Real daughter

      Тем временем Джей-Джей Кизаши уже успела перезнакомиться со всеми на празднике. Надыбав у Хаятэ полотнище блестящей ткани и замотавшись в него, а также соорудив такой же блестящий тюрбан на голове, Большая Бэйба довольно-таки резво болтала со всеми этими нудными старичками, каждому из которых рассказывала бесхитростную слезливую историю о том, как у нее прямо из колыбельки украли дочь.        — И вот прямо из рук вытащили мою принцессу, ты представляешь?! — со слезами втирала она то одному, то другому, а Эбизо-сама даже обнял ее, всем своим видом показывая, как понимает, но на самом деле ему просто очень хотелось снова пасть в объятия молодой, по меркам девяностолетнего старика, женщины. — А все из-за грехов ее фазера, будь он неладен! Впутал нас во все это и свалил на чужие берега! Кстати, Вы не знаете, где Хидан? А Вы не знаете?       И когда Кизаши начинала осведомляться о папаше дочери, то на этой ноте все уже шарахались от нее и старались быстрее вернуться в чинному разговору за столом Казекаге.       Гаара же, если честно, уже заколебался. Сначала он, конечно, занимался праздником, тщательно обдумав весь его ход, ритм и темп и передав это все Хаятэ. Остальное, к счастью, сделал старший брат Канкуро: сначала надо было собрать всех мало-мальски уважаемых людей Суны, привести их сюда, убедиться, что никто не потерялся по дороге (спасибо за это Боруто, клоны которого сумели организовать должное сопровождение), рассадить всех (хорошо хоть Хаятэ с ее неведомо откуда взявшейся карликовой подругой подсуетились и вынесли угощение на открытый воздух), дать ценные указания Шикадаю и Йодо, которые заключались лишь в том, чтобы они не пили да не целовались при всех на празднике, встретить Шикамару и Темари… И пока что все вроде бы шло по плану, даже Боруто в кои-то веки не откалывал никаких фокусов и чинно сидел рядом с Сарадой, поедая мясцо из общей тарелки и периодически таская маринованные помидоры для своей пассии. Шикадай вновь возник в поле зрения дяди и на сей раз подошел к Йодо, чмокнул ее в щеку, отчего та покраснела, и попытался было приобнять свою невесту за талию, но песчаная рука дяди поймала племянничка за хвост и так дернула то, что дражайший сокомандник Иноджин некогда обидно и едко обозвал «ботвой ананаса», что Шикадай как-то сразу убрал руки и вскоре вообще тихо слился в сторону уже мило болтавших о чем-то своем и хмыкающих, кивая на Шикадая, Боруто и Сарады.       Йодо осталась вместе с новоиспеченными свекром и свекровью и, с одной стороны, была безумно этому рада. Но вот с другой — она ведь совсем не знала семью Шикадая, про которую что в Конохе, что в Суне ходили очень разные слухи. Поговаривали, что леди Темари держит господина Шикамару в черном теле или, попросту говоря, под каблуком. Говорили также, что клан Нара является не менее странным, чем все остальные кланы Конохи с сильными и древними додзюцу. В Песке ходили слухи, что эта семья поднялась не только за счет своих уникальных умственных способностей, высокого интеллекта и владения стихией инь, но и потому, что они активно знались с так называемым «миром тени». Поговаривали также, что нынешний глава клана, Шикамару Нара, стал Советником Хокаге не просто так, а с помощью черной магии, которую обеспечивает… живой труп, якобы закопанный у него в яме в саду.       На этот счет у Йодо были большие сомнения: все-таки покойники это покойники, а болтунов всегда хватало во всех скрытых деревнях. Она с благоговением посмотрела на Темари, которая, несмотря на то, что была коренной уроженкой Скрытого Песка, все же явилась на помолвку в длинном белом платье до колен и с короткими рукавами, правда более или менее закрытом на груди и спине, чего было не сказать о длинном разрезе, открывавшем ее еще соблазнительные и пленившие некогда Шикамару ноги. Высокая и достаточно стройная для своих сорока с копейками, Темари щеголяла также в светлых босоножках на шпильках вместо привычной обуви шиноби. В руках же она держала крошечную, но очень толстую сумочку кремового цвета с изображением веера. Стоявший рядом Шикамару Нара смотрел на нее по-хозяйски — хороша!       «Это вам не увядающие и запахавшиеся одна на работе, другая — дома Сакура и Хината! Моя Темари еще молодым девчонкам фору даст. До сих пор сочная, как апельсинка, как ее однажды обозвал кто-то из песчаной гвардии! Конечно же, я никогда не назову так Темари, потому как всерьез опасаюсь за свою жизнь, но… действительно, какие ж апельсинки…»       И тут Шикамару едва заметно облизнул пересохшие губы и снова посмотрел на Темари. Да, женщина до сих пор была чудо как хороша. Особенно сейчас, при свете медленно клонившегося к закату солнца, высвечивающего ее коралловые губы, темные длинные ресницы, обрамляющие живые зеленые глаза, которым никогда не нужна была никакая тушь или подводка, несмотря на то, что ей так любили пользоваться в песках. У его Темари были упомрачительные по густоте светлые, немного вьющиеся волосы, идеальное сильное и гибкое тело. Раньше Шикамару любил подходить к спящей жене и, любуясь ее красотой, гладить большим пальцем ее немного оттопыренное ушко с маленькой мочкой, в которой блестел капелькой вечернего солнца бриллиант, добытый в самом центре Великой Пустыни — подарок братьев на свадьбу. Тогда Казекаге Гаара почти посетовал, что Шикамару и Темари не оформили брак и в Сунакагуре, по местным законам, на что Шикамару только фыркнул и ответил, что не желает проводить официальную церемонию в угоду каким-то старикам. И все было прекрасно, пока в один момент Темари, как и многие женщины ее возраста, не задумалась о бренности бытия и вспомнила о традициях Скрытого Песка. И все! Лавочка под названием «супружеская спальня», которую Шикамару в последнее время итак не очень-то жаловал по причине то занятости, то усталости, была закрыта «до тех пор, пока мы официально не проведем церемонию бракосочетания в моей деревне. А пока иди, куда хочешь!».       В тот момент Темари была либо ну очень уверена в себе и собственной неотразимости и незаменимости для Шикамару, либо просто на нее напала очередная блажь. Однако ей были сказаны очень опасные слова, которые, фактически, развязывали руки ее мужу. Но Нара, обладающие самым трезвым и рассудительным умом во всем мире шиноби, никогда не делают ничего, предварительно не обдумав. Вот и Шикамару решил не торопиться и не усугублять ситуацию. Но… на самом же деле он просто забил и решил воспользоваться внезапно выпавшей ему передышкой в вечно балансировавших на грани отношениях и отдохнуть от эмоциональных волн, валы которых он уже почти переставал выдерживать с возрастом. Шикамару часто гадал, почему же это у таких сдержанных братьев была такая эмоциональная сестра, которая иной раз могла устроить скандал на ровном месте, даже из-за невымытой за собой чашки?! Но однажды, когда он случайно подслушал (Шикамару правда не хотел), как эти трое общаются друг с другом, то он был просто шокирован, услышав визжащего от восторга Канкуро (у них по телевизору в каждой комнате!) и громко смеющегося Гаару (у них нет песочных часов!), когда Темари рассказывала им в подробностях, чем дом ее мужа отличается от их родного дома. О да, тогда Шикамару узнал много нового об отличиях уклада жизни в Скрытом Песке и Конохе!       Но, до поры, до времени все было ровно. Ровно до того момента, пока Темари в один прекрасный день не привезли большую коробку с родины, из которой она распаковала песочные часы, ковры и свои старые шмотки! А также огромную чугунную сковороду без ручки. Шикамару наблюдал тогда за происходящим почти безучастно. Почти, потому что только он уже всерьез задумался… нет, не подать на развод, ведь рисковать мирным договором со Скрытым Песком ну очень не хотелось, а просто съехать на какое-то время к матушке, это, конечно, один фиг, но мать его хотя бы бить не будет.       И пока Темари сетовала, что не влезала в передники времен ее молодости, Шикамару внимательно рассматривал странную глубокую сковородку, больше похожую на котелок с ручками, издалека. Рассудок стратега, прошедшего сквозь Четвертую мировую войну шиноби и немало других жизненных передряг, конечно, усыплял его сознание, приводя один за другим веские доводы того, что «котелок» приехал к ним, чтобы работать точно по назначению. Но вот чуйка, присущая всем мужчинам главной ветви Нара, почему-то подсказывала ему, чтобы он не больно-то расслаблялся. Потому как прикинув вес блюда, Шикамару понял, что он не выживет, если Темари обрушится с ним на его бедовую голову!        — Что это такое? — как можно более естественно постарался спросить Шикамару, хотя его глаза прекрасно видели, что это.        — Это достояние Скрытого Песка, — благоговейно пропела Темари, совершенно забыв про шмотки и буквально бросившись к чугунной чушке. — Это принадлежало моей матери, и в нем она готовила абсолютно всё!        — Как это всё? — Шикамару вытащил из-за уха сигарету, но закуривать не стал. Уж слишком ему стало интересно. — И даже рис?        — И даже рис.        — И мясо?        — В особенности мясо.        — И овощи тоже?        — Ага, а все вместе даже вкуснее!       