A Fate Touched in Middle Earth

      В конце концов Гарри и Тауриэль отстранились друг от друга, и эльфийка слегка нахмурилась, заметив дыру в одежде любимого, которую он не потрудился починить после стычки с гоблинами:        — И что произошло? Ты снова попал в неприятности? Я помню, ты упоминал, как часто это случалось в твоём мире.       — О, просто набил пару шишек по дороге обратно, — беспечно ответил Гарри. — Оказывается, что, хотя угроза орков и гоблинов с севера и самых северных Туманных гор, возможно, и была устранена, там все еще бродит несколько разрозненных банд.        — Так, с это места давай поподробнее, — протянула в ответ Тауриэль, качая головой, прежде чем указать на ближайшее дерево. — Я предлагаю нам обоим устроиться поудобнее.       Прикусив губу, чтобы не прокомментировать, как можно было бы воспринять эту реплику, Гарри кивнул, взяв ее за руку, и они направились к дереву, на которое она указала. Когда они остановились у основания ствола, Гарри с удивлением отметил, что там не было никаких скрытых опор для рук или чего-то подобного, а ветви начинались значительно выше его головы.       — Как именно...       Он остановился, когда Тауриэль легко взобралась на дерево, ее пальцы рук и ног находили небольшие щели, чтобы продвигать ее дальше, пока она не достигла первой ветки. Взмахнув одной рукой, Тауриэль подпрыгнула вверх, как одна из лучших гимнасток в мире, и вскоре исчезла в ветвях дерева.        — Знаешь, это не очень просто повторить, — пробормотал он, глядя туда, где исчезла Тауриэль, наблюдая, как она наклонила голову, чтобы посмотреть на него выжидающе.       — С практикой становится легче, — подбодрила Тауриэль, забавляясь тем, что Гарри насмехался над идеей залезть на дерево.       Оказалось, что волшебник не так уж хорош в лазании по деревьям, отчасти из-за того, что была ночь, а отчасти — из-за отсутствия большого опыта. Он и раньше лазал по скалам и имел опыт пробираться по горам с гномами, но лазание по деревьям было немного другим занятием, требующим большего использования захватов руками и умения различать, куда их ставить. Тем не менее, в конце концов, он оказался на ветвях дерева, где смог добиться гораздо большего прогресса.       Вскоре они оба сидели на самых верхних ветвях дерева, очень хорошо скрытые снизу и почти невидимые для других обитателей этого уровня леса. Особенно учитывая, сколько листьев уже опало. Странно, что он не заметил никакого изменения температуры, даже несмотря на то, что вокруг повсюду — признаки осени.       Отложив эти размышления в сторону, Гарри сформулировал свое первое наблюдение в виде вопроса:       — Это сила привычки, или пауки все еще есть поблизости? Я бы подумал...       Тауриэль прервала Гарри, покачав головой. Наблюдение за ее рыжими волосами, сверкающими в лунном свете, и слабая улыбка на лице заставили Гарри остановиться, просто упиваясь ее красотой. Слегка загорелая кожа Тауриэль поблескивала в лунном свете, ее рыжие волосы оттенялись светом почти до такой степени, что казалось, будто они горели, обрамляя ее угловатое лицо, лёгкую улыбку на её алых губах. Это несколько позабавило Гарри, потому что, хотя в этом мире, казалось, было не так уж много косметики, все же существовала губная помада.       — Нет, пауков больше нет: мертвы или убежали в Туманные горы. Мы выжгли их паутину в тщательно контролируемых пожарах и уничтожили поголовье, которое они накопили. Это было нелегко, но теперь Сумеречье свободно от этой грязи. И Леголас продолжает свою работу по восстановлению защитных чар на дорогу, — улыбка Тауриэль слегка расширилась, когда она закончила говорить, осознав, куда на мгновение ушли мысли Гарри, и подумав, что юноша тоже выглядит довольно красивым в лунном свете.       — Рад это слышать. Хотя думаю, что с твоей стороны было своего рода жульничеством забраться сюда так, как ты это сделала. Знаешь, я не могу ходить без обуви, как ты, — притворно сердито сказал Гарри. — Мои сапоги не позволяют мне цепляться так хорошо, как, кажется, способны твои пальцы.       В ответ Тауриэль лишь слегка пошевелила перед ним пальцами ног, хихикая.        — Ну, ты ведь больше не будешь разгуливать без дела, не так ли?       Взгляд Гарри на мгновение опустился к ступням и голеням Тауриэль, проследовав затем обратно до ее бедер, прежде чем быстро отвести взгляд, залившись слабым румянцем, после чего он наклонился и начал развязывать шнуровку на своих ботинках. Он печально посмотрел на них, снимая их вместе с носками, и покачал головой.        — Полагаю, в будущем мне придется поискать обувь получше. Хотя они сослужили мне хорошую службу, их срок определенно подходит к своему концу.       — Возможно, но это на потом. Людям может понадобиться обувь для прогулок или войны, но есть время позволить вместе с травой между пальцами ног почувствовать мир под собой, — почувствовав некоторую смелость, Тауриэль протянула одну ногу, легонько коснувшись ступни Гарри, затем провела ступней вверх по внутренней стороне его обтянутой штаниной ноги. — Ну что, разве тебе от этого не полегчало?       — Я чувствую, что это всё ещё жульничество, моя дорогая. Но да, мне действительно приятно проветрить ступни, — ответил Гарри. Освободив ноги, он ответил тем же, потирая большим пальцем ноги внутреннюю сторону ноги Тауриэль до ее колена, заставляя девушку вздрогнуть, удивляясь ощущению, когда кто-то вот так гладит ее ногу, даже если это было только его собственная нога.       Несколько мгновений они просто сидели там, тихо разговаривая о том, как они проводили время порознь, их ноги нежно переплетались между собой. Часть рассказа Тауриэль была достаточно простой, хотя, она более подробно рассказала о тактике, которую Невидимое Воинство и регулярная армия Таур-э-Ндаэделоса использовали против пауков. Гарри был впечатлен и отметил, насколько эффективной может быть тактика "ударил и сбежал", когда к ней в будущем будут прибегать эльфы.       Что еще более важно, он был несколько шокирован тем, что леди Галадриэль явилась в сны Тауриэль в своей духовной форме. Гарри понимал, что такие вещи были в ее власти, учитывая его взаимодействие с посланием Галадриэль, когда Феа Гарри была перенесена в Ильмарин, зал Манвэ на вершине Таникветиля. Именно леди Галадриэль помогла духу Гарри вернуться в своё тело. Нет, что удивило Гарри, так это то, что она узнала о его зарождающихся отношениях с Тауриэль и решила разыскать ее.       — Есть много способов, которыми я могу это объяснить. Госпожа могла просто, по-своему, присматривать за мной, проверяя тебя, или, она могла быть обеспокоена тем, что ты не до конца понимаешь, во что ввязываешься из-за меня и моего влияния на Арду. Что-то, чего я сам до конца не понимаю, — задумчиво произнес Гарри. Затем он улыбнулся, потянувшись вперед, чтобы взять ладонь Тауриэль в свою. — И я думаю, что ее принятие твоего ответа можно рассматривать как благословение для этих отношений. Хотя я надеюсь, что наши отношения не станут вызовом, с которым ты, похоже, с нетерпением ждешь встречи в будущем.       — Хм, я тоже так это восприняла, Гарри, — Тауриэль улыбнулась ему в ответ, затем ухмыльнулась. — Но, пожалуйста, расскажи мне поподробнее о своем путешествии.       Со своей стороны, Тауриэль была несколько раздражена тем, что Гарри столкнулся не с одной, а с двумя бандами гоблинов, которые, возможно, были посланы специально на его поиски. После битвы у Одинокой горы в Туманных горах не должно было остаться ни одного гоблина, который мог бы поддержать чужаков. Так что тот факт, что гоблины могли организоваться для более длительных походов с юга в Туманные горы... или даже из земель за их пределами, раздражал. "Как далеко на юг нам придется отбросить их, чтобы остановить подобные вещи? Или концепция Беорнингов, которые держат проходы свободными и сами не распространяются дальше, — лучшая идея?       Новость о том, что земли по другую сторону гор были малонаселенными, и, следовательно, единственным местом, где они могли получить помощь в таких делах, был Ривенделл, также несколько удручала. Не только сами новости, но и то, что Тауриэль не знала этого раньше. Ее знания о мире за пределами Сумеречья оставляли желать лучшего, и она с нетерпением ждала возможности исправить это, когда Гарри будет рядом с ней.       Но больше, чем гоблины, ее интересовали сведения о юном Эстеле и тот факт, что некоторые люди Севера все еще живы.        — Я не участвовала в последней битве эльфов и людей с Сауроном, но я слышала песни того времени. Люди Нуменора, павшего Севера, занимают видное место в некоторых из этих легенд, чтобы показать, какими высокими и гордыми могли стать люди и как низко они могли пасть.       — Падение Нуменора, да... Я слышал об этом от Элронда. Об этом даже страшно подумать. То, чего Саурон не мог сделать силой, он смог добиться своим голосом и харизмой, — печально ответил Гарри, качая головой, прежде чем передать то, что Элронд рассказал ему о том времени.       Падение Нуменора было прямым результатом действий Саурона, его использования своего величайшего инструмента в прошлом: его хитрости и влияния. Ар-Фаразон давным-давно узурпировал королевский трон у законной линии королей, которая вела к брату Элронда, Элросу, насильно женившись на Мириэль, дочери последнего короля.       Которая к тому же приходилась ему кузиной. Это вызывало у Гарри отвращение на многих уровнях.       Но даже после этого Ар-Фаразон оставался достаточно разумным, хотя и высокомерным и подлым, конечно, но рациональным. Он даже пришел на помощь эльфам Средиземья, и во второй раз армии Нуменора сокрушили военную мощь Саурона.       Когда было доказано, что его боевая мощь недостаточна для противостояния нуменорцам, Саурон использовал свои навыки обмана, униженно сдавшись в плен. И постепенно из пленника Саурон стал советником Ар-Фаразона, затем главным советником, пока, наконец, Саурон не убедил самонадеянного глупца повернуть свою силу на Запад, в Валинор, чтобы завоевать царство Валар. Это нарушило запрет Валар, в котором говорилось, что ни один смертный не может прийти в их земли. В этот момент Манвэ обратился к Илуватару, спрашивая, что им следует делать, не желая действовать напрямую против людей, поскольку это тоже было бы против воли Эру Илуватара.       Но тогда Илуватар... сделал всё сам. Он изменил мир, затопив остров Нуменор и отчасти Средиземье, навсегда полностью изменив географию. Валинор был почти полностью отрезан от остальной Арды, и за пределами Средиземья существовал даже другой континент, который когда-то был частью Руна, дальнего востока Средиземья.       Узнав обо всем этом в некоторых деталях, или настолько подробно, насколько это было известно любому эльфу, Гарри несколько неоднозначено оценивал эти события.       С одной стороны, нуменорцы уже довольно давно и последовательно отворачивались от поклонения Валар. Элронд очень ясно дал это понять, лично поговорив со многими истинно верующими, которые бежали с острова перед экспедицией короля-узурпатора под предводительством Элендила, чье имя даже сейчас почитается людьми Средиземья. Нуменорцы практиковали человеческие жертвоприношения, и культ Мелькора был провозглашен официальной религией острова. Вместе с этим распространился гедонизм, и колонии, которые они основали на материке, превратились скорее в порабощенные дочерние государства, чем в настоящие колонии. Итак, их грехопадение накапливалось в течение некоторого времени, и их уничтожение можно было рассматривать как необходимость.       С другой стороны, Гарри не понимал, почему вообще людям было запрещено отправляться на Запад. У него были теории, в основном построенные вокруг идеи о том, что смертные на самом деле не могли жить на континенте из магии, не изменившись физически и ментально, что противоречило бы воле Илуватара или общему факту, что человеческие души легче склонить ко злу.       Но даже в этом случае Поттер чувствовал, что, возможно, Эру немного погорячился, затопив остров и большую часть земель за его пределами.       — Но Элронд также совершенно ясно представлял себе, как войны против Саурона шли бы без их помощи до этого момента. Даже Ар-Фаразон сначала сокрушил военную мощь Саурона, прежде чем взять его в плен. Что касается самого Эстеля, то он веселый, добрый и весьма своенравный. И под этим я не имею в виду высокомерие. Просто у мальчика большая сила воли. Это, пожалуй, единственный способ, которым я могу это выразить. И думаю, что он далеко пойдет, даже если ему не суждено вернуть себе королевский трон или что-то в этом роде.       Тауриэль задумчиво кивнула, сказав, что хотела бы в конце концов встретиться с этим юношей:       — Возможно, через десять лет или около того, когда он чего-то добьется самостоятельно.       — Ты понимаешь, что тогда ему будет уже за двадцать, а это возраст скорее молодого мужчины, а не юноши, верно? К этому моменту он наверняка чего-то да добьется, — сухо сказал Гарри, заставив Тауриэль почти насмешливо воскликнуть о том, что это было слишком мало для такой перемены.       Затем она увидела, как смех Поттера перешел в зевок.       — Прости, Гарри, я знаю, что ты очень устал. Не хотел бы возлечь со мною?       Гарри секунду непонимающе смотрел на нее, затем решил, что не может упустить этот момент:        — Ты ведь знаешь, как это можно воспринять, верно? — когда Тауриэль в замешательстве посмотрела на него, он пояснил: — Когда мужчина или женщина спрашивают о подобном, это обычно подразумевает физическую близость.       — Ой!.. — Тауриэль немного покраснела при этих словах, затем со смехом покачала головой. — Ну, думаю для этого ещё рано, но спасибо за урок возможных человеческих намёков. Мне понравились некоторые из твоих уроков до этого... — мягко поддразнила она, — но я бы предпочла, чтобы мы в основном придерживались более медленной эльфийской манеры ухаживания, если ты не против.       — Вовсе нет. Флирт — это весело, но я не хочу каким-либо образом давить на тебя, требуя большего, — ответил Гарри, прежде чем стать немного серьезнее. — Кроме того, мне нужно изменить свой образ мышления в отношении времени. В конце концов, моя жизнь больше не принадлежит роду человеческому, — затем он ухмыльнулся, наклоняясь вперед, чтобы провести пальцем по нижней части икры Тауриэль. — Не то чтобы человеческие манеры не могли быть забавными. И все же, ты предпочтёшь спереди или сзади?       Сбитой с толку его прикосновением, Тауриэль потребовалось мгновение, чтобы осознать вопрос, и в этот момент она непонимающе нахмурилась:       — Что ты имеешь в виду?       — Это способ описать, как два человека могут спать вместе, один перед другим или сзади, или предпочтёшь в обнимку? — объяснил Гарри, вставая с того места, где он сидел на ветках, и слегка обходя Тауриэль, воспользовавшись на мгновение другими ветвями.       Поняв его намерение, девушка продвинулась вперед по ветке на несколько футов, сдержанно пояснив:       — Хотя я бы предпочла, чтобы ты обнимал меня, а не наоборот, я не уверена, что могу доверять тебе в том, что ты удержишь нас на этом дереве, если заснешь. Даже я не смогла бы среагировать достаточно быстро, чтобы избежать травм, если бы меня разбудило наше падение с ветки.       — Тогда я воспользуюсь магией, — философски сказал Гарри.       Под смех Тауриэль Гарри сел на ветку позади нее, обнаружив, что её ширина более чем достаточна, чтобы ему было удобно сидеть, прислонившись спиной к стволу дерева, его ноги свесились по обе стороны от нее, а руки обвились вокруг талии Тауриэль.       Даже когда она прислонилась к нему спиной, Тауриэль уже повернула голову, и они поцеловались весьма страстно. Их расставание, как и сказал Элронд Гарри, причинило им обоим сильную боль, и этот поцелуй, похожий на тот, что они разделили на земле, сделал это совершенно очевидным.       В конце концов, Гарри отстранился, принявшись ласкать шею Тауриэль, нежно отведя ее волосы в сторону и слегка поцеловав ее там, где начиналась туника. Девушка снова завладела его губами на несколько мгновений, а затем, по какому-то невысказанному сигналу, они оторвались друг от друга, и эльфийка положила голову на грудь Гарри, счастливо напевая себе под нос. Обычно во время эльфийских ухаживаний влюблённые сочиняли бы стихи и песни друг для друга или гуляли бы рука об руку по лесу, но Тауриэль была не против поторопиться.       Тем временем Гарри просто наслаждался ощущением любимой в своих объятиях, чувствуя, как нечто глубоко внутри него становится удовлетворенным. Это выходило далеко за рамки ощущения от ее мышц, перекатывающихся под одеждой, ее запаха или звука голоса. Нет, это было так, как будто какая-то глубинная часть его души сейчас насытилась. Опять все так, как сказал Элронд. Так что, кем бы он ни стал, в плане отношений Гарри следовал эльфийской модели.       Затем Гарри вспомнил о работе, которую он проделывал над Омутом памяти, и снова заговорил, желая узнать, что она об этом думает:        — Я хочу тебе кое-что показать. Подожди минутку.       Гарри убрал одну руку с Тауриэль, потянувшись к своей сумке, вспоминая все ошибки, которые он совершил, используя или не используя эту сумку. И все же, как он узнал, сумка уцелела, как и мантия невидимка. На данный момент это было все, что Гарри мог сказать по этому поводу. Потянувшись внутрь, Гарри вытащил сделанный им Омут и передал его Тауриэль, которая обхватила его ладонями на коленях, посмотрела на него сверху вниз, а затем через плечо вопросительно взглянула на Гарри.       Какой бы вопрос она ни собиралась задать, он остался невысказанным, поскольку ее глаза расширились, когда она увидела, как Гарри потянулся пальцем к своей голове и медленно что-то вытянул из виска. Однако гримаса боли на лице Гарри обеспокоила девушку больше, чем то, что бы это могло быть на самом деле, и она уже собиралась остановить его от того, что он делал, когда процесс, казалось, подошел к концу.       — Что ты сделал? С тобой все в порядке, Гарри?       — Я думаю, что, возможно, неправильно произнес это заклинание. Хотя много исследовал это, но, возможно, в визуализации есть какой-то трюк, который я пропустил, — пробормотал Гарри, только боль в голове, которая уже пронзала его, помешала ему потрясти ею, пытаясь стряхнуть это ощущение. — И все же, думаю, это сработало. Подержите чашу неподвижно некоторое время.       Тауриэль так и сделала, и Гарри поместил воспоминание в чашу, прежде чем на секунду осторожно постучать одной рукой по краю чаши, позволяя своей магии влиться в нее.       — Теперь, если это сработало правильно, должно быть...       Гарри остановился, когда белый свет начал разливаться по всему краю чаши, затем опустился в серебристую, похожую на жидкость субстанцию его памяти, прежде чем внезапно взорваться вверх, как будто включился проектор, установленный на дне чаши. В небе над чашей, прямо перед их лицами, появилось медленно движущееся изображение. Картинка была несколько зернистой, но звук передавался превосходно, и Гарри подумал, что, возможно, это потому, что музыка доминировала в его сознании и памяти о том моменте гораздо больше, чем сама пьеса.       Глаза Тауриэль расширились, и она отпрянула назад, чуть не скатившись с Гарри и ветки, прежде чем музыка, сопровождавшая изображение, остановила ее. Гарри снова обнял ее и прошептал ей на ухо:        — Я упоминал, что хотел показать тебе кое-что из музыки и спектаклей моего мира, помнишь?       — Ну да, я... — она уставилась на изображение. — Я не могу понять, о чем они говорят. Но, о-о, это ощущение проникает сквозь… О...       Молодая эльфийка-синдэ замолчала, а Гарри мысленно проклял себя за то, что забыл, что, хотя он так привык говорить на всеобщем языке, все его воспоминания будут на английском.        — Ты хочешь, чтобы я пере... — он был прерван, когда Тауриэль быстро покачала головой, уставившись на изображение, на котором Козетта из "Отверженных" пела "Замок на облаке".       К тому времени, как песня закончилась, Тауриэль искренне прослезилась, глядя на ребенка в воспоминании. Ей не хватало многих социальных знаний, необходимых для того, чтобы действительно понять, что происходило, и все же эмоции маленького ребенка передавались легко. Она мягко оттолкнула руку любимого от Омута памяти, заставив проекцию погаснуть, хотя память Гарри оставалась внутри чаши. Она невольно задумалась, как это было возможно, как было возможно многое из того, что она только что видела, прежде чем решила списать это на "волшебство" и вместо этого прошептав:        — Теперь, когда музыка закончилась, Гарри, о чём она на самом деле пела и почему?       Это объяснение требовало нескольких дюжин более мелких объяснений, и попытке Гарри объяснить ей принципы революции раньше, а также про классовое общество и бедность. В конце концов, Тауриэль выслушала достаточно, чтобы понять, что молодая девушка пела и мечтала о лучшей жизни, о жизни, где у нее была бы семья и она не жила бы в бедности, что само по себе было понятным объяснением.       Тем не менее, несмотря на все необходимые базовые знания, сама песня была чрезвычайно впечатляющей.       — Она короткая, как и положено любой человеческой песне, но ты говоришь, что это часть более масштабной пьесы, которая компенсировала бы это. И эмоции, которые она может вызвать несмотря на свою краткость, просто поразительны. Если ты сможешь усовершенствовать этот твой Омут памяти, я думаю, что любой эльф был бы поражен тем, как далеко человечество продвинулось в области музыки и театра в твоем мире.       — Значит, миссия выполнена. Хотя я не думаю, что когда-нибудь разделил бы эту память с кем-то еще. Может быть, сделать что-нибудь для Торина, но в остальном, я думаю, что предпочёл бы сохранить такие воспоминания между нами, — Тауриэль улыбнулась на это, хотя ее улыбка превратилась в хмурый взгляд, когда Гарри вернул воспоминание в свою голову и издал тихий стон боли. — Да, определенно, я делаю что-то не так... — пробормотал он, скорчив гримасу.       