Цве́та разводов крови на льду

      -Смотри, караван, - Нехт кивнул куда-то на пересечение двух холмов; уже в следующую секунду оттуда показалась длинная вереница темных пятен. Прищурившись, он приложил руки к глазам – скрыл их от слепящего солнца – и всмотрелся внимательнее. Йора заметила только лишь длинный силуэт на пепле – она плохо видела вдаль. -Работорговцы, - сердце в груди тяжело ухнуло, а дыхание перехватило болезненным спазмом. -Четыре повозки. Должно быть, они заметили нас еще с час назад.       Пепельная буря унялась только ближе к обеду – за все время им удалось наконец отдохнуть и выспаться за все прошедшие дни четырехчасового сна и бесконечной ходьбы, но при этом было потеряно нечто куда более ценное – время. В пустоши оно было не на их стороне: с каждым днем мешок с припасами становился все пустее и пустее, а воды уже стало критически не хватать. Караван работорговцев, замаячивший на горизонте, сделал ситуацию еще на порядок хуже: клеймо под грудью Йоры заныло фантомной болью.       -Что они вообще делают в Эшленде? – дрогнувший голос выдал ее тревогу с головой, но ассасину, кажется, было все равно.       -Некотррые нечистые на руку продавцы нелегально возят рабов из телваннийских портов, чтобы не платить налоги. На западных берегах их перехватывают контрабандисты и вывозят товар в Стоунфолз на серую продажу дому Дрес. Цена выжившего за такое путешествие раба увеличивается втрое, но каждому звену цепочки все равно выгодно это предприятие, - ошарашенный взгляд амнистированной – столкнуться с таким… опасным знанием было для нее шоком – заставил мужчину нахмуриться и спросить: -Что?       -Откуда… откуда ты вообще это знаешь? Какого даэдра, Нехт!? – сдерживать дрожь в руках стало практически невозможно. Поджав губы, тот вгляделся куда-то вдаль и замолчал – видимо, обдумывал ответ. Вихрь пугающих догадок окончательно смел и так шаткое спокойствие Йоры.       Темное пятно каравана снова скрылось за очередным холмом.       -Я был контабандистом, - паника нарастала. Что если идущий рядом мер – один из ублюдков, который привез и продал ее на Вварденфел десять лет назад? Прежде, чем амнистированная открыла рот, он раздраженно фыркнул: -Перестань на меня так смотреть. Я не возил рабов. Только то, что можно украсть и унести на своей спине, - внезапно он напрягся и остановился, вскочив на ближайший камень. -За нами хвост. Двое на гуарах, - ассасин выругался и сплюнул. -Проклятье. От них не убежать.       Паника, близкая к истерике. Снова работорговцы, снова бег без оглядки… Нехт отпил глоток из фляги на поясе и спрыгнул на землю. Судорожно вздохнув, женщина потянулась и к своей – практически пустой, пытаясь сосредоточиться на шершавой поверхности горлышка и слабой горечи воды. Смотрящий на нее мер терпеливо выждал, пока она закончит, а затем резко схватил за предплечье и потянул за собой – в бешеный бег, нарастающий с каждым ударом подошвы о пепел. Подталкивание было излишним – Йора и так припустила настолько быстро, насколько вообще могла; сердце колотится где-то в горле, бок начинает резать уже с первых секунд… Отпустив ее руку, Нехт указал на небольшой спуск в нескольких сотнях метров от них и крикнул, сражаясь голосом со свистом в ушах от ветра:       -Если добежим до той ямы прежде, чем они нас догонят, скроемся за холмом от каравана, - вцепившиеся в только что разжавшуюся руку чужие пальцы сорвали с его губ удивленный выдох. -Что ты…?       -Не отпускай меня, - истерический всхлип. -Пожалуйста, не отпускай!       Сквозь мутную пелену слез сложно было разобрать то, что творилось на лице у ассасина. Хотя держаться он за себя позволил.       -Только если ты не будешь отставать.       