Щенки

      Ему четырнадцать.       О такой жизни, как у него, можно лишь мечтать. У Аарона есть мама, папа, Кевин, Лисы и большой двухэтажный дом. Эбби чудесно готовит и учит его, Дэвид тренирует их с Кевином три раза в неделю на поле с командой сложных, но добрых и самоотверженных подростков — Лисов. После тренировок у него на теле много синяков, есть вывихи и растяжения, а по спине градом катится пот — Аарон не жалеет себя, ему так сильно нравится носиться по полю с мячом и клюшкой, что он готов отдать всё ради игры. И всё ради того, что будет после неё… А после его ждёт Кевин… — нежный и ласковый, целующий каждый синяк, где бы тот ни появился: на шее, плечах, лопатках, коленях, бёдрах, оглаживающий каждый ноющий участок тела, смазывающий кожу маслом арники, перевязывающим его кисти, колени и лодыжки. Аарона ждёт совместный душ с его маленьким тёплым Кевином. Они никогда не снимаю белья, оставаясь наедине, так близко друг к другу, что у Аарона сердце учащенно бьётся. Кевин помогает ему смыть землю и пот с горящей кожи, очистить от черноты и пыли ссадины и царапины. Кевин опускается перед ним на колени, очерчивает кончиком пальца и целует синяки на его бёдрах и коленях. Аарону иногда кажется, что он намеренно наставляет синяки, чтобы снова ощутить прикосновение губ Кевина к коже. Кевин обнимает его со спины, кладёт подбородок ему на макушку, и так они стоят очень долго, пока тёплая вода льётся на их кожу. Сердце Кевина гулко стучит меж лопаток Аарона, руки обнимают его за грудь и живот. Аарон стоит лишь потому что Кевин удерживает его. Стоит и наслаждается их безмолвной близостью.       Кевин робко целовал его в затылок, думая, что он не замечает, а Аарону хотелось умереть — такое это было счастье…       Ему четырнадцать, и он любит своего лучшего друга.       Аарону покупают одежду — мягкую, удобную и тёплую, но он не может отказаться от футболок и толстовок Кевина. Персиковый запах его кожи кажется ему самым прекрасным на планете. Он успокаивает его и дарит чувство защищенности. — Снова в моей футболке? — Кевин улыбается, протягивая Аарону руку.       Она пахнет тобой. Ткань всегда хранит твоё тепло и твой запах.       Аарон улыбается в ответ и забирается к нему под одеяло. — Почитаешь мне? — Ладно. — соглашается Аарон, удобно устроившись рядом с Кевином. — Что хочешь послушать сегодня? — Про Тима Талера. — Кевин тянется к тумбочке и передаёт Аарону голубую книгу — сборник, состоящий из трёх рассказов — «Питер Пэн» Джеймса Барри, «Тим Талер» Джеймса Крюса и «Мэри Поппинс» Памелы Трэверс. — Мы остановились на странице сто сорок два. Вот тут. — он проводит пальцем по строчке и немного сползает на кровати, чтобы устроить голову на груди Аарона.       Набрав воздуха в грудь, — Кевин при этом зажмуривается и вслушивается в вечно хрипящее дыхание, — Аарон начинает читать: медленно, неспешно, по слогам. Он ещё читает плохо, но Кевин всегда хвалит его и подбадривает.       Хотя Тиму исполнилось только три года, он был крепким и вполне самостоятельным пареньком, мог без всякой посторонней помощи управлять океаническим пароходом из табуреток и автомашиной из диванных подушек и на редкость заразительно смеялся. Когда его мама была ещё жива, она хохотала до слёз, слушая, как Тим, пустившись в далёкое путешествие по воде и по суше на своих подушках и табуретках, весело выкрикивает: «Ту-ту-ту! Стоп! Аме-е-рика!» А от мачехи он за то же самое получал шлепки да колотушки. И понять этого Тим не мог. — Кевин, а что такое «мачеха»? — Это неродная мать. — отвечает Кевин, потираясь щекой о грудь Аарона. — Все мачехи такие злые? — Нет. Есть хорошие. Эбби — наша с тобой мачеха. Но она очень добрая, мы любим её, а она — нас. Она заботливая, нежная и храбрая. — Она замечательная. — согласился Аарон. — Почитаешь ещё? — Кевин поднял голову и посмотрел на лучшего друга щенячьими глазами. Аарон улыбнулся ему и кивнул.       