A Fate Touched in Middle Earth

      Гарри и Тауриэль разбили лагерь вместе с гномами в нескольких милях от двух погребальных костров, которые, по словам бородачей, должны были уничтожить тела гоблинов, с которыми они сражались. Это были двойные погребальные костры, потому что большинство погибших были разбросаны между двумя определенными точками на поле боя, местом засады и областью вокруг входа в пещеру, и никто из гномов не хотел тратить больше времени, чем необходимо, на сбор мертвых тел. Один из них даже пошутил по этому поводу. — Это точно так же, как когда вы убираете свой лоток в конце напряженного дня. Вы не хотите подметать дважды, поэтому везде используете маленькие кучки.       Конечно, Гарри помогал разжигать костры, используя свою магию, аналогично тому, как он уничтожил пещеру на вершине холма. Это заставило всех гномов в патруле снова поблагодарить его за помощь, хотя некоторые все еще смотрели на него немного косо.       Гарри это устраивало. Он привык к таким взглядам большинства гномов в Эреборе еще до того, как они с Тауриэль начали свое путешествие в Лотлориен. Он знал, что некоторые бородочи всегда будут косо смотреть на представителей других рас, независимо от конкретного человека, о котором идет речь.       Лагерь был разбит с подветренной стороны холма, где упавшее дерево образовало небольшую стену с одной стороны и яму внизу, где корни были вырваны из земли, когда дерево упало. Гномы потратили несколько минут на то, чтобы вырезать края отверстия, чтобы сделать его более однородным, затем развели там небольшой костер, накрыв его брезентом, чтобы убить любых насекомых или что бы там ни было еще, прежде чем снять брезент, чтобы выпустить дым и использовать огонь для приготовления пищи.       Как только лагерь был разбит, несколько гномов достали маленькие кусочки точильного камня и начали работать над своими клинками или каким-то другим техническим обслуживанием, когда начался общий разговор, включая Гарри и Тауриэль в их обсуждение, переключившись на всеобщий. К этому моменту гномы приняли их обоих так радушно, как только могли, и Гарри был поражен, узнав, что Гимли, хотя и довольно молодой для своего народа, примерно того же возраста, что и Кили, был лидером группы. Он вспомнил, что Глоин сказал ему, что его сын рано решил, что в первую очередь он будет воином, но Гарри не ожидал, что это будет означать, что ему будут настолько доверять, что он поведет за собой других в таком юном возрасте, что, как Гарри знал, было необычно. Даже Фили и Кили лишь недавно разрешили командовать другими, и они были в буквальном смысле принцами своего народа.       Тем не менее, пока он был молод, Гимли был приветлив, умен и, казалось, обладал неплохим чувством юмора, судя по смеху, который он иногда слышал, когда переходил на кхуздул, чтобы пошутить, когда они маршировали прочь с места сражения. Также казалось, что он очень слаженно управляет своим патрулем. Все в лагере было сделано быстро и эффективно, у каждого были свои задачи, включая приготовление пищи.       Увидев, как гном начал готовить еду на маленьком костерке в яме в земле у подножия упавшего дерева, Гарри решил затронуть тему, которую он надеялся затронуть с тех пор, как узнал Гимли. — Кстати, у тебя случайно нет фирменной медовухи твоего отца, не так ли? Когда попробуешь такое, ни один другой напиток не сравнится.       Гимли хрипло рассмеялся, качая головой, в то же время пристегивая к боку маленькую, едва ли в палец длиной, фляжку. — У меня всегда есть немного с собой. Для особых случаев, ты понимаешь. Но это не та вещь, которую я раздам даже кому-то с твоей репутацией, Гарри! Если ты хочешь отведать фирменной медовухи моей семьи, тебе придется это заслужить.       — Я действительно помог тебе с гоблинами, — парировал Гарри.       — Ба! Гоблины! Это не то. Если бы это были орки, возможно. Но хороший глоинский мед нельзя заработать, просто убив или напугав любое количество гоблинов.       — Тогда как насчет предложения поработать поваром?       Это заставило гнома у камина резко поднять взгляд, но вместо раздражения из-за того, что кто-то другой пытается занять его место, рассматриваемый гном, которого представили как Волу, выглядел чрезвычайно счастливым от мысли, что кто-то может снять с его плеч обременительную задачу. — Это принесло бы мой голос.       — Люди вообще умеют правильно готовить? — Вступил другой гном, с кислым видом качая головой.       — Гарри готовил для нас двоих с тех пор, как мы были в дороге, и я точно знаю, что он также готовил большую часть для компании Торина, — вмешалась Тауриэль, заговорив прежде, чем Гарри смог ответить. — У нас также есть рыба, чтобы добавить к вашим припасам и медицинским навыкам, если кто-то из вас пострадает. Я знаю, что вы, гномы, относитесь к таким вещам легкомысленно, но поскольку мы уже разбили наш лагерь, я подумала, что будет разумно предложить.       Все гномы покачали головами, показывая, что они не получили никаких ранений от нападения гоблинов. — Их оружие было недостаточно хорошим, чтобы пробить нашу кольчугу, Тауриэль, — несколько нерешительно сказал Гимли. В то время как Гарри был быстро принят Гимли и другими под его командованием, Тауриэль все еще оставалась эльфийкой. Слышать рассказы о том, что она и Гарри были парой, было одно. Принять эльфа было совершенно другим делом. Хотя никто из этой группы не пострадал непосредственно от руки остроухих, как гномы из отряда Торина, все могли вспомнить тот факт, что эльфы не пришли на помощь гномам после опустошения Смауга.       Затем Гимли ухмыльнулся. — И, если вам не трудно, леди Тауриэль, не пойте. Я слышал рассказы об эльфийском пении, и если бы мы хотели долгого, печального и звучного, мы могли бы сделать это сами.       Тауриэль рассмеялась. — Хотя Гарри, кажется, нравится мое пение, я бы не стала считаться певицей среди своего народа. Я всего лишь воин, член Невидимого Воинства Таур-и-Ндаэделоса.       Видя, мёда он не получит, Гарри театрально вздохнул, затем спросил: — Скажите мне, это нормально, что ваши патрули находятся так далеко от Эребора? В конце концов, мы даже не можем увидеть гору отсюда, а учитывая размеры одинокой горы, это означает, что мы находимся довольно далеко от нее. Или у вас были какие-то предположения о том, что гоблины были в этом районе?       — Нет, мы понятия не имели. Вот почему мы были здесь в первую очередь. — Сказав это, Гимли посмотрел на одного из других гномов, который нахмурился в ответ. Однако и Гарри, и Тауриэль почувствовали, что это не был хмурый взгляд кого-то недружелюбного. Просто это было его нормальное состояние. — Ты уверен, что нам следует…       — Ты хочешь сказать, что мы не можем доверять слову нашего короля о том, что Гарри и Тауриэль заслуживают доверия, Воли? — Тихо спросил Гимли, его глаза опасно сузились.       Воли немного поворчал, но больше ничего не сказал. Он полез в свой рюкзак и достал два сложенных куска пергамента, тонкую книгу и крошечную чернильницу оригинального дизайна. У пера был маленький колпачок, обеспечивающий и перо, и насадку в одном флаконе, в то время как большая часть горшка была сделана из металлического бруска и маленьких полосок стекла, едва ли длиной с палец, вделанных в металл горшка и защищенных таким образом небольшим внешним ободком, который можно было использовать чтобы проверить, сколько чернил видно.       Развернутый, первый сложенный лист пергамента был почти таким же большим, как сидящий гном. На нем было что-то, что Гарри мог лишь условно назвать картой, с очень небольшим количеством деталей. Следующий был меньшего размера, как показано ключом с одной стороны. Гарри не мог прочитать цифры, поскольку они были написаны на гномьем языке, но он, по крайней мере, мог видеть, что это был какой-то ключ для измерения. Хотя он был меньше, он был гораздо более подробным, показывая серию холмов, несколько мест, где были отмечены деревья, и так далее.       — Мы не только патруль. Мы разведчики. Воли учится у мастера-картографа нашего народа, Кифло с Синих гор. Он и его товарищи-подмастерья отправляются в патрули, подобные нашему, осматривая территорию, которая первоначально контролировалась Дейлом, а затем и дальше. Сейчас мы на внешней окраине Дейла и будем делать широкий круг на север и восток вокруг одинокой горы, пока не встретимся с другой группой на одной из остановок, которые были отремонтированы с тех пор, как был отвоеван Эребор, — объяснил Гимли, дружески хлопнув другого гнома по плечу кулаком, который вероятно, это поставило бы Гарри на колени. Другой гном просто воспринял это стоически, его хмурый вид слегка смягчился.       С помощью маленького люмоса, дававшего им более чем достаточно света, чтобы видеть, Гарри и Тауриэль внимательно изучили карту, и волшебник задумчиво замурлыкал. — Знаете, пока вы показываете здесь холмы, ручьи и все остальное, и я бы никогда не стал принижать вашу работу, но вспоминая, те карты в моем старом доме, откуда я родом. — Он понятия не имел, как много из своего прошлого Торин рассказал своим людям или что говорили слухи о его прошлом, поэтому пока держал все в тайне. — На этих картах использовались разные цвета для обозначения высоты, а также крутизны склонов и других вещей.       Он начал объяснять некоторые основы картографии, которые ему были известны на Земле, и Воли жадно слушал, выхватывая пергамент с заметками у ворчащего Гимли и уставившись на него, затем снова на Гарри, задумчиво постукивая по нему пером, прежде чем что-то отметить. Тауриэль тоже слушала, прислонившись к волшебнику, положив голову ему на плечо, слабо улыбаясь, когда его рука автоматически обхватила ее, даже когда он продолжил дискуссию.       Воли задал несколько вопросов, и к этому моменту еда, какой бы она ни была, была готова. Едва размягченный земляной хлеб и едва обуглившееся мясо — это не то, что Гарри назвал бы едой, хотя вкус хлеба был интересным, несмотря на то, как плохо он был приготовлен.       На этой ноте разговор о картах закончился, но пока Гарри ел, он снова посмотрел на Гимли. — Но есть ли какая-то конкретная причина для ваших исследований? Или это просто Торин и Бард хотят узнать больше об окружающей их местности?       — Есть причины, по которым мы зашли так далеко, да, — ответил Гимли между укусами. — Мы наконец-то получаем реальные ответы на предложения короля Торина о брачных предложениях и так далее. Должны прибыть целые торговые конвои, а также делегации от нескольких других домов гномов.       — Это заняло так много времени, чтобы все это организовать? А я-то думал, что Жёсткобороды, с которыми мы столкнулись, опоздают на вечеринку, — размышлял Гарри.       Тауриэль и гномы уставились на Гарри, и он пожал плечами. — Что?       — Сердце мое, прошел всего год с тех пор, как мы были вдали от Эребора. Любые политические дискуссии о торговле, взаимной обороне и так далее обычно занимают у моего народа по меньшей мере десятилетие или больше, — объяснила Тауриэль. Такое случалось редко, но иногда такое случалось в прошлом между народами, которые преимущественно состояли из одного из трех эльфийских племен: телери, синдар или нолдор.       — Для нас это не занимает так много времени, но год или два — это нормально для наших потомков. И не то чтобы такого рода вещи, я имею в виду дипломатические браки, были нормальными среди гномьего рода. Большую часть времени дома гномов придерживаются своего собственного. Очень редко король настолько важен или находится в таком положении, что ему приходится обращаться к одному из других домов за супругой. В конце концов, нам не нравятся такие политические браки, как ты, вероятно, знаешь, Гарри.       Тон Гимли превратил последнее предложение в вопрос, но Гарри понимающе кивнул. Он действительно знал это, и Гарри, и Тауриэль узнали больше о том, как гномы строят личные отношения и так далее, когда он в последний раз был в Эреборе, от Дис, сестры Торина. Большая часть ухаживания была в руках женщины, особенно окончательное решение, и это решение было основано почти полностью на личном влечении и привязанности, если женщина в отношениях нашла своего Единственного, единственного мужчину-гнома, которого они могли полюбить. Независимо от всего остального, последнее, личностная совместимость была бы очень важна, и это была бы область, в которой Дис искала бы нечто большее, чем торговые сделки, договоры о взаимной обороне или что-либо еще.       — Помимо этого, торговля с Железными холмами набирает обороты. Все промежуточные пункты между Железными холмами и Эребором, которые наш народ построил в прежние времена, к этому моменту были отремонтированы или перестроены заново, и торговые караваны скоро будут перевозить большое количество товаров во всех направлениях, — сказал Гимли, слабо улыбаясь.       Один из собеседников ухмыльнулся. — Да, прошло некоторое время с тех пор, как сталь поступала в Железные холмы в любом количестве. Было бы неплохо снова снизить цены на сталь, оружие и броню.       — Простите, я бы подумала, что в месте с названием Железные холмы должно быть достаточно собственной стали, — извиняющимся тоном сказала Тауриэль. — Если нет, то почему Железные холмы так названы?       — Потому что у нас у всех железные головы! — Все присутствующие гномы хором воскликнули, а затем расхохотались, когда Тауриэль моргнула.       Гарри усмехнулся, понимая, что она только что дала им лучший повод для продолжающейся шутки над их народом, на что они могли надеяться. В конце концов, однако, Гимли объяснил: — Что в Железных холмах есть в изобилии, так это железа, моя леди. Сталь — это другое. Железо отправится в Эребор одним путем, а сталь вернется обратно.       — Но, конечно, гномы могут делать свою собственную сталь независимо от того, откуда она берется, — сказал Гарри в замешательстве. — Я думал, что все народы гномов в определенной степени могут работать с металлом.       — Мы можем, но только гномы Эребора и Мории до них знали секрет производства такого количества стали так дешево и быстро. Секрет необходимого нагрева, секрет того, что добавлять, как производить ее в больших количествах без ущерба для качества вообще? Это секрет моего народа, — сказал Гимли со смешком.       — И создание такой системы в Железных холмах во время нашего изгнания потребовало бы всех наших средств, а затем и некоторых других. Мы бы еще больше разорили весь наш народ в то время, когда мы и так находимся на самом низком уровне, — заявил самый старый гном в патруле, седобородый гном почти такого же возраста, как Балин, которого звали Воли. — Это был выбор между тем, чтобы прокормить себя, наших детей и плотины или попытаться создать что-то на будущее. Траин и Трор до него решили спасти наш народ.       На мгновение вокруг костра воцарилась тишина, поскольку гномы вспоминали те времена. Гимли, возможно, был ребенком в то время, но он все еще помнил, сколько дней он провел без еды, как близка к смерти была его мать из-за болезни или недостатка пищи. Эти мысли были не из тех, которые любой гном мог бы вспоминать с невозмутимостью, а он был там одним из самых молодых. Для кого-то вроде Кили таких воспоминаний было еще больше, с которыми приходилось иметь дело даже сейчас.       Гарри позволил гномам замолчать, размышляя о том, что если бы они были людьми, любой человек, вероятно, влез бы в долги перед любым королем, правившим другой страной, в которой они находились, пытаясь сделать и то, и другое. Но сама идея влезть в долги к кому-то, кто уже открыл для них свои дома и королевство, была бы анафемой для гномов, даже если бы все они происходили из одного Дома.       В конце концов тишину нарушил Гимли, оживив разговор. — Как бы то ни было, именно поэтому Эребор так долго был центром торговли сталью. Скоро впервые со времен Смауга будут изготовлены новые полные пластинчатые доспехи. — Он поморщился, качая головой. — Такие тяжелые пластины были практически бесполезны против дракона, но против обычного оружия, ну, мифрила, они не годятся, но они будут следующей лучшей вещью. И мы, гномы, можем носить такую броню, не сильно теряя в выносливости, в отличие от вас, людей или эльфов.       — А как насчет скорости и подвижности? — Лукаво спросила Тауриэль. — На мой взгляд, это даже важнее, чем выносливость.       — Да, ну, вы придерживаетесь такого мнения, не так ли? Вы эльфийка, — сказал Гимли, вызвав еще больше смеха, к которому присоединилась Тауриэль. — Но у нас есть кольчуга и другие виды доспехов для тех, кто этого хочет. Но я, например, с нетерпением жду возможности увидеть настоящую…       Здесь Гимли на мгновение перешел на Кхуздул. Все остальные гномы кивнули, а Гарри нахмурился, пытаясь придумать перевод. — Корпус наковальни или Рота наковальни?       Все гномы остановились и уставились на Гарри, напрягшись, и волшебник махнул рукой. — Я не говорю на вашем языке, но смог разобрать одно из тамошних слов. Я слышал это раньше с Торином, когда мы были в кузницах в Эреборе. И я тоже не собираюсь просить перевода. Единственные слова, которые я знаю на вашем языке, — это боевые кличи и проклятия, и это все, что мне нужно знать.       — Ах, ну, те, которые мы разрешаем! — Гимли рассмеялся, качая головой. — И хотя твой перевод был далек от того, как мы их называем, но полагаю, что в контексте он довольно близок. Именно так сражается такой строй — сплошная линия закованных в броню гномов, закованных с головы до ног в нерушимый металл. Они стоят в обороне и примут на себя любую атаку, став скалой, о которую наши враги разобьются, как вода.       В голосе Гимли было много мрачной гордости, и Гарри рассмеялся вместе с ними, радуясь, что момент напряжения миновал. Гномы чрезвычайно бережно относились к своему языку. Действительно, он сомневался, что кому-либо из эльфов или людей когда-либо разрешалось изучать кхуздул, за исключением, как сказал Гимли, проклятий и боевых кличей.       — И ты считаешься кем-то вроде мастера рун, не так ли, Гарри? — Спросил Воли, заинтересованно наклоняясь вперед и в равной степени желая увести разговор от попытки Гарри перевести их язык. — Тебя этому научили твои родители? Это распространенный навык там, откуда ты родом?       — В какой-то степени обычное дело. Немногие так хорошо владеют рунами, как я, и нет, ни один из моих родителей не учил меня ни им, ни чему-либо еще. Они были убиты, когда я был ребенком. А что касается моей семьи, я так ничего и не узнал о них, — сказал Гарри, пожимая плечами. Это была старая боль, и ему больше не было больно думать о своих родителях или о том, что он ничего о них не знал.       Однако все гномы были шокированы этим, и многие из них задавали вопросы о том, были ли у его родителей какие-либо друзья семьи, которые могли бы, по крайней мере, направить его в правильном направлении. Семейные знания и ремесла были невероятно важны для гномов, и все они пришли в ярость, когда им сказали, что даже учителя Гарри мало что рассказали ему о его семье. Только то, что его отец был шутником, а мать — высокоинтеллектуальной ведьмой. Слово, которое нуждалось в некотором объяснении, поскольку в обычном языке оно имело негативные коннотации, но которое никак не уменьшало их гнев.       Один гном, однако, молчал на протяжении всего этого разговора, нахмурившись, пытаясь понять, что его беспокоило в том, что Гарри или Тауриэль сказали несколько мгновений назад. Затем он щелкнул пальцами, когда до него дошло. — Подождите, вы упомянули Жёсткобородых, не так ли?! Ты сталкивался с Жёсткобородыми, Гарри? Если так, то вы с Тауриэль далеко ушли от того места, где, если верить слухам, должны находиться эльфийские леса Лотлориэна.       — Мы столкнулись с одним из этих ваших конвоев/делегаций. Он подвергся нападению троллей к югу отсюда около пяти дней назад, — объяснил Гарри. Тауриэль продолжила рассказ, подробнее рассказав о территории, на которой они побывали, а также о том, что случилось с троллями до того, как Гарри описал гномов, о которых шла речь.       — Я несколько озадачен, что они не использовали длинные копья… — Пробормотал Гимли, задумчиво поглаживая бороду, что заставило Гарри слегка ухмыльнуться, все еще вспоминая рисунок Гимли в виде юноши без бороды. — Копейные построения Жёсткобородых по праву знамениты. Какое оружие они использовали вместо этого, Гарри?       — Арбалеты, некоторые хитроумно сделанные баллисты на их тележках и двуручные боевые молоты, по большей части, — объяснил Гарри. — Я был несколько удивлен тем, насколько неосведомленными они все были в своей манере одеваться, в том, как они на самом деле сохраняли бороду и оружие.       — Жёсткобороды такие, чрезвычайно организованные, и я полагаю, фраза «единство» работает? Это не совсем точно, но достаточно близко, — сказал Гимли, подумав об этом. Затем один из других бородачей сказал что-то на кхуздуле, и он твердо кивнул. — Ты прав, Карн, я забыл. Это оружие обозначает эту группу как элитное подразделение среди их дома. Приятно осознавать, что они так серьезно относятся к идее брачного союза с королем Торином.       — Или настолько отчаялись, — сказала Тауриэль, качая головой и глядя на Гарри, который поморщился, но кивнул и начал описывать, как с ними обоими обошлись Жёсткобороды. Даже гномы, которых больше всего отталкивало то, что Тауриэль была эльфийкой, выглядели ошеломленными количеством негативного отношения, которому они подверглись, и Гимли покачал головой. — Тяжело слышать, что с тобой так плохо обращается какой-то гном, не говоря уже о королевской страже, Гарри, особенно после того, как вы вдвоем помогали им защищать караван, с которыми они путешествуют, независимо от положения.       — Тем не менее, учитывая, сколько у них проблем с южанами, это понятно, — сказал Воли, качая головой. — И вы знаете, что Железноруки уже заявили, что не могут отправить ни одного торгового конвоя, не говоря уже о делегации для обсуждения брачного союза.       Гарри и Тауриэль посмотрели на него, и гном пожал плечами, указывая на Гимли, который ответил столь же мрачным тоном. — В то время как Жёсткобороды находятся в конфликте с людьми Юга, Железноруки противостоят как южанам, так и вастакам. Люди юга воюют с нашим народом раз в два человеческих поколения или около того, но конфликт с истерлингами бесконечен.       Воли кивнул. — Однажды я напился с одним из Железноруков во время торговой поездки с Железных холмов. Они — мастера обороны и местности, но здесь так много чертовых истерлингов! Каждые несколько лет или около того всегда происходят какие-то конфликты, небольшие стычки или прямые вторжения. У людей Юга есть дисциплина и их гигантские слоны. У истерлингов есть численность, какие-то странные подразделения на колесницах и культура воинов, которую человек развивает за счет других. Они воюют между собой почти так же часто, как и со своими соседями, и сильно давят на Железноруких в течение нескольких сотен лет, еще до падения Эребора. Но те удерживают свою землю так крепко, как только могут. Это самый упрямый из Домов, и тысячи и тысячи истерлингов погибли, пытаясь сдвинуть их с места.       — Правда? Есть дом, еще более упрямый, чем вы, Длиннобороды? — Сухо спросил Гарри, и гномы рассмеялись, часть мрачности покинула их от шутки волшебника. — О, и южан зовут харадримами.       — Камненоги уже в Эреборе. Несколько семей приехали одна за другой, чтобы присоединиться к нам, но вскоре за ними последовала делегация и торговый конвой. — Гимли фыркнул, качая головой. — Когда ты доберешься до Эребора, ты сразу же их заметишь.       Гарри вопросительно посмотрел на него, и другой гном хмыкнул, ухмылка была почти скрыта за его бородой. — Воины Камненогов совершенно лысые. Очевидно, это признак их преданности бою или что-то в этом роде. Они носят мех поверх своих тяжелых доспехов и в основном вооружены копьями, а также большими щитами, хотя и без какой-либо сплоченности, присущей Жёсткобородым. Они также шире, чем большинство нашего народа.       — Да, они много едят. Я помню, как однажды, караван от них приехал в Синие горы, Бомбур вступил в соревнование по поеданию с несколькими из них и фактически проиграл! — Со смехом заявил Гимли.       Гарри чуть не свалился со своего места, в то время как глаза Тауриэль расширились, и она нерешительно спросила: — Мы говорим об одном и том же гноме? Бомбур, самый… крупный… из товарищей в кампании Торина? Тот, который выглядел так, словно весил примерно столько же, сколько любые два или даже три других гнома?       Она не хотела плохо отзываться о мертвых, но, честно говоря, она действительно не понимала, почему Бомбур из всех гномов, которых она встречала, был одним из спутников Торина. Даже новости о том, как сильно он помог склонить жителей Озерного города на сторону гномов, не компенсировали того, насколько… неподходящей, по мнению Тауриэль, была жизнь странствующего Бомбура. Пока гномы томились в тюрьмах Трандуила, не проходило и дня, чтобы толстый гном не жаловался на нехватку еды. Хотя, как позже узнала Тауриэль, благодаря Бильбо его кормили больше, чем он мог бы получить в противном случае.       — Тот самый! — Гимли снова засмеяся вместе с одним из других гномов, которые были там в то время. — Но не позволяйте их кажущемуся избыточным весу одурачить вас. Большинство из них невероятно сильны, сильнее, чем большинство из нашего народа.       — Сильнее Дори? — Заинтересованно спросил Гарри.       — Нет, как и не сильнее нашего короля. — При этих словах гномы рассмеялись громче, хлопая себя по коленям в память. — Один из их охранников что-то сказал, и Торин возразил на это. Они вдвоем устроили поединок, и это было зрелище! Тем не менее, Торин все равно победил его в двух раундах из трех.       — Только среди вас, гномов, король может участвовать в публичном поединке и не допустить, чтобы это стало предметом скандала, — сказала Тауриэль, покачав головой, но при этом она улыбалась, так что никто из гномов не обиделся, даже когда она скрыла гримасу, задаваясь вопросом, как такое шоу устроили бы любые эльфы в Эреборе в то время.       — Проблема, с которой дом Камненогов сталкивался на протяжении последних ста лет, однако, не шутка. Они находятся к северо-востоку от нашей Одинокой горы. Их владения — единственные, которые еще сохранились в Серых горах, и им приходится иметь дело не только с погодой, но и с вылазками орков и даже с несколькими дрейками, появляющимися каждые десять лет или около того, наряду с далеко идущими набегами истерлингов.       Гарри и Тауриэль переглянулись при этих словах, и Тауриэль слегка кивнула, коснувшись лука, который висел у нее на левом запястье. Влюблённые понимали, что, вероятно, в какой-то момент в течение следующих нескольких лет они будут двигаться в этом направлении. В конце концов, охота на таких существ была частью задачи, которую Ороме возложил на плечи Тауриэль.       — Но я должен сказать, что сомневаюсь, что Торин когда-либо вступит с ними в брачный союз. Среди нашего дома есть много семей, которые вступали в смешанные браки с тех пор, как у нас было собственное королевство на севере поколения назад, — высказал мнение Гимли. — Они оставались в Серых горах, в то время как мы вернулись в Эребор, доведя его до величайшего могущества, прежде чем Смауг последовал за нами с севера.       Гарри задумчиво хмыкнул, склонив голову набок к Тауриэль, ощущая щекой ее волосы, ее запах в ноздрях успокаивал его. — А Огнебороды и Широкозады находятся на западе, верно? В Синихх горах недалеко от Шира, насколько я помню.       Он почувствовал, как Тауриэль дернулась, и понял, что она вспомнила историю, которую Келеборн рассказал им о вторжении гномов Ногрода и разграблении Менегрота. Король Тингол попросил их помочь соединить ожерелье гномьего ремесла с Сильмариллом, который Берен и Лютиен забрали у Моргота и отдали Тинголу в качестве выкупа за руку Лютиен, потеряв при этом руку и подвергшись пыткам Саурона по пути.       Предметом гномьего ремесла, о котором идет речь, был Наугламир, самое красивое ожерелье, когда-либо изготовленное в Средиземье, в котором покоились драгоценности Валинора. Первоначально созданный гномами Нарготронда, он был отобран у орды дракона Глауронга после того, как Турин, обреченный герой из рода Хурина, убил дракона своим черным клинком.       Турин, один из величайших героев войн против Моргота, позже покончил с собой от горя, узнав, что женился на своей собственной сестре Ниниэль. Молодая женщина покончила с собой, узнав об этом от Глауронга, прыгнув со скалы. Пока Моргот жил в Средиземье, рассказов о радости и триумфе над злом было немного, и еще меньше таких рассказов не были запятнаны трагедией, такова была сила Черного Врага.       Хурин, их отец, был тем, кто вернул себе Наугламир. Он был пленником Моргота после того, как отказался рассказать ему о том, где спрятан Гондолин, и был проклят, наблюдая, как проклятие, наложенное на его семью, вступает в силу, видя их трагические приключения. Затем, в конце концов, он вместе с Наугламиром добрался до земли Дориата, где его отвели к королю. Хурин бросил Наугламир к ногам Тингола, ругаясь на него до тех пор, пока Мелиан, Майя, не избавила его разум от тяжести влияния Моргота.       Наугламир, незапятнанный своим временем как драконья безделушка благодаря драгоценностям Валинора, оправленным в него, был единственной вещью в Средиземье, которая, возможно, могла сдерживать Сильмариль. Оно было сработано с таким мастерством и магией, что почти ничего не весило и могло наделить владельца большим благородством, грацией и красотой, как будто Майя наложила на него заклятие.       Гномы согласились. Но при сотворении мира гномы были сведены с ума желанием заполучить Сильмариль. Тингол осознал это, и когда гномы попытались заявить, что он не имел права владеть Наугламиром после того, как поместил Сильмариль внутрь, Тингол попытался использовать слова, чтобы пристыдить их. Только для того, чтобы это имело неприятные последствия и чтобы гномы напали на него.       Когда Эру Тингол был убит, его жена, Мелиан, в своем горе бежала из Средиземья, лишь послав предупреждение своей дочери Лютиен Прекрасной, которая жила со своим мужем Береном. Им двоим Мандос дал вторую жизнь, тронутый горем Лютиен.       И когда Мелиан ушла, Завеса Мелиан упала.       В то время как силы Моргота были не в состоянии воспользоваться преимуществом, несколько гномов выжили и бежали к своему народу в Ногрод. Затем Ногрод начал войну против народа Дориата, опустошив Менегрот, который когда-то был самым древним из эльфийских городов Средиземья, в их стремлении заполучить Сильмариль. Их армия попала в засаду в лесу, устроенную людьми Тол Галена, эльфами и энтами в битве при Сарн Атраде. Все сокровища Менегрота, вывезенные гномами, были прокляты их королем, но Берен, несмотря ни на что, ничего из этого не хотел. Он приказал выбросить все это в реку Аскар. Все, кроме Наугламира и Сильмариля, вложенных в него, которые Берен вернул своей жене.       Гномы Ногрода были Широкозадами или Огнебородыми. А кто именно, было утрачено во времени. Как и сам Ногрод. Город был разрушен, когда горный хребет Эред Луин был разрушен Валарами в Эпоху Гнева.       — Нет. Ни один из этих домов так и не оправился по-настоящему от древних войн против великой тьмы и других… Сказал Воли, теперь уже свирепо глядя на Тауриэль.       — Вот почему они позволили стольким нашим соплеменникам переехать туда.       Тауриэль посмотрела в ответ, отодвигаясь от Гарри и приближаясь к своему луку со стрелами. — Хотя я слишком молода, чтобы помнить такие времена, я принадлежу народу Синдар, гном. И я тренировалась у лорда Келеборна в течение прошлого года. Мне рассказали о некоторых предательствах вашего народа. Если вы хотите сохранить в своей голове то древнее зло, которое, по вашему мнению, мой народ совершил против вас, я скажу, что когда дело доходит до древних обид, именно вы и ваши близкие начали такие обмены.       — Скажи это гномам, на которых твой народ охотился как на животных! Скажи это гномам Белегоста, вынужденным покинуть свой дом после того, как они были дружелюбны к эльфам задолго до битвы при Ненумерованных Слезах, где именно гномы сразились с первыми драконами! Но нет, гномы Белегоста тоже были вынуждены бежать после разграбления Менегрота, потому что на всех гномов смотрели с одинаковым подозрением, — рявкнул Воли в ответ. — Не говоря уже о том, что сделал ваш собственный проклятый король. Отвернувшись от нашего народа после того, как Смауг разграбил Эребор, выступив в роли труса и клятвопреступника! Но чего можно было ожидать от эльфа?       На мгновение напряжение повисло в воздухе между древним гномом и эльфийской девой, прежде чем Гарри снова нежно обнял Тауриэль, покачав головой. — Ты прав. Многие из этих несправедливостей являются древними, из Первой эпохи, когда мы сейчас живем в Третьей, как считают все жители Средиземья, которые знают о таких вещах. Никого из вас не было в живых, когда началась вражда между эльфами и гномами. Осмелюсь сказать, что даже ваши родители не были в них замешаны? — Когда Тауриэль покачала головой, Гарри спокойно продолжил. — Тогда давайте оставим эти обиды там, где им самое место, в прошлом.       Теперь он пристально смотрел на Воли, его изумрудные глаза были жесткими и холодными. — Я был в компании Торина, как ты знаешь, Воли. Я хорошо знаю, каково было находиться в плену у Трандуила, как жестоко он обращался с нами тогда, как жестоко он обращался с твоим народом раньше. Но Трандуил мертв, погиб в битве у подножия Одинокой горы. И хотя она помогла захватить нас в плен, Тауриэль не принимала участия ни в каких жестокостях, совершенных против нас. На самом деле, она выступала против этого. Не раскрашивай Тауриэль в тот же цвет, что и ее ныне покойного короля или ее предков.       — Согласен, — мгновенно сказал Гимли, свирепо глядя через костер на другого гнома. Хотя он и относился с некоторым подозрением к Тауриэль как к эльфийке, он также был в некотором роде любителем истории, не только истории своего народа, но и истории Средиземья в целом. И он знал, что в этой конкретной печальной главе истории Средиземья гномы были виноваты больше, чем кто-либо другой.       Эльфы не были безупречны в его глазах, особенно эльфы Лихолесья, учитывая, сколько сотен его соплеменников погибло во время долгого исхода из Эребора, которого у них не было бы, если бы эльфы просто помогли им с едой и кровом, не говоря уже о реальной военной помощи. Но он не собирался винить в этом Тауриэль. Как и многие другие, он слышал, как сильно она возмущалась бывшим королем Лихолесья и его деспотизмом, его трусостью, когда дело доходило до борьбы с пауками «Некроманта».       — Даже если ты не хочешь отказываться от своего предубеждения против всех эльфов, Воли, ты должен сделать это в данном случае. Тауриэль доказала Торину и тем, кто был с ним, что она друг. И помни также, что ее народ стоял бок о бок с нашим в битве у Одинокой горы и принял на себя основной удар сил троллей, которых Азог направил против нас. Ни ты, ни я не участвовали в той битве, но мы оба слышали истории, верно?       — …Верно. Я прошу прощения за свой тон, Тауриэль из Сумеречья. Я… я слишком хорошо помню время исхода, и то, как ваш народ отвернулся от нашего, — это одно воспоминание, которое я никогда по-настоящему не забуду. Это делает мое знание о еще более древних обидах еще более суровым. Но я не буду вспоминать прошлые обиды в твоем присутствии, Тауриэль. Это, это было неправильно с моей стороны, — заявил Воли с некоторой неохотой, но и с некоторым искренним сожалением о том, как началась эта конфронтация.       — Если ты простишь мои слова, я сделаю то же самое. Воистину, то, что сказал мой Гарри, верно: это древнее зло действительно древнее, даже как считает мой народ, и даже мои родители не родились в то время, оба родились во Вторую эпоху. Просто Келеборн, который был там в то время, рассказал такую суровую историю, что я поймала себя на том, что сочувствую тем, кто был там. Я больше не буду поднимать эту тему и постараюсь не позволять подобному окрашивать мое общение с любыми Широкозадов или Огнебородов, которых мне посчастливится встретить, не говоря уже о Длиннобородых, таких как вы, и тех, кто живет в Эреборе. Ибо, по правде говоря, у тебя действительно были серьезные претензии к Трандуилу, — столь же официально ответила Тауриэль.       При этих словах все гномы, включая нескольких других, более старших членов группы, расслабились, и Гарри кивнул, хотя одной рукой продолжал обнимать девушку за талию, слегка притягивая ее к себе, даже когда снова повернулся к Гимли. — Я замечу, что есть еще один дом, о котором ты не говорил, Черновласы?       — Ха, да. Я полагаю, что внешне они чем-то похожи на Жёсткобородов в том смысле, что у всех у них обычно черные волосы, но на этом сходство заканчивается. Их кожа скорее золотисто-загорелая, чем черная как ночь, и с точки зрения того, как они держат свои бороды и волосы, они очень похожи на мой собственный народ, это индивидуальный выбор, независимо от жизненного пути, — сказал Гимли, стремясь сменить тему. — Снорл, ты ведь был среди них, не так ли?       — Да. Мы с семьей отправились в земли Черновласов во время исхода и оставались там несколько лет. Мы сбежали из Эребора с большим количеством ткани и материалов для шитья и знали, что сможем найти хорошую цену на них, а также узнать больше о нашем ремесле. И мы это сделали. Они интересный народ, и если вам не нравится идея статичной защиты и простого позволения своим противникам подходить к вам, леди, то они бы вам понравились. Они пренебрегают тяжелыми доспехами, которые использует большинство наших, и вместо этого носят гамбезоны удивительного качества, сочетающиеся с топорами и массивными щитами, а также наручами на предплечьях. — Снорл ответил со слабой улыбкой воспоминаний. — Они какое-то время принимали мою семью, и мы смогли накопить достаточно денег, чтобы обосноваться в Железных Холмах таким образом, чтобы мы могли снова заняться своим ремеслом. Они также великие певцы, даже поэты. И Черновласы — одни из лучших, когда дело доходит до работы со стеклом.       — За исключением Камненогих Черновласы будут легче всего торговать с Эребором. С Железными холмами между нами мы, возможно, сможем создать торговый коридор и патрулировать его, — сказал Гимли, — гораздо легче, чем мы могли бы сделать с любым из других домов. До этого момента только мелкие участники дорожного движения проделывали этот долгий путь, но вы уже видели один пример совместного творения Черновласов и Длиннобородов. Перо и чернильница, которые несёт Воли. Там есть огромный стимул, и чем больше времени пройдет, тем лучше будет наш контроль над торговыми путями.       Гарри кивнул, и разговор перешел к Жёсткобородам, к тому, как они выглядели, и к странностям, которые Гарри заметил среди них. Другие гномы говорили о других домах. Это дало Гарри и Тауриэль больше представления о том, что отличало их с точки зрения внешности и поведения от Длиннобородых из Дома Дурина. В конце концов, однако, Гимли решил, что им всем пора отправляться спать.       Он собирался назначить часовых, но Гарри напомнил ему о некоторых своих рунах, и в этот момент Гимли наблюдал, как волшебник расставляет руны по лагерю, пряча их под чарами «Не беспокоить». — Хотя эта территория не такая дикая, как южнее, нам все равно нужно быть начеку. Полагаю, я не мог бы взять несколько твоих камней, Гарри? Или ты не возражал бы немного попутешествовать с нами, пока мы не закончим наш обход?       Из предыдущего разговора Гарри знал, что они будут на восточной стороне Одинокой горы, прямо на восток от Эребора к Железным холмам. Но, возможно, к этому моменту там будет дорога, которая облегчит путешествие. Гарри немного не хотелось этого делать, но он решил, что знакомство с Гимли поближе послужит достаточным стимулом для того, чтобы на некоторое время отложить возвращение в Эребор.       Он посмотрел на Тауриэль, которая твердо кивнула, указывая на юго-восток, там где все ещё горели погребальные костры, посылая дым в ночное небо, которое Тауриэль все еще могла ясно видеть. — Если поблизости есть другие места обитания гоблинов, подобные этому, всегда полезно иметь с ними дело, Гарри.       Волшебник кивнул и повернулся обратно к Гимли. — В таком случае, у тебя есть еще двое для патрулирования, Гимли.       Молодой гном кивнул, слабо улыбнувшись, а затем протянул маленькую фляжку с лучшим медом своего отца. — В таком случае, и если ты согласишься расставлять эти рунические камни вокруг каждый раз, когда мы разбиваем лагерь, я полагаю, ты это заслужил.       Гарри взял его и смаковал мед, проглатывая с громким и одобрительным — Ааааа…

