***
Нехт ступал по жёстким циновкам на полу юрты медленно – точно кот, внимательно следя за реакцией ашхана – тот, кажется, был на грани ярости, и в какой-то степени это доставляло ему почти извращенное удовольствие. Сигналом к остановке послужил блеснувший из ножен меч, но мужчина все равно сделал ещё два шага – нарочно, чтобы позлить – приятная мелочь; к тому же, лук, тянущий спину ощутимой тяжестью, уже был причиной, чтобы его убить. Матуул оскалился и прошипел: -Мало того, что ты опять являешься сюда, несмотря на изгнание, – ассасин едва удержался, чтобы не поклониться. -Так ты ещё и откровенно издеваешься надо мной. Говори, чего ты и твоя шваль хотите. Вот так, даже опустив все ритуальные формальности. Нехт хмыкнул. Не то, чтобы ему хотелось отдать ашхану лук и услышать взамен взамен пышную речь, но отчего-то его пренебрежение в этот раз… задело. Оглядевшись, он не заметил в юрте ни его жены, ни сводного бастарда: судя по всему, Матуула успели предупредить заранее. -Разговор с Нибани. По поводу расшифровки проро… Не дослушав сказанное, тот фыркнул и перебил его на полуслове: -Запрещаю. Лук ударился о землю с глухим стуком. Не сломался – хотя эшлендер бы точно оторвал Нехту голову, если б такое случилось; похоже, предки определённо были на его стороне, раз старье оказалось цело. -Да в задницу себе это «запрещаю» засунь, слышишь? Ты отказываешь Йоре из принципа только потому, что она пришла со мной? – опешивший – правда, только на мгновение – Матуул молча смотрел то на него, то на лук, лежащий у своих ног. Внезапно ассасина взяла горячая злость – в награду за то, что он по локти измазался в жировоске, пробираясь по старым захоронениям, хотелось услышать хотя бы что-то, кроме отказа. -Я принёс его из этой вонючей дыры, увязнув по колено в трупах, и все, что ты можешь мне сказать – «запрещаю»!? А не боишься, что тебя вздернут предки, раз они позволили мне вернуться и пройти ритуал!? Знаешь, что мне сказал дед? – лицо ашхана резко изменилось, став буквально землисто-серого цвета. Так случалось всегда, когда Нехт упоминал Сенипула – даже в детстве; отчего-то Матуул страшно боялся своего отца, и этот страх не отступил даже со смертью старика. –«Ju'rohn Ruhn, hla han». Правда, до этого он вылил на него такой ушат брани и упреков, что мер едва его выдержал, но об этом он решил умолчать… В первый раз, когда он был в погребальных пещерах, ему несколько месяцев снились обмыленные трупы; благо, предки восстают лишь в виде духов или сухих костей, а не в виде жирных зомби. Если бы Матуул снизошел до разговора с Йорой, отправил бы он её туда? С удивлением для себя Нехт понял, что не позволил бы ей переступить даже порога капища при входе. Ашхан все еще молчал, придавленный упоминанием Сенипула. Несмотря на свой дрянной нрав, все же к традициям и – уж тем более – к предкам он прислушивался, если дело не касалось его младшего сына, конечно. Возможно, в нем и была причина страха Матуула перед своим отцом – вряд ли бы дед позволил ему так вертеть всеми правилами, будь он жив. Хоть Нехт и практически его не помнил – в памяти сохранилось лишь пару образов из далекого детства, невольно он его уважал: даже при смерти бывший ашхан Уршилаку не убирал руки с рукояти меча. И, будь он жив… допустил ли он его изгнание? Думать об этом не хотелось, и ассасин отмахнулся от мыслей точно от назойливых мух. -Когорун, – сухо проговорил эшлендер, глядя куда-то вдаль. Ассасин навострил уши. -Она должна отправиться в Когорун и принести оттуда щит Ралараса. Для Нибани. Тогда я позволю ей говорить, – удивление, а затем и пожирающее изнутри беспокойство ударили его под дых, и невольно он выругался. -Если его взял мор, и он стал одним из этих тварей, пусть убьет его. Если найдет хоть что-то, что можно похоронить, пусть приведет его домой. В голосе Матуула было… раскаяние? Нехт удивленно разглядывал отсутствующее лицо