floriography

      Звук мела на доске и редкое перелистывание страниц — вот и всё, что можно было услышать в кабинете, пока часы дня проходили без каких-либо разговоров.       Уильям в какой-то степени привык к одиночеству. Льюис, как правило, всегда был рядом, но когда Уильям слишком погружался в свои мысли, он будто испарялся; приходил только для того, чтобы спросить, не нужно ли Уильяму чего-нибудь, например, чашку чая или перекусить. Время от времени Льюис заходил, чтобы напомнить ему, как долго он работает, а затем расстилал небольшое одеяло на ближайший фаэтон на случай, если он потеряет сознание от перегруженности мыслями. Вечно заботливый младший брат.       Однако это место сейчас занимал не Льюис, а Себастьян Моран. Его общество было и более предпочтительным, и слегка ущербным одновременно. Уильям готов был горы свернуть ради Льюиса, но его постоянное беспокойство отвлекало и было источником чувства вины. Себастьян же был предан до мозга костей и, казалось, не имел никакого мнения ни о его смерти, ни об убийце, который сейчас охотился за ним. Если кто-то нападал, он защищал его без вопросов, если Уильям не говорил обратного. Безразличие, конечно, было притворным. Себастьян глубоко заботился о нём, и Уильям это знал. Но он уже терял своих людей и пережил это с храбростью любого солдата.       С тех пор как Шерлок потребовал, чтобы он остался в Лондоне, за ним присматривала его семья, чтобы обеспечить его безопасность. Сказать, что он чувствовал себя только немного оскорбленным, было бы преуменьшением, поскольку все они знали, что он может постоять за себя, если дойдет до драки или побоев. Возможно, они полагали, что он не станет защищаться, как только адаптирует их последний план под этого нового убийцу. Он ещё не сделал этого, но это определенно становилось для него приоритетом по мере того, как продолжалось его заточение день за днем.       Ещё одна страница книги перевернута, ещё одно математическое уравнение нарисовано мелом. Обыденно. Утомительно. Мел заскрипел под нажимом пальцев Уильяма, и Моран поднял голову.       — Всё хорошо?       Уильям посмотрел на свои руки, на кончики пальцев. Он смахнул пыль от мела на манжету рукава.       — Мне не нравится… это.       — Это? — усмехнулся Моран.       — Это. Отсутствие… активности, — он жестом руки обвёл комнату.       — Уильям. Прошло уже четыре часа с тех пор, как ты составил тот подробный план налета на поместье Боуэров, — сказал Моран с раздражением. Алые глаза моргнули, не понимая, к чему он клонит. — Тебе не может быть уже скучно. Не хочешь ли ты сыграть со мной в шахматы?       — Нет. Я выиграю.       — Ты этого не знаешь. Я практиковался, — нахмурил брови Себастьян.       — Ты каждый раз переходишь в наступление и слишком часто жертвуешь пешки, — тяжело вздохнул Уильям.       Он открыл было рот, готовый возразить — что, по мнению Уильяма, было бы желанным избавлением от монотонности, — когда раздался громкий стук в дверь. Он снова повернулся спиной к Морану, когда тот встал, чтобы открыть её, нашел ещё не сломанный кусок мела и снова посмотрел на уравнения на доске. Он бы сейчас писал их в Дареме, если бы все не настаивали на том, чтобы он остался здесь, в Лондоне, где «безопаснее». Даже попытка сосредоточиться на том, какими были бы его уроки, выматывала.       — Оя, профессор.       Однако этот голос принадлежал человеку, который мог исправить его скудное положение, и, оглянувшись через плечо, он увидел Шерлока Холмса, который едва не светился, глядя на него.       Моран стоял чуть позади него, скрестив руки.       — Сказал, что у него к тебе дело, Уильям.       — Неужели? — он задумался, тон его голоса был легким. Улыбка Шерлока стала шире. — Передай нашему гостю, что мне совершенно не нравится вся эта история со «спасением меня», и что быть убитым предпочтительнее, чем скука, от которой я сейчас страдаю.       Моран нарочито громко вздохнул.       — Четыре часа, Мориарти. Прошло уже четыре часа.       Шерлок только громко рассмеялся:       — Не бойся, Лиам! Я принес с собой… — он протянул папку: — Дело о твоей возможной смерти! Ты готов просмотреть его вместе со мной?       — Ох. Я скорее думал о том, что следующие тридцать минут буду тупо пялиться в стену, — Уильям хмыкнул, снова положил мел на место и повернулся лицом к детективу. — Но раз уж вы здесь, полагаю, я вам потакаю.       — Как шокирующе, — бесстрастно кинул Моран, прежде чем подойти к месту, где он скинул своё пальто на спинку стула. — Теперь, раз у тебя появилась эта крупная шишка в ловле преступников, не возражаешь, если я ненадолго отлучусь? Я уверен, что в баре будут гораздо более благодарны моей компании.       Уильям придержал язык, чтобы не напомнить ему, что он не просил его приходить. Вместо этого он просто послал ему приятную улыбку.       — Хорошо проведи время, Себастьян.       Моран коротко поклонился — хотя при этом бросил на Шерлока смешанный взгляд. Шерлок, к его чести, только оскалился. Факт того, что его недолюбливала почти вся семья Мориарти, он, похоже, воспринимал спокойно, а защита соратников Уильяма на стороне… не знала границ. Холмс был достаточно мудрым человеком, чтобы не комментировать это, и они вдвоем смотрели, как мужчина уходит, закрывая за собой дверь в комнату.       Уильям наклонил голову в направлении кофейного столика, рядом с которым только что сидел Себастьян.       — Шотландский виски, — предложил он, — если вы хотите немного. Моран принёс его, но у него не было особой возможности выпить.       — А, благодарю, Лиам, — Шерлок ответил искренним голосом, направляясь к креслу, которое Себастьян оставил незанятым. Он почти плюхнулся на него, взял один из чистых стаканов и налил себе: — Присоединишься?       — Нет, — Мориарти занял место напротив Холмса. — Может быть, потом. Я бы хотел взглянуть на это дело с трезвой головой.       — Справедливо.       Шерлок наклонился вперед, открыл папку и разложил часть содержимого на столе между ними. Уильям тоже подвинулся вперед, наблюдая, как перед ним раскладывают наброски тел и цветов. У него было очень мало времени, чтобы изучить убитых, прежде чем его привлекли к этому делу, но он знал достаточно, чтобы знать имя каждого из них.       Детектив хмыкнул:       — Думаю, будет лучше, если мы начнем с жертв и связанных с ними цветков. Понимание причин поможет нам разобраться с тем, кто и что будет дальше, — он взглянул на Уильяма. — Учитывая твои семейные связи, я уверен, что ты узнаёшь некоторых из этих людей. Это первый мужчина.       — Да, — он кивнул. — Знаю. Лорд Генри Шарлот.       — Ты знал его?       — Только по имени, — объяснил Уильям, проведя пальцами по рисунку. — У него была не слишком хорошая репутация. Альберт слышал рассказы о том, что однажды он приказал четырем своим слугам нести его в сад, потому что считал ходьбу слишком тяжелой. Он был одним из многих лордов, которые, пользуясь своим положением, издевались над теми, кто работал под его началом.       — Не знаю, — сказал Шерлок, — я бы не был против, если бы меня везде носили.       Мориарти улыбнулся ему.       — Например, доктор Уотсон? Хотя... Рост может стать проблемой.       — Наверное, ты прав, — посетовал Холмс, прежде чем снова сфокусировать взгляд перед собой. — Вот причина, по которой я подозреваю, что убийца верующий, если он действительно убивает за грехи. Точнее, за семь смертных грехов, — Уильям уже догадался об этом, но он хмыкнул, как будто это была новая информация. Шерлок ухмыльнулся, давая понять, что это было неубедительно, но всё равно продолжил. — Цветы отражают грех. Достаточно посмотреть на поступки человека, а также на значения растений, чтобы понять, какой это грех. Лорд Генри был Ленью.       Уильям кивнул, читая записи.       — Иберис, тигридия, мак.       — Равнодушие, жестокость, сон, — определил Шерлок. — Скорее всего Лень.       Они продолжали перебирать список жертв, обсуждая их жизни и то, как цветы связаны с тем или иным грехом. Второй мужчина, Джеральд Хиллинес — тот, о ком Уильям знал больше всего, — Обжорство. И последняя жертва, пока единственная женщина, — Жадность. Шерлок рассказал о краже, в которой она участвовала, что подтвердило его подозрения. Зависть представлял граф по имени Клод Арль. Он был французским дворянином, который частично виновен в самоубийствах двух англичан, конкурентов в его бизнесе за рубежом, так как он довёл их до банкротства и разлуки с семьями.       Больше всего Уильяма сомневался в Чревоугодии, которое соответствовало мужчине, которому едва исполнилось двадцать — Айзеку Тернеру. Он работал в «Молли Хаус», клиентура которого состояла из женатых, несчастных мужчин. С точки зрения закона, большинство таких домов имели репутацию чего-то более распутного, чем они представали на самом деле; даже если некоторые из них — такие, как этот, — были предназначены для такого рода удовлетворения. Уильяма беспокоил не сам акт или бизнес, а выбор жертвы. Он высказал это вслух Холмсу, который поднял бровь.       — Его логика ошибочна. Если он хотел изобразить Прелюбодеяние, то он убил не того человека.       — Он спал с женатыми мужчинами. Это может подпадать под определение, — после недолгой паузы сказал Шерлок.       — Он оказал услугу — платную услугу. Это работа, а не акт похоти или страсти. Или вы полагаете, что каждый бордель нанимает нимфоманок и сатироманок без оплаты? — Уильям слегка прищурил глаза.       Холмс снова заколебался.       — Или тот факт, что он мужчина, делает это ещё более греховным? — продолжал Уильям, устремив на детектива безучастный взгляд.       На это Шерлок тут же покачал головой.       — Меня не интересует пол, Лиам, — медленно сказал он. — Именно акт между женатым мужчиной и кем-то, кроме его жены, заставил меня поверить, что это Чревоугодие, а не пол участников.       — Но вы сами только что сказали это, Шерлок, — сказал Уильям, — причину, почему я считаю его логику ошибочной. Поступок между женатым мужчиной и кем-то, кроме его жены. Это вина человека с обязательствами, поддавшегося удовольствиям вместо того, чтобы хранить верность. Не этому убийце судить о занятости в условиях ужасной экономики — выживание является необходимостью для тех, кто не имеет достатка. Он неудачно выбрал свою жертву, и за это поплатился невинный человек.       Мориарти заметил, как его собственный голос перешел от обычного состояния безразличия или даже легкого веселья к чему-то более возмущенному. Хотя он оставался легким, неприятие решения этого убийцы было довольно очевидным. Если бы у него была возможность встретиться с этим убийцей как Лорд Преступности, он бы усомнился в его интеллекте. Как этот человек мог придерживаться своей философии убийства за семь смертных грехов, если он не нашёл правильного грешника?       Когда Уильям снова сфокусировал взгляд на Шерлоке, он понял, что тот смотрит на него с чем-то сродни благоговению и молчаливому восхищению.       — Вы с Альбертом оба испытываете отвращение к классовой системе, которая приносит вам обоим пользу, — он тихо рассмеялся.       Ах.       Уильям взял себя в руки, вернув своему тону нейтральность, и на его губах появилась небольшая улыбка.       — Если те, кому выгодна коррумпированная система, не будут стремиться изменить её, то разделение между людьми сохранится. Это не тот мир, в котором я хотел бы жить.       Выражение лица Холмса было слишком мягким, но Уильям всё же выдержал его взгляд. Когда Шерлок заговорил, его тон выражал некое уважение:       — Я не могу тебя понять. Ты удивителен.       Уильям слегка приоткрыл рот от удивления и от прямоты комплимента Шерлока. Он прекрасно знал, что детектив был очарован его интеллектом, как и Уильям — его. Но увидеть это в сочетании с таким взглядом и такими искренними словами так неожиданно — ему потребовалась пара секунд, чтобы собраться с мыслями. Ему стало стыдно, когда он почувствовал, как жар поднимается по щекам, несомненно, окрашивая его бледный цвет лица, и он слегка опустил голову от нелепости всего этого.       — Что ты скрываешь за этим спокойствием? — продолжал Шерлок, наклонившись вперед; волосы упали ему на глаза. — Что заставляет убийцу, гоняющегося за грехами, выбрать почти идеального человека в качестве следующей жертвы? Остаются только Гнев и Гордыня, но человек, которого я вижу перед собой, не представляет ни того, ни другого.       — У каждого человека есть маска, Шерлок, — Уильям ответил с застенчивой улыбкой. — Я так же грешен, как и любой другой.       — Но не сердцем, — почти сразу сказал детектив, настойчиво. — С тобой трудно работать, Лиам, но я знаю, что внутри ты светлый.       — Я? — прозвучало слегка слабо.       — Думаю, да, — сказал он мягко. — И я редко ошибаюсь.       Ох, Шерлок Холмс. Почему вы так высоко цените меня в своих мыслях? Как бы я хотел, чтобы однажды мне не пришлось разрушить ваше представление обо мне.       Уильям встал, положил бумаги, которые просматривал, на стол и повернулся к Шерлоку спиной. Защитный механизм, помогающий успокоить дрожащие пальцы и отчаянное желание избавиться от тяжести на сердце. Он покачал головой, подняв одну из рук, чтобы провести ладонью по лицу. К счастью, Шерлок, похоже, почувствовал его дискомфорт и прокашлялся. Когда Уильям повернулся обратно, внимание Шерлока было сосредоточено на документах.       — У меня есть идея по поводу подозреваемых. Никаких имен, только общие сведения, — он бросил ему взгляд с сочувственной улыбкой. — Мне бы не помешала твоя помощь.       И кем был Уильям, чтобы отказать ему?