы останавливало приличное воспитание, в отличие от его друзей. — Я бы на твоем месте не был бы так самоуверен шисюн, — Цао Лин отобрал у него узелок и начал быстро расставлять на стол закуски, — Ты же спишь, как сурок — не добудишься. Вот проснешься с заплетёнными девичьи узлы косами или вообще с лысой головой, и как будешь своей зазнобе это объяснять? — Э нет, не стоит меня в монахи записывать. Нет уж! Вэнь-сюн, ешь давай скорее! Пока Мэймао уплетал за обе щеки, они делились последними новостями. Оказалось, сегодня на тренировку приходил наследник клана и провел пару показательных спаррингов со старшими учениками. Мэймао раздосадовано застонал. Вэнь Сюй, занятый молодой супругой, не так часто заглядывал к ученикам, но поединки с ним всегда были весьма зрелищные, к тому же он не редко показывал после боя отдельные эффективные приемы и помогал младшим их отрабатывать. Пропустить это занятие из-за глупого ранения было безумно жалко, и Мэймао сделал мысленную пометку расспросить братьев и дополнительно отработать приемы. — В городе утром произошла знатная заварушка. Поговаривают, что было около трех дюжин пострадавших. Заклинатели из клана Шу и клана Дэй сцепились с Вэнями прямо в ресторанчике "Жемчужина яшмовой рощи" господина Линга. — Ага, они разнесли сам ресторанчик, соседнюю лавку с косметикой и статую музицирующей красавицы Сюли. А управляющему господина Линга, что пытался хоть как-то их успокоить, кто-то ткнул железом в живот. Он сейчас в горячке, но мало кто верит, что выкарабкается... Ли Вэй сказала, что к ним приходила его жена, они вроде как давно знакомы, и попросила присмотреть за маленьким сыном, пока...ну. — Бао-сюн не стал договаривать, лишь махнул рукой и утащив у Мэймао пельмешку, продолжил, — Мы с Цао Лином специально той дорогой прошли на обратном пути — там всю брусчатку разметало. Они всерьез пользовались мечами и похоже в этот раз весьма серьезно зацепились. — Они все никак не успокоятся после того случая с дочерью главы Шу. Девка уже и родить успела и живет вполне себе мирно со своим мужем, а эти все бесятся! "Тот случай", который упомянул Цао Лин, был весьма грязной историей, произошедшей чуть меньшим года назад. Вроде как во время подписания вассального договора на территории клана Шу произошло преступление — в городе "снасильничали" младшую дочь главы, обещанную сыну главы клана Дэй. И не просто кто-то, а именно заклинатель клана Вэнь, прибывший в тот день с отрядом сопровождения. Их на горячем поймали люди жениха. И никого из них особо не смутило, что якобы дева сама явилась в ресторанчик с отдыхающими заклинателями, была в простых одеждах и без сопровождения в городе полном чужаков. Избитого заклинателя тогда притащили в резиденцию, требовали его голову и немедленного разрыва всех раних договоренностей. А Вэнь Жохань, в ответ на такую наглую провокацию, просто поженил скомпрометировавшую себя парочку своей волей, ввел войско в Юнси Дэй и взял в заложники семью главы Дэй. Оба клана в итоге присоединились к Ордену Вэнь, но их люди до сих пор кипятком ссали, когда слышали, как эту историю обсасывали в различных уличных заведениях. И было в общем с чего! Про деву Шу Чуньхуа быстро поползли неприятные слухи, то ли правда, то ли нет, Мэймао не знал, уж больно много было мутного в той истории, но грязная история быстро ушла в народ, и по ней даже сложили похабную песенку: "Чуньхуа — жемчужная роса. Жемчужная краса — отвори врата"... Мэймао не видел в произошедшем ничего удивительного, под руку Великого ордена Цишань Вэнь далеко не все шли по доброй воле. Но так уж вышло, что именно орден Вэнь сейчас был наиболее мощной боевой силой в этом регионе Поднебесной, накопив более чем и знаний, и артефактов и обученных заклинателей, а потому его глава позволял себе диктовать условия и проходиться безжалостным катком по всем недовольным и несогласным. И заклинатели клана прекрасно осознавали свое более высокое положение, не стесняясь задирать нос. Мэймао и сам порою ловил себя на излишнем высокомерии и снобизме. И если бы Вэнь Мэймао не знал иного наверняка, то он бы и сам в жизни не поверил, что такой могущественный клан может пасть. Мэймао часто возвращался к своим воспоминаниям в бытности Лин Цзыху, и корил себя, что знает слишком мало. На самом деле слишком мало. И если бы не трагичное стечение обстоятельств, мог не запомнить вовсе и этого минимума. У Лин Цзыху всегда была дурная привычка есть перед телевизором. Приходя со школьных занятий она грела еду, устраивалась поудобнее и включала очередной романтический сериал с легким, незамысловатым сюжетом, наслаждаясь отдыхом. Но, изредка, она освобождалась пораньше и, тогда, до начала серии показывали аниме с красивой рисовкой и приятной нежной музыкой, но одинаково красивыми героями. Юношами, которых