главы племени, гадая, что же творится у того в голове. Внезапная догадка заставила его оскалиться. -Если ты собираешься поставить условие, что Йора должна отправиться туда одна, то иди к Дагону, – тонкие губы, очерченные мелкой паутиной морщинок, сложились в кривую ухмылку. Ассасин поймал себя на том, что рассматривает его, задерживаясь и на проседи в волосах, и на глубоких морщинах у глаз… когда Матуул успел стать таким старым? -Я пойду с ней. Запретить ты этого не можешь. -Да пожалуйста. Просто хотел убедиться, – даже эта тень улыбки исчезла, как только ашхан заметил его злость. -В чем? Где-то за спиной раздался шорох, но Нехт не обернулся, настороженно наблюдая за эшленлером. Нить его мысли была для него недосягаема, и это бесило. -В том, что теперь ты точно не вернешься. На этот раз по своей воле.***
-Ты… ты ведь Йора? Здравствуй, – телваннийка вздрогнула от звука незнакомого голоса, раздавшегося за спиной, и тут же обернулась. Обезображенный данмер – хотя и молодой, смотрел на нее как-то… смущенно, пряча половину лица за тёмными волосами. Из-под чёлки виделся уродливый шрам, пересекающий его практически по диагонали. Сложив дважды два, она сразу поняла, кто это, и оттого напряглась ещё больше. И правда, они с Нехтом были совершенно не похожи… -Я Манаад, – чуть трясущаяся рука была протянута ей в совершенно беззлобном, открытом жесте. -Я… -Брат Не… – она едва не оговорилась, называя ассасина тем именем, которым он звался сам. -Нирассура? Он… рассказывал о тебе, – осторожно протянув руку в ответ, Йора пожала его ладонь и тут же отпустила, сцепив свои пальцы в замок. На лице мера отразилось искреннее удивление. -Правда? Рассказывал? – один красный глаз – второй был спрятан за копной волос, опустился в землю. -Неожиданно. Я думал, что я для него просто пустое место, – ответить было нечего, и женщина неопределенно пожала плечами. -Я видел тебя, когда вы приехали в лагерь в первый раз. Ты очень изменилась. Можно… можно тебя попросить кое-о-чем? Нирассур… хорошо к тебе относится, а ты… кажешься доброй, – сбиваясь и путаясь, он говорил тихо – кажется, слова давались ему с трудом. Хоть от эшлендера и не исходило никакой опасности и все его намерения красноречиво выдавало волнение, телваннийка все равно насторожилась. Неожиданно он поморщился точно от боли и выругался. -Уф… тяжело стоять без палки. Я… присяду. Не возражаешь? Извини, – она медленно опустилась на циновки вслед за ним, скрестив ноги. Манаад удивился, а затем смущённо проговорил: -Ты… могла и стоять. Ба! – спрятав лицо в ладонях, он снова выругался. -Я несу чушь. Извини. -Ничего. Я тоже устала стоять, Нирассур говорит с ашханом уже долго, – при упоминании ассасина лицо его побелело, и Йора прикусила язык. -Он… там? – осторожный кивок. -Ох, надеюсь, он пошёл туда без оружия. Над плато пронёсся слабый ветерок, задев и связку костяных трубок над их головами. На пару мгновений шум племени утонул в мелодичном перезвоне, и оба невольно замолчали, не в силах перебить его своим голосом. -Так о чем ты хотел меня попросить? – глаз на нее эшлендер так и не поднял. -Он… может поговорить со мной? Спроси его… пожалуйста, – просьба показалась Йоре такой абсурдной, что она невольно нахмурилась. Попросить… поговорить? Нехт разговаривал с ней, даже таща её на своём горбу в канализации, даже после того, как она наврала ему с три короба. Неужели это было таким… особенным с его стороны? -И скажи ему… что я больше на него не злюсь. Просто хочу поговорить. -А разве он может тебе отказать? – мер вымученно улыбнулся. -В последний раз, когда я пытался с ним заговорить, он посмотрел на меня, как на говорящий камень и… просто ушёл. Его тяжело вывести на разговоры… и уж тем более на эмоции. Любые. Даже злость. В детстве мне казалось, что он улыбается только тогда, когда видит чьи-то страдания, – перед глазами невольно возникла широкая улыбка Нехта, держащего