Заплутавший поцелуй

***

— Не толкайся, — не открывая глаз, сонно проворчал Юнги. Его уже несколько раз кто-то легонько подталкивал то ли в бедро, то ли под колено. За ночь он частенько просыпался, обнаруживая себя отлепившимся от альфы, но каждый раз подползал обратно под теплый бок и удобно устраивался на облюбованном плече. Тот, не просыпаясь, что-то ворчал в знак «Опять ты! Ну ладно, ложись» и снова засыпал. Так что омега помнил, что спит с Чимином. А значит это беспокойство — дело его рук или ног. — Ну попросил же, — взмолился он, приоткрывая глаза. Спать хотелось ужасно. — Не толка-а-А-А-Ай! — по нарастающей громкости завопил Юнги. Мозг еще не обработал увиденное, но тут же дал команду телу: вскочить, бежать, запрыгнуть на руки альфы. Но тот, едва услышав оглушающий омежий визг, тоже проснулся. Увидев, кто тыкался мокрым пятачком в ноги Мина, сразу же среагировал: схватил одну из крупных веток, окружавших ложе и, вскочив на ноги, замахал ею, как первобытный пещерный человек завидевщий саблезубого тигра. Кабанчик, а это был именно он — вполне мирный юный представитель семейства с полосатыми спинками, отбежал на несколько коротконогих шажков и уставился на двоих психованных. Один размахивал деревом, второй всё еще голосил. Несчастный парнокопытный подросток вспомнил, что у кабана-отца вроде бы есть знакомый психолог и, развернувшись, потрусил к нему на прием. Велика вероятность, что такая стрессовая ситуация требует безотлагательных мер и его примут без очереди. — Ты как? — убедившись, что животное не вернется, Чимин бросил ветку и сел на постель. — Сердце сейчас выпрыгнет! — держась за грудь, ответил Юнги. — Мне сначала показалось, что это взрослый кабан… ну такой с клыками. Я их не видел никогда в живую. Он сидел, поджав ноги на своих измятых вещах и боязливо озирался. — Нет, похоже это вообще ребенок был. Повезло нам, — отозвался Пак, хохотнув. Он представил, как тупо должно быть смотрелся со стороны, когда размахивал кустом и кричал на несчастного поросёнка. — Скоро рассвет, — заметил он, минуту спустя, когда оба уже более или менее пришли в себя. — Похоже нам и этом повезло — будет ясное утро и мы увидим откуда восходит солнце. — Весь сон пропал, — пожаловался Мин, вместо ответа. Он поправил на себе свитер и вновь улегся. — Ты как хочешь, а еще подремлю. Вдруг получится. До солнца еще есть немного времени. — Дома отоспишься, — толкнул его в бок Чимин, но потом тоже опустился рядом. — Что, теперь и так удобно? За ночь мне всё плечо отлежал, — проворчал он. — Хочешь, теперь ты можешь мне отлежать, — безразлично произнес Мин. Потом приоткрыл глаза, напряженно задумавшись: все ли буквы в последнем слове он произнес верно. Видимо да, иначе Чимин бы уже возмутился (ну или нет). Но на всякий случай пояснил, — в смысле: ложись на моё плечо, если хочешь подремать с удобством. — А давай лучше в речке искупаемся, — ответил тот, кивнув на журчащую не дорогу. — Спятил? Она ледяная наверное. — Ну и что. Одежда у нас есть, зажигалка и дров выше крыши. Костер разведём — согреемся потом. — Костёр? — недоверчиво скривив брови, переспросил Юнги. — Ты что, впервые это слово слышишь? — Нет конечно. Я как-то ездил в кемпинг с друзьями семьи. Там разжигали костёр, чтобы угли для гриля разогреть, — пояснил Мин. — Но у нас же с собой нет всех этих приспособлений, которые нужны… — Едрёный мухоморыш, как всё запущенно! — не дав омеге допозориться, закатил глаза Чимин. — Костёр разжигают не для того, чтобы угли подогреть, а чтобы самим погреться около него, еду приготовить или… ну например на гитаре поиграть. Для романтики в общем. Понял? — На счет погреться я и так знал, можешь не умничать, — насупился Юнги, настырно делая вид, что он всё еще пытается заснуть. Хотя помимо болтовни ему мешала еще ощутимая утренняя прохлада. А еще он вспомнил, что часа через три-четыре