Пей непентес, пей забвенье и забудь свою Линор! Э. А. По
Гермиона забралась в постель и, устроившись в ней поудобнее, потянулась за книгой, которая лежала на прикроватной тумбочке. Но прежде чем приступить к чтению, она вынула из-под подушки футляр для очков. Усмирив своё женское тщеславие, колдунья начала пользоваться ими, так как в последнее время глаза у неё стали уставать. Надев очки, она раскрыла книгу на заложенной закладкой странице, но слова разбегались перед глазами, словно встревоженные каким-то хищником. И этим хищником были её мысли и воспоминания. Перед внутренним взором проплывали сцены уходящего дня. — Ну и каково оказаться в Министерстве спустя почти шесть лет, Гермиона? — спросил у неё Гарри. Сегодня был её первый рабочий день в Отделе магического хозяйства, и друзья договорились перекусить вместе во время обеденного перерыва, так как времени на приятельскую встречу после работы в ближайшее время ни у одного, ни у другого не было. Обедали они на верхнем этаже Министерства, который за минувшие годы превратили в очень уютный кафетерий для сотрудников и посетителей. Из-за обилия всевозможных растений он напоминал ботанический сад под зачарованным потолком, дублировавшим небо над Средиземным морем. — Можно сказать, что я его не покидала, — с улыбкой ответила она. — Я ведь продолжала работать на Министерство, только с другого конца света. — А ведь и правда! Даже и не думал об этом, — испытывая легкую неловкость, рассмеялся друг. — Мерлин, вы уже как два месяца в Англии, а я толком с тобой и не говорил. Я совершенно выпал из жизни из-за профессиональных курсов. Спасибо Джинни. Она мой главный источник информации. Хотя, когда она выливает на меня весь поток новостей, я отключаюсь от усталости и запоминаю лишь жалкие крохи. Честно говоря, никогда не думал, что время может так молниеносно… — Гарри, пожалуйста, не надо оправдываться, — положив ладонь на его руку, мягко остановила подруга. — Я прекрасно тебя понимаю. Мы с Невиллом тоже слишком загружены для нормального вечера в компании друзей: приводим в порядок дела, связанные с переездом из Новой Зеландии и недавней кончиной Августы. А ещё Китти. Ты же знаешь, что по активности она заткнёт за пояс твоих сорванцов. Вдобавок я заметила, что магия в ней начала пробуждаться. Совершенно недавно, четыре дня тому назад, когда мы вернулись из детского садика, я обратила внимание на то, что все её заколки стали зелёными, хотя утром, когда я заплетала её волосы, использовала белые. Запомнила данную деталь, потому что Китти ещё скуксилась, так как, по её мнению, белый — скучный цвет. — А не рано ли? Может, она поменялась с другой девочкой, — резонно предположил Гарри. — Я и сама поначалу так подумала, — кивнула она, — но стоило мне снять одну из них, как та тут же вернула свой прежний цвет. А ещё её волосы. — И что же с ними такое? — Они начали передавать её настроение. Когда она спокойна, то можно хоть как-то справится с её копной. А вот если Китти сердится, то тут же её голова начинает напоминать одуванчик, только чёрного цвета. И никакое зелье или заклинание не может их присмирить. Они могут ещё и лёгким разрядом тока ударить. Последнее время Глотик то и дело подвергается атаке с их стороны. — Мерлин! Надеюсь, у Лилу не будет такой способности, ведь мне так нравится гладить её по волосам во время чтения сказок. Когда, конечно, выдается время. — Ну, у тебя ещё несколько лет впереди, чтобы спокойно читать дочке сказки. — Спасибо, что успокоила, Гермиона. — Обращайся, Гарри, милый, — скопировав голос миссис Уизли, сказала подруга. — Знаешь, Гарри… Гермиона не успела закончить фразу, так как на их столик приземлилась сложенная из бумаги птичка с алло-синей печатью отдела правопорядка на крыльях. Гарри взял бумажная вестницу в руки и, прежде чем разобрать её, произнёс: — Извини, Гермиона, — он расправил оригами и, быстро пробежав по сообщению глазами, вскочил на ноги и бросил: — Прости меня, пожалуйста, что оставляю, но мне нужно бежать. — Ничего страшного, — понимающе кивнула колдунья. — Допить кофе я могу и одна. — Ещё увидимся! — Гарри махнул рукой и поспешил в сторону лифтов. — Поскорее бы! — попрощалась она с другом. Проводив