***
День стоял удивительно теплый и солнечный для поздней осени – кажется, такая погода застала Йору только тогда, когда она только-только прибыла на остров и попыталась сбежать. Что ж, сейчас отличием было то, что она не ощущала и крупицы той надежды, которая подгоняла ее тогда идти по берегу босой, лишь бы сбежать от имперских швалей – сейчас она понимала, что это было бессмысленно. Все, что она делала ради спасения своей шкуры, стоящей одной ногой в могиле, было зря – все равно ее выследят по метке и или заставят выполняет чужие приказы, или отправят на плаху. Второй вариант в последнее время стал казаться куда более симпатичным по сравнению с первым… Пройдя сквозь разношерстную толпу, собравшуюся поглазеть на выступление уличной труппы, женщина медленно вышла на рынок, равнодушно рассматривая вываленные на прилавки товары – в том числе и дурнопахнущие; от рыбно-мясного (если части тел насекомых можно было назвать мясом) ряда она предусмотрительно вильнула дальше, войдя в ворох разноцветных кож и тканей, выстроившийся широким полукругом вокруг площади. Наверное, это было единственным местом, которое Йора в действительности считала красивым на этом острове – в силу неприязни к тому в целом, конечно: таких ярких красителей для тканей и такого обилия шелка она никогда не видела в Сиродиле. Вот цвет, похожий на крылья канарейки, чуть дальше – настоящая морская лазурь. Если ей не удастся попасть в проклятый эшлендерский лагерь, она непременно спустит все оставшиеся деньги на настоящее платье из шелка из того багряного как закат отреза. Амнистированная усмехнулась про себя. Может, ей удастся даже выйти в нем на плаху. Знакомое лицо, резко возникшей среди ярких красок и бесчисленных покупателей, вмиг стерло улыбку с ее лица. -Нехт! – копающийся среди каких-то тряпок мер вздрогнул и обернулся, встретившись глазами с подошедшей ближе амнистированной. Что-то в нем было нервное – почти беспокойное, и, заметив это, та напряглась. -Не сейчас. Я занят. Прощай, - подорвавшись с места, он бросил несколько монет лавочнику и взвалил на плечо внушительных размеров сумку. Йора была практически уверена в том, что сначала он хотел сказать: «Не приставай ко мне», - но в последний момент передумал, заменив это совсем не из вежливости куда более емким словом «прощай». Приноровившись к быстрому темпу шагов, она удивленно спросила: -Почему ты так спешишь? – остановка оказалась такой же резкой – Нехт оскалился и раздраженно бросил, направляясь уже в другую сторону: -Я уезжаю. Прямо сейчас. Очень и очень далеко, - прежде, чем женщина открыла рот, он добавил: -Так далеко, что ты даже себе представить не сможешь. Из всех мест, находившихся на этом острове, самым далеким ей казалось только одно – и не столько из его физической недосягаемости, сколько из недосягаемости, заключавшейся в том, что ее не подпустят к нему ближе наконечника копья. -В Уршилаку? Если бы ей сказали описать кому-то слово «замешательство», то она непременно показала бы ему лицо ассасина, на котором схлестнулось такое количество эмоций, что, кажется, он сам был едва в силах с ними справиться. Не нужно было быть семь пядей во лбу, чтобы понять, что брошенный наобум вопрос попал прямо в цель; ну, или по крайней мере, близко к ней. -Откуда… - ощерившись, он собирался было сказать еще что-то – возможно, не очень лестное, однако в последний момент передумал, глядя в сторону противоположного конца рынка. В ярком солнечном свете на его белые волосы, собранные в небрежный пучок, было больно смотреть. -Дагон с тобой. Прощай, - не успел он сделать и шага, как Йора крепко вцепилась в его предплечье обоими руками, удержав на месте. -Во имя всех даэдра… Терять было нечего. Ну, как