умрет. Пак продолжал лежать рядом, глазея в светлеющее небо. — Слушай, — сказал он, ткнув соседа локтем в бок, — давай обнимемся. — Зачем это? — насторожился Мин. Неужели альфа помнит, что они перед сном сговорились на утренний поцелуй. — Ты зубами стучишь, а так может теплее будет да и потише. Омега согласно промычал и придвинулся к теплому спутнику. Тот по-хозяйски повернул омегу спиной к себе и, просунув одну руку ему под голову, плотно прижался сзади всем телом. Второй рукой навалился сверху и шумно пропыхтел что-то Мину в ухо. Тот покрылся мурашками, хотя и почувствовал заметное потепление. — А твоя утренняя традиция сегодня не сработала? — вдруг спросил он, припомнив вчерашний разговор о стоицизме отдельных частей альфьего тела. — Ну знаешь, — хохотнул Чимин, — обычно… кхем… если меня будит неполовозрелый кабан я редко ощущаю эротические позывы. Всё-таки я как-то больше по людям. По омегам, если что. — Хм, странно, — Юнги постарался сильно не улыбаться, чтобы не выдать как ему понравился этот ответ. — Что странного? То, что меня поросята не возбуждают? — альфа немного поёрзал позади, устраиваясь поудобней. — И это тоже, да. Но я имел ввиду омег. Почему-то мне казалось, что ты по девушкам. Типа чисто по женщинам тащишься. — Казалось? Когда тебе такое казалось? — хмыкнул Пак. — Когда нам было по десять лет? Или вчера успело показаться? — Ой, всё, забей, — Юнги уже пожалел, что вообще раскрыл рот. — Нет уж, говори, — для убедительности Чимин чуть сдавил объятия. Он надеялся таким образом пригрозить омеге, но тот лишь больше прибалдел и согрелся. И всё же решил ответить. — Мне так показалось, потому что ты на меня вообще не смотрел вчера. Как будто я не омега, а… — он попытался найти самый асексуальный объект, — … а тот кабанчик полосатый. Вот. Альфа захохотал. Почему этот Юнги такой… классный?! А ведь вчера Чимин собирался максимально холодно вести себя в пути, высадить богача у дома Кима со словами: «всего хорошего, господин Мин» и гордо умчаться в закат. А теперь! Он чувствует будто снова встретил того, кто с ним на одной волне, как бы банально это не звучало. Омега понимал его дурацкие шутки и не крутил пальцем у виска за самодельные ругательные слова, поспевал, а то и обгонял в каких-то схожих мыслях. И ведь почти не скажешь по нему, что избалованный маменькин сынок — держится молодцом. А то что от вида зверушки заверещал по-девчачьи, так это понятно: спросонья с кем не бывает. — Ну чего ржешь опять надо мной? — обиженно двинув альфу локтем под рёбра, спросил тот. — Смешной ты, — просто ответил Чимин. — Вот видишь. Даже обнимая меня, ты говоришь, что я просто смешной, а не… — Какой? — альфа всё еще широко улыбался. Конечно же, он понимал что имеет ввиду Мин, но хотел послушать, как тот всё это озвучит. — Достойный внимания, — голос омеги стал заметно грустным, словно небо вновь потемнело. — Э-э, — растерялся Пак. — Я думал ты скажешь: привлекательный, симпатичный, соблазнительный. — Нет. Мне и этого было бы достаточно. — Но тебя наверное все завалили своим вниманием. В университете куча народа, дома у вас приёмы постоянно, банкеты всякие — от альф поди отбоя нет. Зачем тебе я со своим вниманием? — Видать все альфы идиоты, — печально подвел итог Мин. — Хочешь сказать за тобой не увиваются все богатенькие мачо-самцы нашего города? — оскорбление своего пола Чимин пропустил мимо ушей. — Никто за мной не увивается. Как и ты думают, что этого у меня до хренца и без них. — Значит у тебя нет пары? Или там… намёка на пару? — альфа пытался поделикатней обыграть фразу «ты одинок, Мин Юнги?» — Есть намёк, — хмыкнул омега, неуклюже проворачиваясь в объятиях лицом к Паку. — Ты. Вот это вот: как мы спали ночью и как сейчас болтаем — мой самый близкий контакт с альфой. И мне очень трудно не воспринимать это, как намёк. Но если это не так, то лучше сразу