Пока они ехали в Ривенделл, Гарри отстал от передовой колонны, желая пообщаться с каждым из гномов по очереди. Его позабавило, что Торин сделал то же самое, хлопая по плечу и обмениваясь шутками с каждым гномом в колонне, а также с Бильбо. На самом деле он провел несколько минут, тихо разговаривая с Бильбо, находясь далеко от Гэндальфа и эльфийского лорда. Действительно ли они были вне пределов слышимости, Гарри не мог сказать, но было очевидно, что Торин задавал Бильбо несколько вопросов об эльфах вообще и Элронде в частности.
Однако в конце концов Торин вернулся в начало колонны и вежливо, хотя и кратко, поговорил с Элрондом, а Гэндальф наблюдал за этим, снова попыхивая трубкой. Гарри этого не делал, предпочитая позволить Элронду и Торину поговорить о путешествии компании и различных проблемах, не вмешиваясь в разговор. Однако было очевидно, что Элронда, несмотря на всю его вежливость и радушие по отношению к ним, заживо съедало любопытство к неизвестному чародею кажущемуся смертным. Тем не менее, его чувство радушия, казалось, было под контролем, и он воздержался от взгляда в сторону Гарри более дюжины или около того раз, прежде чем они подошли к краю самого Ривенделла.
Насколько могли судить гномы, этот край не особо выделялся, но Гарри почувствовал его, как легкое прикосновение к коже, от которого волосы встали дыбом. Он резко взглянул на Гэндальфа и Элронда, только чтобы обнаружить, что они оба смотрят на него, древний волшебник с юмористической усмешкой на губах, обнимающий трубку, и Элронд с испытующим взглядом в глазах. И все же, когда они с юношей встретились взглядами, этот взгляд исчез, и он улыбнулся.
- Добро пожаловать, все до единого, в Имладрис, или Ривенделл, как его называют люди.
Это был единственный признак какого-либо жилья, который они видели в течение некоторого времени, пока колонна не прошла через трещину в холме и не обнаружила тропинку, выходящую в скрытую долину. Сама долина была широкой, тянувшейся, насколько Гарри мог видеть, и заполненной деревьями от одного конца до другого. И все же кое-где среди этих деревьев виднелись переплетающиеся сообщества определенного размера, с домами, двумя, тремя и даже четырьмя каменными особняками, построенными тут и там, не борясь с окружающей природой, а в определенной степени сотрудничая с ней.
Также был слышен шум воды, не только изнутри долины, но и с одного ее края, и, посмотрев в том направлении, Гарри увидел, что другая сторона долины на краю его поля зрения была дополнительно защищена широкой рекой. И все же за этим были фонтаны, видимые даже отсюда, крошечные лужицы глубокой воды, впадающие одна в другую. И в "Бризе" звучала песня, а не просто голоса, хотя качество этих голосов поразило бы Гарри, если бы у него был хоть какой-то музыкальный слух. Но нет, там были деревянные инструменты, серия флейт и много-много струнных инструментов, работающих хором, их песня наполняла долину от одного конца до другого.
Снова, когда звуки долины начали мягко доноситься до них, Гарри почувствовал прикосновение магии. Это был вид, которого он никогда раньше не встречал, возможно, более мягкая сторона магии воздуха Гэндальфа. Как бы то ни было, юноша внезапно понял с тем интуитивным пониманием магии, которое всегда раздражало Гермиону и его более зубрилистых друзей, что магия долины отразит все темное. До тех пор, пока существовала эта первая защита и сила, стоящая за этой музыкой, но все же не являющаяся ее частью, эта долина оставалась бы чистой от налета зла.
- Это мой дом, Торин Дубощит и компания, пока вы остаетесь в этой долине, вы находитесь под моей защитой и защитой моего народа. Никакое зло не может проникнуть в эту долину, кроме того что у вас внутри. - Сказал Элронд, его голос почему-то был еще более официальным, чем когда он впервые приветствовал их в долине, и на этот раз на эльфийском, поскольку он знал, что Гарри и многие гномы теперь могли понимать его родной язык.
Его глаза по какой-то причине метались между Торином и Гарри в частности, ища, оценивая. Что он искал, Поттер понятия не имел, но он казался удовлетворенным, когда отвернулся и жестом пригласил компанию следовать за ним, они так и сделали, их пони гарцевали теперь рядом с более высокими лошадьми эльфов, звуки и ощущения долины, взаимодействующие с магией эльфов, вызывали у них почти головокружение.
Бильбо было ненамного лучше, он аж сиял улыбкой вокруг себя, когда на него подействовало чувство радушия. Гарри тоже это чувствовал, но магия долины не могла полностью овладеть им, хотя ощущение этого места вызвало слабую улыбку на его лице. Гномы, напротив, казались почти невосприимчивыми как к магии, так и к чувствам, которые вызывали музыка и долина, оглядываясь вокруг с некоторым недоверием. Но рявкнувшее слово Торина заставило Фили и Кили пройтись по компании, напоминая всем и каждому о необходимости вести себя наилучшим образом. Гарри с удивлением заметил, что они несколько раз особенно напоминали Двалину.
Вскоре их провели через долину и по небольшому каменному мосту на то, что выглядело как большая мощеная площадь. Оттуда вышли слуги, одетые в ниспадающие одежды зеленого и белого цветов. Они быстро поклонились Элронду и Гэндальфу, затем двинулись вперед, забирая своих лошадей и уводя их прочь.
После нескольких команд на эльфийском, которым Торин и Гарри могли следовать благодаря его заклинанию, Элронд повернулся к Торину.
- Мои люди позаботятся о ваших пони, пока вас и ваших друзей проводят к месту для купания. К тому времени, как вы закончите, мы приготовим для всех вас чистую одежду, если пожелаете, и я пошлю тех, кто приведёт вас в мой обеденный зал. У нас будет достаточно времени для более серьезных дискуссий этим вечером, после того как мы все утолим голод и жажду.
- Это ваш способ сказать, что от нас пахнет? - спросил Гарри, пока гномы ворчали, а Бильбо выглядел так, словно вот-вот упадет в обморок.
- Одним словом, да, - сказал Гэндальф, отвечая тем же и заставляя юношу рассмеяться, поскольку Элронд и, что более очевидно, его слуги, выглядели огорченными.
- И если вы не хотите освежиться, то я, конечно хочу. Более того, я уверен, что ванна и приведённые в порядок бороды приведут вас всех в лучшее настроение.
Гарри кивнул, признавая правоту. Каждому из гостей была отведена отдельная комната с их личными зонами для купания, что одобрял каждый гном, довольно чопорно относившийся к наготе даже в присутствии друзей и родичей. Гарри, со своей стороны, просто уставился на ванну, которая напомнила ему о том, что он видел в ванной для старост в Хогвартсе, с горячей водой и множеством видов мыла. Жаль, что, похоже, в ней не хватает русалок.
Осторожно стянув с себя одежду и отложив все это в сторону, Гарри поморщился, когда, наконец, осознал, что да, от него действительно немного воняло. Прошло несколько недель с тех пор, как он прибыл в этот мир. Раздевшись догола, он медленно опустился в ванну, морщась, а затем улыбаясь, когда горячая вода сначала обжигала, а затем начала воздействовать на его мышцы так, как он даже не подозревал, что ему это нужно. С возгласом он нырнул вперед, полностью погружаясь в воду.
Как только он понял, что начинает размокать, Гарри вышел из ванны с видимой неохотой, убедившись, что вымыл волосы и тело как можно тщательнее. Выйдя из зоны купания, он обнаружил, что слуга действительно приходил с какой-то одеждой для него. Она состояла из темно-коричневых кожаных штанов, зеленой рубашки и кожаной куртки поверх нее. В целом, он больше походил на одного из местных, чем с момента прибытия, и Гарри лениво задавался вопросом, что эльфы подумали бы о молнии на штанах, которые он носил под мантией во время битвы в министерстве.
Воспоминание об этом пронзило его еще раз, и снова Гарри увидел лица друзей, которых он оставил позади, тех, кто, как он знал погибли. Стиснув зубы, Гарри снова отбросил свое горе туда, где он его хранил, сосредоточившись вместо этого на своем лице в зеркале, установленном на одной из стен. Его волосы теперь были длиннее и доходили до плеч, а шрам на лице зажил гораздо лучше, чем на руках и предплечьях. Теперь это была тонкая, явно зажившая рана, в то время как раны на его руках все еще выглядели новыми и болезненными. Шрамы в других местах были где-то посередине.
Теперь, довольный своим внешним видом, Гарри вышел из комнаты и отправился на поиски Торина. Он нашел его достаточно быстро, когда тот выходил из своей комнаты. Дубощит тоже сменил свою одежду, хотя и испортил ее, снова надев доспехи поверх новой одежды, а затем и плащ поверх всего. Однако у него не было привязанного к боку его нового меча, что, по мнению Гарри, было самой незначительной уступкой, которую юноша собирался получить от черноволосого гнома. Однако Торин позаботился о своих волосах и бороде, которые были намного более блестящими и ухоженными, чем Гарри видел раньше, и, казалось, он тоже улыбался где-то за этой бородой.
