Real daughter

       — Химавари, что происходит? — Хината строго посмотрела на нее, но потом, успокоившись, присела на стул у письменного стола рядом. Ее бьякуган исчез, но она все еще напряженно смотрела на дочь, будто бы не могла поверить в то, что ее Хима, ее милая и добрая дочка, ее чистая невинная девочка могла отколоть такое!       Химавари попыталась выскочить из поля зрения матери, как когда-то в детстве делали они с Боруто, чтобы их не поймали на явном вранье, но ее поймали за руку и повернули к себе.        — Химавари, — Хината снова активировала бьякуган, а Химавари услышала внутри себя голос недремлющей Курами.        «Девочка, если ты сейчас же не успокоишь ток своей чакры, то ты пропала *в знак определенности трясет лисьими ушами с рубиновыми сережками*»        — Хима, ты всегда была такой хорошей девочкой, — недоумевающе произнесла Хината, повернувшись к столу и раскрыв лежащую в его самом дальнем углу папку с рисунками, которые некогда рисовала Химавари еще в детстве. — Вот видишь?       Хината показала дочери несколько ее детских картинок: вот Химавари в шесть лет по-детски нарисовала их семью рядом с домом; вот папа Наруто в плаще Хокаге, нарисованный с натуры в день его инаугурации; вот мама Хината готовит торт, красивый такой, с кучей крема и ягодок; а вот Боруто и Сарада играют в классики, причем у Сарады сползли на нос очки, а у Боруто одна нога длиннее другой.       Однако, еще немного поковырявшись в папке, Хината, к своему огромному удивлению, выудила оттуда совершенно другие рисунки. Рисунки Химавари, которые она лично никогда не видела.       Взору Хинаты предстало то, что ей было непонятно даже с бьякуганом, хотя с помощью этого додзюцу тоже можно было увидеть многие тайны, сокрытые от глаз людских.       С некоторых пор Хима начала рисовать шинигами. Натуральных шинигами, которыми ее пугал в детстве еще покойный брат Неджи. Она боялась их так сильно, что в буквальном смысле закрывалась с головой одеялом, лишь бы только ее не нашли, в отличие от младшей сестрицы Ханаби, пытающейся этих Шинигами если не поймать, то хотя бы увидеть, и поэтому постоянно подкладывающей к ним на веранду хороший кусок мяса. Мяса, к утру, ожидаемо не оказывалась, зато толстый рыжий соседский кот важно спал на крыше небольшой веранды Хьюга, а дальние родственники жаловались на то, что зря держат дармоеда. Однако Ханаби всегда отличалась не только бесстрашием, но и благоразумием. И именно это ее благоразумие позволило стать ей главой клана Хьюга. Хината втайне надеялась, что и Химавари когда-нибудь вернется в клан матери в качестве главы, тем более, что ее способности это позволяли. И тихо-мирно, по-свойски, сыграет свадебку с каким-нибудь дальним родственничком или, на худой конец, тем же Иноджином, дав ему свою, более престижную фамилию, чем Яманака. В любом случае тихий, спокойный, рассудительный Иноджин казался Хинате достаточно достойной парой Химавари.       С другой стороны Хината не могла отрицать и следующее. Шинигами являлись основной сущностью, призываемой для использования фуиндзюцу клана Узумаки. Это казалось нелепым совпадением, но Шинки мог служить катализатором не только для творчества Химавари, но и для ее способностей к фуиндзюцу, на котором некогда и специализировался клан Наруто. И тогда это странное влечение Химавари было вполне объяснимым с точки зрения ее кармы. А вот о том, что у ее дочери тоже может быть способность Кармы, как и у сына, и она, возможно, связана с кем-то из Ооцуцуки, Хината не хотела даже думать. Потому что тогда только Шинки был способен разрушить эту связь.        — Довольно, — произнесла, наконец, Хината, откладывая рисунки. — Быть может, ты мне как-то все объяснишь, Химавари? Надеюсь, это не более, чем увлечение, но, тем не менее, приличная девушка не должна так себя вести!       «Ой, да кто бы говорил о приличиях, имея двоих детей от джинчуурики Девятихвостого! *пересчитывает свои пушистые хвосты и кусает один из них, потому что ей показалось, что на нем сидит блоха*»        — Итак, еще раз, — Хината обратилась к дочери, вложив в свои слова, как ей казалось, максимум строгости:        — Приличные девушки из клана Хьюга не увлекаются всякими Шинигами и прочей контркультурой.        — Это ты к тому, что Шинки — панк-музыкант и кукловод? — не выдержала уже Химавари.        — В смысле? — не поняла Хината и, еще раз посмотрев на рисунки, охнула и недоумевающее посмотрела на дочь, прежде, чем продолжить:        — Но я всегда думала, что Шинки — наследный Принц Скрытого Песка, такой же холодный и немногословный, как и Гаара. Честно говоря, я даже боялась отпускать тебя туда на миссию, думая, что ты вызовешь у него неловкость тем, что перепутаешь столовые приборы или ошибешься при проведении чайной церемонии.       И тут Химавари неожиданно для себя громко расхохоталась. Так громко, что Хината даже испугалась, а все ли в порядке с головой у ее дочери.        — Мама, Шинки, совсем не такой, каким вы все его себе представляете! Он гораздо лучше, хотя и руки у него вечно в каком-нибудь мазуте или в краске. Ты даже не представляешь, сколько он делает каждый день для своей деревни! А в мастерской у него чище, чем у нас на кухне — все по полочкам, все по номерам! А панк-рок и куклы — это потому, что он еще и музыкант, и изобретатель. В общем, он — такой же творческий человек, как и я!        — Но он же из другой деревни, — не преминула заметить Хината, а потом добавила:        — Дорогая, помнишь, как ты всегда восхищалась нашим дядей Неджи, как мечтала в детстве, что выйдешь замуж только за такого же благородного человека, как он!       Хината решила зайти с другого края, надавив на жалость, но в ответ услышала то, что повергло ее в чистый шок:        — Ты просто не понимаешь, мама! — мечтательно потянула Химавари, а потом добавила. — Шинки не такой, как все остальные!        — Что? — не поняла Хината. И тут, к ее удивлению, в развороченном дверном проеме возник человек, которого она сейчас меньше всего ожидала здесь увидеть, потому что он должен был пить чай вместе с гостями внизу и чинно рассуждать о делах.       Химавари же, широко улыбнувшись, да так, что едва заметные полоски на ее щеках стали лисьими усиками, бросилась обнимать вошедшего к ним старика.        — Дедушка Хиаши, — она чмокнула его в щеку. — Как ты поживаешь, как твое здоровье?        — Ничего, — ответил тот, улыбнувшись и вопросительно посмотрев на Хинату. — Вижу, вы с матерью о чем-то спорите. Может быть, я что-то подскажу? — он погладил Химавари по голове, а сам посмотрел на свою дочь.       Хината поджала губы. Вот только сейчас перед отцом краснеть не хватало за Химавари.        — Ты пока иди, Хима. Сделай нам с мамой на кухне чай на маленьком столике. Давненько мы с ней не пили его, как полагается.       Хима кивнула и испарилась, а Хиаши подошел к Хинате и уверенно произнес:        — Что «он не такой, как все», да? От кого-то я это уже слышал лет двадцать назад.       И тут уже Хиаши строго посмотрел на Хинату, которая, как и некогда, будучи в возрасте Химавари, сжалась под его взглядом, в свое оправдание лишь прошептав:        — Но я же не лезла к Наруто до свадьбы!        — Ага, — хмыкнул Хиаши, — И в онсэне за ним ты тоже, конечно же, не подглядывала!       В эту секунду Хината покраснела и, сильно смутившись, отвернулась от отца, закрыв руками пылающее лицо.        Однако Хиаши, который до сих пор переживал за дочь, а теперь еще и внучку, и не оставлял, впрочем, насовсем клановые дела, подошел к Хинате поближе и, приобняв ее со спины, сказал:        — На сей раз мы пойдем другим путем. Некогда в клане Хьюга, как и везде в мире шиноби, были распространены испытания для потенциальных женихов, тем более, если это касалось выбора спутника жизни для химе клана.       Хината недоумевающе посмотрела на отца.        — Только не говорите мне, отец, что Вы собрались вызвать на поединок этого молодого паренька, пусть и имеющего невообразимые способности!        Хиаши скрипуче рассмеялся, а потом закашлялся, но ответил:        — Ну, конечно же нет, Хината. Я придумаю для этого горячего песчаного парня такое испытание, которое он заведомо провалит. И, если он настолько честный человек как про него говорят, да и, к тому же, приемный сын Каге, то он легко отступится от нашей девочки. Ты говоришь, рукастый парень, да?       Хината молча кивнула в знак согласия.       Хиаши снова улыбнулся, и на лице у него прорезались глубокие морщины. Ведь второй этаж деревянного дома в классическом стиле, который он уже много лет возводил под личную оранжерею, сам себя не построит.