Работорговцы догнали их как раз там, где и хотел Нехт. Бежать без остановки больше часа получилось на чистом адреналина и панике: за все время Йора ни разу не обернулась и не остановилась, цепляясь за ладонь мужчины; может, дело было в том, что тот просто тянул ее за собой и не давал сбавить темп, а может…       Убегать вдвоем было не так страшно.       Ублюдков было двое – данмеры в дешевых кожаных доспехах со стальными палашами на поясах; соскочив с гуаров, они тут же обнажили оружие и сделали резкий шаг вперед. Интересно, так ли выглядели ее прошлые похитители…?       -Быстро бегаете, швали! – указав концом меча прямо на амнистированную, один из работорговцев – коренастый бугай с оторванным ухом, посмотрел на ассасина и оскалился. -Церемониться мы не будем. Если будешь сопротивляться, в ней появится еще одна дырка, - кривая метательная звезда была красноречиво поднята в воздух. -А может, и несколько, смотря как ты будешь себя вести, с'вит. Понятно тебе? – тот ничего не ответил, продолжив молча сверлить взглядом нападавших. -Андарис, свяжи девку и забери у него оружие.       Второй данмер двинулся прямо на Йору. Ужас, подкативший к горлу удушливыми слезами, нарастал с каждым его шагом – глядя то на Нехта, то на звезду в руке у работорговца, она как выброшенная на берег рыба хватала ртом воздух и сжимала кулаки, чувствуя свое – и его – бессилие. Хотя он мог бы использовать ее как живой отвлекающий маневр или… или бросить.       «Неужели ты ничего не сделаешь, ублюдок!?»       Мер с веревками прямо перед ней. Сознание – где-то на грани того, чтобы ускользнуть в темноту. Нестерпимо хотелось провалиться в нее и не просыпаться никогда: может, смерть была и лучше, чем снова оказаться в рабстве. Вот только прыгнуть в сторону, чтобы словить в сердце сталь, мешала лишь глупая, призрачная надежда, которой она бы ни в коем случае не поддалась, будь бы она здесь одна. Лицо ассасина ничего не выражало.       Резкое движение воздуха, чей-то булькающий крик – и все вокруг мешается в сплошной полосатый комок, тело охватывает боль – кажется, на ней кто-то лежит, а после руку резко обжигает холодный металл и такие же глаза оказываются прямо напротив ее собственных – Нехт прижимает амнистированную собой к пеплу и шепчет:       -Добей.       Секунда – и он снова на ногах; женщине же этой секунды оказалось недостаточно даже для того, чтобы понять, что произошло: она сидит на земле, в ее руке кинжал, рядом… спиной к ней лежит работорговец и баюкает вспоротый живот. Теперь стало ясно, что хотел от нее ассасин – лезвие врезается в шею данмера, как нож в масло: тот еще дергается несколько мгновений, но очень быстро затихает после поворота оружия в ране. Удар оказался точным – руки Йоры были липкими от взметнувшейся артериальными всплесками крови. Воняет свежей смертью, металлом и вспоротыми кишками…       Прямо перед глазами проносится метательная звезда.       -Беги! – крик Нехта был слышен словно через толщу воды, однако его сдавленное шипение и полустон тут же прошлись обухом по голове; обернувшись, женщина сдавленно выдохнула – мер сжимал только что рассеченное плечо и уворачивался от стремительного града ударов: второго работорговца уже не удалось застать врасплох.       Метать что-то острое в сражающихся было глупо – как минимум потому, что амнистированная абсолютно не умела обращаться ни с ножами, ни с луками, а еще – потому что мужчины постоянно сменяли друг друга местами и шанс попасть в кого-то был равен для обоих. Отскочив от тяжелого замаха, ассасин разжал рану и бросился в наступление, не давая противнику шансов отвлечься на что-то, кроме него самого: звон ударяющихся о друг друга клинков стал почти оглушительным.       Йоре все еще было страшно. Но уже не попасть в лапы к работорговцам и не остаться одной – ей было страшно, что Нехт не справится с ублюдком: хоть он и был быстрее и сильнее его, раненое плечо и недельная дорога пешком брали свое. В тот момент, когда он выбил оружие у амбала из рук, она почти вскрикнула от облегчения, однако тут же все пошло не так.       