Амехания. Аллея Смерти

После того, как я это увидела, мне показалось интересным притвориться одной из жертв его обаяния, чтобы посмотреть, что получится. Наша встреча была забавной игрой. Мы познакомились в том же баре. – Не возражаете, если я присоединюсь? – вкрадчиво спросил Арнесс. Я лишь улыбнулась, наблюдая за его действиями. Он, как и ранее, старался выглядеть внимательным и учтивым, но любой вампир лучше может разобрать, что скрывает другой человек. – Я буду очень признательна, если вы проводите меня до дома. В такую темень отсюда выходить одной страшно, – когда он согласился, мы вышли на улицу. Мне стоило увести его подальше от людей, к счастью, было достаточно поздно. Все дальше мы шли по тёмным переулкам, пока самому Арнессу не стало жутко. – Вы так далеко живёте… – протянул он. – О, это только начало, – в его голове заиграла приятная мелодия, а сам Арнесс очутился в древнем замке. Мне хотелось, чтобы он потерялся в грезах и не видел дальнейшего пути. Пусть его окружают стены со старинными картинами, пусть его взгляд падает на золотые подсвечники по углам замка, темно-зелёные шторы будут закрывать свет от фонарей. Арнесс не знал, что идёт на самом деле в заброшенный дом. Не знал, что в этот раз смерть решила тоже обмануть его. Он очнулся на полу под лестницей, слабо открыв глаза. – Где я?.. – Арнесс еле встал, осматривая место. – Там, где нас не найдут, – я сидела на подоконнике, думая о том, что мне бы хотелось просто поговорить с ним, даже если мои методы были эгоистичны. Вспоминая прошлое, я не желала обращать снова другого человека в вампира, так резко и необдуманно обрекать его на ту участь, к которой он может быть, не готов. Я жалела о том, что сделала с Кайусом и не могла не отметить, моя спонтанность тоже имеет отношение к его отстранённому поведению. Меня обратили насильно, и мне совершенно не было ясно, что с этим делать. Тогда я думала только о своём одиночестве и о стремлении быть с кем-то очень близким из прошлого. Мне не хотелось повторять таких ошибок, потому всё, на что я надеялась, это на короткую беседу. – Кто ты такая? Зачем ты притащила меня сюда?! – запаниковал он. На лице Арнесса отразился страх. – Я не причиню тебе вреда, обещаю. Но мне интересно тебя узнать. Расскажи мне, почему ты так поступал с теми девушками? В тебе нет жажды, а значит и питаться не нужно, и вроде бы ты в состоянии получать доход по-другому. – Я не хочу это объяснять, да и зачем? – он сделал шаг назад, а затем внимательно посмотрел на меня. Арнесс, все ещё опасаясь, но теперь испытывая интерес, подошёл ближе и попытался дотронуться до моей руки. Я чувствовала, как по его венам пульсирует кровь, как работает сердце, какая тёплая кожа прикасается к моей, мертвенно бледной. – К... Кто ты? – завороженно повторил вор. – Давай так, я поделюсь с тобой своей историей, а ты расскажешь мне свою, – это предложение смогло его завлечь. Правда, для меня было странно, что Арнесс не предпочёл убежать или назвать меня монстром, на что имел бы полное право. Видимо, нас обоих влекло к хищникам. – Вы действительно интересная пара… – Маркус подумал о том, сколько человек на самом деле хотели бы узнать настоящих вампиров? И сколько бы пришло в ужас? Однако, за много лет человек давно предпочел оградить себя красивыми сказками, что явно облегчало охоту. – Вы обратили Арнесса, потому что он согласился? – Да. Хотя это произошло не сразу. Мне лучше всего запомнилось то, как мы устраивали поездки по разным городам. Чаще всего он любил рассказывать что-то о своём прошлом, сидя в поезде, мне же было только в радость слушать. Так однажды он рассказал про свои ранние годы: «Я не знал своих родителей. Моё детство прошло в интернате, откуда мне приходилось несколько раз сбегать, в основном из-за голода и отвратительного надзора учителей. Меня много раз ловили и все заканчивалось физическим наказанием, но однажды мне удалось сбежать навсегда. Я хотел выживать на улице, потому что это не казалось мне намного сложнее, чем выдержать дисциплину, в которой тебя привязывают к стулу и избивают до потери сознания.» Он рассказывал о том, как в подростковом возрасте часто воровал книги, мечтая однажды написать свою, но погрязнув в выживании, так и не смог притронуться к этой идее. Мне хотелось сделать что-то для него, но это было не тем чувством, которое испытывала к мужу. Об Августине я заботилась, потому что должна была, потому что так подобало ответственной жене. Я не уверена, что делала это так искренне, ведь мне есть с чем сравнивать. Арнесс любил игру на скрипке, и он был только рад посещать разные мероприятия. Он также любил прыгать с большого расстояния в воду и сочинять пьяные рассказы. Чем больше мы проводили времени вместе, тем меньше нам хотелось разлучаться. В один день Арнесс решил завести разговор на тему обращения. «– Я вряд ли смогу дать тебе что-то в ответ будучи человеком. Пойми, Ева, ты внесла в мою жизнь гораздо больше хаоса, чем это мог сделать я. – Ты не во всём прав, рядом с тобой я тоже чувствую себя человеком, и мне становится спокойнее.» Мы дали друг другу месяц, чтобы подумать. За это время Арнесс вернулся к своей жизни, где его ждала не лучшая участь. Его поймали как преступника, ведь несмотря на то, что он никого не