***

      А тем временем в Скрытом Песке, в разгар внезапно разыгравшейся где-то неподалеку песчаной бури, Йодо, надев на себя фартук и платок Хаятэ, пыталась приготовить традиционное сашими.        — Тоньше нарезай ломтики лосося, — советовала ей Ёшино, наметанный глаз которой сразу угадывал неподходящую толщину. — Смотри, я эту рыбку в охлажденном виде в своем контейнере везла прямо из Конохи специально для Шикадая. И редьку дайкон не забудь!        — А обычный редис не подойдет?        — Ну что ты, дочка, — усмехнулась Ёшино. — Шикадай твое сашими с обычной редиской даже нюхать не станет! Салат латук принесла?        — А коричневый салат не подойдет? В оранжерее Пятого только он и растет, ему меньше воды нужно.        — Ну нет, — тут Ёшино вскочила с места и, оказавшись перед Йодо, помахала перед ней указательным пальцем в знак внимания. — Для правильного сашими нужны именно дайкон и латук, и никак иначе. И, пожалуйста, не забудь огурцы! Шикадай их очень любит. Шикамару тоже любил, пока Темари не высадили в нашем огороде свои дыни! И теперь он признает только их!       Йодо удивилась, конечно, но огурцы крошить взялась.        — Да кто же режет огурцы кубиками в сашими-то? — успела заметить и это Ёшино. — Их надо резать соломкой и не вдоль, а поперек, немного под углом. Давай покажу!       И бодрая в свои-то годы Ёшино Нара взялась за нож и резво-резво принялась строгать здоровенные огурцы сорта «Гордость Казекаге» под открытый от удивления рот Йодо.        — Давай раскладывай, что ли, — и через минуту опять претензия. — Да кто ж так раскладывает-то! Надо аккуратно, веером, а не горкой валить!       — Ну вот и готово! — показала свое произведение искусство Йодо довольная Ёшино. — Теперь осталось только полить соевым соусом.        — У нас есть масло кунжута, — показала скляночку Йодо.        — Тоже подойдет.        — Может, еще специями посыпем сверху?        — А вот этого не надо! — чуть не закричала Ёшино. — Максимум немного перца.       Йодо удивилась, как это можно готовить без специй, но виду не подала. Кто его знает, как и что они едят там, в Конохе. Возможно, ей действительно следует прислушаться к советам бабули Ёшино, ведь Шикадай вряд ли когда-нибудь привыкнет к здешней еде.        — Шикадаю точно понравится! — еще раз посмотрев на блюдо, с гордостью заключила довольная Ёшино, а потом, снова посмотрев на Йодо, подмигнула ей и открыла ей страшную тайну:        — Ты думаешь, почему все Нара — гении? Это же не просто так! Правильное питание — вот секрет! В рыбе содержатся все полезные вещества для работы мозгов. Недаром я и матушку Шикадая приучила есть рыбку! А уж сколько морепродуктов ей пришлось съесть во время беременности!       Йодо согласно покивала головой, беря себе на заметку, что надо есть побольше рыбы, чтобы дети у них с Шикадаем были умные, однако именно на этой благостной ноте голос вошедшего на кухню самого Шикадая прервал милый разговор старшей женщины клана Нара и той, которая еще только-только готовилась вступить в этот славный клан Конохи.        — Больше никакого сашими, бабушка!       И тут Йодо обернулась и просто застыла. Нет, это просто быть не могло! Это точно сон, и она сейчас вот-вот откроет глаза, чтобы снова проснуться! Потому что тот, о ком она могла только мечтать, тот, которого она видела только в самых смелых снах, сейчас стоял перед ней вживую!        Шикадай с распущенными волосами, торчавшими во все стороны, как и у местных мужиков, одетый в традиционную светлую хламиду и обернутый в такой же традиционный шарф Сунакагуре, стоял перед ней, сверкая протектором Скрытого Песка, зашитом на рукаве!       Бабушка Ёшино в буквальном смысле остолбенела от увиденного.        — Шика-чан, что это такое? — уперла она руки в боки. — Как это ты не будешь есть свое любимое сашими, ведь Йодо с таким старанием приготовила его для тебя!        — Пусть запечет баранину со специями, сегодня я хочу ужинать в компании моей будущей жены. А потом, — зеленые глаза Шикадая властно блеснули. — Я хочу видеть ее в своей спальне. Пусть развлечет меня. Станцует там или споет — это неважно. А для своего золотца мне никакого золота не жалко!       