скажи, чтоб я потом не чувствовал себя погано. — Ээ… а тебя не коробит, что я сын прислуги? Вы же вроде разборчивые, даже за руку с такими не здороваетесь. — Сейчас мы не у матушки дома, если ты не заметил. Что он делает?! Пытается заполучить поцелуй или напрашивается на отношения? Юнги и сам не понимал. Разговор затягивал всё дальше во что-то откровенное и ему не хотелось загадывать, куда он приведет. Но Чимин, видимо решил прояснить: — И чего же ты от меня хочешь? — он осторожно провёл рукой от талии омеги до бедра и обратно, как бы давая понять, что хотеть от него можно в принципе много всякого. — Хочу, чтобы ты честно сказал, достоин ли я твоего внимания, как омега? — Ты… — начал уже было отвечать Чимин, но тот его перебил, вспомнив о своей проблеме. — И еще поцелуй хочу. В губы. Один, маленький. Альфа несколько опешил, а потом, прикинув, спросил: — Сначала ответить или поцеловать? — После поцелуя я приму любой твой ответ, — честно признался Юнги. Что уж прикидываться, жить ему хотелось больше, чем получить признание о своей привлекательности от Пака. — Ты всегда такой странный или это только мне так повезло? — усмехнулся Чимин, чуть приподнимаясь на локте. — Я же сказал, ты — мой первый контакт, значит повезло, да. — Понял, — кивнул тот и без лишних слов приблизился к лицу омеги. Юнги чуть подался вперед и они поцеловались со звонким «чмок» и явным отсутствием романтического подтекста. Сразу, как по волшебству, сердце омеги забилось ровнее, кислород в лёгких возобновил полноценную циркуляцию… или ему это только казалось. В любом случае лекарство сработало и впереди были целые сутки. — Спасибо, — сказал Мин, глядя в глаза спасителя. — А теперь смело говори всё, что думаешь. Я готов. Чимин находился всё еще слишком близко и не хотел отстраняться — так было тепло и уютно. — Думаю, если бы я был на месте одного из альф твоего круга, то не тупил бы ни минуты. Ты достоин внимания и как омега, и как интересный человек. Ты очень красив, несмотря на то, что провел ночь в таких условиях. И я… — он тихо засмеялся и покачал головой, — я бы хотел поцеловать тебя гораздо качественнее, но боюсь ты не фанат нечищеных зубов. — Ага, изо рта у тебя пахнет не розами, это верно, — хохотнул Юнги, который от всего вышесказанного был в полном восторге. Хотя, ясное дело, старался не сильно это демонстрировать. — И у тебя тоже, кстати, — отозвался со смехом Пак, скатываясь с омеги на свою сторону ложа. — Есть хочется. Эх, надо было свинку поймать. — Да, я бы тоже позавтракал. — Давай вставать, что ль? Пока вещи сложим, как раз солнце взойдёт, — предложил альфа. Так и сделали. Вещи были аккуратно уложены обратно в сумку, ворох их веток разобран, лица умыты в прохладной реке, зубы «почищены» несколькими листочками дикой мяты, которую Чимин безошибочно распознал в одном чахлом кустике среди камней. Вода в реке была прохладная и чистая. Они напились и наполнили бутылочку. Чтобы увидеть восход солнца им пришлось вновь подняться по тому склону, с которого Юнги так удачно скатился прошлой ночью. — Вон оно! — обрадовался альфа, указывая на мутное рыжеватое зарево, которое окружало солнечный диск, поднимающийся из-за верхушек деревьев. — Там восток. Значит нам туда. — Слушай, мы с тобой совсем того, — омега указал на реку внизу, которая спешила чуть под уклоном и если бы не неровности и густой лес, втекала бы ровнёхонько в восходящее солнце. — Все реки впадают в моря. И если бы мы пошли по берегу, то уже давно были бы на побережье. А там на каждом шагу деревушки. — Ага, — откликнулся Чимин. — Я знал, но вчера как-то не подумал. — Ладно, — махнул рукой Юнги, — зато живого кабана видели и целовались. Неплохая компенсация. — Тебе достаточно? — удивился Чимин. — А почему бы и нет? Не похоже ни на один день во всей моей жизни. И раз мы скоро окажемся дома, то это просто интересное