и всегда. -Ты можешь взять меня с собой? – смешок – скорее истерический, резко контрастировал с холодной сталью, которой в этот момент блеснули его глаза. -Нехт, пожалуйста, я… -Ты хоть понимаешь, о чем просишь!? – мер освободился одним рывком, понизив голос до змеиного шепота: -Это путь через пустошь. Не сраная прогулка по полю из канета. У тебя вообще… -Мне нужен проводник. У меня есть деньги. В любом случае я искала бы наемника, который пересек бы со мной ее. Но я не знаю никого, кроме тебя, - выдержать на себе ледяной взгляд, ни на толику не смягчившийся после всего сказанного, было настоящей пыткой, но амнистированная не отвела глаз. -Я знаю, что в пустоши сдохнуть как раз плюнуть. Но и знаю то, что мои шансы несколько увеличатся, если я пойду не одна. Пожалуйста. Мне больше некого просить. Тишина в ответ. Шансы были ничтожно малы, но и с другой стороны, малы они были и на то, что Йора мало того, что встретит на рынке кого-то, кто собирается в Уршилаку, так еще и того, с кем она знакома… и с кем ее связывают «некоторые обязательства». Кажется, ее жизнь последние пол года точно держится на одних только вероятностях. Из-за галдежа и шума на рынке их было никому не слышно – никто и не обратил внимание на двух меров, выясняющих отношения, но женщина могла поклясться, что на эти несколько секунд вокруг стало тише. -Один вопрос. Скажи, зачем тебе это? – ложь подкатила к горлу удушливым комком, но, несмотря на все, ей удалось удержать лицо. -Только честно. Что ж, честно на этот раз не получится. -Если я соберу эшлендерские пророчества для гильдейских архивов, меня из ученика переведут в адепты. Никто не ожидал, что я соберу достаточно информации, потому что эта тема всегда была гиблой. А сейчас… у меня есть шанс подняться гораздо выше, чем я вообще могла когда-либо рассчитывать, - и так нахмуренное лицо ассасина потемнело еще сильнее, заставив мерку судорожно сглотнуть. -Достаточно честно? – медленный, почти незаметный кивок. -У меня есть тысяча дрейков. Все они – твои, если позволишь пойти с тобой. Отступив на шаг, он всплеснул руками, не сводя с нее взгляда. -Почему ты вообще думаешь, что я должен тебе помогать? Почему ты все это мне рассказываешь? Плевать я хотел и на тебя, и на все твои исследования. Почему? – каждый вопрос точно обух бил Йору по голове, все больше и больше расшатывая и так хлипкую надежду на то, что у нее есть какие-то шансы. Почему? Да она и сама не знала. -Какого даэдра ты пристала ко мне и ждешь, что я буду решать все твои проблемы? -Я не знаю, Нехт. Я не знаю. Огромная телега, запряженая двойкой гуаров, прокатилась совсем рядом с ними, окатив запахом только что выдубленной кожи. -Вот и я тоже, - тяжело вздохнув, амнистированная подняла глаза и всмотрелась в обрезы шелка всех оттенков алого в соседней лавке, мысленно примеряя на себя платье из каждого цвета. -Тебе есть, что собрать? – вопрос, вырвавший из мыслей, заставил ее нахмуриться. Неужели… -У тебя есть два часа. Если хоть на секунду опоздаешь к пятому удару колокола в порт, я и не подумаю тебя ждать. Тебе ясно? Платье вмиг отложилось на потом.***
Пепел был повсюду. Во рту, в глазах, в носу – в общем, им было забито все. Буря начала бушевать, как только они приблизились к Альд’руну; сидя в чужом шарфе, замотанном по самые глаза, Йора невольно кляла и этот остров, и пустошь, с которой она уже успела познакомиться с высоты ног силт-страйдера – погода в ней оказалась не особо лучше бесконечных дождей Западного Нагорья и холода Аскадианских островов. В городе было что-то не так: стража суетилась, а пассажиров силт-страйдера не торопили выпускать на платформу – попросивший подождать его извозчик спустился первым и подошел к высокому