Двое друзей кивнули друг другу и бок о бок пошли по коридору. - Итак, - начал Гарри, когда они подошли к перекрестку, нарушая дружеское молчание. - Я знаю, что мне не следует спрашивать, но ты же не собираешься буянить, не так ли? Знаю, у тебя есть причины ненавидеть эльфов, и я мог видеть раньше, что это место по какой-то причине вызывает у тебя беспокойство, но...
Торин усмехнулся. - Нет, на сегодня у меня было достаточно приключений. Даже я вижу, что лучше не злить эльфийского лорда в его доме. Кроме того, вы с Гэндальфом были правы, нам понадобится его помощь, если мы хотим преуспеть в наших замыслах.
Из соседнего дверного проема вышел Балин, к которому быстро присоединился Фили. Как ближайший родственник Торина, Фили был его назначенным наследником, и Торин склонен был подталкивать его присоединиться к любому обсуждению их дальнейших планов. Он также был несколько более дипломатичен и Торин попросил его присоединиться к Балину, другому своему советнику, для этого обсуждения.
Они впятером стояли в холле, тихо разговаривая и оглядываясь по сторонам, наблюдая, как остальные собираются в коридоре. Как только они это сделали, компания слуг вывела их на балкон второго этажа, выходящий окнами на улицу, где стоял единственный большой стол и несколько других слуг. Балкон огибал дом, а с другой стороны дома была небольшая, более уютная ниша с таким же маленьким столом, накрытым на шестерых.
Там их ждали Гэндальф и Элронд, тоже одетые в другую одежду. Изодранные серые хламиды Гэндальфа были заменены на новую серую мантию, за его бородой и волосами ухаживали так же хорошо, как и за волосами Торина. Элронд оставил свои доспехи и оружие позади и был одет как лорд в своем одеянии. Он сидел во главе стола, но стоял рядом с Гэндальфом, когда Гарри и гномы вышли из-за поворота балкона, обращаясь к ним на всеобщем языке.
- Добро пожаловать к моему столу, друзья. Пожалуйста, садитесь.
Они так и сделали, причем Торин оказался прямо напротив Элронда, а Гарри - напротив Гэндальфа, а Балин и Фили расположились на некотором расстоянии между ними. Как только все сели, слуги выдвинулись вперед с несколькими тарелками еды.
Пока они сидели, юный волшебник снова попался Элронду на глаза. Эти изумрудные глаза были такого необычного цвета, такие живые и властные, что казались чем-то из другой эпохи. Однако его внешность в целом заставила Элронда задуматься, не происходил ли этот Гарри из племени следопытов, что он и озвучил Гэндальфу.
- Ох, нет, Гарри - скажем так гость издалека, о чем нам стоит поговорить позже. А пока давайте сосредоточимся на проблемах Торина. - Ответил Гэндальф.
- Это ты так говоришь, но я вижу, что эти двое взаимосвязаны, Гэндальф, - проницательно ответил Элронд. - Тем не менее, давайте сначала поговорим о том, что делаете вы и ваша компания, Торин Дубощит.
Торин на мгновение впился взглядом в Элронда, услышав командные нотки в тоне полуэльфа, и ему это не понравилось. Несмотря на это, он кивнул Фили, который начал говорить о миссии их компании, рассказывая историю гораздо более четко и дипломатично, чем смог бы Торин, а также о причине, по которой они изначально направлялись в Ривенделл.
- Однако на карте, на которой мы должны расшифровать скрытый вход, большая часть инструкций по его поиску написана Лунными рунами, языком, который никто из нас не может прочитать. Поэтому Гэндальф посоветовал нам поговорить с вами. Излишне говорить, что любая помощь, которую вы окажете нам в этом, и в плане провизии, будет оплачена после того, как мы вернем Эребор.
- Вернёте Эребор? - тихо спросил Элронд, слушавший с возрастающим беспокойством по мере продолжения истории. - Отвоевать Одинокую гору у Смауга, величайшего дракона, виденного со времен падения Нуменора? Ты говоришь это так, словно не сомневаешься в успехе, как будто вы вместо этого не пробудите Смауга от его спячки, где мало что могло бы остановить его неистовство! - Он уставился на Торина, затем на Гэндальфа.
- И ты согласился с этим?
Гэндальф дружелюбно оглянулся в ответ, жестом призывая гномов и Гарри к тишине, когда они, казалось, хотели возмутиться.
- Независимо от того, согласился бы я с этим или нет, Торин и его товарищи все равно продолжили бы осуществлять свои планы. И с помощью Гарри у них есть реальный шанс добиться успеха независимо от моей или вашей помощи. С его помощью у них гораздо больше шансов преуспеть в своей миссии, а не, как вы сказали, разжечь гнев Смауга.
Гарри недоверчиво рассмеялся шутке Гэндальфа, в то время как Элронд просто уставился на него. Увидев правдивость слов Гэндальфа в стальном взгляде Торина и невозмутимых взглядах Балина и Фили, он вздохнул, откидываясь назад. - Очень хорошо, покажите мне эту карту, и я переведу ее. И как я понимаю, что вы нашли два меча работы моего народа? Покажите их мне, и я назову их для вас. Помимо этого, мы увидим, какую помощь я могу вам оказать.
Остальная часть обсуждения прошла несколько более дружелюбно. Элронд сообщил им о том, что сказано на карте, и назвал мечи Гэндальфа и Торина, Гламдринг и Оркрист, - клинки, которые, по словам Элронда, были потеряны на много тысячилетий. Гэндальф воспринял это спокойно, в то время как Торин был вполне доволен родословной своего оружия, хотя и пытался это скрыть.
Он также был поражен тем, что Элронд не предпринял никаких попыток завладеть оружием из-за его эльфийского наследия, вместо этого сказав, что оно попало в его и Гэндальфа руки не просто так. Элронд этого не говорил, но он чувствовал, что в этом событии была замешана воля валар, которые просто случайно направили это оружие туда, чтобы оно снова нашлось, когда оно было необходимо.
Гэндальф и Гарри были удивлены тем, что Элронд больше не пытался расспросить юношу о его прошлом, вместо этого спросив о его мече.
- Ибо я вижу, что он почти такого же качества, как эльфийские клинки, которые сейчас носят Гэндальф и Торин, даже если стиль мне неизвестен.
- Да, я полагаю, стиль явно отличается, - сухо ответил Гарри, прежде чем позволить Элронду послать слугу за мечом Гриффиндора. Когда его принесли, Гарри рассказал об особых свойствах клинка, схватив Элронда за руку, когда тот попытался прикоснуться к лезвию. - Не касайтесь клинка, поверьте мне, яд невероятно смертоносен.
- Я вижу... - Элронд задумался, глядя на клинок, затем на Торина и, наконец, на Гэндальфа. - И вы говорите, что этот яд был получен от... василиска... большого змея? Если это так, то да, если Смауг жив и вы сможете ввести яд в его тело, то возможно, сможете убить его. Если, конечно, уцелеете до тех пор, пока яд не сделает свое дело. Я не любитель делать ставки, но даже если бы и был, то не снизошел до того, чтобы ставить на такой исход.
Однако, к его удивлению, Гарри просто рассмеялся. - У меня и раньше была привычка преодолевать трудности, и, по крайней мере, на этот раз я не собираюсь действовать в одиночку. Это имеет немалое значение.
Элронд кивнул на это, но затем, казалось, заколебался, уставившись сначала на Гарри, затем на Торина, прежде чем перевести взгляд на Гэндальфа. - И все же, даже если вы преуспеете в ликвидации Смауга, проблемы на этом не закончатся.
- Если ты думаешь о том, что кто-то еще попытается прийти и присвоить Эребор, когда услышит о нашей победе, то не стоит, - холодно ответил Торин. - Оборона Эребора, возможно, и не сильно устояла против дракона, но я не сомневаюсь, что мы сможем защитить наши залы от любой обычной сухопутной армии, если даже немного поработать над этим.
- Это не то, о чем я говорил, Торин Дубощит. - Со строгостью в голосе ответил Элронд, затем снова взглянул на Гарри и Гэндальфа, прежде чем продолжить. - Когда я встретил вас, у меня не было желания поднимать этот вопрос, но твоя семья известна определенным расстройством рассудка, когда речь заходит о золоте. Твой собственный дедушка страдал от этого, медленно сходя с ума и становясь с годами все более параноидальным.
Когда Торин напрягся, его борода практически ощетинилась, Балин тоже обнажил зубы, но Фили не отреагировал на насмешку, и Элронд просто спокойно продолжил. - Но к этому добавляется разрушительный эффект, который Смауг уже оказал на золото. Драконья порча способно исказить самый сильный разум.
- Вот почему с нами наш взломщик, - быстро ответил Гарри, зная, что любой ответ Торина на это прямое предупреждение был бы в лучшем случае недипломатичным.
- Хоббиты, по-видимому, почти невосприимчивы к таким порчам и даже могут в конце концов снять подобный эффект. Кое-что, - спокойно продолжил он, указывая на Гэндальфа, - о чем даже Митрандир не знал, пока Бильбо не упомянул об этом в ответ на несколько вопросов.
