Глава 20. Пляска смерти.
Глаза бездонные чернеют пустотою, И череп зыблется на хрупких позвонках, В гирлянды убранный искусною рукою; — О блеск ничтожества, пустой, нарядный прах!..
…Ты пеной бешенства у всех омыла губы, От бездны этих глаз мутится каждый взор, Все тридцать два твои оскаленные зуба Смеются над тобой, расчетливый танцор!
Ш. Бодлер
…А потом островок качнулся и по воде протянулась рябь… Разрезавшая темную водную гладь тварь поднималась лениво и сонно, позволяя в полной мере рассмотреть её округлую змеиную голову со ртом полным пожелтевших, грозно торчащих в разные стороны клыков, и два золотых глаза, зрачки в которых пульсировали, то сужаясь в продольные щёлки, то раздаваясь вширь, в попытке сфокусировать взгляд. Чрезвычайно длинная шея поднималась все выше и выше, неприлично возвышаясь под темным каменным сводом. И, если голова и шея демонического зверя явно была змеиная, и даже слегка смахивала своим строением и окрасом на песчаную эфу, то тело твари явно досталось от черепахи. Гигантской черепахи, внутри панциря которой без проблем могла поместиться пара-тройка домов! Затянувшуюся тишину прорезал душераздирающий вопль одной из девиц, который, словно сработавший спусковой механизм, согнал со всех присутствующих оцепенение. Голова твари резко бросилась в сторону замерших на ее спине нарушителей, заставив Вэй Усяня и Вэнь Чао расцепиться и спешно отступать, что, впрочем, нисколько не помешало первому зашвырнуть чужой чуть вычурный меч в мутные темные воды, а второму злобно оскалиться!.. Как только двое молодых людей покинули зону поражения, зверя накрыло плотным дождем из стрел пущенных адептами Цишань Вэнь, но те отскакивали от мощной шкуры зверя, словно мелкие камешки от гранитного монолита, не причиняя совершенно никакого вреда! А тех из заклинателей, кто рискнул хоть немного приблизиться к демонической черепахе на мече, в надежде разрубить чуть более тонкую на вид шкуру на шее сталью, она смела одним стремительным выпадом широко распахнутой пасти, делом доказывая, что счет открыт и первая кровь за ней! Очередным резким рывком огромная шея стремительно выстрелила в сторону небольшой кучки заклинателей и тварь попросту заглотила пару учеников целиком, и разорвала на две части успевшего лишь частично увернуться парня. Он ещё несколько секунд истошно кричал и пытался отползти на локтях, оставляя на камнях широкий след из крови и сизых лент разорванного кишечника — нижней части туловища у него просто не было! Почти сразу змеиная голова вернулась, подбирая остатки угощения и прерывая затянувшийся звонкий вопль… Перепуганные люди кричали. Они толкали друг друга в попытке отойти подальше, выйти из зоны досягаемости чудовища, спрятаться, но размеры зверя действительно поражали — жертв на его счету с каждым мгновеньем становилось все больше!.. Остальные адепты ордена Цишань Вэнь продолжали стрелять с дальних позиций, другие же заклинатели жались плотнее к стенам, находясь в сильнейшем смятении, они-то вообще были безоружными!.. Когда гигантская тварь, разозленная назойливыми тычками стрел и недоступностью желанной пищи, ступила на берег озера передней лапой, оснащённой внушительными когтями, Вэнь Чао, кажется, наконец-то по-настоящему испугался и дал команду к отходу. От движения массивного черепашьего тела земля задрожала, с потолка посыпалась пока ещё мелкая каменная крошка, но где-то в глубине пещеры уже слышался глухой треск разбивающихся о пол смертоносных каменных сосулек… Цяо Мэймао ещё с самого начала заварушки попытался держать в поле зрения двух небезразличных ему юношей. И, если Лань Чжань сейчас был в более безопасной части пещеры, под какой-никакой защитой лучников, там, где сейчас истерила Ван Линзцяо, и пытался хоть как-то организовать отступление своих людей Вэнь Чао, находясь под плотным присмотром Вэнь Чжулю, то Цзян Ваньинь, после того как убедился в успешном возвращении на бренную землю своего неугомонного шисюна, поспешил собрать своих соклановцев. Объединившись с Цзинь Цзисюанем, они вдвоем помогали выбраться тем, кто оказался зажат на относительно узком участке пляжа — между каменной насыпью и черепашьей задницей. Весьма успешно к слову! Пока другие забрасывали тварь стрелами и дезориентировали яркими вспышками огненных талисманов, они короткими перебежками, от одного крупного валуна к другому методично продвигались вперед, не привлекая к себе внимания. — Уходим! Уходим сейчас же! — вокруг на разные голоса кричали люди, воздух наполнился запахом гниющих водорослей и свежепролитой крови. Многие плакали и выкрикивали имена убитых, отказываясь верить в творящееся безумие и принимать участие в этой смертельной пляске… Совсем рядом полыхнула огненная вспышка и Мэймао перекатом ушел в сторону, успешно разминувшись с раззявленной пастью. Игнорируя раздавшийся за спиной вскрик и влажных хруст, серией