стражнику в золотых костяных доспехах. Не успела амнистированная спросить у сидящего рядом Нехта о том, что происходит, как резко тот выскочил из панциря следом под ее удивленный окрик. Легкий страх медленно повис над всеми пассажирами, сменившись толкучкой и, в конце концов, паникой – еще несколько смельчаков захотели провернуть тот же фокус, однако были жестко задержаны стражей, выставившей оружие. Выпустили всех только спустя несколько долгих, тревожных минут, не объяснив никому не слова. Протиснувшись через толпу, амнистированная крепко вцепилась в руку стоящего чуть поодаль ассасина и позволила вывести себя с поднятого на субструкции порта вниз – туда, где уже собралось куча зевак. -В окрестностях на силт-страйдера напала целая стая калек корпруса – разорвала его буквально пополам. Никто не выжил, - она не знала, кто такие «калеки корпруса», но поняла, что случилось что-то действительно серьезное. -Ближайшие несколько недель, пока их не выследят, никто не будет ходить по Эшленду. Придется идти пешком. Минув очередное сборище, кричащее вслед каждому, кто сходил с порта, они направились в город, похожий на покрытый ракушками берег или на поле перевернутых супниц. Из-за бури мало что можно было различить, поэтому любопытство Йоры к архитектуре быстро угасло, сменившись увлеченным рассматриванием мощения из желтого песчаника под ногами. -Калеки чего...? – она едва не споткнулась о лестницу, возникшую впереди так неожиданно, что амнистированная ту и не заметила. -Корпрус. Мор. Твое невежество меня уже не удивляет, но постарайся не светить им так открыто, - остановившись на какой-то площади, Нехт сложил руки домиком и закрыл ими глаза от пепла, осматриваясь вокруг. -Нужно найти, где переночевать. Надеюсь, хоть с этим не будет проблем… Пять таверн, две вонючих харчевни и даже бордель – из всех мест, которые они обошли за этот вечер, ни один хозяин не захотел сдавать им комнаты, ссылаясь на дикие или попросту надуманные причины, однако как минимум в трех был упомянут какой-то городской указ, запрещавший под страхом штрафа селить всех приезжих по причине «высокого уровня распространения моровых поветрий». Лишь в последнем – и самом худшем для Йоры – заведении им согласились за бешеную цену сдать две комнаты в подвале на одну ночь. Хотя ей очень, и очень не понравилось то, как смотрел на нее трактирщик, шепча что-то скривившемуся Нехту на ухо, но выбора у нек не было. Главное, чтобы там были чистые постели и двери, запирающиеся на два замка… Похлебка из никсятины была страшно соленой и отдавала старым луком, однако после дня, проведенного в дороге на одной воде и сухарях, она показалась амнистированной самым вкусным, что она ела за последние несколько дней. Хотя ела она все равно без аппетита – как, кажется, и мер, сидящий напроив. Зал в борделе отличался немаленькими размерами, но все его плюсы на этом и заканчивались – за все те короткие десять минут, которые они здесь провели, Йора не заметила ни одной полностью одетой официантки, а в другой его части – к которой она, к счастью, сидела спиной – размещалось несколько шестов, вокруг которых вились такие же полуобнаженные женщины, танцующие во мгле раскуренных кальянов. Очередной кусок мяса встал в горле комом. С тяжелым вздохом амнистированная подняла глаза кверху, рассматривая потолок. Высокие пучки каменных столбов поддерживали солидных размеров свод, распускаясь блестящей голубой майоликой кверху – вряд ли это здание всегда было борделем; вглядываясь в сложный геометрический узор – кое-где с кусками обвалившейся мозаики – она думала про себя, что здесь имел бы место храм или огромный лекторий, но не как не… -Это отвратительно, - раздраженно проворчал Нехт, бросив