её за руку. Озадаченно огладив свои ладони, телваннийка задумалась. -Если он тебе улыбается, то он или любит тебя, или хочет убить, – она невольно усмехнулась. Да уж, определённо ассасин скорее хотел её убить, чем… «Так согрей меня». Сердце гулко ухнуло в груди. Нервно сглотнув, она проморгалась и усилием воли отдернула себя от потока мыслей, ушедших не в ту сторону. Нет, пожалуй, в трезвом состоянии все же скорее он хотел её убить. -Он очень скучает по своей матери, – как-то очень просто слетело с губ, и женщина тут же прижала руку ко рту. Но для Манаада это не прозвучало странно, скорее наоборот – лицо его погрустнело ещё больше. -Нибани тоже меня… не любит, но она пару раз рассказывала мне про нее. Когда я слишком надоедал ей, – невольно она сама улыбнулась ему, и мер просиял, рассказывая дальше: -И про то, каким Нирассур был до ее смерти. Знаешь, я бы очень хотел с ней познакомиться, если бы она была жива, хоть это и означало бы, что мои… - он резко запнулся, взглянув на дверь в юрту ашхана. -Что моя мать не вышла бы замуж за Матуула. Ее звали Улла-Аса, она была из каких-то самых северных племен на острове, их уже давным-давно не существует. Оттого и была такой… чудной. Как Нирассур. Он же похож на нее как две капли воды. По крайней мере, так сказала Нибани. Хотя на Матуула он тоже похож. Очень. Я ни у кого ещё не видел таких глаз, честно. Йора задумчиво оглядела виднеющиеся из-за холма юрты. -Я тоже, – что-то щелкнуло, и она невольно обернулась, глядя на то, как эшлендер вправляет выскочившее колено обратно. Мысли захватили ее сами собой. -Манаад, это после того, как… - слова застряли в горле комом, но лицо мера ничуть не изменилось. Пожав плечами, он грустно ответил: -Нирассур рассказал тебе, почему его изгнали из племени? – она осторожно кивнула. -Тогда ты все знаешь. Да, я проиграл ему в поединке. Все было честно. У нас у обоих было одно и то же оружие, и мы оба стояли перед лицом предков. Поэтому… я больше на не злюсь. Раньше – злился, а сейчас… я понял, что виноват во всем сам. Я постоянно прятался в тени Матуула и не вышел из нее даже тогда, когда мне нужно было это сделать, чтобы показать себя перед предками. Я… просто испугался. Очень. Когда Нирассур в первый раз отправился в погребальные пещеры, то… -Ему чуть не отсекли руку, – Манаад кивнул. -Да… ему было больно. Очень. Но знаешь, ему было всего тринадцать тогда, а он не плакал. А я – плакал, когда он меня ранил. Йора молча поджала губы, разглядывая кривые ноги эшлендера. От самого Нехта эта история звучала… иначе. Его разговор с ашханом затянулся, и в сердце затеплилась слабая надежда на то, что тот не отказал ему во всем с самого порога. -Почему Нибани тебя не излечила? – он покачал головой с сухим вздохом. При этом телваннийка все же успела зацепиться взглядом за вторую половину его лица, увидев весь шрам. Подавить неуместное самодовольство не удалось: у Нехта тоже был шрам на щеке, но зашила она его так, что он выглядел не настолько уродливо. По правде говоря, сейчас она бы зашила его с куда большей аккуратностью, но тогда ей было совсем не до этого. -Было хуже. Гораздо. Так что… излечила. Как могла. Я уже привык. Внезапная мысль, пришедшая на ум, заставила Йору задумчиво закусить губу. Возможно, отчасти она была безумной, но могла хоть немного снять вину Нехта если не перед Манаадом, то хотя бы перед ашханом, чтобы тот наконец смягчился к нему. В прошлый раз он ведь… хотел вернуться. -Я могла бы помочь тебе, - несмотря на показное равнодушие, в глазах его ярко вспыхнул огонёк заинтересованности. -Но… не я сама. Я знаю мастеров, которые бы могли если не исцелить тебя, то хотя бы… облегчить твоё состояние. Правда, тебе придётся отправиться в Садрит Мору, это на северо-восточной окраине острова. Не пугайся, – заметив разочарование вперемешку с лёгким страхом на его лице, Йора улыбнулась. -Я могу перенести тебя туда с помощью магии, поэтому путь займёт не больше пары минут. -Я согласен. Я на все согласен! – Манаад потянулся к ней, но резко замер, взглянув на юрту ашхана. -Но… мне нужно спросить разрешение у Матуула, – завеса чуть всколыхнулась, и он так же резко поднялся на ноги, шатаясь и морщась. -Йора, я не могу больше с тобой говорить. Прости. И спасибо тебе. Спасибо за все! Телваннийка только хотела задать вслед убегающему эшлендеру вопрос, почему, как из юрты внезапно вышел Нехт. На этот раз ей он уже не улыбался.***