его взглядом, колдунья без особого энтузиазма посмотрела на полупустую кружку с кофе. Желания допивать уже подостывший напиток совершенно отпало. Гермиона поставила свою и чашку Гарри на круглый белый поднос, находящийся в центре столика. Едва посуда оказались на его поверхности, она тут же пропала. После колдунья положила туда же несколько монет и отправилась к лифтам. Пару этажей она проехала в полном одиночестве, затем двери разошлись в разные стороны, и в кабину зашёл тот, с кем Гермиона хотела и не хотела встретиться все эти годы. — Добрый день, мисс Грейнджер, — сухо поприветствовал её Северус. — Добрый день, профессор Снейп, — коротко кивнув головой, ответила Гермиона, ощутив лёгкую слабость от его слов, словно по телу пробежал удар тока. Взяв себя в руки, добавила: — И я не мисс Грейнджер, а миссис Долгопупс. — Я знаю, но вам эта фамилия так же не подходит, как и первого мужа. — Разве вам не всё равно? — Ваша правда, — в его голосе звучала неприкрытая ирония. — Как говорил Шекспир: «Роза пахнет…» «Опять его игры!..» — подумала в сердцах женщина и резким тоном оборвала Снейпа: — Вам настолько скучно, что решили поговорить о розах? — Уже нет, — совершенно спокойным тоном ответил Северус, но насмешливые искорки в глазах выдали его. Гермиона мысленно отругала себя за то, что всё-таки попала в его ловушку. Решив, что в данной ситуации лучше прикусить язык, она не стала продолжать их разговор. Колдунья окинула бывшего любовника пристальным взглядом: прошедшие годы оставили на его лице несколько новых морщинок у глаз и две идущие узкой дорожкой от виска седые пряди в волосах, которые он теперь собирал в хвост. Но осанка осталась прежней, даже, можно сказать, стала более величавой. И ещё запах был прежним… запах горьких трав, от которого так щемило сердце. — Всё ещё лелеете планы моего убийства? — нарушил молчание Снейп. — С какой стати вы решили, что у меня была такие планы?! — возмутилась Гермиона. Его слова ужалили её, словно Круциатус. Зло сверкая глазами, добавила: — Признаю, шесть лет назад я совершила оплошность, и вы выставили меня из лаборатории за это. Мне кажется, всё между нами было решено ещё в тот день! — от этих слов её сердце болезненно сжалось. — Наивно так считать, — холодно ответил Снейп. — Из-за вашей оплошности я потерял часть своих воспоминаний, следственно часть жизни. Я не готов вам этого просто прощать… — Я тогда тоже потеряла кое…что важное, — чувствуя, как горлу подступил ком горечи, который не проглотить и не выплюнуть, произнесла женщина. Сделав над собой усилие, она продолжила: — Но нам не стоит цепляться за это. Если вы решите меня преследовать или притеснять, то я… — Пожалуетесь своему супругу, миссис Долгопупс? — не без ехидства в голосе спросил он. — Вот именно, — отрезала Гермиона и, нажав на кнопку остановки на панели управления, добавила: — У меня есть тот, кто сможет меня защитить, — и покинула кабину лифта. Спиной она ощущала его злые взгляды. Больше всего на свете ей хотелось сделать две вещи: ударить Северуса, сделать ему больно… и прижаться к нему, вдохнуть исходящий от его груди аромат горьких трав. Но Гермиона отогнала эти преступные желания. И, не оборачиваясь, пошла по коридору. — Наш бесёнок наконец-то уснул, — сказал Невилл, забираясь в постель к жене. Появление мужа выдернуло Гермиону из рефлексии о минувшем дне. В его голосе звучали отцовская гордость и нежность: — Мы сегодня побили рекорд: Китти продержалась целых пять сказок. Думаю… — Обними меня, пожалуйста, — перебив его, тихо попросила она. Повторять ей не пришлось. Невилл заключил жену в крепкие объятья, которые обещали тепло и заботу. Уткнувшись носом в его грудь, Гермиона вдохнула исходящий от пижамы и его кожи мятный запах чистоты, к которому примешивался шоколадный аромат шампуня Китти. — Был тяжелый день? — спросил он. — Угу, — только и могла произнести она, так как от его нежности в голосе и накатившего чувства вины хотелось плакать. Её муж такой надежный и хороший человек, а она совсем недавно думала о другом мужчине. — Может, тогда уволишься? — предложил Невилл. — Моих доходов вполне хватает нашей семье для хорошей жизни. Так что тебе не стоит… — Ох, Невилл, прошу