ложку на стол. Его голос вернул мерку в реальность, вырвав из плена керамических звезд. Обдумав сказанное, она отправила в рот еще одну порцию супа. -По сравнению с сухарями – не так уж и плохо, - сухожилие, неожиданно попавшееся среди не менее жесткого мяса, заставило всерьез призадуматься над своими словами, но женщина стоически сдержалась, сплюнув его в салфетку. По взгляду сидящего напротив невозможно было прочитать ни одной его мысли. Прошедшая мимо девушка – молодая данмерка – ослепительно улыбнулась им обоим; амнистированную передернуло – у нее были безмерно грустные глаза, а костяшки на руках, сжимающих пустой поднос, белели от напряжения. -Я не про еду. Про все… это, - ассасин неопределенно взмахнул рукой, буравля взглядом свою тарелку. -Тебе что, не нравятся женщины? – издевка, которую она попросту не смогла сдержать, не попала в цель – тот остался совершенно равнодушным. -Мне в принципе не нравятся ни мужчины, ни женщины, - от удивления Йора едва не поперхнулась. -А еще них у всех здесь на руках рабские наручи. Ложка упала в суп с громким плеском, создав небольшое жирное кольцо из бульона на столе. Взглянув сначала на обхаживающих столики женщин и мужчин – и заметив на их запястьях тяжелые кожаные парные браслеты, а затем на скривившегося мера напротив, амнистированная остро ощутила, как у нее начинают трястись руки. -Ч… что? -А ты что, еще не заметила? – осторожное мотание головой. -У такого дешевого борделя попросту не будет денег, чтобы держать свободных… работников. Теперь Йора внимательнее всмотрелась в каждое лицо, скрытое красивой маской, и увидела там все, чего она боялась – и что ощущала когда-то сама: отчаяние, отвращение, равнодушие, боль… А затем перевела взгляд на тех, кто пришел за «услугами», и ее затошнило – те или не замечали, или не хотели замечать то, что улыбающиеся им рабы готовы были всадить нож им прямо между глаз. Как бы она не пыталась снова увлечься потолком или супом, каждую секунду она снова и снова возвращалась к тому липкому бессилию, опутавшему всех тех несчастных, прикованных к этому месту браслетами и – в чем женщина почти не сомневалась – выжженными на коже таврами, и невольно тонула в нем сама, ощущая фантомную боль своего. -Ты поела? Внезапный вопрос Нехта – возможно, глупый, а возможно – невероятно проницательный (все эмоции, как бы амнистированная не пыталась их спрятать, явно картинно отпечатались у нее на лице), оказался тем самым островком безопасности в этом море, благодаря которому мерка смогла заземлиться. Совершив над собой усилие – и переведя взгляд на бесстрастные лиловые глаза, она медленно выдохнула и кинула, не замечая ничего, кроме них. Те казались куда безобиднее всего, что творилось вокруг, даже несмотря то, что были похожи на покрытый кровью лед и что их обладатель – безжалостный убийца. Пусть даже и бывший. Заметив на себе ее пристальное внимание, тот внезапно напрягся, но глаз не отвел, глядя в ответ так, что, кажется, мог прожечь насквозь. -Тогда пойдем отсюда. Комната была маленькой – настолько, что Йора едва не коснулась кончиками пальцев стен, когда развела руки – и – на удивление, с одиночной кроватью. Заправленная постель пахла дешевым мылом, но была чистой, и это было единственно важным для нее. Женщина была безмерно благодарна Нехту за то, что тот согласился на условный стук в дверь без слов, лишь небрежно пожав плечами. Она ожидала всего, что угодно – вопросов, смешков или обычного пренебрежения, но, получив в ответ лишь безучастное равнодушие – показное или нет – плевать – она внезапно поняла, что находит в нем все те силы, чтобы не разрыдаться прямо на месте при воспоминании о рабских кандалах. Медленно расшнуровав