Да и сводного брата Эрвина он понимал с трудом. Свою братскую любовь он проявлял странным способом: то кидался щепками для растопки, то мазал Тима сажей, чернилами или сливовым джемом. И уж совсем непонятно было, почему доставалось за это не Эрвину, а Тиму. Из-за всех этих непонятных вещей, … — Помоги прочитать. Слишком длинное слово.       Кевин поднял голову и, пробежав взглядом по строчке, произнёс: — Приключившихся. — Спасибо.       …приключившихся с ним на новой квартире в переулке, Тим почти совсем разучился смеяться. Только когда отец бывал дома, звучал ещё иногда его тоненький, заливистый, захлёбывающийся смех…       Но чаще всего отца Тима не было дома. Стройка, на которую он нанялся, находилась на другом конце города, и почти всё свободное время у него уходило на дорогу. Он и женился-то во второй раз главным образом для того, чтобы Тим не сидел целый день дома один. Только по… — Кев? — По воскресеньям. — Кевин ласково посмотрел на Аарона. — Помнишь, мы учили с тобой дни недели? — А, точно… — блондин залился краской. — Я забыл, что это слово такое длинное…       …по воскресеньям ему удавалось теперь побыть наедине со своим сыном. В этот день он брал Тима за руку и говорил мачехе: — Мы пошли гулять.       Но на самом деле он шёл вместе с Тимом на ипподром и ставил на какую-нибудь лошадь, — совсем немного, мелочишку, то, что удалось скопить за неделю потихоньку от жены. — Кев, что такое «ипподром»? — Это такое поле, стадион с трибунами. Там лошади пытаются обогнать друг друга. Люди приходят туда и ставят деньги на ту лошадь, которая, по их мнению, придёт первой. — А мы можем сходить на ипподром? — воодушевленно спросил Аарон. — Конечно. — Может, в воскресенье? — Аарон хитро улыбнулся. — Это будет идеально. — ответил Кевин, ласково погладив отросшие светлые волосы. — Сразу после парикмахерской. — После кого? — не понял Аарон. — Там стригут и красят волосы, делают причёски. — А, хорошо. — пожал плечами Аарон. — Давай сходим в пахер… — Па-рик-ма-хер-ска-я. — по слогам произнёс Кевин и улыбнулся.       Он мечтал, что в один прекрасный день выиграет целую кучу денег и опять переберётся с семьёй из узкого переулка в светлую квартиру. Но, как и многие другие, он напрасно надеялся на выигрыш. Почти всякий раз он проигрывал, а если и выигрывал, то выигрыша едва ли хватало на кружку пива, на трамвай да на кулёк леденцов для Тима. — Кевин? — М-м-м? — брюнет отлип от груди Аарона и поднял голову. — Что такое «леденцы»? — Это такие конфеты. — Конфеты? — Аарон непонимающе нахмурился. — Подожди, сейчас. — Кевин полез в ящик прикроватной тумбочки. — Вот. — он сел ровно и протянул на раскрытой ладони леденец с жидкой малиновой начинкой, завёрнутый в ярко-красный прозрачный фантик. — А… — протянул Аарон, глянув на конфету. — Попробуй, это вкусно. — Кевин развернул леденец, взял его двумя пальцами и поднёс к губам Аарона. Блондин открыл рот, и Кевин положил конфету ему на язык, задев жаркую плоть кончиками пальцев. Грудь прошило горячим током, в животе сжалась спираль. Кевин хрипло выдохнул. — Вкусно. — вынес вердикт Аарон, перекатывая на языке леденец. — Ты только не грызи его, а то язык порежешь. — предупредил Кевин, покраснев.       Он снова улёгся, притулившись к любимому тёплому телу, прикрыл глаза и стал слушать сердцебиение Аарона, его хрипящее дыхание и стук леденца о зубы. — Почитать тебе ещё? — Да, пожалуйста. — шепнул Кевин, обнимая его за живот. Аарон доел конфету, прочистил горло и продолжил чтение.       