От нескольких часов езды на гуаре ноги отнялись так, что в какой-то момент Йора начала слегка нервничать. Выглянувшие из-за пепельной дюны башни форта Пестрого мотылька вызвали у нее смешанные чувства – одновременно облегченный выдох и смутную тревогу: она не связывалась с клинками напрямую больше месяца – хоть и пользовалась их информаторами и каналами связи, однако какая-то ее часть внутри, несмотря на обретенную защиту и свободу, в страхе содрогнулась. Тряхнув головой, женщина мельком взглянула на едущего рядом ассасина, но, словив на себе его взгляд, тут же отвернулась, уткнувшись глазами в землю; все вокруг было оплетено липкой сетью из проблем и старых недомолвок так, что хотелось тошнить.
Небо разгоралось темным, багряным заревом, чернея к востоку. Становилось холодно – с каждым выдохом изо рта вырывался клуб сизого пара. Усталый гуар всхрапнул и жалобно заскулил; легкое похлопывание по холке чуть успокоило животное, но оно все равно замедлилось, сбросив темп. До города было уже недалеко.
-Здесь остановимся, - голос торговки слился с пронзительным скрипом деревянных колес; запряженная в повозку двойка гуаров облегченно заурчала. -Никого не выпускают из города, так что вам не следует появляться у ворот.
Нехт спешился и насторожился.
-А ты что? – спрыгнув с телеги, старая женщина достала из толстой сумки небольшой кошель и принялась считать.
-Дочка у меня тут, - увесистая горсть монет была протянута скрестившему руки меру. -Я и не рассчитываю вернуться в Вивек. Спасибо за сопровождение.
Хотелось спать. За последние двое суток Йора проспала от силы четыре часа из-за мучивших ее кошмаров, несмотря на долгие стоянки. Широко зевнув, она протёрла глаза с тяжелым вздохом; оба провожали удаляющуюся торговку неотрывным взглядом. Первым опомнился и нарушил молчание Нехт.
-Идем. Отъедем от города и остановимся на ночь, - гуар под ним жалобно заурчал и тряхнул головой.
-Угу.
За несколько километров от Альд'руна – недалеко от пересечения двух дорог, нашлось прекрасное место для ночлега; к тому времени, как был разведен костер, небо окрасилось в черно-синий цвет и покрылось белыми звездами. Устроившись ближе к огню, телваннийка обняла свои колени и уткнулась в них носом. Нехт еще суетился какое-то время: перебирал сумки, стянув их со спины гуаров, осматривал окрестности с кинжалом наготове, собирал хворост для костра, горчащий дымом. В какой-то момент, когда Йора уже почти дремала, рядом послышался шорох – повернув голову, она встретилась глазами с ассасином; тот сел на циновку так, что они оказались на расстоянии ладони. На несколько долгих, неловких минут между ними повисло молчание.
-Нам еще десять дней пути до Уршилаку, - отпив из фляги, Нехт протянул ее сидящей рядом. -Нужно будет сделать еще десять остановок и девять ночлегов. Гуары устали, - в языках пламени Йора резко увидела смутно знакомое лицо и отшатнулась. -Что такое? -покачав головой, она шумно выдохнула и ответила:
-Ничего.
Ночью в пепельной пустоши было холодно, и очень скоро костра стало мало, чтобы согреться; оба остро ощутили, как по спинам пробежал ледяной ветер.
-Ты выглядишь плохо, - передернув плечами, женщина теплее закуталась в куртку и придвинулась ближе к огню.
-Я практически не спала эту неделю, - где-то вдалеке завыла никс-гончая, и холодный воздух разнес эхо по всей округе. -Кошмары. Я… не знаю, как это объяснить, но чем ближе к Красной горе, тем они хуже.
Новая порция корней, подброшенных в костер, взметнула сноп ярких искр. От чуть прохладной руки, коснувшийся плеча, Йора вздрогнула и обернулась.
