***
Северус вышел во внутренний дворик и сделал глубокий вдох. Ледяной ноябрьский воздух наполнил лёгкие и разошёлся по крови освежающей волной. Дворик освещали серебристый свет от растущей луны и разноцветное свечение, исходящее от флюоресцирующих цветов. Похрустывая устилающим дорожки гравием, Снейп прошёлся из одного конца в другой, затем обратно. Ему нужно было прочистить голову, так как только с незамутненным разумом он мог разобраться с тем, что на него свалилось. Пользоваться магией для очищения сознания он не стал, так как считал лишним. Устав от метаний по дорожкам, Северус сел на скамейку. Запустив руку в карман, вынул серебряный портсигар, украшенный узором из змей и плюща, достал из него сигарету и закурил. Докурив, Снейп глубоко вздохнул и с тяжёлым выдохом тихо проговорил: — Теперь ты отец, Северус… Мужчина произнёс эти слова таким тоном, будто убеждал себя в их подлинности. Воспоминания, всплывающие в его голове, словно пузырьки воздуха в закипающей воде, говорили ему о том, что у него не должно быть сомнений, что спящая в комнате для гостей девочка — его дочка. Его и Гермионы. Именно она была его безликой мучительницей и спасительницей все минувшие за пять лет ночи. Сны о ней на самом деле были воспоминаниями об их общем прошлом, личном и интимном, за которые так долго цеплялась его душа, а Северус не мог в них разобраться. Теперь их разговор в его кабинете после несчастного случая с зельем заиграл новыми красками. В ушах так чётко и ярко зазвучал финал их беседы, словно мужчина перенесся в тот день.~
— Клянусь тебе, Северус… — Прекратите фамильярничать, мисс Грейнджер. Мы с вами совершенно чужие люди, чтобы вы могли называть меня по имени. — Совершенно чужие… или же забытые.~
Снейп по-прежнему считал, что Гермиона виновна в том, что случилось, но сейчас остро осознал, что это был рабочий момент, который не должен был коснуться их личной жизни. Если бы только он тогда не потерял память, а она не проявила своего треклятого благородства и всё рассказала, то их дочь не носила бы нынешнюю фамилию… — Гермиона, что же я наделал… — глухим голосом сказал Снейп, чувствуя, как в груди стало тесно Горечь и чувство вины запустили свои острые когти в сердце мужчины. Северус так сильно сжал кулаки, что побелели костяшки, а короткостриженные ногти впились в кожу ладоней. Ещё одна женщина, особенная для него женщина, которую он оттолкнул своим языком и холодным обращением. Ещё одна женщина, которая нашла опору в другом мужчине. И которой больше нет… Сквозь царившую в голове сумятицу Северуса пробились слова матери, которые она сказала сыну, когда тот был ещё подростком: «В часах есть такая деталь, которая называется храповик. Она не дает механизму вернуться обратно, позволяя ему двигаться только вперёд. Так и в жизни есть такие события и люди, которые вынуждают нас двигать только вперёд, ибо прошлое никогда не вернётся, а нынешние дела не будут ждать, пока ты вылезешь из болота рефлексии». В жизни Северус уже не раз сталкивался с ситуациями, к которым подходили слова Эйлин, и вот теперь он столкнулся с очередным храповиком. Им был пятилетний ребёнок, его дочь, которая так неожиданно возникла в его жизни. Мерлин, в возрасте Снейпа многие думают о внуках, а на него же наводила почти парализующий ужас мысль о том, что он теперь отец. Но и бежать от своей ответственности Северус не собирался. И так слишком долго другой человек выполнял его долг. Погружённый в размышления, Северус не заметил, как похолодало ещё сильнее, а небо затянулось облаками, скрывающими плотным покровом луну. Холодная и колючая, словно кончик иглы, снежинка куснула мужчину в кончик носа, тем самым вернув его к реальности. Стряхивая с плеч снег, который успел насыпаться за это время, Снейп подумал: «Нужно написать Кингсли, что ухожу в отпуск по семейным обстоятельствам», — и отправился в дом.***
Джинни посмотрела на стоящие на прикроватной тумбочке часы. Их стрелки совершенно не сдвинулись с прошлого раза. Несмотря на царившую в душе тревогу, брови женщины сердито изогнулись. Ожидание слишком затянулось. Энергично откинув в сторону одеяла, Джинни встала с постели, затем манящими чарами притянула из гардероба свитер и джинсы. Женщина быстро скинула с себя пеньюар и ночную сорочку, бросив их на кровать, и оделась в теплые вещи. Из спальни она направилась в прихожую. Надевая пальто, Джинни позвала Кикимера. Едва домовик материализовался перед ней, она сказала ему: — Ты должен позаботиться о детях, пока я… — Кикимер — правильный домовой эльф, ему не надо говорить, что когда хозяев нет, нужно охранять