Тиму скачки не доставляли особого удовольствия. Лошади и… — Кев, что это за слово? Вот здесь. — Аарон ткнул пальцем во вторую строку абзаца. Кевин приподнял голову и прочел для него: — Наездники. — он с нежностью посмотрел на своего нежного милого малыша. — Это люди, которые ездят верхом на лошадях. Наездники подгоняют лошадей, чтобы прийти к финишу первыми и получить приз.       …наездники мелькали так далеко и так быстро проносились мимо, а впереди всегда стояло так много людей, что, даже сидя на плечах у отца, он почти ничего не успевал разглядеть.       Но хотя Тиму было мало дела и до лошадей, и до наездников, он очень скоро разобрался в том, что такое скачки. Когда он ехал с отцом домой на трамвае, держа в руках кулёк с разноцветными леденцами, это значило, что они выиграли. Когда же отец сажал его на плечи и они отправлялись домой пешком, это значило, что они проиграли.       Аарон замолчал, восстанавливая дыхание. — Принести тебе воды? — Да, пожалуйста.       Кевин выпутался из одеяла, спустился на первый этаж и наполнил кружку Аарона — керамическую, синюю, с белым якорем, — водой почти доверху. Быстро вернулся — ему становилось некомфортно, когда Аарона не было рядом. Кевин осторожно открыл дверь и увидел трогательную картину — Аарон бормотал вслух, поделив слова на слоги, начитывая текст, чтобы произвести хорошее впечатление.       Кевин протянул ему кружку и, пока Аарон пил, забрался под одеяло и прижался к нему всем телом.       Тиму было всё равно, выиграли они или проиграли. Ему так же весело было сидеть на плечах у отца, как и ехать в трамвае, даже, по правде сказать, ещё веселее.       А самое весёлое было то, что сегодня воскресенье и они вдвоём, а Эрвин с мачехой далеко-далеко, так далеко, словно их и вовсе нет на свете…       Кевин мягко забрал из рук Аарона книгу, положил закладку и вернул её на тумбочку. Он сел, опираясь спиной о подушки, привлёк к себе Аарона и, когда тот прижался к его груди, сказал: — Ты стал читать быстрее и увереннее. — он ласково погладил светлую голову. — Ты такой молодец, Аарон, знаешь? Я люблю тебя, маленький мой. Так тебя люблю…       Аарон вздрогнул, но не отпрянул, наоборот теснее прижимаясь к Кевину, словно опасаясь, что Кев растает, как иней на окне. Каждый раз, услышав эту фразу и это нежное обращение, ему было больно. Из-за Эндрю. Он скучал по своему старшему братику, хотел вернуться на то место, где видел его в последний раз, но страх останавливал Аарона. Вдруг у Эндрю новая семья? Вдруг он не хочет его видеть? Вдруг он забыл Аарона? Вдруг он не смог сбежать? Вдруг погиб? Аарон боялся узнать подробности, попасться матери или волчатам-подпевалам. А ещё боялся потерять Кевина, — потерять свою семью. — Аарон, всё хорошо? — в голосе Кевина различается тревога. Пальцы надавливают на плечи, привлекая внимание. Аарон издает утвердительное «угу» и прячется носом в животе Кевина. — Ты не выглядишь так, словно всё в порядке.       Аарон заставляет себя поднять голову и улыбнуться. — Я тоже тебя люблю.       Кевин верит ему. Не может не верить. Но Аарон должен убедиться, что они не вернутся к этому разговору сегодня. — У тебя есть ещё леденцы? — Да, конечно. — просиял брюнет. Он достал из ящика тумбочки целую горсть конфет. — Вот. — Я попробую вот эту. — Аарон берёт леденец в оранжевом фантике, разворачивает его и кладёт на язык. — М-м-м! Он ещё вкуснее, чем первый! — он не врёт, но на губах наигранная улыбка. Кевин не должен огорчаться из-за проблем Аарона. — Кев, а что это за вкус? — Не знаю. — пожимает плечами Кевин. — Тут таких больше нет. — он копается в горстке леденцов, но с оранжевым фантиком так и не находит. — Попробуй. — Аарон обхватывает ладонями его