-Я останусь на страже на несколько часов, - прежде чем она успела возразить, ассасин коротко отрезал: -Толку от тебя в таком состоянии нет. Поменяемся после полуночи.
Спорить с ним одновременно хотелось и нет – глаза закрывались сами собой, но страх перед дурными снами не давал уснуть просто так. Против них не помогало ничего – даже магия Телванни и толстые защитные барьеры, но в Садрит-Море они случались гораздо реже, чем в центре острова. Тяжело вздохнув, Йора улеглась на циновку, растянувшись у огня. Нагретая телом куртка, а затем жесткое одеяло, легшие на плечи, заставили ее вопросительно оглянуться и привстать на локтях. Нехт сидел рядом, точа клинок над самым огнем.
-Тебе не будет холодно? – отрицательное мотание головой. Куртка пахла чужой кожей и пустошью. -Спасибо.
Ночь над эшлендом была тихая. Даже неестественно тихая: кроме потрескивания костра тишина лишь иногда нарушалась коротким шелестом дыхания, подхваченного ветром. Из-за навалившейся усталости и тепла Йора уснула быстро – практически мгновенно, провалившись в черно-синюю приятную тьму, но продлилось это недолго – час, не больше; уже спустя несколько минут кошмары наполовину вырвали ее из сна и заставили заворочаться на постели.
В пустоши неспокоилось. Открыв глаза, женщина откинула одеяло и присела на циновке, чувствуя, будто что-то не так; когда в ее поле зрения не попали отдыхающие гуары и дорожные сумки, она не на шутку испугалась и насторожилась. Постели тоже не было – телваннийка сидела на голой земле перед костром, плюющимся белыми искрами; рядом с ним было зябко и ознобно одновременно.
Темноту разрезало легкое движение, вырванное пламенем, и Йора невольно вгляделась в синие холмы, прищурив глаза. Выхваченные светом всполохи мелькнули еще в нескольких местах одновременно, и в тот момент, когда женщина наконец рассмотрела их, она остро ощутила дрожь на кончиках пальцев.
Закричать не получилось.
Сотни, тысячи фигур стояли всего лишь в нескольких десятках шагов, сверкая черными глазами, горящими в свете огня. Несколько из них уже выдались вперед, и пламя слабо осветило их худощавые ломаные тела, обезображенные корпрусом; телваннийка резко подскочила на ноги и судорожно оглянулась. В душе застыл ледяной ужас – в небольшом овраге она осталась совершенно одна, а протянутые руки видящих окружили ее плотным кольцом, надвигаясь все ближе и ближе. В панике схватив горящую головню, Йора приготовилась было метнуть ее в толпу, как резко огонь погас, и все вокруг погрузилось в непроглядную черноту – лишь под светом лун блестели глаза и двигались силуэты. Все они шептали что-то – невнятное, слившееся в один монотонный гул; от него страшно раскалывалась голова и сосало под ложечкой. Сдавленно закричав, женщина с размаху бросила тлеющую ветку в самого близкого видящего, попав в голову. Обезображенный данмер повалился навзничь, но его место тут же занял другой, и кольцо сомкнулось еще уже. Бежать было некуда – со всех сторон окружала плотная стена, сквозь которую невозможно было прорваться.
Доля секунды – выдох, удар сердца, и резко все твари разом бросаются вперед.
Пробуждение было подобно глотку ледяной воды – подскочив на постели, телваннийка сорвала голос на крике, схватившись за голову – в ушах все ещё стоял леденящий душу шепот, и на какое-то время сон болезненно смешался с явью. Чуть холодные руки, окружившие ее со всех сторон, вернули часть сознания в реальность; откинув одеяло, Нехт навис над женщиной и несильно встряхнул ее. В беспамятстве она сипела и брыкалась, не чувствуя конца кошмара; слабая пощечина и холодная вода, плеснутая в лицо, на секунду отрезвили ее, но воспоминание о видящих вызвало новую волну паники: захлебнувшись в слезах, Йора спрятала лицо в ладонях и беззвучно зарыдала.