И тут Шикадай хлопнул в ладоши, и один из шиноби караула вошел на кухню и передал ему какой-то свиток. Он сложил печати, и из свитка материализовалось и повисло в воздухе практически невесомое платье из золотых нитей, закрытыми в котором были только самые интересные части тела, какие уж совсем неприлично было видеть до свадьбы даже наследнику Казекаге!       От увиденного у Йодо из рук выпал нож, которым она до этого усердно строгала имбирь для посыпки сашими.        — Ветер мне по голове, — только и смогла прошептать она, чувствуя, как на молочной коже лица проступает румянец, который распространяется от щек до кончиков ушей. — Это же пеньюар жены Первого Казекаге!       Йодо изумленно прошептала это, а потом, тряхнув головой, будто встряхивая с себя дурман, строго спросила:        — Шикадай, кто тебе позволил взять его из музея истории Сунакагуре? Мы с Араей с таким трудом его восстановили, чтобы следующие поколения генинов Песка могли быть знакомы с нашим прошлым! И, кроме того, спросил ли ты разрешение у Пятого прежде, чем дарить его мне?        — Пятый меня не интересует, — закрыв глаза, уверенно ответил Шикадай. — Дядя Гаара обманул вас всех. Он незаконно стал Казекаге в свое время. Все это — просто фарс, как и жалкие попытки возвести на место Каге дядю Канкуро. Настоящей наследницей всегда была моя мать, Темари, потому что она была старшим ребенком Казекаге. Мне уже все достоверно рассказали, и даже показали древние архивные документы, подтверждающие это!        — Да что ты такое говоришь? — удивилась даже стоявшая тут и до этого ничего не понимавшая Ёшино, а потом вскочила с места и всплеснула мокрыми руками, — Это ж твои дядья, как же можно-то!        — Вот был бы жив мой дед Казекаге Раса, то я бы тогда…        — Да если был бы жив твой дед Казекаге, — кивнула Ёшино Нара в сторону огромного портрета, висевшего перед обеденным столом на стене и закрытого бессменным полотенцем еще Хаятэ. — То ты бы вообще не родился!        — Не надо грубить мне, бабушка. Мне, наследнику… Ай, больно блин!       Йодо даже ничего сделать не успела, потому что беда в буквальном смысле свалилась оттуда, откуда ее не ждали. Висевший на стене рядом с портретом Четвертого Казекаге в тяжелой резной дубовой раме портрет его жены, Каруры, бывшей, к слову, тоже бабушкой Шикадая, похоже, расшатался от внезапно влетевшего в плохо закрытое круглое окно порыва ветра и свалился молодому Нара прямо на голову.        — Шикадай, ты как? — Йодо, забыв и о разговоре, и о стыде, и о золотом платье, буквально бросилась к нему и, положив руки на голову Шикадая, своей медицинской техникой принялась останавливать кровь из глубокой рассеченной раны на голове. Сам Шикадай, одетый в традиционное одеяние Сунакагуре, с повязкой Песка на плече, тяжело дышал, стараясь не потерять сознание, потому что ударило его очень сильно.        — Мгновенная карма, — развела руками бабка Ёшино. — Нечего тут кулаками махать!       Она сказала это так определенно, потому что набожная Ёшино явственно слышала в звуке ворвавшегося в дом ветра женский голос со словами «Не выпендривайся!»        — Давай я помогу тебе дойти до кровати, Шикадай, — прошептала обеспокоенная Йодо, сняв с себя передник и стирая им остатки крови с головы парня. — Ты, похоже, сегодня слишком долго ходил под палящим солнцем без головного убора, вот и перегрелся.        — Йодо, прости меня, — прошептал ей чуть ли не в лицо Шикадай, поправив золотистый локон ей за ухо. — Ты пойми, я очень не хочу идти против дяди и, тем более когда-нибудь становится Казекаге, хотя и, как меня просветили сегодня, имею на это больше прав, чем кто-либо. Ведь для меня это такая, блин, морока. Будь моя воля, я бы вообще никуда не уезжал из Конохи. Я все это делаю только для тебя, потому что изначально ты обратила внимание не на меня, а на наследника Казекаге. На властного, чуть избалованного и сорящего золото направо и налево…       И тут Йодо прижала к обветренным за время пребывания в Сунакагуре губам Шикадая свой кажущийся в свете ламп фарфоровым пальчик и строго потребовала:        — Не разговаривай, а то тебе может стать хуже. Обопрись на меня и пойдем.        — Я понимаю, что все это в высшей степени нелогично, что я — дурак, набитый дурак, да, но я ничего не могу ничего с собой поделать — я просто должен докопаться до истины. И сделать Сунакагуре такой, какой ты хочешь, Йодо, потому что…       Но сказать, что он нашел в Йодо свой идеал, Шикадай так и не решился, ведь ему было очень стыдно.Тогда это было бы, фактически, признанием в любви, но как он мог ей вообще говорить о любви после того, как уже не один раз обошелся с ней жестко и даже жестоко.       Пока Шикадай говорил, они уже дошли до гостевой комнаты. Йодо помогла ему лечь на кровать.        — Тоже считаешь меня слабаком, как и моя мать некогда считала моего отца? — спросил Шикадай, запрокинув сильно болевшую голову назад и откидываясь на подушках.        — Нет. — Йодо села рядом, повернувшись к нему спиной. Шикадай попытался взять ее за руку, но она убрала ее, а потом продолжила:        — Ты не должен отступать, Шикадай. Ты должен закончить свое расследование и, наконец, найти тех, кто за всем этим стоит. Ведь распутать этот клубок загадок и найти истинного преступника можешь только ты как сын гениального стратега Конохи. И начинать следует с тех людей, кому могло бы быть выгодно то, что Суна выйдет из Альянса Великих Стран шиноби и будет служить для достижения его корыстных целей.        — С чего ты это взяла? — Шикадай буквально сел на кровати.        Йодо пожала плечами:        — Просто вспомнила, как Пятый на теоретических занятиях учил нас простому правилу: как определить врага, если он неясен. Нужно задать себе вопрос: кому это прежде всего выгодно?

***

      Тем временем Боруто места себе не находил, несмотря на то, что был уже дома за столом на кухне. В чашках был разлит зеленый чай с жасмином, приглашены батя, дед Хиаши, дядя Гаара в кои-то веки нервно перебиравший пальцами свою одежду, мама, а также сенсей и тетя Сакура, которую, похоже, в скором времени тоже придется называть «мама». Должен был присутствовать даже этот странный дед Эбизо, который приперся вместе с ними, видимо, просто для количества. Но, он, скорее всего, сейчас отправился в больничку вместе с Генши и Сарадой, потому как уже по приезду ему заметно приплохело.       Со стариком Эбизо, которого сопровождали Арая и Генши, странности начались почти сразу по прибытии в Коноху. Сначала ему стало плохо, как он выразился, от отсутствия утреннего тумана. Потом беднягу не устроил внезапно заморосивший прохладный осенний дождик. А когда, наконец, из-за туч выглянуло солнце, бедняга пожаловался, что ему тут жарче, чем в Суне!       Генши предположил, что у старика просто подскочило давление, и попросил его принять свои обычные таблетки в удвоенной дозе.        — Как хорошо, что я взял с собой непочатую упаковку, — охнул Эбизо. — Как знал, что подобные путешествия мне уже в тягость.        — Да не одному Вам тяжко, даттебаса, — успокоил его тогда Боруто и, показав на соседнюю сторону улицы, где старая портниха как раз вышла со своей старинной швейной машинкой с ручным приводом немного пошить на солнышке, чтобы сэкономить электричество. — У нас тоже старики доживают до преклонных лет. Вот, например, главной портнихе Конохи целых восемьдесят лет!        — На пятнадцать лет младше меня, — прошамкал Эбизо-сама, не обращая внимания на чинно стучащую на швейной машинке старушку, потому что в его возрасте это было уже бесполезно. — Туманом на глазах рассыпается наш старый мир, где шиноби бегали из деревни в деревню своими ногами, а не катались на этих вонючих поездах!..       Боруто еще раз прокрутил у себя в голове ворчание старика и невольно улыбнулся. Неужели и он когда-нибудь будет таким же? Нет, не верится. Вон, батя Мицуки же день ото дня моложе. Как и бабка Цунаде, бывшая бабкой еще во времена молодости его отца.       Арая стоял тут же, рядом, и Боруто никак не мог угадать его эмоции из-за маски, у которой всегда было одно и то же выражение. Он был в курсе, что тому нравилась Сарада, но, глядя на Араю, Боруто сразу понимал, что тот ему не противник. Ему было даже жаль этого зажатого и стеснительного песчаного парня, с лицом которого, видно, приключилось какое-то древнее зло.       