Элронд замолчал, уставившись сначала на Гарри, затем на Гэндальфа, который кивнул и объяснил, в то время как Торин кипел, его гнев остывал, когда он увидел, что их слова развеяли опасения Элронда. Однако, когда Таркун закончил, он больше не мог сдерживаться. И когда гном заговорил, его голос был подобен чистой стали, выкованной на наковальне. И все же его гнев не был таким раскаленным добела, какой впервые вызвали слова Элронда, скорее это было похоже на магму, движущуюся под сталью его слов от боли, с которой он имел дело десятилетиями.
- Вы конечно правы, лорд Элронд, мой дедушка Трор действительно впал в золотое безумие. Многие из моих предков имели схожий недуг. Но я был вынужден наблюдать, как Трору становилось хуже, как он медленно ослаблял добрые отношения с нашими соседями, даже с людьми из Дейла, которые долгое время были нашими верными союзниками до прихода дракона. Затем я наблюдал, как мой король, мой дедушка, чуть не покончил с собой во время эвакуации из-за пригоршни золота. Слышал, как Трор добровольно отправился в шахты Казад Дума в одиночку, чтобы потребовать, чтобы орки вернули наше царство. Я видел, как мой отец тоже проявлял часть безумия, прежде чем горе от смерти дедушки заглушило его и втянуло народ гномов в войну. Потом оно вернулось, и он отправился в путь один, оставив родных в своих безумных поисках.
Пристально глядя Элронду в глаза, Торин так сильно ударил себя кулаком в грудь, что Гарри понял: если бы он ударил кого-то другого с такой силой, то, возможно, сломал бы тому рёбра.
- Я все это видел. Я знаю, знаю больше, чем вы можете себе представить, к чему может привести золотое безумие. И я клянусь честью моего дома, что не поддамся тому же недугу. А если вдруг это произойдёт, я покончу с собой прежде, чем позволю своим действиям причинить вред тем, кто следует за мной.
Подергивая губами, Гарри кивнул. - И если он проявит хотя бы малейший признак этого, то смею заявить хороший магический подзатыльник выведет его из этого состояния.
Торин закатил глаза, его серьезное выражение лица рассеялось от веселого юмора его друга, когда Фили рассмеялся. - О да, и это так часто срабатывало с тобой, когда ты был в таком настроении? - двое посмотрели друг на друга, затем рассмеялись, и Элронд, который сидел, потрясенный силой слов и клятвы Торина, тоже мог только улыбнуться.
С этого момента разговор перешел на то, что Элронд мог рассказать гномам об их маршруте и какие припасы он мог предложить, которые Фили перенял у своего дяди. В конце концов вмешался Балин, чтобы помочь ему составить настоящий контракт, хотя Элронд, похоже, не считал это необходимым. В то время как его люди не могли поставлять много мяса, они могли предоставить лембас, особый хлеб, который, предположительно, мог насытить взрослого за несколько укусов и поддерживать человека в течение нескольких дней. Вдобавок ко всему, они могут снабдить компанию снаряжением для теплой погоды в горах, стрелами для Кили и Бильбо, а также некоторыми лечебными травами и припарками.
Чего они не могли предоставить, так это информации о Высоком перевале через горы. - Прошло много лет с тех пор, как путь использовался чаще, чем раз в год или реже. Далее, горные гоблины в последнее время осмелели, что-то их взбудоражило, хотя мои разведчики не обнаружили, что именно, и они никогда не двигаются в этом направлении. Мои сыновья и я слишком ясно помним ужасы, подобные тем, что обрушились на мою жену Келебриан, чтобы когда-либо допустить подобное.
Встав, Элронд направился к только что прибывшему слуге с блюдом в руках. На нем был серебряный лист с несколькими маленькими строчками эльфийского письма.
- Но я, надеюсь, помочь вам другим способом. Это символ того, кто действует с моего ведома и под моей защитой, просьба о том, чтобы им было разрешено пройти через эльфийские земли. Я веками не обменивался никакими посланиями с Трандуилом, но надеюсь, что это убедит его и любого из его людей позволить вам беспрепятственно пройти через Сумеречье.
Он хотел передать его Торину, но удержал руку, пристально глядя на Дубощита, Балина и Гарри. - Но помните вот что, как я уже сказал, Трандуил веками не общался ни со мной, ни с каким другим народом, эльфы Сумеречья почти полностью замкнулись в себе. Это может сработать, а может и нет. Лучшее, что вы можете сделать, это держаться Восточной дороги через лес, что бы ни случилось.
- Нам сказали, что заклинания, защищающие его, возможно, были искажены. - Сказал Торин, переводя взгляд с Элронда, Гарри и Гэндальфа на серебряный лист на цепочке, надевая его через голову и засовывая под нижнюю рубашку.
Элронд вздрогнул от удивления и пристально посмотрел на Гэндальфа.
- Действительно, тогда сегодняшняя дискуссия будет еще более интересной, чем она уже намечалась.
Гэндальф просто кивнул на это, и трапеза медленно подошла к концу. Торин, Фили и Балин, взглянув на Гарри и помахав ему рукой, показывая, что с ним все в порядке, направились присоединиться к другим гномам. Когда они это сделали, Элронд снова встал и жестом пригласил Гэндальфа следовать за ним. Когда Гарри двинулся, чтобы присоединиться к ним по аналогичному жесту Гэндальфа, он не сделал ни малейшего движения, чтобы остановить его. Втроем они поднялись по винтовой лестнице, установленной на склоне одного из самых больших холмов, которыми был усеян Ривендел.
- Ты был глупцом, поощряя гномов в этом безумном плане, Гэндальф, но, похоже, случай благоприятствовал тебе, - прямо сказал Элронд на всеобщем языке, на котором он говорил с тех пор, как перевел карту Торина.
- Как я говорил ранее, со мной или даже без Гарри, Торин и его товарищи отправились бы маршем на гору, необходимость вернуть свою родину граничит почти с одержимостью. Кроме того, Торин Дубощит не чувствует себя обязанным отчитываться перед кем-либо за свои действия. И я, если уж на то пошло, тоже! - возразил Гэндальф с некоторой тщательно контролируемой горячностью в голосе.
- Это не передо мной тебе нужно отчитываться, - сказал Элронд, отступая в сторону, когда они вошли на вершину шпиля. С него открывался вид на огромную пропасть с одной стороны Ривенделла, обрыв в несколько тысяч ярдов, уходящий прямо вниз, слабый шум воды едва доносился до того места, где они стояли, каменный откос, построенный с этой стороны пропасти, отмеченный большими каменными постаментами. Над ними показалась луна, ночь была удивительно ясной, ее свет заливал все вокруг. И все же, несмотря на все это, ни Гэндальф, ни даже Гарри не уделяли этому виду никакого внимания. Нет, их внимание было приковано к женщине, которая стояла там, медленно поворачиваясь от пропасти, чтобы посмотреть на них.
Гарри никогда не смог бы описать, к своему собственному удовлетворению, тот первый взгляд на леди Галадриэль. Она была высокой и белокурой, намного красивее любой женщины, которую юноша когда-либо видел или о которой мечтал. Она была одета в бело-голубое одеяние, с золотистыми волосами, которые, казалось, излучали собственный свет, ниспадающими по ее спине локонами, с двумя длинными прядями, ниспадающими по обе стороны груди. У нее были глубокие, неотразимые глаза, с чьей царственной осанкой никогда не могла сравниться ни одна королева среди людей или эльфов. На лбу у нее был серебряный обруч, на груди - большая жемчужина.
Когда на нее падал лунный свет, Галадриэль излучала благородное величие и силу, которые можно было ощутить как почти физический удар, намного превосходящий то, что исходил от Элронда. Или, скорее, как позже подумает Гарри, это было так, как если бы Элронд, возможно, мог спрятать свою силу внутри себя, а Галадриэль - нет.
И все же то, что Гарри никогда не смог бы описать позже, было ощущением Леди. Там было сострадание, понимание, не невинность или наивность, а чувство такой мощной доброты, что оно практически витало в воздухе. Но в то же время в ее взгляде было и хорошее настроение, возможно, веселье, и простое приветствие и дружба, когда она посмотрела на Гэндальфа, затем на Гарри, а затем снова на Гэндальфа.
Митрандир тоже на мгновение онемел и сделал два шага вперед, не сводя глаз с женщины. - Леди Галадриэль.
- Митрандир, - сказала она, и даже ее голос был прекрасен так, что Гарри не смог бы описать, глубокий и мощный, когда она говорила на эльфийском языке. - Давно мы не виделись.
- Возможно, время изменило меня, но не леди Лотлориэна, - провозгласил Гэндальф, слегка, но почтительно склонив голову в сторону женщины.
Поскольку глаза леди теперь полностью переключились на него, Гарри тоже почувствовал необходимость заговорить, и он сделал это, поклонившись этой женщине, которую он только что встретил, глубже, чем кому-либо еще в своей жизни. Слова сами собой вырвались из него, гораздо более поэтичные, чем он когда-либо мог придумать раньше. - Далеко я зашел, миледи, но я бы пошел еще дальше, чтобы оказаться в вашем присутствии. В историях, которые Гэндальф рассказывал о вас, много говорилось о ваших землях и о творении ваших рук и разума, но он не жалел слов для описания вашей красоты, и, увидев вас, становится очевидно почему, ибо никакие простые слова не смогли бы описать вашу красоту, особенно тем, кто не видел вас своими глазами.