длинных прыжков он рванул в сторону, петляя как заяц, на все лады проклиная того, уже наверняка мертвого недоумка, что рискнул привлечь к себе, и ему заодно, внимание темного порождения. Гуева тварь и впрямь была весьма шустрой — практически не сдвигая массивного тела с места, своей длинной шеей она дотягивалась во многие уголки просторной пещеры, а характерные для змей броски демонстрировали впечатляющую скорость. Мэймао уже едва поспевал ускользать от выпадов. На очередном смертоносным броске он резко развернулся и сбил с ног какого-то застывшего в ступоре, совсем ещё безусого юнца и крепко ухватив того за пояс, они кубарем закатились в расселину меж двух крупных валунов почти у самой кромки воды. Змеиная голова рубанулась в твердую породу следом, разбрызгивая в стороны осколки мелкого гравия и грозно взревела!.. Мэймао ещё сильнее навалился на юношу, практически вжимая того собственной спиной в землю. Он видел, как тварь пару раз повторно ткнулась в слишком узкую для нее расселину, недовольно заворчала, обдав смрадным дыханием, и пару раз скрежетнула по камню лапой, пытаясь добраться. Цяо Мэймао едва слышно вскрикнул, прикусывая собственную ладонь, когда острый коготь все же впился ему в бедро. Едва-едва, всего лишь на пару пальцев в глубину, но в этот момент где-то в стороне разгорелся очередной талисман и потерявшая интерес к недоступной добыче тварь резко дернулась в сторону, буквально разрывая кожу на бедре Мэймао, стремительно оттянув ее в сторону, как зацепившийся за сучок кусок тончайшего шелка! Резкая боль полоснула по нервам, но он лишь сжал зубы, сильнее сжимая ладонь зубами, и замер, мимолетно порадовавшись, что на общем фоне запах крови от его раны будет едва ли заметен, а полуслепая тварь тут же теряет из виду цель, стоит той прекратить движение. Где-то в стороне глухо грохнуло и земля под ногами ощутимо дрогнула. По их убежищу забарабанили мелкие камни, а после и камни покрупнее. Крики на секунду стихли, а потом возобновились по нарастающей, смешиваясь со злобным рокотом твари и протяжным стоном древней горы — начался обвал… Мэймао казалось, что он всем телом ощущал мощные вибрации камня, ему оставалось только радоваться столь вовремя подвернувшемуся убежищу, вжимаясь в дрожащего юношу, молиться, чтобы остальным повезло не меньше и ждать. Когда камнепад немного стих, Мэймао чуть отклонился в сторону, все так же не выпуская нерешительного юношу из-за спины и осмотрел полученную рану. Та была не особо глубокой, но довольно неприятной: коготь черепахи впился в переднюю прямую мышцу бедра, довольно далеко от крупных сосудов и артерий, чтобы это было действительно опасно, но вот сама грубая рваная рана расширяющимся треугольником доходила почти до колена, а отвернутая как банановая кожура кожа «радовала» кровоточащей изнанкой с кусками оторванной мышечной ткани и подкожного жира. Прижав лоскут на положенное место, он плотно перетянул рану куском чистого полотна, извлеченного из мешочка цянькунь, и немного усилил ток ци, чуть притупляя болевые ощущения и приостанавливая кровь из разорванных мелких сосудов, питающих пострадавшие мышцы — более плотно он займется ранением позже. Еще одним парой кусков он прикрыл рот и нос себе и юноши, что все еще находился в тупом оцепенении, безропотно позволяя Мэймао вертеть себя словно куклу. Шум снаружи окончательно стих, и Цяо Мэймао аккуратно высунулся наружу. Пространство густо затянуло плотной пылевой взвесью, но было видно, что гигантская черепаха уже частично вернулась в озеро, лишь ее шея и голова оставались на поверхности. Тварь пировала в отдалении — своими огромными челюстями, словно гигантским ковшом, она сгребала тела и проглатывала их целиком! Воспользовавшись шансом Мэймао схватил юношу за рукав и потянул за собой, в сторону выхода… У одной из насыпей они притормозили, привлеченные тихим скулежом. Один из пары, заклинатель со смятой грудиной был однозначно мертв, а вот второй молодой мужчина в форме ордена Цишань Вэнь тихонько стонал сквозь зубы, находясь без сознания. Мэймао быстро обшарил чужие одежды, забрал у того ножны с мечом и перевязь с коротким худедао у уже мертвого мужчины, и кивнул юноше, чтобы помог. Подхватив бессознательное тело с двух сторон, они поволокли его вперед. Пока в освещенном парой факелов переходе они встретили остальных. Выживших учеников едва ли было больше восьми десятков, они все сидели у стен понурые и усталые, но едва увидели вошедших и разглядели на бессознательном мужчине клановые одежды Вэней, многие из них подскакивали, гневно кривя лицо. — Юн Цзисун! Юн Цзисун! — сквозь толпу протиснулась зареванная шаонюй, подхватывая тело мужчины, аккуратно опуская и укладывая его окровавленную голову себе на колени. Следом за девушкой скользнул еще один заклинатель с изрядно посеченными лицом и руками, прикрывая парочку широкой спиной. Мэймао