тебя, не начинай! — нахмурившись, возмутилась Гермиона. — Из меня домохозяйка, как из домовика ярый аболиционист. Я очень быстро начну лезть на стены и искать пятый угол от тоски. — Может, тогда заведем маленький бизнес. Я куплю небольшой книжный магазинчик в Косом переулке, и ты станешь его хозяюшкой. Как тебе такое предложение? — Оно гораздо лучше, чем стать домохозяйкой. Но я подумаю об этом завтра. — Мне очень нравится слово «завтра». Оно дарит надежду, — сказал Невилл, потеревшись подбородком об её макушку. — А сейчас чего тебе хочется? Могу рассказать тебе сказку или спеть колыбельную? — Я уже взрослая девочка… — с притворным смущением произнесла она. — Разве ты сейчас в настроении для взрослых игр? — Можно попробовать…***
Умытый ночным дождём город находился в полудрёме. Варвара лениво рассматривала ночное небо в поисках знакомых созвездий и курила, облокотившись на перила балкона. Ночная прохлада не гнала в помещение женщину, наготу которой скрывали лишь её распущенные волосы, а даже наоборот, доставляла особое удовольствие. — Ты спокойно можешь курить и в комнате, — раздался за спиной Варвары мужской голос. — Мне так больше нравится, — ответила она, не обернувшись к собеседнику. Затушив сигарету, добавила с лёгкой печалью в голосе: — Noch' segodnya tak prekrasna… ZHal', chto ona skoro zakonchitsya. Мужчина подошёл к ней со спины и обнял. От его тела исходили тепло недавно покинутой постели и мускусный запах, который недвусмысленно намекал о недавнем сексе. Крепко прижав к себе женщину, он произнёс: — У тебя такая прохладная кожа. Ты, наверное, замерзла… — Нет, мне хорошо, — ответила Варвара. — Внутри слишком душно. — Я бы так не сказал. Без тебя в постели так холодно и одиноко. Я даже испугался, что опять проспал твой уход… — Говоришь, как malen'kij, — фыркнула она. — Должен уже привыкнуть. — Может, в этот раз ты не будешь ко мне жестока и останешься на всю ночь?.. — Ни за что на свете! — категорично ответила Варвара. Сердито скинув с себя мужские руки, колдунья поспешила в комнату и принялась собирать свои разбросанные по полу вещи, потом с ворохом одежды отправилась в ванную комнату, не забыв при этом громко хлопнуть дверью. Когда она вышла оттуда, десять минут спустя, он уже ждал её перед дверным проёмом. Проигнорировав его полный боли взгляд, Варвара прошла мимо. Но мужчина поймал её за запястье и, не оборачиваясь к ней, хрипло произнёс: — Я устал, что ты моя только по ночам, и то убегаешь задолго до рассвета. Устал от того, что мы с тобой постоянно рядом на работе, но в то же время скрываем свои отношения, как какие-то прелюбодеи, которые только и могут, что трахаться при каждом удобном случае, как животные. Я хочу большего, Варвара… А ты? — Нет! — вырвав руку, резко бросила женщина и поспешила прочь. Глубоко в душе она боялась, что он, как обычно, последует за ней и попытается остановить. И в то же время надеялась, что он так поступит. К пропитанному горечью облегчению, Варвара спокойно покинула его квартиру, а затем трансгрессировала к себе.***
Северус, проснувшись после полного отрывочными образами сна, всё ещё ощущал её запах, а мысли были полны ею. Чтобы хоть как-то избавиться от гнетущих размышлений, отправился в ванную принять душ. Чуть тёплая вода быстро освежила голову. Приведя себя в порядок, Северус прошёл на кухню, сварил себе крепкий кофе и на нём решил ограничить свой завтрак, так как от одной только мысли о еде ему становилось тошно. С дымящейся кружкой в руках Снейп подошёл к окну. Потягивая горьковатый напиток, он смотрел за тем, как тёмно-сизое небо октября пыталось умыть просыпающийся город. Погода за стеклом соответствовала душевному состоянию мужчины. Ночи его изматывали, вернее она. Но всё же Северус не мог разорвать связь, которая наполняла его душу сладким ядом. Дни без неё были просто невыносимы, мучительны. Лишь только ночь давала подобие облегчения, которое утром превращалось в горечь одиночества. Если бы Северусу нужно было описать своё утро одним словом, то он бы выбрал «муторное». Для второй же половины дня — «кошмарное». И виной его отвратного настроения стала очередная случайная встреча с подружкой Поттера. Когда полтора