рубашку, амнистированная положила чуть подрагивающую ладонь на остатки старого клейма. Интересно, волновала бы ее жизнь тех несчастных так же, если бы все тогда сложилось иначе? Отвечать на вопрос не хотелось. От резкого пьяного смеха, раздавшегося прямо за дверью, мерка подскочила с постели и запахнула рубашку, сверля ее взглядом. Неожиданно ручка дернулась несколько раз – хотя и тщетно – та была запрета на два замка, а затем все затихло… чтобы взорваться оглушительным ударом дерева о камень – кажется, такой звук издала дверь в соседнюю комнату, ударившись о стену. Перегородка, разделяющая помещения, оказалась настолько тонкой, что амнистированная могла услышать все, что там творилось: и хлопнувшую дверь, и грязное ругательство на данмерисе, произнесенное грубым мужским голосом, и тихий писк – женский… больше она не хотела слушать и попросту закрыла уши. Первый вымученный полустон, просочившийся сквозь руки, заставил ее как ошпаренную броситься к двери. Два удара. Пауза. Еще один. Ответа не последовало. Выждав несколько секунд, Йора осторожно нажала на ручку и удивленно выдохнула, когда та легко поддалась, открывая путь в комнату. Но не успела она сделать и шагу, как оказавшийся неожиданно близко голос проворчал: -Что ты здесь забыла? – обернувшаяся за звук женщина ойкнула, встретившись глазами с ассасином, стоящим позади нее. -Я… а… почему ты не запер комнату? – он нахмурился и поджал губы. -Зачем? – совсем растерявшись, она понурила голову и сглотнула, слыша отголоски того, что происходило в соседней с ее комнатой. -Ходил до ветру, вот и не запер. А ты какого обливиона хочешь здесь найти? -Можно я побуду у тебя немного? Пожалуйста… - лицо Нехта с нескрываемым раздражением оставалось бесстрастным какое-то время, однако внезапно – как только тот прислушался и вгляделся куда-то сквозь нее, на нем промелькнула слабая тень понимания, смягчившая черты. -Твоя комната там рядом? – быстрый кивок. -Ладно. Проходи. Комната Нехта оказалась еще уже, чем ее собственная – это первое, что отметила для себя Йора, осторожно переступая порог и осматриваясь по сторонам. Кожаный доспех в груде оружия и сумок в углу, скомканное одеяло на кровати… -Меня тоже разбудили с час назад. Вроде уже тихо, - присев прямо на полу, он потянулся за оставленным поверх вещей мечом, блестящим как вороное крыло, и принялся водить по нему точильным бруском из кармана куртки. -Если уснешь, я разбужу тебя, как начнет светать. -А ты… -Я уже не усну. Постель была холодная – видимо, ассасин уже давно был на ногах. Осторожно сев на самый ее край, амнистированная переплела пальцы, уложив руки на коленях, и прислушалась. В комнате царила глухая тишина, если не считать свист рассекающего воздух камня, скользящего по металлу; однако звук не был противным – как-то меру удавалось точить лезвие так, что оно отвечало едва различимым звоном вместо скрипа. Сдув с лица прядь, выбившуюся из небрежного пучка на затылке, он обтер оружие прямо об свои штаны и провел по нему большим пальцем – то откликнулось каплей кармина, разбившейся о пол; на лице Нехта при этом не дрогнул ни один мускул. -Советую тебе воспользоваться возможностью и поспать. Мы выходим рано, - в соседней комнате внезапно раздался шум; какой – понятно было без слов. Оба – и амнистированная, ассасин – вымученно выдохнули. -Это отвратительно, - Йора беззвучно кивнула, разглядывая свои руки. -Ты сказал, что тебе не нравится ни мужчины, ни женщины… - вопрос, вертевшийся на языке уже больше часа, вырвался как-то спонтанно – а может, она просто хотела поговорить и не думая сказала первое, что пришло в голову. Поднявший на нее глаза мер раздраженно фыркнул. -Так а кто же тогда? -А тебе какая разница? – прикусив