облегченно перевел дыхание. Еще только на подходе он уже слышал невнятные многоголосые возгласы про «Вэньских псов», что-то про заваленный вход и кучу патетичных выкриков на тему: «Мы все здесь умрем!», и все что ему сейчас хотелось это узнать подробности, но никак не прикрывать бывшего соклановца от недовольства толпы. Когда он приблизился к группе знакомых юношей, Вэй Усянь шутил о хорошо прожаренном мясе, а Цзян Ваньинь привычно-гневно ярился, отчитывая болтуна. — Лань Чжань, — Цяо Мэймао окликнул второго Нефрита и, даже помня о его легкой форме гаптофобии, не удержался, и на секунду сжал крепкое плечо, — Что у вас здесь происходит? — Ты здесь? Я думал ты уже смылся со своим новым дружком! — Цзян Ваньинь таки отвесил подзатыльник своему неугомонному шисюну и повернулся лицом к молодому Цяо, сложив руки на груди и сверкая яростным взглядом. — Не злись, Цзян Ваньинь. Мы с Вэнь Чао вчера совершенно случайно столкнулись в городе, сам ведь знаешь, что от некоторых предложений бывает крайне непросто отказаться. И вообще, этот Цяо здесь меньше суток, а уже такие приключения! Нет-нет, пусть Вэнь Чао продолжает свою увлекательную вечеринку без этого старика! — Мэймао нарочито наигранно всплеснул руками, отрицая любые обвинения в свой адрес и легонько улыбнулся, открыто смотря в штормовые глаза. По крайней мере эти двое были живы… Он довольно изнервничался, когда был вынужден отсиживаться в узкой расселине, не имея никакой возможности помочь. — Гуев Вэнь Чао приказал обрубить лианы и завалить вход, так что боюсь покинуть преждевременно это увлекательнейшее мероприятие, теперь можно будет только одним способом… Цяо Мэймао нахмурился. Предложение добровольно предложить себя в качестве закуски демонической черепахе его совсем не вдохновляло. Но юноши рассказали ему о листьях на воде и об еще одном вероятном выходе, предложив план. Обдумав озвученные выводы, он был склонен согласиться с ними, вот только лезть в мутные воды ему отчаянно не хотелось. После наблюдаемой совсем недавно бойни, вся эта затея попахивала настоящим безумием, но и другого варианта он не видел. Ждать, что Вэнь Чао раскается и откопает их, было бы слишком наивно, тот скорее дождется их полного истощения, чтобы вволю поглумиться над ослабшими заклинателями, или вовсе сочтет вполне приемлемым их гибель, чем действительно поможет. Мэймао немного одернул пыльную ткань, удостоверившись, что полы верхнего одеяния надежно прикрывали залитую уже давно подсохшей кровью штанину, и неуверенно кивнул: — В любом случае, сейчас нам всем придется немного переждать. Этот зверь собрал сегодня весьма значительный урожай. Кто знает, возможно, насытившись, он снова впадет в сон?.. Чуть погодя, спрятавшись за камнем на подступах к озеру, ученики принялись украдкой следить за зверем. Большая часть тела твари находилась под водой, а длинная змеиная шея по-прежнему высовывалась из черепашьего панциря. Абсолютно неспешно голова ее направилась к берегу, разинула пасть с торчащими в разные стороны клыками и аккуратно сомкнула челюсти на одном из трупов. Затем шея втянулась назад в огромный и непреступный словно крепость, панцирь, прихватив добычу в его темную глубину, вероятно, чтобы насладиться там лакомством без спешки. Цзян Ваньинь бесшумной тенью скользнул к берегу и без единого всплеска скрылся в темных водах. У Мэймао чуть сердце не остановилось от подобной картины! Вот же несносный ребенок! Однако, спустя короткое время оно подпрыгнуло вновь, уже от облегчения и восхищения! Капли воды с волос стекали за воротник Цзян Ваньиня, а лицо его было спокойно, будто он только что не сунулся в логово безжалостной твари, а просто прогулялся в по мирному саду!.. Мэймао даже позавидовал его выдержке и навыкам. Сам он плавать конечно умел, но… как бревно примерно. То есть, утопить его было той еще задачкой, но и нормальным плаваньем назвать его лягушачьи дрыганья язык никак не поворачивался… Так, плавник гоняемый волной… Расспросив про найденный ход, все начали подготовку, выясняя кто умеет плавать, кто нет, и кто за кем будет присматривать. Цзинь Цзысюань, цикнув на очередном повторе уже не раз сказанного, прихватил нескольких своих людей и под неодобрительные причитания юных учеников приволок к берегу несколько трупов, до которых еще не добралась черепаха. Может это и было весьма не этично, но, возможно, поможет им выиграть время, а потому недовольные хоть и шептались, но прямо не возражали… Кто знает, как надолго тварь скрылась? Если внезапно черепаха всплывет, пусть лучше радуется питательному подношению, чем в самостоятельном поиске по сторонам рыщет. Когда все были готовы, Мэймао тихонько скользнул к наследнику Цзян и вложил в его ладонь один из парных трофейных худедао: — Этот Красавчик в воде подобен рыбе, но небольшие клыки ему все же не помешают. Цзян Ваньинь вскинулся на знакомое обращение, но