***

      На следующий день Тауриэль проснулась раньше Гарри и посмотрела на него сверху вниз, а волшебник уткнулся носом ей в грудь. Они оба были обнажены выше пояса. Хотя ни один из них не был готов так открыто выражать свои чувства в окружении гномов, к чему они привыкли, путешествуя в одиночку, это не означало, что их одежда осталась на них или что они легли спать без поцелуев.       Поцелуи, которые Тауриэль вспомнила сейчас, когда она смотрела на Гарри сверху вниз, девушка нежно провела пальцами по его волосам, медленно прослеживая след от удара молнии на его голове, тепло и чувство удовлетворения наполняли ее. Да. Это то, с чем она хотела просыпаться каждое утро. Этот человек — тот, с кем она проведёт остаток своей жизни, какой бы долгой она ни была. Что бы ни случилось, мы с моим волшебником встретим это бок о бок.       Через несколько мгновений Гарри пошевелился, подняв взгляд на Тауриэль, и девушка посмотрела на него сверху вниз, улыбаясь ему, чувствуя, что может увидеть саму душу любимого в его изумрудных глазах.       Со своей стороны, Гарри потерялся в объятиях Тауриэль и притянул ее в более крепкие объятия, слегка наклонившись, чтобы нежно поцеловать. — Я люблю тебя.       — И я, тебя, Гарри, — сказала Тауриэль просто, но с чувством.       Несколько мгновений они просто лежали, глядя друг другу в глаза. Но затем шум лагеря вокруг них начал будить пару, и они быстро откатились друг от друга, хватаясь за одежду, когда голос Гимли прокричал снаружи: — Вставайте, леди эльфийка и Гарри! Солнце встало, и мы должны двигаться. У нас есть расписание, которого нужно придерживаться, и теперь вы в патруле гномов! Не нужно просто слоняться без дела или не торопиться, как это делаете вы, эльфы.       Тауриэль прокричала в ответ: — Я приму это как вызов, добрый гном! И я обещаю, что эта эльфийка будет продолжать в том же духе еще долго после того, как ты и твои сородичи превратите свои ноги в обрубки. Не то чтобы, учитывая длину этих ног, это займет много времени.       Все гномы рассмеялись, а Гарри закончил натягивать рубашку, убедившись, что он не выглядит так, будто только что целовался со своей возлюбленной, хотя ему бы этого хотелось. Он поцеловал ее в шею, оставив Тауриэль готовиться, а сам вышел из палатки, направляясь туда, где оставил камни в комнате прошлой ночью. В течение тридцати минут все жильцы были уложены, а роли для сна разложены по рюкзакам, которые установлены на крепких карликовых спинах, и группа отправилась в путь.       За завтраком Гарри решил, что да, он возьмет на себя приготовление пищи для группы, поскольку никто из них, казалось, не умел готовить даже так хорошо, как Фили и Кили. — И это о чем-то говорит. Они могли буквально сжечь суп, ради всего святого!       Независимо от характера завтрака, разведывательный отряд вскоре снова двинулся в путь. Воли, как правило, отставал, делая пометки на ходу, в то время как Гимли шел впереди, следя за тем, чтобы все внимательно следили за своим окружением и чтобы у Воли всегда был сопровождающий. Они следовали заметным маршрутом, и Гимли по пути указывал на тот или иной ориентир. Многие из них, очевидно, изменились со временем с тех пор, как здесь в последний раз проходил какой-либо гном, человек или даже эльф, но память гномов, в данном случае письменные записи, была долгой, и формы холмов и скал менялись медленно.       Первые несколько часов группа молчала, двигаясь вперед и наблюдая за местностью вокруг, тишину нарушали только выкрикиваемые Гимли команды. Эта территория представляла собой в основном череду холмов и равнин, изредка отмеченных деревьями то тут, то там. Почва по большей части была каменистой, хотя встречались участки, поросшие почти поразительно обильной травой или кустарником. Это было не так каменисто и негостеприимно, как дальше к югу, но близко к этому. Более того, Гарри и остальные увидели некоторые следы древних сражений. Здесь наконечник копья, торчащий из земли. Там был щит, дерево которого сгнило только для того, чтобы оставить металлический круг по краю, установленный таким образом внутри ряда камней, что это выглядело почти так, как будто это был сломанный монокль, лежащий поверх глаза, смотрящего вниз на окружающую местность.       Гарри и Тауриэль легко поспевали за гномами, хотя они и шли быстрым шагом, не совсем трусцой, но определенно двигались быстрее, чем пешком. Гарри вспомнил, как Гермиона что-то говорила о том, что ее матери нравится силовая ходьба в качестве упражнения, и темп, который задавали себе гномы, был чем-то похож на представление Гарри о том, что означает этот термин, хотя он сомневался, что какой-либо человек смог бы поддерживать этот темп слишком долго с той ношей, которую несли гномы. У всех них были кольчуги поверх гамбезонов, латные рукавицы, шлемы, оружие и щиты за спиной. Шлемы были простого типа, которые защищали только верхнюю часть головы в форме чаши, но даже в этом случае они выглядели увесистыми вещами, не говоря уже об остальном.       Тем не менее, гномы, как и Торин и компания до них, стоически несли свою ношу, маршируя в течение всего дня. Когда солнце начало подниматься и, наконец, разогнало остатки тумана вокруг них, они даже начали шутить, сохраняя свои дискуссии общими для Гарри и Тауриэль.       Сначала все они засыпали Гарри вопросами о путешествии компании, о чем Поттер с удовольствием рассказывал, даже о тех историях, которые касались его друзей, погибших в битве у Одинокой горы, Бомбура, Бифура и Ори. Благодаря Галадриэль Гарри смог справиться с этими потерями, а также с некоторыми продолжающимися психическими травмами, связанными с его пребыванием в великом запределье и смертью близких дома. Не говоря уже о физическом повреждении, нанесенном его мозгу, из-за которого эти воспоминания оказались на переднем плане его сознания. Так вот, Гарри больше всего получал удовольствие от этих историй, вспоминая те хорошие времена, которые он провел с Бомбуром и Ори в частности.       Он заслужил множество озадаченных хмурых взглядов, когда рассказал им историю о том, как Торин отказался не выплачивать ему причитающиеся платежи, несмотря на протесты волшебника, а двое гномов даже начали читать Гарри лекции о том, что он должен знать себе цену, что Тауриэль была рада видеть, судя по смеху в ее глазах, когда они это делали итак. Когда Гарри смог объяснить, что он был убежден в этом до того, как они, к счастью, утихли, и через мгновение Гимли задумчиво промурлыкал.       — Я заинтригован тем, что Торин сказал, что тебе и твоей даме обоим выдадут доспехи, сделанные для вас в наших кузницах. Интересно, что это будет за броня? Я не могу припомнить, чтобы кому-нибудь из не гномов раньше дарили наши доспехи, и это будет новая броня, а не подаренная из существующих запасов.       — Гамбезон наверняка для леди, — окончательно сказал Воли, кивнув головой в сторону Тауриэль, которая кивнула в ответ. Эти двое были чрезвычайно вежливы друг с другом, не желая еще одной конфронтации, как прошлой ночью. — Для человека — бригандина.       — Да, это название всплыло в обсуждении. Признаюсь, я не знаю, что это такое. Мой собственный народ никогда не использует броню любого вида. Мы слишком сильно полагались на магию, — признался Гарри. — Я бы хотел что-то относительно лёгкое, в котором легко передвигаться, и при этом обеспечивающее достойную защиту само по себе. — И это не упоминая, смогу ли я и гномы-рунные мастера каким-то образом добавить в это немного магии.       — Для этого подойдет бригандина. Она не так хороша, как кольчуга, изготовленная гномами, но она обеспечит тебе больший диапазон движений. Мы, гномы, склонны не слишком полагаться на способ передвижения, когда участвуем в бою, — сухо сказал Гимли. — Что касается тишины, ба! Хорошая кольчуга гномов только позвякивает. Ты можешь надеть поверх нее рубашку, и я готов поспорить, что эльф ничего не услышит.       — Что ж, это звучит как интересный эксперимент. Что касается того, чтобы не двигаться много, когда начинается битва, для таких крепких, низкорослых парней, как вы, это имеет смысл. Не для меня и моего любимого, — сухо сказала Тауриэль. — Что касается меня, то я одобрю любой вид брони, которая защитит моего мужчину, когда мы двое, несомненно, снова попадем в беду в какой-то момент в будущем. Как только Гарри расскажет вам больше о своей прошлой жизни, вы тоже поймете, что я имею в виду, когда говорю, что он настоящий магнит для притягивания неприятностей.       Поскольку магниты, или магнитные камни, как их обычно называли, были известны среди гномов, эта фраза не нуждалась в переводе. Это также вызвало смех у всей группы. Такие обмены продолжались в течение всего дня, гномы оказались довольно жизнерадостными людьми.       Это резко контрастировало с путешествием с Торином и компанией. В то время как у Гарри и остальных были моменты веселья и смеха, в основном путешествие из Шира к Одинокой горе было серьезным делом, тень Смауга и необходимость исправить прошлые ошибки тяжело висели над головами гномов так, что только самые младшие Фили, Кили, и Ори, казалось, временами этого не чувствовали. Но гномы из патруля Гимли знали, что их дом был отвоеван, знали, что их народ создает новую нацию поверх обломков старой. В то время как неприятности продолжались, и проблемы оставались как внутри королевства Эребор, так и за его пределами, будущее было светлым для Гимли и его группы, и их подшучивания отражали это.       Гарри также забавляли многие шутки и комментарии, которыми обменивались окружающие. Юмор гномов не был похож на юмор людей. Не было никаких шуток о сердечных делах, не было никаких шуток о происхождении или о чем-то подобном, о чем Гарри давно знал благодаря одному удару Торина в живот. Там было что-то из того, что Гарри называл юмором ниже пояса, и подробности о том, когда гномы были молоды, неудачи юности, были источником большей части юмора, который разделяли гномы, даже если некоторые истории были переданы новому рассказчику из многих других уст раньше.       И когда разговор перешел от шуток, было много разговоров о различных профессиях, кузнечном деле, пошиве одежды, текстильных изделиях, ювелирных изделиях и так далее. Не о тенденциях и не так много о том, что хорошо смотрится. Скорее, дискуссия была просто о качестве работы, о том, одобрял ли тот или иной гном то, что сделал другой гном.       И даже в этом случае гномы сильно отличаются от людей. Типичная группа людей в этом мире вела бы беседы о погоде, сельском хозяйстве, продуктах питания или рынке для них.       Ничто из этого не имело значения для гномов. Даже когда Гарри задавал вопросы о подземных фермах Эребора, эти конкретные гномы ничего о них не знали. — Для получения дополнительной информации о том, как они выросли, Гарри, тебе нужно спросить тех, кто был вовлечен в это с самого начала. В то время как гномы не смотрят свысока ни на какой вид работы, только очень многие из нас призваны работать с вещами, которые могут расти. Махал не внушал нам особой радости от таких вещей, когда делал отцами наших домов, — со смехом объяснил Гимли.       Фыркнув, Гарри понял, что это было буквальной правдой в том смысле, в каком, возможно, не понимали гномы, поскольку он вспомнил некоторые истории о сотворении мира, которые рассказывал ему Гэндальф. Будучи женатым на Йаванне, повелительнице растительности, которую Бильбо почитал превыше всех остальных валар, Ауле не признался Йванне в том, что он пытался создать жизнь. Таким образом, гномы буквально ничего не знали и не любили о том, что растет. Тот факт, что они достигли такой степени, что в первую очередь могли содержать свои подземные фермы и даже некоторые фермы на поверхности, был скорее свидетельством их упрямого желания выжить, чем каким-либо признаком признательности за такую работу.       Однако это воспоминание вызвало другой вопрос, и Гарри спросил: — Кстати, Эребор получал какие-нибудь известия о Гэндальфе? Когда мы покидали Лотлориен, Госпожа передала, что он намеревался направиться в Гондор, но мне интересно, дошла ли до горы какая-либо дополнительная информация о его передвижениях.       Гимли покачал головой. — Нет, весть о Таркуне не дошла до нас. Я думаю, ты все еще не понимаешь, насколько велико Средиземье, Гарри, и как медленно информация распространяется обычными методами. Также у нас не было никаких дел с другими волшебниками, с которыми вы с Торином встречались, типа Радагаста. Эльфы видели Радагаста в Лихолесье, но это все, что мы знаем. У нас, гномов и людей Дейла, были свои проблемы, с которыми нужно было разбираться, и мы не смотрели за пределы наших границ, кроме как на наш собственный народ.       — Я полагаю, с моей стороны было несколько наивно думать, что он каким-то образом связался бы со всеми вами, — вздохнул Гарри, хотя его позабавило, что Радагаст, очевидно, недостаточно общался с гномами на протяжении веков, чтобы заслужить гномье имя.       — Не забывай, сердце мое, что в конце концов мы с тобой сами отправимся в Гондор, — сказала Тауриэль с улыбкой. — Некоторое время среди гномов, чтобы ты, гномы и мастера рун, могли обменяться знаниями, затем на север по поручению, данному мне. А затем путешествие в Гондор или куда-либо еще было нашим предварительным планом, я полагаю? Я никогда не была в стране людей, так что это должно быть интересно.       Все гномы вопросительно посмотрели на них, но Гарри не стал их просвещать, вместо этого наблюдая, как его леди начала набирать темп, быстро обгоняя других гномов.       — А теперь, когда солнце высоко над нами, мне надоело идти в ногу с вами, медлительный народец. Я пойду впереди вас и поищу признаки присутствия гоблинов или орков в окружающей местности. Я найду тебя этим вечером, Гарри.       Волшебник кивнул, хотя какая-то часть его хотела пойти со своей возлюбленной. Поскольку теперь он мог не отставать от нее, это не составило бы труда, и хотя ему нравилось смотреть, как двигается Тауриэль, он ненавидел видеть, как она уходит, несмотря на много дней, проведенных наедине перед встречей с Жёсткобородами. Но, возможно, гномам показалось бы несколько невежливым, если бы они оба ушли, согласившись присоединиться к разведывательному отряду, и он также хотел продолжить разговор с гномами. Поэтому Гарри просто сказал: — Будь осторожна, любимая.       — Любимый, не может быть никакой опасности для той, кто ходит так незаметно, как я. — Тауриэль рассмеялась, накинула капюшон своего плаща и помчалась вперед, ступая легко, как могли только эльфы, укрытая плащом, который ей подарили эльфы Лотлориена, что позволяло ей сливаться с окружающей обстановкой почти так же хорошо, как плащ-невидимка Гарри мог бы скрыть его самого с глаз долой. В радиусе 20 ярдов после того, как она покинула их, никто из гномов не смог разглядеть ее в окрестностях. Еще через десять ярдов даже Гарри не смог. Тауриэль исчезла, не оставив даже примятой травинки или потревоженного камешка, чтобы отметить ее путь.       — …Неудивительно, что эльфов считают волшебным народом, — пробормотал Гимли, дергая себя за бороду, в то время как он и остальные продолжали свое методичное продвижение. — Ты можешь сделать то же самое, Гарри? В конце концов, ты провел некоторое время среди эльфов. Это всегда накладывает отпечаток на людей или гномов, по крайней мере, согласно старым сказкам.       Гарри рассмеялся, внезапно вспомнив маленького мальчика, который хотел отправиться в приключение вдали от последнего домашнего приюта, но он понял правду, стоящую за словами Гимли. Пребывание среди эльфов действительно оказывало влияние на людей. — Я могу сделать то же самое, да, но для этого мне понадобится моя мантия-невидимка. Хотя я скажу, что теперь могу двигаться так же бесшумно, как Тауриэль, благодаря ее доброй опеке.       — И разве это не странно — человек и эльфийка вместе? Я изучал историю Средиземья так хорошо, как только мог, и знаю, что такое случалось раньше. Но, несмотря на это, это все равно странно, — сказал Гимли, затем ухмыльнулся и ударил Гарри в бок, заставив волшебника поморщиться, несмотря на то, что удар был у гномов эквивалентом дружеского похлопывания.       — И все же, все мы могли видеть любовь, которая существует между вами, Гарри. Я счастлив, что ты нашел свою Единственную, и я желаю вам двоим счастья и долгой жизни. — Затем он снова рассмеялся. — Хотя я полагаю, что долгую жизнь можно предположить как среди волшебников, так и среди эльфов.       Гарри засмеялся вместе с другими гномами и начал задавать Гимли и остальным вопросы об их семьях, Железных холмах и других вещах подобного рода. На все его вопросы отвечали с готовностью и гордостью. Гномы ничего так не любили, как рассказывать о своем народе, о своих подвигах и мастерстве. И хотя это было серьезнее, чем предыдущее подшучивание, гномы все равно приветствовали это.       В тот вечер, как она и обещала, Тауриэль вернулась, когда гномы размышляли о местах для разбивки лагеря, сообщив, что она обнаружила небольшую площадку между тремя холмами, где они могли бы легко разбить лагерь и иметь доступ к небольшому ручью с проточной водой. Вскоре вечеринка улеглась, и Гарри приобрел несколько новых поклонников своей кулинарии.       Следующие три дня прошли так же, с той лишь разницей, что Тауриэль покидала группу после завтрака, отправляясь на дальние расстояния вокруг отряда, возвращаясь с информацией, которой она делилась с Воли до такой степени, что он мог нарисовать карту местности далеко за пределами маршрута патрулирования в любом направлении. Он даже смог начать использовать некоторые идеи, которые дал ему Гарри, о добавлении дополнительной информации на карту с точки зрения рельефа, высоты и так далее.       И по мере того, как они продвигались, направляясь на северо-восток, местность начала меняться. Сама земля стала менее каменистой и более травянистой, хотя те скалы, которые там были, были гораздо большего размера. Холмы стали выше, в то время как-то немногое, что там было на пути ручьев, исчезло почти полностью. Тем не менее, местность была все еще более зеленой, чем дальше к югу, что намекало гномам на наличие подземных источников воды.       Этот намек подтвердился, когда они наткнулись на маленькую деревушку, давно покинутую людьми, настолько, что все дерево сгнило, остались только каменные стены, да и те местами обвалились. В центре был колодец. Он был вырыт глубоко в каком-то подземном источнике воды, откуда они все еще могли набрать воды на несколько касок.       Гарри и Тауриэль тщательно осмотрели дома в поисках каких-либо признаков насилия, но это место было заброшено так долго, что не было никакого намека на то, что люди, поселившиеся здесь, переехали добровольно. Тем не менее, местность здесь была достаточно приличной, и трудолюбивые люди могли бы превратить ее в ферму, это было ясно. Это была бы хорошая информация, которую наверняка можно было бы взять с собой в Дейл, тем более что, по словам Тауриэль, они надеялись со временем расшириться на запад.       По мере продвижения холмы становились все больше. Когда пятый день их путешествия с гномами подошел к середине утра, Тауриэль рано вернулась с прогулки, опередив отряд. — При той скорости, с которой вы все двигаетесь, вам потребуется еще один день, чтобы добраться до них, но я видела признаки гоблинов, — бодро сообщила эльфийская охотница. — Я думаю, что это более многочисленная группа, чем та, с которой мы обнаружили вас сражающимися дальше к югу. Здесь также водится множество животных. В основном олени, одного из которых я подстрелил стрелой всего в нескольких лигах впереди. Кролики и другие мелкие животные также более плодовиты в окрестностях.       Дальше к югу этого не было, и тенденция начала меняться только за день до того, как они нашли заброшенную деревушку. До этого единственными животными, которых они видели, были птицы и чрезвычайно мелкие животные, такие как бурундуки или суслики. Даже птицы были воронами, не самыми приятными на вид. Группа также проела все рыбные запасы, которые Гарри и Тауриэль так тщательно собрали на берегу реки Селдуин перед переправой, так что он был не единственным, кто радостно улыбнулся отчету Тауриэль.       Тауриэль увидела это и улыбнулась. — Гарри, не хочешь ли ты составить мне компанию? К тому времени, как эти добрые гномы присоединятся к нам, мы должны снять с него шкурку и приготовить для приготовления пищи. — То, как загорелись глаза волшебника, когда он посмотрел на нее, заставило сердце Тауриэль учащенно забиться, и ее улыбка на мгновение стала немного мягче, когда он начал ускорять шаг, двигаясь вдоль фланга отряда гномов.       — Прежде чем вы уйдете, расскажи нам побольше об этих наблюдениях за гоблинами, которые, по твоим словам, ты видела, — приказал Гимли, пряча улыбку от того, как эти двое иногда общались друг с другом. — Я знаю, ты сказала, что потребуется еще полтора дня, чтобы добраться туда, где ты видел такие знаки, но все же.       — Сначала я наткнулась на подбитую зверюшку, а затем заметила несколько следов гоблинов и другие отметины, а также раздавленный костяной браслет. В этот момент я решила повернуть назад, а не исследовать дальше, учитывая расстояние, — сообщила Тауриэль, прежде чем подробнее остановиться на отметинах, которые она видела, отметив, что они выглядели так, как будто гоблины находились в этом районе довольно долгое время. — Их запах распространен в этом районе до такой степени, что заставляет большинство животных шарахаться в сторону. Единственный звериный след, который я заметила после этого, был след барсука, а этот вид, как известно, безразличен к опасности. — Она со вздохом покачала головой. — К сожалению, барсук мало что может поделать со стрелами.       — Когда мы устроим им засаду, я трансфигурирую несколько камней и других предметов в барсуков, чтобы отомстить гоблинам, Тауриэль, — слегка пошутил Гарри, хотя отчасти он тоже был серьезен. На этой части путешествия он потратил некоторое время, размышляя о правильном сочетании заклинаний при столкновении с гоблинами, орками и другими существами. Толпа преображенных существ, чтобы облегчить нагрузку на его союзников и позволить ему держаться на расстоянии и, таким образом, использовать больше заклинаний, а не меча, была одной из таких идей.       Тауриэль слегка улыбнулась на это, кивнув головой, и после того, как Гимли задал ему еще несколько вопросов, они с Гарри помчались впереди остальной компании. И к тому времени, когда гномы догнали их, они вдвоем действительно выпотрошили тушу оленя и поджарили ее мясо на небольшом костре.       Не то чтобы приготовление оленя было единственным, что они вдвоем сделали. Даже в уединении своей палатки ни один из них не был готов сделать больше, чем просто обняться и слегка поцеловаться в окружении гномов. Даже с учетом магической защиты Гарри, в окружении гномов было что-то такое, что отталкивало их обоих от физических проявлений привязанности. Вдали от гномов этого не было.       Но, к счастью, туника и плащ Тауриэль помогли скрыть засосы, которые Гарри оставил у нее на шее и ключицах, и рубашка Гарри сделала то же самое для него. И если кто-нибудь из гномов заметил, что они оба стали еще более обидчивыми на некоторое время после прибытия гномов, прежде чем снова успокоиться, никто из них не счел нужным это комментировать.       В соответствии со словами Тауриэль, ближе к вечеру следующего дня Гимли и остальные, наконец, начали различать в окрестностях те же признаки присутствия гоблинов, которые видела Тауриэль. Было быстро решено разбить лагерь прямо здесь, отступив за другой холм к западу. Той ночью, пока гномы готовили свое оружие и снаряжение, Гарри и Тауриэль обследовали обширную территорию вокруг того места, где, по расчетам эльфийки, должен был находиться главный лагерь гоблинов.       Они увидели гоблинов почти сразу. Нечестивцы охотились парами, передвигаясь по местности так бесшумно, как только могли. Обойти их было детской забавой, и пара обогнала их, ища главный лагерь гоблинов. Это заняло у них большую часть ночи, а остальное время ушло на разведку вокруг лагеря, чтобы убедиться, что они увидели все, что им нужно было увидеть. К тому времени, когда они вернулись, уже почти рассвело, и Гимли расхаживал вокруг того места, где гномы разбили лагерь, как раз на краю решетки «Не обращай на меня внимания», которую Гарри установил перед уходом.       Волшебник с удивлением отметил, что на Тауриэль сработала система «Не обращай на меня внимания». Каждый раз, когда ее взгляд скользил по лагерю, она отводила свое внимание, чтобы снова оглядеть их, не в силах ничего заметить в пределах этой области.       — Это действительно похоже на то место, где мы оставили наших товарищей, Гарри, но я нигде их не вижу.       Только когда Поттер подошел и постучал по рунному камню, чтобы отменить защиту, она заметила, что гномы были там, и ее глаза сузились от улыбок, которые она увидела на лицах многих гномов. — Я не знаю, почему вас всех это так забавляет. Вас бы тоже обманули. И ни у кого из вас нет магии, необходимой для использования этого конкретного рунического массива, не так ли?       Все гномы немного поворчали на это, но это была правда. Руны, которые нуждались в подобной активации, которая создавала эффект, выходящий далеко за рамки самого рунного камня, нуждались в магии для активации. Гэндальф и другие волшебники этого мира, Галадриэль, Элронд и так далее, которые могли бы управлять своей собственной магией, смогли бы использовать их, но гномы не могли этого сделать. Они наполняли свои руны магией во время процесса создания, связанного с самим искусством творения, как Гарри однажды видел в Эреборе, и не могли делать это по команде или сами по себе.       — Похоже, у них что-то вроде того же устройства, что и у другой группы гоблинов, с которыми мы имели дело при первой встрече, — сообщил Гарри, когда Тауриэль опустилась на колени на землю, начиная намечать контуры местности, в которой, казалось, жили гоблины. — В систему пещер, которую мы видели, есть один главный вход и два боковых. Снаружи постоянно, в том числе и днем, находятся несколько гоблинов, которые якобы прячутся здесь под навесом из веток деревьев. — Говоря это, он указал вниз, где Тауриэль только что закончила отмечать это на земле. — Мы видели, по крайней мере, четыре группы гоблинов на охоте, хотя одна могла быть одной и той же группой дважды. Похоже, им нравится выходить группами по двое, но я не видел ничего, что могло бы помочь мне идентифицировать их. Тауриэль?       — Я думаю, это была одна и та же группа. У одного из них на ухе была отметина, как будто его порезали кинжалом, и я видела такую же отметину у одного из двух гоблинов в четвертой группе, которую мы видели с Гарри, — ответила она. — Здесь также может быть четвертый вход на большей части холма сзади. Там была подозрительно большая группа камней, которые могли быть установлены естественным путем, а могли и не быть. Мне пришлось бы подойти гораздо ближе, чтобы увидеть, так это или нет. Но с наступлением ночи гоблины стали более активными, передвигаясь по окрестностям, освежевывая туши, принесенные их охотниками, и собирая те коренья и ягоды, которые они, казалось, добавляли к своей обычной трапезе из чистого мяса.       Орки и гоблины ели гораздо больше мяса, чем любая другая раса, и могли обходиться без еды дольше, чем гномы или люди, не говоря уже о хоббитах. Их скорость передвижения при длительных переходах также была невероятной, лучше, чем у любой пехоты гномов или людей, независимо от местности или погоды.       — Я не видела среди них ни одного орка, но у их там по меньшей мере сотня, а может, и больше гоблинов, — закончила Тауриэль, одновременно говоря и нанося последние штрихи на импровизированную карту местности, которую они с Гарри видели.       — Ржавчина и хмарь! Это гораздо большая сила, чем мы ожидали обнаружить. Я удивляюсь… увеличили ли они свою численность после битвы у Одинокой горы, или эта группа вообще не участвовала в ней? — Гимли задумчиво подергал себя за бороду. Другие гномы поблизости при этих словах замерли, и Гарри нахмурился, скрестив руки на груди, в то время как Тауриэль выглядела огорченной. — Тем не менее, я думаю, мы можем ударить по ним днём.       Гарри нахмурился, указывая на себя и Тауриэль, как бы спрашивая, не думает ли Гимли так из-за того, что они там вдвоем, и Гимли хрипло рассмеялся. — Если бы нам удалось застать их врасплох, Гарри, мы, возможно, смогли бы загнать их обратно в их норы в течение дня. Гоблинов легко напугать, когда солнце высоко. — Что действительно имело бы место сегодня. Последние ночные облака уже рассеивались, и для утра становилось немного теплее.       — Если бы мы могли уничтожить группы охотников, а затем напасть на них врасплох, да, мы могли бы оттеснить их обратно. Заняв позицию у входа, мы могли бы сделать это вчетвером, пока остальные мчатся разрушать другие входы. Это было бы непросто, надо признать, но если бы они были на позиции заранее?»       — Выдаем желаемое за действительное, — пробормотал Воли и один из других гномов постарше на вид, заставив Гимли сердито посмотреть на них.       — Я и раньше возглавлял группы, которые делали это! — Два гнома признали это, и Гимли продолжил, его голос стал более миролюбивым. — Хотя это были боевые задания, а не разведывательные. Тем не менее, в тот момент нам, вероятно, пришлось бы отступить или выставить дозор, отправив одного из наших товарищей обратно в Эребор за помощью в их освобождении. И с наступлением ночи было бы трудно продолжать. Но, в зависимости от состояния их вооружения, я вполне мог бы отдать такой приказ, даже если бы знал, что мы понесем потери.       В патруле семь гномов, и если бы Гимли отослал одного, то, очевидно, осталось бы только шестеро, чтобы удерживать гоблинов в их логове всю ночь. В зависимости от размера входа и меткости гоблинов, под которой Гарри подразумевал как их способность стрелять в то, во что они целились, так и их умение изготавливать стрелы и луки, это могло быть возможно, но Гарри подумал, что, как и старшие гномы, Гимли немного переоценивал их способности.       Конечно, это без меня и моей леди. — А с нами, я полагаю, вы верите, что мы сможем их достать?       — В течение дня, запросто, — мрачно сказал Гимли. В этот момент он начал отдавать приказы, и, поскольку они были чрезвычайно разумными, ни Тауриэль, ни Гарри не возражали, когда он отдавал и им свои приказы. Гарри и Тауриэль сначала устроили бы засаду на охотников на гоблинов, если бы таковые были поблизости в течение дня, в то время как Гимли и другие гномы направились бы к главному входу в пещеру гоблинов. Убить гоблинов, несущих вахту возле главного входа, было бы сложно, но необходимо.       Как только гномы окажутся в таком положении, откуда смогут видеть вход в пещеру, Гарри и Тауриэль снова встретятся с ними. Затем Гарри и один из гномов передвигались по окрестностям, убеждаясь, что Гарри и Тауриэль были правы, говоря, что там было всего два, возможно, еще три входа, прежде чем разрушить эти входы. Гном с Гарри, молодой гном примерно одного возраста с Гимли по имени Колу, мог бы сказать, есть ли еще что-нибудь, благодаря тому, что его семья была шахтерами.       — И в этот момент гоблины попытаются выйти из-под своего солнечного входа или нет. И у нас будет возможность помахать топором. Но в конечном итоге они снова уйдут под землю, даже против такого небольшого числа, как только увидят магию Гарри в действии.       Устроить засаду на нескольких охотников на гоблинов днем было несложно. Существа, любящие темноту, проводили большую часть своего времени, громко жалуясь на то, что их выбрали для этой миссии, и клянясь отомстить своим собратьям. Вплоть до того момента, когда стрелы Тауриэль попадали им в шею или череп, или чары тишины Гарри накрывало их, прежде чем следовали дальнейшие заклинания. Пятеро гоблинов умерли до того, как солнце достигло полудня, и еще трое умерли до того, как гномы заняли позицию у входа в пещеру, включая одного, который, совершенно очевидно, удирал, когда ему следовало охотиться.       Поскольку Гарри и Колу были быстро отправлены закрывать другие входы, Гимли расставил остальных по позициям, разделил и спрятал в разбросанных местах вокруг входа, чтобы они подошли к пещере полукругом. Тауриэль была позади них, прямо перед пещерой, дальше по склону холма. Так близко, даже несмотря на то, что склон мешал, Тауриэль могла заглянуть в темноту пещеры. Там бездельничали еще два гоблина. Но они были в пределах досягаемости лука, и когда она увидела, что они оба выглядят взволнованными, поворачиваясь, чтобы на что-то посмотреть вглубь пещеры, Тауриэль выпустила свою первую стрелу.       Стрела просвистела над его головой, и Гимли выкрикнул команду на кхуздульском.       — Давим врага! Барук Хазад, Хазад ай Эребор!       — Хазад ай Эребор! — В грохочущем ответе его собратьев-гномов, а затем они помчались через лес ко входу.       Оба гоблина у входа в пещеры внизу обернулись, и один из них умер, получив стрелу в бок от Тауриэль, которая слегка нахмурилась. На самом деле она целилась ему в голову, но он резко встал и отвернулся, стрела прошла через бок, а не лоб. Затем Тауриэль тоже двинулась вперед, туда, где у нее была наилучшая позиция, чтобы прицелиться во вход в пещеру, когда еще несколько гоблинов выскочили наружу, шипя и скуля при первых лучах солнца над головой.       Хотя на самом деле я не причинил физической боли, пристальный взгляд Анара определенно ослабил существ. Он также практически ослепил их в это время суток, сразу после полудня.       Гимли с разбегу ударил первого гоблина, вышедшего из пещеры, подняв щит и ударив по центру масс гоблина, подняв существо с ног и отбросив его назад, как будто оно ничего не весило, прежде чем он рубанул другого. Его меч, лезвие которого было острым, как бритва, отсек руку существа чуть выше локтя, прежде чем удар наотмашь перерезал ему горло.       Воин-гном по имени Ибун был следующим, кто достиг входа в пещеру, его топор врезался в поспешное копье, пронзившее голову одного гоблина, прежде чем застрял в его черепе. Поспешный удар ногой отбросил тело от его оружия в другого гоблина, который умер от еще одного удара топором, хотя удар чуть не заставил Ибуна упасть на бок.       Еще два гнома быстро присоединились к своим товарищам, и когда Ибун с проклятиями поднялся на ноги, они вчетвером сдержали натиск гоблинов. Все четверо получили удары по кольчугам, щитам или даже шлемам, но ни один не пробил добрую гномью сталь. Мысли Гимли на этот счет быстро подтвердились, поскольку чаще всего ржавое, плохо обслуживаемое оружие гоблинов ломалось при ударе о кольчуги или стальные шлемы.       Тем временем Тауриэль целилась вокруг и над гномами, стреляя глубже в пещеру. В то время как любой человек неэльфийского происхождения просто стрелял бы вслепую в темноту, предполагая, что они во что-нибудь попадут, выстрелы Тауриэль были прицельными. Каждая стрела поражала гоблина, сбрасывая его на пол, где его быстро топтали или ставили подножки его собратьям.       Находясь так близко, Гимли смог услышать отдаленный грохот, доносящийся из лабиринта впереди них секундой позже, когда Гарри закрыл еще один вход в систему пещер. За этим мгновением последовал третий звук и крик на черном языке Мордора, исходящий от гоблинов. Ни гномы, ни Тауриэль не знали этого языка, но это явно была жалоба, вопль о том, что их тайный путь к отступлению был закрыт.       Это, казалось, поддержало гоблинов еще на несколько мгновений, и еще дюжина гоблинов выбежала из темноты пещеры, потеряв несколько человек из-за стрел Тауриэль, чтобы попытаться прорваться сквозь строй гномов у входа. Но поскольку гномы были в пределах досягаемости друг от друга, ни один из гоблинов не мог пробраться сквозь них, и вскоре тел стало накапливаться так много, что они мешали своим собратьям.       В этот момент гоблины отступили, перекрикивая друг друга, полностью отступив назад, за пределы видимости даже Тауриэль, в землю холма.       Все гномы подверглись избиению, их кольчуги местами были слегка проткнуты, шлемы слегка помяты. Но благодаря их броне и общему уровню выносливости, все, что они смогли показать в короткой, острой битве, — это несколько синяков и порез на щеке Ибуна.       Тауриэль немедленно занялась этим, протерев рану вином, а затем приложив к ней небольшую припарку — один из медикаментов, которые им выдали в Лотлориэне. Синяки — это нормально, но все, что прокололо кожу, нужно было бы быстро осмотреть, учитывая, какой мерзкой гадостью гоблины и орки обычно покрывают свое оружие.       Ибун поблагодарил ее, осторожно прикоснувшись к щеке поверх повязки и кивнув головой в сторону Гарри и Колу, когда они шли через лес. — Ты молодец, что закрыл другие выходы! Обычно это было бы рискованным временем для любой пары гномов и даже в лучшие времена заняло бы гораздо больше времени.       — Магия хороша для многих вещей, — бойко сказал Гарри, его глаза скользили вверх и вниз по фигуре Тауриэль. Сначала, чтобы поискать раны, затем, когда он пошевелил бровями, глядя на нее с другим намерением, его изумрудные глаза заискрились добродушием.       Тауриэль рассмеялась над этим, закатив глаза, но все же слегка приподняла бедро, когда отвернулась, чтобы посмотреть на вход, почувствовав, как Гарри подошел к ней сзади и обнял за талию для краткого, но сердечного объятия. — Я так понимаю, здесь все прошло хорошо?       — Действительно. А теперь мы выкурим гоблинов. — Мрачно сказал Гимли. — Я не поведу свой отряд в логово гоблинов, даже если рядом со мной волшебник и эльфийка. Особенно учитывая, что ни один из вас не сможет там стоять прямо.       Хотя вход в подземный лабиринт был размером с человека, Тауриэль легко могла видеть, где туннель сужался до размеров гоблина.       Через несколько мгновений гномы, не охранявшие вход, собрали достаточно веток, хвороста и поленьев, чтобы развести большой костер. Это они установили у входа в пещеры, прежде чем зажечь его. В этот момент Гарри помог создать ветер, призвав заклинание, которому Галадриэль научила его в Лотлориэне, и которому она, по-видимому, научилась у Гэндальфа в прошлом.       В этом Манвэ был готов прийти на помощь, и ветер, окружавший гномов, ворвался в пещеру, принеся с собой дым. Это легко уберегло его от их собственных лиц и наполнило дымом все под землей.       Не обладая секретным огнем Илуватара, гоблины и орки все равно нуждались в том, чтобы дышать как обычные живые существа. Использование дыма, подобного этому, было испытанным способом буквально выкуривать их из укрытий, как будто они были насекомыми. Гномы использовали этот метод бессчетное количество раз на протяжении веков, и он никогда не переставал работать. Нужно было либо выйти и сразиться с гномами в рукопашной схватке у входа, либо остаться там, где они прятались, и умереть.       Поскольку солнце все еще было хорошо видно в небе над головой, это было нелегким решением для любого гоблина. Но и они не смогли дожить до ночи, когда дым заполнил их жилые помещения. Таким образом, сначала небольшими группами, а затем в спешке, гоблины попытались прорваться сквозь огонь к гномам.       Первые гоблины умерли легко. Тауриэль и Гарри могли стрелять сквозь дым и, ну, в общем, стрелять по входу, поражая цели гоблинов за ним еще до того, как они смогли даже приблизиться к настоящему огню стрелами и заклинаниями, для начала Рифеласом, а затем и другими, поскольку гоблины продолжали приближаться. С напором было сложнее справиться, так как гоблины немного организовались. Сначала появились десятки гоблинов, несущих большие ведра с грязью, другие хватали тела своих собратьев и использовали их в качестве щитов.       Если бы они с Тауриэль были в этот момент одни, Гарри, вероятно, обрушил бы весь вход, похоронив гоблинов, если бы не тот факт, что они были очень хороши в добыче полезных ископаемых. Или, возможно, орда заколдованных существ, таких, как я упоминал Тауриэль, чтобы удерживать другую сторону огня, и Протего на нашей, чтобы удерживать дым внутри? В конце концов, заколдованным существам не нужно дышать.       Но это было шоу Гимли, и он не собирался наступать юному гному на пятки. К этому моменту все выглядело так, как будто Гимли работал по проверенной схеме, и Гарри был готов просто добавить к этому свои собственные способности, а не брать все на себя. Он мог бы изменить свою позицию, если будет казаться, что гномы начнут получать действительно опасные ранения или, не дай Валар, действительно кого-то потеряют, но до тех пор, похоже, Гимли все хорошо продумал.       Вместо этого он наблюдал, как тела и грязь бросали в огонь, пытаясь потушить его, в то время как другие гоблины пробирались сквозь своих товарищей, работавших над этим, пытаясь сблизиться с гномами. Только для того, чтобы гномы были сильными, они убивали всех, кто мог пробраться через огонь. Гарри и Тауриэль помогали, как могли, с помощью заклинаний и стрел.       Но в конце концов огонь погас, и гоблины начали сильно давить на гномов.       От Гимли на кхуздульском донесся отрывистый приказ, и четверо гномов у входа сделали один шаг назад, одновременно рассредоточившись. Они все еще удерживали оборону, но теперь отошли немного назад, позволив большему количеству гоблинов немного продвинуться вперед от входа, но также и большему количеству гномов подойти ближе. Гарри стоял по одну сторону этой линии, посылая заклинания в массу гоблинов, опаляя и сжигая их дотла заклинаниями на основе света, скорее для того, чтобы в основном сжигать мертвые тела, чем потому, что они на самом деле были более эффективны, чем взрывающиеся заклинания. Например, сверхмощные проклятия, разрушающие кости, были невероятно эффективны, когда их бросали в большие группы гоблинов, что Гарри отметил для дальнейшего использования в будущем. При достаточной силе проклятия кости буквально разлетелись бы во все стороны при ударе, и это позволило бы Гарри нацелиться на одного гоблина и убить шестерых или семерых в результате взрыва, наполненного внутренностями.       