***
Варвара с раздражением смахнула прилипшую ко лбу прядь. Её движение вышло слишком размашистым, и она случайно задела рукоятку волшебной палочки, та со стуком упала с рабочего стола и закатилась под него. Варвара выругалась от досады и наклонилась за ней. Прошло более пяти лет, как её принудили не пользоваться во время работы магическими перстнями, но она всё равно никак не могла привыкнуть к палочке, относясь к ней как к скучной деревяшке, которая ещё и до чёртиков неудобная в руке. Колдунья по прежнему испытывала недовольство от того факта, что приходится пользоваться непривычным для неё магическим артефактом. Она несколько раз письменно обращалась за разрешением пользоваться перстнями, но тщетно: упертые англичане не шли на уступки. Si fueris Romae, Romano vivito more. Если бы не её интерес, то давно бы бросила работу в Британском Министерстве. Выбравшись из-под стола с волшебной палочкой, Варвара встретилась с ним взглядом. Цвет его глаз сегодня ещё больше напомнил женщине об ониксах, к которым она питала особую слабость. В их глубине Варвара различила боль. Внутри у неё стало неуютно и как-то тоскливо. Прошло больше месяца с той неприятной сцены у него в квартире. За то время, что длились их путанные отношения, они нередко ссорились, но он всегда очень быстро мирился с ней. Три-четыре дня, максимум неделя, и они снова были в его квартире, а точнее в постели. Что ж, Варвара была готова признать, что соскучилась, но для себя она объясняла свою тягу к нему привычкой. «Кто же тебя за язык тянул? Ты сам во всём виноват!» — мысленно сердито бросила ему Варвара, прежде чем отвела свой взгляд в сторону.***
Люциус подошёл к столику с алкоголем, взял графин с коньяком, разлил напиток по двум бокалам, после пошёл вместе с ними к шахматному столику и протянул один из них своему гостю, который занял кресло справа от столика. Добродушным тоном мужчина сказал: — Северус, признаюсь тебе, ты меня просто спас. — Я-то думал, ты любишь своего внука, — приняв бокал, с кривой улыбкой заметил приятель. — Безусловно, люблю. Но орда из детей, а именно шум от них, уж слишком тяжёлое испытание для моих нервов. — И поэтому ты бросил невестку и жену на растерзание детям? — Такая уж их женская доля, — с наигранной безысходностью в голосе сказал Малфой и занял противоположное кресло. Он приподнял кверху свой бокал и торжественно произнёс: — За милых дам, что скрашивают нашу жизнь. Мужчины чокнулись бокалами. Сделав хороший, опаляющий горло глоток, Снейп сказал: — Что и говорить, в твоей жизни столько милых дам, что она ярче любого павлиньего хвоста. — А что мешает тебе разукрасить своё монохромное существование? — приподняв бровь, задал вопрос Люциус и, отпив из бокала, добавил: — И только не говори, что ты старый ворон, которому в пору только каркать: «Никогда». Я на полдесятка лет старше тебя, и мне, как и в молодости, приятно и желанно женское общество. — Я ничего не имею против женского общества, но мне больше интересно качество, а не количество. И не те качества, о которых ты сразу подумал, — заметив ухмылку на лице приятеля, пояснил Северус. — Я подумал об уме и доброте. А о чём, по-твоему, я ещё мог подумать, старый ворон? — ухмыляясь ещё шире, ответил Малфой. — Ну да, ну да. Именно об этом ты и подумал, — фыркнул приятель. — Скажешь мне, что найти умную и добрую женщину очень сложно? К примеру, русская из твоей лаборатории не подходит? — Ты о Варваре? — Да, довольно аппетитная кошечка. И раз уж она работает у тебя, то природа не обделила её мозгами. Уверен, что она будет не против внести в твою жизнь и постель новые краски и впечатления. — Насчёт того, что природа не обделила Варвару мозгами, ты прав. И то, что она может внести в мою жизнь краски, верно, но вот только… — Северус замолчал, чтобы подобрать подходящее объяснение, почему он не рассматривал свою подчиненную как сексуальный объект. Да и доброта вряд ли входит в первую сотню добродетелей мисс Сорокиной. — Разве тебе что-то мешает? — нетерпеливо поинтересовался Люциус и, посмотрев на собеседника проницательным взглядом, добавил: — Или же кто-то? Только не говори, что та женщина… — Не буду, — угрюмо прервал Снейп, мысленно проклиная себя за то, что месяц назад проговорился тому о своих ночных наваждениях, которые считал ключом к забытым воспоминаниям. — Знаешь, Северус, я бы на твоём месте не гонялся за иллюзиями и… — Малфоя прервала распахнувшаяся дверь. Заметив в