Амехания. Аллея Смерти

Солнце согревало в своих утренних объятиях город, однако его тепло совершенно не добиралось до проклятых жителей замка, где давно правила смерть. Внутри него было принято жить так, словно никто не был заточен в темницу и того рокового дня, не существовало. Но каждый из Вольтури не мог не прокручивать в своей голове то, что случилось. Особенно это касалось Аро и Кайуса. Последний яро пытался убедить расправиться с нарушительницей закона также, как с другими и не давать ей времени. И пускай многие привыкли к его жестокости, но главный лидер Вольтури видел, что тот борется с неясными противоречиями. Когда Кайус узнал об интересе Маркуса к Женевьеве, то не мог проигнорировать этот факт. Раньше он относился к мрачному и замкнутому вампиру не больше, чем как к мебели. Но эта новость разожгла вихрь ярости. Однако, Кайус не мог ни с кем поделиться тем, что увидел тогда, в зале суда. Стоя рядом с Аро, Вольтури ждал, когда к ним приведут пленницу. Двери большого зала распахиваются и перед ними открывается невозмутимое лицо девушки, выражающее полную покорность и смирение. Её руки закованы, а движения ограничены, но она шла так, словно это не было препятствием. Узнав в преступнице Еву, Кайус ощутил, как внутри все сжалось в крепкий узел, он попытался удержать нейтральное выражение лица, хотя это была всего-навсего маска, чтобы прикрыть слишком дорогие ему воспоминания. – Назови свое имя – подал голос Аро, не подходя к ней. – Женевьева, – вампирша подняла глаза на владык и задержав свой взгляд на одном из них, вскоре заметила стоящих рядом Джейн и Алека. Те самые брат и сестра, не принятые обществом и ставшие членами семьи убийц. Они словно уловили особое напряжение между лидером клана и жертвой. Аро галантно подал ей руку, намереваясь прочитать её историю. Что-то меняется в лице владыки, спустя короткое молчание, в его глазах мелькает тень опасения. Он отходит от Евы. – Мне следует наказать её? – послышался голос Джейн. Но Вольтури отвечает не сразу. – Её нужно уничтожить. Она предала наши законы и не собиралась им следовать, – холодно отрезал Кайус. Минутное смятение исчезает с лица Аро, он надевает заново спокойную маску. – Вы можете убить меня. Я не стану жалеть о своей смерти. Но прошу, не трогайте Арнесса, – произнося это имя, Ева опустила глаза, а голос её дрогнул. – В темницу её. Я даю срок десять дней, – сказав это, Аро складывает ладони, игнорируя взгляды других вампиров, обеспокоенного Маркуса и разъярённого Кайуса. После того случая было сложно вернуться к обычному ходу дел. Особенно самому жестокому из лидеров. Собственно, потому он и шёл в кабинет Аро, дабы выяснить причину такого поступка. – Боюсь, мне не стоит угадывать причину, по которой ты пришёл, брат? – Вольтури сидел на своём месте, внимательно глядя на вошедшего Кайуса. – Почему в этот раз ты решил отвернуться от наших законов? – от собеседника веяло негодованием. Возможно, ещё присутствие или напоминание рядом Евы вызывало желание от неё избавиться. Кайус мог понять Аро, когда тот, несмотря на свою привязанность к сестре, должен был совершить преступление. Он никогда не говорил об этом Маркусу, да и вряд ли тот бы его понял. Дидима мешала уже тем, что уйди она вместе со своим возлюбленным, то могла бы спровоцировать большой сбой в системе, которую и так построить было не просто. Сейчас, вспоминая Еву, он хотел сделать то же самое. Она не давала покоя тем, что пробуждала воспоминания, о которых Кайус давно хотел забыть. – Я смогу тебе это объяснить чуть позже, - Аро вздохнул и перевёл взгляд на стопку книг у себя на столе. Оккультная магия и изучение анатомии ведьм. – Ты никогда раньше так часто не интересовался этими книгами, это тоже из-за неё? Что она намеревалась сделать, чего я не знаю? – его тон стал громче и раздражительнее. – Нам нечего бояться, Кайус, – попытался успокоить его Вольтури – это просто книги. Ты как-то стал любую мелочь связывать с Евой, – на это Кайус только стиснул зубы, все ещё чувствуя, что ему что-то недоговаривают. – А то, что Маркус теперь взял привычку уходить в подземелья - тоже мои фантазии? – не вынес он. Эти ядовитые слова вырвались из груди, с привкусом горечи. – Никто не допустит, чтобы её рассказы как-то повлияли на него. Я думаю, он быстро потеряет к