маленьких хозяев, — проворчал тот в ответ. — …пока я отправляюсь за Гарри, — закончила колдунья и добавила строгим тоном: — А если один правильный домовой эльф не избавится от привычки перебивать хозяев, то мы согласимся на уговоры Джеймса и Ала и заведем собаку. При слове «собака» глаза Кикимера расширились чуть ли не вдвое. Его лицо исказилось, как у человека, которого вот-вот хватит удар. — Хозяева хотят завести ещё одну блохастую тварь?! — нервно сглотнув, пропищал домовик. — Сейчас это неважно… — Конечно, вам, хозяевам, неважно. Одной шерстяной тварью больше, одной меньше. Подумаешь. Есть ведь Кикимер, который уберёт добро за животными, — запричитал он. — Хозяевам ведь наплевать на труд и чувства несчастного Кикимера. — Да. Настолько наплевать, что мы, возможно, заведем либо волкодава, либо овчарку, — сердито бросила Джинни и, оставив за собой последнее слово, вышла на улицу. Колдунья отошла от дома на несколько метров. Несмотря на то, что ночь давно накрыла землю своим одеялом, она огляделась по сторонам и только после того, как убедилась, что вокруг ни души, трансгрессировала к дому Гермионы, так как догадывалась, что Гарри там. И не ошиблась: она обнаружила супруга сидящим на крыльце дома подруги, точнее его руин. Воздух рядом с разрушенным жилищем утратил свою морозную свежесть и пропитался дымом. Свежевыпавший снег, который уже покрыл всё вокруг ровным слоем, смешался с пеплом и углями и стал грязно-серым, практически чёрным. По грязным разводам на щеках Гарри Джинни догадалась, что муж давал волю чувствам. Она прекрасно знала, как много значит для него Гермиона. Она была ему почти как родная сестра. Сколько вместе они пережили приключений и злоключений. Гермиона не раз спасала его и братца Рона. И вот беда пришла и унесла с собой дорогого человека. В руках Гарри крутил какой-то предмет. Джинни сразу узнала в нем серебряный браслет с шармами из бирюзы и аметиста. Гермиона любила это украшение и очень часто носила его. — Как ты? — положив голову на плечо Гарри, спросила она, прекрасно понимая, какой будет ответ. — Я зол, — хрипло ответил он и крепко сжал в ладони браслет. — Гарри, — мягко произнесла его имя Джинни и накрыла его ледяную руку своей горячей ладонью. — Мало того, что я не смог её защитить, — с болью в голос сказал муж. — Я узнал о произошедшем чуть ли не последним. О том, что произошло нападение на Долгопупсов, Гарри узнал по чистой случайности. Начальство хотело скрыть на некоторое время произошедшее от него и всей Магической Британии. Но шило в мешке не утаить. Гарри после окончания занятий на курсах заглянул в офис, где и столкнулся с молодой коллегой-мракоборцем, которая была в группе, что была направлена к Долгопупсам. Она-то и проболталась на эмоциях от увиденного и неожиданной встречи с Поттером, который непродолжительное время был её наставником. — Гарри дорогой, не нужно корить себя, — обняв его, ласково стала утешать она, чувствуя, как у самой щиплет в глазах и саднит в горле от каждого слова. — Всё произошло слишком внезапно… Никто не смог бы защитить ни Гермиону, ни Невилла. Вдобавок, ты не забывай, что они оба могли постоять за себя… Но Китти осталась жива, и это вселяет надежду. — Вселяет надежду… — глухо повторил за ней Гарри и тут же снова повторил это словосочетание, но на этот раз в его голосе появились странно приподнятые нотки. Поттер вскочил на ноги, встал напротив жены и, лихорадочно сверкая глазами, воскликнул: — Джинни милая, ты права насчёт надежды! И как же я сразу не подумал?! Нет тел, значит, есть надежда! — Я тебя не понимаю, Гарри, — не скрывая своей растерянности, призналась Джинни. Её внутренний голос беспокойно намекнул хозяйке, что люди нередко теряют рассудок из-за потери близких. — Понимаешь, со слов Таши, мракоборца из группы, что прибыла сюда для расследования, в доме были найдены только кровь и волосы. Крови было очень много, около пяти пинт, и они решили, что Гермиона и Невилл мертвы. — Вполне логичное решение, — кивнула жена. — Но ты вспомни, что долгие годы все считали, что Петтигрю мёртв только потому, что нашли чёртов мизинец. Если нет тел, то они могут быть живы и в плену. — Я понимаю, что ты хочешь, чтобы с Гермионой и Невиллом всё было в порядке. И мне тоже очень хочется этого, — она попыталась охладить его пыл. — Но я должна быть честной с тобой, мне кажется, что ты цепляешься за соломинку. — Не за соломинку, моя дорогая, — твёрдо ответил Гарри. По его тону Джинни поняла, что он уже вцепился в свою безумную идею и свернёт горы, пока не доберётся до правды в деле о нападении на дом друзей: — А за надежду!