И впервые Шикамару крепко задумался. Задумался и посмотрел на выпуклый кусок чугуна с каким-то нескрываемым уважением. Во-первых, надо отдать должно Темари — готовила она просто объедение, и только поэтому Шикамару никогда не водил к себе Чоджи, а сам вечно ходил к нему, потому что дружба дружбой, но у Шикамару было если не суеверие, то правило жизни: не делиться с друзьями жратвой, которую приготовили руки его жены. Ведь эти самые руки касались всех этих продуктов, а значит, хранили в себе частичку тепла Темари. А это для Шикамару значило не просто поделить еду, но и, как говаривал покойный Асума-сенсей, поделить жену.       И вообще, если бы не Асума-сенсей, возможно, не было бы этого брака с Темари. Шикамару никогда не рассказывал об одном разговоре с учителем, перевернувшим многое в его сознании. За сенсеем водилось вообще очень много странностей, которых Шикамару не видел ни в одном Сарутоби ни до, ни после этого. Но Шикамару с легкостью подмечал их. А когда он больше узнал о других Скрытых деревнях, то подозрений стало еще больше. Во-первых, бросалась в глазах внешность сенсея с его смугловатой кожей да окладистой бородой. Во-вторых, Асума Сарутоби в то время считался сильнейшим пользователем стихии ветра в Конохе, причем знаемо или незнаемо использовал традиционную для Скрытого Песка технику лезвий ветра, параллель с которой Шикамару, тогда плотно занимавшийся историей Великих стран, подметил сразу — так сильно бросалось в глаза это сходство. И в-третьих. Из-за этого самого «в-третьих», как достаточно обоснованно казалось Шикамару, Асума-сенсей и лишился жизни. Поначалу Шикамару не замечал этого, но когда во время битвы Хидан непечатно отозвался не только о ближайшем друге Асумы Чирику-сама, но и о Храме Огня в целом и убеждениях монахов в частности, то тут Асума Сарутоби натурально озверел: «я его сейчас на куски порежу!». И ведь порезал. Шикамару четко вспомнил об этом, когда мелкий Шикадай некогда обозвал привезенное ему в подарок на десятилетие «Полное собрание законов Сунакагуре от Первого до Пятого» скучной книжкой. В Конохе бы на такое не обратили внимания, в Камне знатно возмутились и никогда бы больше не пришли в этот дом, в Облаке и в Тумане вообще похлопали бы по спине, сказав при этом, что ты свой в доску. А вот любимый и добрейший дядя Гаара за это взял Шикадая за ухо. Больно так. До визга.       Конечно, все эти подозрения насчет Асумы-сенсея были только подозрениями и ничем более, но они преследовали Шикамару на протяжении всей жизни, особенно семейной жизни с Темари, которую ему тоже присоветовал Асума-сенсей, аргументируя это тем, что основное блюдо, кроме десерта, лучше есть горячим, чем холодным. А на десерт сойдет любое, лишь бы послаще, вот только десертом не наешься да и одной и той же конфеты потом не хочется! (Это он, видимо и для сидевшего рядом и внимательно слушающего Чоджи объяснял) И Шикамару лишь с возрастом понял, как тот был прав.       «Сладких много. И на любой вкус, как и видов сладостей в лавке торговки. Но только горячий рис с овощами или суп или выпеченный хлеб мы будем есть каждый день, чтобы нас наполняли силы. Холодный суп даже с голодухи есть невкусно, правда, Чоджи?! Так и холодные женщины. Нет, это, конечно, здорово, когда у тебя есть холодный рис, который можно подогреть, полив сверху огненным карри, но, согласитесь, вам не понравится изо дня в день жевать куски холодного почерствевшего хлеба. Поэтому, парни, выбирайте себе в жены женщин, которые согревают ваши сердца и с которыми вы никогда не соскучитесь!»       Тогда Шикамару подумал, что с Темари он уж точно не соскучится. Ему было абсолютно наплевать, кто там она: принцесса Песка или обычная девчонка с красильни. Ведь Темари была умной не по книжкам, а практическим умом, сильной не благодаря тому, что рождена в семье Казекаге, а скорее, вопреки этому. Она не боялась никакой работы, умела ладить с людьми и представлять себя и Скрытый Песок без наличия энциклопедических занятий по этикету и культуре. Она просто была такой если не от природы, то в силу базового воспитания, которое все же сумел привить им никогда не виденный Шикамару отец Песчаной Троицы Раса-сама. И Шикамару ценил такую многогранность жены, сумевшей даже растопить, пусть и не сразу, сердце его матери, которая буквально после рождения Шикадая объявила Темари на семейном совете хранительницей клана Нара, при этом с уважением отнесясь к тому, что Темари осталась при своих песочных взглядах — дело в мире шиноби вообще неслыханное!       