язык, Йора уставилась в потолок, пытаясь справиться с заданным под дых вопросом. Здесь он был низким и плоским. -Никто. Трещина, пересекавшая его от правого дальнего угла до самого крюка, на котором покачивался масляной фонарь, выделялась на слое серо-коричневого камня зияющей раной. Хотелось провести по ней пальцем и раскрошить вздыбившиеся кусочки песчаника между пальцами – и у женщины возникло ощущение, будто она могла бы это сделать, однако – при всей своей иллюзорной близости, потолок все же был слишком высок, чтобы коснуться его рукой. Кажется, молчание было еще хуже натянутого разговора – слушать происходящее в комнатах борделя совершенно не хотелось. Мельком взглянув на ассасина – такого же безучастного, как и всегда – она медленно опустилась на постель, сняв сапоги. Тот даже на нее не взглянул. Точил мечи. Интересно, зачем он это делает? -Ты много знаешь об Эшленде? – слабый – едва заметный – кивок. Нехт выглядел так, будто ничего не произошло, и от этого было легче. Постель здесь так же пахла дешевым мылом, -расскажи о нем. Брусок остановился на середине лезвия, оборвав тихий свистящий звук. Наконец-то взглянувший на нее мер скривился. -Пепел, полно тварей, что хотят тебя сожрать, и ни ручейка на десятки километров. Вздох – свист; тихий стон за стеной, от которого Йору передернуло, оказался быстро заглушен звоном откликнувшегося клинка. Что ж, между этими звуками и звуком голоса ассасина она определенно бы выбрала второе, однако тот, кажется, и не собирался продолжать разговор. -И все? – раздраженное ворчание. -И все, - отложив звякнувший при касании о пол меч в сторону, он устало вздохнул. -Ты что, так хочешь поговорить? Найми себе собеседника, думаю, кто-нибудь да точно здесь будет рад провести час за беседой, а не за… - специально ли он замолчал или нет – Йора не знала, но в паузу тут же ворвался шорох из соседней комнаты. Его нескрываемая неприязнь к ней, перемежавшаяся с какими-то не имевшими причин приступами доброты, начинала порядком раздражать. Что ж, и в ее комнате так же паршиво, но, по крайней мере, там никого нет. -Почему ты такой… - мер раздраженно сплюнул вопрос «какой», не успела она закончить говорить. –Грубый, - слово, пришедшее на ум, вырвалось совершенно спонтанно. Привстав на локтях, Йора взглянула на него и вздрогнула, встретившись с чужими глазами, смотрящими в упор на нее. -Я ведь даже не сделала тебе ничего плохого. За что… -Просто так, - холодно отрезал Нехт. Поджавшая губы женщина медленно присела, собираясь встать с постели. В обливион все. -Никого не держу рядом уже больше тридцати лет, так что… -Да пошел ты, - кровать протяжно скрипнула в момент, когда она поднялась на ноги; оправив рубашку, амнистированная в несколько шагов преодолела расстояние до двери, не глядя на сидящего в углу мера. -Никто просто рядом с тобой не выдерживает, вот и все. Ключ поддался не сразу, ответив глухим лязгом на ее попытки повернуть его в замке; в воцарившейся в комнате тишине он показался Йоре оглушительным. Ей больше не хотелось ни слушать колкости, ни ощущать нескрываемое презрение, исходящее от ассасина; она ждала чего угодно – такого же неприятного, поэтому старалась как можно скорее выскользнуть за дверь и уйти. Внезапный оклик, раздавшийся за спиной, невольно остановил ее на пороге: -Не уходи. На мгновение ей показалось, будто она ослышалась. -Что? - раздраженное ворчание… но нет, она не ослышалась. Медленно обернувшись, она встретилась глазами с Нехтом; в них невозможно было прочесть абсолютно ничего. -Я сказал. Не уходи. Дверь закрылась с негромким стуком. Упершаяся в неё лопатками Йора удивленно смотрела на безразличного с виду ассасина – в какой-то момент она заметила, что на щеках