напоровшись на мягкую улыбку и серьезный взгляд, лишь закатил глаза и сжал пальцами предложенную шелковистую рукоять. Он столько раз требовал не называть его этим глупым смущающим прозвищем, но результат всегда был одним и тем же: бесстыже улыбаясь лишь губами, бестыжий Цяо Мэймао вываливал на него целый букет красочных восхвалений, нарываясь на грубость и заставляя щеки гореть от стыда!.. Хорошо хоть вытворял он подобное исключительно наедине, иначе, узнай обо всем этом невыносимый Вэй Ин, и Цзян Чэн скорее предпочел бы самостоятельно утопиться, чем терпеть его глупые шуточки!.. — Этой твари сейчас не до нас, у нее имеется занятие поинтересней. Да и этот клинок сойдет ей разве что в качестве зубочистки. Но за нож все равно спасибо. Будет чем поприветствовать Вэнь Чао при встрече. — Цзян Ваньинь! Если ты встретишь Вэнь Чао на поверхности — не смей его провоцировать. Не знаю, что конкретно за приказ отдал своему сыну Верховный заклинатель, но второй молодой господин никогда не отличался значительной выдержкой. Зато славится высокомерием и дурным нравом! Твое будущее не стоит попранной глупцом гордости! — Если так переживаешь за своего дорогого Вэнь Чао, то поплыли со мной. Проследишь там сам за моим примерным поведением! И я все еще помню твои нелепые барахтанья в источниках Гусу… Пф, позорище! Цяо Мэймао прекрасно слышал в словах и тоне юноши заметную обиду. Еще в Облачных глубинах он приметил его болезненную неуверенность и то, что он, Мэймао, изначально сегодня находился в обществе Вэнь Чао, волей-неволей, наталкивало того на беспокойные мысли, от которых Ваньинь дергался и еще больше ершился, скрывая собственные страхи. Все таки на нем, как на наследнике Великого ордена, были жизни его соклановцев и жизни учеников вассальных Цзянам кланов. И то, что он не демонстрировал свои эмоции открыто, не значило, что ему не страшно, просто он не имел никакого права сейчас их демонстрировать… Мэймао был старше и вел себя с Цзян-сюном как старший, но положиться на его помощь Ваньинь просто не имел права в силу собственного статуса. Поэтому молодой Цяо лишь еще раз по доброму хмыкнул, соглашаясь с чуть обидной, но правдивой оценкой собственных плавательных навыков, и сдвинул немного в сторону полу верхнего платья, открывая вид на залитую кровью разорванную штанину и светлую повязку, которую местами так же пропитала алая руда: — Умения покорять водную стихию у этого Цяо с тех пор не слишком выросли, Красавчик, но подвергать опасности других мне совесть не позволяет. Я пойду с последней группой — тварь может учуять кровь. А потому я искренне надеюсь, на твое благоразумие, Цзян Ваньинь, и на то, что ты приложишь все положенные усилия, и со слугами Цишань Вэнь все же разминешься. На беспокойный взгляд Мэймао небрежно отмахнулся, заверив, что «рана не опасная, но кровит, зараза», растрепал чужую мокрую челку и подпихнул наследника к водной кромке, сжимая плечо в немой поддержке. Пора. Ответственность зачастую является причиной многих страхов, но она же порой становится основой крепкого стержня, и ему оставалось лишь надеяться, что ноша этого великолепного юноши не станет для того непомерной… Затылки юных заклинателей скрывались в темных водах один за другим, небольшими группами. Следом за первой группой ведущего всех Ваньиня вывели большинство девушек, страхуя и помогая тем плыть. Потом наследник Цзиней практически поволок на себе дрожащего Не Хуайсана, а еще один рослый заклинатель из того же клана помогал ученику со сломанной ногой — та была упакована в импровизированную шину, но перелом был закрытым, и того решено было пустить вперед, в отличие от небольшой кучки учеников, которым, как и Мэймао предстояло идти в конце, из-за различных открытых травм. К счастью, таких было немного, всего четверо включая самого Цяо. По крайней мере ему хотелось верить в то, что среди присутствующих не было настолько малодушных личностей, чтобы скрыть подобное… Демоническая черепаха периодически ворочалась под толщей воды, заставляя застывать на вдохе и вглядываться в поднимающиеся пузыри, но вторженцев та пока не замечала, отчего толпа заклинателей на берегу понемногу продолжала редеть. Мэймао проводил взглядом пыльную макушку юноши, которого еще недавно вжимал в каменную расселину и шепотом окликнул Лань Чжаня. Тот резко мотнул головой: «Нет», и отправился готовить своих людей. Их оставалась ровно дюжина выживших, как раз столько людей, сколько плыло за раз, и Мэймао оставалось лишь молча поджать губы на чужое упрямство. Через некоторое время предпоследняя группа погрузилась в озерную воду, на берегу оставались лишь шестеро человек: сам Мэймао, трое заклинателей с нарушениями целостности покровных тканей, Лань Чжань и Вэй Усянь, что прямо сейчас пытался впечатлить второго Нефрита рассказами о своих похождениях в лотосовом крае… На тихом, но бодром