Галадриэль улыбнулась словам Гарри, но продолжала смотреть на него и сквозь него. Галадриэль была леди Лотлориэна, трижды королевой эльфов, ученицей Валар Йванны и Ауле, одной из Перворожденных и самой могущественной из нолдор после самого Феанора. Рожденная в Валиноре, она ходила по этому царству до Первой эпохи, прежде чем отправиться в Средиземье, и после свадьбы с Келеборном, родственником верховного короля Синдар Тингола, основала сначала Эрегион, затем Лотлориен, передав Эрегион Келебримбору, прежде чем создать Лотлориен.
Из всех Перворожденных Галадриэль обладала, пожалуй, самым проницательным взглядом. Она видела махинации Мелькора после его первого поражения и последующего "искупления" за то, кем они были, и не хотела иметь с ним ничего общего. Она увидела в Феаноре безумие, которое в конечном итоге привело к его смерти, отказав ему в просьбе ее руки. И она опасалась Аннатара, обличья Саурона, когда он пытался получить контроль над нолдор с помощью их собственных творений.
И теперь она посмотрела на Гарри и увидела гораздо больше, чем видел даже Гэндальф. Она могла чувствовать магию, которую этот молодой человек таил в себе. Но еще больше ее поразили две другие вещи. Во-первых, это была его молодость, которая была несколько поразительной по отношению к его силе, и гораздо больше, чем его внешность. Затем были эти изумрудные глаза, глаза, подобных которым она не видела буквально целую вечность. Со времен Феанора она не видела таких глаз, полных такой силы и жизни.
И все же, несмотря на всю его силу, она не видела в этом молодом человеке никакого эгоизма. Лишь доброту и любовь, склонность или, возможно, жажду дружбы и семьи превыше всего, возможно, основанную на старых ранах и пренебрежении?
Она также могла видеть, что юный смертный был резко отмечен судьбой. Возможно, это была не жестокая судьба, но саморазрушительная, и он ее преодолел, что поразительно осознавать. И еще есть боль, глубоко спрятанная, но присутствующая и мощная, наряду с горем и яростью. Этот молодой человек глубоко внутри ранен, но скрывает это своим общим отношением.
Однако, прежде чем она смогла заговорить с ним, заговорил другой голос, несколько шутливый, но в то же время серьезный, заставив и Гарри, и Гэндальфа отвести взгляд от Галадриэль, очень неохотно в обоих случаях.
- Леди Галадриэль здесь не одна, хотя я, конечно, полностью понимаю, что в ее присутствии меня нелегко заметить. - Этот голос тоже был силен сам по себе, не столько повелительный, сколько просто тот, к которому нужно было прислушиваться.
Говоривший был человеком, во многом похожим на Гэндальфа, старым и бородатым, одетым в белую мантию и с посохом в одной руке. Но на этом сходство заканчивалось. Гэндальф был потрепан миром, его мантия местами обтрепалась, несмотря на то, что её чистили, его борода выглядела скорее естественной, чем ухоженной. Лицо этого человека также было более строгим, худым и менее общительным, даже когда он улыбался. На самом деле Гарри мог видеть гораздо больше от Дамблдора в лице и языке тела Сарумана, чем в лице Гэндальфа, что заставило его спину несколько напрячься.
- Саруман, - сказал Гэндальф, улыбаясь и подходя, чтобы пожать предплечья другому мужчине. - Не думал что увижу тебя здесь.
- Ах, когда кто-то идет пощекотать дракона, мой друг, всегда следует, по крайней мере, предупреждать тех, кто следит за подобными вещами, - ответил Саруман с еще одним смешком. - Но прежде чем мы приступим к этой миссии, которую ты возложил на себя Гэндальф, не мог бы ты представить нас своему юному спутнику? Это он так расточительно использовал магию в последнее время, не так ли? - Спросил Саруман, глядя на Гарри с напряженным, можно было бы почти сказать, жадным интересом.
Глаза юноши вспыхнули, прогоняя затянувшееся ощущение ауры величия Галадриэль, и он подошел к столу, сел и откинулся на его спинку, положив ноги на стол.
- Волшебники и даже полуэльфы, кажется, так привержены своему достоинству, но думаю, что ты выглядел бы просто сногсшибательно, возможно, с блестящей золотой бородой, без неоново-розовых одежд. Мне не нравится отсутствие ярких красок. Почти также сильно, как разговор свысока с незнакомцами.
- Ты можешь создать серебро? - Спросила Галадриэль, прежде чем кто-либо из остальных смог заговорить, ее губы изогнулись в улыбке.
- Для вас, миледи? - Спросил Гарри, затем, когда она кивнула, указал на нее.
- Конечно.
Они все ощутили кратковременный всплеск силы, и Галадриэль почувствовала, как это действительно повлияло на ее внешний вид, застряв там почти до того, как она сознательно позволила этому повлиять на нее. Еще один взмах руки Гарри, и перед ним появилось маленькое зеркальце, которое он протянул Галадриэль, и она увидела, что он действительно сменил ее одежду, а не прическу, за что она была благодарна. Ее волосами восхищались даже Валар, и мысль о том, что кто-то может их изменить, была не из тех, о которых она хотела допускать. - Хм... ты проделал великолепную работу, но цвет смотрится не совсем так, как мне хотелось. А вариант в золоте?
- И что я получу за эту услугу, миледи? - уточнил Гарри, улыбаясь ей.
- Возможно, мою мимолетную благодарность и вечное стеснение? - Галадриэль ответила в ответ, выгнув бровь.
- Хм... не думаю, что этого будет достаточно, - ответил Гарри, даже когда использовал еще одно заклинание изменения цвета на ее одежде.
- Тогда, возможно, мое раздражение твоими попытками, как это называется, подшутить над этими тремя достойными господами? И это тоже не то, золотая ткань ужасно контрастирует с моими волосами. Хм... может быть, тогда другой стиль для моих волос? И за это я, возможно, даже соизволю помочь тебе в твоих усилиях.
- По рукам! - воскликнул Гарри, в то время как трое мужчин теперь выглядели довольно испуганными. Мгновение спустя прическа Галадриэль сменилась несколькими длинными, чрезвычайно тонкими косами, спускающимися по спине и груди.
Посмеивающаяся Галадриэль повернулась к остальным, и внезапно все трое были поражены, почти онемев от чувства благоговения, наполнившего их, ее красота на короткое мгновение очаровала даже этих могущественных мужчин. Прежде чем они смогли вырваться из этого, Гарри нанес ещё один удар. Его заклинания проявились, когда они отпрянули назад, не в силах собрать достаточно собственной воли, чтобы блокировать его попытки.
Его первое заклинание изменило одежду Элронда на одежду персонажа Пака из "Сна в летнюю ночь", на который Гермиона однажды водила его посмотреть. Воспоминание поразило его еще раз, его глаза затуманились, когда Галадриэль наблюдала, ее собственные глаза все еще были прикованы к его фигуре, хотя он этого не знал. Момент пролетел быстро, и Гэндальф снова обнаружил, что щеголяет ярко-зеленой бородой. Однако у Сарумана было хуже - ярко-розовое чудовище, от которого мужчину чуть не хватил апоплексический удар из-за оскорбления его достоинства.
- Отлично, но в нем чего-то не хватает... - Галадриэль задумалась, подняв изящный палец, чтобы коснуться своего подбородка. - Ты, кажется, мыслишь в терминах цветов и небольших изменений, такой... ограниченный спектр. Тем не менее, ты еще молод, я уверена, что ты перерастешь это.
- Прошу прощения? - спросил Гарри, поворачиваясь, чтобы почти, но не совсем впиться взглядом в эльфийскую королеву. Казалось, он не мог накопить достаточно раздражения, чтобы по-настоящему уставиться на нее.
- Да, ты думаешь слишком мелко. Ты мог бы не просто сменить их одежду, но, возможно, подогнать ее под цвет, и вместо неоновой бороды ты мог бы полностью ее сбрить. Тогда, может быть, уговорить их сыграть роли в пьесе? - Сказала Галадриэль, блаженно улыбаясь, когда Саруман и Гэндальф оба возмущенно завопили.
- Леди Галадриэль, пожалуйста! - Воскликнул Элронд, почти протянув руку, чтобы встряхнуть ее, но передумал.
На самом деле, хотя Галадриэль придерживалась мнения, что Саруману, в частности, недвусмысленно нужно было уменьшить свое эго, у нее, конечно, были скрытые мотивы согласиться с отношением Гарри. Во-первых, ей действительно нравились розыгрыши, хотя прошла буквально вечность с тех пор, как она когда-либо проделывала их сама. Ей также были знакомы странные способы, которыми эльфы справлялись с эмоциональной болью, и она чувствовала, что с людьми было бы примерно то же самое. Эльфы иногда пытались скрыть свою боль с помощью музыки, искусства, долга или, да, розыгрышей. Точно так же, как Гарри использовал прямо в этот момент. Это также показало Галадриэль кое-что из того, что юноша мог сделать с помощью своей магии.