Увидев, что Гарри медленно покачал головой из стороны в сторону и не вернулся к тому, чтобы обнять ее за талию, вместо этого потирая свою голову, Тауриэль слегка повернулась, протянув одну руку, чтобы нежно коснуться его лба, погладить его пальцами, нежно водя подушечкой по его шраму. Тауриэль наблюдала, как боль от этих ощущений исчезает, затем слегка улыбнулась, когда он наклонился вперед, чтобы снова поцеловать ее.       Этот поцелуй был более страстным, и Тауриэль позволила своему рту приоткрыться, когда язык Гарри нежно коснулся ее губ. Однако это продолжалось недолго, прежде чем юноше пришлось отстраниться и зевнуть, и Тауриэль с удовлетворением отметила, что руки любимого снова обнимают ее. Ни разу его руки не пошевелились, чтобы подняться вверх или вниз по ее телу. Тауриэль была благодарна за то, что он был готов продолжить медленное ухаживание, несмотря на очевидные признаки его желания, которые она прямо сейчас чувствовала своей спиной.        — Спасибо, что поделился этим со мной, Гарри. Но сейчас, я думаю, тебе пора спать.       Волшебник склонил голову набок, хмуро глядя на нее:        — А как насчет тебя? Тебе тоже нужно немного отдохнуть?       — Я закрою глаза, как только устану. Не беспокойся, — когда Гарри попытался запротестовать, она снова повернулась так, что ее спина опять оказалась у него на груди, и уставилась на звезды, тихо напевая себе под нос. Хотя Тауриэль умела петь, у нее это получалось не очень хорошо, но только синдар или даже эльфы-нолдор оценили бы подобные вещи. Но Тауриэль, по крайней мере, умела держать ритм, и вскоре девушка почувствовала, как тело Гарри медленно засыпает у нее за спиной. При этих мыслях она слегка повернула голову, уткнувшись носом в его грудь, закрыв глаза и , как это обычно делают эльфы, погрузившись в мечты, слегка окрашенные присутствием любимого и песней, которой он делился о своем мире, все еще осознавая мир вокруг себя.       На следующее утро, после интенсивных поцелуев, которые едва не закончились падением с ветки дерева, и импровизированного завтрака, Тауриэль и Гарри обсуждали, идти ли им сразу в Лотлориен или сначала проведать гномов. Обсудив это, Гарри решил, что им нужно поговорить с Торином и гномами, зная, что он, вероятно, проведет несколько месяцев с Галадриэль.       — По крайней мере, остаток осени, а может быть, и зимы, в зависимости от обстоятельств.       Тауриэль согласилась, ответив:       — Мой народ все еще посылает им припасы, но не так часто. Исходя из этого, я полагаю, что они становятся гораздо более самодостаточными, поскольку знаю, что с тех пор, как вы с Бильбо покинули гору, прибыло еще больше гномов.       Гарри и Тауриэль гуляли пешком по лесам Сумеречья. Время от времени они останавливались, когда Тауриэль указывала на несколько знакомых ей деревьев или небольшие полянки особой красоты. Один или два раза они даже видели других эльфов. С уничтожением пауков все больше соплеменников Тауриэль теперь могли бродить по лесам и пользовались этим преимуществом. Но даже в этом случае эти встречи были редкими и разрозненными по сравнению с лигами, которые они преодолели наедине.       Со своей стороны, Гарри было больше интересно наблюдать за Тауриэль, чем узнавать о лесе. Лес сам по себе был интересен, но наблюдать за девушкой в ее естественной среде обитания, мчащейся вперед, как газель, только для того, чтобы так же быстро развернуться и помчаться обратно, чтобы указать на какое-нибудь дерево или поляну, которые привлекли ее внимание, было очаровательно.       Молодая пара прибыла на лесную сторону озера три дня спустя, после чего вдвоем немного повеселились, находя и связывая вместе брошенные бочки. Раньше они использовались для перевозки вина эльфам, а затем сплавлялись по реке к озеру, как знал Гарри, многие из них были брошены здесь, оставлены плавать в воде с тех пор, как Озёрный Город больше не занимался производством вина.       Как только Гарри использовал свою магию, чтобы склеить все бочки вместе, и они установили платформу сверху, у них получилась довольно импровизированная, чрезвычайно грубая баржа, чем-то похожая на ту, которую использовал Бард. Хотя, как выразился Гарри, — только по типу, но далеко не так хороша в плане конструкции.       — Поскольку нам нужно будет добраться только до другого берега озера, а переправиться через него гораздо проще, чем на любую другую сторону, я считаю, что мы можем ей доверять. Но если случится худшее, я, по крайней мере, умею плавать, и, учитывая твои приключения на реке, я знаю, что ты тоже умеешь.       Гарри фыркнул:       — Не скажу, что смог бы выиграть какие-либо соревнования, но, по крайней мере, я могу не отставать.       — По-моему, телери постоянно устраивают соревнования примерно в таком роде. В Гаванях, — почти рассеянно ответила Тауриэль, помогая Гарри стащить импровизированную баржу в озеро. Как только сооружение оказалось на плаву и явно не тонуло, она ловко запрыгнула на борт, держа в руке самодельный шест.       Гарри с чуть меньшим изяществом взобрался на баржу, но в конце концов они вывели баржу в озеро. Отойдя от берега, они начали пользоваться веслами, но, хотя они плыли напрямик, что было намного короче, чем пытаться добраться до северного или южного берегов озера. К тому времени, когда они оказались в пределах видимости другого берега, они согласились, что сильно недооценили, насколько это трудно. Тем не менее, к моменту прибытия они все еще были в хорошем настроении. Солнце уже взошло, и, хотя на озере было немного холодновато, никто из них не жаловался.       Пару заметили, когда она выходила на берег, поэтому Гарри не удивился, обнаружив, что их ждет небольшая приветственная компания. Тот факт, что Торин оказался там с ними, был неожиданностью, но приятной, поскольку Гарри обменялся с ним рукопожатиями и шлепками по спине, а Бофур пришел с королем.       — Ты вернулся погостить, Гарри, или просто проверяешься, прежде чем отправиться на встречу с леди Галадриэль? — спросил Торин, жестом приглашая Гарри и Тауриэль следовать за ними. На его голове была новая корона из железных, стальных и золотых обручей. Она была бы даже утонченной, если бы не рубины и бриллианты, которые сверкали в свете Анара над ними, обрамляя её спереди.       Многие гномы пришли с ними в качестве почетного караула, несмотря, по словам Торина, на его собственные попытки сказать им, что он в нем не нуждается. В основном это были новички, которые смотрели на Тауриэль с гневом или отвращением, под влиянием прошлых отношений с эльфами Сумеречья и другими, но Бофур ходил среди них, шепча слова им на ухо или хватая за затылки и сжимая их. Вскоре эти взгляды исчезли или были отведены в сторону.       Гарри видел все это и кивнул в знак благодарности Бофуру, отвечая в этот момент Торину, что они пробудут здесь всего несколько дней:       — Я просто хотел навестить вас и посмотреть, как продвигается работа с Эребором, прежде чем отправиться к Госпоже. У меня сложилось впечатление, что я проведу там несколько месяцев, поэтому хотел бы знать, что у тебя и остальных все хорошо.       — Хех, как будто нам нужен волшебник, который присматривал бы за нами! Только потому, что ты был причиной, по которой мы смогли победить Смауга, это ещё не повод думать, что ты нужен, чтобы приглядывать за нами, — ответил Торин, его тон был веселым, несмотря на слова, и он покачал головой. — Но если вы оглянетесь вокруг, то уже увидите, что мы усердно работаем.       Гарри действительно мог это видеть. В их с Тауриэль доме начались кое-какие дополнительные работы, хотя и незначительные, что было более чем хорошо для них обоих, поскольку он хотел быть вовлеченным в этот процесс. Но в другом месте дорога к озеру была полностью расчищена, выровнена и даже выложена камнем. Еще несколько камней с поля боя были сложены вокруг холма, под которым был похоронен труп дракона.       Гораздо более удивительно, что, когда они достигли входа в Эребор, Гарри увидел, что камни, которые упали из тайника на Смауга во время их битвы, исчезли. Ранее они бессистемно блокировали вход в Эребор. Теперь этот путь был открыт, что позволяло им легко попасть в главный коридор.       Когда они проходили через массивный вход в Эребор, изменения внутри горы были настолько разительными, что Гарри и Тауриэль остановились на месте, оглядываясь вокруг.       Исчезли паутина и грязь, которые размывали краски всего вокруг. Пол у них под ногамибыл вычищен почти до блеска. Повреждения, нанесенные мозаике во время битвы со Смаугом, также были восстановлены, и она помогла придать пещере больше цвета и жизни.       Этому способствовали и маленькие самодельные светильники, украшавшие всю пещеру, хотя каждый из них был отдельным предметом, в то время как Торин однажды сказал, что каждую люстру следует связать вместе, чтобы можно было заменить свечи или гномьи светильники внутри.       — Но эта работа продолжается, как и замена свечей гномьими светильниками. Хах! Тебе это понравится, Гарри. Это секретное открытие нашего народа, которое никому не удалось скопировать.       В нескольких местах по бокам главной пещеры вдоль стен были развешаны длинные гобелены. Они либо хранились где-то на складе и не выцвели, либо были сделаны людьми или гномами с тех пор и придавали дополнительный колорит Эребору, которого ему так долго не хватало.       И куда бы волшебник ни посмотрел, везде были гномы. С тех пор как Гарри и Бильбо ушли, сюда прибыли тысячи гномов. Они передвигались повсюду: по маленьким дорожкам, проложенным по бокам массивной пещеры, у входов в небольшие дома-пещеры, на полу главной пещеры и вдалеке, поднимаясь или спускаясь по лестнице, едва видимой в дальнем конце пещеры.       Это включало в себя сотни их женщин. К удивлению Гарри, он смог выделить их только потому, что они носили платья и были, в основном, немного ниже мужчин. "Боже мой, у них действительно есть бороды!" Гарри думал, что Торин и остальные подшучивали над ним по этому поводу. К счастью, их бороды были намного короче и менее густыми, чем у их мужчин.       Еще лучше и несколько удивительнее был тот факт, что, несмотря на огромное количество шума, он был не таким громким, как следовало бы. Каким-то образом акустика пещеры была изменена так, чтобы шум не оглушал. Лучшее, что пришло Гарри в голову, — это то, что это как-то связано со сталактитами на потолке.       Торин стоял рядом с волшебником, позволяя своему другу и Тауриэль на мгновение осмотреть его город, слегка улыбаясь при возгласе шока, который Гарри не смог полностью подавить:       — Черт возьми!..       — Ваш народ был очень занят, король Торин, — сказала Тауриэль гораздо более официально, чем обычно делал Гарри. Но опять же, волшебник был другом Торина, а Тауриэль была просто "девушкой" Гарри — на человеческом языке. Они с Торином ладили, но, несомненно, были далеко не так близки, как Гарри с Торином, так что формальности сослужили лучшую службу.       — Действительно. И это не только мой клан, мой народ, который вернулся, чтобы вернуть свои дома. И остальные не состоят полностью из наших кузенов с Железных Холмов. Несколько семей приехали из других домов, с такого дальнего востока, как Дом Жесткобородых. Их обычаи немного отличаются от наших, но они умеют обращаться с камнем и придавать ему форму, что выходит за рамки возможностей моего народа. Мы хороши в добыче полезных ископаемых, поиске минералов и пластов, но на самом деле в обработке камня — нет. Вы должны увидеть некоторые арки, которые они начали возводить на нижних уровнях шахты, как функциональные, так и декоративные одновременно.       Гарри вопросительно склонил голову набок:       — Вы уже приступили к добыче полезных ископаемых?       — По общему согласию, только железной руды. Прямо сейчас нам нужны инструменты и оружие гораздо больше, чем украшения. Прибывшие ювелиры уже жалуются на это, но у нас на руках так много золота из сокровищницы, что пока действительно нет смысла вводить в экономику еще больше. Я постановил, что новые золотые пласты не будут разрабатываться до тех пор, пока не будут выполнены все невыполненные соглашения Баразлока, Джохолока и обиды, накопившиеся за десятилетия, прошедшие с тех пор, как мы бежали из Эребора.       Гарри не совсем понимал это, но он решил, не заморачиваться. Учитывая, что Торин использовал там несколько гномьих слов вместо того, чтобы говорить исключительно на всеобщем языке, и слова, которые Гарри никогда раньше не слышал, он решил, что это было достаточно справедливо.       — Но пойдемте! Позвольте мне сначала показать вам, чем мы занимались в тронном зале и королевских жилых покоях. Естественно, учитывая, что ваш дом еще не полностью построен, вы останетесь со мной и моей семьей, — продолжил Торин, указывая им на боковой вход. Там Гарри заметил, что деревья, которые посадил Бильбо, все еще были на месте и росли довольно хорошо, несмотря на отсутствие прямых солнечных лучей. Он был доволен этим и в равной степени доволен изменениями, произведенными в тронном зале. Зал также был полностью убран, и несколько гобеленов уже были повешены взамен тех, что истлели после того, как Смауг захватил гору.       Когда они вошли в тронный зал, их окликнул громкий раздраженный женский голос:       — Вот ты где! Навалил на бедного Балина еще больше работы и пошёл навестить вернувшегося друга. Какой же ты после этого король?!       Торин слегка вздрогнул, когда Гарри и Тауриэль посмотрели в направлении голоса и увидели женщину-гнома, марширующую к ним по коридору, уперев руки в боки. Она была ниже Торина, но не намного, и у нее были такие же блестящие черные волосы, как у него, и аккуратная бородка, а не окладистая борода, которую Гарри видел у женщин снаружи. Ее одежда была деловой и несколько тусклой по сравнению с цветами тронного зала, но юноша отметил, что она также была чрезвычайно хорошего качества. Так же, несомненно, обстояло дело с маленьким ободком на ее голове. Тиара выглядела так, словно была отлита из цельного куска серебра с вплетенными в ряд маленькими драгоценными камнями.       — Гарри, Тауриэль из Сумеречья, знакомьтесь, моя сестра Дис, — представил их Торин, слабо улыбнувшись ей. — Ее супруг еще не присоединился к нам, ему нужно завершить кое-какие дела в Железных Холмах. Дис оказала неоценимую помощь в организации ремонта тронного зала и дворца.       — Это и многое другое. Чтобы этот болван ни сказал вам, когда вы останетесь одни, я та, кто правит в этом дворце, — сказала его сестра с улыбкой, качая головой. — Я та, кто организовала и уборку, и переезд, и теперь я занимаюсь женской стороной восстановления Эребора на наш собственный манер. Если бы не я, Торин сосредоточился бы на провизии и обороне, а не на жилье, межсемейных связях и чистоте.       Она задумчиво посмотрела на Гарри, склонив голову набок, когда он поклонился ей.       — Итак, ты тот самый волшебник, о котором я так много слышала, не только от Торина, но и от Балина, Глоина и остальных. Я слышала, ты оказал неоценимую помощь в освобождении нашего дома от Смауга и снова в войне с орками и гоблинами. Что еще более важно, я также слышала, что ты умудрился подружиться с моим невероятно упрямым братом.       — Мне, конечно, нравится думать, что это так, — сказал Гарри, гадая, одобряет ли это Дис. По ее тону было довольно трудно сказать наверняка.       — Хорошо. Торину нужны друзья, прежде чем он заявит свои права на трон. Теперь, когда они у него есть, они понадобятся ему еще больше. Но это, для меня важнее, чем даже его титул короля. Спасибо тебе за то что помог Торину бороться с тьмой внутри него самого, — с этими словами Дис протянула руку, сжимая предплечье Гарри рукой. — Добро пожаловать в мой город и мой дом.       Торин закатил глаза, но не стал возражать ни против чего из того, что сказала Дис, что, по мнению Гарри, было несколько красноречиво. Это, и сверх того волшебник вспомнил, что женщины-гномы в значительной степени контролировали домашнее хозяйство. Они были не совсем равны своим мужчинам. Они не могли пойти на войну или научиться сражаться. Их было просто слишком мало, чтобы рисковать ими. Из четырёх рождённых детей лишь один был девочкой, и не все женщины-гномы выходили замуж. Но с точки зрения своих прав и привилегий женщины были либо равны своим мужчинам, либо, в целом, имели более высокое положение.       — Я ожидаю, что вы присоединитесь к нам за ужином, но сейчас, если кто-то из вас проявляет какой-либо интерес к гобеленам или произведениям искусства, мне бы не помешала другая пара глаз, особенно не гномских. Сегодня мы убираем апартаменты для послов, и я не уверенна, что с этим делать, — призналась Дис.       Хотя Гарри это совершенно не интересовало, Тауриэль сказала, что ей было бы интересно высказать свое мнение:        — Хотя я предупреждаю вас, что если вы думаете, что эти комнаты будут использоваться эльфами, вы заблуждаетесь. Мало кто из эльфов захотел бы проводить время под землей подобным образом. Возможно, если бы въезд в ваш город был больше и там было больше естественного освещения, все было бы по-другому. Но как бы то ни было...       В конце концов, эльфийский город в Сумеречье был чем-то похож на Эребор в том смысле, что находился в основном под землей, спрятанный под холмом. Но там по всему городу было много естественного света. Даже во дворце были большие окна, пропускавшие солнечный свет в главный зал.       — Вот видите, такого рода информация важна! Несмотря на все твои разговоры об эльфах, ты никогда не упоминал, что им не нравится подолгу находиться под землей, Торин! Честное слово! — воскликнула Дис, протягивая руку, чтобы легонько хлопнуть брата по плечу. — Забирай своего друга и иди займись чем-нибудь. Предоставь мне заняться важным делом.       Улыбнувшись этой игре, Тауриэль прошептала:       — Думаю, она мне уже нравится, — прежде чем оставить Гарри и последовать за Дис обратно по коридору к дальнему входу в королевские жилые покои.       Покачав головой, Торин посмотрел на Гарри:       — Не обращай внимания. Как и все гномы, преданные своему ремеслу, Дис, похоже, верит, что ее ремесло и навыки — самые важные вещи в мире. Но она хорошо понимает, что не следует слишком упорствовать в этом вопросе. Хотя я скажу, что Дис теперь, вероятно, будет настаивать на том, чтобы мы создали какое-то внешнее жилье для приезжих эльфов. Полагаю, это могло бы быть интересно, если бы эльфы посещали нас достаточно часто, чтобы затраты времени и труда того стоили.       Посмеиваясь над этим, Гарри спросил:       — А как насчет тебя и политики? Или ты бы вел себя по-другому, если бы руководил кузницами и ювелирами?       — Конечно, нет. Но разница в том, что я был бы прав, — рассмеялся Торин, и Гарри тоже рассмеялся, отметив, что это был скорее самоуничижительный смех, чем простое развлечение. — Но, кстати, о кузницах, позвольте мне показать тебе, что мы там недавно сделали. Если ты был удивлен суматохой и переменами, которые увидел в главном зале, кузницы потрясут тебя до глубины души.       — Хех, мне все равно нужно больше, — съязвил Гарри, следуя за своим другом.       Пока Тауриэль шла с Дис, Торин проводил Гарри через дверь обратно в главную пещеру Эребора, и они вдвоем несколько мгновений повторяли маршрут, которым они двигались во время битвы со Смаугом, вспоминая об этой победе, рассказывая больше о впечатлении, которое они оба получили в разные моменты битвы, что-нибудь конкретное. Фраза "Я, честно говоря, думал, что мы облажались" была использована ими обоими несколько раз, к этому моменту они уже достигли лестницы, ведущей вниз, в район Эребора, посвященный в основном промышленности. От того места, где лестница раздваивалась, они спустились прямо по другой широкой лестнице на уровень пещеры, предназначенной для кузниц.       Но даже когда они спускались по лестнице, Гарри снова был поражен масштабами работы, проделанной гномами. До того, как он сопроводил Бильбо домой, в этом районе Эребора мало что восстанавливали. Но было очевидно, что с тех пор он повидал немало. Защитные перила на различных лестницах были заменены, а в отверстия в лестницах были вбиты металлические стержни, соединенные с еще несколькими балками. Несколько гномов трудились над ними, устанавливая еще больше перил, чем Гарри мог разглядеть, уходя дальше вниз, а еще один двигался вдоль них, вырезая замысловатый узор.       Торин заметил его интерес к этой работе и, подойдя к гному, о котором шла речь, похлопал его по спине:        — Это подмастерье мастера по дереву Корла. Он наносит узоры направления на деревянную раму. Мы регулярно делаем это в наших городах на случай, если в какой-то момент что-то пойдет не так с освещением. Таким образом, даже дети поймут, где они находятся и куда идти в такой чрезвычайной ситуации.       Гарри кивнул, понимая, что это не было преувеличением. Большая часть освещения в главной пещере обеспечивалась сотнями средних и больших факелов и фонарей, расставленных по сталактитам. Первоначальная система светильников, которая была у Эребора в прошлом, представляла собой большие конструкции, похожие на люстры, каждая из которых крепилась к цепям, что позволяло вкатывать их для ремонта или замены.       В настоящее время светильники находились в основном по краям пещер или у входов в ремонтные туннели, встроенные в потолок. Ещё только дюжина находилась дальше, их разместили там отважные гномы, которые для этого забрались на потолок пещеры.       — Ну, как бы то ни было, ваше мастерство поразительно, мастер гном.       — Хех, я еще не мастер, сэр Волшебник. Но благодарю вас за комплимент, — гном, который выглядел примерно ровесником Бофура, фыркнул, а затем отмахнулся от них обоих, не обращая внимания на то, что Торин был его королем: — А теперь валите отсюда. У меня есть дюжина таких отрезков, которые мне нужно закончить вырезать сегодня.       Когда они завернули за угол, странная акустика главной пещеры вступила в силу, заглушив шум Эребора, который до этого был тихим гудением на заднем плане, поскольку они вдвоем спустились примерно на три этажа. Шум все еще должен был быть, и Гарри задался вопросом, как гномам удалось этого добиться, но его мысли прервались, когда фоновый шум сменился новым шумом. К удивлению юноши, новый шум был не просто шумом людей, работающих в кузницах, а настоящей песней. Хор басовых голосов, достойных устыдить любого человеческого баса, загудел в воздухе впереди, пока они спускались по лестнице.       Он не знал, как не услышал этого до того, как завернул за угол лестницы. В конце концов, хотя они находились несколькими этажами ниже основного этажа пещеры, технически они все еще находились в главной пещере. Не было никаких разделяющих стен или чего-то в этом роде. Но он этого не слышал, и мгновение спустя, после очередного поворота лестницы, громкость снова возросла, низкие басовые голоса были такими глубокими, что их можно было не только услышать, но и почувствовать.       От этого звука Гарри пошатнулся, и Торин рассмеялся, легко схватив его за локоть:        — И здесь ты слышишь один из секретов моего народа, Гарри, хотя это не столько секрет, сколько талант. Поскольку никто другой не может использовать свои песни так, как это делаем мы, даже если они изначально знакомы с техникой. Пойдем, я тебе покажу.       Гарри кивнул, следуя за ним. Музыка была такой глубокой и сильной, что от нее дрожали его кости, и звучала совершенно по-гномски. Хотя Гарри понял несколько фраз на этом языке, но не понимал общей картины. Он посмотрел на Торина, спрашивая, может ли тот применить заклинание перевода, как он это сделал при их первой встрече, чтобы понять, что происходит.       Но после минутного колебания Торин покачал головой:        — Это не вопрос доверия, Гарри. Я не думаю, что эти слова и фразы могут быть приемлемо переведены на общий язык. Действительно, здесь есть фразы, которые не имеют никакого эквивалента. Слова, описывающие температуру металла, слова, описывающие различные моменты в процессе изготовления, которые... — он пожал плечами. — Я просто не думаю, что это сработает. Вероятно, это только еще больше собьёт тебя с толку.       — Справедливо, о мастер Кузнец, — ответил Гарри со смехом, вспомнив о том времени, когда он предложил Торину идею производства механизмов типа двигателя внутреннего сгорания еще до того, как они добрались до Шира и встретились с его людьми. Выражение растерянного раздражения, которое Дубощит носил на протяжении большей части этого обсуждения, в то время забавляло волшебника, но он был благодарен, что Торин не дал сбить себя с толку на этот раз.       И действительно, Гарри не нужно было понимать слова, потому что точно так же, как Тауриэль прошлой ночью в Омуте памяти, сила и смысл песни дошли до него. И когда они спустились по лестнице на первую платформу, посвященную металлургии, это стало еще более буквальным.       Кузницы на этом уровне были полностью освещены, хотя Торин упоминал, что они еще не работали на полную мощность. Гарри мог видеть за этой платформой несколько других лестничных пролетов, ведущих дальше вниз, и он помнил из своей битвы со Смаугом, что они вели в еще большее количество помещений, посвященных кузнечному делу различных типов. Здесь целью была работа со сталью.       Те же самые печи, которые гномы раньше наполняли углем, чтобы получился дым, которым они душили Смауга, теперь кипели расплавленным металлом, а два гнома стояли по обе стороны от них, их голоса были самыми громкими в этой песне. Из печей расплавленный металл стекал в специальные трубы и заканчивался в формах, которые при необходимости можно было заменить. Кроме того, гномы работали на наковальнях, их молоты звенели в такт песне, заставляя Гарри понять, что он слышал не барабаны, подчеркивающие песню, а эти молоты. Вся площадь была освещена светом от огня гораздо сильнее, чем верхним освещением, и зрелище было впечатляющим.       Многие гномы полностью сбросили с себя рубашки, и впервые в жизни Гарри увидел, как гномы на самом деле защищают свои бороды, обвязывая их маленькими сетками, чтобы они не мешали им работать. Пока Гарри наблюдал, один из гномьих голосов повысился, подавая сигнал в песне.       Мгновенно два других гнома пришли в движение, почти как марионетки, которые дергал за ниточки первый гном, настолько быстро они двигались. Гарри наблюдал, как в смесь добавляли определенное количество различных видов металлов, слушая шепот Торина:        — В настоящее время большинство мастерских внизу нуждаются в очистке и приведении в рабочее состояние, это постоянная и неблагодарная работа, хотя мы уже вывезли все тела тех, кто отправились к Махалу. Но это вынуждает нас всех работать в больших бригадах над чем угодно, будь то цепи, инструменты или люстры, подобные этой. Обычно ты не увидел бы такую большую рабочую бригаду, как эта, работающую над одним проектом, но поскольку нами руководили потребности Эребора, нам пришлось адаптироваться.       — Инструменты? -— спросил Гарри, снова едва не покачнувшись, когда шум песни и выполняемая работа ударили по его чувствам. И это было не просто физическое явление. Скорее всего, юноша мог видеть гораздо больше того, что происходило здесь под поверхностью. Была причина, по которой идея о двух гномах, двигающихся как марионетки, пришла Гарри в голову.       — Да. Большинство здешних гномов, Гарри. Забрав свое оружие и золото, они решили оставить большую часть того, что у них было, позади. Особенно Жёсткобороды и Черновласы. Им нужны инструменты. Эребору нужны инструменты. Нам нужны ножницы, иглы, молотки, гвозди, пилы, каменные долота — все. Нам также нужны защитные колья, как ты видел, для всех лестниц. По какой-то причине Смауг вытащил большинство из них. Мы нашли сотни этих проклятых штуковин на самых нижних уровнях, сваленных в кучу с того места, где они упали, проржавевших благодаря воде из одного из водоносных горизонтов, который по какой-то причине вышел из берегов. Нам нужны цепи для замены системы освещения, нам нужны... И все это должно быть приготовлено Врахкулом, или не должно быть вообще.       Гарри уже слышал это слово раньше и мысленно перевел его как общеупотребительное выражение "правильный", хотя оно и не совсем подходило. По мнению Гарри, "то, чем вы могли бы гордиться", могло бы быть немного ближе. Что было более чем подкреплено выражением гордости на лице Торина, когда он наблюдал за работой своих людей. Но, несмотря на всё, это просто означало, что гномы будут проявлять столько же заботы и хлопот при создании различных типов инструментов, сколько и при создании мечей.       И это, а также песня, которую слышал Гарри, были, пожалуй, одним из величайших талантов гномов. Как сказал Торин, "секреты" были не совсем подходящим термином, потому что волшебник сомневался, что какая-либо другая раса могла бы делать то, что делали гномы. Потому что вместе с песней в воздухе витала сила.       Действительно, там было поразительное количество магической энергии. Волшебник почти мог назвать это ритуальной магией, хотя она не была направлена одним человеком, собиравшим магию нескольких других. Скорее всего, все вовлеченные в это гномы могли бы призвать силу Образа. Он чувствовал нечто подобное в эльфийской музыке в Ривенделле, но там большую часть силы создают не голоса, а сами слова. И более того, каждый индивид в отдельности. Существует Образ цели, но не власти. Не так, как сейчас.       Гарри чувствовал, как по всему телу пробегает покалывание, такое же сильное, как и гул песни, которую ощущает Баффет. Гарри действительно мог видеть связь, похожую на сеть проводов, соединяющих каждого из гномов, когда они пели. Каждый из них работал в совершенной гармонии со всеми остальными: гномы в кузницах по очереди опускали свои молоты, гномы у печей работали вместе, перемешивая металл и добавляя в него новые ингредиенты в нужное время, другие работали над извлечением металла из форм, точно зная, когда открывать их и когда передавать другим у наковальни. Это было похоже на хореографию, в которой почти все работали вместе. Никаких реальных команд не требовалось, просто изменение темпа и ритма.       Хореография, в которой все Феар гномов работали вместе. И привносят, внезапно осознал Гарри, часть своей жизненной сути в свои проекты. Он в шоке наблюдал, как часть этой энергии медленно добавлялась к окончательному проекту, собранная энергия слегка уменьшалась, прежде чем снова наполниться. Неудивительно, что предметы, сделанные гномами, намного лучше человеческих или даже обычных эльфийских инструментов! "Они нашли способ добавлять немного магии во все, что они делают", — изумленно подумал Гарри. Это нормально, или это то, что они делают только бригадой?       Он на мгновение присел на ступеньки, а Торин весело посмотрел на него, кривая усмешка просвечивала сквозь его бороду.        — Знаешь, иногда, когда мы с тобой путешествовали, я слышал о том, что гномы заботятся только о себе, чтобы добыть как можно больше золота, накопить свое богатство и все такое. Как будто жадность и забота о себе были душой вашего народа. Я бы посоветовал любому, кто так думает, прийти сюда и посмотреть на это. Потому что с того места, где я сижу, истинно видна душа вашего народа — эта сила общности.       Торин рассмеялся, легонько хлопнув его по плечу:       — Что ж, доказать свою состоятельность так же важно, как и добытое золото. Золото и контракты составляют часть фундамента нашего общества. В конце концов, была причина, по которой Фили и Балин так хорошо удерживали всех от попыток прорваться мимо деревьев Бильбо. Но да, мы, гномы, не такие одномерные, какими нас любят представлять люди. Когда дело доходит до этого, мы, гномы, больше всего любим то, что мы можем сделать своими руками, и когда мы работаем вот так вместе — это бригада, которая гордится хорошо выполненной работой.       Гарри кивнул, и они посидели так несколько мгновений, жар кузницы заставил волшебника сильно вспотеть, пока Торин объяснял, что они делают. В настоящее время основной работой, которой они заняты, были люстры. Это означает множество разных частей, все из которых должны были соответствовать друг другу или, скорее, быть объединены в единое целое. Не для гномов был процесс изготовления заклепок. Скорее всего, они были бы сварены вместе, так что люстра росла бы почти от центрального сегмента наружу. Когда все будет закончено, люстра превратится в единое целое.       Что было, очевидно, очень сложно. Но ни один гном не удовлетворился бы меньшим. Песня была необходима всем для того, чтобы поддерживать время и работу в нужном темпе, связывая все четыре этапа работы воедино.       Через несколько мгновений Торин повел Гарри дальше вниз, чтобы осмотреть другие места ковки. Там было в общей сложности двенадцать различных платформ и семь небольших пещер, которые соединялись с ними, каждая из которых, как объяснил Торин, была посвящена определенному виду кузнечного ремесла. Они были в гораздо худшем состоянии, чем та, что была выше, и группа гномов ходила вокруг, переворачивая различные предметы, оставленные во время первоначального нападения Смауга на горную крепость.       Несколько сбитый с толку тем, что делали гномы, особенно бригада с чем-то похожим на пергаменты, заполненные списками, Гарри спросил:        — Что они делают?       Сначала Торин указал на несколько других групп:       — Они дежурят по уборке, что-то вроде караула. Их собственные матери или главы кланов послали их сюда, за исключением одного или двух, которые пытались украсть еду. Пища по-прежнему остается проблемой из-за того, сколько ртов нам приходится кормить, и отправлять их сюда — это для тех, кто совершает правонарушения впервые. Двукратный нарушитель должен пройти раунд с Дори в рестлинге. В третий раз... в третий раз их изгоняют из Эребора. Такого еще не случалось, но Дори немного потренировался, чтобы вразумить не только нескольких идиотов.       Пока Гарри фыркал на это, Торин продолжил, указывая на гномов со списками:       — Писцы делают заметки для... оценщиков, я полагаю, можно так сказать. Ты прекрасно знаешь, Гарри, сколько скелетов мы нашли...       Гарри мрачно кивнул, вспомнив это, хотя сам участвовал в ней лишь косвенно. Даже сейчас вид Бофура и его группы помощников, выносящих высохшие, оскверненные скелеты мертвых гномов из Эребора для надлежащего захоронения, включая скелеты детей, не выходил у него из головы.       — Тогда неудивительно, что были уничтожены целые семьи, включая даже целые кланы, которые управляли здесь кузницами. У каждой семьи или клана был бы определенный символ или ковчег создателя. Только мастера своего дела могли иметь свой собственный персональный знак, полностью не связанный с клеймом их клана, поскольку они имели бы право создать новую семью. И позволь мне сказать тебе, Гарри, стать мастером-ремесленником любой школы среди гномов — это серьезное дело. Я не мастер-кузнец. Я не мог создать личный символ и отмечать им свою работу, король я или нет.       — ...И каждая метка известна и занесена в каталог, — предположил Гарри серьезным и печальным тоном. — Как и любой клан или семья, с которыми у них родственные отношения?       Для гномов слова "клан" и "семья" определялись размером семейной ячейки. В клане должно было быть не менее пятнадцати членов. Семья предназначалась для любой группы, которая была меньше этой. В то время как "Дом" означал, к какой подрасе принадлежали гномы, причем каждый из них восходил к одному из семи праотцев гномов. Народ Торина происходил из дома Длиннобородых, дома Дурина.       — Вот именно. Таким образом, приведенные здесь символы позволят нам увидеть, сможем ли мы найти среди живых кого-то, кто желает вернуть положение своей семьи. Семейные права и подобная собственность являются важной частью нашего общества. Повторяю, Гарри, то, что мы делаем своими руками, наше ремесло, — это то, что гномы любят больше всего, — ответил Торин, подчеркивая свой предыдущий комментарий.       Через несколько мгновений они вдвоем поднялись обратно наверх, быстро миновав кузницы и направившись в гору, на территорию, с которой юноша был более знаком. Районы, где жили гномы, были, если уж на то пошло, даже более оживленными, чем главный коридор. Здесь можно было увидеть больше молодых гномов, сидящих за пределами своих особых домашних пещер, разговаривающих и спорящих, борющихся или обучающихся. Гарри и Торин прошли мимо одной группы, им показывали, как правильно держать какой-то инструмент. Кроме того, здесь было гораздо больше каменщиков, которые ремонтировали или заменяли фамильные знаки над определенными пещерами, указывающие на то, что там жила та или иная семья.       Эта оживленность продолжалась на несколько уровней выше основного этажа пещеры через дюжину пещер и туннелей. В углу каждого прохода стояло несколько чрезвычайно хорошо сделанных подвесных фонарей со свечами в них.        — В конце концов, они будут заменены настоящими гномьими светильниками, и фонари начнут передаваться беднякам из моего народа, — объяснил Торин.       — Опять эти гномьи светильники, Торин? Ты собираешься на самом деле объяснить это?       — По правде говоря, я знаю только об их правильной форме, Гарри, — признался Торин. — Я знаю, что это как-то связано с маслом, на самом деле с любым видом масла, и огнем, но то, как светильники сохраняют свое свечение, основано на использовании рун в составе светильников.       — ...хммм, это звучит почти как Чары Вечного Огня или набор соответствующих рун, — размышлял Гарри, его знание рун выходило на первый план. — Интересно, но, возможно, это не то, чем кажется. Если бы вы, гномы, могли делать что-то подобное Чарам Расширения Пространства или даже рунический набор для того, чтобы делать то же самое, были бы не так уж далеки от этого.       Заметив растерянный взгляд Торина, Гарри ответил:        — Подумай о моей сумке. Возможно, только с одним предметом. Например, на колчан для арбалетных болтов.       При этих словах глаза короля прямо-таки заблестели:       — Ого, вот это действительно интересно. Если ты сможешь помочь моему народу совершить это открытие, если это возможно, то это будет мощным дополнением к нашему вооружению. Черт возьми, подумай об этом по-другому: помести такие руны в корзину на катапульте. Тогда одна катапульта могла бы метать столько же мелких камней, сколько дюжина.       — Я преклоняюсь перед твоими большими познаниями в создании оружия, — протянул Гарри, подкрепляя свои слова соответствующим жестом. В ответ на это Торин слегка похлопал его по руке, и они продолжили свой путь, снова направляясь вверх, не обращая внимания на смущенные, веселые или сердитые взгляды окружающих их гномов, которые все были поражены, увидев, что их король так дружелюбен к человеку, несмотря на то, что слухи об этой дружбе к этому моменту уже распространились среди них.       Сельскохозяйственный сектор также был активно задействован, и гномы усердно трудились. Теперь там выращивали грибы и другие бобовые, а также несколько новых видов растений, которые были пересажены гномами. Чем бы они ни были, они быстро росли, что, несомненно, было хорошо, учитывая население, которое приходилось кормить.       В целом, Гарри был глубоко впечатлен тем, как много работы смогли выполнить гномы за то короткое время, что он отсутствовал. Могло показаться, что прошло больше времени, но волшебник отсутствовал меньше двух недель, благодаря тому, что они с Бильбо смогли быстро передвигаться, благодаря его активному использованию магии на обоих этапах путешествия.       Он сказал об этом Торину, когда они направлялись обратно в тронный зал, весело качая головой:       — Я не думаю, что люди прошли бы даже стадию планирования. Возможно, вы, гномы, действовали бессистемно с точки зрения организации всего, но, черт возьми, если тот огромный объем работы, который вы вложили во все это, не окупился.       — У нас все еще возникают проблемы с едой. Мы почти полностью зависим от щедрости эльфов в этой области, хотя проблема не усилилась, несмотря на рост нашего населения благодаря вышеупомянутым фермам. Мясо будет оставаться проблемой в течение нескольких недель, но когда Даин вернулся в Железные Холмы, он привез с собой несколько контрактов. Скоро мы будем завозить сюда коз вместе с овцами. Эти животные совершенно счастливы, находясь вот так под землей. Раньше мы держали их в нескольких специальных местах по всему городу.       — Те пещеры побольше, которые ты мне сегодня показывал, с деревянными загонами, превратившимися в пыль? — это несколько удивило Гарри, так как он не видел их раньше. Ведущие к ним туннели, по-видимому, обрушились, хотя как и почему, юноша не знал.       — Да. Сначала животные станут общественной собственностью, а присматривать за ними будут гномы. Но если какой-нибудь гном проявит умение обращаться с животными, он сможет выйти вперед и взять проект на себя. Даин, возможно, даже пошлет коров и свиней для Дейла, хотя я не знаю, сможет ли он это сделать. Как таковые, они не в большом количестве в Железных Холмах. Тем не менее, мы на всякий случай отправили ему дополнительные ордера на обмен.       На мгновение Торин замолчал, затем продолжил, как будто паузы и не было:       — Наш союз с людьми становится все крепче. Действительно, у нас все еще есть несколько сотен гномов, помогающих им восстанавливать Дейл и прочесывающих земли вокруг нас. И даже если в самом Эреборе есть овцы и козы, нам, вероятно, всегда будет нужен внешний источник продовольствия, особенно фрукты.       По этой паузе Гарри понял, что в Железных Холмах было что-то такое или что-то связанное с ними, что беспокоило Торина, но поскольку Дубощит ничего не объяснил, Гарри решил оставить это в покое. Отложив это в сторону, он последовал за Торином во главу длинного стола, обменявшись рукопожатиями и объятиями с Глоином, Дори и Оином, которые были там, а также услышав перешептывания других гномов, которые сначала смотрели на него в замешательстве, затем с растущим одобрением, когда соседи шепотом объясняли им, кто Гарри такой. История о волшебнике-спутнике Торина и его возвращении на гору, по-видимому, дошла даже до этих гномов, большинство из которых не знали Гарри в лицо.       С другой стороны, Тауриэль все еще получала долю негативных взглядов, когда сидела рядом с сестрой Торина. По другую сторону от Дис располагались две другие группы. Судя по их редким серебристым волосам и скоплению морщин, они были одними из самых старых гномов, которых Гарри встречал, им было столько же лет, сколько Оину, или даже больше.       Голос Торина на мгновение вернул Гарри внимание к нему:       — Теперь я попрошу тебя меня простить, Гарри. Я должен разбираться с петициями и контрактами. Как и Дис, хотя те, с кем она имеет дело, будут совсем другого типа, чем те, с кем буду иметь дело я.       — Значит, рабочий ланч? — спросил Гарри, игриво толкая Торина в плечо, когда они садились.       Коренастый гном не сдвинулся с места, просто ухмыляясь своему спутнику-человеку:        — Среди гномов обед — это в значительной степени рабочая трапеза, предназначенная не для рук, а для ума и голоса. Завтрак — это серьезное дело, поэтому мы можем полностью сосредоточиться на стоящей перед нами еде. А ужин — это семейное времяпрепровождение, если только это не чрезвычайная ситуация, — взгляд Торина устремился куда-то вдаль, а его улыбка стала несколько горькой. — Я помню, как часто мой отец пропускал такие обеды, но я не позволю себе попасть в эту ловушку. Эта корона на моей голове достаточно тяжела, чтобы я не стал её рабом.       