рассказе о старике-лодочнике он внезапно прервался и метнулся в сторону камней, на которых с помощью мягкой породы они предварительно оставили несколько заготовок под огненные талисманы, на случай, если придется отвлечь монстра. В это же мгновенье мощная кильватерная струя протянулась в сторону предполагаемого выхода, вода взорвалась брызгами от подброшенного в воздух тела, а булькающий всхрюк перемолотого чудовищной пастью заклинателя потонул в реве вздыбившегося вверх огня! Яростное рыжее пламя привлекло внимание демонической черепахи и огромная змеиная голова в стремительном броске устремилась к берегу! Там, где еще недавно появилось чудовище, вынырнуло несколько человек судорожно глотая воздух и оглядываясь по сторонам. Заклинатели, что находились рядом с Мэймао, вдруг сорвались со своих мест и ломанулись к воде, то ли для помощи, то ли в попытке спастись самим, пока чудовище отвлечено. Он хотел крикнуть, что это опасно, в воде у них не будет ни шанса увернуться от юркой твари, они лишь зря привлекут нежелательное внимание к всплывшим! Но все, что он успел, прежде чем чудовище отреагировало на громкие звуки водных всплесков, это дернуть одного из них назад. В следующий миг массивное змеиное тело отбросило их в стену, напрочь выбивая воздух из легких Мэймао, а массивные челюсти разорвали забежавшего уже по пояс в воду юношу! Желчь подкатила к горлу пытающемуся научиться заново дышать Цяо Мэймао, когда он некультурно тычет пальцем подскочившему Лань Чжаню в сторону заклинателя, которого он успел одернуть, и тот сдвигается в сторону, демонстрируя размазанное по камням содержимое чужого черепа. Бедняга влетел лицом прямо в каменный выступ. Его верхнюю челюсть, глазницы, носовую и скуловые кости буквально вбило внутрь, и от излишнего давления голову юноши просто разорвало! Тварь продолжала яриться в воде, словно играясь с оставшимися жертвами, пока на берегу не вспыхнул высоченный костер сразу из трех печатей! Золотисто-желтые глаза зверя заискрились отраженными бликами красного пламени, он наконец-то по-настоящему разъярился и, перебирая когтистыми лапами, вынес на берег свое исполинское тело, ползя на свет… Вэй Усянь отступил на десяток шагов, засветил еще одну печать, и, успешно скрываясь в тенях, рванул к вглубь пещер, махнув им рукой. Цяо Мэймао зажал ладонью рот, сдерживая надрывный кашель заработавших наконец-то легких, побежал вслед за вздернувшим его на ноги и все больше прихрамывающим Лань Чжанем. Лишь миновав три большие каменные зала, соединенные узкими (только для гигантской черепахи) переходами, они остановились перевести дух. Мэймао сплюнул горькую слюну с вкраплениями желчи и крови, и выгнулся, с болезненным шипением разминая спину, до сих пор скованную спазмом после болезненного удара. Прикинув, что они, вероятно, убежали на достаточное расстояние и прибыли в безопасное место, Вэй Усянь затеплил небольшой костерок из собранных старых веток и сучьев, и теперь стягивал с побледневшего и сопротивляющегося Лань Чжаня его промокшую мантию. Копаясь в прихваченной с собой торбе, молодой Цяо подумал, что после удара он, вероятно, отключился на некоторое время или просто не осознавал окружающую реальность в полной мере, потому что совершенно не помнил, когда эти двое умудрились намочить свои одежды. Под землей было довольно прохладно, и он протянул Вэй Усяню свою запасную нижнюю рубаху, а Лань Чжаню стянутый с плеч чжишэнь. Было неловко предлагать Нефриту собственные запыленные одежды, но предлагать их малознакомому Усяню было бы еще более неловко. Тем более у него на груди обнаружился весьма неприятный ожог, а такую рану стоило держать в чистоте. Зато Мэймао стала понятна шутка про перекус кусочками жареного мяса… Брр, правильно Ваньинь его тогда стукнул! Не став прерывать рассуждающих о возможном спасении юношей, он продолжил перебирать вещи в собранной его стариком торбе. Кроме отданной сменной одежды и гребня, там обнаружился совсем небольшой котелок, чашка, миска и коротенький кухонный нож, завернутый в замызганную тряпицу. Небольшой мешочек с рисом, сверток с солониной, горшочек с медом и несколько зеленоватых локв... Все что нужно, чтобы создать видимость безобидного путника путешествующего в одиночестве. Его старик даже ложку лишь одну оставил!.. В этот момент Мэймао как никогда обрадовался, что уже давно заимел привычку хранить свои медицинские инструменты и экстренную аптечку в мешочке Цянькунь, и всегда носить тот с собой — не хватало чтобы его неугомонный старик еще и там свои порядки наводил! Он вынул из бумажного пакета лоскут стерильной хлопковой ткани и велел Вэй Усяню приложить ее к ране, а сам стал пристраивать на огонь котелок. Из рассуждений юношей выходило, что дорога до клана Цзян была хоть и короче, чем до Гусу, но даже так, без меча Ваньинь будет добираться до дома около пяти дней. Это значит, что