того едва заметно ходили желваки. Что, ради всех аэдра и даэдра, творилось сейчас у него в голове…? -Почему? – лиловые глаза опустились в пол. -Потому что я прошу. Достаточно? – женщина неопределенно пожала плечами, оторвав спину от двери. Была ли она растерянна? Более чем. Подходить ближе к сидящему в углу ассасину не хотелось; снова опустившись на край кровати, она сцепила руки в замок на коленях и принялась рассматривать носки своих сапог. -Что… будем сидеть и молча смотреть друга на друга? – тот все еще не смотрел на нее, исследуя пальцами заточенное лезвие. -Если хочешь. Постель, нагретая ее теплом, не успела окончательно остыть за пару минут; прижавшаяся щекой к подушке амнистированная озадаченно пыталась найти на лице Нехта хоть что-то, по чем можно было прочесть его мысли. Тщетно. -Ты странный, Нехт. То говоришь «проваливай», то просишь остаться, - в ответ он просто пожал плечами. Фыркнув, она перевернулась на спину и уставилась в потолок. Желания говорить не было. -Доброй ночи. Молчание.***
Проснулась Йора от слабого шороха, однако не стала открывать глаза в надежде на то, что сможет вновь заснуть. Но, вспомнив о том, где ей пришлось уснуть, она резко присела на постели, задев ногами что-то теплое – сонный ассасин полусидел-полулежал у изножья кровати и вопросительно смотрел на нее с немым укором. Подтянув колени к себе, она хотела было задать вопрос, как тот опередил ее со словами: -Спи, я ходил недавно... там еще буря, - он зевнул и уронил голову на грудь, скрестив руки на груди. -Но если хочешь, можешь проверить... - торопливо поднявшись со смятой постели, амнистированная надела свои сапоги и в два рывка оказалась у двери. Словив ее растерянный взгляд, мер приоткрыл один глаз и ответил: -мне удобно. Можешь спать здесь и дальше, если хочешь. Переминувшись с ноги на ногу, она раздумывала несколько секунд, пытаясь найти, что ответить, но, в конце концов, молча оправила рубашку и вышла из комнаты, чтобы выпить воды и проветриться – сон сняло как рукой; вернуться в свою комнату, собрать вещи... Набросив мантию на рубашку, она закуталась в нее потеплее и побрела по лестнице наверх – на улицу и свежий воздух. К утру бордель затих, и во всех залах царила практически полная тишина; женщина была несказанно этому рада – встретить кого-то на своем пути отчаянно не хотелось. В последний момент, когда рука уже легла на прохладную металлическую ручку выхода на зданий двор, из груди ее вырвался обреченный выдох – воздуха не будет, ведь Нехт сказал, что там еще бушует пепельная буря. После недолгих раздумий она задержала дыхание и рывком толкнула тяжелую дверь в ожидании, что сейчас все тело обдаст холодным ветром, а рот, глаза и нос наполнятся мелкими песчинками. Но этого не произошло – над серой пустошью сияло совершенно ясное звездное небо, отступая перед синеющими на востоке сумерками. На первый взгляд спящий Нехт отреагировал на слабый скрип двери почти мгновенно, распахнув настороженные глаза; и только тогда, когда на пороге появилась закутанная Йора, расслабился, прикрыв тяжелые веки. Та поежилась, подув на слегка подмерзшие руки теплым дыханием, и присела на кровать; данмер рядом смотрел на нее одним полуоткрытым глазом. -Там ясно, - он тяжело вздохнул, протерев лицо ладонью будто в попытке снять нападающий сон. -Может, позже выйдем? Ты ведь... -Выйдем сейчас. Впереди две недели пути, а в Эшленде каждая секунда чистого неба – большая удача, - широкий зевок в кулак заставил мерку зевнуть следом. –Ты же не станешь ныть посреди дороги о том, что устала? Ходить придется много, денег на гуаров у нас нет, – после слабого отрицательного мотания головой он обреченно вздохнул, -Что-то мне слабо верится в твой ответ…