приключение. Только вот ладони болят, ободрал вчера пока падал. — А ты ведь их вечером даже не промыл толком и мне не сказал, — альфа взял пострадавшие руки в свои и пристально рассмотрел ранения. Ссадины были неглубокими, но рваные края влажно блестели. — Не хорошо. Прижечь надо, — заключил он и потянул Юнги обратно к реке. — Как прижечь? Зажигалкой? Не надо мне… дома отец подлечит. — Да не огнем прижечь, дубина, — хохотнул Пак, — я видел там полынь. Она мощно от всяких заражений помогает. Мин не стал спорить. Он не разбирался в травах, хотя когда-то учил все их свойства на уроках естествознания. Но потом за ненадобностью эта информация благополучно улетучилась из его головы. И еще не спорил он потому что было что-то непривычно приятное в том, как альфья рука крепко держала его запястье, а другая страховала под локоть, чтобы Мин вновь не прикинулся мешком картошки, грациозно скользящим с обрыва. — Давай сначала хорошенько промоем. Они присели и склонились над бойко журчащей водой. — Я и сам могу, — Мин выдернул руку и стал тереть внутренние части ладоней, морщась от боли и холода. — Дай сюда, пока не покалечился, — альфа схватил левую, наиболее пострадавшую руку Юнги и стал очень осторожно, почти нежно ее омывать, чуть потерая подушечками пальцев вокруг ссадин. Омега некоторое время наблюдал за процессом, слегка приоткрыв рот и, взволнованно сглотнув, сказал: — Прозвучит бредово, но если представить, что наши кисти — самостоятельные существа, то… — Ага, я тоже об этом подумал, — смущенно отозвался Чимин. — О чем? — Ну… а ты о чем? — Тебе вот обязательно надо было перебивать? — недовольно спросил Юнги, всё еще не отрывая взгляда от ласковых прикосновений проворных альфьих пальцев. — Извини, само вылетело. Так что ты хотел сказать? — Было похоже, — какой бы чушью это не показалось, он решил договорить, — будто руки занимаются любовью без нашего ведома. Сами. — Почему это без ведома. Я был в курсе, — кивая, сказал Пак и бросил на спутника быстрый взгляд, ожидая реакции. — А разрешения спросить? — подыграл тот возмущенным тоном. — Сначала свадьба, потом вот эти ваши шуры-муры. — Серьёзно? — спросил Чимин. Он закончил с промыванием ран и теперь аккуратно стряхивал воду с омежьих ладоней. — Конечно серьёзно. — Никаких шур-мур до свадьбы? — Мы всё еще говорим о руках? — омега заметно смутился, понимая, что речь идет уже о другом. — Ты меня понял, — чуть улыбнулся Пак, а Юнги, как дурак залюбовался этой улыбкой. — Никому не отдашься до свадьбы? Воспитание требовало сейчас же пресечь этот разговор, но было в этой теме что-то волнующее, поэтому Мин ответил. — Я еще не решил. — Мать… матушка-то, наверное, против? — Ясен хрендель. Ты можешь представить, чтобы она была «за»? — Юнги воскресил в памяти лицо матери и изобразил ее тонкий, но властный голос: — Сынок, ты можешь спать с кем попало и где вздумается. А как только появятся дети, оставишь их у меня чтобы я их нянчила. Жду-не дождусь. Омегу передернуло. Чимин смотрел на это представление широко раскрыв глаза и потом долго еще молчал. — Она ненавидит детей, — пояснил Мин. — Ну где твоя полынь? Жечь будет? Альфа поискал глазами голубоватое растение. Нарвал несколько листочков и, промыв в реке, засунул их в рот. — Фу, она же горькая вроде, — скривился омега. — Угу, — продолжая мельчить листики передними зубами, отозвался альфа. — Ужасно горькая. Но зато полезная. Давай, раскрой ладошку, — велел он, формируя лепёшку из зеленой кашицы. — Я тебе ребёнок что ли? Какая еще ладошка? — Юнги подставил руку, на которой тут же очутился этот жгучий пластырь. — Побудь моим ребенком, пока я за тобой ухаживаю. Не обязательно всегда быть сильным, — приговаривал Чимин, размазывая самодельное лекарство. Он сплюнул в сторону оставшиеся на языке крошки полыни. — А то что мать ненавидит детей — это не беда. Тебя же она