щёки, притягивает к себе голову Кевина, высовывает язык и осторожно перекатывает леденец в рот брюнета — так, как делал Эндрю, когда кормил его. Тот давится воздухом, когда кончик языка Аарона задевает его язык. — Кевин, что с тобой? — встревоженно спрашивает Аарон, заглядывая в зеленые глаза. Брюнет качает головой, крепко зажмурившись. Слишком много потрясений за один вечер. — Очень вкусный леденец. — выдыхает он, немного придя в себя. — Это апельсин. Помнишь, мы как-то ели апельсины. Такие круглые и оранжевые. Я ещё пытался ими жонглировать. — Точно! — сияет Аарон.       Кевин меняется в лице — на щеках и скулах краснеет румянец, отводит взгляд, прикусывает нижнюю губу. — Аарон, — тихо зовёт его Кевин, — я не буду этот леденец. Хочешь, … отдам тебе? — Ладно. — соглашается Аарон. — Открой рот. — просит Кевин сиплым голосом. Аарон подчиняется, прикрывает глаза — это сносит Кевину крышу. — Я люблю тебя, родной. Я тебя люблю. — он выдыхает это в приоткрытые губы, перекатывая на язык Аарона леденец с апельсиновой начинкой. Язык Кевина ласково водит по его губам, проводит по зубам, проникает за них и изучает рот. Всё неспешно и ненавязчиво, — так, чтобы Аарону не было страшно, чтобы он мог отстраниться, если ему станет некомфортно.       Блондин прикасается к левому запястью Кевина, и это служит запрещающим сигналом. — Кев, что это? — шепотом спрашивает Аарон, — его щёки и уши красные от смущения, — со смесью удивления и любопытства заглядывая в зеленые глаза. — Что мы делали? Что ты делал? — Это поцелуй, солнце. — тихо отвечает Кевин. — Зачем он нужен? — Понимаешь, — начинает Кевин, смущенно взъерошив волосы на затылке, — люди целуют друг друга, чтобы выразить свои чувства. — Любовь, например? — Да, её. — Кевин облегченно выдыхает, чувствуя обратную связь. — Я тоже могу так сделать? — Аарон выразительно смотрит на него. — Могу поцеловать тебя? — Конечно, милый. Если хочешь. — внутри всё теплеет, с губ не сходит трогательная улыбка.       Аарон облизывается, проглатывает апельсиновую слюну и обнимает ладонями щёки Кевина. Тот закрывает глаза, переполненный нежностью, и тихо постанывает. — Кев, что это за звуки?       Мои стоны, маленький мой. — Дыхание. Я немного волнуюсь. — мягко шепчет Кевин. Аарон прижимается губами к губам Кевина, пытается поцеловать его так, как делал это Кев, но ничего не выходит, и блондин делает то, что у него получается с рождения — ласково облизывает губы чуть оранжевым языком. Кевин приоткрывает рот, высовывает кончик языка, чтобы ловить те робкие прикосновения к своим губам, которые может дать ему Аарон. Блондин легонько обхватывает верхнюю губу Кевина и робко посасывает, лаская языком. Кевин стонет ему в губы, сминает пальцами футболку на боках Аарона, но боится ответить на поцелуй — это может напугать его маленького волчонка. — Кевин, я всё делаю правильно? — шепотом спрашивает Аарон, хрипло выдыхая. — Не всё, но мне нравится. — тихо отзывается Кевин и целует его в шею. — Если хочешь, мы попробуем ещё раз как-нибудь потом… и я научу тебя… — Хочу. А пока я скажу словами, ладно? — Аарон гладит его щёку. — Я люблю тебя, Кевин.       Они ложатся привычно близко друг другу, но сегодня всё иначе. Сегодня всё острее, жарче, интимнее. Кевин смотрит на губы Аарона, рвано выдыхая. Деревенеющие пальцы обнимают его за спину и впиваются в кожу, сминая футболку. Аарон ласково смотрит на него, и внутри у Кевина всё так и трепещет от нежности. Кевин поддается порыву и придвигает Аарона ближе к себе, теснее прижимая его тело к своему. Теплый нос утыкается в ямочку на шее брюнета, и Кевин вдыхает запах своего шампуня с экстрактом граната и гвоздики.       Ему шестнадцать, и он хочет своего лучшего друга.