отличали лишь цвета одежды. Она толком его и не смотрела, слишком редкими были такие дни, чтобы можно было всерьёз вникнуть в сюжет. Но тот день она помнит даже слишком хорошо. Она помнит как недовольно поморщилась, заглянув в пустой холодильник, и подумала о том, что пока мама лежит на плановом обследовании в стационаре, отец совсем забил на домашние нужды. О том, что надо будет попросить у него денег и самой сходить за продуктами. Пока закипала вода для лапши, она смотрела очередную такую серию аниме, где велось кровавое сражение с участием нечисти и кучи симпатичных, но слишком одинаковых длинноволосых парней и бездумно рисовала на кислотно-розовом листочке из блока стикеров мелькнувшее в эпизоде знамя с солнцем... Лин Цзыху закончила рисовать ровно половину огоньков-лучиков, когда зазвонил телефон. Грубая и абсолютно не тактичная женщина, сказала, что звонит из больницы по указанному для связи номеру, и совершенно равнодушным голосом, таким как сообщают сумму покупки за стойкой кассы в ночном супермаркете, сообщила, что ее мамочку в срочном порядке увезли на операцию. Во все еще удерживаемом у уха мобильнике давно стояла глухая, незаинтересованная тишина, а на экране радовались двое молодых мужчин, в черном и фиолетовом: — Шиди, мы победили! Вэнь Жохань теперь мертв. Мы отомстили им за все! За твоих родителей! И за наш дом! — Да, ты прав... Мы отомстили. Орден Вэнь пал. На заднем фоне горели разрушенные дома и среди мертвых тел сновали живые люди... На дворцовой стене полыхало белое знамя с киноварным солнцем — огонь пожрал уже половину искусно расшитой ткани, когда горящие балки рухнули, заваливая стену и висящей на ней гобелен прямиком в грязь, пепел и жаркие угли. Лин Цзыху провела на рисунке горизонтальную линию и перевернула листочек так, чтобы отрисованная половинка солнца оказалась снизу. Солнце закатилось. Они проиграли. Ее мама, после той срочной операции впала в кому и через три месяца тихо умерла, так и не приходя в сознание... — Бао Мо, а ты бы хотел вернуться домой? — В смысле, шиди? Я же ездил туда пару месяцев назад, забыл? Ты по дому соскучился? Мэймао мысленно чертыхнулся. Уйдя в свои мысли он пропустил часть болтовни товарищей, не правильно сформулировал вопрос и поспешил исправиться: — Нет, я не о том. Я имею ввиду, что если бы была возможность остаться независимым кланом Бао, ты бы этого хотел? — в отличии от клана Цао Лина, что входил в орден Вэнь не первый десяток лет, вхождение клана Бао было не самым мирным. Нынешняя жена его отца — его, Мэймао, четвертая матушка — была из клана Бао. Ее выдали замуж за генерала северных границ провинции Шэньси, как гарант подчинения и принятия власти Вэнь Жоханя. — Знаешь... — Бао Мо переглянулся с Цао Лином, посмотрел на Мэймао как-то странно-задумчиво, но все же чуть подождав ответил, — Мне было тогда девять или десять лет, но я помню как в наш клан пришли люди в красных плащах с пылающими солнцами... Всех младших учеников тогда заперли в учебных классах и заставили писать дурацкий диктант под присмотром какого-то старого мужика с усам и бородкой, чтобы мы никуда не лезли, но... Через открытые в жару ставни, я четко слышал, что командующий ими человек приказал никого и ничего не трогать, потому что все это уже принадлежит главе ордена Вэнь. Едва переступив ворота люди ордена уже чувствовали себя хозяевами. Это было видно. Твой отец командовал ими и они сразу направились к главной резиденции... Эти его слова тогда ужасно взбесили меня и одновременно напугали... Хотя нам тогда действительно повезло. Да, некоторых возразивших убили! Но у того же клана Дэй половина города Юнси потонуло в пожарах!... — захватом территорий Юнси Дэй командовал наследник Вэнь Жоханя — Вэнь Сюй. Об этом не принято было говорить вслух, но многие уже отметили его привычку оставлять после себя пепелище... — Но знаешь, когда меня взяли на обученье в Дзёсю, я долгое время был в отстающих, хотя в нашей школе меня хвалили за усердие и хорошие оценки, хах. И прибыв в Цишань мне тоже, снова, пришлось нагонять других... Около года назад, когда ездил домой, я встретил своего лаоши и мы с ним сразились... У нас его считают настоящим мастером меча, героем сразившим таких тварей как Доудзи и Гухо Няо, не в одиночку конечно. Но знаешь... после занятий в Цишань Вэнь и формирования золотого ядра, я бился с ним почти на равных и даже смог ранить в плечо... а ведь я далеко не первый в группе. — Бао Мо прав. Силы малых кланов и великих орденов сложно сравнивать. В том числе и из-за качества обучения. Наш клан появился не так давно, но его образовал монах, который не любил открытые сражения и отдавал предпочтение использованию различных заклинаний, а еще обожал поэзию. Поэтому половина нашей библиотеки забита стихотворными сборниками и