И, что самое любопытное, Шикамару никогда не нужно было особо завоевывать ее внимание. Темари, конечно, не лезла к нему на людях, но вот за закрытыми дверями спальни… были времена, когда Шикамару буквально уползал на миссии! Однако после двадцати с лишним лет брака, естественно, оба остыли и друг другу все-таки поднадоели. Темари с остервенением бросилась на поиски себя, а Шикамару… Шикамару просто сел считать облака, стараясь сосредоточиться на работе и не думать о происходящем. Разводиться из-за такого пустяка, как охлаждение чувств не хотелось, потому как их связывали не только чувства, но еще и общий, хотя уже и совершеннолетний сын, дом, построенный на бережно собранные Шикамару накопления, в котором Темари, не ленясь, каждый год делала новый ремонт, а также общие дела, ведь Темари все еще была послом (и главным голубем мира!) Суны в Конохе.       Итак, Шикамару в итоге преспокойненько съехал к матери, предварительно сказав Шикадаю, что он хочет побыть один и подумать, что делать дальше.       » — Если ты даже разведешься с мамой, отец, я не буду тебя осуждать, — спокойно ответил ему тогда Шикадай, который сразу все понял.        — Никто не говорит о разводе, — докуривая очередную сигарету, возразил ему тогда Шикамару. — Хотя я признаю, что жизнь с твоей мамой — та еще морока. Но…        — Я понимаю, — сухо ответил Шикадай. — Ваш брак — залог мира с Сунакагуре. Благополучие деревни и все такое. Дядя Гаара, конечно, такого не спустит.        — Дело не только в этом, — Шикамару тяжело вздохнул и посмотрел на тлеющий окурок. — В любом случае это будет большим ударом и для меня, и для Темари. Ты понимаешь, ничего страшного не произошло, мы не обижены и не оскорблены друг другом. Просто настал переломный момент в браке. Это случается со всеми семьями, Шикадай. Дети, то есть ты, выросли, чувства поутихли. Нас затянула рутина. Мы уже слишком хорошо знаем друг друга, и я даже не представляю, чем еще можно меня удивить. В общем сейчас даже истерики твоей матери кажутся мне слишком однообразными»       Однако тут Шикамару впервые в жизни слукавил. Даже съехав к матери и со старательно имитируемым выражением довольства и безразличия на лице поглощающий ее завтраки-обеды-ужины глава клана Нара не переставал думать о Темари. Точнее, о том странном котелке из Скрытого Песка, уж слишком похожем на тот «чайник», в который запихнулся Шукаку. И даже находясь на работе, он не переставал думать об этом котелке. Что Темари собралась в нем готовить? Это для семьи или только для гостей? А Чоджи уже пронюхал и послал Каруи за этой неведомой посудой? А может, Темари настолько почувствовала себя свободной, что вообще пригласила к себе не только Ино, которую она всегда приглашала исключительно из большого уважения к мужу, но и Чоджи, и Каруи, и… а вдруг? Вот об этом «вдруг» Шикамару меньше всего хотелось думать. Потому что его аналитический ум иногда подкидывал в топку мозга такие идейки, что хотелось найти Темари, привязать ее теневым параличом к кровати, потом врубить теневое подражание…        — Ты эт, чёт покраснел, даттебайо, — донеслось тогда из-под кипы бумаг. — Слушай, Шикамару, а ведь тебе в чем-то повезло с Темари. Она, конечно, иной раз бьет тебя похуже бабули Цунаде, но ведь и любит тебя не менее страстно, даттебайо. Если б вот Хината хоть раз… — и тут Наруто нахмурил желтые бровки и сам покраснел.        — А что не так с Хинатой?        — Да она слишком правильная, даттебайо. Иногда такая правильная, что аж зубы сводит. Вот недавно я снял грязные носки и, как обычно, бросил их под кровать. Так Хината их нашла, вытащила и положила в корзину для белья! Я попытался ей как-то намекнуть, что сам уберу, когда накопиться, а она… она сделала недовольное лицо и тихо сказала, что старается поддерживать порядок в доме, который никто кроме нее не поддерживает. И все бы ничего, но такой «порядок» у нас не только во всем доме, но и в спальне, даттебайо! И приелся этот порядок и мне, и Кураме так, что я давным-давно съехал на диван в гостиную! А Хинате хоть бы хны! Она даже не обиделась! Она просто опять смирилась, даттебайо! Нет бы подойти, как твоя Темари, дать мне леща, повалить на этот самый диван и взыскать с меня все супружеские долги…        — Ага, — участливо закивал Шикамару, — все было бы так, если бы мне, наоборот, не достали все эти смены настроения и бесконечные сцены. Мне сейчас даже надоело. Неужели нельзя просто жить и, взаимодействуя друг с другом, находить общие интересы. А то мне иногда кажется, что каждый из нас сам по себе.       «Может уже пора развестись? — одновременно подумали оба.        — Но я ж ее люблю, — пригрозило сердце разуму обоих»       И тут в голове Шикамару внезапно сложился пазл, и стало предельно ясно, почему его гениальный ум так зацепился за этот несчастный котел. Так все ж просто! Наверное, Темари в глубине души всегда невольно привлекали свои. Суровые бородатые мужики в синих и фиолетовых татуировках, воняющие деревом, песком, верблюжьей мочей и еще непонятно чем. Грубоватые, циничные, внешне суетливые, но и в то же время никуда не спешащие и спокойно относящиеся ко всему, что готовит им завтрашний день, даже если он и грозит быть для них последним. И тут Шикамару Нара впервые всерьез начал опасаться того, что все эти происходящие с Темари изменения вызваны тем, что ее нашли какую-то интересную ей пассию в родной деревне! И тут уже ему стало неприятно, так неприятно, что его променяли на какого-то там песочника, что он решил вернуть Темари во что бы то ни стало!       Но как привлечь внимание за столько лет выучившей его вдоль и поперек женщины?! Шикамару немного подумал над этим, припоминая их прошедшую семейную жизнь. И, кажется, нашел подходящее решение. А тут, как раз кстати, подоспело приглашение на якобы помолвку Шикадая, хотя Шикамару прекрасно знал (это обговаривалось еще сразу после первого экзамена на чуунина, что Шикадай не будет претендовать на место Казекаге, хотя и является потенциальным наследником), что это очередные закулисные игры не менее несравненного, чем брат и сестра, актера Гаары-сама.       «Если уж тебе так нравятся дешевые пьесы бродячих театров, Темари, то, так и быть, придется и мне немного побыть паяцем»       И именно это, а не что-то иное послужило причиной изменения внешности Шикамару. И теперь он стоял рядом и наблюдал не только за поведением Темари, сколько за ее реакцией. Но, надо было отдать должное этой замечательной женщине, пока с ее стороны реакции не было никакой. Но наметанный глаз человека, прожившего с Тем около двадцати лет, прекрасно заметил, что она все-таки украдкой стреляет глазами в его сторону. Как тогда, после первого экзамена на чуунина, когда он победил ее. Ммм, ее, видно, тогда это так впечатлило. А потом начался этот бомбеж красотой в его сторону: подведенные глаза, колготки в сеточку, коротенькие юбочки. А сейчас же, как Шикамару ушел из их общего дома, Темари ходила разве что в заляпанном жирными брызгами от постоянной готовки фиолетовом халате. И вот опять… Опять это же самое поведение. Темари опять форсит.       Шикамару улыбнулся. Значит, усилия, приложенные по отношению к нему Роком Ли в части тренировок и Ино и Иноджином в части образа все-таки возымели эффект!       И, как оказалось, не только на мнущуюся рядом и что-то льющую в уши своей более молодой песочной копии Темари. Но и на других женщин.       Джей-Джей Кизаши сразу заметила среди доморощенных старцев этого импозантного зрелого мужчину. Заметила и сразу воспылала к нему неподдельным любопытством — а вдруг он может знать что-то о ее пропавшей дочери?!        — Угостите даму сигареткой? — Шикамару недовольно обернулся на чужой голос. Перед ним стояла маленькая смуглая женщина, сильно смахивающая на лягушку. Он не дал бы ей больше двадцати пяти, если бы не ее голос, выдававший ее возраст ровесницы Шикамару.       Шикамару не растерялся: он вытащил сигарету из пачки и протянул лупоглазой женщине. Она уже собиралась закурить, как вдруг обнаружила, что у нее нет зажигалки. Хмыкнув, Шикамару нагнулся и поджег ее сигаретку с огонька своей. И все это на глазах у изумленной Темари!       Джей-Джей Кизаши же, от чистого сердца считая, что хоть кто-то по-настоящему проявил к ней участие, снова начала рассказывать теперь уже Шикамару свою простую бесхитростную историю. И в конце повествования, когда дело дошло до похищения дочери, бедняжку так натурально прошибло на слезы, что Нара невольно участливо приобнял ее. Растроганная Кизаши не преминула спросить, а не знает ли он, что случилось с Хиданом. Тут Шикамару, уже чувствуя, что вот он, его шанс, освежить былые чувства Темари, сам внимательно наблюдая за реакцией жены, наклонился к незнакомой женщине и тихо, но отчетливо ласково прошептал ей на ухо:        — Я его убил и закопал.       И ошарашенная от такой хорошей новости Кизаши обняла его и разрыдалась, уткнувшись в еще недавно раздобревший от домашней колбасы живот, который после переезда к матери вновь исчез, обнажив квадратики пресса. Шикамару даже понравилась вся эта возня, однако еще через секунду он понял, что все вокруг — гости, родственники и прочие причастные вдруг как-то разом и резко замолкли.        — Шикадай! — зычным голосом заорала Темари позади Шикамару так, что тот вздрогнул и отпустил пригревшуюся и соскучившуюся по мужской ласке Кизаши. — Веер! Дай мне веер!        — Итить меня песком, — шепнул кто-то голосом Гаары, но как будто бы из-под стола!       Шикадай, который до этого сидел и без палева прихлебывал пивко вместе с Боруто и Сарадой, которое предусмотрительная носительница шарингана умудрилась перелить в бутылку из-под крем-соды, подавился пивом.        — Не давай! — дернул тут кто-то Шикадая за штанину, и в складках скатерти мелькнуло бледное лицо дядюшки Канкуро.        — Ради блага Сунакагуре не давай! — дернули Шикадая за другую штанину, и Шикадай облил себя пивом, потому что он узрел под столом своего бесстрашного дядю Гаару!        — Дядя и… дядя, вы что сейчас серьезно?! — Шикадай до сих пор не мог понять, чего же они спрятались. Однако, взглянув на мать, парень сразу все понял. И с известной опаской посмотрел… нет, не на отца, которому иногда и правда было полезно получить, а на Йодо, которая стояла и почти с благоговением смотрела сейчас на его дражайшую матушку, которая и до этого была во всем примером для нее. А вдруг она спалит его с этой Джей Ло и тогда… Шикадай боялся даже подумать, что может наделать Йодо своей техникой инфразвуковых волн. Вызвать землетрясение?! Да как нефиг делать, если она в бешенстве фигачит в техники всю свою чакру, как и матушка! Шикадай еще раз взглянул на совершенно спокойно стоявшего и наблюдавшего за всем этим отца, который, надо отдать ему должное, не поспешил извиняться, как всегда, но мелкую назойливую женщину в блестках от себя от все-таки отлепил. Шикадай улыбнулся. Да и матери поделом — нечего ездить на мужчине как на верблюде, как любили говаривать его драгоценные песчаные дядюшки! Все присутствующие тоже если не попрятались, то знатно напряглись. О мощи техники режущего ветра леди Темари в Скрытом Песке знали не понаслышке. Теперь последнее слово было за Шикадаем, на которого в данный момент и смотрела как на последнюю надежду разъяренная Темари. Уже по одному ее виду было понятно, что она не шутит и удар воздушной волны в ее исполнении точно снесет не только голову отцу, но и всю Суну!        — Мама, прости меня, но я забыл твой веер в мастерской у дяди Канкуро, — тактично перевел стрелки на дядю Шикадай.       Глаза Темари заблестели злыми солнцами.        — Так пусть кто-нибудь сходит и принесет его мне! — прикрикнула она и вдруг случайно посмотрела на Химавари.Та, струхнув от вида взбешенной матери Шикадая, опрометью кинулась вон. Темная тень сатецу, взмахнув железными крыльями в полнеба, бросилась за ней. А шоу продолжилось дальше.        — Ах так! — Темари уперлась руками в бока и грозно надвинулась… нет, не на Шикамару, а на виновницу, как она считала, ее проблем. — Ах ты!       И тут сумочка леди Темари, которую та тряхнула легким движением руки, раскрылась и превратилась в огромную цветную сумку, в которой обычно возят экспортные товары из Скрытого Облака. Увидев это, Шикамару заключил, что она наверняка взяла ее потаскать у Каруи, даже близко не догадываясь об ее истинных размерах! И…       Ох, кто бы знал, какие разрушения может нанести простая женская сумочка в руках взбешенной женщины!       С победным криком «Ща я прихлопну эту потаскуху, а потом отсыплю и тебе, Шикамару!» Темари бросилась в атаку. Офигевшая, но однако сразу сообразившая что к чему Джей-Джей Кизаши тоже не стала отставать, схватив в руки свой кошелек в виде морской раковины. И неизвестно что бы случилось, если бы женщины стали использовать свои техники, потому что даже в руках обычной женщины дамская сумочка иной раз становится страшным оружием! Но тут внезапно между двумя взбесившимися куноичи встала… Йодо, которая, старательно копируя интонации своего воспитателя, холодно произнесла:        — Давайте успокоимся и послушаем, что по этому поводу говорят законы Сунакагуре.       Упоминание суровых законов деревни прижало жопы обеим драчуньям. Темари выпрямилась, снова собрала торговую авоську в размер клатча и начала поправлять свою бессменную прическу. Джей-Джей Кизаши тоже собрала обратно свой тюрбан на голове и довольно явно поправила платье в область груди и бедер, а также как будто бы привстала на носки. Да и все сделали вид, мол, мы слушаем.       Йодо же, понимая, что теперь находится в центре внимания, охнула, но не отступила. Она поймала на себе взгляд Шикадая, который, похоже, больше всех был шокирован тем, что хрупкая стесняшка и плакса, на самом деле лишь пытающаяся всеми силами казаться независимой, свободной и крутой, встала на пути его матери, перечить которой он всегда боялся.       Шикадаю казалось естественным то, что его мать внушает всем вящий ужас. Естественным, ведь ему с детства крепко прилетало от нее. Как и отцу. Как и дяде Канкуро. По слухам, мать держала за шиворот даже его песчаного деда, Четвертого Казекаге! И поэтому-то Шикадай и не решился встать на ее пути. Да и поделом старику — нечего распускать руки и лапать неизвестных баб прямо на глазах у своей песчаной жены. Хотя… старый ленивый хрен наверняка это все спланировал специально, чтобы заставить мать ревновать. Но Йодо… куда ж она полезла! И, главное, зачем?! Шикадай аж привстал с места от удивления.       «Ну? Что ты будешь делать сейчас, Йодо?! Как ты поможешь моим родителям выйти из этого позорного положения в чужой деревне, в которое они сами себя загнали!»       А Йодо, откашлявшись перед началом речи, как это часто делал ее попечитель Пятый, чтобы подольше не останавливаться, начала.        — Я не буду много говорить, потому что законодательство деревни в этой ситуации выражается предельно ясно. Вы, леди Темари… — и тут она повернулась к своей будущей свекрови, — не имеете никакого права выражать свой протест к господину Шикамару Нара.       Голос Йодо, как и сказанные ею слова, прозвучали для всех как гром среди ясного неба. Темари охнула и уставилась на нее, как будто бы ее ушиб солнечный удар. И лишь уже сидевший за столом Гаара хмыкнул и, опустив голову, улыбнулся чему-то своему. А Йодо продолжила.        — Господин главный судья, — Йодо обратилась к сидевшему на самом краю стола высокому старику. — Скажите, имеется ли в анналах деревни запись о браке между леди Темари и господином Шикамару Нара?       Естественно, она получила отрицательный ответ.        — А теперь пусть несколько уважаемых людей Сунакагуре подтвердят слова главного судьи.       Четыре почтенных старца действительно закивали головами в знак согласия. Теперь       Йодо снова посмотрела на Темари и, кивнув в сторону хлопавшей от удивления глазами Кизаши, сказала:        — Извините, леди Темари, но по законам Суны господин Шикамару является свободным человеком и может делать все, что ему заблагорассудится по отношению к женщине, не являющейся жительницей деревни Скрытого Песка.       Темари вопросительно вскинула брови. В глазах ее стояли слезы. Она опустила голову и старалась не смотреть на окружающих. Гнев схлынул, и теперь ей было совестно. Шикамару невольно улыбнулся. Он еще никогда не видел свою грозную жену такой пришибленной и побитой. Но тут он вдруг почувствовал, что Йодо смотрит прямо на него.        — Однако господин Шикамару Нара тоже нарушил законы деревни Скрытого Песка, — ледяным тоном, почти полностью копируя безучастный тон Гаары, произнесла Йодо. — Потому как этот господин, не получив на то должного благословения в Сунакагуре фактически увез принцессу клана Казекаге в чужую деревню и незаконно жил с нею и даже нажил в этом преступном сожительстве сына по имени Шикадай и в обход всех законов Суны приписал его своему клану и чужой деревне и лишил его тем самым света законов Скрытого песка. А это уже тяжкое преступление, которое карается смертной казнью!       При последних словах Шикамару вздрогнул, потому как на лицах многих его песчаных недоброжелателей появились невольные улыбки. Он удивленно посмотрел на Гаару, но тот только пожал плечами, мол, таковы законы, все честно, Шикамару.        — А есть какой-то способ заменить смертную казнь на более мягкое наказание? — вдруг оживился Боруто, а потом добавил:        — Давайте и я скажу за законы Конохагуре. У нас вообще всем пофиг на такие формальности, даттебаса. Вон, я недавно узнал, что тетя Сакура и дядя Саске вообще…        Но Боруто тут же схлопотал хороший подзатыльник от раздраженной упоминанием родительских секретов Сарады, которая до этого опять-таки тоже сидела и хлопала глазами, офигевая от сложности песчаного законодательства.        — Боруто задал очень правильный вопрос, — вдруг встал с места сам Гаара, картинно напяливая на себя шляпу Казекаге так, как это умел делать только он. Старейшины уже знали этот жест — это значило, что Его Песочество сейчас озвучит то решение, которое он принял, и хотят этого чиновники или нет, но им придется подчиниться воле Песчаного повелителя, а иначе… Но сейчас Гаара повел себя немного по-другому.        — Йодо, — мягко обратился он вдруг к своей изумленной собственной смелостью, граничащей с безумием, воспитаннице, — А что ты сама можешь предложить в качестве альтернативы?       Йодо удивленно посмотрела на Казекаге и сделала жест рукой, мол, правда, я могу что-то предложить? Гаара согласно кивнул и сел, и тогда она продолжила:        — Пятый Казекаге в своей концепции развития деревни закрепил первостепенность идеалов милосердия на основе некогда полученных Сунакагуре знаний. И если исходить из здравой логики и принципа гуманизма, то лучшим вариантом решения этой ситуации будет… заключение брака господина Шикамару и леди Темари по законам Суны. Однако, — тут голос Йодо зазвучал жестче, — их сын, Шикадай Нара при этом все равно не сможет претендовать на наследование титула Казекаге, поскольку не был рожден в браке, узаконенном в Сунакагуре, и при рождении приписан к клану другой деревни!       