Со своей стороны, Тауриэль целилась в любого гоблина, который, казалось, пытался держаться подальше от остальных. Были ли эти гоблины трусами или на самом деле пытались отдавать приказы, она не знала. Но с учетом того, что гномы так сильно держали оборону, и магической работы Гарри, казалось, было лучше использовать ее время, чем просто усугублять кровавую бойню на переднем крае битвы.       Однако к вечеру гоблины потушили достаточно огня, чтобы затем отступить. Гномы, однако, просто снова разожгли костры, что они и сделали, причем Гимли фактически сменил четырех гномов, которые с самого начала были на переднем крае битвы, дав им немного отдохнуть, в то время как остальные несли свою собственную вахту. Вскоре огонь снова разожгли, и заклинание Гарри снова унесло дым вглубь туннеля.       Когда гоблины пришли снова, они были еще более злыми и разъяренными и больше не боялись солнечного света. Но и в этот раз гномья сталь и доспехи справились с задачей удержания входа, а Тауриэль и Гарри уничтожили любого из гоблинов, которые пытались держаться подальше от своих собратьев и обстреливать гномов стрелами. Если бы огонь или солнечный свет не ослепляли их, гоблины-лучники, возможно, смогли бы переломить ход сражения. Но не с Тауриэль там или с Гарри, бросающим заклинания Люмоса в темноту туннеля.       Заклинание изменилось с тех пор, как Гарри связал свою магию с Ариэн. Вместо простого сине-белого света появились крошечные огоньки, похожие на солнце. Это, в свою очередь, вызвало пронзительные вопли страха у гоблинов, обнаруженных таким образом. Ни одно создание Моргота не смогло бы слишком долго выносить свет Анара, по крайней мере, без чего-то вроде пасты, которую дали троллям, сражавшимся в битве у Одинокой горы.       Во время битвы пожары снова были потушены, но гоблины больше не нападали на них, и Гарри подсчитал, что за день они убили по меньшей мере восемьдесят гоблинов или больше. Несомненно, внизу есть еще те, кто умер от вдыхания дыма. — Что теперь?       — Теперь мы поддерживаем огонь всю ночь, полностью выкуривая их. Я пошлю Воли и Колу обойти холм, чтобы убедиться, что они не смогли открыть один из входов, которые ты завалил, Гарри, и прислушаться, не ведутся ли раскопки, на всякий случай. Даже моему народу было бы трудно пробить здесь землю, чтобы вовремя проложить новый туннель, чтобы спастись от чего-то подобного, но это возможно. И я не хочу ничего оставлять на волю случая. Леди Тауриэль, если вы в состоянии, не могли бы вы осмотреть окрестности, чтобы убедиться, что поблизости нет других логовищ гоблинов?       Тауриэль кивнула и, в третий раз за день наполнив свой колчан из своих и Гарри запасов, умчалась, не сказав больше ни слова. Гарри убедился, что несколько гномов, которые не дежурили у входа, получили немного еды, затем помог соорудить небольшую насыпь перед входом, чтобы еще больше перекрыть вход. Вскоре только двое гномов стояли на страже у входа, в то время как остальные отдыхали, проверяли свое оружие или что-нибудь ели.       Все они всё еще были в прекрасной форме, несмотря на то, что сражались в течение всего дня, еще раз показав Гарри пример выносливости гномов. Большинство людей были бы полностью измотаны после драки, которая длилась так долго.       Гарри и сам чувствовал себя немного уставшим. Наверное, разные группы мышц от дневной прогулки с Тауриэль даже с эльфийской скоростью. Однако, был вопрос, который он хотел задать. — Почему ты просто не попросил меня… — Он неопределенно махнул рукой: — Взять весь этот огонь и направить его прямо в туннель, чтобы сжечь их, а не выкурить?       Гимли немного нахмурился, отводя взгляд, затем снова посмотрел на Гарри. — Ты сказал, что вы с Торином сражались с лагерем орков вскоре после встречи друг с другом. Наверняка ты видел, что они сохранили в качестве трофеев? Мы не хотим, чтобы все это было повреждено до неузнаваемости, если что-то подобное останется внутри. И есть кое-что еще, что также могло бы быть там, если это место существует так долго, как кажется. Сжигание — ужасный способ умереть, независимо от расы, и дым, по крайней мере, менее болезненный.       Гарри поморщился, поняв, на что намекал Гимли, и теперь очень беспокоился о том, что они найдут внутри. — Я могу только надеяться, что тогда мы найдем часть Темной Ямы, а не другой метод, который орки и гоблины могут использовать для размножения…       Так продолжалось всю ночь. Огонь поддерживался, и хотя Гарри иногда спал, он обнаружил, что ему не нужно много для восстановления своих магических или физических резервов. Каждые несколько часов он возобновлял заклинание, загоняя дым глубже в пещеру, удерживая его подальше от гномов, карауливших у входа.       Еще дважды какие-то гоблины пытались выбежать наружу, прикрывая носы и рты тряпками, смоченными чем-то, швыряя ведра с грязью перед собой или телами своих собратьев. Но сейчас их было недостаточно, чтобы потушить пожар, не говоря уже о том, чтобы пройти мимо гномов у входа, даже без Тауриэль, которая могла бы подстрелить их.       На следующий день Гарри и Колу обошли другие входы, снова открыв их, чтобы выпустить дым, в то время как огонь тушили гномы у входа, которые, как и гоблины предыдущей ночью, были одеты в тканевые маски, смоченные водой. К тому времени, как они закончили с этим, Тауриэль вернулась, обойдя все вокруг на расстояние, эквивалентное нескольким дням путешествия для любого, кроме другого эльфа. — Еще раз, если учесть, насколько быстро вы, гномы, можете передвигаться, мы находимся в пределах целого дня пути к югу от того, что выглядит как какая-то полуразрушенная дорога, ведущая на запад и восток. Вдалеке я смогла разглядеть какое-то большое жилище вдоль обочины. Но я не видел никаких признаков гоблинов ни там, ни здесь, ни где-либо еще вокруг. Кажется, что это место было само по себе.       — И все же, несмотря на все это, оно удачно расположено, если находится так близко к главной дороге, ведущей от Железных холмов к Эребору, — проворчал Гимли.       — Мы подождем несколько часов, пока рассеется дым, а затем войдем.       — На самом деле, если на данный момент это просто проблема с воздухом, я могу помочь. У меня есть заклинание, которое называется «Головным Пузырём», и я могу использовать его на всех нас, чтобы мы могли двигаться сквозь дым.       — Надеюсь, мы сможем начать покидать это место к полудню, — Гимли покачал головой, хотя при этом улыбался, думая о том, как сильно заклинание Гарри уже помогло.       Группе пришлось проталкиваться через тела мертвых гоблинов, и Тауриэль начала горячо благодарить Гарри, когда они поняли, что заклинание блокирует не только дым, но и зловоние. Гоблины и в лучшие времена были отвратительными существами. Когда они обгорели дотла, так как многие находились рядом с входом или просто умерли от удушья, им было гораздо хуже.       Однако Тауриэль столкнулась с проблемой вскоре после того, как туннель сузился до роста гнома или гоблина. Она внезапно вздрогнула и остановилась на месте, радуясь, что находится в конце группы. — Гарри, я… я чувствую… здесь есть великое зло, оно, оно, оно цепляется за меня, атакует мои чувства, как Зараза в Эреборе, прежде чем окончательно рассеяться. — Она подавилась, чувствуя, как с каждым шагом вперед все глубже погружается в черную, испорченную воду. — Я, я не могу…       — Конечно, любимая. — Гарри ответил мгновенно, хотя на мгновение задумался, сможет ли заклинание патронуса побороть это чувство. Секунду спустя он решил, что не сможет. Он ощущал какую-то мерзость, но это было совсем не похоже на то ощущение смерти и тьмы, которое он испытывал в курганах, путешествуя с Эстелем. Ему больше казалось, что это исходит от существа, но даже сейчас я не так связана с окружающим миром, как эльфийка вроде Тауриэль. Мне нужно сознательно попытаться сделать это, и если я не смогу почувствовать то, что заставляет Тауриэль волноваться, я не думаю, что Патронус что-нибудь предпримет. — Ты можешь вернуться Тауриэль. Я просто хочу посмотреть, есть ли что-нибудь, указывающее на то, что эта группа охотилась на людей. Тебе не обязательно быть здесь для этого.       — Спасибо! — Тауриэль выдохнула, качая головой и останавливаясь на месте, благодарная за то, что Гарри понял. — Я буду ждать тебя снаружи. Но будь осторожен. Что бы здесь ни скрывалось, это результат глубокого, непрекращающегося разложения, возможно, что-то от Великого врага.       Гарри кивнул и неловко повернул голову, оглядываясь через плечо, чтобы проследить за Тауриэль, когда она развернулась и направилась обратно по туннелю. Только когда она скрылась из виду, он повернул обратно, торопясь так сильно, как только мог, пригибаясь, чтобы догнать гномов.       Подземелье казалось, состояло из нескольких различных соединяющихся пещер, только некоторые из которых выглядели естественными, включая вход и несколько более глубоких. Они обнаружили небольшой источник воды, поднимающийся снизу, помещение, которое, возможно, было чем-то вроде кладовой, и то, что, должно быть, было спальными помещениями для многих гоблинов. Там гномы начали копаться в том немногом, чем владели гоблины, и нашли несколько предметов, сделанных гномами, каждый из которых был вынесен и разложен на брезенте палатки, расстеленном на земле, для чистки и осмотра. Если бы на чем-либо из них был клеймо производителя или семьи, оно было бы возвращено ближайшим родственникам, если бы это было возможно.       Также было обнаружено несколько человеческих предметов, и Гарри спросили, что им следует с ними делать. В главном туннеле вскоре после того, как Тауриэль повернула назад, были найдены зубец фермера и рукоять меча, остальная часть ржавого лезвия, которая недавно раскололась в какой-то момент. А затем в одной из пещер, которые гоблины использовали в качестве спальных помещений, была найдена небольшая картина с изображением семьи, помещенная в медальон. Стоя, согнувшись, в центре пещеры гоблинов, Гарри несколько мгновений просто смотрел на нее, его лицо было серьезным, а изумрудные глаза холодными.       Это была не самая лучшая картина. На самом деле, со временем она выглядела так, как могла бы сделать крестьянская девушка, ее цвета потускнели, люди на ней были без особых деталей. Но улыбки на лицах людей внутри рассказывали настоящую историю. И оно оказалось здесь, в пещере гоблинов.       — Это я сохраню, и мы установим снаружи вместе с оружием мертвых гоблинов у входа и рукоятью, которую ты нашел, — торжественно сказал Гарри, качая головой. — Это будет хорошим ориентиром для пирамиды из камней.       Он действительно должен был выглядеть нелепо, скорчившись в таком виде. Но серьезность его голоса и лица компенсировала это.       Гимли кивнул, и тогда Воли, ушедший впереди остальных, вернулся. Он заговорил на кхуздульском, покачав головой и указывая назад через плечо. Гимли и все остальные напряглись, а затем Воли посмотрел на Гарри. Волшебник выглядел крайне неуютно, но то, что они собирались увидеть, сделало бы их еще более неуютными. — Гарри, то, что ты сейчас увидишь, является одним из ужасов «Великого врага». Соберитесь с духом, и если вы почувствуете, что вас тошнит, вам нужно будет почти сразу же обновить свое заклинание, здесь все еще достаточно дыма, чтобы убить, если вы не будете осторожны. Если только твердые предметы не смогут проходить через этот воздушный пузырь, Гарри?       — Нет, ты прав. Мне нужно будет обновить его. Я был достаточно предупрежден, Гимли. Веди. — ответил Поттер, его лицо все еще оставалось мрачным. Мгновение спустя он оказался в пещере, где мог стоять прямо, не ударяясь головой или спиной, но это было слабым утешением по сравнению с тем, что находилось внутри.       Гарри и раньше видел ужасы. Труп Седрика, логово гоблинов под Туманными горами, мертвые глаза друзей, уставившиеся в никуда, тела и запекшаяся кровь в изобилии с тех пор, как он пришел в этот мир, и странные, сверхъестественные мерзости, скрытые в Отделе тайн. То, что было перед ним сейчас, затмевало почти все, что он видел раньше, с точки зрения абсолютной, мерзкой неправильности.       Труп перед ним был большим, во много-много раз больше обычного гоблина или даже человека или эльфа, хотя и не совсем размером с тролля. Оно выглядело женским, если только по-настоящему вокруг глаз и лица, хотя рот мертвого существа был широко раскрыт, зияя, как у упыря, намного больше, чем должна была быть способна нормальная челюсть. Но глаза все еще были человеческими или, возможно, гномьими, хотя не было никакого намека на бороду, так что Гарри подумал, что, скорее всего, это существо когда-то было человеком. Человеческая девочка, судя по маленькому размеру головы, которая плакала так часто, что ее щеки даже сейчас были покрыты пятнами.       Тело под относительно маленькой головой походило на некую нечестивую помесь муравьиной матки, грязи и черной, мерзко выглядящей жижи. Рассматриваемая жижа вытекала из отверстий, подобно гнойничкам, распространявшимся по всей массе. Возможно, к счастью, в этой массе не было ничего, что можно было бы назвать женским, за исключением некоторых… намеков на более темную кожу, которые могли быть сосками. Масса женщины каким-то образом видоизменилась таким образом, что ее тело раздулось далеко за пределы ожирения, плоть чудовища выглядела так, как будто это была плоть гоблина, человека или гнома и грязь вместе взятые.       Гимли, Колу и Гарри никогда не видели ничего подобного, и все трое уставились на мертвое существо перед собой, к горлу у них подступала желчь, пока они все не отвернулись. Гномы попятились из ужасающей родильной палаты, с трудом сдерживая рвоту, в то время как Гарри не мог двигаться достаточно быстро, пригибаясь к земле. Вместо этого волшебник едва успел повернуться и прицелиться в угол, прежде чем начал терять все, что еще оставалось в его желудке, падая вперед, даже когда он поднимался. От позора свалиться в собственную яму его спасли только быстрые действия Воли и одного из старших гномов, которые схватили его за руки, удерживая Гарри в вертикальном положении и прижимая его к стене.       Поттер закрыл глаза, изо всех сил стараясь не видеть глаз существа, тех глаз, которые рассказывали ему о боли, страхе и кричащем, раздирающем душу ужасе, для которого смерть была величайшей милостью. — Это, это когда-то было человеческой девушкой, не так ли? Я, я думал, что когда женщин и девочек захватывали в плен, они подвергались насилию или сексуальному надругательству. Но это… это… Я не могу сказать, что это хуже, но это намного отвратительнее.       — Да. Мы не знаем, какую мерзость сотворил Моргот, но это один из способов, с помощью которого гоблины и другие могут заселить себя заново. Они берут женщину; подойдет любая раса, будь они прокляты в самых черных глубинах океана! — Воли зарычал, его руки сжимались и разжимались, он продолжал ругаться на кхуздульском в течение нескольких мгновений, прежде чем, казалось, успокоился, теперь с жалостью и печалью глядя на существо. — Они забирают женщин, они морят их голодом. В конце концов, если они не откусывают себе языки или иным образом не убивают себя, женщин заставляют есть мясо гоблинов или орков, заставляют их есть мясо своей собственной расы или других людей. И, поступая так, они заставляют женщину… измениться. Созданное таким образом существо не столько рождает гоблинов, сколько просто создает их. Из самой ее плоти, как вы видите, образуются пустулы, и из этих пустул выйдут гоблины или, что еще хуже, орки. Это ужасающий процесс, и изменения происходят в течение многих лет. Но когда это будет сделано, вы получите такое существо, как это, существо, которое может заселить логово гоблинов в течение нескольких месяцев, а не десятилетий, как это происходит с зараженной землей.»       Другой гном постарше, молчаливый парень по имени Рори, двоюродный брат Воли, склонил голову перед мертвым существом. — Да. Но, похоже, мы перебили здешних гоблинов достаточно быстро, чтобы монстр, в которого она превратилась, мог эволюционировать дальше, и нет никаких намеков на зараженную землю. Мы похороним ее, и ни один гоблин больше не родится в этом грязном месте.       Гарри медленно кивнул, борясь с желанием наброситься со своей магией или выпрямиться и отвернуться, чтобы его желудок снова не наполнился. Первое сейчас было бы бесполезно, существа, которые это сделали, были уже давно мертвы. Второе просто причинило бы боль. Вместо этого он пробормотал молитву Валар, Мандосу в его чертогах, надеясь, что душа этой женщины прошла бы через эти чертоги, чтобы очиститься, прежде чем присоединиться к Илуватару, как это было правом любой души человека.       Но когда он посмотрел на ужасно испорченное, мутировавшее существо, которое когда-то было молодой человеческой девушкой, Гарри, наконец, понял истинную глубину ужаса, от которого Келебрейн, жена Элронда и дочь Галадриэль, была спасена своими сыновьями и мужем. Он не знал, где на протяжении всего этого процесса находилась Келебриан до того, как ее спасли, но теперь он понял, почему она так быстро решила пересечь море и войти в Аман. Некоторые вещи просто слишком ужасны, чтобы кто-то мог их вынести, и он надеялся, что она нашла исцеление в Благословенном Царстве и свете Валар.       Однако, помимо этого, Гарри также понимал кое-что, чего, возможно, не понимали гномы и, возможно, даже большинство эльфов.       Гэндальф рассказал ему о первоначальном сотворении орков и гоблинов, о том, как они были созданы путем порчи и разрушения многих первых эльфов, пробудившихся на Арде, задолго до того, как проснулись гномы и люди. Как Моргот не мог создать жизнь, он мог только исказить ее. И он долго удивлялся, как гоблины и орки могут казаться такими живыми, какими бы извращенными они ни были. Теперь он понял, как. Потому что он готов был поспорить на что угодно, что с каждым своим… рождением женщина, которая была превращена в чудовище до него, отдавала часть своей собственной жизненной силы, свою долю Священного Огня, который Илуватар вдохнул во все живое. И тем самым дала что-то вроде жизни гоблинам, которые произошли от нее.       — Что… что мы собираемся делать? — Спросил Гарри, указывая на существо. — Это какая-то церемония или…       — Нет. — Воли покачал головой, обводя их жестом. — Это место, как и другие до него, послужит памятником, местом упокоения для нее. Когда мы закончим внутри, Гарри, ты можешь снова обрушить крышу по всему этому лабиринту. Похорони эту обреченную душу, а также созданий, которые ее создали. Это единственный способ почтить ее память сейчас.       Гарри кивнул, ответив, что это была одна из задач, на которую он тоже посмотрел бы с удовольствием, и начал передвигаться, отмечая опорные балки, грубые, по общему признанию, сделанные гоблинами, слабые места в скале наверху и другие области.       Когда от Гимли и остальных поступил сигнал, что они закончили, он начал с самой глубокой точки и начал методично разрушать каждую слабую зону, пока куски крыши почти не посыпались ему на голову. Затем он двинулся к выходу так быстро, как только мог, все еще обрушивая на себя бомбардирующие заклинания.       Когда Тауриэль присоединилась к ним, Гарри и гномы посмотрели друг на друга и, не обменявшись ни словом, собрали вещи и ушли. Они упорно продвигались вперед, пока не наступила глубокая ночь, стараясь держаться как можно дальше от ужаса, скрывавшегося под обломками позади них, в то время как Гарри неохотно объяснял, что они нашли под холмом.       Позади них холм обрушился, теперь он выглядел почти как вулканическая кальдера. Не осталось ничего, что указывало бы на то, что холм был занят гоблинами. Из земли торчало лишь несколько человеческих орудий, да маленький бронзовый медальон болтался на длинной веревочке, раскачиваясь то в одну, то в другую сторону на ветру.       В ту ночь Гарри и Тауриэль пошли спать первыми, войдя в свою палатку как раз в тот момент, когда гномы начали просматривать то, что они собрали в логове гоблинов, распевая старые панихиды на своем родном языке. Гарри наложил чары и, почувствовав, как Тауриэль обняла его, откинулся на их спальный мешок, крепко обнимая ее, словно собираясь никогда не отпускать, находя утешение друг в друге, пытаясь изгладить ужас от того, что они увидели, в компании друг друга.