родила, значит всё не так уж и плохо. — Родила, когда еще другим человеком была. Тогда они с отцом любили друг друга и счастливы были. А потом дед умер и всё оставил ей … — Прав мой батя — все беды из-за денег. Их либо мало и тебе плохо, либо много и тогда еще хуже. — Наверное прав, ага — Юнги ощутил, как проходит жжение, а вместе с ним и саднящая боль. Смазав так же вторую ладонь омеги, Пак аккуратно сложил его пальцы и, быстро приподняв, оставил по небольшому поцелую на каждом кулаке. — Готово, — довольно сообщил он. — Держи так пока не высохнет, не разжимай, ладно? А я, так уж и быть, понесу твою сумку. — Спасибо! Пациент посмотрел на свои кулаки, всё еще ощущая легкие поцелуи и тут же перевёл взгляд на губы, что их подарили. Он уже было потянулся, чтобы поцеловать альфу в знак благодарности, но тот как раз в этот момент повернулся и направился за сумкой. Закинув ее на плечо, он побрел вдоль реки. Омега пошел следом, глупо держа руки перед собой. Берег был пологий, каменистый, местами заросший травой. Идти по нему было достаточно легко и за полчаса они прошли большое расстояние. Солнце поднялось из-за крон и светило в лицо своими теплыми золотистыми лучами. Склон обрыва, над которым возвышались деревья, постепенно становился всё ниже и теперь почти исчез. Сам лес стал пониже, деревья попадались уже разные, а не только сосны. — Блин, Чими-ин! — протянул вдруг омега и остановился. — Что? — обернулся тот, ожидая еще одного кабана или какого-нибудь другого лешего. — Тут так красиво! Альфа, который всё это время думал о том же (и еще о том, где бы раздобыть еды), согласно кивнул. — И кажется я вижу кое-что съестное, — радостно добавил Юнги и указал на лесную чащу. — Яблоки?! — не поверил своим глазам Чимин. Он бросил сумку и побежал к деревьям. Несколько яблонь, диких и кривущих, теснились у самого обрывчика. Каждая была усыпана красноватыми плодами и так и кричала: помоги мне, путник! Сними с меня эти тяжелые бусины! — Боже, они обалденные! — воскликнул альфа, куснув один из небольших фруктов. — Кислые? — Да, но не слишком. Есть можно. Они набрали с десяток и решив сделать привал, устроились на крупном камне, который успел немного прогреться под солнцем. — Та, кафиво тут, — запоздало ответил Пак с набитым ртом. — Никогда не думал, что в лесу может быть так хорошо, — признался Мин. Он, хоть и был так же голоден, но откусывал понемногу и жевал аккуратно. — Если бы не насекомые, то вообще было бы идеально. — И так идеально, — повернулся к нему альфа. — Выходной, природа, солнце, вкусное яблоко… ты. Мне всё нравится. — Я тоже нравлюсь? Прям, как яблоко? — скептически уточнил омега. А у самого сердечко-то ёкнуло. Что за дела? Не собирается он влюбляться в этого вот… — Прям, как солнце, — поправил его Пак, а потом продолжил есть, как ни в чем не бывало. — Зараза, — буркнул Юнги себе под нос. Собирается или нет, но похоже его никто не спросит, потому что после этих слов сердце забилось еще чаще. — А? — удивился Чимин. — Это ты мне? — Нет-нет, язык прикусил просто, — быстро соврал омега. — Вообще неуклюжий, — закатил глаза альфа. — Всё, я три съел, больше не хочу. Пойду поплескаюсь пока ты хрумкаешь. — Что я делаю? — не понял Мин. — Ну хрумкаешь же, — удивился Чимин, — кушаешь, жуёшь, лопаешь, уплетаешь, трескаешь, хомячишь… — Понял-понял, иди уже, — отмахнулся Юнги, чуть не подавившись яблочным соком. Альфа озорно улыбнулся и, вскочив на ноги, стал разуваться и заворачивать джинсы. — Холодно! — воскликнул он, входя в воду по округлым камешкам. — Хотя нет, только по началу. Да вообще тепло, — он прошел примерно треть от всей ширины реки. Вода журча омывала его икры и весело бежала дальше, подпрыгивая на особо крупных выступах. — На вид она не кажется тёплой, — брезгливо заметил Юнги. — Попробуй и убедишься, — Чимин опустил в воду руки и поводил ими против