месяца назад за шахматной партией с мальчишкой Лили он услышал об её возвращении в Министерство, то совершенно проигнорировал эту новость. Возвращается и возвращается. Главное, не в его лабораторию. Но стоило ему встретиться с этой девчонкой, как чувства всколыхнулись в нём, словно с взбаламученного илистого дна. Эти грязные эмоции проникали в холодный и чистый рассудок, загрязняли его, толкая на то, чтобы ужалить или задеть её. Вызвать в ней эмоции и тем самым получить тайное удовлетворение. Гермиона стала для Снейпа врагом, с которым приятно вести холодную войну. Что-то внутри говорило, что миссис Долгопупс скрывает от него то, что он должен знать. Может быть, тот случай с каменными бобами являлся не случайной ошибкой, а спланированной атакой со стороны его неприятелей, с которыми колдунья предположительно состояла в сговоре. Может, и продолжает быть. Несмотря на абсурдность таких размышлений, Северус не стремился их откидывать. За годы он нажил врагов, которые бы хотели свести с ним счёты. Золотая девочка Второй Магической могла оказаться тем ещё волком в овечьей шкуре, так как никогда не питала к нему особо нежных чувств (а он, чего зря отрицать, со своей стороны, годами сеял зерна ненависти и неприязни в юном даровании). Про себя Северус решил не терять бдительности в присутствии Гермионы, пока не выяснит, что скрывается за особым выражением карих глаз, которое ловил, когда она думала, что он не смотрит в её сторону.***
Китти недовольным взглядом буравила маму, пытаясь вызвать в ней чувство раскаяния за то, что та купила толстого апельсинового цвета плюшевого слона для Лилу, а не понравившийся ей кукольный домик. А ведь девочка уже чётко представила себе, как будет играть с маленькой подругой в куклы, которые будут проживать в двухэтажном коттедже с тремя спальнями и двумя ванными комнатами, гостиной и огромной кухней. А ещё к домику прилагалась конюшня с двумя лошадками (чёрной и белой). Все детские надежды рухнули, когда мама выбрала огромное пучеглазое шарообразное оранжевое чудовище с хоботом и огромными ушами. — Маам, он ужасен! — скривив гримаску, сказала Китти, когда поняла, что выбор пал на плюшевого слона. — Напротив, Китти. Он очень милый, — ответила Гермиона, крутя в руках игрушку. Чуть сжав слона, добавила: — Он такой мягкий. Лилу будет с ним приятно спать. — У неё от него будут кошмары, — пробубнила девочка. Она потянула маму за пальто к желаемому. — Ты посмотри, какие тут хорошенькие лошадки. — Да, хорошенькие, — согласилась мама, но всё же не стала задерживаться у кукольного домика и пошла с оранжевым чудовищем к продавцу. Насупленная и расстроенная из-за материнской недоходчивости — папа бы сразу понял, что ей, точнее Лилу, нужен кукольный домик, а не оранжевый уродец — Китти молча и чуть отставая следовала за мамой, которая крепко сжимала её влажную, чуть липковатую ладошку. На улице было очень оживлённо, так как на субботу выпал теплый, солнечный денёк с чистым ярко-голубым небом. Немалая редкость для конца октября. Обратив внимание на то, что дочка уж слишком молчалива, Гермиона как бы невзначай проронила: — Как ты думаешь, Глотик поместился бы на чердаке того домика? — У него попа большая, — с детской непосредственностью ответила девочка. — Катерина, нельзя так говорить! — строгим тоном одернула её мама. Про себя же она не могла не согласиться со словами дочери — Живоглот за последние месяцы сильно раздобрел. И Китти немало поспособствовала тому, что кот набрал вес. Когда они не находились в ссоре, девочка любила подкармливать домашнего питомца, а он не мог устоять перед лакомыми кусочками. — Ну это же правда! — возмутился ребёнок. — Он толстый, и у него большая по… — Я уже столько раз тебе говорила, — перебила её Гермиона. — Ты должна выбирать другие слова, — и, предупредив скользкий вопрос со стороны дочери, добавила: — Даже если они обозначают правду. Использовать неправильные слова — очень плохо, Китти. Запомни уж это, пожалуйста. — Хорошо, мама, — уныло протянула Китти. На некоторое время между дочкой и мамой повисло молчание, которое первой нарушила девочка. Невинным голоском она напомнила: — Мам, ты вроде что-то говорила о кукольном домике?..