-Орешь хуже скальника, - присев на циновке, ассасин легко толкнул ее в плечо флягой. -Пей.
-Н-Нехт… они здесь. Их полчища! – нахмурившись, он вопросительно взглянул на женщину в ожидании объяснений. -Видящие… они шепчут… они идут, - мер собирался было подняться на ноги, чтобы осмотреться, но не успел – телваннийка вцепилась в него мертвой хваткой с надсаженным криком: -Нет! Нет! Не оставляй меня, не уходи! – крепко обвив его руками, она уткнулась носом куда-то между ключиц и прорыдала: -Пожалуйста!
Йора мало что понимала и помнила после пережитого кошмара. Вода из приставленной к губам фляги практически на ощутилась языке; только утром женщина поймет, что выпила слишком много – запасы было не пополнить до самого Уршилаку. От сухих чужих ладоней, утирающих слезы, отворачиваиться не хотелось – или не было сил; они остро пахли металлом и пылью. Когда Нехт прилег рядом, вытянувшись по самому краю циновки, телваннийка молча потянула его на себя и прижалась щекой к его груди, свернувшись калачиком. Обессиленный разум не стал долго сопротивляться сну – на этот раз настоящему, и очень скоро она провалилась в спасительную пустоту без сновидений.
Ассасина тоже клонило в сон. Конечно, резкое пробуждение Йоры на несколько минут вырвало его из дремы, а ее бессвязные крики о видящих не на шутку насторожили, но спустя несколько минут, когда та уже мирно сопела рядом, глаза снова стали закрываться сами собой. Вдвоем – так, рядом с костром, было тепло, однако Нехта одолевали смещенные чувства, и вскоре он все-таки отстранился и поднялся на ноги; плечи тут облизнул холодный ветер.
В пустоши было тише обычного. Может, виной тому несколько лет, проведенных в городах, а может, все это было из-за цикла Секунды и Массера или необычайно холодной весны. На километры вокруг – ни души, кроме неясного силуэта одинокой никс-гончей; ничего не предвещало беды, однако где-то в глубине теплось недоброе предчувствие, из-за которого асассин несколько раз обошел лагерь, вглядываясь в ночную темноту, и даже осмотрел окрестности с кинжалом наготове. В конце концов, спустя несколько кругов он все же вернулся к расстеленным циновкам, где спала завернувшаяся в одеяло Йора, и уселся рядом; яркий свет горящего костра больно хлестнул по глазам.
Нехт знал, что спать было нельзя. По крайней мере, сейчас – глубокой ночью. Но, несмотря на это, в борьбе с усталостью, а затем и изнеможением, он отчаянно проигрывал, и в какой-то момент они одержали над ним верх: растянувшись на краю циновки, мужчина подложил под голову сумку и закрыл глаза. Лежащая рядом дышала тихо – слабое сопение можно было уловить, только хорошенько прислушавшись; оно успокаивало, и ассасин сам не заметил, как провалился в сон.
***
Рассвет был серым и пасмурным.
Было тепло и слишком светло – это первое, что осознала Йора, когда проснулась; второе – что кто-то лежит рядом и на плечах чувствуется тяжесть чужой руки. Все тело затекло за ночь, но протянуться, не разбудив спящего ассасина, оказалось непосильной задачей – при малейшем движении тот внезапно встрепенулся, а затем и вовсе отстранился и присел на циновке. На лице мужчины за пару мгновений сменилось много эмоций, но не прошло и минуты, как он резко выругался и принялся судорожно шарить в поисках кинжала, не отводя взгляда от чего-то за спиной телваннийки. Не на шутку испугавшись, та вскочила следом и обернулась. Закричать не получилось – горло сдавило болезненным спазмом.