упругого течения. — Так приятно. Идём! — Мне и тут хорошо, спасибо, — покачал головой омега. Он не любил переохлаждения, перегревания и прочие крайности. — Да брось. Ты же сам сказал: это просто приключение. Надо попробовать всё, пока есть возможность, — с этими словами альфа размахнулся и метнул в сторону Юнги, тучу брызг. — А то… — еще залп, — вернёшься… — и снова брызги и смех, — в свою скучную жизнь, — капли искрились в воздухе на утреннем солнце, — и будешь жалеть, что упустил возможность, — договорил Чимин почти серьезно. Легкая, выжидающая улыбка всё еще играла на его губах. Из всего, что летело в сторону Юнги, тот уловил только смысл слов. Ну и несколько небольших брызг. Видимо альфа мало каши ел или просто не собирался мочить спутника без его желания. — Айх, ну что ты за человек такой?! — возмутился омега вчерашними словами Пака и, скинув ботинки и задрав брюки, спрыгнул в воду. Яблоки лежавшие рядом на камне, покатились следом, булькнулись в кристальную воду и бодро поплыли по течению навстречу новым приключениям. — А-а, да чтоб вас! — кричал Юнги. — Холодища, капец! Ты наеманул меня, гад! — он враскарячку прошлёпал по мелководью в сторону альфы, чувствуя, как сводит пальцы на ногах. — Вот тебе за это! — яростно подняв веер из брызг, Мин обрушил его на Чимина. Тот увернулся, да не так чтобы удачно, и ответил тем же. Мин задохнулся от остроты ощущений и, чуть отдышавшись, снова пальнул в противника. Бой, крики и смех продолжались пока оба не промокли насквозь. Мокрые и счастливые они растянулись на своем камне. Юнги стучал зубами, Чимин посмеивался, всё еще глубоко дыша. — Ты ужасно красивый, — вдруг сказал он, поворачиваясь к омеге лицом. — Когда смеешься, кричишь и весь мокрый — до невозможности красивый, — повторил альфа. Потом поднявшись, придвинул сумку. — Переоденься, пока не простудился. — Ты тоже, — отозвался Юнги, чьё предательское сердце уже плюнуло на пальцы, как старый библиотекарь, перелистнуло паспорт на страничку «семейное положение» и его вручало Чимину. Что именно «тоже» пояснять он не стал, а просто достал сухие вещи для себя и несколько протянул Паку. Переодевшись, они еще немного посидели, хрустя яблоками, и пошли дальше. Лес по сторонам от реки стал заметно редеть, а потом и вовсе иссяк. Перед парнями открылась потрясающая картина: чуть холмистая долина, побережье усыпанное домиками и море. С высоты, где стояли путешественники, оно казалось бескрайней россыпью бриллиантов. — Ты плачешь? — глянув на спутника, удивился альфа. — Нет, — утирая глаза, ответил Мин. — Не верится, что мы дошли. Вон отцовский дом. Он указал на белую точку примерно в километре от них. Он смог опознать его только потому что рядом высились три стройных дерева, которые сажал еще дедушка в своей молодости. — Осталось спуститься, не переломав себе ноги, — Чимин осмотрел склон. Река сбегала по глубокому глинистому руслу и дальше идти по ее берегу не было ни единой возможности. Но чуть в стороне уступы и кустарники образовывали нечто, очень похожее на лестницу для великана. Если очень постараться, по ней можно было пройти без опасности для жизни. — Чимин, — окликнул альфу Юнги, когда тот уже направился к спуску. — Как думаешь, который сейчас час? — Не знаю, полдень скоро, — пожал плечами Пак. — А что? — Давай еще побудем тут, — попросил омега. — Что-то так не охота в цивилизацию возвращаться. Чимин вопросительно приподнял брови. — Кто ты? И куда подевал Мин Юнги? — спросил он засмеявшись, хотя смеяться совсем не хотелось. Хотелось обнять. Юнги вдруг перестал быть дерзким богатеньким деловухой, а превратился в трогательного, хрупкого омегу, чьи плечи чуть поникли от неминуемого спасения. — У меня еще и завтра выходной, если что, — сказал Чимин, подходя к товарищу. — Хочешь, останемся хоть на всю ночь? — Нет, отец переживает наверное, — отозвался тот, — да