***

      На следующий день патруль все еще был несколько подавлен ужасом, который они обнаружили, и различными доказательствами того, что гоблины там делали.       Тауриэль была еще хуже, молчаливая и торжественная, ее глаза были прикрыты, она шла рядом с Гарри, а не впереди группы. Не из-за страха, а потому, что она не хотела оставаться наедине со своими мыслями после того, как ей рассказали о том, что обнаружил Гарри. Не то чтобы он или кто-либо из гномов мог винить ее. Даже из вторых рук, такого рода ужас был чем-то, что затмило бы разум любого.       Но в середине дня Поттер решил, что с него хватит, и решил немного поднять всем настроение. И что может быть лучше, чем вернуть старую, но вкусную вещь. С этими словами Гарри огляделся и, решив, что Гимли, скорее всего, меньше всего придет от этого в ярость, прицелился поверх голов других гномов в ту сторону, где Гимли мчался впереди остальных. Внезапный приступ смеха и замешательства, раздавшийся у него за спиной, заставил сына Глоина обернуться, и он прорычал: — Что с вами, ребята, не так?       — Я не верю, что ярко-розовый — твой цвет, Гимли. На самом деле, я бы зашел так далеко, что сказал бы, что это цвет не для гномов, — объявил Воли, оглядываясь через плечо на Гарри, который, очевидно, был единственным человеком, который мог сделать что-то подобное.       — Я признаю, что не силен в цветах, но я хотел посмотреть, как это выглядит. У тебя есть какие-то предпочтения, Гимли? — Спросил Гарри, меняя цвет волос Гимли на радужный, что вызвало еще больше смешков и даже легкую улыбку Тауриэль.       Гимли попытался взглянуть на свои волосы, затем опустил взгляд на бороду, отметив, что она не изменилась. Зная, как болезненно гномы относятся к своим бородам, Гарри решил, что будет целиться только в волосы Гимли, а не в бороду и прически одновременно. — Пока ты не трогаешь бороду, мне всегда было интересно, как бы я выглядел с темно-синими волосами. — Все остальные гномы удивленно посмотрели на Гимли, и он пожал плечами. — Это была всего лишь мимолетная мысль, когда я был маленьким.       — Значит, около двух лет назад? — Закричали несколько гномов, на что Гимли ответил на кхуздульском таким образом, что несколько гномов расхохотались, а секунду спустя к ним присоединился Гимли. Тауриэль присоединилась к ним в тот момент, когда Гимли наклонился, поднял порцию плотно утрамбованной земли и с поразительной точностью швырнул ее в лицо Гарри. Поскольку все они двигались в том же быстром темпе, что и гномы с момента встречи с Гарри и Тауриэль, это заставило Гарри споткнуться, и он упал на задницу, вытирая лицо обеими руками.       — Значит, даже самого могущественного из волшебников можно победить простой грязью? — Гимли расхохотался. — Возможно, ты запомнишь этот урок на будущее.       Как только Гарри поднялся на ноги, он продвинулся еще немного вперед, чтобы догнать Гимли, шедшего впереди группы, смеясь и поддразнивая его, перекрасив волосы в темно-синий цвет, о котором, по словам Гимли, мечтал, и крича через плечо, если кто-то еще хотел посмотреть, как они будут выглядеть с другим цветом волос или просто с другим цветом одежды в целом. Как только Колу предстал в образе сосново-зеленого карлика с головы до ног, за исключением бороды, Тауриэль вмешалась, спросив, может ли она сменить цвет волос на золотисто-русый или черный как вороново крыло.       Не объясняя причин своего внезапного желания сделать это. Хотя мудрая душа могла бы почувствовать, что у нее были скрытые мотивы выбирать цвета волос, Галадриэль и Арвен.       Однако полный ужаса взгляд Гарри заставил Тауриэль громко рассмеяться, и этот звук — яркая, ясная нота — поднял настроение Гарри и гномов так же сильно, как и предыдущие моменты шуток. Группа продолжила свой путь в гораздо лучшем расположении духа, хотя Тауриэль больше не покидала их группу, чтобы идти впереди них, вместо этого оставаясь рядом с Гарри, все время улыбаясь, когда он шутил с гномами.       Перед полуднем Тауриэль остановилась, глядя перед собой. — Я вижу вдалеке башню, сооружение, которое я видела, расширяющееся после того, как мы напали на гоблинов. С этого ракурса оно имеет форму прямоугольника, но одна его часть выглядит выше остальных. Это почти похоже на какую-то крепость.       — Это будет одна из промежуточных станций. На самом деле, если мы проследовали по нашему маршруту так хорошо, как могли бы, это будет одна из станций интенсивного движения, одна из двух на пути к Железным холмам, расположенная там, где в древности проходили совместные границы Эребора и Дейла. Хотя, очевидно, ни у кого из нас нет никаких иллюзий относительно того, на какую территорию мы действительно можем претендовать на данный момент, — объяснил Гимли, прежде чем подробно рассказать о маршруте между Железными холмами и Эребором, а также о самих путевых станциях.       Ближе к вечеру разведывательный отряд добрался до места, которое в старом мире Гарри назвали бы Мотт и Бейли. Это была своего рода крепость, укрепление прямоугольной формы, с внутренней крепостью, расположенной с одной стороны прямоугольника, и высокими стенами, идущими вперед к надвратной башне на другом конце. Многое из этого выглядело как старая постройка, и Гарри еще раз был поражен трудолюбием гномов и тем, как хорошо они умели работать с камнем.       Был еще один вопрос, который он должен был задать, когда решетка перед ними открылась, и офицер стражи прокричал на кхуздуле какое-то сообщение кому-то внутри.       — Это место выглядит чрезвычайно устрашающим. Я могу понять, почему он, возможно, был заброшен после падения Эребора, но нужно ли было вам всем выгонять из него орков или гоблинов?       — Даин сделал, — заявил Воли, обменявшись приветствием с одним из гномов, стоявших на страже над ними. — Наш народ сохранил контроль над этой и несколькими другими промежуточными станциями на некоторое время во время Исхода, что спасло сотни жизней. И после, с помощью Даина в снабжении их, хотя в течение нескольких лет не было причин делать это, прежде чем мы вернулись в Железные холмы. Затем с севера пришли орки, захватив это и несколько других мест. Но такие люди не могли их содержать, особенно после того, как мы сами снесли фрагменты стены, когда уходили, убрали двери и кое-что еще.       — Что, очевидно, значительно облегчило нам их починку, когда мы вернулись, и в равной степени затруднило оркам удерживать их против нас. Даин убил их всех, прежде чем он и его войска присоединились к войне против орков в Туманных горах под командованием Траина, — заявил Воли. — В последующие десятилетия были некоторые опасения, что вернутся еще, но никто так и не вернулся. Конечно, мы узнали, почему они не были так заинтересованы в наращивании сил между Железными холмами и Эребором, когда Азог повел свою армию против Одинокой горы и союзных войск.       Гарри кивнул, поскольку это имело смысл. В конце концов, зачем вкладывать средства в такое укрепление, если оно было не так уж хорошо, и для этого не было причин? Но теперь появилась причина, и Тауриэль с Гарри оба на некоторое время осмотрели восстановленный аванпост, наблюдая, как патруль гномов разговаривает со своими товарищами в крепости, получая новости и отчеты от других патрулей на их родном языке.       Вскоре к ним подошел Гимли, указав на сторожевую часть Мотта и Бейли, а затем на группу ослов, которые паслись на лужайке неподалеку. — У них есть место для нас и даже больше внутри. Владельцы этого участка скоро собираются уезжать, направляясь к Железным холмам, с оружием, золотом и драгоценностями, как это предусмотрено некоторыми контрактами и соглашениями, достигнутыми с владельцами Железных холмов.       Гарри и Тауриэль оба слышали гордость в голосе гнома, могли видеть ее в глазах нескольких других, но ничего не сказали, зная, что обеспечение соблюдения контрактов было чрезвычайно важно для гномов, особенно когда речь шла о семейном бизнесе и задолженностях, как это было в Эреборе, особенно перед семьями тех гномов, которые погибли в битве у Одинокой горы.       — Во многих случаях это последний взнос. Но мы останемся здесь на некоторое время, прежде чем отправимся обратно в Эребор. Картограф Кифло здесь и ждет прибытия еще двух патрулей, пока он строит карту местности между Одинокой горой и Железными холмами.       На это Гарри спросил, не следует ли им с Тауриэль остаться, чтобы поговорить с этим мастером-картографом об идеях, которыми он поделился с Воли, но когда его спросили, Гимли покачал головой. — Если вы хотите, вы, конечно, можете, и вам здесь будут рады. Но помните, что Воли тщательно записал все, что вы описали, и даже начал использовать некоторые идеи, которые вы ему подсказали. Он сможет передать их своему хозяину, а Кифло очень открыто относится к таким вещам. Ему все равно, откуда берется идея, важно только, чтобы она работала на улучшение карты. Если вы сами хотите отправиться в Эребор, я не вижу причин для того, чтобы вы оставались.       Гарри и Тауриэль обменялись взглядами, и в этом взгляде они оба увидели, что другой хочет немного побыть наедине. Путешествовать с гномами было очень весело, несмотря на гоблинов и… откровение о том, откуда могли взяться такие существа. Но их собственные представления о приличиях препятствовали определенным «семейным делам» между ними. Побыть немного наедине, прежде чем добраться до Эребора, показалось им обоим хорошей идеей. — В таком случае, Гимли, я думаю, мы сейчас ее отпустим. Было приятно познакомиться с вами, и я надеюсь продолжить наше знакомство, когда вы приедете в Эребор. Но пока, если только Кифло не захочет поговорить со мной лично, я не вижу причин для того, чтобы мы остались вдвоем.       — Мне тоже было приятно познакомиться с тобой, Гарри. И с тобой тоже приятно познакомиться, Тауриэль. — Гимли на самом деле подмигнул Тауриэль, легкая улыбка проступила сквозь его бороду. — Я давно задавался вопросом, не были ли рассказы об эльфийской красоте преувеличены, но я вижу, что это не так.       Тауриэль громко рассмеялась, потянувшись вниз, чтобы обнять Гимли за предплечья, в то время как другие гномы вокруг них вздрогнули от шума, улыбки растянулись на их губах, несмотря на все их усилия издать этот звук, поскольку те, кто раньше не замечал, что Тауриэль эльфийка, сделали это сейчас. — Если ты можешь сказать это о простом воине вроде меня, подожди, пока не увидишь некоторых из истинных красавиц моей расы. Но, тем не менее, я благодарю тебя за комплимент.       Гарри в свою очередь пожал руку Гимли, затем помахал на прощание остальным, прежде чем они с Тауриэль повернулись и вышли из башни. Несколько минут спустя они услышали, как за ними закрылась опускная решетка, и начали ускоряться, переходя с ходьбы на обычный для эльфов бег.       При нормальной скорости, которую они вдвоем могли поддерживать, особо не напрягаясь, потребовалось три дня, чтобы добраться до земель вокруг Одинокой горы, где они, к удивлению, начали видеть больше людей и гномов. Казалось, здесь, в тени горы, было несколько ферм или, скорее, земель, которые медленно превращались в сельскохозяйственные угодья. Люди и гномы работали сообща таким образом, который, как знал Гарри, казался бы невозможным где-либо еще. В поле зрения Тауриэль уже были построены небольшие домики, хотя они больше походили на временные жилища, чем на что-либо постоянное.       Ближе к горе была другая история. Там, к удивлению, были видны настоящие фермы, вдали виднелись несколько рядов пшеничных полей, приближающихся к дороге гномов, ведущей на восток, вместе со сторожевыми вышками и группами людей, работающих на полях. Двух путешественников не было видно издалека благодаря их плащам, и они напугали многих крестьян, когда они двигались по дороге в том же темпе, в каком они двигались с тех пор, как покинули аванпост гномов. Но Гарри почти сразу узнали многие, что вызвало у Тауриэль некоторое раздражение, когда несколько женщин на полях весело помахали ему, призывая остановиться и поговорить с ними.       Гарри проигнорировал их всех, двигаясь в том же темпе. — Интересно, почему Бард и Торин решили основать такие фермы именно здесь? Я знаю, что ближе к столице Дейла были десятки ферм.       — Возможно, почва там была не такой богатой, как они думали? — Тауриэль пожала плечами. — Я разбираюсь в деревьях и лесах, Гарри, а не в почве и фермах в человеческом стиле.       Гарри фыркнул на это, но он знал, что это простая истина. Ни в Лотлориене, ни в Ривенделле, ни даже в Таур-и-Нндэделосе не было ферм, как понял бы этот термин любой человек. Лотлориен выращивал пшеницу и другие подобные культуры, но делал это в центре леса, где деревья, даже могучие деревья маллорна, росли в центре сельскохозяйственных угодий, никоим образом не нарушая посевов.       Вскоре они увидели, что такого рода заросли были исключительно точечными, что отчасти подтверждало догадку Тауриэль. Вокруг Одинокой горы, области, которая ранее называлась Долиной, все еще оставались лиги, где не было ни ферм, ни людей.       Какое-то время пара видела больше людей, чем гномов, небольшие патрули из четырех человек, передвигающиеся по окрестностям, людей, охраняющих сторожевые башни вдалеке, которые могла видеть только Тауриэль, или вдоль дороги, и людей, работающих над прокладкой новых дорог или чем-то еще, что Гарри не смог определить, не остановившись, чтобы спросить. Много раз пара видела, как вдалеке двигались тяжелые повозки, груженные камнями, а другие — землей, направляясь туда, где, по расчетам Гарри, находился город Дейл, что подтверждало точность догадки Тауриэль.       Не то чтобы ее это сильно волновало. Вместо этого Тауриэль была ошеломлена видом целых деревьев, которые пересаживались и перемещались, перемещались мимо них по дороге или дальше на юг откуда-то впереди них. Каждый раз, когда они видели тележку, перевозящую дерево таким образом, Тауриэль просто смотрела на них, пока их темп не удалял их за пределы досягаемости, склонив голову набок с довольно милым выражением полного замешательства. Как будто она просто не могла понять, зачем кому-то вставать и передвигать.       Но вскоре они уже огибали Одинокую гору по направлению ко входу в Эребор, и местность снова изменилась. Во-первых, подъем стал круче, и все больше деревьев и скал торчало из склонов холмов, ведущих к горе, тень которой к этому моменту уже довольно долго скрывала их. Сторожевые башни здесь выглядели более постоянными сооружениями, в верхней части которых Гарри распознал что-то вроде системы сигнальных флажков. Гномов было не так уж много, но их все равно здесь было больше, чем со времен первой сельскохозяйственной зоны возле дороги гномов.       Здесь было даже несколько ферм, управляемых гномами, хотя в основном это были фруктовые сады. По-видимому, на обратной стороне Одинокой горы от входа до пришествия дракона было несколько фруктовых садов, и, что удивительно, многие деревья там сохранились на протяжении многих лет. Там Гарри остановился и спросил об этом фермера-гнома, который сказал ему, что им нужно было привезти немного почвы и пришлось убрать много деревьев, чтобы другие могли расти лучше. К этому моменту они действительно собирались в будущем производить довольно приличный запас фруктов.       Этого, конечно, не было в прошлый раз, когда Гарри и Тауриэль были в Эреборе. Тогда Эребор и Дейл полагались на эльфов Таур-э-Ндэделоса в плане продовольствия. Было приятно слышать, что еда больше не была проблемой, несмотря на то, что семьи и кланы гномов и все больше людей прибывали в этот район с севера и даже с юга.       Когда они добрались до дороги, ведущей ко входу в сам Эребор, они увидели еще больше свидетельств напряженной работы гномьей промышленности, больше людей и, что удивительно, пару эльфов. Пара стояла рядом и выглядела как какие-то посланники, разделяющие трапезу, в то время как Гарри и Тауриэль бежали вперед по дороге. Один из них окликнул Тауриэль на синдарине, помахав рукой, и Тауриэль помахала в ответ, прежде чем вопросительно посмотреть на Гарри.       — Ты можешь задержаться и узнать новости, если хочешь, — легко ответил он. — Я хочу пойти найти Торина и посмотреть, где мы остановимся. Кто знает, может быть, гномы закончили работу над нашим домом у озера?       Тауриэль улыбнулась, поцеловала Гарри в щеку, а затем повернулась, направляясь к другим эльфам. Гарри улыбнулся, глядя ей вслед, затем повернулся и направился по дорожке ко входу, кивнув группе охранников из восьми человек, которые дежурили снаружи вместе с Балином, который по какой-то причине лично приветствовал группу гномов.       Стражники казались в основном церемониальными, но также отвечали на вопросы людей и вновь прибывших гномов, которых по-прежнему прибывало много каждую неделю, несмотря на то, как долго Гарри отсутствовал. Несколько охранников узнали Гарри и подняли кулаки в знак приветствия, на что он ответил тем же, в то время как вновь прибывшие гномы косо посмотрели на человека, хотя не только на Гарри, но и на всех остальных людей вокруг.       Внутри от вида базара у Гарри перехватило дыхание. Здесь было еще оживленнее, чем в прошлый раз, и еще красочнее. Многие светильники, свисавшие со сталактитов наверху, были заменены, а система освещения была почти полностью перестроена. Массивные люстры из тысяч свечей горели по всей огромной пещере, освещая все пространство настолько, насколько это было бы возможно, если бы Ариэн могла направить солнце непосредственно в Эребор. Гномы и люди смешались повсюду. Гарри даже видел, как Бард разговаривал с группой старых, более толстых, чем обычно, гномов, большой тележкой и несколькими другими мужчинами позади него. Гарри не знал, что за товары везла тележка, из-за которых в Эребор должен был прибыть сам «король» Дейла, но тот узнал Гарри, и они обменялись приветствиями, даже когда волшебник пробирался сквозь толпу к лестницам, ведущим вниз. Балин сказал ему, что он найдет Торина внизу, в кузнице, а не в королевских покоях или королевском зале.       Мгновение спустя Гарри очень обрадовался тому, что он был намного выше гномов, потому что это позволяло ему видеть сквозь толпу странно молчаливых гномов, которые преграждали ему путь вниз, в кузницу, шум базара быстро стихал. Сначала Гарри подумал попросить их пропустить его, но тишина заставила его смотреть прямо перед собой и вниз, в кузницу, и когда он увидел, что там происходит, он понял, почему все молчат. Потому что Торин не просто работал в кузнице. Вместо этого он принимал участие в какой-то церемонии.       Друг Гарри стоял, заложив руки за спину, уставившись прямо в землю у своих ног, в центре небольшого круга выглядевших гораздо старше гномов, которых Гарри узнал, поскольку видел их раньше в кузнице. Все они были старшими мастерами-кузнецами, людьми, которые спустя десятилетия достигли вершины своего ремесла и которым было позволено создать свой собственный знак изготовителя.       Между собой они передавали перчатку размером с руку гнома. Перчатка была двустороннего типа, с полностью металлическими пальцами, ладонью и запястьем, и закрывала руку почти до локтя, немного больше, чем обычная рука гнома, так что владелец мог одновременно носить кожаную или матерчатую перчатку. Его пальцы были чрезвычайно хорошо сочленены, судя по тому, как судьи двигали ими один за другим, разглядывая суставы, принюхиваясь и даже время от времени поглядывая на металл.       Гарри это не смутило. Он и раньше видел у гномов похожие вещи. Они знали металл и чувствовали его на ощупь, что было далеко за пределами того, что Гарри мог понять.       По мере того, как шла борьба, Торина забрасывали вопросами на кхуздульском, некоторые резкие и почти рычащие, другие длинные и запутанные. Торин отвечал на все вопросы, не отрываясь от того места, где он смотрел в землю, выглядя почти смиренным, что Гарри редко (если вообще когда-либо) видел у Торина. Его руки были сцеплены перед собой, и Гарри с удивлением понял, что они на самом деле были скованы вместе. Цепочки были очень маленькими, невероятно замысловатыми, почти похожими на гномью кольчугу, а не на настоящие наручники или цепи, и Гарри знал, что его друг, вероятно, мог бы превратить такую вещь в оружие, если бы захотел, не говоря уже о том, чтобы освободиться от нее. Но он держал руки перед собой, вся его манера была уважительной и, стоит повторить, смиренной. ТОРИН. Смиренный. Это… это конец света?       К тому времени, когда Гарри прибыл, какая бы церемония ни происходила, она уже некоторое время была в самом разгаре. Перчатку держал гном почти позади Торина, и вопросы продолжались по мере того, как перчатку передавали другим, пока она не вернулась обратно в руки гнома, стоящего лицом к Торину. У самого старшего из них, волосы были совершенно седыми, и он выглядел так, словно ему понадобилась бы помощь, чтобы подняться по лестнице приличных размеров.       Тем не менее, на его шее все еще висела тяжелая цепь из золота, серебра и других металлов, включая, Гарри был уверен, судя по ее серебряному блеску, либо платину, либо мифрил. Отсюда он не был уверен, что именно. Но он был уверен, что если в этой цепи было мифриловое звено, то этот мастер-дварф был кем-то чрезвычайно важным.       Он взял перчатку в руку, как будто взвешивая ее, затем попытался согнуть ее часть, прежде чем повернуть, осматривая края с другой стороны. Затем он надел ее без сопровождения, защелкнув металлические застежки на конце.       «Только гномы смогли бы создать перчатку, которая больше похожа на современную лыжную перчатку из металла», — с некоторым удивлением подумал Гарри. Теперь он также заметил, что Дис, Фили и Кили были в первых рядах толпы вместе с Двалином и Глоином, оба приходились Торину родственниками по линии прапрадеда.       Но его внимание вернулось к церемонии, когда несколько гномов, стоявших в кругу вокруг Торина, отступили назад, а затем подтолкнули ряд предметов вперед. Сначала большой кусок дерева. Затем последовала серия видов оружия, за которыми последовал большой кусок камня размером с тело гнома и, наконец, наковальня.       На глазах у Гарри перчатка ударила по деревянному бруску, от удара выбило щепки, несмотря на возраст гнома, наносившего удар.       Только теперь в толпе послышались одобрительные возгласы, хотя они быстро стихли, когда старый гном поднял руку, согнул пальцы в перчатке и повертел ее так и сяк, чтобы посмотреть, нет ли повреждений. Он даже вытащил маленький монокль, ювелирную лупу, внимательно осмотрел петли, прежде чем снять перчатку. Он молчал с тех пор, как были вынесены предметы, но теперь сказал два слова на кхуздульском и передал перчатку следующему гному слева. «Габ Сог! (хорошо сделано)»       И так продолжалось, пока Гарри наблюдал. Некоторые из гномов были больше обеспокоены тем, как перчатка может обхватывать древко оружия, и наносили ею серию ударов, целясь в щит или часть доспехов. Каждый раз перчатку снимали и передавали дальше. Другие пытались разбить ее о камень или наковальню, в то время как еще больше били по ней оружием, проверяя, выдержит ли она.       