-Когорун, – ассасин нервно подбросил кинжал, откликнувшийся тихим звоном, и тут же словил его, сжав в руке до побелевших костяшек. -Это могила, Йора. Упершись головой в опору, она тяжело вздохнула и выругалась. -Был ли тогда вообще смысл пытаться? – он неопределенно пожал плечами, снова подкинув кинжал. Циновка ответила небольшим облаком пыли в ответ на удар телваннийки; та невольно закашлялась. -Кто вообще такой этот Раларас? Выражение на лице Нехта стало такое, будто ему скормили пуд соли. -Сын Нибани, – ее удивление заставило его скривиться ещё сильнее. Воткнув кинжал в землю, мер глубоко вздохнул и очень тихо продолжил: -Он был старше меня на шесть лет. Матуул убил его отца за то, что тот собирался поднять в племени мятеж. И после этого он помешался идеей стать гулханом, чтобы очистить имя отца. Ну, или подобраться к Матуулу так близко, чтобы его прикончить. -Мятеж? – подтянув свою циновку ближе к Нехту – и успев заметить, что на его лице проскользнуло странное выражение, Йора точно так же понизила голос. -Помнишь Миилу? – при упоминании о мабригаш – и глядя при этом в глаза ассасину – внутри больно кольнуло, но она тут же себя отдернула. Он ведь… был рядом с ней сейчас, а не с несостоявшейся невестой. -Это дочь ашхана соседнего племени Кашгеш. Уршилаку всегда воевали с ним за северные пастбища. И, когда мог наступить… – он замялся, -долгожданный мир, сын ашхана Уршилаку испортил все, что только мог. Тогда и возникла небольшая группа недовольных, отказавшихся снова идти на Кашгеш войной. В числе них был и отец Ралараса. Ну, а Матуул не стал с ними церемониться. -Он… просто приказал убить их? – абсолютно невозмутимый кивок Нехта обескуражил её. -Подожди, но как ему… -У Матуула сильный костяк из его сторонников в племени. Он сам неплохой воин и, к тому же, Сулы правят в Уршилаку ещё с первой эры. Это очень, очень старый род, – внезапно его рука оказалась у самой щеки женщины так быстро, что она не успела отдернуться; лёгкое касание к скуле – и она вмиг ощутила, как к лицу прилила кровь. -Всего лишь ресница. Не смотри на меня так, – на его губах расцвела слабая улыбка, когда телваннийка опустила глаза и уставилась на его руки. В голове тут же эхом прозвучали слова Манаада, но она усилием воли отогнала все мысли прочь. -Когда Раларас изъявил желание стать гулханом, Матуул в качестве испытания отправил его в Когорун, и он не вернулся. Вот и вся история. Йора нахмурилась. Мозаика упорно не складывалась. Хоть Нибани и была груба с Нехтом, она очевидно любила его – пусть и… по-особенному. Какой еще можно ожидать любви от тех меров, что живут в пустоши? Но в то же время, его отец разрушил её семью, убив и мужа, и сына. Почему же она до сих пор верна ашхану и заботится об его сыне? -Нехт… почему Нибани любит тебя, несмотря на то, что твой… – телваннийка замялась, -Матуул сделал с её семьёй? И почему она… выполняет его приказы после всего этого? -Она заменила мне мать, – сухо проговорил ассасин, глядя куда-то сквозь неё. -А Матуулу она подчиняется лишь потому, что его поддерживают предки. Словно прощупывая границы дозволенного, она коснулась его руки своей – мер вздрогнул, но не отдернулся, позволив Йоре переплести их пальцы. Хотелось отплатить ему за его поддержку, когда они шли к ашхану – тогда Нехт не только унял её страх, но и сделал красноречивый знак перед всем племенем; теперь