имеющуюся еду им следует здорово экономить. Но вот трав у Мэймао было в достатке, да и вода, к счастью, не являлась проблемой — они видели несколько достаточно чистых ручейков вдоль стен недалеко от заваленного Вэнями входа — а потому он намеревался заварить несколько обезболивающих и успокаивающих травок, и заняться наконец ранами. Через некоторое время, которое ему потребовались чтобы смешать нужный сбор из листьев унаби, валерианы и корня трихозанта, он убедился, что зря не доверял словам Ваньиня о нраве его шисюна! Отбросив выданную тряпицу на землю тот стащил с Лань Чжаня сапог и повалив последнего на спину, тянулся к его лобной ленте, заявив, что «какая-то дурацкая лента не может быть важнее собственной ноги»! А Лань Чжань! Его воспитанный, сдержанный и скромный второй Нефрит, гордость клана и подающий большие надежды заклинатель, которого Мэймао знает вот уже несколько лет, зубами вцепился в протянутую грязную мальчишечью ладонь! Да Мэймао едва не разрыдался, хватаясь за сердце! Дети! Какие же они еще дети! — Вэй Усянь! Лань Чжань! Что вы здесь устроили?.. — он хлопнул по второй протянутой к ленте руке, расталкивая юношей в разные стороны, и на секунду замялся, сомневаясь имеет ли право, а после все-таки отвесил юньмэновцу смачную затрещину. В конце концов, если Ваньинь именно так воспитывает своего шисюна, возможно иначе до него не доходит? — Вэй Усянь! Прекрати! — А ты, Лань Чжань? Нельза тянуть в рот всякую гадость! Ты хоть представляешь, где его руки могли быть некоторое время назад? — когда негодующий Мэймао хлопнул по макушке и Лань Чжаня, глаза последнего забавно округлились, а Вэй Усянь прекратив причитать: «Собака! Собака! Лань Чжань, ты — собака!», расхохотался, схватившись за живот, и смеялся все то время, пока Мэймао выговаривал Нефриту, что кусать людей нельзя, даже, если они этого очень даже заслуживают! Цяо Мэймао стянул с юноши и второй сапог, отставляя те сушиться поближе к огню, и вытянул из мешочка кусок плотной и грубой ткани с нашитыми на нее мелкими дощечками, которую Мэймао несколько сезонов назад собственноручно сшил для своего старика, когда тот сломал лодыжку на очередном переходе. Вэй Усянь по прежнему веселился, не демонстрируя неудобств от довольно неприглядного ожога, и Цяо Мэймао мстительно решил, что, раз так, он вполне уступит свою очередь Лань Чжаню — выданная ему некогда стерильная тряпка так и валялась на пыльной земле. — Лобная лента ордена Гусу Лань — эта не простая, вышитая облачками, красивая ленточка, Вэй Усянь! Она несет в себе особый сакральный смысл. Это символ чистоты и благочестивости, материальное воплощение их девиза:"Будь праведен»! Лента для членов Ордена — очень личный и деликатный предмет. Никому нельзя разрешать просто так её касаться, её нельзя снимать, когда заблагорассудится, мять и тем более перевязывать ею раны!.. — Мэймао зафиксировал шиной перелом, порадовавшись, что несмотря на все неприятности тот должен срастись без осложнений, и, мазнув жирной мазью стал осторожно разминать вторую голень Нефрита, на которой красовался отвратительный черно-синий синяк, местами переходящий в болезненно розовый и зеленоватый, — Единственное исключение делается для того, кто нашёл человека, предназначенного самими Небесами, спутника на стезе самосовершенствования Техникой анма Мэймао медленно снимал отек, восстанавливая нормальный ток лимфы, и осторожно подстегивал регенерацию тканей и сосудов тонким воздействием собственной ци. Судя по расположению ран, вероятно, изначальный удар пришелся на обе ноги, но сломана в итоге оказалась лишь одна... Молодой Цяо передал мазь юноше, позволяя самостоятельно обработать мелкие ранки на руках, и занялся Вэй Усянем. Ожог от клейма был затянут бурым струпом с некоторым количеством серозно-геморрагических пузырей, но без явных следов обугливания. Третья А степень. Хорошо. При таком ожоге болевая чувствительность снижена и, если не занести инфекцию, все заживет довольно быстро. Мэймао лишь присыпал подсохшую корочку измельченной травой истода и зюзника, и принялся неплотно перевязывать: — Помимо прочего, лобная лента ордена Гусу Лань является еще и знаком отличия и почета. Лань Сичень рассказывал этому Цяо, что сочетание различных цветов, фигур и символов, вышитых на этой ленте, сообщает о статусе и достижениях ее носителя. А узел с помощью которого она завязана, о его семейном положении, это правда, Лань Чжань? — Мгм… — Аха-х! Только, чтобы в этом всем разобраться, нужно, похоже, родиться одним из них!.. Видя, что Вэй Усянь совсем не проникся его поучительной речью и все еще не считает сказанное чем-то важным, Мэймао мысленно извинился перед всеми Ланями и, схватив юношу за ухо, грозно зашипел: — Вэй Усянь, свою лобную ленту члены этого клана доверяют только истинному избраннику вместе с предложением руки и сердца, скрепляя таким образом