Схватив Нехта за горло, тот повалил его на землю, придавив своим телом.       Кричать было бесполезно, нападать в открытую – тоже; на поясе у работорговца висел острый кинжал, которым он мог быстро прикончить ассасина, а затем – ее. Шансов в бою не было, как и шансов попасть разбросанными повсюду звёздами в цель…       Достав из горла трупа кинжал, Йора рывком достала из нагрудного кармана пузырек размером с палец и, рывком сдернув пломбу зубами, опустошила его в один глоток, стоящий ей почти шестьсот дрейков – если не сейчас, то когда? Взглянув на носки своих сапог, она медленно выдохнула – они стали невидимы. Значит, та альтмерка не торгует палеными зельями, как уверяла ее Ажира...       Хотя ее препараты и стоили дешевле на треть.       Крадучись, амнистированная медленно подошла к сидящему к ней спиной меру; всеми силами навалившись на ассасина, он душил его с плевками и ругательствами – тот еще сопротивлялся, однако в какой-то момент дернулся и обмяк. Йора едва поборола в себе желание тут же прыгнуть и заколоть работорговца в один рывок – движение воздуха могло выдать ее присутствие. Шаг, еще один… резко обернувшись, он выругался и достал из-за пояса нож.       -Сбежала, проклятая су…       Невидимый кинжал так легко вошел в его затылок, пройдя насквозь практически без усилий, что амнистированная невольно ахнула – как вообще его можно было так заточить? Неловко булькнув, мужчина вздрогнул и тут же осел безвольным мешком: лезвие мягко вклинилось между выступающих позвонков и перерезало спинной мозг. Проморгавшись, уже видимая мерка отпихнула тело в сторону и нависла над Нехтом. Тот был без сознания.       -Нехт… Нехт! – Йора неслушающимися пальцами коснулась его верхней губы и взвыла – дыхания не было. От чужой крови на светлой коже осталось небольшое алое пятно. -Нет! – суженный зрачок, показавшийся из-под приподнятого верхнего века, не отреагировал на свет. Душащая, липкая истерика заполонила собой все вокруг; на шее ассасина уже расцветали темные пятна. -Нет, нет, нет!       Прижавшись щекой к его груди, амнистированная судорожно выдохнула, ощутив едва заметное прерывистое биение сердца. Свое – бешено скачущее от прилива страха и адреналина, при этом болезненно ухнуло, проскочив сразу с десяток ударов. Значит, ещё жив.       Времени у нее было мало.       Йора особо не думала, выдыхая воздух в открытый рот мера – просто следила за тем, как поднимается грудная клетка и бьется ли сердце – делала то, что было нужным. Из-за его прокушенного языка было солоно – и это было единственным, что она чувствовала в этот момент. Вдох, выдох…       За несколько минут, пока сошел шок, пришла собственная боль – тело от удара при падении разнылось так, что женщина едва сдерживала слезы. Она все еще стоит на ногах и дышит – поэтому все остальное может подождать; от частых глубоких выдохов в голове начало ужасно мутнеть. Отстранившись от Нехта, она утерла губы рукавом и глубоко вздохнула, зажмурив глаза, а затем снова приложила пальцы к его носу. Облегчение, навалившееся как опустошающая волна, едва не заставило амнистированную застонать – тот дышал, слабо, но самостоятельно, хотя и в создание не приходил. Сердце в груди ассасина все еще беспорядочно дрожало, пропуская по ряду ударов за раз. Если бы он только очнулся…       Скоро Йора сама была на грани того, чтобы отключиться. Кажется, она никогда никому не делала искусственное дыхание – брезговала, да и в том не было нужды; обычно тем, кому оно было нужно, оставалось жить от силы пару часов, и пытаться было бессмысленно. Нехт же… был ублюдком, но как бы она не хотела себе признаваться, ей хотелось, чтобы он остался жив не только для успешности их путешествия, но и… просто так. Хотя и отчасти из злости – после вскрывшегося вчера мотивация вытащить его с того света еще раз увеличилась вдвое – она просидела над ним когда-то всю чертову ночь.       