На десятки метров от лагеря чернели вытоптанные босые следы.
***
-Мы не успеем доехать до Уршилаку дотемна! Ты что, спятила!? – Нехт оскалился и зарычал: -Прекрати гнать гуара!
Резко дернув поводья, он направил животное так, что преградил путь ошалевшей Йоре, и они чуть не столкнулись, если бы та вовремя не ответа гуара в сторону и не затормозила. С отчаянным всхлипом она собралась было рвануть с места и броситься дальше, но не смогла – обхвативший мерку ассасин, соскочивший со своего скакуна, грубо стащил ее с животного, на ходу стягивая веревки и распутывая поводья. Ценой нескольких синяков и царапин женщина оказалась на земле, а запыхавшийся гуар – в стороне, рядом с сочными зарослями огненного папоротника; со злостью толкнув Нехта в грудь, она всплеснула руками и закричала:
-А что мы будем делать ночью, когда эти твари вернутся!? Что!? Мне страшно оставаться в пустоши, Нехт! – еще один удар в грудь и всхлип: -Не молчи! Отвечай мне!
В какой-то момент мужчине надоело терпеть удары, и он резко заломал Йоре руки так, что той стало больно дышать. Из-за этого они оказались близко – даже слишком, но из-за разницы в росте телваннийка лишь уткнулась носом куда-то в острые кости ключиц. Еще несколько минут они стояли молча.
-Все? Успокоилась? – затихшая женщина ничего не ответила. -Ты не будешь больше орать на весь Эшленд так, чтобы на нас сбежались все в окр…
-Мне больно. Отпусти, - тихий всхлип прервался тяжелым выдохом – неудачной попыткой сдержать слезы. -Отпусти!
Руки Нехта разжались на мгновение раньше, прежде чем слова слетели с губ, и Йора встала в ступор, не чувствуя хватки, но чувствуя тяжелое дыхание рядом. Вскинув голову, она встретилась с ассаином глазами; неожиданно что-то щелкнуло, а затем ноги как-то резко перестали ее держать. Все случилось за мгновение – женщину снова сковали чужие руки, но на этот раз уже по-другому: теперь они оказались единственной опорой в тошнотворно завертевшемся мире.
-Мне страшно, - выдох куда-то в воротник куртки.
-Держаться сможешь? - теплая ладонь переместилась на спину; от этого по позвоночнику пробежалась мелкая дрожь. -За меня. На гуаре. Держаться сможешь?
Уткнувшись носом в плечо ассасина, Йора ехала с закрытыми глазами; мыслей в голове не было, чувств – тоже не было: ее накрыла душащая, глухая пустота. Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем он заговорил, но, когда мельком взглянула на тени, те стали в два раза длиннее, чем утром.
-Я знаю несколько диких лагерей по пути к Уршилаку. Придется делать круг, но ночи мы можем пережидать в них. Практически все из них – мабригаш. Сменим гуара, и к вечеру мы доберемся до лагеря у подножия Бал Исры - с тяжелым вздохом Нехт добавил: -Они согласятся оставить нас на ночлег, но…
не бесплатно.
Телваннийка чуть отстранилась.
-Кто такие мабригаш? – стая алитов, разрывающих квама-скриба невдалеке, не на шутку встревожила ее, но животные были слишком увлечены поеданием, и они проехали незамеченными. Нехт тоже проводил тварей долгим взглядом. -И… сколько им нужно будет заплатить?
-Шаманки-отступницы, - гуар чуть сбавил шаг, тяжело хватая воздух – везти двух наездников было куда тяжелее. -Боюсь, что много.
-У меня есть две тысячи дрейков и один рубин. Три свит… - слабый смешок прервал ее на полуслове.
-Деньги не важны, - обернувшись, ассасин коротко дернул уголком губ при виде поднятых на него глаз. -Только гуаров завтра поведешь ты.
