floriography

      Удивительно, подумал Уильям, что все его планы не привели к обычному изнеможению. Он всё планировал, разрабатывал и передумывал, но типичная непреодолимая усталость всё не приходила. Это было досадно, он хотел бы в последний раз нормально выспаться. Вместо этого он всё готовился, и все его мысли возвращались к Шерлоку. К тому, как он говорил, к его интеллекту и его высокомерию из-за своей особенности. К тому, как мягко он относился к Уильяму — мягкость, которой Лорд Преступности никогда не заслуживал. Он знал, что Шерлок будет страдать от его плана, но это к лучшему. Такому хорошему человеку, как Шерлок Холмс, было лучше без него, ему нужно было найти счастье вдали от него.       Кто-то чистый заслуживал любви Холмса, кто-то, чьи руки не были запятнаны кровью сотен людей. Человека, который мог бы полюбить полностью, без риска чувствовать себя обремененным.       Хуже всего было то, что Мориарти осознал, как много он готов отдать за детектива. Он действительно любил его, он не мог больше отказывать себе в этом. Это было нелогично — быть настолько влюбленным, когда он знал, что всё было обречено с самого начала. Каждый известный романист мог бы утверждать, что любовь редко бывает практичной и очень часто несправедливой. Это было жестоко, что он нашел Шерлока в этой жизни, был способен любить его больше, чем кто-либо другой — и всё же не смог довести дело до конца.       Он отказался бы от роли Лорда Преступности, он оставил бы многолетнюю работу, переписал бы план «Последней проблемы» только для того, чтобы угодить Шерлоку Холмсу. А этого он просто не мог допустить, не после всех лет, потраченных на планирование, не после всех потерянных жизней, чтобы они оказались там, где находятся сейчас. Последнюю часть плана, его смерть и бремя, снятое с его братьев и товарищей, он просто перепишет. Принцип был тот же, но исполнение должно было измениться. Но всё будет в порядке.       Всё будет в порядке, повторял себе Уильям, даже когда его руки начали дрожать от мысли о собственной смерти. Он заслужил это, он всегда хотел этого. Иначе и быть не могло.       Он проделал все необходимые действия, внёс необходимые штрихи. Он заранее приготовил письма, готовый претворить в жизнь угрозу Майкрофту, если с Шерлоком что-нибудь случится. Он собрал доказательства, которые оправдали бы Льюиса, Альберта и обезопасили бы их всех. Он изобразил себя злодеем во всех документах, сформулировал признание и сложил всё это в серию конвертов, которые должны были быть разосланы в разное время и разным людям. Многое не требовалось менять, лишь план, в которых он раскрывал себя единственным ответственным за деяния Лорда Преступности. Для него нужно было что-то новое.       Несколько раз Льюис заходил и просто смотрел на него после того, как он оставлял рядом чашку с чаем. Брат был неестественно тих с тех пор, как он и Альберт вернулись после визита к Майкрофту, в нём чувствовалась какая-то неестественная острота, но Уильям решил, что это лишь подозрения. Ему следовало улавливать малейшее изменение в поведении: Уильям не мог рассказать ни братьям, ни друзьям, что он делает. Они бы остановили его, в этом он уверен. Хотя все они делали вид, что не против его самоубийства, в конце концов они попытались бы отговорить его от этого.       Особенно сейчас, когда он планировал попасть прямо в лапы ле Бурро де Флерс? Нет, они скорее запрут его в этом поместье, чем допустят подобное.       В эту ночь он не спал. Его постель казалась холодной, несмотря на то, что он никогда ни с кем её не делил. Несколько раз он ловил себя на том, что тянется к несуществующей фигуре, которая, как он надеялся, лежит рядом с ним, и отстранялся с глубокой болью в груди. Его глаза жгло — это напоминало ему о том, от чего он отказывается, чтобы выполнить то, что обещал себе с малых лет. Его смерть была единственным искуплением, а освобождение братьев от их бремени — единственным извинением, которое он мог им принести.       