- У меня и близко не хватит трубочного зелья для этого, - пробормотал Гэндальф, затем свирепо посмотрел на двух шутников. - Ты можешь рискнуть, но я предупреждаю тебя, чтобы ты ничего не делал с моей бородой, кроме изменения ее цвета. Это одно щекотливое место, общее у меня с нашими друзьями-гномами.
- Ух, ты прямо лишаешь меня пространства для манёвра, - сказал Гарри, почти, но не совсем надувшись, в то время как его глаза остановились на Сарумане.
Саруман вздохнул, затем провел руками по своей бороде и одежде, возвращая их в прежнее состояние, его воля преодолела заклинание. - Очень интересно, хотя и довольно по-детски. Тем не менее, создать подобное постоянное изменение цвета невозможно на том, чье тело пропитано магией, подобной нашей.
Он посмотрел на Элронда, затем его губы изогнулись в улыбке, которая заставила Гарри несколько расслабиться, но отсутствие этого лишь привлекло внимание Галадриэль и Гэндальфа к первоначальному напряжению. Оба недоумевали, в чем дело, но Саруман продолжал, казалось, ничего не замечая.
- С другой стороны, ваша одежда, быстро переодеть ее обратно будет непростой задачей.
Элронд стиснул зубы, глядя на себя сверху вниз, затем снова на Гарри, который беззлобно ухмыльнулся ему, затем на Галадриэль, которая усмехнулась, откинувшись на спинку стула и предоставив его милости Гарри. - Могу я попросить тебя переодеть меня обратно, Гарри? Эта... странная вещь, которую ты заставил меня надеть, кажется, создана либо для маленького ребенка, либо для женщины, и она сильно натирает.
Когда Гарри открыл рот, Галадриэль, наконец, пошевелилась, мягко коснувшись его плеча с того места, где она села рядом с ним. - Пожалуйста, сделай это, Гарри. Я думаю, сейчас самое время быть серьезным.
Надутый юноша подчинился, и Галадриэль кивнула, в то время как Элронд вздохнул с облегчением, направляясь присоединиться к остальным за столом.
- Итак, трансфигурация, превращение одной вещи в другую при помощи заклинания, - размышляла она, вкладывая волшебное зеркало в руку Гарри, наблюдая, как оно рассеивается от секунды к секунде. - Очаровательно, и совершенно определенно не из здешних мест. Итак, откуда ты взялся? Ты упомянул что прибыл издалека, откуда началось твоё путешествие?
- Очень издалека, - сухо ответил Гарри, прежде чем несколько поникнуть под взглядом Галадриэль. Он взглянул на Гэндальфа, затем снова на Галадриэль, а затем на двух других. - Моя личная история длинная, но вкратце она такова...
Гарри говорил некоторое время, а Гэндальф вставлял то, что он узнал о мире Поттера и разновидности его магии, а также о том, как они с Волдемортом оказались между мирами. Постепенно Элронд и Галадриэль задавали вопросы, разного рода. Элронд расспрашивал о его учебе, магии и учителях, в то время как Галадриэль начала задавать Гарри кое-какие вопросы о его друзьях. Саруман тоже задал несколько вопросов, но по ходу рассказа он замолчал, просто глядя на Гарри, как будто он был головоломкой, которую Саруман должен был разгадать, или сокровищем, к которому он хотел найти ключ. Однако он быстро скрывал этот взгляд всякий раз, когда Гарри или кто-либо другой смотрел на него.
В конце концов Элронд кивнул, откинувшись назад и переводя взгляд с Гэндальфа на Гарри.
- Слышать, что есть другие миры за пределами этого, - это удивительная вещь, и тот, кто никогда не ощущал света Эру Илуватара тоже. И все же в твоих словах есть доля правды, Гарри Поттер, и твоя магия удивительна, это совершенно иная школа, чем наша.
- И мир, который, хотя и не так погряз в смерти или насилии, как наш, так же испорчен глупостью, высокомерием и предательством. - Пробормотала Галадриэль, на мгновение опустив взгляд на свои длинные, тонкие руки, когда она переваривала все, что они услышали, сопоставляя слова Гарри с тем, что она почувствовала от него. Это дало ей гораздо лучшее понимание юноши как личности, чем мог сказать даже Торин. И при этом она обнаружила, что он точно такой же добрый, нежный, но встревоженный мужчина, каким она его ощущала.
- Да, что ж, каким бы увлекательным ни было прошлое Гарри и каким бы грандиозным ни было его прибытие, более того, знаменательным, на самом деле мы собрались не только для того, чтобы обсудить нового волшебника в Средиземье. - Сказал Саруман.
- Во всяком случае, не только это, - сказала Галадриэль, улыбаясь Гарри, который улыбнулся в ответ. Это была настоящая улыбка, теплая, заботливая, но застенчивая улыбка, которая заставила ее собственные губы слегка приоткрыться, прежде чем она повернулась обратно к остальным.
- Действительно, чем именно ты думал, Гэндальф, пытаясь скрыть и даже спровоцировать этот поход гномов? - спросил Саруман. - Даже с помощью юного Гарри эта миссия опасна, и гораздо больше людей могли бы заплатить за то, чтобы пощекотать спящего дракона.
Гарри откинулся назад, стиснув зубы от шутки, которая только что пришла ему на ум, услышав, как Саруман использует девиз Хогвартса, с трудом сдерживаясь, поскольку он знал, что молчание приведет его к большему пониманию более масштабной миссии Гэндальфа и дискуссии, которая у них была с Радагастом. Сидевший напротив него Таркун быстро начал говорить, затронув несколько вещей, о которых они с Гарри не говорили, долгосрочные опасения Гэндальфа по поводу того, что Некромант был худшей угрозой, чем думал Белый Совет.
Что это означало, он не сказал прямо, но остальные, казалось, поняли, о чем он говорил. Действительно, казалось, что они смотрели на Гарри несколько искоса, но Галадриэль и Гэндальф оба кивнули, и двое других утихли, хотя интерес Сарумана к Гарри возрос.
Дискуссия продолжилась, и Элронд, и Саруман преуменьшили опасения Гэндальфа, заявив, что Некромант был простым смертным. Как Саруман закончил критиковать Радагаста за его любовь к грибам и за то, что это сделало его очень сомнительным источником информации. Гэндальф сделал паузу, глядя на своего товарища-волшебника и двух других.
При этих словах Галадриэль, казалось, нахмурилась, уставившись на Гэндальфа. Волосы Гарри на мгновение встали дыбом, когда что-то похожее на электрический ток потекло от нее на такое короткое мгновение, что ему было бы трудно сказать, было ли это вообще.
Затем Гэндальф вернул внимание Гарри к нему глухим стуком, когда он полез в свою мантию и достал меч, который дал ему Радагаст. Он положил его на стол перед ними всеми, и Гарри зашипел, когда холод оружия обжег шрамы на его руках, предплечьях и груди. Шрам на его щеке тоже жалил, но не слишком сильно.
Он сдержал рычание, так как боль от того, что лезвие было так близко, была сильнее, чем то, что он чувствовал раньше. Спина Сарумана выпрямилась, когда он уставился на клинок, Элронд отодвинулся от того места, где он стоял, прислонившись к перилам балкона и пристально вглядываясь.
- Что, что это такое?
- Моргульский Клинок, - тихо сказала Галадриэль, ее голос был глубоким и властным, когда она тоже смотрела на меч с отвращением. - Выкован для Короля-Чародея, а затем похоронен вместе с ним. Этого клинка никто не видел с тех пор, как люди Севера похоронили его и все, чем он владел, в Высоких холмах после падения Ангмара. - Но затем она повернулась к Гарри, быстро опустившись на колени рядом с ним.
- Твои шрамы реагируют на клинок!
- Да... - Гарри процедил сквозь зубы: - О чём Гэндальф в курсе. Позже мне придется вломить тебе за это!
- Мне искренне жаль, мой друг, я забыл о твоей реакции на "Меч призраков кольца". Видите ли, прикосновение смерти глубоко сидит внутри Гарри с тех пор, как он сражался с этой тенью Волдеморта. - Сказал Гэндальф, хотя и отошел в сторону, когда Элронд присоединился к Галадриэль рядом с Гарри.
Юноша, однако, видел глаза Гэндальфа. Хотя они и извинялись, но в то же время были тверды, и Гарри понял. Другие члены Белого Совета, возможно, не поверили бы даже в появление клинка. Однако по реакции Гарри они поняли, что это была порча оттенков, которыми должны были быть эти Призраки Кольца. И если они замешаны, то опасения Гэндальфа по поводу Саурона также могут быть реальными. Он использовал его боль, но этот ублюдок, по крайней мере, сделал это по уважительной причине.
- Они глубокие и только наполовину физические. Другая половина духовна по своей природе, - размышлял Элронд, работая над шрамами Гарри. Поскольку это был его дом, он взял на себя инициативу, когда дело дошло до лечения подобных ран, хотя ему нравилось думать, что на самом деле он был немного лучше в физической стороне вещей, чем Галадриэль, в любом случае, хотя он преклонялся перед ней в сферах ментальных.