романтические отношения! Это своеобразные «железные трусы» целомудрия каждого Ланя, и снять ленту прилюдно приравнивается практически к публичным проведению весенних игр! А уж сорвать ее без спросу — все равно что лишить человека невинности и чести!.. Это все знают! Как только смысл сказанного дошел до Вэй Ина, его буквально окатило волной жара! Бросив взгляд на не менее смущенного Ланя, который конечно же все слышал, Вэй Ин крепко зажмурился и отвернулся полыхая щеками! Это он сейчас подумал, что он… приставал к нему?!.. Покушался на его «невинность и честь»?!.. А тогда, на соревновании лучников? Получается, если бы А-Чэн ему тогда не помешал, он бы лишил Ванцзи "чести" на виду у огромной толпы?!.. От одной этой мысли по его спине прошлись мурашки, а кровь отхлынула от лица. Да эта ледышка Лань Ванцзи, его бы на месте прирезал!.. Ох, ему точно по возвращении стоит поблагодарить Чэн-Чэна и помолиться предкам, что уберегли от столь бесславной кончины во цвете лет! Глядя на льющего воображаемые слезы Вэй Усяня, Мэймао решил добить: — Между прочим, духовные колокольчики Юнмэна хоть и носят иной смысл, тоже крайне редко передаются в чужие руки и считаются весьма личным атрибутом, — глаза Вэй Усяня распахнулись и он застонал в ладони, судорожно вспоминая, где он чаще всего забывал указанный атрибут... Впрочем, как бы не было забавно смущать этих подростков, работы у Мэймао еще оставалось много, в отличие от сил. Хотелось размять плечи и расслабленно вытянуться, пусть и на холодном камне, а не мягкой постели. Всё произошедшее с ним в последние дни казалось одним затянувшимся сновидением, в котором он лишь беспомощно барахтался, не имея сил на проснуться. Возможно потом, когда они выберутся и он останется один, то позволит себе соскользнуть и захлебнуться, но точно не сейчас, не в окружении напуганных мальчишек. Цяо Мэймао щедро добавил меда в немного остывший горький отвар и разлил по чашкам, хотя нормальная чашка там была лишь одна, но он ссыпал из пары мелких горшочков травы, освобождая требуемое. Мальчишки все еще сторонились друг друга, пламенея ушами, поэтому Мэймао разломил надвое оставшийся после его утренней трапезы тыквенный баоцзы и передал им вместе с успокаивающим отваром, мотивируя тем, что он-то в отличие от некоторых сегодня завтракал, и «завтра пирожок уже засохнет и будет совсем-совсем не вкусным». Под тихое шуршание и приглушенный грохот со стороны бодрствующей демонической черепахи, Цяо Мэймао перебирал запасы из мешочка, откладывая в сторону то, что скоро ему пригодится. Раскладывая инструмент в привычном порядке, он бросил взгляд на притихших юношей: Вэй Усянь уже практически дремал, время от времени ерзая, пытаясь найти более удобное положение и не потревожить рану, а Лань Чжань так и сидел, замерев взглядом на одной точке. Пламя освещало лицо юного заклинателя, отчего он как никогда походил на нефритовую статую, на щеке которой блестел отчетливо заметный в свете костра след от слезы... Мэймао на секунду прикрыл глаза, пересел ближе и легонько позвал, привлекая внимание: — Лань Чжань… Лань Чжань, мы со стариком были на окраине Ганьсу, когда узнали о произошедшем в Облачных глубинах и поспешили обратно. Люди много говорят о случившимся, но еще больше придумывают. Поделись со мной, не держи в себе эту тяжесть… Лань Чжань перевел на него чуть мутный взгляд, и хотел повернуться к Вэй Усяню, но Цяо Мэймао шепнул «он спит», на мгновение обхватывая чужие плечи и отвлекая внимание, и быстро показал из-за чужой спины кулак, открывшему было рот Усяню... Лань Чжань тихо и ровно рассказывал ему о том, как на пороге их дома объявился Вэнь Сюй со свитой и поначалу все было спокойно и мирно, а потом словно земля перевернулась, а небеса опрокинулись! Первый молодой господин Вэнь доброжелательно улыбался, но в следующий миг, все так же улыбаясь, нанизал на меч одного из старейшин, а его люди начали избивать учеников и бесчинствовать. Вэнь Сюй обвинил Цинхэн-цзюня в неустановленных проступках, и пытался заставить членов ордена Гусу Лань сжечь свою резиденцию, во имя «очищения», чтобы «возродиться из огня»... Лань Чжань рассказывал, как через тайный ход младшие ученики выводили женщин и детей и как горела библиотека вместе с адептами ее защищавшими... Для человека, чей дом сожгли, клан подвергся гонениям, отец находился при смерти, брат и вовсе пропал, да еще он сам был тяжело ранен, любые утешения звучали бы блеклыми и бесполезными. — Отца скоро не станет. Брат пропал без вести. Юноша скупо уронил последние слова, ветка в его руке, которой он беспорядочно водил по земле, застыла, а у Мэймао спазмом сковало горло. Он рывком притянул вздрогнувшего подавленного Лань Чжаня к себе и быстро зашептал: — Мы выяснили, что заклинатели вели преследование по Великой равнине Аньхоя вплоть до Аньцина, но потеряли его след в притоках Чанцзяна. Ложный