поэмами, а вторая трактатами о морали и искусству кисти. Где уж тут взяться искусным фехтовальщикам, а потому мы сами попросили покровительства еще прошлого главы Вэнь и еще ни разу, вроде, не пожалели. Вэнь Мэймао понимал о чем говорили ребята. В этом мире, в отличие от его прошлого, информация была настоящим достоянием. Каждый учитель учил по своему и для ученика было честью нести его знания и преумножать их, но последнее получалось не всегда и не у всех. Ресурсы определяли возможности, и у клана Вэнь их было куда больше, чем у мелких, местечковых кланов. — Да, точно! У нас тоже в библиотеке в основном всякая чушь! И хотя наш глава временами конечно злится, но мне кажется, что его просто гордыня к земле гнет! Как же так, ему пришлось склониться!.. Так ведь и раньше было, что, если какая-нибудь больно сильная тварь появлялась, помощи просить у ордена приходилось. И кланяться, и платить... Такое тоже случалось. На некоторых свирепых монстров и демонов приходилось идти большими группами, собирать людей из соседних кланов или даже вызывать заклинателей из орденов, и даже тогда далеко не все возвращались живыми и тем более не ранеными или покалеченными. Такими тварями выкашивались целые деревни, а слишком самоуверенные кланы не редко и вовсе переставали существовать. — А сейчас у нас в городе зажиточные люди строиться начали, торговать больше стали, сады новые разбили. Кому от этого хуже?.. Разве что некоторые заклинатели носы задирают выше неба, это да, не очень-то приятно... Но здесь ведь действительно учат лучше и ученики сильнее. Вот лично я, закончу обучение и попробую в личный отряд главы попасть. Или к его наследникам. Ну или хотя бы просто во дворец. — Да-да, мечтай побольше. Как раз, если целыми днями будешь только этим и заниматься, обязательно возьмут. — А-ай, вот увидишь! Схожу помолиться в храм и обязательно возьмут! — Бао Мо швырнул в ржущего Цао Лина комок из сброшенной мантии и повалив, скрутил, отвешивая шутливые удары и приходясь по бокам щекоткой. Мэймао, смотря на полыхающие уши шисюна, иногда ловил себя на мысли, что возможно Цао-сюну нравится Бао Мо... Или он просто, как и сам Мэймао, стеснялся слишком близких физических контактов. — А даже, если и не возьмут — вернусь в свой родной город. По крайней мере, там то уж точно буду не простым заклинателем. Может как и лаоши буду учить детей и ходить на всяких злобных тварей. Женюсь на Вэй-Вэй, заведу детишек... — Ага, штук десять! — Ну не десять, а вот двух или трех сыновей точно! Почему нет? И дочку, красавицу, как моя Вэй-Вэй. С такими же мягкими локонами... Из спеленутого чужой мантией и конечностями кокона донеслось бурчащее: "О не-ет, только не снова...", с чем Мэймао был полностью согласен. Бао-сюн сел на своего любимого конька — описывать всю прелесть своей ненаглядной он мог часами... Сейчас Бао Мо был доволен сложившимся положением, но когда его клан нагнули он был ребенком. Как знал Мэймао, его отец-заклинатель погиб, когда тот был совсем мал, а мать была обычной горожанкой. Потому для себя он видел лишь положительные стороны такого шага и перспективы ему нравились. Как ребенка, его не коснулись дележка и притеснения, не коснулась неизбежная в таких ситуациях несправедливость и жестокость. Но заклинатели старели медленно, куда медленнее простых смертных, и Мэймао был уверен — обиду помнили. Вспыхивающие то тут, то там стычки были далеко не редкостью, и хотя конфликты на территории других орденов были запрещены и жестоко карались главой — слухи о них ходили. Мэймао, в целом, понимал причину последующей войны... Хотя она наверняка окажется не единственной и наверное даже не основной, но всех этих людей из разных кланов входящих в Великий орден Цишань Вэнь необходимо было сплотить. Издревле это делали двумя основными способами: первый — с помощью принудительного брака, пример которого Мэймао наблюдал в собственной семье, и он был уверен, мог бы увидеть и во многих других; второй — с помощью крови. Совместно пролитая кровь общего врага могла стать тем клеем, что сплотит разрозненные кланы Великого ордена Цишань Вэнь. Даже удивительно как совместное убийство другого человека было способно соединять людей... Вэнь Мэймао не хотел в этом участвовать. Только лишь думая о подобном он уже ощущал железистый привкус на корне языка и призрачный аромат аммиака от брошенной на солнцепеке, гниющей человеческой плоти. Он любил жизнь и не хотел умирать ради чужих амбиций. Умирать ради человека, который откусил слишком большой кусок и теперь ему грозило подавиться. Но Мэймао носил фамилию Вэнь. Он, его семья и его друзья носили на себе символ обжигающего, жаркого солнца, что в будущем станет мишенью для каждого, и Мэймао еще предстояло решить, какую цену он готов заплатить ради исполнения своих желаний.