Еве интерес, – во всяком случае, владыка на это надеялся, полагаясь на способность Челси. Тем временем, упомянутый Маркус снова пришёл в темницу, ожидая услышать продолжение истории. – Меня все же забавляет, что вы не забыли прийти, – подала голос Ева, словно совсем не боялась последствий за свои слова. Однако вампир не мог не почувствовать, что за дерзостью скрывалось ощущение покинутости и тревоги. Видать, он стал единственным собеседником для неё в этой живой могиле. – На память я не жаловался, – Вольтури приблизился к Еве, – меня все ещё волнует одна вещь, – с нейтральным выражением лица начал он, – вы рассказывали мне, что раньше знали Кайуса, и по вам видно, что это не было ложью. Но в то же время, я чувствую, что есть что-то, о чем вы умолчали, и что история с ним не могла так быстро закончиться. – Вы очень проницательны, – эти слова скорее были как подтверждение, ведь подобную черту в нем замечали очень многие. – Я буду рада рассказать вам о том, что произошло дальше, но также – не сочтите за наглость – хотела бы попросить вас рассказать о своей трагедии, – Ева хорошо понимала, что только утомляющие и тяжёлые переживания смогут заставить другого спуститься к ней. Было интересно узнать, что же пережил собеседник. В глазах Маркуса снова отразилась боль, однако перечить тот не стал. Он чувствовал, что впервые с кем-то может разделить своё одиночество. – Я обещаю, – молвил вампир и принялся слушать. – Удивительно, что я до сих пор помню, как сложно быть новообращенным. Если человек за шестьдесят лет успевает много раз измениться и переосмыслить свою жизнь, то что, если ему дать целых сто? Первое время мне было ужасно одиноко. В молодости все было более-менее понятным. Я похоронила свою жажду свободы ещё до того, как обрела её. Мне было проще с мыслью о том, что главное – сделать счастливой мать, а затем и мужа. Но что толку было потом, если одна считает меня мёртвой, а второму никогда не было со мной интересно по-настоящему? Долгое время я просто скиталась, не зная, где и в каком деле найти новый смысл. Так мне было суждено встретить Марию. Это была самая странная и умная женщина, с которой мне довелось тогда говорить. Возможно, я сильно идеализировала её, но на то были причины. У Марии были цели и желания создать свою армию из новообращенных, чтобы отвоевать свои территории у других кланов. Помимо этого, она была жестокой, холодной и отвергающей, а это был самый надёжный способ заинтересовать меня. Похоже, я слишком привыкла проявлять привязанность тогда, когда её ко мне нет. В этом мы были похожи с Джаспером, который тоже стал оружием Марии в войне. Нам хотелось согреть её душу, и мы оба потерпели поражение. Она могла бесконечно тренировать нас, оттачивая навыки, и смотрела только на результат. – И это, по-твоему, нападение? – часто слышалось от Марии. – Я уверена, ты можешь лучше, – и мы действительно, могли лучше. Правда потом приятно от этого становилось только ей. В Марии я видела свою мать, только с большей доли энергии и садизма. – Скоро приближается битва, вы всегда должны быть к ней готовы, – металлом отзывался её голос. Однако меня пробудил из транса диалог между новообращенными. Одним вечером, после окончания охоты, они обсуждали будущее нападение румынского клана, а также возможное поражение Кайуса. Его имя отозвалось как удар током в голове. Я не могла разобраться, что вновь заставляло меня раз за разом беспокоиться о нём. Тогда мною двигало желание предупредить, и в то же время, остаться незамеченной. Разузнав, в каких местах в ближайшее время будет находиться его армия, я решила ненадолго отправиться в город после тренировки. Тем вечером у ещё не закрывшейся лавки я купила бегонию. Язык цветов, пожалуй, появился ещё до того, как люди научились говорить. Бегония должна была быть символом предупреждения об опасности. В те времена, когда мы с Кайусом ещё были детьми, о значении цветов знали все, так что это было надёжным способом. Осталось дождаться подходящего дня. В то время, клан Марии постепенно начал распадаться. Многие вампиры уходили, желая найти себя в более безопасной для них обстановке. От её требовательности трудно было не устать. Похоже, моё душевное смятение и переживания, которые совсем были не о её целях и амбициях, можно было хорошо заметить. Я