Уильям ушел, как только взошло солнце. Обычно Льюис просыпался первым, а он — последним. Но ему нужно было уйти, пока никто из них ничего не заподозрил, пока они не успели спросить, куда он направляется. Уильям знал идеальное время и, не прилагая особых усилий, пробрался через поместье Мориарти незамеченным и не обеспокоенным. Это было более мирное прощание, если сравнить предыдущий уход из дома, даже если пламя было гораздо более поэтичным.       Поймать кэб оказалось на удивление просто, и путь до доков прошел спокойно. Он постоял на мосту, где однажды встретился с Шерлоком, тогда детектив так неосторожно вторгся в его личное пространство. Их отношения тогда были хрупкими, но не переходили границ. Тогда он ещё мог ясно мыслить. Он завидовал этому прошлому Уильяму Мориарти, хотя и знал, что его любовь к Холмсу была неизбежна.       Уильям посмотрел через мост в сторону французского магазинчика, и стал ждать. Благодаря Фреду он знал расписание каждого подозреваемого, двое из которых ушли ранее в сторону церкви — даже если только один шёл именно молиться. Уильяму нужно было увидеть именно последнего подозреваемого. Того, кто остался. Того, кто пользовался религией как отмазкой, следуя своей собственной идеологии с необычными мотивами.       Точно по расписанию двое невинных людей отправились начинать свой день, тихо переговариваясь друг с другом на ходу, словно их присутствие нарушало утренний покой. И для Уильяма настало время сделать свой ход, время встретить свой конец. Раньше смерть никогда не казалась ему бременем, и он никогда не боялся её. А теперь? Теперь он не был уверен, что это действительно то, чего он хочет. Но он знал, что так будет лучше для всех остальных, и это было то, чего он действительно заслуживал. Он должен стоять на своем.       Он понял, что его стук всё ещё нерешителен, и, когда дверь открылась, он подавил свою трусость.       Серые глаза удивленно моргнули, его явно не ждали. Ле Бурро де Флерс, безупречный джентльмен даже в такую рань, тепло улыбнулся ему, несмотря на то, что тот застал его врасплох.       — Профессор Мориарти! — радостно сказал Кларенс Тероу, протягивая руку в знак приветствия. — Какой приятный сюрприз. Боюсь, что двое из нас в отъезде…       — Я знаю, — спокойно перебил Уильям, на его лице появилась приятная улыбка, — я хочу поговорить с вами.       Кларенс поднял бровь, прежде чем отступить назад и открыть дверь ещё немного.       — Ну, хорошо, — сказал он, в его голосе не было ни капли подозрительности. Конечно, внезапное появление Мориарти, вероятно, не было бы необычным для Кларенса или неинтересным, несмотря на их приятные разговоры. Он не был целью Тероу, и поэтому вряд ли Кларенс был готов играть грязно. Нет, он просто провел Уильяма в гостиную со слишком довольным выражением лица. — Желаете выпить?       — Я воздержусь, — Уильям сел, устраиваясь поудобнее.       Взгляд Тероу ненадолго остановился на конверте, который Мориарти положил себе на колени, но он, казалось, не придавал этому большого внимания. Флорист сел в кресло напротив него, откинулся на спинку и окинул Уильяма в целом спокойным взглядом.       — Так чем я могу вам помочь?       Решив перейти сразу к делу, Уильям переключился на французский.       — Вы слышали о Лорде Преступности?       Очевидно — и к счастью — Кларенс выглядел искренне удивленным этим вопросом. Хотя Уильям был невероятно уверен в своей теории, что ле Бурро де Флерс использовал его в качестве приманки, чужое замешательство только помогло укрепиться мысли, что Кларенс не знал о его истинной личности. Тероу не был каким-то манипулятором — ему просто посчастливилось выбрать настоящего грешника, не зная об этом, и случайно ввести его в заблуждение. Он также, более чем вероятно, не предполагал, насколько им с Шерлоком просто понравится находиться рядом друг с другом — достаточно, чтобы дело продвигалось медленнее.       Француз наклонил голову в сторону, явно заинтересованный выбором темы.       — Некоторые считают его героем, другие — массовым убийцей, — ответил он, отвечая на своем родном языке.       — Грешник в любом случае, да?       — Да? Конечно, — смутное понимание затуманило чужие глаза.       — Отлично, — Уильям наклонился вперед и опустил конверт на колени Кларенса. — Я — Лорд Преступности.       Молчание. Кларенс уставился на него в чистом шоке, и его губы слегка приоткрылись. Хорошо, подумал Уильям, всё было так, как он и предполагал. Как и отсутствие страха в его взгляде — в конце концов, серийный убийца вряд ли боялся бы такого чудовища, как он.       — Пардон? — спросил Тероу в конце концов.       Уильям жестом указал на конверт, который всё ещё лежал на коленях Кларенса. Без лишних колебаний тот открыл конверт и начал доставать документы. То, что увидел мужчина, было хронологией его преступлений и объяснением всех их — начиная с пожара в первом особняке Мориарти, в результате которого погибли родители Альберта и истинный Уильям Мориарти. Конечно, он старательно опустил участие братьев, а горе и растерянность свалил на непонимание Альбертом ситуации.       Медленно, с каждым новым листом бумаги, растерянность на лице Кларенса превращалась в понимание. Когда он поднял взгляд, то нахмурился.       — Почему вы говорите мне это?       Мориарти лишь улыбнулся.       — Потому что вы — ле Бурро де Флерс.       Кларенс наблюдал за ним. Его черты лица были невероятно пустыми при этом обвинении, хотя Уильям начал замечать, как он снова слегка нахмурил брови. На мгновение показалось, что Тероу собирается отвергнуть это заявление, посмеяться над ним и обвинить его в безумии. Но его взгляд переместился на конверт, лежащий у него на коленях, на документы, разложенные на столе, которые указывали на бесчисленные преступления и обвинения Уильяму Джеймсу Мориарти. Когда Кларенс снова поднял глаза, вежливая маска была сброшена, а его ухмылка казалась злобной. Той, с которой Уильям так привык иметь дело.       Он тихо рассмеялся и откинулся назад, переплетя пальцы на коленях.       — Честно говоря, я думал, что ты поймёшь это раньше.       Уильям посмеялся над подобной сменой характера. Ему было приятнее общаться с дьяволом, которого он так хорошо знал, чем с тем, за кого выдавал себя Кларенс.       — Если бы я не был Лордом Преступности, то, наверное, был бы быстрее, — Уильям пожал плечами. — Убийца, нацеленный на грешников. Я полагал, что ты приписал меня к Гневу. Но я даже не думал, что стану приманкой, тем более что посылать цветы кому-либо, кроме жертвы, для тебя — это сильное изменение.       — Да. Я хотел дать Шерлоку немного больше трудностей, — размышлял вслух Тероу. — Но я знал, что если ты получишь цветы, то этот разъяренный молодой человек найдет способ как-то втянуть себя.       — Каков был план? Похитить меня и послать ему записку с моим местонахождением? Надеяться, что он придет мне на помощь?       Кларенс фыркнул на это, покачав головой в недоумении.       — Надеяться? — повторил он, недоверчиво. — Этот человек очарован тобой. Он, наверное, сжег бы Букингемский дворец, если бы ты попросил.       — Думаю, сначала ему потребуется логическое объяснение своего поступка, — пробормотал Уильям.       — И я уверен, что ты мог бы дать ему такое, — ответил Тероу.       Уильям не стал оспаривать эту точку зрения, и его молчание только придало ле Бурро де Флерс ещё более самодовольный вид.       — Какой грех, по-твоему, олицетворяет Шерлок? — спросил Уильям, пытаясь заглушить боль в груди. — Гордыню, я полагаю?       Кларенс выглядел забавлённым сменой темы, но был достаточно вежливым, чтобы ответить.       — Человек, который настолько высокомерен в отношении своих способностей, что готов взяться за раскрытие дела о религии, в которую не верит. Человек, который настолько самодоволен, что отказывается признавать поражение и получает удовольствие от раскрытия тайн, даже если это причиняет боль многим другим, — Кларенс сделал паузу и с ухмылкой посмотрел на Уильяма. — Человек, который с мягкой и нежной улыбкой смотрит на явного Лорда Преступности и думает, что может его исправить? Или вы чисто физически взаимодействуете?       Мориарти снова проигнорировал комментарии.       — И кого ты собирался убить следующим, за последний грех? Гнев.       — Себя, конечно, — сказал Кларенс, как будто это было очевидно. — Это всегда должно было закончиться мной. Неважно, как — убьешь ли ты меня, разъяренный и убитый горем из-за смерти своего возлюбленного, или твоя полиция поймает меня над телом их дражайшего детектива и отправит меня на виселицу. Это не имело значения, лишь бы это привело к моей смерти.       А. Уильям не мог не оценить иронию. Он не одобрял ни Тероу, ни его выбор жертв, ни его методы. Но это сходство — желание, чтобы всё закончилось лишением их собственных жизней? Он оценил. Конечно, когда перед ним был ле Бурро де Флерс, желающий такого же конца, независимо от того, каким образом это произойдет, это только помогло подтвердить Уильяму, что он сам — действительно чудовище. Он сделал правильный выбор, придя сюда.       — И все это ради твоих братьев?       Но я бы сделал всё, чтобы помочь им, чего бы мне это ни стоило, сказал ему однажды Кларенс, прежде назвав их «буянами».       — Я отправляю конкретные грехи в Ад, в надежде, что они смогут заменить те, что сделали мои братья, — объяснил Кларенс. Уильям был удивлен тем, как он заставил подобное звучать разумно.       — Ты понимаешь, что это безумие?       Тероу даже не выглядел обиженным. Он просто улыбнулся.       — Возможно, — признался он, — либо они попадут на небеса за мои старания, либо за мои грехи я присоединюсь к ним в Аду.       Мужчина даже не знал наверняка, сработают ли его планы — ради всего святого, существовали ли хоть какие-то убедительные доказательства того, что существует загробная жизнь, куда они все могли бы отправиться? Уильям, конечно, верил в это, но он встретил слишком много зла, чтобы рассматривать любую другую альтернативу. Но даже он, такой спокойный и смирившийся со своей верой, не стал бы совершать такие поступки ради того, что не может быть доказано до самой смерти.       Даже если бы существовал Рай или Ад, не его дело выносить приговор другим. И Уильяма тоже. Он действительно мог назвать себя лицемером.       — Я хочу заключить сделку.       — Правда? — рассмеялся Кларенс. — Рассказывай, профессор.       — Используй меня в качестве представителя вместо Шерлока, — просто сказал Мориарти. — Я совершил вещи гораздо худшее, чем любой из тех, кого ты убил. По твоей собственной логике, я мог бы заменить многие грехи твоих братьев. Я — воплощение человека, который должен быть проклят.       К удивлению Уильяма, выражение лица Тероу смягчилось.       — Я знал, что он тебе небезразличен, — мягко начал Кларенс, — но чтобы так самоотверженно?..       — Мои чувства к нему не имеют никакого значения, — сказал Уильям, пренебрежительно махнув рукой. Он не верил своим собственным словам, и по выражению лица Кларенса было видно, что он тоже не верит, но Мориарти продолжал. — Как и люди, вовлеченные в это дело на личном уровне. Вы ищете грешников, а я — величайший из них. — он наклонился вперед, без намерения заговорил умоляюще. — Убей меня, пощади его.       Тот посмотрел на Уильяма с неподдельным интересом, пробегая взглядом по его лицу, словно оценивая отчаяние. Ле Бурро де Флерс не был обязан Уильяму добротой, но его мотивы говорили о том, что и он не лишен сострадания, так что это была легкая авантюра — или он хотел верить. В конце концов Кларенс издал сдавленный вздох, а Уильям, в свою очередь, облегченно выдохнул.       — Ладно, хорошо. Отлично. Ты отлично подходишь на роль Гнева. Полагаю, я могу видеть себя Гордыней: я полагаю, что всё это даст мне то, чего я хочу перед лицом Бога. Чувство, что могу брать чужие жизни в свои руки. Подойдёт.       В его безумии был резон — ещё одна их общая черта, по мнению Мориарти. Он протянул руку, чтобы скрепить сделку, и Кларенс, которого всё это явно забавляло, с ухмылкой крепко пожал её. Уильяму было всё равно, что он только что подписал себе смертный приговор, важно было лишь то, что его детектив не попадёт в лапы этого убийцы и будет жить дальше.       Прости меня, Шерлок, подумал он, когда Кларенс встал и жестом пригласил его следовать за собой. Мир не готов потерять тебя.       И я тоже.