Гарри кивнул на это, подняв бокал в тосте за короля, что немедленно заставило всех остальных за столом сделать то же самое, к большому огорчению как его, так и Торина, а также Глоина и язвительного хихиканья Бофура поблизости. Волшебник провел несколько минут с обоими ранее в тот день, узнав, что семья Глоина еще не приехала. Они не хотели бросать все, как это делали многие, и планировали более организованный переезд из Железных Холмов. Глоин скоро отправится обратно тем же путем, чтобы присоединиться к ним.       Бофур также должен был вернуться туда, где его семья поселилась в Синих Горах. До поселившихся там бывших беженцев из Эребора еще не дошла весть о том, что королевство было освобождено. И, честно говоря, потеряв и Бомбура, и Бифура в последней битве, Бофур хотел быть тем, кто скажет об этом своему клану, быть с ними в их горе.       Верный своему слову, Торин принял быстро подошедших нескольких гномов, двое из которых держали в руках длинные пергаменты. По другую сторону от Гарри Балин тоже имел дело с несколькими другими. Сенешаль молодого короля приветствовал Гарри ранее в тот день, но он был одним из главных логистов в горе, и его время было определенно заполнено.       Дис имела дело почти с тем же самым, она сама и двое ее спутниц, которые, как шепотом сообщила Гарри Тауриэль, были ее "Чглдрахом".       — Они являются хранительницами знаний о наследственности, собственности, землях и так далее в системе пещер.       — Кажется, я видел кое-кого из их помощников раньше, — задумчиво произнес Гарри.       — Вполне вероятно. У гномов очень разносторонний взгляд на вещи. Мужчины отвечают за ведение войны, ремесло и, вообще говоря, за деньги, хотя с последним пунктом есть серьезная оговорка. Женщины занимаются воспитанием детей до определенного возраста, контролем за домом, общим образованием и семейными отношениями. Они также активно вовлечены в законодательство, правила техники безопасности, долги и их выплату. Понимаешь, что я имела в виду под предостережением? — спросила Тауриэль, слегка улыбаясь, что было признаком того, что ей очень нравилось узнавать новое о гномах. Это было не так интересно, как путешествовать, но все равно весело.       Гарри кивнул, показывая, что понял. Общество гномов не было полностью равноправным, но это определенно было общество, в котором две сферы влияния уравновешивали друг друга. Учитывая, как мало там было женщин по сравнению с мужчинами, по мнению Гарри, это было вполне объяснимо. На самом деле, он лениво задавался вопросом, возможно ли, что во времена великой войны, когда погибли тысячи гномов-мужчин, стабильность, которую обеспечивали женщины, поддерживала существование их общества.       — В настоящее время они обсуждают, готов ли растущий город отменить некоторые правила в отношении продуктов питания, которые ввели Торин и Дис.       — Торин упомянул, что мясо по-прежнему очень дорого и что фермы едва могут прокормить огромное количество прибывших гномов, несмотря на постоянную помощь со стороны твоего народа. Кстати, о... — Гарри переключил свое внимание на Торина, когда тот закончил с одним просителем, прежде чем другой смог выйти вперед. — Ты упомянул, что вам нужна помощь в расчистке большей части сельскохозяйственных угодий наверху. Тебе нужна моя помощь с этим?       Действительно, у Гарри были кое-какие соображения по поводу этих ферм. Он не был уверен, как долго продержится заклинание трансфигурации, которое он использовал на сотнях ярдов цельного камня, чтобы сделать его полупрозрачным. Как только оно обратится, гномам понадобятся другие средства для освещения местности естественным освещением. А кристаллы кварца, которые гномы использовали ранее, были хоть и приличными, но не идеальными. Гарри почувствовал, что, возможно, он мог бы разработать решение этой проблемы на основе рун. И если это так... возможности весьма интригующие.       Торин закатил глаза:        — Спасибо Гарри, но, во имя Махала, тебе действительно нужно подумать о ценности и труде своих рук! — он указал на Тауриэль одной рукой, одновременно делая жест своим кувшином в сторону следующего просителя, чтобы тот выступил вперед. — Я надеюсь, ты сможешь научить его этому, Тауриэль.       Эльфийка лукаво улыбнулась королю гномов:        — Означает ли это, что вы хотите, чтобы я написала официальный контракт, предусматривающий помощь Гарри в этом начинании? Хотя в эльфийской культуре в этом не было бы необходимости, я понимаю, что вы, гномы, любите подобные вещи, а я быстро учусь.       Торин рассмеялся, как и стоявший рядом Балин:       — Если ты этого хочешь! Несмотря на все, чем мы обязаны Гарри Поттеру, простое золото и драгоценности — ничто по сравнению с тем долгом, который мы накопили за это.       Раздалось несколько шокированных вздохов и восклицаний от ближайших гномов, но присутствующие члены домов и многие из тех воинов, которые участвовали в битве против армии Азога, просто кивнули головами, как и их ближайшие родственники. Хотя гномам было бы трудно признать это, просто были некоторые вещи, которые нельзя было купить за золото.       После этого Гарри вернулся к Тауриэль, узнав больше о женской стороне культуры гномов. Женщины-гномы были безмерно дороги своим мужчинам, и хотя власть, которой они обладали, была более утонченной и основывалась больше на семье и условностях, чем на силе или индивидуальности.       Дис, например, будет иметь решающее слово в распределении ежедневной пищи для каждого приема пищи до тех пор, пока Эребор не станет самодостаточным. Как часть этой силы, она могла наказывать или вознаграждать за хорошую работу, и никто не стал бы ей перечить. В то время как такого рода власть со временем исчезнет, власть заключать соглашения между различными семьями, награждать прибывающие семьи домами в Эреборе, сохранится еще некоторое время. И даже после того, как гора будет полностью восстановлена во всей своей красе, женщины будут отвечать за воспитание молодежи, как и сказала Тауриэль, за содержание домов.       Они также отвечали за все, что было связано с текстилем, его продажей и товарообменом. Хотя этой профессией занимались в основном мужчины, она контролировалась женщинами. Что-то, что заставило Гарри усмехнуться про себя, поскольку в магическом мире женщины всегда гораздо больше интересовались одеждой, чем мужчины. Но опять же, это была обязанность женщин — следить за тем, чтобы у всех было достаточно одежды, точно так же, как они были обязаны следить за тем, чтобы никто не остался голодным.       Более того, из-за необходимости заключить династический брак Дис имела бы почти такое же право голоса в выборе того, на ком женится Торин, как и в отношении ее собственных сыновей. Необходимо было обеспечить преемственность и укрепить связи между домами.       Обычно отношения между гномами были очень личными. Многие гномы могли интересоваться одной женщиной, но последнее слово оставалось всегда за ней, и если женщине нравился мужчина и она объявляла его своим Единственным, то так и решалось. Или, по крайней мере, так было, если гном, о котором идет речь, был сговорчив. Если нет, а иногда тот был настолько занят своим ремеслом, что не испытывал желания общаться, тогда у женщины не было другого выбора.       Единственный способ, которым посторонние могли бы вмешаться в такого рода отношения, — это если бы семья женщины или мужчины, особенно семейный архивариус, сочли, что отношения были слишком близкими с точки зрения кровного родства. Очевидно, что такие вещи были важны и стали еще более важными, учитывая потрясения после того, как первоначальная атака Смауга уничтожила так много записей. И так много семей.       Ближе к концу трапезы в тронный зал вошли слишком знакомо выглядящие гномы, направляясь к тому месту, где Гарри сидел рядом с Тауриэль. Один из них слегка нахмурился, увидев эльфийку, но другой резко заговорил с ним, и никто другой не расслышал его слов из-за шума трапезы и толпы в тронном зале короля.       Тауриэль похлопала Гарри по плечу, глядя поверх его головы на двух гномов:        — Я полагаю, это к тебе Гарри.       Волшебник взглянул в том направлении и кивнул:        — Не волнуйся, я не буду втянут ни во что немедленно. И конечно, ничего не подпишу без того, чтобы ты или Балин не просмотрели.       Это заставило его даму тихонько хихикнуть, в то время как Торин также отметил двух вошедших членов чрезвычайно узкого сообщества писцов рун. Действительно, только четверо других писцов рун присоединились к первым двум, с которыми Гарри познакомился до того, как они с Бильбо отправились обратно в Шир, и все они были подмастерьями. Во всем рассеянном Доме Длиннобородых было, возможно, всего восемь писцов рун, и даже это вполне могло быть излишне оптимистичным заявлением.       — Гарри Поттер, ты как-то упомянул, что был готов поделиться с нами знаниями о рунах. Раз ты вернулся, возможно, мы сможем начать этот проект сейчас? — спросил один из рунных писцов, его тон почти превратил вопрос в требование, что заставило Гарри напрячься.       Это также не очень обрадовало Торина, и он взглянул на них, прежде чем его на секунду призвали вернуться к своим обязанностям. Однако Гарри справился с этим с апломбом:        — Джентльмены, на самом деле я вернулся не очень надолго. Я просто хотел сказать моему другу Торину, что наш бывший взломщик Бильбо благополучно добрался домой. Несмотря на то, что некоторые из его родственников пытались продать его дом и имущество на аукционе, что в то время было довольно забавно.       Хотя Торин уже слышал эту историю раньше, все гномы поблизости зашипели на это. Идея обойти контракт — или, возможно, быть пойманным на этом открыто — задела их за живое, как и идея столь бесстыдного обращения с родственником.       — После этого мы с миледи Тауриэль были приглашены в эльфийское королевство Лотлориен, — Гарри поднял свою все еще покрытую шрамами руку, с некоторым удивлением вспоминая, как его другая рука зажила сама по себе, сгорая под пристальным взглядом Ариэн только для того, чтобы под ожогом появилась новая плоть, когда он вышел из горы. — Леди Галадриэль верит, что она могла бы исцелить мою руку, и это то, в чем я больше всего заинтересован.       Один или два ближайших гнома, которые не знали Гарри, слегка усмехнулись над человеком, желающим таким образом избавиться от боевых шрамов. Один из них даже прошептал:       — Предоставьте жалким эльфам так сильно заботиться о шрамах, полученных в битве, выигранной с честью.       Волшебник, конечно, слышал это, но не собирался объяснять, что нуждалось в исцелении и почему. Помимо членов Компании в толпе, эти гномы были практически незнакомцами, даже если Гарри узнал двух писцов рун в лицо. Они не имели права знать, что его разум нуждается в исцелении.        — Однако, в конце концов, я вернусь сюда со своей дамой, — он посмотрел на Тауриэль, которая утвердительно кивнула, на ее лице появилась лёгкая улыбка, когда Гарри потянулся под столом, чтобы взять ее за руку.       — Торин и другие уже начали строить для нас красивый дом на берегу озера. Было бы в высшей степени невежливо игнорировать такие усилия с нашей стороны, — высказала она мнение.       — Именно так. Так что мы вернемся сюда пожить некоторое время после нашей поездки в Лотлориен, возможно, весной. До тех пор я не буду начинать разговор о деле. Это был бы длительный проект, и я уже вызвался помочь ей еще кое с чем, пока она здесь. Боюсь, времени будет очень мало, прежде чем мы с миледи отправимся в Лотлориен. В конце концов, мы хотим добраться туда до того, как закончится осень.       — ...Я полагаю, мы можем согласиться с этим. Но мы бы предпочли изложить кое-что в письменном виде, Гарри Поттер. Поэтому мы хотим быть уверены, что вы не станете делиться своими руническими знаниями с другими, прежде чем поделиться ими с нами.       Писец рун, который говорил подобным образом, неудачно выбрал момент. Торин только что закончил со своим последним просителем и теперь повернулся, похлопав друга по плечу, его ухмылка обнажила довольно много зубов, когда он посмотрел на двух наглецов.       Хотя писцы рун были чрезвычайно почетной профессией, действительно, многие из них в свое время пользовались таким же почетом, как короли, или сами стали королями. В данный момент они беспокоили друга Торина, а Дубощит подобного не спускал.       — Я уверен, что, когда придет время сделать это, мой советник Балин составит соответствующий контракт, и мы можем доверять вам, двум мастерам, Ворни и Рорну, что вы не будете скупы на радость от того, что такое соглашение заключено. Кроме того, когда придет время делиться, я уверен, что не будет разговоров о том, что Гарри просто поделится с вами своими знаниями. Этот договор будет работать в обе стороны.       Это было проблемой во многих профессиях гномов. Мастера, как несколько раз отмечал Торин, больше всего на свете гордились тем, что они могли создавать своими руками. Когда это было также основано на тайных знаниях, желание держать такие достижения при себе удваивалось. Или, как в данном случае, умение создавать такие предметы в первую очередь. Мастера-рунописцы иногда просто не делились техниками со своими собственными учениками, не говоря уже о мастерах-конкурентах.       У этого был серьезный недостаток: если один Мастер рун умирал до того, как передавал свои знания, то эти знания терялись. Это неумолимо ослабляло все королевство гномов, особенно с тех пор, как пал Казад-дум.       Старейший рунописец расправил плечи и свирепо посмотрел на молодого короля, но Торин словно этого не замечал, просто холодно смотрел на него в ответ. И хотя старший гном был сведущ в своем ремесле и пользовался огромным уважением как в доме Длиннобородых, так и почти во всех других Домах гномов, это был Торин. Тот самый Торин, чья Компания отчаянных смельчаков убила Смауга, вернув народу гномов Эребор. И он был королем, который вернул Аркенстон, расположивший к нему милостью Махала, их создателя. Даже сейчас камень находился в специальном мешочке под одеждой Дубощита. И даже если бы это было не так, то то, что Махал был связан с ним, давало Торину власть и силу, с которыми не мог тягаться ни один другой гном.       Мастер Ворни быстро понял это, через несколько мгновений отвернувшись и склонив голову в знак покорности, когда заговорил, его голос был низким от гнева.       — Как скажете мой король. Мы позаботимся о том, чтобы поделиться с вами, мастер волшебник, как можно большим количеством знаний.       — У меня нет в этом никаких сомнений. И я с нетерпением жду возможности узнать столько же, сколько и научу сам, — вежливо сказал Гарри, прежде чем подняться на ноги и посмотреть на Торина. — Но на данный момент нам еще предстоит проделать большую работу.       С этим заявлением не мог поспорить ни один гном, и трапеза быстро подошла к концу.       Позже тем же вечером Гарри и Тауриэль снова встретились, присоединившись к королевской семье за ужином. Этот ужин был совсем другим во всем, кроме еды. Оно не было открыто для публики и проходило в королевской части дворца. Тауриэль была снаружи с одним из охотничьих отрядов и встретила Гарри и Торина в главной пещере, после чего Торин оставил их на несколько минут одних, а сам поспешил переодеться и принять ванну к ужину.       Тауриэль провела несколько минут, разговаривая с возлюбленным о земле на восточном склоне горы, просто держась за руки, когда они стояли, почти скрытые деревьями, которые Бильбо посадил, чтобы охранять вход в сокровищницу. У них было не так много времени наедине с тех пор, как они прибыли в Эребор, что резко контрастировало с днями, которые они провели, путешествуя по Сумеречью, но просто держаться за руки вот так было приятно.       Даже если ни один из них не собирался снова спать в одиночестве. Хотя Тауриэль некого было винить, кроме самой себя, о чем она сейчас сокрушалась. Поскольку неженатые пары по понятиям гномов никогда не спали бы в одной постели, Тауриэль решила считаться с чувствами хозяев, пока они остаются в Эреборе.       Они уже собирались двинуться ко входу в тронный зал, но остановились, когда услышали крик:       — Гарри, Тауриэль!       Они обернулись и увидели братьев Фили и Кили, которые направлялись к ним из открытых городских ворот, отмахиваясь от Двалина и нескольких других гномов, с которыми они вошли. Два брата радостно по очереди пожали руку Гарри и чуть более целомудренно поздоровались с Тауриэль.        — Вы здесь, чтобы остаться или просто навестить нас перед своим следующим путешествием? — спросил Фили, теребя свою светлую бороду.       — На несколько дней, если что. У меня назначена встреча с одной эльфийской леди на юге, — с усмешкой ответил Гарри, обмениваясь похлопываниями по плечам с обоими молодыми гномами. — А что насчет вас двоих?       — Я был в Дейле, разбирался с проблемой, возникшей между нашим народом и людьми. За последние несколько дней мне пришлось столкнуться с несколькими упрямцами, — фыркнул Фили, качая головой.       — Что касается меня, вы знаете, на какое задание меня послали, меня отправили на север, в Гундабад. Я столкнулся с этим негодяем на улице, просто приятно вернуться, и видеть, что сделали наши люди с тех пор, как мы уехали, было феноменально, — добавил Кили.       Фили кивнул в знак согласия, несмотря на то, что провел здесь большую часть работы. Теперь он повернулся к своему брату и хлопнул его по плечу:       — Но пойдем, наша мать приехала несколько дней назад, а мы еще не засвидетельствовали свое почтение.       Мгновение спустя Гарри наблюдал, как Кили приветствовал свою маму крепкими объятиями, на которые Дис ответила с такой силой, что Гарри испугался за их ребра, в то время как Фили наблюдал за этим с широкой улыбкой. Было совершенно очевидно, что оба брата очень любили свою мать. Действительно, на лице Кили было шокирующее количество эмоций, когда он обнимал свою мать, и волшебнику пришлось напомнить себе, что прошло много-много месяцев с тех пор, как они виделись в последний раз, еще до начала путешествия Компании из Шира.       Они все сели за стол, а затем вокруг маленького, уютного столика, напомнившего Гарри тот, что был у Бильбо в Бэг-Энде. Несмотря на то, что Дис готовила своими руками, еда была такой же, как и на обед: рыба, бобовые, в основном те, что называются земляным хлебом, и грибы. Все это было приготовлено меньшими порциями, чем предпочли бы гномы. Королевская семья или нет, но Торин и его домашние не будут есть больше, чем его соплеменники, пока ситуация с продовольствием не разрешится.       Кили отчитался о своей миссии, которая увенчалась успехом. Он, Двалин и гномы, которых они вели на северо-восток, побывали в Гундабаде, где их предок Дурин впервые пробудился в Средиземье. С тех пор Гундабад стал столицей северных племен орков. Азог изначально был родом оттуда. Но они вложили всю свою силу в битву при Одинокой горе, ничего не оставив после себя. Кили и его товарищи провели несколько ожесточенных сражений с остатками, но потеряли при этом только одного гнома и разрушили многочисленные туннели и стены, разорив крепость горы для дальнейшего использования, настолько она была пуста.       Отряд гномов даже привез доказательство — маленький красный кристалл с желтыми полосами, который можно было найти только в пещерах Гундабада, такой тонкий, что почти походил на яичную скорлупу, но такой твердый, что его почти невозможно было повредить или разбить. По словам гномов, это была оболочка, в которую был заключен Дурин, сохранившая его и других Праотцев гномов до их пробуждения.       Какая в этом была правда, Гарри не знал, хотя и был в курсе, как Ауле создал гномов. Но им не хватало огня жизни, когда он отдал их на уничтожение Эру. Связь Илуватара с Майа и Валар была неизвестна Гарри. Но вместо того, чтобы уничтожить их, Илуватар дал им жизнь. Но если бы им было позволено жить с этого момента, они появились бы раньше первой расы, эльфов, что Эру запретил. Итак, затем их отправили в стазис и запечатали. Так что, вполне возможно, в этом есть доля правды.       Как бы то ни было, это знание и Аркенстон подняли Торина и Эребор на еще более высокий уровень по сравнению с различными другими народами гномов. Даже Дис, которая поначалу упрекала брата и Фили за то, что они поручили ему такую серьезную и опасную миссию, а затем предприняли ее, казалось, испытала благоговейный трепет перед местом нахождения драгоценного камня.       Как только Фили закончил свой отчет, Торин спросил Гарри и Тауриэль, не нужно ли им чего-нибудь для путешествия. Волшебник тут же попросил пару сапог, в то время как Тауриэль призналась, что хотела бы небольшой щит.       — Гарри столкнулся с двумя бандами гоблинов, одна направлялась в Шир, а другая уже в Туманных горах. Это явный признак того, что слуги Великого Врага охотятся за ним.       Все трое гномов, сидевших за столом, закричали от возмущения, пока Дис не заглушила их всех. Покончив с этим, она потребовала от Гарри объяснений, — пока эти трое не взорвались от собственного любопытства.       Волшебник быстро всё объяснил, и Торин начал ворчать себе под нос:        — Я думаю, вам двоим понадобятся и доспехи. Не кольчуга, поскольку даже самое лучшее, что мы могли бы сделать сейчас из имеющихся у нас материалов, все равно производило бы шум. Я удивлен, что у тебя нет своего собственного комплекта доспехов, Тауриэль. И то, что на тебе сейчас надето, определенно не доспехи.       — Металл в некотором роде в почете у моего народа, что сделает торговлю с Эребором в большем объеме, чем раньше при Трандуиле, наиболее интересной, — ответила Тауриэль, прежде чем пожать плечами, проигнорировав комментарий о ее кожаной кирасе, поскольку он был довольно точным. — Очевидно, что если бы я была в регулярной армии, а не в Невидимом Воинстве, у меня были бы доспехи, но сейчас их у меня нет. И мне не было бы удобно в тяжелой пластинчатой кольчуге, которую вы, гномы, похоже, любите больше всего.       "Есть что-то вроде брони, представляющей собой крошечные металлические пластины, покрытые тканью, я не могу вспомнить ее название, но я видел ее изображения в моем старом мире, — размышлял Гарри. — Предполагается, что она должна быть одновременно и защитной, и обеспечивать широкий диапазон передвижения".       Торин задумчиво хмыкнул, а Кили кивнул:        — Бригантина, у нас есть и она. Возможно, мы могли бы придумать что-то подобное. Я поработаю над этим, когда смогу, хотя сомневаюсь, что успею сделать хотя бы набросок к тому времени, когда вы с Тауриэль захотите уйти. Вы сказали, что хотели бы уехать завтра или послезавтра? Это слишком короткий срок.       — Тогда снимите с нас мерки, и вы сможете поработать над этим в свободное время, прежде чем мы вернемся, или передать это одному из ваших кузнецов, — ответил Гарри.       — Свободное время, да, я помню это, как далекую мечту из древнего прошлого, отступающую от меня с каждым проходящим днем, — сухо ответил Торин, посмеиваясь.       — Тяжела голова, что носит корону? — спросил Гарри несколько заботливо, хотя его губы скривились от удовольствия при виде игры Торина.       — Тяжело на сердце у того, кто правит справедливо, — просто ответил Дубощит гномьей фразой. — Мне пошло на пользу то, что сегодня я взял отгул от встреч и еще больше встреч, делегаций и распоряжений, чтобы помочь с фермерским комплексом и показать тебе окрестности, Гарри. Но недовольные завтра отомстят.       Гарри легонько потряс Торина за плечо, улыбаясь теперь чуть шире:       — Ну, ты был единственным, кто хотел стать королем. Просто помни, что у тебя есть друзья. И когда мы с Тауриэль вернемся, независимо от моих бесед с твоими рунными писцами, у тебя снова будет доступ к моей магии и мудрому совету.       — Я благодарю тебя за это, Гарри, и за твой совет, когда придет время. Хотя, надеюсь, к тому времени Тауриэль научит тебя ценить такие вещи. Дружбу можно дарить свободно. Время, усилия и мастерство должны быть оплачены, если это возможно.       — Так значит ли это, что ты не хочешь немного трубочного зелья? Или ты хочешь, чтобы я выставил счет? — спросил Гарри, прерывая процесс вытаскивания маленького бочонка из своей сумки и сардонически приподняв бровь.       — А теперь давай не будем торопиться. У меня есть немного хорошего разливного эля, а ты за обедом ничего не пил. Это не совсем соответствует лучшим творениям Глоина, но это определенно неплохо, — быстро ответил Торин. — Я чувствую, что равная сделка не является навязыванием.       Гарри рассмеялся, и пока Тауриэль вовлекала Дис и двух младших гномов в беседу, Гарри и Торин сидели у камина, встроенного в стену гостиной в королевских покоях. Пока один курил, а другой пил, они говорили о планах Торина на будущее, как только Эребор будет полностью восстановлен.       Ибо тогда, как сказал Дубощит, начнется настоящая работа.

***

      Гарри и Тауриэль пробыли у гномов три дня, в течение которых их снабдили одеждой, а Гарри — ботинками. Это включало в себя зимнюю одежду для обоих.       — Хотя у Гарри, возможно, и есть согревающие чары, но это не отменяет необходимость в тёплой одежде, в которой будет тепло и сухо, — заметил Торин, когда об этом зашла речь.       Гарри полностью одобрил это, вспомнив, как неприятно бывает промокнуть в дороге. Куртка, которую дали ему гномы, была чрезвычайно теплой, сшитой из волчьего меха и кожи, коричневые и серые пальто облегали их плечи и опускались ниже колен Гарри и Тауриэль, боковые швы были открыты внизу, чтобы обеспечить легкость движений. Внутри у пальто также были небольшие потайные карманы.       Гном, который шил для Гарри, объяснил, что обычно эти кармашки используются для того, что они называют "нагревательными шарами". Он показал один из них в качестве примера: маленький шарик, сделанный из стальных лент, с маленькой застежкой наверху, которую он открыл.        — Вы можете положить внутрь кусочки раскаленного угля, чтобы согреть внутреннюю часть пальто, не опасаясь обжечься или подпалить ткань.       — Вот это звучит довольно полезно, — задумчиво произнес Гарри. — Можно мне два таких? — он мог бы предпочесть согревающие чары, но если сейчас зима и есть причина не использовать заклинание, это может быть полезно. И иметь немного угля в сумке тоже было бы хорошей идеей. Нагревающие чары тоже нужно было обновлять, но если они окажутся в конфликте, это может оказаться не очень хорошей идеей.       Хотя Тауриэль также нравилась идея согреться во время путешествия, ей больше импонировала идея со множеством карманов. Эльфийка потратила час на обмен вещами, которые были у нее в маленьком рюкзачке. Сюда входили лесные травы, соль, лембас и мешочек с семенами, которые она любила грызть.       После этого она потратила несколько часов на то, чтобы изменить способ ношения вещей, чтобы внутри пальто не было шорохов, и играла в прятки с Кили и несколькими другими молодыми воинами-гномами.       — Если я смогу спрятаться от них сейчас, когда на дворе только осень и Кили и остальные знают, что я рядом, тогда это будет хорошо работать зимой.       Точно так же новые хорошие кожаные ботинки Гарри были добротными, на толстой подошве, из коричневой кожи, высотой до середины икры и, к удивлению Гарри, пуговицами вместо шнурков.       — Пуговицы лучше держатся, — хрипло объявил сапожник. Гарри они очень понравились, и он провел остаток своего времени в Эреборе, разнашивая их, хотя чувствовал, что пуговицы больше подходят гномам, чем кому-либо еще.       Им также выдали набор походного снаряжения гномов, очень похожего на то, что был у Торина и еще нескольких членов Компании в начале путешествия: пакетики с трутом, соль, разжигатель костра и палатку для двоих. Вдобавок ко всему Гарри нашел хорошие кухонные принадлежности, которые были сделаны из легкой жести и могли вставляться один предмет в другой, а затем все это можно было поместить в специальный мешок для переноски. Который, в свою очередь, отправился в сумку Гарри.       — Если я не могу сшить доспехи-бригантины для тебя и твоей леди, я могу, по крайней мере, позаботиться о том, чтобы тебя отправили в путь с максимально возможными удобствами для путешествия, — сказал Торин, прежде чем ухмыльнуться и хлопнуть Гарри по локтю. — И я заметил, что ты не заплатил моим мастерам за их работу. Ты учишься.       — Я решил, что могу положиться на щедрость местного короля в таких вещах, поэтому не видел необходимости упоминать об этом, — ответил волшебник притворно надменно, заставив Торина расхохотаться. Если и была какая-то черта, совершенно несвойственная Гарри, так это надменность.       И вот так получилось, что на четвертый день своего возвращения Гарри и Тауриэль снова были в пути, направляясь прямо на юг. Они обходили Длинное озеро, затем следовали вдоль Быстротечной, или Селдуина, как ее называли по-эльфийски. Селдуин направил их в Сумеречье в конце старой лесной дороги. В тот момент Гарри не был уверен, куда они направятся, и это был один из многих вопросов, которые у него были к Тауриэль, хотя, когда они оставили позади последние признаки обитания гномов, он решил задать другой вопрос для начала:       — Знаешь, мы провели в Эреборе три дня, и абсолютно ничего из этого времени не было посвящено дому, который Балин и другие начали строить, когда мы с Бильбо уходили. Должен ли я воспринять это как знак?       Мгновение Тауриэль вопросительно смотрела на него, затем, сделав несколько шагов, поняла, что он имел в виду.        — На самом деле мне очень понравилось это место. Просто внутри горы происходило так много интересного, и беседовать с Дис было увлекательно. Очень немногие не-гномы проводили так много времени в обществе их женщин, если они вообще с ними встречались.       Они оба знали, что это было ещё мягко сказано. Гарри, вероятно, мог бы по пальцам одной руки пересчитать количество не-гномов, которые вообще могли проводить какое-то время в обществе женщин-гномов. Она медленно покачала головой, ее лицо сморщилось, когда она потянула себя за свои длинные волосы, которые сегодня собрала в конский хвост:        — Интересно осознавать, насколько большая часть гномского общества вообще редко видна посторонним, — она покачала головой, возвращаясь к текущей теме. — Но если мы не собираемся там жить, то это произойдет не по моему желанию. Мне очень нравится идея жить на берегу озера, так близко к моему старому дому в Сумеречье, но в то же время достаточно далеко, чтобы символизировать этим новый этап в моей жизни.       Взгляд, которым она одарила Гарри при этой реплике, заставил юношу очень точно понять, что именно она имела в виду под этой репликой "новый этап", и он кивнул, на мгновение взяв ее за руки. Она уткнулась носом ему в щёку, ее руки обвились вокруг его талии, но у Гарри была еще одна проблема, которую он хотел затронуть.       — Я знаю, ты говорила что не близка со своими родителями. Но в Ривенделле, я кое-что узнал об эльфийских ухаживаниях, и меня беспокоит возможность оскорбить их там, где это не подразумевалось. Ты уверена, что нам не стоит поговорить с ними?       Гарри легко мог бы сказать "ухаживание и дальнейшей свадьбы", поскольку он понимал, что среди эльфов ухаживания почти всегда приводило к свадьбам. Очень редко эльфы испытывали друг к другу влечение, которое не было бы "Феа глубоким". Секс и брак были неразрывно связаны для эльфийского рода. Конечно, были исключения, когда мужчина преследовал женщину, которая им не интересовалась или даже уже была влюблена в кого-то другого. Такие истории повествуют о бедах и ужасах Средиземья, таких как падение Гондолина, вызванное эльфом Маэглином, влюбившегося в свою кузину принцессу Идриль, которая, в свою очередь, любила человека Туора. А еще был случай с Лютиэн Тинувиэль, которая тоже влюбилась в смертного человека, но в какой-то момент ее тоже преследовали двое сыновей Феанора.       "Странно, что это всегда срабатывает. Интересно, были ли когда-нибудь случаи, когда человеческие женщины влюблялись в эльфа? Хотя я должен считать своим благословением то, что Леголас был готов принять отказ в качестве ответа и никогда не преследовал Тауриэль так настойчиво, как мог бы".       Девушка просто рассмеялась:        — Ты не так хитер, как тебе кажется, Гарри Поттер, — прошептала она, наклоняясь, чтобы поцеловать его, на что волшебник с удовольствием ответил.       Поцелуй превратился в продолжительный сеанс страсти, у черта на куличках, и Тауриэль счастливо улыбнулась. "Да, — размышляла она про себя. — Я очень одобряю эти моменты. И не думаю, что была бы счастлива, если бы это стало акцентом нашего ухаживания, но несколько таких моментов каждый день — это очень приятно". Она снова повернулась вперед, слегка ухмыльнувшись остекленевшему взгляду Гарри, и взяла его за руки, пока юноша не успел опомниться, почувствовав, как его рука высвободилась из ее, прежде чем обвиться вокруг ее талии.       Когда Тауриэль заговорила, казалось, что страстного момента никогда и не было, на мгновение отвлекая Гарри, к ее постоянному веселью:        — Мы еще и года не знаем друг друга, Гарри Поттер. Возможно, через год или два... или десять, я отправлю им сообщение, когда мы дойдем до этого момента.       Среди людей, она знала, что это было бы "если бы они дошли до этого момента", но эльфы так не думали. Действительно, чем больше времени Тауриэль проводила рядом с Гарри, тем более уверенной в своем пути она становилась.       — Я понимаю, но они — твоя семья. И я не собираюсь совать свой нос в твои дела. Я просто хотел выдвинуть эту идею и показать, что у меня нет проблем с тем, чтобы сделать это. Но если ты этого не хочешь, то куда мы направляемся? Я знаю, где, по словам леди Галадриэль, находится Лотлориен, но местных карт я не читал. У Торина была карта, показывающая маршрут к Одинокой горе, но она не охватывала большую часть территории к югу от Долгого озера.       — Ну, насколько мне известно, на самом деле не существует общей карты Средиземья. Возможно, лорд Элронд заказал что-то в этом роде? — Тауриэль задумчиво нахмурилась. — На самом деле это может быть очень хорошей идеей. Я знаю, что у нас в Сумеречье есть карты леса, а у гномов есть карты их земель и так далее. Но карта всего Средиземья...       Гарри позволил подруге несколько мгновений бормотать себе под нос, удивленный и заинтригованный тем интересом, с которым она внезапно ухватилась за его идею. Он даже скормил ей, бормоча, несколько лакомых кусочков о том, что он узнал о картах в своем старом мире. Это было не так уж много, и большая часть информации была получена из бесед с Гермионой и ее отцом, который был большим любителем пеших прогулок. Идея топографии, показывающей высоту и уклон, очаровала Тауриэль, которая сразу увидела военные преимущества. Она никогда не слышала о подобном, за исключением разговоров с некоторыми старшими эльфами, которые работали над крупномасштабными строительными проектами в те времена, когда королевства нолдор правили здесь, в Средиземье, или когда человеческие нации севера были в расцвете сил.       К удовольствию Гарри, этот разговор продолжался довольно долго, солнце двигалось по небу, пока Тауриэль выспрашивала у него информацию, размышляя о том, как ей придется изменить карту Сумеречья, чтобы использовать новый термин "топография", а также несколько других фрагментов научных сведений, которые она почерпнула по ходу описания несколько карт, виденных Гарри в своем мире.       Это перешло в разговор о секрете успеха Мародеров: карте Хогвартса, составленной его отцом вместе с друзьями.       Идея живой карты, которая могла бы показывать передвижение людей на ней, очаровала Тауриэль даже больше, чем идея более подробной карты Средиземья, но сначала ее отвлекло название "Мародеры".       — Мародер — это нехорошо, Гарри Поттер. Что делал твой отец, чтобы заслужить такое прозвище?       Это потребовало некоторого объяснения, и после этого Тауриэль начала рассказывать историю о своих розыгрышах и шутках, хотя она поспешила указать, что некоторые из их розыгрышей, по её мнению, заходили слишком далеко. Тем не менее, Гарри заставил ее напрячься, когда рассказал о некоторых своих розыгрышах, которые он устривал над несколькими хулиганами, и она также поспешила указать, что подобные вещи, как издевательства, так и розыгрыши над обидчиками, были бы восприняты крайне неодобрительно в синдарском обществе.       — Действительно, даже в обществе нолдор в наши дни подобные вещи не считаются забавными.       — Знаю. Я разыграл несколько десятков эльфов в Ривенделле, и это быстро наскучило. Они никогда не пытались нанести ответный удар! — Гарри притворно заскулил, мотая головой из стороны в сторону. — Они реагировали в течение нескольких мгновений, затем приходили в себя и двигались дальше. И что в этом интересного?       Тауриэль рассмеялась, качая головой со слабой улыбкой, и Гарри, почувствовав внезапное желание, наклонился и легонько поцеловал ее. Внезапность момента застала ее врасплох, и она улыбнулась ему.       — И что это вдруг? — спросила девушка.       — Ты прекрасна, ты знаешь? — спросил он вместо того, чтобы ответить прямо. Тем не менее, этого было достаточно для ответа, и улыбка Тауриэль стала шире, и она тоже наклонилась, чтобы поцеловать его.       В конце концов, они продолжили двигаться дальше, и Тауриэль вернулась к вопросу Гарри о том, знает ли он, куда они идут.       — Я знаю в общих чертах, где находится королевство Лотлориен. Леса расположены недалеко от самой южной части Сумеречья, отделенные от великих лесов обширной полосой кустарника. В древние времена эта земля и Сумеречье были единым лесом, название которого переводится как Великое Зеленолесье, но Сумеречье сейчас — самый большой участок этого леса, который еще сохранился... — она нахмурилась и на несколько мгновений задумалась. — Боюсь, нам потребуется несколько недель, чтобы добраться туда.       — Как думаешь, зима уже наступит, когда мы это сделаем? — спросил Гарри, оглядываясь вокруг. Когда волшебник путешествовал с Бильбо по другую сторону Туманных гор, перемена погоды не была такой заметной. Сейчас это было очевидно. Действительно, Гарри был очень благодарен за новую одежду, которую подарили ему Торин и гномы, хотя Тауриэль, казалось, не так сильно переживала из-за погоды.       — ...Хммм... — Тауриэль на мгновение нахмурилась, перебирая в уме подробности того, что ей было известно. — Проблема в том, что, направляясь прямо туда, мы пройдем через самые глухие участки леса. Для начала мы пройдемся по тем же районам, где обитают пауки. И хотя Невидимое Воинство уничтожало пауков везде, где мы их находили, мы никогда не загоняли их обратно в руины Дол Гулдура. Леголас однажды сказал, что лорд Келеборн начал собственную карательную кампанию в лесах, хотя им пришлось немного сложнее, учитывая разницу в рельефе местности. Поблизости все еще могут быть враги.       — Леголас установил связь с леди Галадриэль? — удивленно спросил Гарри.       — Ему пришлось обратиться к Леди и лорду Элронду за помощью в понимании заклинаний, наложенных на старую дорогу. Как я понимаю, так как была занята в то время, но лорд Элронд посылал своих сыновей в качестве гонцов туда и обратно, — объяснила Тауриэль, прежде чем снова вернуться к предстоящим им неприятностям. — Значит, мы можем либо двинуться на запад по Старой дороге, когда доберемся туда, а затем спустимся вниз по реке Андуин. Эта земля в основном состоит из болот и холмистых полей, и в результате справа от нас окажутся Туманные горы, и... — она колебалась и выглядела немного обеспокоенной.       Ранее это случалось только тогда, когда Гарри был пленником в камере Трандуила, и он намекнул, что Великий Враг все еще где-то рядом.        — Возможно, это просто мои знания подводят нас, но я думаю, что река протекает недалеко от подножия Туманных гор близ Мории. Если и есть какое-то место в Туманных горах, которое определенно находится под властью зла, то это именно это место.       — Часть меня хочет понять, что именно в Мории такого опасного. Это только орки и гоблины? — задумался Гарри.       — Я не знаю. Падение Мории — тайна для моего народа, история ужаса, об огне и смерти, которые приходят к гномам откуда-то из их собственных чертогов. Но если даже жители Лотлориена не решаются приблизиться к ней, то думаю, нам следует быть очень осторожными, Гарри.       — Это рифмуется... — пробормотал волшебник, задумавшись, а затем покачал головой. — Ты права. А другой маршрут?       — Мы отправимся по Старой дороге и направимся на юг, следуя по опушке леса. Идти туда будет гораздо легче, а потом, когда мы доберемся до района, называемого бухтой, мы свернем на запад. Делая это, мы будем проходить прямо над тем местом, где находится Дол Гулдур. Но опять же, насколько я понимаю, сейчас он пуст. Хотя, я не сомневаюсь, что там еще притаились какие-то остатки мерзости. Как бы то ни было, это займет у нас недели при максимальной скорости, на которую ты способен.       Конечно, она не хотела оскорбить его. Это был простой факт, что Гарри не мог бежать весь день без устали, как Тауриэль. Даже со своими заклинаниями волшебник не мог двигаться так быстро, хотя он держал пари, что разница была не так велика, как думала Тауриэль.       Несмотря ни на что, он покачал головой, его голос звучал протяжно, когда он ответил:        — Итак, эта прогулка к месту жительства леди Галадриэль не совсем так проста, как я себе представлял. Жаль, что она не намекнула, что так может быть, когда мы разговаривали в последний раз.       Тауриэль рассмеялась:        — Я скорее воспринимаю это как знак ее веры в твои способности, Гарри, и, возможно, в мои тоже.       Губы юноши скривились, вспомнив их беседу о ментальной встрече, которая состоялась у нее с леди Галадриэль, намеки на нечто большее, которые леди обронила на той встрече.        — Верно. Я думаю, что последую твоему примеру в том, как именно мы справляемся с любыми угрозами, с которыми сталкиваемся. Но думаю, что второй вариант — это тот, который ты откровенно предпочитаешь?       — Часть меня на самом деле предпочла бы отправиться еще дальше на юг, сделав большой круг вокруг бывшей области Дол Гулдура, но если мы сделаем это, то добавим недель к нашему путешествию и это приведет нас в земли, сильно испорченные прошлыми войнами, где никто не живет. Возможно, никто, кроме банд орков и гоблинов. Береннир — это не та земля, по которой охотно ступил бы хоть один эльф, Гарри Поттер, — тогда она нахмурилась. — Хотя, повторяю, все это может быть неправильно. Я никогда не путешествовала дальше на юг, чем до самого начала бухты, и никогда не выходила за пределы Сумеречья.       Кивнув на это предостережение, Гарри пытался вспомнить, где он слышал термин "Береннир" раньше, затем вспомнил, что слышал это название от Гэндальфа, когда тот описывал одну из войн прошлых веков, во время Войны Последнего Союза. Они были свидетелями того, как Саурон использовал тактику выжженной земли. Некогда это была плодородная местность, но злой Майа приказал сжечь ее дотла, добавив к разрушению собственные силы, так что даже сейчас земли были мертвыми. В действительности, этот факт подтверждается тем, что Береннир переводил как "Коричневые земли".       — Итак, у нас есть выбор: неопределенное, но чрезвычайно опасное место, находящееся очень близко к нашему маршруту, неопределенный и слегка опасный маршрут или неопределенный, опасный и гораздо более длинный маршрут? — Гарри слабо вздохнул, затем пожал плечами. — Между нами говоря, я сомневаюсь, что мы найдем что-либо в районах, которые уже прошли эльфийские армии, что может представлять для нас опасность. Но я буду наносить руны каждую ночь, чтобы помочь защитить наш лагерь на всякий случай.       — Ты не получишь от меня никаких жалоб на этот счет, особенно после того, как мы достигнем бухты, — пылко ответила Тауриэль. — Мои странствия в это царство с моими товарищами никогда не были приятными.       Остаток того дня и еще несколько последующих они вдвоем шли пешком по местности, которая была в основном плоской, с несколькими валунами тут и там и разбросанными кустами и редкими деревьями. С помощью Тауриэль Гарри развил тот же тип прыжка, который позволял небольшим отрядам эльфов преодолевать большие расстояния гораздо быстрее, чем любая другая сила могла передвигаться пешком. Благодаря эльфийскому хлебу, который Гарри дали в Ривенделле и который был частью их запасов у Тауриэль, им даже не нужно было останавливаться, чтобы перекусить, они просто двигались дальше в полдень, разговаривая между собой, узнавая друг друга лучше, как это было, когда Гарри был пленником, без какого-либо гневного или сожалеющего подтекста того времени.       И даже это время помогло укрепить интерес и связь между ними. Теперь, когда у обоих был период, когда ничего серьезного не происходило, и появилась возможность полностью сосредоточиться друг на друге, эта связь значительно возросла, хотя очень редко их флирт заходил дальше интенсивных поцелуев. Гарри позволил Тауриэль задавать темп в такого рода вещах без каких-либо проблем.       Хотя иногда ему приходилось нелегко, когда девушка опережала его. Даже когда она была прикрыта новым пальто, можно было легко разглядеть очертания ее подтянутой попки и округлых бедер.       Помимо эльфийской красоты Тауриэль, Гарри нашел душу, желающую исследовать, желающую понять, а затем раздвинуть границы известного. Тауриэль хотела путешествовать, она хотела увидеть мир — и то, и другое тоже очень интересовало Гарри. Ее тяга к приключениям также была чем-то, что юноша понимал и разделял. Он также был очарован ее обучением в качестве члена Невидимого Воинства и впитал все, что она рассказала о том, как бесшумно передвигаться и как определять погоду и местность.       Напротив, чувство юмора у Тауриэль было не совсем таким, как у Гарри. Ей не так нравились розыгрыши, как ему, в чем волшебник винил отцовскую сторону своего характера. Она была не прочь подшутить над Гарри, и ей, казалось, очень нравилось объяснять ему языки некоторых животных, которых они видели во время своего путешествия, в основном птиц и других существ, забавляясь его удрученным выражением лица, поскольку мало кто из животных действительно мог сказать что-нибудь интересное. Как Гарри уже видел ранее, Тауриэль нравилось слушать его истории о том, как он дурачил других людей, и, казалось, ее больше интересовало планирование розыгрышей, чем само исполнение. И если она не часто смеялась вслух над его рассказами, она всегда улыбалась им, и Гарри обнаружил, что этого было достаточно, как и ее собственных словесных шуток и поддразниваний.       Тауриэль также была в некотором роде поэтессой-любителем. Однако она порицала свои способности в этой области. Она также была хорошим преподавателем истории эльфов Синдар во Вторую эпоху, более подробно останавливаясь на вопросах, которых Гарри только касался в своем познании этого нового мира из рассказов Элронда, Гэндальфа и Торина. Много ночей они проводили, сидя у костра, пока Тауриэль объясняла тот или иной момент в истории синдар более подробно, чем юноша слышал раньше. И если Гарри во время этих пересказов понял больше о горе эльфов Средиземья, то в этом не было ее вины. Скорее ее оптимистичный настрой и желание исследовать мир резко контрастировали с типичным для эльфов проявлениями замкнутости, печали и ослабевающей готовности взаимодействовать с миром за пределами их земель, которые доминировали в ту эпоху.       В свою очередь, Тауриэль находила, что ей доставляет удовольствие находиться рядом с Гарри. Его чувство юмора завораживало ее, она слишком привыкла к более уравновешенному, сухому чувству юмора своего народа. Она не совсем разделяла это, но, тем не менее, ей это очень понравилось. Тауриэль обнаружила, что его желание исследовать и заглядывать за горизонт совпадает с ее собственным, и чистая энергия волшебника привлекала ее.       Не раз Тауриэль терялась в его изумрудных глазах, когда он со смехом рассказывал историю из своего старого мира или о чем-то, что он и Компания видели или делали во время своего путешествия. До этого она только слышала об их битвах и о том тяжелом положении, с которым они столкнулись. Теперь он больше рассказывал о временах, проведенных в походе, или о том, как он учился владеть мечом у Торина, или о том, как он сидел за пределами Бэг-Энда с Гэндальфом, глядя на звезды в этом мире, слушая, как Митрандир объяснял сотворение мира и Первую эпоху.       И, конечно же, между ними тоже существовало притяжение. Не раз Тауриэль ловила себя на том, что просто наблюдает за движениями Гарри. Когда они тренировались ночью с его мечом против ее кинжала или самодельного посоха, Гарри двигался так плавно, так быстро, что это было почти, как смотреть на эльфа, но в человеческом теле. Гарри был шире в плечах, чем обычно бывают эльфы, и также шире в талии.       И иногда, когда они заканчивали, и юноша снимал свою пропотевшую майку, чтобы повесить сушиться у огня, Тауриэль обнаруживала, что слегка краснеет при виде его мускулов. В то время как эльфы-мужчины обычно были в отличной форме, это редко означало видимую мускулатуру, но у Гарри были видимые мышцы на руках и мощно сложенные плечи, и они были... очаровательны для нее.       Более того, привязанность Гарри к своим друзьям, его преданность им и даже любовь, которую он, казалось, испытывал к своим родителям, которых он никогда не знал, привлекали ее. Сила и открытость его эмоций были поразительны, что опять же резко контрастировало с тем, как действовало большинство эльфов. Мелочи, которые он иногда делал для нее, начиная от помощи развернуть ее спальный мешок на ночь или поиска особенно красивого цветка и указания на него ей на ходу, вызывали у нее улыбку, в то время как, когда Леголас пробовал делать то же самое, она находила это раздражающим.       Однако существовала растущая проблема, которая вызывала у Тауриэль некоторое беспокойство. Иногда Гарри снились кошмары. Не раз его крики будили ее по ночам, и ей приходилось успокаивать его, чтобы он снова заснул, но на её вопросы, он отвечал, что почти ничего не помнит о них, только выглядел огорченным, качая головой и прижимая руку ко лбу. И иногда, когда Гарри снились кошмары, он говорил. Не о битвах, как он описывал ей ранее, и не о чем-либо из своей прошлой жизни. Скорее всего, то, что доминировало в его кошмарах, было битвой, которая в первую очередь привела его в Арду.       — Везде темно, я слеп! Клыки в темноте, они идут за мной! Сломай ему зубы, бей его в ответ, но шепот, всегда шепот, — однажды Гарри чуть не закричал, так громко, что Тауриэль подумала, что на них напали, и уже потянулась за своим оружием, прежде чем вспомнила о рунических камнях, которые любимый разложил перед тем, как они устроились спать.       — Нет, никакой силы, никакого шепота!       Это были намеки на то, что его сны были о битве в Пустоте, битве с существом по имени Реддл. И, услышав это, Тауриэль поняла, что в этой битве было нечто гораздо большее, чем то краткое описание, которое она слышала раньше.       На следующий день, когда Гарри потягивал чашку эльфийского чая, который она заварила для них за завтраком, Тауриэль обняла его за плечи и рассказала о том, что произошло ночью.        — Я понимаю, что кое-что из этого, должно быть, было очень личным, Гарри, и мне жаль, что я подслушала это без твоего разрешения.       — Я... наверное, в конце концов рассказал бы тебе об этом. Ты имеешь право знать, что часть битвы с Реддлом в Пустоте была не только физической, но и ментальной, — Гарри вздохнул, на мгновение прислонившись к ней, прежде чем напомнить Тауриэль о том, что он уже объяснял о битве в Пустоте.       — Он всегда цеплялся за меня, и я всегда отбрасывала его в сторону. Итак, Реддл использовал свои слова, пытаясь атаковать мой разум и мою убежденность в необходимости сразиться с ним. Реддл не всегда был красноречив по этому поводу, но он был настойчив. Как долго это продолжалось, я… я не знаю, — Гарри вздрогнул, его взгляд был устремлен куда-то вдаль, когда боль пронзила его голову. — Почему я могу вспомнить все это сейчас, когда раньше едва получалось? Я не помнил об этом, когда рассказывал о битве Валар или Гэндальфу. Почему я вспоминаю об этом сейчас?       Тауриэль нахмурилась, но ничего не ответила, просто продолжая прижиматься к нему, чувствуя, как его рука обнимает ее за талию.       — Но ты так и не сдался?       — ... — Гарри съежился, качая головой. — Было несколько раз, когда Реддл хватался за что-то на несколько... минут, или что-то еще, когда он, казалось, наконец понимал, что его обещаний власти будет недостаточно, что его угрозы не сработают. Когда он пытался предложить что-то — не власть, или славу, или золото, или знания, — но когда Том, казалось, действительно понимал меня как личность и что семья и друзья — это то, что мне дороже всего. Когда он начал предлагать мне помочь вернуть их, каким-то образом вернуть моих родителей, несмотря на то, что прошло почти два десятилетия с тех пор, как они умерли.       Тауриэль кивнула, прислонившись к его груди. Это было в прошлом, в его прошлой жизни, в его прошлом мире. Поступить так было бы в высшей степени невежливо.       — Но это была еще худшая ложь, да? Зло не может ни создать истинную жизнь, ни вернуть ее обратно.       — Вот именно. Даже в моем старом мире нет силы, способной по-настоящему воскрешать мертвых. Есть монстры, описания которых я читал в некоторых запрещенных книгах в библиотеке Хогвартса, под названием Инферналы, которые были телами нежити, обретшими некоторое подобие жизни. Мы еще не проходили их на занятиях, но предполагалось, что это совершенно безмозглые существа, которые нападают на все живое.       Он ждал, что Тауриэль фыркнет по поводу того, что урок магии прошел мимо ушей. По какой-то причине идея преподавать подобную магию в нескольких классах очень позабавила девушку, поскольку, хотя магия, очевидно, была хорошо известна среди ее народа, не существовало определенного или устоявшегося способа научиться этому. Если эльф обладал магическими способностями, выходящими за рамки обычных эльфийских способностей разговаривать с животными и бесшумно передвигаться независимо от местности, это почти всегда было очень личным делом. Почти то же самое было и с волшебниками. Каждый из них обладал своими собственными, совершенно отличными друг от друга способностями.       Даже с точки зрения разновидностей заклинаний, они были разными. Радагаст редко использовал атакующую магию, но когда он это делал, он почти всегда имел дело с землей, выращивая виноградные лозы и заставляя растения вокруг него атаковать за него. Известно, что Саруман использовал огонь, а также атаки ветром. Гэндальф — ветер и молнии.       — Но такие существа не только лишены разума, но и находятся под контролем человека, который вернул их к жизни. Души давным-давно перешли бы в иной мир, даже если бы индивидуумы не умерли от заклинания, убивающего души, — Тауриэль попыталась возразить в этот момент: эльфы твердо верили, что Феар, даже человеческие, не могут быть просто уничтожены. Но Гарри легонько похлопал ее по боку, показывая, что хочет продолжить разговор.       — Реддл пытался убедить меня прекратить борьбу. И каждый раз, когда он это делал, это злило меня все больше, я был уверен, что мне нужно победить его. Иронично об этом думать, но если бы он просто перестал говорить, я думаю, сенсорная депривация свела бы меня с ума, сломила бы мою волю гораздо сильнее, чем могли бы его слова, — Гарри вздрогнул, вспомнив Пустоту, черноту, ощущение небытия, ощущение того, что он очень одинок, что ему очень холодно, даже когда Реддл резал его.       Несколько мгновений они вдвоем сидели молча, затем Тауриэль повернулась, чтобы поцеловать Гарри в скулу, затем в шею, затем снова в скулу и, наконец, в губы. Они продолжали целоваться еще несколько мгновений, прежде чем девушка отстранилась, прислонившись своим лбом к его лбу.       — Какие бы невзгоды ни привели тебя в мою жизнь, Гарри Поттер, я благодарна за это. Мне жаль, что тебе пришлось столкнуться с этим испытанием, и мне жаль, что ты так много потерял. Но сейчас ты здесь, и мы вместе. Ты никогда больше не столкнешься с этой тьмой в одиночку. Ты вообще никогда не столкнешься с одиночеством. Нет, пока я рядом!       — Спасибо, — сказал Гарри, притягивая ее в более крепкие объятия, затем медленно выпуская. — Но поскольку, похоже, собирается дождь, я предлагаю начать наш день. Если только ты не хочешь поставить нашу палатку и просто провести время внутри?       Тауриэль фыркнула:       — На самом деле дождь начнется только в середине дня. Но будет сильным, и нам понадобится больше укрытия, чем просто наша палатка, Гарри. Сейчас нам следует отправиться в лес и использовать деревья, чтобы укрыться от как можно большего количества осадков.       К сожалению, эти сны продолжались, несмотря на успокаивающие прикосновения Тауриэль. Казалось, разум Гарри воевал сам с собой. Воспоминания, которые он раньше подавлял, становились все хуже.       Солнечный свет как будто бы наполнял юношу определенным количеством энергии, поэтому независимо от того, сколько он выспался прошлой ночью, он всегда был готов отправиться в путь на следующий день. И хотя Тауриэль предпочла бы путешествовать ночью, как поступило бы большинство эльфов, она была совершенно счастлива просто путешествовать, днем или ночью. Каждый день открывал перед ней новые виды, вещи, которых она никогда раньше не видела, вещи, выходящие за рамки ее дома в северном Сумеречье.       В конце концов, когда они огибали край леса вдалеке, всегда держа его на горизонте справа, они заметили, что он исчезает, и повернули свои стопы в том направлении. Это быстро привело их к бухте, участку Сумеречья, который был обезлесен на протяжении поколений в результате вырубки лесов человеком. Люди, которые когда-то жили здесь, давным-давно ушли дальше. Гарри вспомнил что-то о том, что они переехали на юг и основали страну под названием Рохан.       Тем не менее, несмотря на то, что прошло несколько сотен лет с тех пор, как здешние люди переехали, все еще можно было увидеть свидетельства их пребывания здесь. Здесь был вырыт колодец, оставленный бог знает сколько веков назад. Остатки деревянных и каменных домов, их стены давно обрушились, оставив только настил или каменные стены. И в какой-то момент волшебник заметил, прежде чем Тауриэль успела что-либо сделать, нечто, заставившее его слегка нахмуриться, кусочек какой-то куклы, который каким-то образом сохранился под скалистым выступом, защищенный там течением времени.       Но самый большой признак человеческого обитания находился в глубине бухты, где все еще виднелись пни деревьев, не покрытые другой растительностью. Деревья, которые выдерживали испытание временем в течение тысячелетий, были вырублены здесь человечеством на протяжении многих поколений.       Тауриэль было физически больно видеть это место, поскольку, как и все эльфы синдар, она почитала деревья. Видеть доказательства того, что так много деревьев было изрублено, причиняло Тауриэль физическую боль, несмотря на знания, накопленные веками.       И именно здесь эльфийка впервые заметила следы гоблинов. Между одним шагом и следующим она свернула в сторону, сигнализируя об остановке поднятой рукой, сжав кулак в знаке, который, как обнаружил Гарри, означал необходимость соблюдать тишину.       Повинуясь, волшебник, не говоря ни слова, двинулся за ней, присев на корточки рядом, продолжая осматривать местность, в то время как Тауриэль внимательно разглядывала землю, уставившись на несколько примятых следов травы там, где они торчали из грязи перед ними.        — Следы гоблинов, — прошептала она, слегка качая головой. Жестом она дала знак двигаться дальше, следуя по следам в течение нескольких мгновений, прежде чем они начали исчезать, и она нахмурилась, поворачивая назад тем путем, которым они пришли, чтобы еще раз взять след. — Они, должно быть, сделали петлю на этой территории, зайдя с юга, затем направились на юго-запад. Интересно, почему?       — Может быть, они охотились?       — Возможно. Оркам и гоблинам нужно жить за счет земли так же, как и всем остальным, особенно учитывая, что они не едят растений и много хлеба. Оркам и гоблинам нужно гораздо больше мяса, чем даже людям, — Тауриэль нахмурилась, говоря это, и оба изо всех сил старались не думать о природе этого мяса, если орки или гоблины смогут его добыть. — Если они не могли быть уверены в том, что найдут необходимое, тогда, возможно... — она на слегка нахмурилась. — Еще раз мои знания о том, что здесь происходит, подводят нас, Гарри. Если бы мы знали больше о здешней местности, возможно, я смогла бы рассказать больше о том, что задумали гоблины. Как бы то ни было, этот отряд двигался в том же направлении, что и мы. Сначала я думала, что все наоборот, но это не так.       — В Дол Гулдур? Просто чтобы проверить, что осталось после того, как леди Галадриэль и Келеборн закончили с этим местом?       — Возможно, а возможно и нет, — пробормотала Тауриэль, безуспешно пытаясь вспомнить местность перед ними. Но, как она несколько раз говорила Гарри, ее знания в этой области были в лучшем случае скудными. — Как бы то ни было, они где-то в лесу впереди нас. Нам следует обогнуть его подальше на север или на юг?       — Насколько "впереди нас"? Мы могли бы войти в эту часть Сумеречья в любом месте бухты, не так ли? И все еще быть на пути к тому, чтобы в конечном итоге выйти с другой стороны.       — Если мы зайдем слишком далеко на север, то выйдем с другой стороны Мирквуда в болота, — не согласилась Тауриэль. — Мы могли бы пойти на юг, но если мы сделаем это легкомысленно и при этом все равно пройдем через лес, то попадём напрямую на территорию вокруг Дол Гулдура. Если мы пойдем на юг, то войдем в Береннир.       Дрожь в ее голосе и лице подсказала Гарри, что Тауриэль думает о том, чтобы пойти этим путем, но он должен был спросить:        — Будет ли Береннир опасен или просто опустошен?       Тауриэль поколебалась, затем пожала плечами:        — Скорее опустошён. Опасен — вполне возможно. Я не знаю, живет ли там кто-нибудь на самом деле, но почти уверена, что его патрулируют, по крайней мере, как падшие люди, так и гоблины. Я бы не предположила этого до того, как нашла эти следы, но теперь — да.       Гарри немного нахмурился, теперь понимая, что уничтожение армии, атаковавшей Одинокую гору, на самом деле касалось только сил, собранных в Дол Гулдуре и к северу от этой крепости, в то время как орки и гоблины все еще были рассеяны на юге. Во всяком случае, на юго-востоке. Насколько он помнил из виденных им карт, Рохан и Гондор находятся на юге и западе, и они, конечно же, не допустили бы таких существ за свои границы.       — Тогда самый разумный вариант — обогнуть Дол Гулдур с севера. Лучше пройти через земли, которые, как мы знаем, лучше очищены от врагов, чем наоборот.       Тауриэль согласилась, пожав плечами, и они вдвоем продолжили путь, пройдя через бухту и на следующий день оказавшись в самом Сумеречье.       Их первая ночь в этом районе Лихолесья, без сомнения, доказала, что поблизости все еще были враги. Они вдвоем разбили лагерь у скалы, имевшей почти яйцевидную форму, с гладкой на ощупь поверхностью, как будто когда-то она была частью реки, прежде чем ее выбросило сюда в какую-то забытую эпоху. Рядом с ней росло большое, великолепно выглядящее дерево, и Тауриэль потратила несколько минут, карабкаясь по его ветвям, пока Гарри готовил им немного еды из походных рюкзаков. Ранее в тот день она подстрелила кролика, и Гарри хотел приготовить из него рагу.       Однако, прежде чем они успели приступить к еде, их прервал вой вдалеке, звуки отражались от деревьев и вокруг них таким образом, что можно было определить, с какой стороны они доносились. Парочка напряглась и приготовилась, к вою присоединились звуки нескольких существ, передвигающихся по лесу.       — Гарри, ты ведь не забыл нанести руны, верно? — Тауриэль подумала, что видела, как он делал это, находясь на дереве, но, несмотря на то, что происходило с его долговременной памятью, кратковременная память Гарри иногда отказывала, по его собственным словам. Откуда взялась эта фраза, она не знала, но Тауриэль она очень понравилась.       — Разумеется. Проблема в том, что у меня всего лишь обычное человеческое обоняние. Использовать руны, чтобы скрыть запах, невероятно сложно. Просто не существует какой-либо руны, специально разработанной для того, чтобы блокировать запах чего-либо для носа животных. Блокировать вместе с воздухом — да, но это медленно задушило бы того, кто внутри, а это не очень хорошая идея, — аналитически размышлял Гарри. — Конечно возможно, заглушить запах настолько, чтобы убрать неприятный запах, но у варгов и других подобных им животных нюх гораздо лучше, чем у людей, и ты не можешь просто удвоить количество рун, чтобы усилить эффект, — затем он ухмыльнулся: — Однако функция Отвлечения Внимания будет охватывать все, кроме запаха, поэтому, хотя они и чувствуют запах нашей еды, они не могут сосредоточиться на ней и не могут видеть нас или область внутри чар. Так что это похоже на то, что запах исходит из ниоткуда. Сейчас это несколько очень сбитых с толку животных. То же самое произошло по дороге в Шир.       