и твой уже потерял тебя. Давай еще часик на берегу посидим и пойдем. — Да, мой старик беспокоится, он такой. Просто так посидеть не получилось. Чимин опять залез мочить ноги и, поскользнувшись, плюхнулся задницей в воду. Пришлось Юнги опять вскрывать сумку, в которой половина вещей и так была мокрая, и выискивать хоть что-то подходящее. — Слушай, не знаю, у меня есть только шелковая пижама. Ну или можешь ноги в рукава жилета сунуть и пуговицы на булках застегнуть… — Да фигня, на мне само высохнет, — отмахнулся альфа и развалился на берегу, подставив шею солнечным лучам. — В мокрых брюках на земле сидишь… в сентябре… — занудствовал Мин, едва ли не облизываясь глядя на эту шею. — Отморозишь себе детородное устройство. Не жалуйся потом, что дети не делаются. Это ж один раз не доглядишь, и всё. Всю жизнь мучиться будешь. — Ты чего к моему… устройству-то так пристал? Как будто я тебе буду жаловаться. Как будто ты будешь от меня детей делать, — хохотнул альфа, но увидев смурное лицо спутника, сдался. — Ладно. Ты — не ты, а дети сами не сделаются. Давай свою пижаму. Спасибо. Он отошел за крупный камень, переоделся и разложил на нем мокрые брюки. — Давай сюда всё, что там у нас сырое. Может высохнет, чтоб воду домой не тащить. — Отец по субботам обычно свою парилку топит, — вдруг вспомнил Мин. — Как придём, попрошу чтоб нас пустил погреться. — Мм, круто! — мечтательно прикрыв глаза отозвался Чимин, развалившись рядом в неуместных розовых шелках. — Вместе пойдем? Омега тоже об этом подумал и зарделся. А ну-ка, щеки, соберитесь! Не выдавайте хозяина, а то без любимой косметической маски с алоэ-вера останетесь сегодня! — Пойдем, — кивнул Юнги. Он и правда пойдет, если отец позволит. А почему бы и нет? Они уже взрослые. Вместе в парилке посидеть голышом, это же не значит обязательно сексом заниматься. Так ведь? Не так ведь. Но они просто посидят… И Юнги заодно рассмотрит, как у альф там всё устроено. Есть ли реальная разница в размерах, как утверждают опытные омеги. Рассмотрит, ага, если со стыда не сгорит. — О чем задумался? — выдернул его из размышлений Чимин. — Весь румяный. Не заболел? Он потрогал лоб омеги и покачал головой. — Да так, просто, — спохватился Мин. — Представил кое-что. — Хм? Меня в парилке? — поиграв бровями хохотнул Пак. — Э-э, нет. Подумал, что было бы, если б мы и правда ребенка… сделали. — Ну как «что»? Приятно было бы, — Чимин теперь не отводил глаз от лица омеги, пытаясь разобраться, что именно тот пытается сказать. А точнее показать или позволить. — Я не про то, — покачал головой Юнги. — Что бы со мной сделала матушка, знакомые, общество? Ты не представляешь, какой это гадюшник. Стоит один раз оступиться и тебя просто погребут под тоннами вонючего дерьчего-нибудь. В жизни потом не расхлебаешь. — Оступиться? Это типа, когда поступаешь, как хочешь сам, а не как тебе велят другие? — Ага. — Отстой. — Согласен. Немного посидели молча, глядя на воду. Чимин потянул омегу за полу рубашки. Тот не реагировал. Потянул еще раз и еще, посильнее. — Ну что? — не выдержал Юнги. — Хотел предложить оступиться, пока мы еще здесь и никто нас не видит, — глядя совершенно невинными глазами, произнес альфа и начал раздеваться. — Ты серьезно? — А чё б нет? — Ну давай. Речь шла, конечно, не о занятии сексом, и оба это понимали. Но было очень волнительно, так щекотательно-тревожно ходить по этому краю неоднозначности, что на этот раз покраснели и смущенно улыбались оба. Они разделись, прикрыв гениталии чем-то из вещей и вновь улеглись под солнцем. — Даа, — довольно проговорил альфа, — давно мечтал позагорать без одежды. Жаль у нас поблизости нет нудистских пляжей. — Я узнавал: во всей нашей стране нет ни одного такого. Они запрещены. — Получается мы, что же, нарушаем закон? — с надеждой в голосе спросил Чимин. — Да, — ухмыльнулся омега, — оступаемся во всю.