К тому времени, когда перчатка снова достигла древнего мастера, на ней появилось несколько небольших вмятин, но и только. И Гарри с интересом отметил, что с оружием на самом деле, похоже, дела обстояли хуже. В частности, меч, которым они пользовались, теперь был сколот, а наконечник копья выглядел так, как будто он был немного изогнут, хотя копье справилось с задачей пробить металл гораздо лучше, чем меч, что стало причиной одной из более глубоких вмятин.       Это интересно и заставляет меня задуматься, сколько именно из тех фильмов, которые Гермиона заставляла его иногда смотреть, были точными. Теперь, возможно, просто гномы изготавливают броню по гораздо более высоким стандартам, чем большинство, что, безусловно, возможно, но все же. Интересно, было ли это все, эм, как бы вы это назвали, художественной вольностью? Что полную пластинчатую броню можно так легко разрезать или пробить насквозь?       Он продолжал наблюдать, как перчатку вернули древнему мастеру, который снова надел ее и начал двигать пальцами. Несмотря на наказание, которому подверглась перчатка, все суставы все еще работали, он все еще мог сжимать оружие, все еще мог надевать и снимать перчатку без посторонней помощи. Затем он снова стянул ее и заглянул внутрь, выкрикнув что-то, якобы требуя прикурить, когда ему быстро предложили. Это был маленький, замысловато сделанный фонарь, который гном поместил внутрь перчатки, чтобы иметь возможность заглянуть внутрь металлоконструкции, позволяя ему упасть внутрь, не гася свет.       Эта вещь заставила Гарри вспомнить удивительно хорошо сделанную переносную чернильницу, которой пользовались Гимли и Воли, и, вздрогнув, Гарри огляделся по сторонам, заметив нескольких гномов с чрезвычайно вьющимися черными локонами, загорелой кожей и одетых чуть более красочно, чем другие гномы в округе. Он также заметил нескольких лысых гномов, наблюдавших за происходящим, единственных, кто в толпе производил хоть какой-то шум, тихо разговаривая друг с другом, несмотря на свирепые взгляды окружающих их длиннобородых.       Гарри снова обратил свое внимание на церемонию, когда маленький огонек был опущен обратно из перчатки в ожидающую ладонь и передан служителю. Древний гном несколько мгновений смотрел на него, затем на Торина и произнес длинную фразу на кхуздульском, высоко подняв перчатку.       Плечи Торина расправились, и он, наконец, поднял взгляд, в его глазах сверкнуло то, что, как Гарри знал, было победой, когда окружающие мастера-кузнецы начали скандировать. Сначала тихо, а затем медленно нарастая, к ним присоединились многие зрители. Черновласы были первыми, их голоса были светлее, мелодичнее, чем у любого из гномов, которых Гарри когда-либо слышал, их кхуздул менее резкий, почти лирический. За ними быстро последовала остальная толпа, причем Камненоги присоединились медленнее всех.       И как только они все это сделали, Гарри дернулся, почувствовав что-то своими магическими чувствами. Вокруг них разрасталась какая-то магия, точно такая же, какую Гарри уже испытывал раньше в кузнице. Однако здесь все было гораздо острее, более направленно. Это не было частью замысловатой паутины, вместо этого оно было направлено в Торина, когда два гнома вышли вперед, неся маленькую, идеально округлую каменную табличку и долото. Долото было покрыто замысловатой маркировкой и резьбой, отметины, казалось, поблескивали от золотой инкрустации, кончик острый и заостренный, увенчанный медью. Сам камень был гладким и однородным по цвету, форме и толщине.       Цепь на его руках разорвалась у его ног, Торин откинул голову назад, его глаза закрылись, когда он тоже присоединился к песнопению, протянув руки за предметами. Он взял их, и Гарри наблюдал, как он медленно соединяет их вместе, держа камень в одной руке, долото в другой и произнося заклинание. В течение нескольких минут песнопение продолжало нарастать, а затем, когда магия, казалось, достигла крещендо, Торин начал что-то отмечать на камне долотом.       Это заняло совсем немного времени, но вскоре он уже держал долото поднятым, и магия внезапно оборвалась, исчезнув. Затем песнопение превратилось в простой рев одобрения, когда их король показал толпе знак Мастера.       Толпа продолжала аплодировать и реветь, когда семья Торина двинулась вперед, другие кузнецы убирали предметы, использованные на церемонии. Фили и Кили хлопнули своего дядю по плечам, улыбаясь ему, в то время как Дис обняла своего брата, его собственные руки обхватили ее. Затем он увидел Гарри над толпой и улыбнулся своему другу, кивнув головой в сторону волшебника. Гарри кивнул в ответ и застыл как вкопанный в толпе, когда она начала расходиться, лишь немногие вышли вперед, чтобы лично поздравить Торина, в том числе несколько Черновласов, один из которых, как подумал Гарри, мог быть женщиной. С гномами часто было трудно что-то сказать, если не слышал, как они говорят, поскольку у обоих полов были бороды.       — Это было увлекательно. Я так понимаю, ты теперь мастер-кузнец? — Риторически спросил Гарри. — Что это было в конце?       — Я не удивлен, что ты смог почувствовать, что происходит что-то странное. Но это нормально во время церемонии посвящения. — Сказал Торин, и двое друзей взялись за руки. — Говорят, что когда мастеру приходит время впервые создавать свой знак, он руководствуется прикосновением самого Махала.       — Ну, я не могу сказать тебе, было ли это непосредственно от Махала или нет, но, безусловно, здесь было задействовано много магии. Рад видеть тебя, Торин, и еще раз, я поражен тем, как далеко продвинулся твой народ с тех пор, как я был здесь в последний раз.       — Предстоит еще многое сделать, но да, у моего народа теперь достаточно еды, поступающей из наших собственных рук и с ферм людей. Кузница вернулась к полноценной работе, и освещение было отремонтировано. Эребор уже не совсем там, где был до Смауга, но я бы дал ему еще год, максимум два, прежде чем мы окажемся здесь, — сказал Торин со спокойной гордостью и уверенностью в голосе.       Не за себя или дело своих рук, которое он только что отпраздновал, а за работу своего народа, за то, что они построили и будут продолжать строить в будущем. Это было незаметно, но то, как он огляделся вокруг, улыбка на его лице, обращенная к племянникам и сестре, к гномам вокруг них, рассказали Гарри всю историю.       — Но пойдем! — Внезапно воскликнул Торин, оглядываясь на Гарри. — Мы отправимся в покои короля, где выпьем не один бокал, и ты расскажешь мне, чем занимался с тех пор, как ушел! Я так понимаю, теперь у тебя с головой все в порядке?       — Такой же утонченный, как всегда, хотя идея с медовухой, безусловно, звучит заманчиво. Я даже зайду так далеко, что заключу пари, что выпью больше тебя, — поддразнил Гарри.       — Ха! не хочешь поспорить на это? — Спросил Торин, его глаза заблестели.       — Что ты поставишь на кон?       — Бочонок лучшего глоинского вина! — Воскликнул Торин.       — …Согласен. А я, в свою очередь, поставлю бочонок трубочного зелья из Шира.       Это вызвало охающий звук у гномов поблизости, как друзей, так и членов семьи, и странная пара, человек и гном, развернулись, направляясь вверх по лестнице, в то время как Гарри продолжал говорить, объясняя о том, как он и Тауриэль встретились с Гимли и его патрулем, и о двух битвах, в которых они приняли участие против гоблинов. К тому времени, когда группа пробралась сквозь толпу в Королевский зал, где несколько других гномов уже ждали, чтобы поговорить с королем, рассказ Гарри дошел до встречи с Жёсткобородами. Известие о том, что с ним и Тауриэль не только не очень хорошо обошлись, но и оскорбил один из молодых Жёсткобородых, заставило королевскую семью сердито зарычать, но Дис резко остановила троих своих мужчин, произнеся несколько фраз на кхуздульском, смысл которых, как и большей части этого языка, ускользнул от Гарри.       Хотя выражения «подкаблучник», по меньшей мере, универсальны.       Несмотря на это несколько забавное наблюдение, Гарри внес свою лепту, чтобы успокоить их, сказав: — Учитывая, с какими врагами они привыкли сражаться, я могу понять, откуда взялась их антипатия к людям. Я все еще не забуду это оскорбление, но я также не хочу, чтобы все их отношения с вами и вашей нацией были окрашены этим. Однако мое личное общение с ними, безусловно, будет окрашено. Например, я сведу подобные взаимодействия к минимуму и приложу все усилия, чтобы убедиться, что никто из них не получит никакой пользы от моей магии или рун, пока они должным образом не извинятся.       — Это более чем справедливо, а что касается твоих рун, вы с Тауриэль собираетесь остаться здесь на некоторое время? Мои собственные рунные мастера из кожи вон лезли, чтобы узнать о каком-нибудь перекрестном обучении между тобой и ними, Гарри, — сказал Торин, отмахиваясь от нескольких других гномов, сказав несколько слов молодому на вид гному, на котором были очки в проволочной оправе, возможно, своего рода помощь Балину, который, как знал волшебник, был главным советником Торина. Младший гном выглядел несколько смущенным, но сделал храброе лицо, когда посмотрел на других гномов, ожидавших в Королевском зале, громко разговаривая, когда королевская свита проходила мимо них, направляясь в свои покои.       Вид человека, идущего с ними, вызвал несколько толков, но они прекратились, когда Гарри повернул голову так, чтобы большинство могло видеть его глаза. В то время как человек со спины мог быть, ну, любым человеком, изумрудные глаза Гарри и шрам от удара молнии были тем, по чему большинство гномов, слышавших историю о компании Торина, узнавали друга-волшебника своего короля. И вместе с этим большая часть раздражения из-за того, что он шел впереди них, быстро прошла.       — Конечно. Мы с Тауриэль решили, что проведем здесь по крайней мере год, возможно, чуть больше, прежде чем отправимся на север с… заданием, которое ей дала августейшая особа, скажем так. Задача, которая заставит нас искать злых существ и убедиться, что они будут ликвидированны, чтобы ответить на призыв малой тьмы, — уклончиво ответил Гарри, не желая говорить в этом общественном месте, что все это повлекло за собой.       — Вы, ребята, приступайте к выпивке. Я отправлю гонца к Тауриэль и сама проведу ее через зал, если она захочет остаться здесь с нами, а не снаружи, — предложила Дис, отворачиваясь со слабой улыбкой на лице, поскольку она также мысленно составила сообщение, которое два эльфийских гонца должны были доставить обратно в Лихолесье которые в данный момент ждали, когда Торин закончит письмо их королю. В конце концов, некоторые вещи, будь то гном, человек или эльф, универсальны. И мать с отцом, безусловно, имели право познакомиться с перспективным мужем своей дочери. Хотя мне придется передать им это таким образом, чтобы Тауриэль не узнала. Она, похоже, была из тех, кто возражает против того, чтобы другие вмешивались в ее дела, с удивлением подумал Дис. К несчастью для нее, частью моей роли единственной леди в моей семье является вмешательство, и, учитывая ее отношения с Гарри, я с радостью распространю эту роль на них двоих.       В королевских покоях Гарри нашел еще одно свидетельство того, как изменилась жизнь гномов Эребора. Когда Гарри и Тауриэль уехали, большая часть мебели была едва отремонтирована, или простая мебель была перевезена другими гномами в Эребор и куплена на время для короля. Теперь все это было заменено. Это были большие сиденья, и хотя у них была некоторая амортизация, с человеческой точки зрения они были не совсем удобны. Однако, по-видимому, их было достаточно для гномов, и четыре из них и диван, достаточно большой для трех гномов или двух людей, доминировали в личной гостиной, где Торин принимал любимых гостей или членов семьи. Теперь к гобеленам, которые были здесь раньше, был даже постелен ковер, и в придачу несколько гобеленов были заменены, а самые простые были перенесены в приемный зал, чтобы освободить место для новых.       Некоторые, насколько мог судить Гарри, были намного старше остальных, возможно, их унесли во время падения Эребора. Или сделали во времена изгнания в Железных холмах или Синих горах. Когда он спросил, Торин кивнул и указал на один из них, в частности, сказав, что один был сделан в Синих горах какой-то семейной связью с мужем его сестры, за которой Гарри едва мог уследить, не говоря уже о оригинальном Кхуздуле.       — Что касается остальной мебели здесь, Кили действительно сделал большую ее часть. Он лучший из нас, когда дело доходит до работы с деревом, и он работал с подмастерьем Корлом и его мастером над созданием многих из них. — Он подмигнул своему младшему племяннику с легкой ухмылкой гордости на лице. — Однако ему еще десятилетия до того, чтобы получить собственный знак мастера.       — Верно, и ты стал самым молодым со времен последнего Дурина, кто заработал свою метку. Итак, мы позволим тебе сохранить свое эго на несколько дней. Это огромное достижение в жизни любого гнома. Однако через неделю я почувствую, что обязан сам и волей-неволей мои сыновья должны еще раз привести его в порядок, — съязвила Дис.       — Что ж, Кили, я должен сказать, что рад, что у меня есть стул подходящего размера, на котором я могу сидеть, — усмехнулся Гарри, заставив Фили рассмеяться и признать, что он действительно начал делать вещи больших размеров, потому что так было легче писать сложные фрагменты.       Очевидно, большую часть деревянной мебели здесь действительно можно было разобрать, передвинуть по отдельности, а затем снова собрать — новая концепция, к которой пришел Кили, услышав все рассказы о том, как много всего осталось в Эреборе после того, как Смауг разграбил горную твердыню. — Я надеюсь, что в конечном итоге начну продавать Жёсткобородам и Железнорукам, потому что у них на самом деле не так много деревянных материалов для таких вещей, как мебель, особенно удобная мебель.       Гарри ответил тем, над чем он работал с тех пор, как проснулся, обучая Галадриэль своим собственным заклинаниям, изучая некоторые взамен, и как Келеборн научил его работать с мечом и продолжил его личное обучение работе в комнате.       — На самом деле, я закончил одно дело до того, как мы с Тауриэль добрались до Одинокой горы, после того как я вернулся после того, как высадил Бильбо в Шире. Это называется омут памяти, и он позволяет мне делиться воспоминаниями с другими людьми. Я не тестировал его на других людях, использующих воспоминания, но в какой-то момент собираюсь начать работать над другим для леди Галадриэль. Я подумал, что мог бы использовать его здесь, чтобы показать вам кое-что из моего мира, а также разрушение Дол Гулдура, за которым наблюдала леди Галадриэль.       — Правда?! — Торин наклонился вперед, часть его приветливого счастья от собственного достижения и возвращения Гарри исчезла, открывая Короля под Горой.       — Хотя эта крепость никоим образом не находится близко к Одинокой горе, Азог доказал, что ее можно использовать для начала войны против нас. Даже если бы Саурон отступил обратно в Мордор, это могло бы стать опасной передовой позицией, отделяющей нас от Лотлориена и человеческих царств за его пределами, если бы у нас была причина начать переговоры с ними в будущем. Хотя Эребор все еще не в состоянии сделать это, я могу представить себе такое время примерно через сто лет. Тем более, что я знаю из разговоров с Чёрновласами и двумя представителями Камненогов, что Гондор является врагом вастаков и южан.       — Харадримов, — сказал Гарри, назвав южан их настоящим именем, как он назвал Гимли и его патруль, на что Торин просто кивнул, в то время как Фили наклонился вперед, спрашивая Гарри, знает ли он что-нибудь о них. Но волшебник пришлось признать свое невежество. Он слышал несколько историй и узнал многое из того, что знали они, о том, что Широкозады и Железноруки время от времени воевали с Харадримами, и Железнорукам приходилось иметь дело как с ними, так и с Истерлингами.       Некоторое время продолжались догадки о том, как выглядели эти войны, когда все четверо мужчин разделили эль и хлеб, когда Дис ушла и вернулась с Тауриэль, улыбаясь маленькой тайной улыбкой в бороду позади эльфийской женщины, которая оглядела маленькую комнату, приятно улыбаясь трем гномам, которые поднялись вместе с ней.       Она обменялась рукопожатиями с Торином, Фили и Кили, прежде чем сесть рядом с Гарри на двухместный диван, который он реквизировал, и прислонилась к нему, когда Торин улыбнулся.       — Я так понимаю, ваши отношения развиваются стремительно? — спросил он.       Тауриэль скромно улыбнулась. — Это действительно произошло, и намного быстрее, чем принято у эльфов, но я этим довольна.       С помощью Тауриэль Гарри рассказал подробнее о путешествии в Лотлориен, а затем обратно, признав, что они вдвоем сильно отклонились от своего пути на восток, а затем еще дальше, случайно направившись прямо вверх, а не под правильным углом к западу, под которым они должны были добраться до Эребора раньше. Когда пришло время объяснить, как они встретились с Жёсткобородами, все их слушатели немного нахмурились и как с ними обоими обошлись.       — То, что Жёсткобороды так бесцеремонно обращаются с незнакомцами, неудивительно, но то, что они так плохо обращаются с вами, крайне разочаровывает. Тем не менее, слышать, что они отправили элитное подразделение с этим торговым конвоем и принцессой их народа, хорошо говорит об их приверженности, или это может говорить об их отчаянии, — размышляла Дис, стальной тон сменился простой задумчивостью.       Она была той, кто будет последним голосом, когда дело дойдет до любого брачного союза, который Торин, возможно, пожелает заключить с одним из других гномьих домов. В то время как Торин попытался бы (подчеркнуто здесь) решать такие вопросы исключительно исходя из политики и потребностей Эребора в целом, именно Дис, если бы случилось худшее и он не влюбился ни в одну из рассматриваемых дам, убедился бы, что он, по крайней мере, совместим с женщиной в вопрос и о том, что они оба были бы счастливы в браке. С точки зрения гномов, никакая финансовая или общественная помощь не стоила тех неприятностей, которые принес бы неудачный брак обеим сторонам.       Это был намек на тот факт, что среди гномов, даже среди членов королевской семьи, таких как Торин, именно женщины контролировали процесс ухаживаний. Мужчины ухаживали за женщинами, но именно женщина принимала окончательное решение, идти ли ей с одним из мужчин, который был заинтересован в ее руке, или добиваться кого-то совершенно другого. Или даже вообще никого. Даже при последнем выборе ни один другой гном не стал бы оспаривать право женщины на выбор. Идея найти Ту Единственную была так важна для общества гномов.       — Это была моя мысль позже, когда мы узнали, что обладатели молота были элитной силой среди Жёсткобородых, — призналась Тауриэль.       — В этом есть смысл, но все же, последнее оскорбление для вас двоих — называть вас расхитителями могил. Даже если это было немедленно осуждено остальными тамошними Жёсткобородами, в первую очередь, то, что это было брошено в твою сторону, является серьезным преступлением! — Проворчал Торин. — Мы не будем слишком ворошить их на углях, но на данный момент сомнительно, что именно с ними будет какой-либо личный союзный брак.       Тогда он услышал что-то в голосе своего друга, и на мгновение мысленно навострил уши, но прежде чем он успел что-либо прокомментировать, Фили начал рассказывать о том, чем он занимался с тех пор, как в последний раз видел Гарри. Торин несколько раз использовал Фили в качестве своего голоса по вопросам за пределами горы с тех пор, как стал королем, довольно аккуратно пригвоздив собственные ноги Торина к самой горе. Фили завязал крепкую дружбу с Бардом, руководил экспедициями вокруг северного края долгого озера и тесно сотрудничал с картографами, чтобы начать разработку дорожной сети для Дейла и того немногого, что осталось от Эребора за пределами горной твердыни. Точно так же Кили вместе с Нори и Дори принимал участие в большей части работ по лесному хозяйству и реконструкции, проводившихся снаружи и внутри горы.       Обсуждение и рассказы, которыми они делились, были настолько интересными, что Гарри и Торин напрочь забыли о своем соревновании в выпивке, хотя все четверо мужчин начали прикладываться к обильному количеству гномьего эля, в то время как Дис и Тауриэль налегли на далийское вино, которое, по словам Дис, сейчас продавалось по довольно высокой цене.       Эсгарот был почти заброшен, за исключением рыбаков и виноградарей. Работа Бильбо по превращению большей части прежних сельскохозяйственных угодий вокруг озера, которые были отведены под виноделие, в другие культуры с тех пор принесла огромные плоды, и вино рассматривалось скорее как пережиток прошлого, чем что-либо еще.       Большую часть времени дискуссия крутилась вокруг того, чем занимались гномы, чем занималась Тауриэль, пока Гарри был без сознания, его мозг исцелялся от нанесенных ему повреждений. Для гномов стало неожиданностью, что в то время как Гарри исцелял свой разум, Тауриэль также подверглась мысленному посещению Валар. В то время как гномы не почитали никого из других вала даже близко к уровню их собственного создателя, Махала, они знали о Повелителе Охоты. Слышать, что он обеспокоен падшими существами, стекающимися под знамена Саурона, было несколько тревожно, и Торин пообещал отправить сообщения Даину и другим лидерам дома Длиннобородых в другие места, чтобы сообщить о чем-либо подобном. — Хотя единственное, что приходит на ум в настоящее время, — это ледяные драконы севера и, конечно же, Проклятие Дурина в Мории. Если оно все еще там обитает.       — Это неизвестно даже леди Галадриэль и Келеборну, и они не знают, что это за чудовище. У них есть догадки, но они не поделились ими со мной, — Гарри покосился на Тауриэль, которая покачала головой, показывая, что ей они тоже не сказали. — Что известно, так это то, что орки и гоблины обосновались там и все еще находятся в большом количестве даже сейчас, после того как остальная часть Туманных гор опустела, чтобы увеличить армию Азога.       — Но тебе не нужно беспокоиться. Моя миссия — очень долгосрочная. Она не заключается в том, чтобы справиться с текущей угрозой, с той, которую нужно устранить немедленно, — успокоила их Тауриэль.       Это вполне устраивало гномов, которые считали, что в настоящее время у них и у Эребора в целом более чем достаточно забот. В этот момент разговор перешел к другим планам Гарри и Тауриэль, и Торин передал информацию о том, что строительство их дома почти закончено. — Вы могли бы выбрать время чуть-чуть получше. Мне и моим советникам предстоит еще многое сделать, особенно учитывая, что я стремлюсь к совершенству в кузнечном деле. Тем не менее, дайте Балину и его работникам еще неделю, и они закончат. Тогда вы сможете перейти к окончательному продукту, а не смотреть предварительный просмотр сейчас.       — Я продолжу жить в эльфийских домиках, которые вы построили за пределами Эребора, — решила Тауриэль. — Быть под таким количеством тонн камня, может быть, и хорошо для вас, ребята, но я предпочитаю открытое небо и свет мастерства Тенувиэля надо мной, а не что-либо, сделанное руками смертных.       Гарри посмотрел на свою даму, вопросительно сжав ее руку, гадая, не хочет ли она уйти, но она покачала головой. В таких местах, как это, где было тепло и, что более важно, достаточно просторно, чтобы она не чувствовала себя полностью запертой, она могла справиться с ощущением пребывания под землей на короткое время. Но в тот вечер она собиралась уйти, чтобы побыть снаружи, и Гарри мгновенно решил, что он тоже уйдет. — Хотя я ценю тот факт, что ты более чем готова приютить меня на несколько ночей, не пойми это неправильно, но я думаю, что предпочту компанию, которая у меня будет, если я последую за Тауриэль снаружи.       — Я бы посмотрел, если бы ты сказал нечто иное, — пошутил Торин, и Гарри рассмеялся.       Вскоре наступила глубокая ночь, и все четверо мужчин выглядели немного навеселе, хотя разговор продолжался о том, чем занимались гномы, и о надеждах Гарри и Тауриэль отправиться в Средиземье в будущем.       — Если ты собираешься это сделать, тогда я требую, чтобы вы двое оставались здесь достаточно долго, чтобы освободить предназначенные мне комнаты и чтобы мы могли доработать твою броню, Гарри. Мы уже приготовили достаточное количество ткани для гамбезона для Тауриэль. Но нам нужны ваши мерки. Я уже доработал несколько пластин для вашей бригантины, но мне понадобятся ваши мерки, чтобы доработать остальные, а внешняя оболочка еще не закончена. Беседа с Чёрновласами после их приезда дала мне и нашим производителям ткани несколько новых идей, которые мы будем использовать в ее дизайне.       И снова что-то было в тоне Торина, и на этот раз Гарри смог заговорить достаточно быстро, чтобы продолжить. — Это второй раз, когда ты упоминаешь Чёрновласов. В обоих случаях, кажется, происходит нечто большее, Торин. Есть ли что-то, чем ты хотел бы поделиться?       Дис улыбнулась, покачав головой, когда подняла взгляд от того места, где она наливала Тауриэль еще один бокал вина. — Торин, кажется, очень увлечен принцессой Черновласов, Эни Редринг. И я не заметила никаких признаков того, что она находит его отталкивающим.       Гарри моргнул, заинтригованный на многих уровнях. Во-первых, у гномов обычно не было второго общего имени. Даже среди таких друзей, как сейчас, Торин и другие не сказали бы Гарри своих имен в кхуздуле, не говоря уже о названии их семьи. Заслужить второе имя, как у Даина «Железностопа» или как у Торина в «Дубощита», было знаком какого-то единственного великого поступка, потому что такие имена были даны вам большим сообществом гномов, частью которого вы были, а не чем-то, что вы взяли для себя.       И, с другой стороны, тот факт, что Торин теперь, казалось, немного покраснел и отвел взгляд от Гарри, был просто забавным. — О? — Спросил он, придавая этому слову немалый смысл. — И эта Эни тоже вызывает у тебя одобрение, Дис?       — Отчасти да. Я бы надеялась на кого-то немного… Возможно, более мягкого? Это не совсем правильный термин, но я бы предпочла кого-то, кто мог бы выступать в качестве гири на другом конце булавы, как Торин часто может действовать в политических и общественных кругах. Но опять же, он, кажется, значительно смягчился с тех пор, как вступил на престол.       Гарри, Фили и Кили посмотрели друг на друга, но ничего не сказали. Все трое вспомнили, как изменился Торин после того, как преодолел Драконью Порчу, благодаря помощи Бильбо. И как Торин смирился, попросив прощения за свои действия под действием Порчи. Гарри на самом деле не удивило, что после этого испытания Торин стал более мягким королем, не говоря уже о его связи с Аркенстоуном. Сердце горы было специально создано Ауле, чтобы наделить тех, кто был достоин его, особыми физическими и умственными способностями, превосходящими способности других гномов, и только после этого превращения Торин доказал, что достоин этого.       — Как получилось, что ее стали называть Редринг? — спросил Гарри. — Судя по тому факту, что ты говоришь, что она не из тех, кто может смягчить Торина, я полагаю, что в этом есть своя история.       — Это действительно так. Эни Редринг родом из одного из городов Черновласов, и он подвергся набегу во время крупного вторжения истерлингов. Город был взят, но Эни повела свой народ в тайной войне против истерлингов, вывела их из города, увезла детей и женщин в безопасное место, а затем организовала многомесячные бои против захватчиков, пока не прибыла помощь из других городов, чтобы, наконец, полностью вытеснить их с территории. Затем она руководила своим народом в течение десяти лет, пока они восстанавливались, пока ее младший брат не смог заменить ее. Эни немного старше большинства других потенциальных невест, которые приехали сюда, но у нее отличная голова на плечах, и хотя Эни несколько мягковата, когда речь заходит о личных делах, она знает о местности и ведении боевых действий больше, чем кто-либо другой. Эни также является известным ювелиром-подмастерьем, отсюда и кольцевая часть ее имени.       Кили, который был самым пьяным из четверых мужчин, театрально наклонился к Гарри, чуть не свалившись со стула, когда он начал громко шептать: — Это, и она создала эти странные приспособления для своих кулаков, они проходят по костяшкам пальцев и сделаны из стали, с маленькими шипами. Поскольку она не умела пользоваться никаким оружием, Эни Редринг вместо этого просто использовала его и свои кулаки, чтобы лично сразиться с истерлингами.       — Я не знаю, откуда ты взял эту историю, Кили, но я могу сообщить тебе, что это неправда. Эни непосредственно не участвовала ни в одной из битв. Она просто направляла их. Однако многие из воинов ее города потеряли свое оружие и принялись переплавлять сломанное оружие своих врагов и создавать из него то, что они называют кастетовидными булавами. Таким образом, вокруг было достаточно металла, чтобы у всех них было оружие, — сердито парировала Дис.       — И именно поэтому большая часть торговли между Железными холмами, Эребором и Чёрновласами будет осуществляться другим путем? — Спросил Гарри, снимая часть накала с Кили, который поник под пристальным взглядом своей матери при одной мысли о том, что женщина будет непосредственно участвовать в боевых действиях.       В обществе гномов женщины могли заниматься любым ремеслом, каким пожелают, даже если женщина была замужем, при условии, что они не путешествовали. Но они не могли стать воинами. Учитывая, что на каждую женщину приходилось четверо или более мужчин, это просто имело слишком большой смысл для любой женщины, независимо от того, насколько откровенно она возражала. Женщины-гномы были равны своим мужчинам во всех отношениях, которые имели социальное значение, за исключением того, насколько они были не расходным материалом.       — Именно. Торговля с Чёрновласами не такая прибыльная, как Камненогами, но и союз с ними не так уж необходим. Это и близко не так прибыльно, как было бы, если бы мы заключили соглашение с Жёсткобородами или Железноруками, если бы последние были в состоянии предложить многое с самого начала, — пожал плечами Торин, переключая свое внимание на королевскую сторону дела. — Конечно, нужно учитывать Жёсткоробородами, но расстояние и время в пути являются важным фактором.       — Что еще более важно, если только одна из женщин, которых Жёсткобородые послали попытаться выяснить, может ли быть какая-то личная связь с Торином… не собьет его с ног, я полагаю, что это человеческая фраза, хотя почему, я не знаю, какое отношение подметание имеет к сердечным делам. — Дис на мгновение запнулась, показывая, что даже она почувствовала вкус вина, которое выпила, прежде чем твердо продолжить, глядя на своего брата. — Если все это не произойдет, я одобрю продолжение ухаживаний за Эни. Я могу сказать, что она тоже в какой-то степени заинтересована в нем.       Торин слегка улыбнулся, хотя выглядел почти напуганным идеей по-настоящему ухаживать за кем-то, выражение, которое появилось у Кили, когда Дис повернулся к нему. — И не думай, что я не видела, что ты пытался ухаживать за юной Солу, Кили! Ты знаешь, первое, что она сказала мне, когда мы поговорили друг с другом, было то, что у нее дома есть кто-то, кого она считает своим единственным. Ты не настолько взрослый, чтобы я не могла посадить тебя к себе на колени и отшлёпать, молодой человек!       — Это не так! Меня интересует ее тетя… — начал Кили, прежде чем понял, что Дис улыбается ему, и резко подался вперед, заставив Фили громко рассмеяться, а Торина хихикнуть, увидев уловку, которую использовала его сестра.       — Что ж, хорошо, что ты это признаешь. Ты все еще слишком молод, чтобы выглядеть остепенившимся, но Сиа определенно не такая, и если она проявила к тебе интерес, тогда, возможно, можно обсудить что-то большее, — сказала Дис, откидываясь на спинку стула со всем подобающим леди самодовольством, которое она могла передать. Что оказалось довольно много.       Гарри наклонился и долил Кили эля, похлопав его по спине. — Пока лучше смириться с этим, Кили. Хотя, если ты несерьезно относишься к даме, о которой идет речь, сейчас самое время повысить ставку и перейти, так сказать, к следующей добыче. Не то чтобы я лично что-то знал об этом, — добродетельно добавил он, подмигнув своей даме, откидываясь на спинку стула.       Тауриэль просто ухмыльнулась ему в ответ, отодвигаясь от Гарри, а затем скрестила ноги таким образом, что привлекла внимание волшебника, как магнит, как она и знала. Несколько секунд Гарри просто пялился на ее ноги, прежде чем встряхнуться и снова переключить внимание на свой напиток и беседу, в то время как Тауриэль улыбнулась еще шире.       Остальная часть вечера прошла в дружеской обстановке, где преобладали шутки и непринужденные разговоры о будущем, а не рассказы о прошлом или, что еще хуже, романтические штучки. Кили рухнул первым, резко подавшись вперед, пока не лег наполовину на низкий столик, установленный в центре комнаты. Фили, который подбирал Гарри и Торину напиток за напитком, в этот момент решил откланяться, сохранив львиную долю достоинства, которое можно было найти на мужской половине зала в этот момент, учитывая, что Гарри и Торин оба сейчас невнятно произносили слова.       Довольно скоро, пошептавшись и потянув за руку, Тауриэль тоже увела Гарри, и он обнаружил, что проходит через тихую ночную зону Королевского зала, а затем выходит на базар за его пределами, чтобы вернуться наружу. Хотя они могли бы остаться с королевской семьей, Тауриэль почему-то решила, что пара останется снаружи. Несмотря на столетия, проведенные в пещерах Трандуила, Тауриэль гораздо больше предпочитала иметь возможность смотреть вверх и видеть работы Эльберета Гилтониэля, а не камень. Ей очень нравилось делать это во время путешествия с Гарри, и она пока не собиралась отказываться от этого.       Ночью почти все огни висячих люстр, разбросанных по всей огромной пещере, были погашены, создавая видимость ночного времени, в комплекте с несколькими мерцающими, как маленькие солнца, лампочками, дающими достаточно света, чтобы по-прежнему проходить мимо. Тишина в этом районе была еще хуже, лишь изредка раздавались звуки передвижения ночных сторожей, приглушенные разговоры охранника у двери из двадцати человек под командованием грубоватого, серьезного на вид гнома.       Он выглядел как человек, с которым Гарри когда-то знакомили, или, по крайней мере, он так думал. В данный момент его разум был затуманен выпивкой, но гном определенно выглядел знакомым, возможно, один из командиров Даина во время битвы у Одинокой горы?       Как бы то ни было, Гарри невнятно поздоровался с ним, когда они с Тауриэль выбрались наружу. Девушка была ненамного лучше Гарри, и им двоим потребовалось чертовски много времени, чтобы преодолеть несколько сотен ярдов или около того от входа в Эребор, которые они должны были пройти, прежде чем добраться до первого из маленьких эльфийских домиков, построенных среди деревьев. Дома здесь были незаконченными, очень похожими на дом, который Гарри и Тауриэль снимали у Долгого озера, но у них была форма, и Тауриэль подвела Гарри к одному из них, открыла дверь и ввела его внутрь.       Они едва переступили порог, как упали ничком, хихикая и хохоча, а затем поцеловались.       К счастью или к несчастью, в зависимости от того, кого вы спросили, они оба были слишком пьяны, чтобы делать что-то большее, чем целоваться, как это было во время их долгого ухаживания. Вдобавок к раздражению, на следующий день они оба страдали от похмелья, доказывая, что существуют пределы тому, насколько физически более способными могут быть эльфы или даже волшебники, чем обычные люди.       Гномы, включая Дис, тоже страдали от похмелья, хотя они, по крайней мере, были в состоянии поесть. Один только вид обычного плотного завтрака, приготовленного гномами, заставил молодых влюбленных помчаться в ближайшие уборные. Затем они оставались в той же гостиной, что и накануне вечером, до тех пор, пока мир не перестал вращаться, а шум королевского приемного зала не наполнил их мыслями об убийстве.       Тот день и два следующих исчезли в суматохе приветствий, хлопков по спине и возобновления дружеских отношений между Гарри и гномами из компании. Нори много работал с Кили вокруг Одинокой горы, и большая часть того дня была занята тем, что они вдвоем показывали различные фермы и другие работы, которые там велись.       Хотя Нори больше всего гордился домом, который они с Дори сняли в верховьях Эребора, недалеко от ферм для своей большой семьи. Пара убедила весь свой клан мигрировать в Эребор во время второй волны возвращенцев. Дори контролировал бизнес грузчиков, а также регулярно тренировался с Двалином и городской стражей. Двалин, в свою очередь, был главой королевской гвардии Торина. Он гордился тем, что продемонстрировал цвета, которые им были даны, темно-синюю накидку поверх кольчуги, ее однородность и тонкость звеньев, свидетельствующих о типичном гномьем качестве, первые комплекты кольчуг, изготовленные в Эреборе со времен дракона. И он, и Балин чрезвычайно гордились важными должностями, которые они занимали.       Глоин, смеясь, повел Гарри и Тауриэль на экскурсию по своему тихому, невыразимо счастливому дому и представил их своей жене. Оба родителя были рады услышать, что Гарри встретил Гимли и подружился с ним во время патрулирования, хотя рассказ о битве со второй группой гоблинов встревожил пару.       Единственным, кого не хватало, был Бофур. Бофур ушел вскоре после Гарри и Тауриэль, вернувшись в Синие горы, чтобы сообщить своему клану о смерти Бомбура и Бифура. Он отправился с целой группой гномов и пони, прихватив с собой долю сокровищ Эребора, которые принадлежали ему и его мертвым кузену и брату. Самый способный лесник отряда не вернулся в Эребор, когда гномы, посланные с ним, вернулись. Вместо этого он отправил сообщение Торину, сообщив ему, что Бофур останется со своим кланом в Синих горах. Никто не хотел иммигрировать в Эребор, и у него не было желания покидать их, что Гарри вполне мог понять.       На пятый день после прибытия в Эребор мастера рун наконец смогли встретиться с Гарри. Хотя, если их и раздражал тот факт, что им приходилось ждать, они этого не показывали, и волшебник был рад вновь познакомиться с двумя старшими писцами рун с Железных холмов.       Гарри и они вдвоем проговорили несколько часов в маленькой нише рядом с королевским приемным залом, который использовался для частных встреч с важными местными жителями или делегатами, работая над общими чертами между рунами гномов и рунами, к которым привык Гарри, пока он развивал слова Торина. в прошлый раз Поттер говорил с этими двумя, что он не стал бы их ничему учить, если бы они не были готовы ответить взаимностью.       Несмотря на то, что они оба в принципе согласились с этим до того, как Гарри и Тауриэль покинули Эребор, это все еще оставалось большой проблемой. Гномьи руны были связаны с Кхуздулом. И снова Гарри столкнулся с осознанием того, что гномы были почти параноиками, когда дело касалось сохранения их языка в секрете от других. Но поскольку их король ясно изложил свои собственные взгляды на этот вопрос и им предстояло приобрести так много способностей и знаний, два гнома и мастера рун были вынуждены согласиться с этим, и, что еще лучше, Гарри также хотел следовать обычаям гномов и оформить это соглашение в письменной форме.       Балину потребовалось бы несколько дней, чтобы составить официальный контракт, который означал бы соглашение между двумя мастерами рун и Гарри. Все это нужно было отметить и согласовать заранее, особенно когда речь шла о торговой информации. Дополнительное время позволило бы достроить дом Гарри и Тауриэль, а они сами принять окончательное решение о том, останутся ли они в своем доме на Долгом Озере на несколько лет или меньше.       Пока Гарри встречался с мастерами рун, Тауриэль познакомилась с Чёрновласами, одному из которых было поручено помочь создать ее гамбезон. Она обнаружила, что мастер, о котором шла речь, поначалу был несколько сдержанным, чего и следовало ожидать, учитывая все обстоятельства, но в то же время разговорчивым.       Его голос, похожий на те которым пели во время церемонии, свидетелем которой был Гарри, застал ее врасплох, он был почти человеческим в своей лиричности.       Тауриэль также была очень впечатлена некоторыми цветами, которые Чёрновласами смогли нанести на разные ткани. Малиновый цвет, который был вплетен в одежду самой мастерицы, был просто потрясающим, лучше всего, что она видела в Таур-э-Ндаэделосе. Не самое качественное с точки зрения изготовления материала, но цвет был невероятно ярким, в отличие от приглушенных или естественных цветов, к которым она привыкла. Даже в Лотлориэне она лишь изредка видела такие яркие цвета, и там преобладали белый, желтый и ярко-синий. Такой красный был совершенно новым, как и медный цвет, вплетенный в рукава рубашки портного. К тому времени, когда портниха из Чёрновласов и группа, которой было поручено создать ее гамбезон, получили ее размеры и требования, Тауриэль приняла решение посмотреть, сможет ли этот человек сшить ей еще несколько предметов одежды в подобных цветах.       — Хотя слишком много рыжего, вероятно, не подошло бы к моему цвету волос, немного этого медного с вкраплениями белого могло бы неплохо подойти к вечернему платью, — объяснила она позже тем же вечером Гарри.       — Я более чем согласен с любыми покупками, которые ты захочешь сделать, любимая. Лично я с нетерпением жду возможности поэкспериментировать с рунами гномов и, что более важно, с тем, как они обрабатывают их в металле. Некоторые другие намеки на то, что они смогли сделать с рунами, очаровывают меня. И не только на таких вещах, как секретный дверной проем, поскольку он так хорошо скрывал дверь, но и на рунах остроты, добавленных к оружию, рунах защиты. Они не такие мощные, как мои щиты, но все равно завораживали. Другие руны и другие способы увеличить долговечность предметов, защиту от ржавчины и так далее. Ограниченный, но все равно завораживающий.       — Ограничен только тобой и твоей магией, сердце мое? — съязвила Тауриэль, качая головой. — А ты тоже примерял новую одежду? Мы вдвоем будем выставлены на всеобщее обозрение завтра вечером, когда нас официально представят Камненогам и Черновласам.       — На самом деле, Торин сказал, что откладывает это до прибытия Жёсткобородых, чтобы он мог втереть им в лицо, что считает нас друзьями, и устроить официальный ужин со всеми сразу, — сказал Гарри с легкой кривой усмешкой. — Но он также упоминал что-то в этом роде. Кажется, он назвал это более богатой и изысканной одеждой для важных мероприятий. И в придачу прочной.       Затем Гарри посерьезнел, взял Тауриэль за руку и нежно сжал ее. — Ты уверена, что мы сможем провести здесь так много времени? Я не хочу, чтобы мои соглашения с мастерами рун мешали нашему желанию отправиться на север и разобраться с тем, что там происходит, на что намекал Оромэ.       — Когда Оромэ дал мне задание, я почувствовала, что у меня есть время выполнить его, Гарри. Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что смогу сказать, изменится ли это. На данный момент у нас все в порядке. Я думаю, мы можем провести три или четыре года здесь, среди гномов, а потом снова отправиться в путешествие. Я уверена, что действительно хочу снова путешествовать в будущем, даже отложив в сторону обязанности, возложенные на меня Охотником, — ответила Тауриэль, склонив голову набок и снова посмотрев на Гарри, в свою очередь сжимая его руку.       — Я тоже. Дом — это хорошо, и я с нетерпением жду возможности увидеть, что там придумали гномы. Но дом там, где сердце, а мое сердце с тобой. Так что, если мы еще и подпитываем мой интерес путешествиями, я вдвойне счастлив, — сказал Гарри, поднимая ее руку, чтобы слегка поцеловать.       — Я могу сказать то же самое, сердце мое. — Тауриэль улыбнулась и наклонилась, запечатлевая губы Гарри в долгом, затяжном поцелуе.       Затем она отстранилась, и они вдвоем продолжили путь к эльфийским домам, держась за руки. Они оба улыбались, прислонившись друг к другу, когда возвращались в дом, который они заняли для проживания, пока их настоящий дом не будет достроен.       Но эти улыбки мгновенно исчезли, как только они вошли в дом, сменившись выражением удивления со стороны Гарри и шока со стороны Тауриэль. Потому что внутри дома они обнаружили посетителей. И не просто посетителей.       Гарри узнал только одного из трех эльфов, сидевших за маленьким столом в доме. Леголас, бывший принц, а ныне король Таур-э-Ндаэделоса, здесь по какой-то причине, которую Гарри сначала не понял. Это длилось всего секунду, поскольку личности двух других эльфов, сидевших за столом, были раскрыты потрясенным восклицанием Тауриэль: — Мама, папа! Что вы здесь делаете?       Пара улыбнулась в ответ своей дочери, и Гарри смог заметить некоторое сходство. У Тауриэль был тот же цвет волос, что и у ее матери, в то время как ее глаза были такими же, как у отца. Ее лицо было более четко очерчено, чем у родителей, но она была ближе к своей матери, у которой были такие же изгибы, как у Тауриэль, насколько Гарри мог видеть, учитывая эльфийское платье, в которое была одета женщина. Ростом Тауриэль была ближе к отцу, чем к матери, которая едва доставала дочери до плеча, когда они подошли друг к другу, чтобы обменяться легкими, нежными объятиями.       — Дочка, это звучит так, как будто ты удивлена, увидев нас. Конечно, ты собиралась вернуться домой и в конце концов представить нам своего молодого человека, не так ли? — Резко спросила ее мать, действительно очень тонко улыбаясь Гарри, который начал ощущать, как его охватывает какое-то дурное предчувствие.