После заявления Йодо тишина стала такой, что заложило уши.       Однако спустя некоторое время с места поднялся Шикадай. Он недовольно посмотрел на дядю, а потом сказал:        — Это что же получается, что Ваши слова пусты, Казекаге-сама?! О том, что Вы решили сделать меня наследником Сунакагуре?! Но я, — и тут Шикадай буквально ударил себя кулаком в грудь, — я являюсь сыном принцессы клана Казекаге, неважно, кем был мой отец! Я тоже не так прост и знаю законы! И я уверен, — и тут Шикадай буквально припечатал эти слова, — что по старым законам Суны я, — и тут он выждал паузу и буквально выдохнул это, — законный наследник некогда Золотого города с его непобедимой силой в лице Шукаку-сама!       Это заявление заставило в буквальном смысле перевернуться сердца сидящих. Кто-то вскочил на ноги, кто-то гневно стукнул кулаком по столу. Гаара сурово посмотрел на Шикадая и, глубоко вздохнув, почти прошептал:        — Ты не посмеешь.       Но в общем шуме и гаме вдруг один из старейшин закачался и упал. Его лицо вдруг резко оплыло и скукожилось — показались забальзамированные ткани куклы, сделанной из некогда живого шиноби. Однако когда это нечто заговорило, ужас пробрал даже Гаару.        — Мы услышали добрую весть, — проскрежетало нечто, — И у нас есть хорошие новости для тебя, Шикадай. Мы дадим тебе ту власть, о которой ты так мечтаешь. У нас есть могущественные союзники в лице Марса Непобедимого, с металлическими машинами которых мы сможем сломить Корпуса Сунакагуре и доказать, — и тут полумертвец посмотрел прямо в душу слушающих его, — что вам не место в этой вселенной, глупцы! И да, — кукла начала медленно разлагаться прямо на глазах, видимо, потратив весь объем чакры, накопленный в ее автоматоне, — если вы признаете себя нашими рабами и рабами Марса, то вам всем сохранят жизнь. Но есть одно условие: Шинки должен умереть…       И тут длинный и тонкий кунай, больше похожий на клинок, вонзился в глотку куклы хитокутегсу, прервав ее пространную и сумбурную речь.        — Я поклялась защищать честь Казекаге и его семью, — все воззрились на стоявшую на столе, прямо перед большим тортом высокую сильную женщину, одетую в плащ из двух кусков полотна. — Я поклялась отомстить за смерть моих близких. И я свою клятву выполню!       И после этих слов Таору, резким движением выдернув из-под стола огромное полотно скатерти и произнеся «Ринен» с ручной печатью в виде положенных друг на друга сжатых в кулаки рук, вскочила на воспарившее полотно и… помчалась вдогонку вслед за убегавшим узкими улочками Суны кукловодом хитокугетсу.       …А в то же самое время Химавари, которая бежала со всех ног за веером Темари-сама, внезапно поскользнулась из-за завязнувшей ноги в песке и… чьи-то худые, но сильные руки обхватили ее и начали утягивать вслед за собой в какое-то измененное измерение. Химавари пыталась отбиваться, но тело ее совсем не слушалось. Портал перехода блокировал все точки чакры, и девушка совершенно не знала, что делать. Наглые руки уже начали шариться по ее телу, и кто-то горячо зашептал ей на ухо, что она — теперь его рабыня, а договору Песка с Конохой конец, как и бедняжке Курами, которая ничего не могла поделать в этом измерении, засасывающем и ее чакру, как вдруг голос переключился на что-то внешнее. Нечто без стука и приглашения ворвавшееся в портал. Сразу же запахло кровью и паленой кожей, но Химавари так и не нашла в себе сил открыть закрытые от бессилия глаза, потому как чакра, а вместе с ней и жизнь, утекали из нее со страшной силой.       Она уже приготовилась к самому худшему, когда услышала, что ее мучитель насмешливо ругается с тем, кто по своей воле нарушил покой древнего портала.        — И что ты можешь противопоставить мне, хозяину этого измерения? Здесь чакра работает не за, а против тебя! Будешь умолять о пощаде или…       И тут Химавари все-таки открыла глаза. Открыла на долю секунды и сразу же, взвизгнув, закрыла их, потому что ее обдало фонтаном чьей-то то ли крови, то ли иной формы жизненной жидкости.        — Я просто разобью тебе табло, тварь! — кулак Шинки буквально раздавил всмятку чье-то недолицо, выбивая мозги.       Не обращая внимания на те повреждения, которые снова нанесло ему вышедшее в этом измерении из-под контроля сатецу, Шинки подхватил Химавари и снова разбив с кулака уже что-то похожее на огромное зеркало, вытащил их обоих из портала, который моментально затянулся, выравнивая ткань окружающего бытия.