след вывел их в Хуанши, прямо в логово Цзянши, а другой затерялся в многолюдном Наньчане. Солдаты в городе Линьфынь говорили, что на поиски твоего брата выделили несколько дополнительных отрядов и даже пообещали награду за его поимку, но в то, что ее удастся получить уже никто не верит! Прошло слишком много времени!.. И, хей!.. Это же твой сюнчжан. Лань Сичень не какой-то там беспомощный сяоцзы. Он — сокровище Юньшэнь бучжи чу, драгоценный нефрит этого поколения! Он храбрый, находчивый и сильный… Помнишь, как он одним ударом расколол панцирь Шену, что тревожил людей на озере Тайху? Или, как на спор разорвал голыми руками канат толщиной в руку?.. А игра в вэйцы? На гобане его го-кэ всегда более полные нежели у его противника!.. Он гладил чуть напряженного юношу по спине и волосам, болтая всякие глупости и вспоминая яркие события, показывающие его брата с лучшей стороны, пока не почувствовал, что тот окончательно перестал дрожать и обмяк, засыпая. От костра раздался громкий треск, в воздух взлетел столп ярких искорок. Мэймао вздрогнул, аккуратно уложил уснувшего юношу и укрыл его высохшими светлыми одеждами... Затем он укрыл и подтянувшего колени к подбородку спящего Вэй Усяня. Разместившись в освещенном костром круге, Мэймао вытянул ногу и наконец-то позволил себе болезненную гримасу. Бедро отчаянно дергало и горело, а подсохшая кровь схватилась струпьями и прилипла к ткани, заставляя его мысленно материться и тихо шипеть сквозь зубы... За прошедший год он неплохо приноровился проводить тонкие манипуляции с ци. Его работа с музыкой тоже дала некоторые результаты, чуть меняя колебания собственной энергии он мог в разы подстегивать естественную регенерацию, и без того ускоренную у обладателей золотого ядра, мог иссекать плоть буквально пальцем и им же склеивать сосуды и сращивать ткани. Все это оказалось легче чем казалось, но куда сложнее чем мечталось. Необходимо было точно знать что, для чего и в каком порядке делать, иначе поле энергии расплывалось и исцеление происходило по обычному принципу общей накачкой ци пораженного участка, как делало большинство целителей. Отодрав ткань и отогнув разорванную кожу, зафиксировав ее цапками, Мэймао рассматривал повреждения. Прямая мышца имела прокол глубиной примерно в полторы фаланги, а вот продольный грубый разрыв был длиной почти с ладонь. Фасция разошлась практически по всей длине до сухожильной головки, а распаханная мышца развалилась на мышечные пучки покрытые перимизием. В ране были мелкие сгустки свернувшейся крови, и Мэймао принялся ее вычищать, не желая проверять на себе степень чистоплотности темной твари. Заодно он аккуратно сращивал мышечные ткани, мелкие сосуды и эпимизий — чем глубже, тем тщательней. Ближе к верхним слоям только поверхностно и в критических местах влияющих на немедленную работоспособность. Все остальное он зашьет по старинке. Не известно на какой срок они здесь застряли и как скоро понадобятся все их силы, чтобы вот так растрачивать ци на то, что и без того скоро заживет… В неровном свете костра Мэймао раз за разом, стежок за стежком, протягивал иглу иглодержателями, стараясь отрешиться от боли и находясь почти в медитативном состоянии… Устав притворяться спящим Вэй Усянь приоткрыл глаза. Быть свидетелем слез Лань Ванцзи было крайне неловко. Вэй Усянь, стоит заметить, больше всего на свете не мог выносить, как кто-то плачет у него на глазах. Едва он замечал плачущую девушку, как ему непременно нужно было ее рассмешить, чтобы от смеха она не могла больше плакать. А мужские слезы Вэй Усянь не выносил еще больше, казалось, увидеть подобное — еще ужаснее, чем по неосторожности осквернить взглядом невинную девушку во время купания! Ведь в этом случае он же не мог обнять того, чтобы утешить, а смешить Лань Ванцзи было заранее провальной идеей. Да и как тут шутить… Так что он был изрядно смущен и чертовски рад, что в этот раз на него не обращали внимания. Лишь сильнее зажмурил глаза, когда спустя время Цяо Мэймао поднялся. Когда тот сел у костра, разложил перед собой какие-то странные инструменты в шуршащих бумажных свертках и сдвинул одежду — лишь удивленно выдохнул, оказывается все это время, что старший заклинатель уделял им с Лань Чжанем внимание, он и сам был ранен. Вэй Усянь наблюдал как сменяются окровавленные лоскуты, один за другим сгорая в жадном пламени, как мелькают ловкие пальцы среди влажной плоти и как по белому запястью к локтю стекают кажущиеся черными капли… С уплывающим в сон сознанием он наблюдал, как в чужих руках сверкала металлическим боком изогнутая игла… Туда-сюда, туда-сюда… Если отстраниться и не думать, можно было представить что они просто ночуют в небольшой пещерке в лесу, задержавшись на обычной ночной охоте, и в стороне тихонько посапывает его шиди... А Цяо Мэймао, например, просто зашивает свои штаны… Туда-сюда… Туда-сюда…