Наконец, в прихожей послышались шаги, а затем на кухне возник сенсей Саске в своем бессменном походном плаще. Тетя Сакура в традиционном кимоно, с прической, в которую была вплетена искусственная веточка цветущей сакуры, в кои-то веки немного накрашенная, прибыли как раз вовремя.       Через некоторое время в дверном проеме кухни дома Узумаки показалась и сама Сарада, вопреки ожиданиям Боруто, совсем не нарядная, а как раз напротив, не сменившая своей обычной походной одежды, в которой она ходила на миссии.       Увидев ее, Боруто от волнения потер свой поврежденный глаз, нахмурился и, вытащив кольцо, буквально бухнулся на колени перед… обалдевшим сенсеем Саске, в пол бормоча что-то о прошении руки и сердца и вообще всей Сарады сразу.       Саске и Сакура переглянулись, потом взглянули на Хинату и Наруто, которые тоже пребывали в неменьшем офигении, а потом все четверо, ожидаемо, воззрились на Гаару, который, даже не открывая глаз, промолвил свое дежурное «вы чем-то недовольны или как?».        — Датте-байо! — только и смог выдавить из себя Седьмой Хокаге. Увидев его вытянувшееся лицо Хината поняла, что сказать о том, как пять минут назад Химавари выдала ей, что любит Шинки и выйдет замуж только за него, будет кощунством.        — Это ты виноват, усуратонкачи, — с прищуром воззрился на него Саске. — Это ты еще давно высказывал идею, что мы породнимся.       Сакура же стояла как статуя. Она явно не ожидала, что со стороны Боруто это прозвучит так сразу и в лоб.       И тут уже сама Сарада решила брать дело в свои руки. Она подошла к родителям и, даже не посмотрев на стоящего в буквальном смысле слова на одном колене с кольцом Боруто, огорошила их не менее странной новостью.        — Мне пока немного не до замужества, потому что я еще никак не могу привыкнуть к тому, что у меня теперь есть еще родственники со стороны клана Учиха.       Сарада даже не поняла, какой фурор она произвела этим своим невольным сообщением.        — Чего? — Саске отреагировал мгновенно, а Сакура просто побледнела. — Дочь, какие родственники, ты что?        — Мой брат Генши Тцукури из Скрытого Камня. Заходи, пожалуйста. — Сарада выбежала в коридор и вскоре вернулась буквально под руку с…       Длинные светлые волосы, голубые глаза, один из которых закрыт челкой, характерная улыбка. Только вместо высокого хвоста две аккуратные ровные косы в копне густых волос. И рты на руках, только зашитые. И крепкая, уверенная каменная суть.        — Н-дааа, — открыл рот Генши, и ни у кого из присутствующих уже не осталось никаких сомнений по поводу его родства с печально известным Дейдарой из Акацуки.        — Это не может быть, — прошептал обалдевший Саске, но потом, вдруг внезапно найдя объяснение, буквально скомандовал Сараде:        — Отойди от него сейчас же, потому что кто знает, какая эта из вариаций Техники Нечистивого Воскрешения?!        — Но он и правда наш родственник, — и тут Сарада взяла Генши за руку.        — Не трогай его руки! — Саске сорвался было с места, чтобы в буквальном смысле отодрать свою единственную дочь от этой копии Дейдары, но вовремя остановился, потому что всем был продемонстрирован шаринган Обито.       Саске тяжело задышал, его рука, готовая здесь и сейчас применить чидори, затряслась. Сакура опавшим лепестком порхнула за стаканом воды, а Хината успокоила себя тем, что хотя бы не Боруто привел за руку воскрешенного дядю Неджи.       Но все бы еще было ничего, если в этот же самый момент в дом Хокаге буквально не ворвался один из патрульных ниндзя, запыхавшийся и оглушенный, с диким криком возвещая:        — Измена, господин! Песок напал на Коноху!       И тут уже все присутствующие снова перевели свой фокус на сидевшего до этого на удивление тихо и позволяющего всему идти своим чередом Гаару. Тот же, повернувшись к Наруто, сухо ответил:        — Без паники. Я сам во всем разберусь.       И, призвав свой песок из бутылешки на поясе, Пятый Казекаге легко вскочил на песчаную кучу и полетел выяснять ситуацию, думая, что он все-таки не удержится и сейчас скажет пару ласковых этому влюбленному здоровому лбу.