становилась задумчивой и тревожной, а такие воены не нужны. Так Мария задумала меня уничтожить. Помню, в один вечер меня окружила толпа новообращенных. Моё внушение навязчивых фантазий могло отвлечь их, но не остановить. Тогда меня спас Джаспер. Он моментально разорвал всё ещё хрупкие тела новообращённых, не оставив им и шанса. После этой битвы, мы решили сбежать вместе. Я не знаю, почему он это сделал. Возможно, у нас просто была похожая участь и ему было проще меня понять. Но его поступок помог мне открыться. Я рассказала, что хотела бы передать предупреждение своему другу и лучше это сделать, как можно скорее. Странно, но Джаспер согласился подстраховать меня, возможно, потому что имя друга, называть не спешила. Кайус и так ещё до присоединения к вам славился любовью к войнам и насилию и вызывал не лучшие ассоциации. Возможно, передавая ему бегонию, я держалась все ещё за тот светлый образ из воспоминаний, который вскоре так отчаянно пыталась найти в уже другом Кайусе. Иногда нам сложно принять чьи-то изменения, особенно если слишком многое связывало с человеком. Когда он шёл возле холмов, одетый в тёмную мантию, к нему подбежала одинокая лошадь. Возле её седла были прикреплены цветы. – Ну у тебя и вкус, – произнёс Джаспер, вдали наблюдая за тем, как Кайус осматривает лошадь, видимо, на наличие оружия. Уловив моё беспокойное настроение, он не осмелился задать ещё один вопрос. – Мне было сложно сказать сразу, – я слабо улыбнулась, – но спасибо, что помог, – на этом наши пути разошлись. Мне было близко нежелание Джаспера на то время кого-то подпускать к себе надолго. После Марии мало кто этого хотел. – Видимо, вам очень хотелось найти утешение в ваших воспоминаниях детства, во всяком случае, я вижу, что Кайус отпустил вас раньше, чем вы его, – размышлял Маркус, выслушав рассказ вампирши. Ева отметила удивительную его способность читать чужую душу, не проникая в мысли. В свою очередь, она редко находила достаточно слов, для того чтобы описать, что чувствует. Стоило им выйти на волю, все они увядали, теряя своё сильное значение. Однако, её единственному собеседнику не требовались объяснения, и это успокаивало. – Что ж, теперь моя очередь слушать – перевела тему узница. – Моя история не так наполнена событиями. Но одно из них, пожалуй, самое важное. Много лет назад, когда ещё наш клан начал формироваться, я был только рад присоединиться к Вольтури. Мои планы изменились, когда познакомился с Дидим, – произнося это имя, Маркус вздохнул, а его тон стал тише, – ни с кем ещё я не чувствовал такое родство душ. Даже наши способности в чём-то были похожи. Дидим легко влияла на настроение других, стоило ей только войти в зал. Когда мы только начали наши отношения, то планировали вместе покинуть клан. Я был слишком счастлив, чтобы заметить угрозу, нависшую над нами. Мне нужно было предугадать, что это случится. В один день, как раз перед тем, как уйти, Аро сообщил мне, что Дидим погибла. О том, кто на неё напал, мне не сообщили, – говоря о смерти возлюбленной, Маркус словно сам заново умирал, снова перемещая себя в тот день. Женевьева слушала, не смея что-либо сказать. На её лице отразилось глубокое сочувствие, переходящее в тихий гнев. – Я потерял её так быстро, что даже не успев попрощаться и понять, кто это сделал. Знаете, когда вы начали просить пощады для Арнесса, это изначально заинтересовало меня, я редко наблюдаю, когда кто-то просит об этом искренне, – Ева все ещё не отвечала. Она с пониманием смотрела на него. Все же их связывало больше, чем казалось. – Знаете, люди часто говорят, что не стоит жить прошлым, но иногда именно прошлое не хочет отпустить тебя, – Ева дотронулась руками до решётки. Она могла бы вызвать у старейшины эйфорию, но это бы никак не помогло. Её магия могла подарить ему ложь, а это совсем не то, что нужно было Маркусу. Как и слова утешения о том, что все пройдёт. Он искал принятия, а не попытки натянуть на него улыбку. – Я рада, что вы поделились чем-то очень важным из своей жизни, пускай мы не так долго знакомы, – их руки соприкоснулись, через темноту, изучая друг друга. – Я должен идти, – внезапно прервал тишину Вольтури, решая для себя, что стоит попытаться поговорить с Аро. Больше всего он не хотел, чтобы с Евой случилось то же самое, что и с ним.