убивал уже как год, ошибки прошлого все равно напомнили о себе. Арнесса должны были заточить в тюрьму, на одном одиноком острове. Узнав про эту новость, я нашла корабль, на котором его будут везти. Нужно было действовать быстро. Как же ненавидела всех, кто когда-либо хотел причинить ему боль. Учителей в интернате, родителей что бросили его, людей, которые целенаправленно вели его в объятия камеры. Явившись к ним ночью на корабль, в разгар шторма, я выкинула половину людей со всей яростью в воду, остальные стали небольшим ужином. Арнесс очнулся на теплом песке, когда все закончилось. Он смутно помнил ту ночь, потому постаралась ему объяснить, что теперь будет свободен. Я обратила его, ещё пока Арнесс был без сознания. После обращения мы долго охотились вместе, я должна была научить его прятать трупы и выслеживать людей. Тогда, кстати, у Арнесса обнаружилась интересная способность делать что-то или кого-то одного невидимым, будь то человек, животное или предмет. Весьма полезно. Вскоре, он смог адаптироваться к своему существованию и нам было проще добираться обратно в Вену, для таких целей я и сохранила корабль. Конечно, нельзя было им управлять, не имея опыта, но в нем также были лодки, которые никому больше не понадобились. Добравшись до Вены, мы опасались, что нас могут узнать случайные прохожие, но этого не случилось. Учитывая нашу обоюдную склонность к авантюрам, не могла не предложить разыграть людей, соединив наши способности. Заказав гробы, священника, а также музыкантов, мы составили завещание, как молодая супружеская пара, что умерла от чахотки. В наших письмах были как рассказы о том, что сознаемся во всех грехах, так и клятвы что смерть будет к нам милосердна. Видели бы вы, какие лица были у людей, когда эти письма, читал священник. В глазах Евы читалось абсолютное бесстыдство: – Когда наши тела погрузили в эти деревянные ящики, мы просто ждали вечера. Явить себя людям было что-то вроде совместной шутки. Люди часто романтизировали смерть, но какова будет их реакция, если мёртвые любовники внезапно оживут? – Для вас бессмертие стало чем-то вроде развлечения? – вмешался Маркус, возможно в иных обстоятельствах этот вопрос был бы упрёком, но тот хотел понять, что может двигать такими существами. – Нам было нечего бояться, – Ева пожала плечами, – когда живёшь столько лет, необходимо чем-то заполнять внутреннюю пустоту, иначе по-другому становится невыносимо скучно. Мы были ужасно потерянными и нас неизбежно тянуло к порокам, – после её слов Вольтури вернулся к тому, что сказал Аро. Да, тот был прав, но что-то мешало ему в этот раз быть лишь на холодной стороне закона. На какое-то мгновение Маркус снова вспомнил Дидим. Хотя их роман не был таким бурным и непредсказуемым. Всё, чего они хотели, это свой маленький уголок, в котором смогли бы построить семейное счастье. Когда Дидим появлялась в его памяти, Вольтури казалось, что он до сих пор слышит её смех в стенах замка. Как будто того мрачного дня не существовало. – Вас что-то расстроило? – голос Евы вывел Маркуса из воспоминаний. Она уловила тихую меланхолию в его глазах, догадываясь, что это вовсе не от её рассказа. – Иногда, я все ещё вспоминаю её… – ему можно было не говорить имени. Его ненависть к себе была сильнее, чем ненависть к убийце, которого тогда не удалось найти. – Однако, я не пытаюсь найти утешения, все же то, что случилось, было моей ошибкой. Мне близко ваше желание убить всех, кто хотел навредить вашему избраннику. – Вольтури вдруг снова подумал о том, что хочет помочь Еве, но это заставит его пойти против брата. Но похоже, желание не допустить похожей с ним трагедии было сильнее, – я помогу вам, – прошептал Маркус, – я найду способ помочь, – и не успела узница договорить, как тот скрылся в темноте подземелья. Дидим… вот бы снова увидеть её мягкий лик. Она любила ветер, тёплую погоду, умела шутить, дабы не накалять обстановку. У Дидим не было любимого цвета, в каждом из них она находила что-то уникальное, будь то загадочная синева, меланхоличный сиреневый или поглощающий чёрный. Последний так подходил её избраннику. Маркус — вечно серьёзный, предпочитающий уединение светскому обществу и философию разговорам о погоде. Ищущий спокойствия и уставший от внутренней бурной жизни. У Дидим было немало поклонников, но она выбрала именно его. Маркус влюбился не просто в её улыбку, а в способность видеть сокрытое в каждом и при этом умение принимать в другом разные стороны. Дидим видела в нем не просто надёжного коллегу Аро и молчаливого гостя на мероприятиях. Они могли часами обсуждать разные книги и путешествия. Однажды Маркус и Дидим, словно подростки, сбежали после охоты в закрытый музей, где долго гуляли и рассматривали разные произведения искусства. Взгляд темноволосой вампирши вдруг останавливается на одной из картин, где нарисован яркий рассвет. Её алые глаза, глядят на солнце, пользуясь тем, что теперь это не так больно. Маркус наблюдает за ней, осторожно взяв Дидим за руку и притянув к себе. Их общее восхищение картиной сменилось восторженными взглядами друг на друга. Маркус неспешно целует её, а их руки незаметно переплетаются. Будь Дидим человеком, она бы залилась краской от всей своей робости и безудержной страсти. Он никогда её не забудет…