она поняла, для чего на самом деле он взял её за руку у всех на глазах. Пусть в изгнании, но он остался старшим сыном ашхана, и этим жестом он показал всем, что с чужачкой придётся считаться. Вот только поговорить об этом с ним телваннийка не нашла в себе сил. -Сколько тебе было, когда твоя мама… - вопрос, неожиданно слетевший с языка, заставил ее прикусить его и прикрыть рот рукой. Ассасин смотрел на нее как-то безжизненно, но не зло – совершенно не зло; в его глазах скорее сквозила… печаль. Рука его чуть дрогнула. -Даже не было восьми, – он пожал плечами и отвернулся. -Нибани была с ней очень близка, поэтому и воспитала меня после ее смерти. Она, кстати, и научила меня паре магических трюков. А ещё – гаданию на костях, общению с предками… – то, как мер быстро перескочил с темы – а еще ходящие на щеках желваки – выдало его с головой. Ему все еще было больно говорить об этом… хотя прошло уже немало лет. -Я мог бы стать шаманкой, родись я женщиной. Хочешь, сделаю расклад? – не дождавшись ответа, он неожиданно подскочил на ноги и направился к выходу из юрты. -Не обещаю, что получится, но я попробую. Я сейчас вернусь. Йора задумчиво огладила свою ладонь, которую минутой ранее отпустил мер. Вернулся Нехт уже с неопознанным бренчащим мешочком в руках и устроился перед женщиной напротив – на расстоянии в две ладони; закрыв глаза он шепнул что-то на непонятном языке, а затем развязал шнуровку и бросил на землю несколько мелких костей, сложившийся в причудливый узор. Задумчиво склонив голову, он присмотрелся к раскладу и прикусил палец. -Выйду замуж за аристократа и стану влиятельный матроной с кучей детей? – пошутила Йора, чувствуя, что молчание уже затянулось. Но ассасин не посмеялся – лишь взглянул на нее как-то… оценивающе, и тяжело вздохнул. -У тебя не будет детей, – сердце больно ухнуло, но виду она не подала; об этой истине телваннийка узнала ещё десять лет назад, попав к первому же целителю после своего спасения из борделя. -Но ты не будешь одна. Я вижу рядом двоих, хотя связана ты только с одним, – резко он указал на скопление костей и замер, однако она все равно ничего не поняла. -Он будет рядом с тобой до самой смерти. Нехт медленно поднял на нее глаза, и у Йоры перехватило дыхание. Что творилось у него в голове? Что на самом деле сказал ему этот расклад, что он так на нее смотрел? -А моя смерть? Видишь её? – нервно выдохнула она, чувствуя, как ее руки начинают чуть подрагивать. Так же на нее смотрела и Нибани при их первой встрече, когда точно так же заглянула в её душу. Да уж… а ведь ассасин действительно мог бы стать шаманкой, раз он видел то, чего не видят обычные меры. Внезапно Нехт рвано выдохнул – так, будто его ударили под дых, и пустым взглядом уставился на кости. -Нехт…? Все хорошо?, – она обеспокоенно коснулась его руки, но он грубо отбросил её ладонь. -Что ты такое… у тебя… в тебе две души, и одна – мёртвая, – проморгавшись, он глубоко вдохнул – словно вынырнул из воды. Ледяной страх сжал сердце быстрее вздоха – мер говорил о том, что в ней обнаружил Фир больше полугода назад, исследуя ее тело вдоль и поперек. -Йора, – мелькнувшая на его лице боль выбила из колеи её окончательно, заставив замереть. -Ты… уже умираешь. Подожди, – одним движением собрав кости, он забросил их обратно в мешок и снова прошептал что-то непонятное, делая новый расклад. -Я не понимаю… могу ошибаться. Надеюсь. Не знаю. Но… как это? С тобой же все хорошо? Накрыв его лежащие на костях руки своими – и не встретив сопротивления на этот раз, Йора сквозь боль улыбнулась и прошептала: -Все хорошо. Наверное, ты действительно ошибся, – сдержать слезы стоило огромных усилий, но она справилась, глядя в глаза обеспокоенного Нехта. -У меня есть идея… насчёт Когоруна, – перевела тему женщина и окончательно вывела его из транса, увлекая за собой словами. «Я знаю, что я уже стою одной ногой в могиле».