Мгновение спустя стая из четырех варгов выскочила из леса, и Гарри внимательно изучил этих существ. Волшебник вынужден был признать, что, несмотря на их общую форму, они на самом деле не были похожи на волков. Волки были холеными, хорошо сложенными и, что самое главное, не покрывались потом. Эти звери пускали слюни, их челюсти были раздуты, клыки неправильно выросли. Все их пропорции были неправильными, передние лапы и плечи больше, чем задние. Их мех был странным и спутанным, а не гладким.       — Знаешь, теперь, когда я хорошенько разглядел этих зверей, они определенно выглядят неестественно. Можно подумать, что Большая буква "М" придумала бы что-нибудь посимпатичнее, — съязвил Гарри.       — Противоестественно, да, больше, чем ты думаешь, — Тауриэль практически зарычала, что было совершенно не по-эльфийски, когда она пристально смотрела мимо варгов, игнорируя их сбивчивое сопение или рычание и тявканье, которыми они обменивались. — Атака изнутри купола разрушит его, верно?       — Всё верно. Твоё намерение и этот уровень движения объединятся, чтобы привести к коллапсу. Есть ли причина, по которой мы просто не сидим сложа руки и не наблюдаем, как бедные варги приходят в еще большее замешательство, пока они не уйдут? Я скорее думаю, что было бы забавно на это посмотреть       Тауриэль покачала головой и вложила в свой лук не одну, а три стрелы, держа при этом руку очень странным образом, зажав каждую стрелу между несколькими пальцами, когда она поворачивала руку в другую сторону. Затем он вздохнул и пожал плечами, на мгновение разминая руки и пальцы.       — Я бы предпочел отпустить животных, но если ты хочешь сразиться с ними, я не против.       Девушка дернула головой вперед, уставившись на их левый фланг, ни на мгновение не отпуская тетиву, напряжение было заметно в ее руках.        — Мимо этой первой стаи проехали ещё три варга с всадниками гоблинами. Я не очень хорошо слышу их слова из-за рычания варгов, но они кажутся сбитыми с толку. Это ненадолго.       Встав, Гарри был несколько удивлен тем, что они собирались сознательно сделать то же самое, что так глупо сделал Эстель, когда всадники гоблины вышли на их лагерь.       — Ты понимаешь, что это полностью противоречит цели Отвлечения Внимания, верно?       — О чем ты говоришь, Гарри? Использование Отвлечения Внимания для нанесения первого удара — вполне приемлемо, — съязвила Тауриэль, затем, увидев, что ее возлюбленный готов, она пустила в ход оружие. Три стрелы вылетели из ее лука, просвистев над головами варгов, поразив всадников позади животных без наездников. Все они упали, пронзенные в грудь, шею и голову.       В тот же момент магия Гарри вспыхнула. Режущее заклинание настигло всех четырех варгов, которые рыскали вокруг лагеря, разрезав их на куски.       Последние трое зарычали и бросились вперед без всадников, но к этому моменту у Тауриэль на тетиве была еще одна стрела. Один упал со стрелой между глаз, и Гарри двинулся вперед, быстрым ударом меча рассек морду ведущего варга, когда тот пересек бывшую границу купола Отвлечения Внимания, в которого Тауриэль не целилась, увидев, что Гарри уже движется, чтобы вступить с ним в бой. Этот варг взвизгнул и упал на спину, прежде чем заскулить, рухнув и начав корчиться на месте, из его пасти пошла зеленая пена из-за воздействия яда.       Последний варг сделал круг, и стрела Тауриэль пролетела над его головой, когда он попытался убежать, но прежде, чем он смог это сделать, другой удар настиг его сзади, пронзив насквозь, оставив лужу крови, которая окрасила землю и близлежащие деревья в темно-коричневато-красный цвет.       — Я понимаю, о чем ты говорила, и да, кажется, это довольно хорошо работает в этом качестве, но это побочный эффект. Отвлечение Внимания — это чтобы убедиться, что нас не заметили, — и точка, — продолжил Гарри предыдущий разговор, его тон на мгновение стал несколько чопорным. — И хотя мы смогли ловко расправиться с врагами, что насчет их тел? Нам придется перенести лагерь, чтобы избавиться от запаха. А что, если их найдут другие им подобные?       Тауриэль покачала головой:        — Это Сумеречье. Такое мясо долго не пропадет даром, поверь мне. Я уже вижу там семейство лисиц-падальщиков. Что касается переноса лагеря, то в этом ты прав, — она нахмурилась, потом вздохнула. — Я приношу извинения за свой резкий поступок, Гарри. Но я просто не могу выносить вида гоблинов и орков, зная, какие мерзости они творили на протяжении веков. Не в последнюю очередь — это превращение варгов в существ, которые больше похожи на темных монстров, чем на животных.       Она снова вздохнула, направляясь к нему у костра, мягко оттолкнув его руки, когда он подошел помочь ей, убирая почти так, как будто это было покаянием за ее предыдущий поступок:        — Ты, без сомнения, слышал, что эльфы давным-давно научили животных говорить, каждый по-своему. И что все животные таким образом проявляют к нам некоторое уважение за это. Но вражеские варги за столетия настолько исказились, что они даже не признают в нас ничего, кроме врагов. Более того, их голоса совершенно бессмысленны. Когда я слышу голос животного, такого как лиса или обычный волк, я могу сказать, о чем они говорят, как я уже упоминала ранее о птицах, мимо которых мы проходили, — Тауриэль покачала головой, взглянув на труп животного, погибшего от отравленного клинка Гарри. — Но когда я слушаю рычание варгов, это все, что я слышу: рычание и огрызки. Там нет разума, только извращенная ненависть ко всему остальному в мире, включая их ужасных хозяев.       К этому моменту Тауриэль закончила тушить огонь и накрыла крышкой маленький, очень хорошо приготовленный горшочек, передав его Гарри, который быстро наложил на него заклинание прилипания, а на горшок — заклинание стазиса, которое позволило бы ему носить его с собой при любых обстоятельствах. Он мог бы положить его в свою сумку, но он, вероятно, все равно пролился бы, поскольку крышка была не совсем герметичной.       Пока он делал это, Тауриэль закончила говорить, быстро разбирая их палатку.       — Только песни Лютиэн Тинувиэль действовали на зверей врага, меньших или больших, и ее песни были настолько мощными, что околдовали даже Великого Врага. Даже если бы я умела петь, то никогда не смогла бы говорить или общаться с варгами, как и ни один эльф из ныне живущих, даже из Мудрых. Лучше всего усыпить таких животных ради блага мира.       — Что ж, что сделано, то сделано. Давай просто двигаться дальше, — философски ответил Гарри. — Но, если мы находимся в районе, где эти существа все еще патрулируют, не наткнёмся ли мы на ещё один патруль? Я не уверен в тамошней номенклатуре. Как бы то ни было, нам нужно быть более осторожными.       Тауриэль твердо кивнула, и Гарри подобрал камни защиты, которые он убрал, сложив их в свой мешочек, прежде чем жестом подозвать ее:       — Дамы вперёд. У тебя потрясающие глаза и уши.       Тауриэль с апломбом кивнула, но ее апломб исчез, когда Гарри очень, очень легко провел пальцем по кончикам одного из ее ушей, когда она проходила мимо него:       — И к тому же они очень милые.       — И очень чувствительны... — Тауриэль чуть не заскулила от прикосновения, прежде чем решительно сделать еще несколько шагов, увеличивая расстояние между ними, ее лицо залилось румянцем в тон волосам от того, что она только что показала. Позади нее раздался смех Гарри, заставивший ее покраснеть еще сильнее.       Несмотря на этот момент легкомыслия, они оба были серьезны, когда двигались дальше. И когда они нашли место для лагеря, то быстро поели, а Гарри быстро расположил руны Отвлечения Внимания. А потом Тауриэль настояла, чтобы они пошли дальше после обеда, просто на случай, если стойкий запах этого блюда привлечет еще больше варгов вместо того, чтобы ставить свою палатку.       Они разбили лагерь неподалеку, в пределах видимости того места, где они ели, чтобы Тауриэль могла увидеть, есть ли еще варги поблизости. К счастью, таковых не было. Но в течение следующих нескольких дней, продолжая путешествовать по лесу, они начали замечать следы прошлых сражений, и не таких уж далеких. Тауриэль подсчитала, что большая часть следов, которые они видели: раздавленный суглинок здесь, сломанные ветки там, брызги крови и кости в нескольких местах, и несколько раз они находили сломанное оружие орков или гоблинов, указывали на серию небольших сражений, которые произошли примерно в то же время, когда Гарри и Бильбо начали свое путешествие обратно в Шир или непосредственно перед этим.       — Именно так эльфийское войско сражалось бы в лесу, Гарри, — объяснила она, присев на большой валун, торчащий у подножия дерева, указывая на то место, где было оставлено несколько стрел, и поднимая их одну за другой, чтобы внимательно изучить, прежде чем добавить к своему оружию, даже когда Гарри осматривал остатки трупов, оставленных неподалеку.       — Пройтись по лесу, найди врага, нанести удар с одного направления, затем с другого, потом с третьего. Отвлекай внимание противника во все стороны, пока он не перестанет понимать, что происходит. Эльфы могут передвигаться по такой местности невидимыми, неслышимыми и, если у нас есть время, даже без запаха. Некоторые мази могут скрыть запах, или, в крайнем случае, достаточное количество грязи может сделать это.       — Меня больше беспокоит то, что ты упомянула о признаках недавнего движения, — пробормотал Гарри, устало качая головой. Прошлая ночь была плохой, и теперь у него были мешки под глазами. Действительно, Тауриэль возражала против того, чтобы они двигались дальше тем утром, учитывая, насколько усталым он выглядел, но энергия Гарри, казалось, вернулась с восходом солнца, несмотря на то, что день был очень пасмурный. Но теперь, когда снова наступила ночь, усталость взяла верх над ним.       — Верно. Однако движение, которое мы видели, приближается с юго-востока и, скорее всего, является патрулями их собственных разведывательных групп, отправленных в дальние походы, — она спрыгнула со своего предыдущего насеста, жестом пригласив Гарри присесть рядом с ней мгновение спустя, когда сама опустилась на колени рядом с участком суглинка между деревом и кустом. — Посмотри сюда. Эти орки движутся на северо-запад, туда, где, как я полагаю, находится Дол Гулдур. Или еще дальше, Мория. Они тяжелее, гоблины или орки...       Тауриэль сделала паузу, слегка нахмурившись, и легонько провела пальцем по измятой поверхности почвы, где, очевидно, она могла разглядеть какой-то знак. После нескольких мгновений молчаливого созерцания она покачала головой.        — Орк. По крайней мере, на этом звере. Как бы то ни было, им было тяжелее двигаться на северо-запад, чем возвращаться, признаки чего мы видели ранее сегодня. Они расходуют свои запасы, несмотря на то, что живут за счет земли, насколько это возможно.       — Значит, они делают то, что ты предсказала ранее: проверяют, что осталось от Дол Гулдура? Имеет смысл, — проворчал Гарри, на всякий случай сосредоточив внимание на лесе вокруг них. — Но никаких пауков?       — Нет. Пауков ни в коем случае не послали бы на разведку. Они не могут быстро передвигаться по открытой местности, и им было бы некомфортно это делать. И я не сомневаюсь, что силы Лотлориена проделали такую же хорошую работу, как и мой народ, очистив этот участок леса от этой грязи. Один выводок смог бы восстановить численность в течение десятилетия. В течение двух десятков лет они начали бы представлять угрозу для любого, кто путешествовал бы в этом районе леса. Через тридцать лет они бы потянулись на север. Нет, лорд Келеборн был уверен, что они были полностью разбиты, — горячо объяснила Тауриэль.       Гарри кивнул на это, и они вдвоем двинулись дальше. С Тауриэль во главе они продолжили свой путь, опасаясь попасть в засаду. Но сведения девушки о следах, которые они видели, казались точными. Они двигались почти прямо на восток и, по-видимому, прошли через район, в котором с наименьшей вероятностью могли быть живые враги. Они все еще видели следы сражения, но никаких новых признаков передвижения противника не было. И еще через четыре дня они достигли границы Сумеречья и оказались лицом к лицу с открытыми холмами за ним.       Тауриэль слабо улыбнулась, хотя Гарри уже знал ее и понимал, что она была чрезвычайно довольна.       — Мы сделали это. Пройдя через лес под углом к бухте, мы теперь находимся немного севернее Лотлориена. Если мы продолжим двигаться в сторону Туманных гор, то упремся в реку Андуин, а затем сможем следовать по этой реке, пока не увидим признаки леса справа от нас.       — Это почти заставляет меня пожалеть, что я не знаю, как сделать речной катер или даже просто баржу, как мы делали раньше, без бочек под рукой. Я не уверен, как это повлияет на Отвлечение Внимания, но было бы интересно посмотреть, сможем ли мы быть одновременно мобильными и невидимыми, — пробормотал Гарри, беря Тауриэль за руки. Она положила голову ему на плечо, и они стали смотреть на расстилавшиеся перед ними холмы, покрытые травой. — Мы уже идем? — спросил юноша.       Тауриэль кивнула, и они вдвоем двинулись прочь, ступая по земле быстро и бесшумно, как облако.       В течение следующих нескольких дней в местности не было ничего особенного, что привлекло бы их внимание. Тут и там виднелись заросли цветов, но в основном это были пологие холмы, сливающиеся кое-где со скрытыми болотами, земля вокруг таких мест заметно менялась. Но это было все. Было странно думать, что этот район находится так близко к Полям Радости, району, получившему дурную славу после смерти последнего нуменорского короля Исилдура.       По мере того как они приближались к реке, местность становилась немного более плоской, что позволяло им видеть дальше. Это также перестало защищать их от непогоды за пределами леса, и Гарри почувствовал еще больший холод на ветру, чем раньше. Осень продолжала свое неумолимое шествие.       Добравшись до Андуина, они разбили лагерь на берегу реки на день, пока Тауриэль ловила для них рыбу. Эльфийка просто опустила пальцы в воду и прошептала что-то на своем родном языке, чего Гарри, работавший неподалеку над разведением костра, не расслышал. Затем она вытащила рыбу из воды за жабры, положила ее на землю рядом с собой, прежде чем повторить это действие еще дважды.       В тот вечер Гарри приготовил им рыбное филе, завернутое в листья дерева под названием Лаваральда, которые ранее придавали мясу кролика пряный и ароматный вкус. Из этого и половины последних кусочков лембаса из запасов Тауриэль получился отличный обед. На следующий день они вдвоем двинулись дальше. Два дня спустя они увидели вдалеке деревья на другом берегу реки. К середине дня они заметили медленно приближающуюся к ним опушку леса и реку дальше к югу.       — Может, нам сейчас перейти реку и пробираться через лес? Или пересечь реку в ее ближайшем к лесу месте... Лес как-то называется, или это все Лотлориен?       Тауриэль остановилась на полушаге, задумчиво нахмурившись:        — Легенды гласят, что город Лотлориен находится в месте слияния рек Андуин и Нимродель. Но в них никогда не упоминается, как выглядят реки в этих местах. Здесь берега реки достаточно низкие, чтобы мы, возможно, могли пересечь её вплавь. Позже нам может не так повезти, — её губы дрогнули, и она покачала головой. — Что касается леса, то, по-моему, он просто называется Лотлориен. Или Лорелин Дорелин.       Гарри, нахмурившись, посмотрел на реку:        — Я думаю, что ты, возможно, недооцениваешь течение. И все же нам нужно где-то пересечь границу.       Это оказалось гораздо сложнее, чем Тауриэль думала сначала. Андуин углубился и ускорился, миновав то место, где они вдвоем впервые разбили лагерь на его берегах. Там, возможно, они могли бы легко переправиться. В том месте река расширилась и замедлила ход, выйдя из области, которая выглядела как приличных размеров болото. Здесь, с другой стороны, река протекала быстро и глубоко.       Гарри чуть не утонул за несколько мгновений до того, как встал на ноги, и только наспех брошенная веревка вкупе с прилипающим заклинанием удержали Тауриэль от того, чтобы ее унесло течением. Тем не менее, благодаря ловкому использованию веревок, заклинаниям Гарри и стрельбе из лука Тауриэль, они в конце концов перебрались через реку, мокрые, перепачканные и уставшие.       По обоюдному согласию они развели костер почти сразу после окончания переправы, прижавшись друг к другу в палатке, пока Гарри снова использовал свои согревающие чары, чтобы согреть их. К сожалению, нагревающие чары не могли высушить одежду, и Гарри не знал конкретного заклинания для этого. Для этого сгодился бы огонь.       Попытки переправиться через реку заняли у них большую часть утра. Однако они все равно могли бы преодолеть по меньшей мере пятнадцать лиг до того, как солнце начнет садиться. Тауриэль постоянно извинялась за это, пока Гарри не рассмеялся, не поцеловал ее, отчего она замолчала, и не сказал:       — Меня немного радует знание, что есть некоторые вещи, с которыми даже эльфы борются. Твое зрение и слух намного лучше моих, и твоя ловкость тоже феноменальна. Так что видеть, как ты борешься с чем-то, на самом деле довольно приятно. Так сказать, спускает тебя с небес на землю.       Тауриэль рассмеялась над этим, затем внезапно ухмыльнулась:        — Ну, если мы говорим о том, чтобы вернуть кого-то на землю... — она снова поцеловала Гарри, прежде чем уронить его на спину, лечь на него сверху и уткнуться носом в его плечо. — Намного лучше.       Лежа на нем сверху, Тауриэль чувствовала реакцию Гарри сквозь его мокрую одежду. От осознания того, что он все еще так реагировал на нее, несмотря на то, насколько они были измотаны, по спине Тауриэль пробежала дрожь, но у нее не было желания заходить дальше этого. Хотя, возможно, через несколько месяцев...       Выбравшись на берег, они вдвоем нанесли руны и той ночью были в достаточной безопасности, чтобы не покидать свою палатку до следующего утра. Действительно, Гарри так устал, что ему даже не снились сны, чему Тауриэль была чрезвычайно рада.       Они двинулись дальше с рассветом следующего дня и к середине утра достигли окраины Лотлориенского леса. Там Тауриэль на мгновение остановилась, с удивлением глядя на деревья. Здесь, на окраине этого королевства, росли деревья, такие же старые, как некоторые из самых старых, которые она видела во время их путешествия по Сумеречью. Это был явный признак того, что в прошлые века этот район когда-то был частью Зеленолесья. Она нежно проводила пальцами по коре одного дерева за другим, пока они двигались, стремясь исследовать этот новый лес, поскольку даже на окраине она могла сказать, что ощущение этой части бывшего Зеленолесья отличалось от Сумеречья.       Участки Сумеречья, по которым они двигались, были свидетелями недавних сражений и разложения. Тени под деревьями все еще были длинными, глубокими и неприветливыми, и оба иногда ощущали это. Даже на севере пройдет некоторое время, прежде чем земля оправится от тени, которую Саурон отбросил от Дол Гулдура.       Здесь не было никакого намека на подобные вещи. Действительно, через несколько мгновений после того, как Тауриэль вошла в лес, она уже могла ощутить влияние эльфов на местность, как будто она стояла на окраине Таур-э-Ндаэделоса.       — Как ты думаешь, куда теперь? Должны ли мы продолжать пытаться держать реку в поле зрения или пойдем глубже? — спросил Гарри, слегка улыбаясь тому, как вела себя Тауриэль.       Девушка улыбнулась в ответ, пожимая плечами:        — Я бы предложила нам углубиться в лес, а затем повернуть налево. И полагаю что тебе следует какое-то время руководить, Гарри. В конце концов, ты тот, кого леди Галадриэль больше всего хотела бы увидеть, и она, без сомнения, передала твоё описание стражам своего королевства.       Гарри вопросительно посмотрел на нее, зная, что леди Галадриэль также дала бы им описание Тауриэль из их общего сновидения. Но эльфийка просто махнула ему рукой, делая несколько шагов в сторону и исчезая за деревом из поля его зрения. Восприняв это как намек, Гарри пожал плечами и двинулся дальше, гадая, не играет ли он роль приманки. Будет забавно посмотреть, так ли это. А он-то думал, что Тауриэль не так уж сильно любит розыгрыши. Но она не боится прыгать?       В каком-то смысле Гарри был прав. Тауриэль заметила признаки недавнего движения в листве над их маршрутом и отправилась на разведку. Она двигалась тихо, бесшумно даже для эльфийских чувств, лишь на мгновение меняясь от одного момента к следующему. Она следовала за Гарри на некотором расстоянии, а затем обошла вокруг того места, где он шел. Довольно скоро она заметила впереди еще какое-то движение и замерла, наблюдая.       В нескольких деревьях от них появился эльф, едва различимый даже для глаз Тауриэль, который смотрел вниз, туда, где Гарри шел по лесу. В данный момент волшебник что-то насвистывал себе под нос, как будто ему было наплевать на все на свете. Как только она почувствовала, что эльф собирается пошевелиться, Тауриэль сделала то же самое, перепрыгнув с дерева, на котором она была, на следующее, приземлившись так, что ни один лист не потревожился на ее пути.       Не то чтобы в этот момент на деревьях было много листьев. Большинство дубов и других лиственных деревьев потеряли свои листья. Что, теперь, когда Гарри не пытался таиться, сделало его шаги по лесу еще громче.       — Приветствую тебя, человек, — сказал эльф, спрыгивая вниз. — Учитывая, что тебе позволили пройти сквозь вуаль леди Галадриэль, я полагаю, ты Гарри Поттер, верно?       Эльф, очевидно, ожидал, что Гарри остановится, пораженный его внезапным появлением, но он был сильно разочарован. Юноша просто слегка кивнул ему и вежливо спросил:        — Значит, вы здесь, чтобы сопроводить нас?       — "Нас"? — спросил эльф, сбитый с толку самообладанием Гарри и самим вопросом.       Легкое похлопывание по плечу заставило его вздрогнуть. Он резко развернулся, его рука метнулась к кинжалу на поясе, лук упал на землю к его ногам, прежде чем он остановился, уставившись на Тауриэль.       — Нас, — сказала Тауриэль с приятной улыбкой, кланяясь в пояс, сделав несколько шагов назад после того, как похлопала его по плечу. — Я Тауриэль из Сумеречья, спутница Гарри в этом путешествии.       — Скорее по жизни, — съязвил Гарри, заставив Тауриэль улыбнуться ему, когда она обошла несколько взволнованного эльфа, чтобы присоединиться к своему спутнику.       — Мне казалось, ты говорила, что тебе не нравятся розыгрыши? — пробормотал Гарри уголком рта.       — Гарри, членам Невидимого Воинства было бы трудно избежать возможности покрасоваться, особенно перед человеком, независимо от того, что приказали наши Лорд или Леди. Я решила напомнить местным эльфам, что они должны помнить старую пословицу о том, что всегда найдется кто-то лучше. И если бы они заметили меня, я бы знала, что мне еще многому можно научиться.       — А, знаменитая концепция "двух зайцев одним выстрелом", — усмехнулся Гарри.       К этому времени эльф взял себя в руки и секунду пристально смотрел на Тауриэль, прежде чем его манеры вернулись к нему, и он поклонился в пояс.       — Добро пожаловать, юный эльф, в Лотлориен. И я признаю, что впечатлен. Я Эгалисар, и я служил рейнджером у милорда Келеборна со времен Эру Тингола, и редко кому удавалось так незаметно подкрасться ко мне.       — Ваши слова оказывают мне большую честь, и я приношу извинения за свое минутное легкомыслие. Я хорошо понимаю важность вашего положения, — великодушно ответила Тауриэль. — Я была частью Невидимого Воинства Таур-э-Ндаэделоса.       Эгалисар кивнул в ответ:        — Ничего страшного не случилось, Тауриэль. Я бы скорее сказал, что то, как ты так ловко подкралась ко мне, — хорошее лекарство от самодовольства. Но пойдемте. Леди Галадриэль пожелала, чтобы тебя привели прямо к ней по прибытии, Гарри Поттер.       С этими словами Эгалисар повернулся и повел их вглубь леса, на ходу вступая с ними в светскую беседу.       Превращение лесной страны в эльфийское королевство было постепенным, по крайней мере, в глазах Гарри. Возможно, Тауриэль видела больше знаков, чем он сам, но он так не думал. Во-первых, деревья стали больше, даже старше, чем те, через которые они проходили раньше. На самом деле, настолько старые, что Тауриэль начала удивленно перешептываться, глядя на них. Ветви и стволы многих деревьев также покрывала лёгкая резьба, а иногда появлялись крошечные каменные знаки с вырезанными на них маленькими эльфийскими буквами. Высоко в ветвях деревьев было разбросано несколько деревянных мостиков, встречались потайные гроты, иногда хорошо замаскированные среди корней.       Но на самом деле главным признаком разницы были деревья, которые становились все больше, а затем… превратились в золото и серебро.       Гарри стоял как вкопанный, разглядывая первые деревья с золотыми листьями, появившиеся среди своих более обычных собратьев, в то время как Тауриэль разразилась смехом, ее лицо выражало крайнее восхищение, для ушей Гарри звук был громким и ярким, как весенний ручей в ясный день, когда она воскликнула:       — Деревья Мэллорн!       Возвышаясь, как короли, даже среди самых крупных своих собратьев, эти деревья были гладкими, почти как бук, с точки зрения ветвей и стволов, но их кора была серебристой, а листья ярко-золотистыми. Когда юноша приблизился достаточно, чтобы посмотреть прямо на ветви одного из них, то смог увидеть, что ствол ветвится на восемьсот или девятьсот футов над его головой, расширяясь так, что снизу каждое дерево выглядело почти как крона. Каждое дерево Мэллорн тоже было огромным, шириной с секвойю, их ветви простирались так, что, на взгляд волшебника, покрывали половину городского квартала.       И именно среди этих ветвей располагался город эльфов.       — Добро пожаловать в Карас Галадон, город галадрим! — сказал их проводник, когда над ними и на небольших, разбросанных участках у основания деревьев появилось еще больше эльфов.       Продвигаясь вперед, они обнаружили протекающую через этот район реку, медленную, но глубокую, с несколькими мостами, перекинутыми через нее в разных местах. Эти мосты и несколько домов, разбросанных по окрестностям, были сделаны из камня, причем каждый камень так искусно прилегал к своим собратьям, что не требовался строительный раствор. Более того, камни были обработаны так, чтобы выглядеть так, будто они покрыты листьями разных пород деревьев: клена, бука, дуба, ивы и других, которых Гарри раньше не видел. Дома были почти вылеплены вокруг деревьев, их боковые стороны были похожи на естественные камни, сложенные вместе.       Дома также были видны высоко на деревьях. Эти дома были сделаны из дерева так, как будто сами деревья были сформированы магией эльфов для создания этих жилых помещений. Гарри спросил об этом приглушенным тоном, — что-то в этом городе, возможно, общая атмосфера этого места или тихая фоновая музыка, песня эльфийского хора, заставило его захотеть говорить тише. Здесь больше фоновой магии, чем даже в Ривенделле... удивительно. И что это была за вуаль, о которой упоминал Эгалисар? Является ли это галадриэлевским эквивалентом границы, которую Элронд поддерживает вокруг Ривенделла?       Их проводник кивнул, как и Тауриэль:        — Никогда не бывает такого, чтобы нанести вред одному-двум деревьям или их росту, но да, наши древесные певцы работали над деревьями Мэллорн задолго до начала этой эры, Гарри Поттер.       По мере того как они продвигались дальше, виднелось все больше города. Каменные дорожки были встроены в деревья, каким-то образом сливаясь с древесиной основного ствола и нижележащих ветвей, создавая платформы и дорожки, называемые телайн, согласно словам их гида. Некоторые из них были настолько большими, что на них стояли маленькие домики. Мосты из причудливо сплетенных веревок различных цветов и фактур соединяли одно дерево с другим.       И когда они проходили мимо, можно было увидеть фрески, обращенные внутрь с внешней окраины города, на различных камнях или частях деревьев. То, что Гарри знал, было эльфийскими музыкальными нотами, вырезанными на нижних ветвях деревьев. Пейзажное изображение далеких гор, изображение солнца, восходящего над океаном. На нескольких деревьях была нарисована река, размноженная, по одной картине на каждом дереве. В свою очередь, каждая картина немного отличалась от предыдущей. Как будто они должны были показывать одну и ту же реку в разные эпохи, причем последняя демонстрировала последствия того или иного катаклизма.       Нигде Гарри не мог увидеть ни надписи, ни сцены, свидетельствующей о какой-либо войне. Это несколько удивило волшебника. В Ривенделле было несколько фресок с изображением древних сражений и комнат для тренировок с мечами, луками или копьями. Здесь, если таковые и были, они были спрятаны.       А на заднем плане звучала эльфийская музыка. Флейты, скрипки и пение на синдарине доносились из дальнего правого ряда, когда Тауриэль и Гарри вели к пандусу, ведущему в город.       Все это время эльфы наверху и вокруг них продолжали свои дела. Здесь их было больше, чем Гарри видел в залах Элронда, хотя, на его взгляд, они были совсем другими или, по крайней мере, более разнообразными, о чем ему пришлось на мгновение задуматься, чтобы объяснить. И тут до него дошло.       Народ Элронда - это в основном нолдор, верно? Они были самыми воинственными из эльфов, что имело смысл, учитывая историю Элронда, который был помощником целителя и военачальником на войне под командованием Гил-Галада после того, как был обучен и воспитан Маглором, единственным из сыновей Феанора, к которому большинство историй, слышанных Гарри о старых днях Средиземья, относились отдаленно доброжелательно. Не то чтобы это о многом говорило, учитывая, сколько дерьма натворили остальные.       И хотя несколько нолдор были в пределах видимости новоприбывших, когда они поднимались в главный город, они, конечно, не доминировали. Вместо этого здесь были эльфы мориквенди: синдар, которые никогда не видели огней Валинора и не были в присутствии Валар. Хотя цвет их волос был в слегка различался , среди мужчин и женщин больше преобладал серебристый. Синдар были не такими высокими, как нолдор, и не такими широкоплечими, как люди.       Цвет их одежды также сильно отличался. В то время как нолдор предпочитали более яркие цвета, красный и темно-синий или белый, синдар предпочитали более естественные коричневые и зеленые тона. Тем не менее, узоры у синдар были гораздо более разнообразными, и одежда была более детализированной в нескольких отношениях.       Но, несмотря на это, все эльфы, заметившие Гарри и его спутницу, приветствовали их, одни со смущением, другие со счастьем, говоря на обычном эльфийском языке синдарин. Гарри и Тауриэль вежливо ответили тем же.       Через несколько мгновений после того, как они начали свой медленный, а для Гарри и вовсе потрясающий, путь по городу, появилась сама Галадриэль, быстрыми шагами направляясь к ним по одному из веревочных мостов.       Когда Леди приблизилась, многие эльфы вокруг них кивнули ей головами или присели в реверансе, в то время как Тауриэль низко поклонилась в пояс, изо всех сил стараясь не показывать, насколько она поражена присутствием Леди, которое наяву было почти таким же сильным, как и в их общем сне.       А ее волосы были еще более эффектными. Это действительно было так, как будто кто-то запечатлел в ее волосах свет Тельпериона и Лаурелин, великих серебристого и золотого Древ, озарявших страну Валар. Она также была высокой, на несколько дюймов выше всех эльфов вокруг нее, и ее глаза были пронзительными. Несмотря на легкость, улыбка на ее лице, казалось, приносила радость этому дню.       — Гарри! Добро пожаловать в Лотлориен, мой юный друг. И тебе тоже, Тауриэль из Сумеречья.       Встреча с леди Галадриэль воочию оказала на Гарри почти такое же влияние, как и тогда, в Ривенделле. И это несмотря на то, что он путешествовал с Тауриэль и прекрасно понимал, насколько она красива. В этом не было ничего чувственного. Действительно, Тауриэль была гораздо привлекательнее для Гарри, чем Галадриэль, как женщина, хотя объективно леди была красивее. Ее красота, как и ее аура, была не от мира сего, очень похожей на красоту Майар или Валар, среди которых она жила в Валиноре.       Низко поклонившись в пояс, Гарри обнаружил, что его слова снова звучат почти поэтично:        - Какой бы прекрасной ни была красота Лотлориена, она меркнет по сравнению со светом ваших волос и глаз, леди Галадриэль.       Губы леди изогнулись в чуть более широкой улыбке, затем она сделала еще несколько шагов вперед и обняла Гарри за плечи. Это потрясло нескольких эльфов вокруг них, многие тихо ахнули. Никогда прежде леди не проявляла подобного. Прикосновения к плечу и волосам, возможно, к тем, с кем она была ближе всего. Но объятия были даны только ее внучке, мужу и дочери Келебриан до того, как она покинула Средиземье. Видеть в объятиях леди Галадриэль человека, даже того, кто, по слухам, был волшебником, было удивительно.       Со своей стороны, Гарри быстро ответил на объятие, целомудренно обнимая Галадриэль за плечи, для этого ему пришлось немного приподняться с высоты своих плеч, учитывая, насколько высокой была женщина.        — Галадрим? — он прошептал ей на ухо. — Серьёзно?       Губы Галадриэль скривились в легкой усмешке, когда она покачала головой, высвобождаясь из объятий, чтобы удержать его на расстоянии вытянутой руки, прежде чем ответить.        — Народ Лотлориена называли так гораздо дольше, чем мой муж и я возглавляли его, Гарри Поттер. Не я выбирала это имя. Никогда не думай так обо мне. Это было бы слишком высокомерно, и я не позволю, чтобы меня в этом обвиняли. Гордость, да. Высокомерие — нет.       Гарри рассмеялся, услышав это, но его смех был прерван другим женским голосом, раздавшимся неподалеку, в котором слышались нотки удивления и замешательства:        — Белег Нанет (бабушка)?! Кто это?       Двое вновь прибывших повернулись в направлении нового голоса, но только для того, чтобы их глаза слегка расширились.       Молодая эльфийка стояла на соседнем телайне и смотрела на них сверху вниз, и она была великолепна. Длинные распущенные черные волосы ниспадали по ее спине каскадом, таким темным, что казалось, будто кто-то сделал их прямо из ночного неба, внутри которого виднелись крошечные серебряные звездочки, свисающие с цепочек в ее волосах, таких тонких, что они выглядели почти как паутина, отчего казалось, что у нее в волосах настоящие звезды.       Ее платье, очень похожее на то, что носила Галадриэль, ниспадало с плеч до лодыжек, полностью прикрывая ее, но демонстрируя под ним чрезвычайно подтянутую спортивную фигуру. Ее лицо было почти таким же, как у Галадриэль, но моложе, мягче, глаза чуть шире, чуть менее проницательные и властные, что не умаляло ее неземной красоты. Серыми были эти глаза, похожие на затянутое тучами небо, когда она в некотором замешательстве наблюдала за встречей Галадриэль и Гарри.       Тауриэль была не из тех, кто испытывает ревность к чужой внешности. Немногие эльфийские женщины были такими. Ревность такого рода просто не приходила в голову большинству эльфов. Но эта девушка заставила Тауриэль захотеть зачесать волосы назад и найти платье получше, чем ее дорожная одежда. Или вытащить Гарри обратно из Калас Галадона.       На мгновение она испугалась, что Гарри будет очарован ее красотой. В конце концов, он все еще оставался главным образом человеком в своих чувствах, что бы ни происходило с его разумом и телом. А человеческими мужчинами, предположительно, больше всего двигала красота, которую они могли видеть своими глазами.       И все же, как только эта мысль пришла ей в голову, Тауриэль поняла, насколько это было глупо. Нет! Гарри не такой. Никто из тех, кто так высоко ценит дружбу и семью, как он, никогда бы так легко не поддался влиянию. Конечно, не тогда, когда уже состоишь с кем-то в отношениях.       Верный этой мысли, Гарри не смотрел на эту молодую эльфийку с желанием или каким-либо намеком на влечение. Вместо этого он пробормотал на ухо подруге:       — Дорогая, я предпочитаю рыжих. Это у Поттеров семейное.       Пока Тауриэль прикусывала губу, чтобы не рассмеяться, волшебник, весело улыбаясь, поклонился девушке в пояс.        - Вы, должно быть, Арвен, не так ли? Ваши братья описали мне ваши глаза и волосы. Я выражаю вам свои глубочайшие соболезнования в связи с тем, что вы состоите в родстве с этими двумя негодяями.       Это заставило молодую эльфийку удивленно моргнуть, теперь уже очень сильно выведенную из равновесия. Галадриэль рассмеялась, ее смех был почти потусторонним.       — Гарри Поттер, познакомься с моей внучкой Арвен.       Представление продолжалось некоторое время, и замешательство Арвен постепенно исчезало, сменяясь ошеломленным удивлением. Галадриэль не упоминала при ней Гарри, хотя и говорила о нем своему мужу, потому что, хотя она была не из тех, кто сильно любит шутки, моменты, подобные этому, были для нее довольно забавными. Продолжающееся замешательство и удивление Арвен — это было все, чего она могла желать.       "И для нее это тоже хорошо, — добродетельно подумала Галадриэль, внутренне забавляясь, хотя и не показывая этого физически. — В то время как ее уравновешенность и самоконтроль — это то, от чего она получает огромное удовольствие, Арвен иногда нужно шокировать. В действительности, большинство эльфов в этом нуждаются . Мы, как правило, не способны справляться с хаосом в нашей повседневной жизни так часто, как это делают люди".       Как только Арвен оправилась настолько, что могла подшучивать в ответ, Галадриэль некоторое время показывала им город, а её внучка присоединилась к ним, расспрашивая Тауриэль и Гарри о ее братьях, поскольку Арвен не была дома в Ривенделле более века. Она приехала в Лотлориен учиться у своей бабушки и с тех пор оставалась там. Конечно, среди эльфов расставание на столетие или около того было не таким уж большим сроком, но было приятно слышать, что у ее братьев все хорошо, хотя она и не слышала, чтобы они принимали участие в войне до этого.       Это заставило ее слегка нахмуриться и, извинившись, написать им двоим сообщение, тон которого Гарри не понял, но он быстро повернулся обратно к Галадриэль и Тауриэль, поскольку Галадриэль продолжала вести их по телайнскому и деревянному мостам. Они прошли мимо нескольких других эльфов, а затем Гарри посмотрел в сторону, увидев более широкий и плоский телайн, расположенный между двумя деревьями. Он был настолько широк, что напоминал небольшой амфитеатр. В настоящее время играл оркестр, их инструменты двигались в такт друг другу, когда некоторые из них пели.       Вскоре они подошли к ряду ступеней, ведущих на еще более высокую платформу, расположенную прямо под самой верхушкой самого большого дерева Мэллорн, покрывающего своими ветвями по меньшей мере два городских квартала. Далеко под ними был колодец с водой, стенки которого были сделаны почти как у естественного источника, но глубина и прозрачность этой воды определенно не были естественными. Гарри почувствовал, что если бы он попытался, то смог бы смотреть прямо вниз, сквозь прозрачную воду, на дно. Неподалеку к нему вел еще один пандус, огибающий единственное дерево в этом месте.       На этой платформе они обнаружили еще одного мужчину, который отвернулся от того места, где разговаривал с двумя другими эльфами, оба поклонились и прошли мимо вновь прибывших, кивая головами в сторону леди Галадриэль, когда они проходили мимо. Она кивнула в ответ, затем указала на оставшегося эльфа:        — Гарри Поттер, Тауриэль из Сумеречья, хочу представить вам моего супруга, Келеборна из Дориата.       Этот мужчина был первым эльфом, которого Гарри увидел с момента прибытия в Карас Галадон или даже тогда, когда он впервые встретил ее, кто соответствовал росту Галадриэль. Его серебристые волосы прямым узором ниспадали ниже плеч до середины груди, глаза были глубокими и черными, и он был одет в серебристо-зеленую мантию, широкую в плечах, как у немногих эльфов синдар. Келеборн спокойно рассматривал их, возможно, видя не так глубоко, как Галадриэль, но все же видя больше, чем большинство людей.       Он подошел к своей жене, и Тауриэль слабо улыбнулась мягкости в их глазах, когда они смотрели друг на друга, легкой приподнятости уголков губ, теплоте, которую она услышала в голосе леди Галадриэль, когда та назвала Келеборна своим мужем. Это были очевидные признаки любви между ними двумя, признаки, которые исчезли бы между большинством эльфийских пар спустя тысячи лет. Но здесь все было не так.       Более того, Тауриэль изо всех сил старалась не разинуть рот от благоговения или не выставить себя дурой каким-либо другим образом, когда низко поклонилась мужчине. Ибо, в то время как леди Галадриэль почиталась среди всех эльфов, среди синдар, ее муж Келеборн был почти столь же почитаем.       Племянник Элу Тингола, одного из двух первых лидеров их мориквенди на заре мира, Келеборн почитался как мудрый правитель и смертоносный фехтовальщик. Действительно, он был одним из самых смертоносных воинов, живших в эту эпоху. Быстрый на глаз и руку, он был фантастическим музыкантом, великим оратором и предводителем воинов.       Как и любая из синдар, Тауриэль знала историю Келеборна. Он участвовал во множестве мелких сражений на краю завесы Мелиан, пока она еще существовала, затем сражался с гномами во время разграбления Менегрота. Покинув руины земель своего сородича, он остался в стороне от неприятностей, последовавших за сильмарилями, не желая иметь ничего общего ни с ними, ни с сыновьями Феанора.       Во Вторую эпоху он сражался под командованием Гил-Галада, а его жена помогала верховному королю создавать его королевство. Там он служил до падения Эрегиона под натиском Саурона, присоединившись к своей жене в создании королевства Лотлориен. Леди Галадриэль может принимать здесь многие решения, но эти двое определенно равны.       — Я очень благодарна вам за прием, милорд, — ответила Тауриэль, когда Гарри молча поклонился в пояс.       — И я тоже рад познакомиться с тобой, Тауриэль из Сумеречья. Я слышал, как моя жена говорила о вас, и получил донесения о битве под Горой. И я так же рад познакомиться с тобой, Гарри Поттер, — сказал Келеборн, задумчиво глядя на них обоих.       — Я благодарю вас за прием, оказанный мне и моей даме, милорд. Калас Галадон великолепен. Он течет и взаимодействует с природой таким образом, с которым не может сравниться ни одно человеческое поселение, и от этого становится еще более прекрасным.       Келеборн кивнул в ответ на это, затем указал одной рукой на другой веревочный мост, ведущий в "королевские покои".       — Пойдемте, мои люди приготовят для нас ужин. Там мы и побеседуем. Я хотел бы услышать из первых уст о битве со Смаугом и орками. И я знаю, что моя жена хотела бы услышать рассказ о том, чего достигли гномы в Эреборе. Уверен, что у вас есть вопросы о том, чем мы занимались в то время.       — После этого мы разместим вас на то время, пока вы остаетесь здесь, — добавила Галадриэль, направляясь вперед.