Нежно проведя большим пальцем по красным, теперь выглядевшим бледными шрамам, пульсация, проходившая через них, казалось, исчезла, поскольку исцеляющая магия Элронда боролась с загробным холодом, который проникал в них. Галадриэль сделала то же самое, как с руками Гарри, так и с другими, которые она каким-то образом могла ощутить под его одеждой, и вдвоем они смогли на мгновение прогнать боль. Когда они остановились, это вернулось, но Гарри смог это контролировать и встал, отходя от стола.
Он не видел взглядов, которыми обменялись эльфы, которые смогли рассказать намного больше за эти короткие прикосновения, чем Гарри считал возможным, учитывая его ограниченное понимание их магии. Шрамы были нанесены существом невероятной магической силы и абсолютного зла, подобного которому они не видели со времен Второй эпохи. Действительно, по оценке Галадриэль, этот Волдеморт, возможно, был более могущественным, чем любые Призраки Кольца, вместе взятые, за исключением Короля Чародея. Хуже того, прикосновение смерти было настолько глубоко укоренившимся, что они оба чувствовали, что потребуется много лет исцеления и много светлой магии, чтобы покончить с этим.
- Мы сделали все, что могли, для твоих ран, Гарри, сын Джеймса, - мягко сказала Галадриэль. - Мы видели подобные вещи раньше, но твой случай - один из худших, которые мы видели буквально за многие века. Однако я вижу, что со временем и эти раны могут быть исцелены. Мы обсудим это подробнее после окончания совета.
Гарри поблагодарил их обоих, затем начал ходить по балкону, избавляясь от тупой пульсирующей боли, которую он все еще чувствовал в своих руках, склонив голову набок, прислушиваясь к дискуссии, которая быстро возобновилась. Теперь, когда подлинность оружия была доказана вне всяких сомнений, которые Элронд облек в слова.
- Этот клинок явно принадлежал Призраку Кольца и причём недавно, чтобы быть настолько пропитанным силой того, что находится между жизнью и смертью. И ни один смертный никогда не смог бы командовать Призраком Кольца, даже одним из младшей пятерки.
- Я согласен, и твои опасения по поводу Некроманта были вполне обоснованы. - Тихо сказал Саруман, на его лице застыло выражение печали и сожаления, когда он посмотрел на расхаживающего Гарри, прежде чем снова посмотреть на Гэндальфа, одна бровь осуждающе приподнялась. Но Гэндальф просто кивнул, соглашаясь, что ему придется заплатить за подобное использование своего юного друга, и Саруман продолжил.
- Однако, я думаю, мы не можем позволить себе полностью сконцентрировать наше внимание на Дол Голдуре. Нападение на эту крепость может ослепить нас от других угроз. Орки на крайнем севере снова набирают силу, их численность почти равна той, что была во время Войны гномов и орков.
- И у меня были отчеты от следопытов. Не так много, но обрывки тут и там, - тихо сказал Элронд, глядя на лезвие на столе, как будто хотел, чтобы оно расплавилось. - До этого я, к своему ужасу, не придавал этому большого значения, но теперь, теперь организация, которую орки и гоблины, возможно, создают, признаки которой они заметили, кажется гораздо более правдоподобной.
- Мы столкнулись с чем-то подобным, - сказал Гарри, присоединяясь к разговору, но не делая ни малейшего движения, чтобы подойти ближе к столу. Галадриэль присоединилась к нему у перил, мягко коснувшись его плеча. Улыбнувшись ей, Гарри продолжил, объясняя о Бледном Орке, о том, что он отправил отряды, очевидно, на поиски Торина, а также о более крупном форпосте гоблинов, который они с Торином уничтожили.
- Тогда это скорее придает моим тревогам больший вес. - Сказал Саруман, откидываясь назад и размышляя. - Бледный Орк может быть генералом возрождающегося Саурона. Хотя на самом деле, сколько силы он мог бы накопить без Единого Кольца в своем распоряжении? С его уходом из Средиземья, перенесенным в царство Ульмо, его личная сила и близко не будет такой большой, как в прошлые века. Истинная опасность будет заключаться в тех, кем он командует, в страхе, который все еще может вызывать его аура, и в его умении мыслить и говорить.
Гэндальф был вынужден кивнуть в ответ на это. - Да, если бы Саурон восстановил свою истинную силу, я сомневаюсь, что Радагаст смог бы сбежать из Дол Голдура так, как он это сделал. Но я бы все равно предпочел напасть на самого Саурона в Дол Голдуре, прежде чем он сможет сбежать.
- Я считаю, что это хорошая идея, - задумчиво сказал Элронд. - Однако Саруман прав, угроза со стороны его войск нуждается в устранении. Далее, как сказал Саруман, мы должны помнить, что самыми опасными способностями Саурона всегда были хитрость, увертки и убеждение...
- Вот именно. Кто сказал, что сам Саурон вообще находится в Дол Голдуре? Зачем ему использовать заброшенную крепость, у которой нет такой большой материально-технической базы, какую он мог бы найти на Севере? - Спросил Саруман, его голос был убедительным, а слова логичными.
Не имея реального представления о карте этого мира, Гарри замолчал, просто слушая, как, к его удивлению, делала Галадриэль. Она только упомянула о беспокойстве по поводу того, что руины Казад-Дума используются в качестве оперативной базы, которая, судя по ее комментариям, простиралась через горы почти до ее собственного королевства. По какой-то причине при упоминании древней крепости гномов все они стали еще мрачнее, кивая на ее слова и больше беспокоясь об этой идее, чем о том, что Саурон вообще находится в Дол Голдуре.
Пока Гарри слушал, Белый Совет, или, скорее, четверо его членов, согласились установить наблюдение за северными орками, а также выставить кордон вокруг пригодных для использования входов в Казад Дум. Им не хватало сил, чтобы отобрать его у врага, но они могли, по крайней мере, пока держать его изолированным. Действительно, никто из четверки вообще не говорил о военной силе, что на мгновение сбило Гарри с толку, но он отложил это в сторону, рассудив, что им понадобится время, чтобы собрать такие силы.
Однако, когда дело дошло до прямых действий против Дол Голдура, они не смогли договориться, обеспокоенные тем, что Некромант был всего лишь уловкой там, где Саурон действительно собирал свои силы. Гэндальф, к его чести, вызвался самостоятельно разведать Дол Голдур, что заставило Гарри чуть ли не добровольно отправиться с ним. Гэндальф, возможно, и воспользовался травмой Гарри в своих интересах, но он также был готов пожертвовать собой ради своей миссии, что заставило юношу уважать его.
И все же он покачал головой. - Я действительно хотел бы пойти с тобой, но у меня как бы предварительная договоренность с Торином и компанией. Я не только дал Торину обещание, но и не хочу вот так оставлять своих друзей в беде.
- Нет, - возразил Саруман. Он был бы одним из тех, кто присматривал за Казад Думом, в то время как Элронд отправил бы своих сыновей наблюдать за севером, оставаясь в Ривенделле с Галадриэль, готовый выступить в тот момент, когда они будут уверены, где находится Саурон, даже если он соберет всю имеющуюся у него военную мощь.
- Поход против дракона важен, Гарри Поттер, и думаю, что мы все чувствовали бы себя лучше, если бы там был волшебник, даже тот, кто технически не относится к числу Мудрых.
Гэндальф усмехнулся на это и кивнул. - Действительно, и не бойся, я буду с тобой, пока мы не окажемся по другую сторону Туманных гор. Действительно, я отправлю тебя и гномов по тропе через Сумеречье, прежде чем отправлюсь оттуда на юг.
- Тогда почему бы нам сначала не заняться драконом? Завершить эту миссию, а затем вместе отправляйтесь в Дол Голдур и разобраться с той тьмой. - Гарри сделал предложение.
Гэндальф покачал головой, как и остальные трое. - Мы и так потеряли слишком много времени. Нам нужно точно знать, с чем мы имеем дело, и это означает, что я отправляюсь в Дол Голдур самостоятельно.
Нахмурившемуся Гарри пришлось согласиться с этим утверждением, поскольку он действительно имел лишь самое смутное представление о силе, которую этот Саурон может применить со временем. Гэндальф рассказывал ему о войнах Нуменора и последней войне эльфов и людей, но у него не было ни малейшего представления о том, что Саурон может сделать сейчас, спустя столько времени. Тот факт, что он почти наверняка все еще был рядом, сам по себе был достаточно тревожным, чтобы Гарри мог понять серьезность угрозы, особенно когда он рассматривал орков и меч, который, по-видимому, использовался одним из последователей Саурона, а не самим Тёмным Лордом.
- Мы должны сказать Торину. - Вместо этого он сказал, подняв руку, когда все они, кроме Гэндальфа, открыли рты, чтобы возразить. - Я знаю, что он лично не может призвать какую-либо большую силу, но у него есть связи среди оставшихся кланов гномов, и если орки, в частности, зашевелятся, им нужно сообщить.
- Я с этим не согласен, - сказал Элронд, качая головой. - Время для применения силы оружия еще не пришло. И гномы не поспешат отреагировать, основываясь на той скудной информации, которой мы располагаем.