Резко сердце под ладонью замерло.       Когда кто-то начинает кашлять тебе в рот – это не очень приятно, но еще хуже, когда тебя при этом швыряют в сторону с такой силой, что, наверное, можно что-то сломать при наличии препятствий на пути. Амнистированной понадобилось несколько долгих, скачущих кувырком секунд, чтобы понять, где земля, а где небо, а затем сплюнуть полный рот пепла и перевернуться на спину. Пришедший в себя Нехт кашлял и ругался через каждый хриплый вдох; уже на десятое ругательство он перешел с данмериса на что-то странное – такого языка в своей жизни Йора никогда не слышала. Поднявшись на ноги не без помощи окостеневшего дерева, расположившегося рядом, она на дрожащих ногах дошла до ассасина и почти упала рядом.       В сознании. Дышит. Глупая улыбка завладела уголками губ так неожиданно, что женщина даже растерялась. В глазах данмера – безумие и немного – страх, смешанный с удивлением.       -Я… отключился? – заметив лежащего рядом работорговца с кинжалом, вышедшим через горло, он нахмурился. -Ты…?       -Я, - она поморщилась от очередной волны боли при движении.       На фоне фиолетовых пятен на шее пальцы Нехта казались совсем белыми.       -Ненавижу… ненавижу когда так делают! – на лице его промелькнуло что-то странное – совершенно непонятное, когда он сам чуть сжал свою шею – жест, обескураживший Йору наравне со слабо прикусанной губой при этом. -У него был.. проклятый кинжал, зачем было… - попытка подняться оказалась неудачной – ассасин неуклюже распластался на земле и застонал. -Помоги, - прежде, чем мерка возразила, он оскалился и кивнул на караваны, скрывшиеся где-то среди холмов. -Если они… не увидят своих возвращающихся дружков, то пошлют еще… кого-то, - голос его креп с каждым словом. -Нужно посадить трупы на гуаров… и отправить их обратно, так мы выиграем время, чтобы достаточно от них оторваться.       Оглядев побоище – и двух довольно урчащих животных невдалеке, она нахмурилась.       -И что будет, когда они обнаружат, что к ним вернулись трупы? – Нехт сделал неопределенное движение рукой в воздухе, прежде чем оступиться… и прежде чем Йора подставила ему плечо. Дыхание у него все еще хриплое. -Мы ведь можем взять гуаров и ускакать на них. По крайней мере…       -Я плохо знаю часть пустоши, по которой можно пойти в обход, - взглянув куда-то за холм – туда, где предположительно шел караван, он резко схватился за голову и зашипел. -Мф… голова. Кружится.       Держать на себе обмякнувшего мера с каждой секундой становилось все труднее – тот был больше амнистированной почти в два раза.       -Нам в любом случае придется идти в обход, чтобы не столкнуться с работорговцами, - негромко пискнув, она пошатнулась. -Нехт… пожалуйста, ты очень тяжнлый.       Гуары стали просто спасением. Покладистые, они особо не расстроились из-за смерти своих бывших хозяев и охотно приняли новых, как только те приманили их небольшой долей оставшихся припасов; скорость передвижения увеличилась почти вдвое – хотя очень скоро у Йоры и стали невыносимо болеть ноги с непривычки: в седле она сидела три раза в жизни. Кроме того, у убитых работорговцев при себе оказались почти полные бурдюки с водой.       После целого пузырька зелья лечения – из трех, что у них были с собой, Нехт смог ехать верхом и практически не хрипел – они потеряли целых десять минут, чтобы прийти в себя и перевязать его плечо, но, несмотря на это, быстро оторвались от места сражения и свернули в глубокую фояду, где заметить их стало едва ли невозможно.       -Спасибо, - неожиданно и очень тихо проговорил мер. Сначала амнистированной показалось, что она ослышалась. -Хотя ты и спасла мою задницу только ради своей.       Ответить было нечего.