дверном проёме супругу, он улыбнулся и сказал: — А вот и моя дорогая Нарцисса! — в его голосе появились насмешливые нотки: — Милая, ты тоже решила покинуть поля сражения и побыть немного в тишине? — Придержи своё ехидство при себе, Люциус, дорогой, — парировала Нарцисса. — Мы потом ещё поговорим о твоём бегстве с полей сражений. А сейчас я хочу поговорить с Северусом… — Со мной? — искренне изумился Снейп. — Именно, — коротко кивнула она, — разговор у меня к тебе весьма важный. — Что ж, — поставив бокал с коньяком на уголок шахматного столика, сказал Северус, затем сделал пасс палочкой, притянув при помощи манящих чар стул для женщины, и продолжил: — Я весь внимание, Нарцисса, — Не буду ходить кругами и скажу прямо, — миссис Малфой присела на стул, — я хочу, чтобы ты повлиял на Драко… — Нарцисса, дорогая, не надо… — начал было Люциус. — Люциус, не перебивай меня, пожалуйста, — мягко одёрнула она мужа. — Раз у нас ничего не вышло, то, может, Северусу удастся убедить Драко оставить должность в Министерстве. — Извини меня, Нарцисса, — покачав головой, сказал Снейп, — но я вряд ли чем-то могу помочь в вашей проблеме. Драко уже давно вышел из того возраста, в котором я мог бы хоть как-то повлиять на него. Твой сын — взрослый мужчина, который уже давно принимает собственные решения, и, на мой взгляд, его решениям стоит доверять. — Я именно об этом и говорил, — как бы между прочим бросил Люциус. — Я не спорю, что Драко уже взрослый, но его работа… — расстроенно произнесла Нарцисса. В это же мгновение её лицо исказилось: прежнее холодное спокойствие покинуло женщину. Она вскочила со стула, встала за него и так крепко вцепилась в его спинку, что побелели костяшки пальцев. Сердито глядя на мужчин, Нарцисса продолжила говорить, а в её голосе звучало неприкрытое возмущение: — В его проклятом отделе пользуются ответственностью Драко и дёргают его на вызовы по любому, даже незначительному поводу, в любое время суток. Из-за своей треклятой работы Драко пропускает день рождения Скорпиуса! А ты слышал то нелепое прозвище, которым наградили моего сына?! — она сделала секундную паузу и словно выплюнула порцию яда: — Чёрный аист! И всё из-за того, что его всегда отправляют передать опекунам детей, на которых распространяется закон о сиротах. Будто он в этом виноват! Мой сын просто выполняет свои рабочие обязанности! Стоило ей закончить говорить, как в негорящем камине вспыхнуло зелёное пламя, и из него вышел Драко собственной персоной. На руках прикрытая его темно-синей, почти черной от влажности, мантией сидела девочка с копной буйных кудряшек и огромными чёрными глазёнками. Её носик и левая щека были испачканы сажей. Она смотрела на окружающую обстановку и людей со смесью страха и любопытства. В тот момент, когда Северус встретился взглядом с ребёнком, он почувствовал себя студентом, сдающим Ж.А.Б.А.: мир его сосредоточился на чёрных, как у него, глазах, а в ушах он сейчас слышал иные звуки и голоса. Голоса из прошлого, которое столько лет было запечатано.~
— Пожалуйста, не дави на меня. — Извини. — Я сама ни в чём не уверена, но, кажется, та ночь во время Всемирной ярмарки имела последствия… Сначала я думала, что всё из-за стресса… Но уже второй месяц… Даже записалась в магловскую клинику. Мне так страшно!~
Сложившийся пазл в голове Северуса подействовал на него, как парализующее заклинание. Пока он находился в оглушённом состоянии, между тремя членами семьи Малфой происходил свой немой спектакль: Нарцисса переводила растерянный взгляд то на супруга, то на сына. Зная о работе Драко, миссис Малфой быстро сложила два и два, а ответ в её голове ровнялся вопросу: «Кто именно? Драко или Люциус?» — Как её зовут? — найдя в себе смелость нарушить затянувшееся молчание, произнёс Люциус. Драко не успел ответить, так как его со своим вопросом опередила мать: — Драко, неужели она твоя?.. — Нарцисса! — в один голос перебили её Снейп и муж. — Её зовут Катерина Алисия Долгопупс, — совершенно невозмутимым тоном проговорил Драко. — Она… — Долгопупс?! — поражённо выдохнула миссис Малфой. В единый миг её бледное лицо стало ещё бледнее от догадки, которая незамедлительно пришла в голову. Лицо Нарциссы покрылось алыми пятнами. Задыхаясь от охватившего чувства, которое балансировало между стыдом и оскорбленностью, она задала свой вопрос: — Кто из вас был с Грейнджер?! — Нарцисса, это мой ребёнок, — вмешавшись в назревающий скандал, объявил Северус.