- Согласен. И помните, обман и предательство всегда были самыми опасными инструментами врага, - предостерег Саруман. - Ты и Гэндальф ручаетесь за этого Торина, и я верю вам, но можете ли вы поручиться за того, кому он может рассказать? И далее, как он сможет передать сообщение своим людям, как вы выразились? Любого эльфа с посланием они воспримут как сомнительный источник новостей.
Излишне говорить, что Гарри проиграл и этот спор, хотя в этот момент он увидел, как Элронд и Гэндальф обменялись взглядами, и ему стало интересно, что они решили.
Дискуссия вскоре после этого закончилась, но Гарри почему-то не был удивлен, обнаружив, что Галадриэль спускается вместе с ним по длинной винтовой лестнице обратно в остальную часть дома Элронда.
- Пойдем прогуляемся со мной, Гарри Поттер.
Молча кивнув, Гарри подстроился под ее шаг, позволив Элронду, Саруману и Гэндальфу удалиться вместе, все еще тихо разговаривая. Саруман должен был уехать позже в тот же день, чтобы направиться к ближайшему входу в Казад Дум, чтобы начать свою вахту, в то время как Элронд пошлет за своими сыновьями и десятком других, которых он отправит на север. Гэндальф должен был остаться, чтобы подготовиться к предстоящему путешествию, догоняя Гарри и Торина, пока они пробирались через горы.
Они также не пошли бы по основной дороге, вместо этого они выбрали бы несколько обходных путей через горы, чтобы попытаться не быть замеченными возрождающимися кланами гоблинов. Насколько это было вероятно, Гэндальф сказать не мог, но ему нужно было обсудить маршрут с Торином и Балином, и он быстро отделился от двух других, чтобы поискать гномов.
Эльфийская королева и странник из другого мира молчали, спускаясь по ступенькам, прежде чем направиться по коридору. Оттуда Галадриэль направилась через леса Ривенделла. Тишина между ними была странной, теплой и приветливой, но в то же время совершенно иной, чем та атмосфера товарищества, которую Гарри ощущал рядом с Торином.
В конце концов они вдвоем оставили огни Домашнего Приюта позади, хотя музыка все еще доносилась до них, как и везде, где бы они ни находились на дне долины. Вскоре после этого Гарри последовал за Галадриэль на небольшую поляну в лесу, естественную, насколько Гарри мог видеть. Там Галадриэль повернулась к нему, легко взяв его за руку и заглянув ему в глаза.
- Скольких ты потерял?
Вопрос прозвучал так мягко и так внезапно, что полностью преодолел защиту Гарри, вырвав из него слово прежде, чем он смог его остановить. - Многих. Семью, друзей.
Гарри отвел взгляд, теперь понимая, для чего Галадриэль привела его сюда. Часть его возмущалась этим, в то время как остальная часть хотела пошутить, чтобы скрыть свою боль. Слишком много людей смогли увидеть это по его вкусу, и на самом деле он просто хотел избежать разговоров об этом. И все же, глядя на суровую красоту Галадриэль, видя сострадание на ее лице, видимое в лунном свете так, словно оно светилось, и тепло ее руки на своей, он не мог отвести взгляд.
Вместо этого слова, наконец, вырвались сами собой, когда он прямо посмотрел в лицо своей боли. Он рассказал о своих потерях
Галадриэль молчала, когда Гарри говорил, глядя на него. Ей напомнили, что юноша, несмотря на то, что он выглядел старше, на самом деле был довольно молод, проведя столько лет взаперти в Пустоте. - Потерять друзей и любовь нелегко, - сказала она наконец, - и все же ты говоришь, насколько они были тебе дороги?
Когда Гарри кивнул, она продолжила. - Тебе нужно еще раз вспомнить те времена, Гарри Поттер. Пусть память о них смоет боль потери и оставит это позади.
- Но я не хочу их забывать! - Гарри запротестовал, его голос был чем-то средним между криком горя и рычанием гнева от самой идеи.
- Я не говорила, что ты должен, - успокаивающе сказала Галадриэль, слегка сжимая его руку. - Вместо этого ты не должен зацикливаться на боли потери. Хотели бы твои близкие, чтобы ты прожил свою жизнь, всегда помня о том, чего не может быть? Ты бы пожелал подобного им?
Гарри дернулся, но ничего не ответил, отводя взгляд, но не в силах вырвать свою руку из ее, несмотря на то, что она на самом деле не пыталась удержать его.
- Нет, не хотели. - Галадриэль ответила на свой собственный вопрос, потянув его к центру поляны, где она соскользнула вниз, чтобы сесть на траву, выглядя естественно, сидя там, несмотря на свой царственный вид, когда она потянула Гарри вниз, чтобы сесть перед ней. - Вместо этого расскажи мне о хороших временах. Расскажи мне о смехе, о тех временах, когда вы вместе противостояли любым испытаниям, которые встречались на вашем пути. Расскажи мне о тех, кто был тебе дорог.
Увидев это осознание в глазах Гарри, Галадриэль улыбнулась, поднимаясь без малейшего намека на скованность в конечностях. - Я счастлива за тебя, что у тебя были такие друзья. - Когда Гарри встал, она нежно коснулась его лица. - Ты должен помнить, каким бы ни был Гарри Поттер, ты ещё очень молод. Не стремись так быстро присоединиться к тем, кого ты потерял. Будут другие друзья, и те, кого ты полюбишь. Не закрывай себя от такой возможности. Твое сердце слишком благородно, чтобы вечно быть одиноким.
Гарри дернулся, качая головой, когда к нему вернулась часть его смешливой натуры, теперь часть, а не щита от его горя.
- Ну учитывая, что я собираюсь путешествовать с гномами и, возможно, жить с ними некоторое время, если мы победим, что будет непросто, даже если я не собираюсь приветствовать смерть, если она постигнет меня. Бородатые и чрезвычайно низкие, полные женщины просто, хм, не привлекают меня. - Он закончил, изменив то, что он говорил, чтобы Галадриэль могла понять его точку зрения.
- Ах, но ты же не будешь проводить все свое время среди гномов, не так ли? Есть многое из магии этого мира, чему тебе еще предстоит научиться, Гарри Поттер, и у тебя будет время научиться этому.
- Ну, уж вам ли спустя столько тысячелетий об этом не знать, бабуля. - съязвил Гарри, заработав очень легкий подзатыльник.
Покачав головой, Галадриэль улыбнулась возвращающемуся чувству юмора юноши.
- Когда ты закончишь помогать Торину Дубощиту в его безумных поисках, приходи в Лотлориен, мой друг. Ты найдешь дальнейшее исцеление для своих рук. Время привыкнуть к твоей новой жизни здесь и должным образом попрощаться со своей прошлой.
Гарри пристально посмотрел на нее при этом, каким-то образом зная, что это было за пределами любого беспокойства, которое она проявила бы к незнакомцу, даже если этот незнакомец был странным волшебником с силами, которых она никогда не видела. Что было что-то особенное в том, что Галадриэль пригласила его в это место Лотлориен, о котором Гэндальф кратко рассказал ему как о нации эльфов.
- Я, я подумаю об этом.
Наклонившись, он сорвал горсть травы и, сосредоточившись, преобразил ее в нежную белую розу, которую протянул Галадриэль. - Я подумаю об этом, и я... я очень благодарен вам за помощь сегодня вечером, миледи. - Затем он улыбнулся, его глаза стали почти напряженными, когда он отвел взгляд, а затем вернулся. - Но если я собираюсь это сделать, мне нужно будет убедиться, что я и мои друзья выживем. Так что, если вы меня извините?
Улыбающаяся Галадриэль поднесла розу к носу, отметив, что на ощупь она настоящая, но Гарри не совсем правильно уловил аромат. Тем не менее, она кивнула в знак согласия и смотрела, как зеленоглазый волшебник зашагал прочь, излучая целеустремленность.
Все еще прижимая розу к лицу, Галадриэль перевела взгляд за край долины на горы. Медленно улыбка сползла с ее лица, когда она задумалась, с какими трудностями столкнется ее новый друг Гарри Поттер, прежде чем она увидит его снова. И какая странная судьба привела Отмеченного Судьбой из одного мира в их собственный.
***
После встречи и обсуждения изменений в их маршруте через горы с Балином и Торином Гэндальф обнаружил, что идет вдоль реки Андуин с ее повелителем.
- Я бы предпочел оставить юного Поттера здесь, чтобы обучить его глубоким тайнам и путям валар, - сказал Элронд. Он мог чувствовать, где Галадриэль по какой-то причине соткала тонкое заклинание исцеления в его лесу, и знал, что она делала все возможное, чтобы вызвать, а затем усилить боль и растущую ярость, которые все они могли видеть в Гарри Поттере, но помимо этого, присутствие молодого волшебника представляло собой странность и возможное беспокойство.
- Увы, я сомневаюсь, что он согласиться. В то время как силы юного Гарри исходят от его собственной сущности, как и у меня или Сарумана, ему не нужен привкус следования за тем или иным Вала. Несмотря на это, я не сомневаюсь, что Валар знают о его присутствии, - ответил Гэндальф.
Элронд остановился, вглядываясь в лицо Гэндальфа, когда тот высказал одно из самых тревожных опасений, которые у него были по поводу прибытия Гарри в Средиземье.
- Насколько ты уверен, что он был доставлен сюда ими, а не послан Великой Тьмой? - В конце концов, Моргот был изгнан в Пустоту, и все они согласились, что именно через неё прошли он и этот мертвый дух по имени Волдеморт.
- Я уверен настолько, насколько это возможно, - со смехом ответил Гэндальф, твердо качая головой. - Было слишком много совпадений с тех пор, как он прибыл сюда. Первая встреча с Торином, затем со мной, и, наконец, эффект, который он оказал на гномов, в частности на Торина. Ты не знал его до этого, но я могу сказать тебе, что Торин значительно смягчился с момента их встречи. И именно Гарри обратил внимание на тот факт, что хоббиты могут удалять порчу с вещей, расспрашивая Бильбо. Более того, тебе нужно провести в его присутствии всего несколько часов, чтобы понять, что он никогда не стал бы служить Морготу или кому-либо из его последователей.
- Полагаю, что ты прав. И все же, что заставило тебя в первую очередь посмотреть в сторону хоббита, если ты не знал о влиянии Йванны на них? - с любопытством спросил Элронд.
Гэндальф сделал паузу, затем улыбнулся, наблюдая, как Бильбо выходит из уютного дома со своим хоббитским луком за спиной и пучком новых стрел в колчане, направляясь вслед за одним из слуг Элронда к тренировочному полю.
- Он дает мне надежду. - Он сказал просто. - Если такое маленькое существо может оказать влияние, это дает мне надежду для всех нас.
Затем он слегка вздрогнул. - Однако я искренне беспокоюсь о том, что Гарри сделает со мной за то, что я забыл о том, как его шрамы реагируют на Моргульский Клинок.
Элронд вздрогнул, когда вспомнил, в каком наряде он внезапно оказался.
- Ах, да, могу только посочувствовать тебе мой друг.
***
Саруман покинул Ривенделл, когда Гарри вернулся после ночи, проведенной за разговором с Галадриэль, улыбаясь и махая на прощание Элронду и многим его эльфам, с которыми Саруман подружился за долгие десятилетия. Однако, как только он оказался за пределами долины и вдали от чьих-либо глаз, выражение лица Сарумана стало расчетливым, суровым и отстраненным.
"Юный Гарри, сын Джеймса, за ним нужно терпеливо наблюдать, пристально наблюдать. Его магические способности превосходят все, что он когда-либо видел, но, возможно, он сможет воспроизвести некоторые из них." - Думал Саруман, пока ехал вперед. Конечно, не детское заклинание изменения цвета, а заклинание для сотворение твердых предметов. В конце концов, он последователь Ауле, и творить должно быть в пределах его возможностей теперь, когда он знает, что это возможно. Однако, вероятно, было бы легче начать с трансфигурации. И он никогда не должен допустить, чтобы слух об этой способности дошел до Саурона.
Покачав головой, Саруман должен был мысленно кивнуть в ответ на гамбит Гэндальфа. Использовать раны молодого волшебника подобным образом было жестоко, но это в сочетании со словами Гарри и Гэндальфа о том, где он был в Пустоте, убедило Элронда и Галадриэль в достоверности клинка, который передал Радагаст. С тех пор Саруман вел проигранную битву, пытаясь убедить остальных не выступать против Саурона. Тем не менее, он думал, что сделал достаточно, чтобы позволить Саурону сбежать.
Оставить Саурона в живых было необходимым злом на данный момент, поскольку это дало бы ему время найти Единое кольцо. Если бы Саурон был полностью изгнан, Единое кольцо потеряло бы большую часть своей силы. И все же, как только Саруман овладеет им, он сможет использовать его, чтобы навсегда изгнать Саурона, присвоив его силу себе. И тогда он займёт его место, и будет править миром с помощью хитрости, видения и слова, а не грубой силы, расам больше не будет позволено идти своими хаотичными путями. Для всех будет лучше, если Средиземьем будет руководить твёрдая рука, и он - эта рука…
***
Гномы отправились в путь на следующий день, их пони и их собственные спины были нагружены всем добром, которое эльфы смогли собрать для них. Бильбо и Кили были особенно счастливы, получив стрелы эльфийской работы, которыми были наполнены их колчаны. Даже гномы, у которых было меньше всего времени на эльфов, Двалин и Бомбур, могли только ворчать по поводу нехватки мяса, которое было добавлено к их запасам. Единственной реальной проблемой для компании был тот факт, что Гэндальфа не будет с ними в течение нескольких дней. Несмотря на это, а также на то, что они знали, что будут придерживаться более трудных, менее посещаемых маршрутов через горы, группа покинула Ривенделл в хорошем настроении.
Торин сидел на своем пони во главе отряда, Двалин и Бильбо замыкали колонну, ожидая Гарри. Его пони тоже был готов и упакован, но молодого человека еще никто не видел с тех пор, как Гэндальф увел его накануне. Бофур облек беспокойство гномов за своего друга в слова.
- Итак, мы потеряли обоих наших волшебников? Я бы подумал, что у юного Гарри, по крайней мере, достаточно здравого смысла, чтобы не попасться на уловки этого места, какими бы тонкими они ни были.
- Ах, но есть хитрости, и еще есть чары, Бофур. Фокус всегда в том, чтобы отличить их друг от друга, - сказал Гарри, спускаясь по одной из дорожек, ведущих на площадь. Он выглядел усталым, несколько потрепанным. И все же, несмотря на всю его кажущуюся усталость, в его походке была почти развязность, когда он направился к своему пони, вскакивая в седло скорее с энтузиазмом, чем умело. Пони раздраженно заржал, выдыхая воздух, но не сделал ни малейшего движения, чтобы попытаться сбросить его, когда Гарри взял поводья.
Посмотрев на своего друга-человека, Торин слегка улыбнулся, выражение его лица было скрыто бородой. Что-то изменилось в Гарри, тяжесть почти спала с его плеч, его глаза казались яснее. В нем все еще был отблеск дьявольского юмора, которым он прикрывал свое горе, действительно, он казался преувеличенным или, возможно, более чистым, не таким потрескавшимся и зазубренным. Горе, которое, казалось, ушло.
- И над чем ты работал всю ночь, Гарри? - спросил Торин, взмахивая поводьями одной рукой, а другую держа в сжатом кулаке. Вся компания начала двигаться, Торин и Гарри шли впереди.
- О, ну всякое, обновил мой набор для вырезания рун. Давай просто скажем, что я начал по-настоящему думать о будущем, попытался выяснить, какие небольшие чары я мог бы создать, чтобы помочь нам на нашем пути. Несколько простых светящихся камней на ночь, защитные решетки, которые мы можем установить вокруг лагеря ночью, как я сделал для нас двоих перед тем, как мы вошли в Шир. Такое количество спутников означало, что мне пришлось несколько усилить и увеличить чары, и мне нужно будет обновлять силу каждого камня каждую ночь.
Когда гномы начали таращиться на него, Гарри продолжил, отсчитывая количество на пальцах.
- Я также придумал одноразовые защитные решетки, которые будут действовать как щит от ударов, хотя количество ударов, которые они остановят, варьируется, так что они не идеальны. Еще несколько, которые могут служить для отпугивания животных, маскировки наших запахов и тому подобного. Я не смог понять, как создать атакующие рунические чары, но думаю, что это даст нам преимущество, которого никто не должен ожидать. Для начала мы не сможем использовать их против дракона, но, по словам леди Галадриэль, орки не смогут ощутить заключенную в них магию.
Торин усмехнулся, протягивая руку, чтобы похлопать юношу по плечу. - Да, Гарри, это действительно звучит потрясающе. Как и тот факт, что ты мыслишь на долгосрочную перспективу, как ты выразился. - Его слова, возможно, и были легкими, но выражение его глаз таким не было, и Гарри понял скрытый смысл его слов. Позади них Балин тоже улыбнулся, как и несколько других гномов, которые поняли, насколько травмирован был Гарри внутренне до их прибытия в Последний Домашний Приют.
Гарри сухо усмехнулся. - Да, ну, леди Галадриэль помогла мне преодолеть мое горе и гнев из-за смерти моих друзей. И что я позволял своему горю мешать мне вспоминать хорошие времена. Не знаю, кажется, это легко сказать, но я не мог подумать об этом до того, как она мне это сказала. Она также пригласила меня в своё королевство, когда мы закончим наш поход.
На вопросительный взгляд Торина Гарри объяснил, и Торин медленно кивнул, охваченный благоговейным страхом от мысли, что Владычица Леса впустит человека в свое царство. Насколько он знал, это было нечто такое, что случалось буквально раз в век. Тем не менее, для Торина в данный момент это не имело большого значения.
- Да, но это на потом, парень.
- Верно, - сказал Гарри со смехом. - Достаточно времени для любых мыслей в этом направлении после того, как дракон будет мертв, а ты и твои сородичи вернут себе свои чертоги.
- Теперь есть план, за который я могу взяться, - ответил Торин, мрачный смешок сорвался с его собственных губ, когда они оба обратили свое внимание на тропу, ведущую все выше и дальше в горы.
