Заплутавший поцелуй

***

Утро. Дурацкое солнце прямо в глаза. Лай какой-то деревенской собаки. Нескольких. Неудобные комки впиваются в спину и задницу. Издеваетесь? Юнги раздражённо поёрзал, выдёргивая из-под себя скрученное одеяло, потом еще одно, потом полотенце… Что за? Он что вчера решил гнездоваться по пьяни? Память возвращалась порционно. И каждый новый кусочек приносил всё больше тревоги. Что за сцену он вчера устроил?! И еще этот приступ… Значит всё лечение псу под хвост? Получается, что доктор Чон теперь скорее вредит ему, чем помогает? А не послать ли всё это к чертям? По-утреннему ясная мысль четко высветилась в сознании. Обросла доводами. Укрепилась и получила конкретный план действий. Но этот план он отложит до понедельника. Впереди еще целых два дня и Юнги хотел бы насладиться ими по полной, пока… Пока не придёт время осуществить задуманное. Чимин, отвернувшись, спал рядом. Так хотелось прикоснуться к его спине и хотя бы сквозь мятую футболку ощутить тепло альфьего тела. Но его сон обычно был чутким. Чудо, что он до сих пор не проснулся от кряхтенья омеги. Если сейчас хотя бы просто погладить его плечо или прижаться щекой к рельефным изгибам спины, он точно проснётся и не сможет отдохнуть как следует. Юнги смутно помнил, как ночью много раз в полудрёме слышал заботливый любимый голос: — Всё хорошо? — Принести еще воды? — Как голова? На все вопросы омега отвечал сонно, мыча что-то невнятное, но Чимин видимо понимал и оставлял Мина в покое до следующей побудки. Солнечный луч медленно полз по поверхностям небольшой спальни, соскользнул с кровати, как игривый котёнок, пробежался придирчиво по корешкам старых книг и прилип к двери. Примерно полчаса Юнги наблюдал за этим перемещением, ни о чем особенно не думая. В голове было легко от принятого решения. Но альфа рядом излучал такое манящее тепло, что эта лёгкость несколько омрачалась предстоящей разлукой. «Я хочу ребёнка, — неожиданно громкая мысль оглушила омегу. — Хочу носить в себе маленького Пака. Любить его хочу и заботится. Как Чимин обо мне всю ночь заботился, вот так же…» Он уже потянулся к плечу любимого, готовый сказать всё это вслух. Но вдруг понял, что на самом деле не готов еще. Совершенно не готов. Даже к мыслям таким не готов. Какой ему ребёнок? Это же не пластырь, который можно наклеить когда бо-бо. «Пора быть ответственным, Мин Юнги! Взрослей, а там посмотрим» — сказал он себе и гордо отметил, что сам дошел до этой мысли. Без докторов и родителей. — Чимин, — всё же позвал он, легонько обводя кончиками пальцев линию роста волос за ухом альфы. — Ты спишь? — Сплю, — хрустя сонным голосом, тот медленно обернулся. Приоткрыл глаза и, увидев спокойного и здорового Мина, улыбнулся. — Ты в порядке. — Благодаря тебе. — Как голова? — Нормально. Я тебя чё бужу-то? Хочешь любовью заняться? — получилось проще, чем спросить «который час». — А? Сейчас? Обычно они это не обсуждали. Часто по утрам омега выплывал из сна от того, что Пак бодренько пробирался поцелуями к его паху или едва ощутимо ласкал руками, плавно вводя внутрь кончик пальца смоченный слюной. Вариантов при таком пробуждении не было — нежности перетекали в более настойчивые ласки, страстные объятия, глубокие проникновения, ритмичные движения и тихие (из-за бдительных соседей), но всегда фееричные оргазмы. Альфа разобрался, что и как нравится его омеге и совершенствовался с каждым новым утром. Хотя иногда и Юнги просыпался первым. И тоже делал нечто подобное. Начало было иным, но результат для обоих — таким же. Но чтобы вот так взять и спросить, нет, такого у них не случалось. — Сейчас, — кивнул омега. — И потом еще. А когда прогуляемся к морю — еще разок-другой. Хочешь? — Что такое, Юнги? — альфа чувствовал какую-то неуловимую перемену. — Скажи, что у тебя на душе? — Что за странный вопрос? Я просто зову тебя сексом занимать весь день! И кстати, если ты заметил, мы в отдельном домике. Так что тихо себя вести не обязательно… — Мин пытался скрыть внутреннюю грусть за потоком радужных перспектив. Но Чимин сразу понял для чего это многословие и, обняв любимого покрепче, еще раз попросил: — Скажи мне. Юнги выдохнул. Поцеловал маленькую ямку между ключицами альфы и сказал: — В понедельник я лягу в клинику. Не хочу больше пугать тебя, как вчера. Мне нужна помощь. Полноценная. Ничего не ответив, Чимин погладил его по волосам и поцеловал спутанную чёлку. Вдруг из-под одеяла раздалось глухое урчание. — Ты кота проглотил или просто голодный? — спросил альфа. — Давай вернёмся сюда позже, ладно? А пока пойду-ка я раздобуду тебе мамонта. Он встал и, поёжившись от прохлады, быстро оделся. — Если можно, пусть мамонт будет с клубничным джемом и взбитыми сливками, — попросил Мин. — Поджаристый с обеих сторон? — Ага, и лучше таких штук пять. И кофе побольше. В крайнем шкафчике у отца есть растворимый — пойдёт и он. — Замётано. Иди пока умойся и оденься сразу. Когда Юнги привел себя в относительный порядок, прибрался в своей комнате, в ванной и спальне отца после вчерашнего, Чимин уже успел приготовить тосты с джемом и сливками, налить горяченный кофе и затопить камин. Для себя соорудил огромный сытный бутерброд и лопал, громко чавкая и совершенно не стесняясь своей «стрёмности», как вчера выразился Юнги. После завтрака они пошли к морю. Холодный зимний ветер гнал мелкие ярко-синие волны, солнце блестело на их гребешках, пара деревенских собак увязалась за парнями и прогуливалась рядом, виляя драными весёлыми хвостами. — Не замёрз? — спросил Мин, подправляя на шее альфы шарф. — Нет, хорошо тут. Юнги кивнул. Потом подобрал плоский камушек. — А спорим мой блинчик дальше улетит?! — Блинчик? Ты знаешь про блинчики? — удивился Пак. Вот чего-чего, а такого он от богатенького аристократа точно не ожидал. — Конечно. Я ж тебе рассказывал про дедушку? Вот он меня и научил запускать так, чтоб они до десяти раз от воды отскакивали. — Не верю, — Чимин верил, но так было больше шансов, что у Юнги получится с первого раза. — Пф, ну и зря. Он чуть наклонился, рассёк воздух широким плоским движением руки и метнул камень вровень с водной гладью. Тот несколько раз чмокнул ее короткими всплесками и метров через пятьдесят утонул в бездонном поцелуе, оставив по себе только круги на поверхности. — Вау! — присвистнул альфа. — Научи! — Ты что, серьезно не умеешь? — Умею, — хохотнул Чимин и показал, как его камешки тонули после одного смачного плюха. Не получалось. Альфа рычал, ворчал, ругался. Юнги хохотал, подбадривал и направлял. Собаки лаяли и пытались гнаться за брошенными снарядами, но вода была холодной, так что они тормозили у самой кромки, тявкали на дурацкие камни и с радостными визгами неслись обратно к людям за новой целью. — Я никогда не смогу, — сокрушался Чимин, после нескольких десятков попыток. — Скорее все камни на пляже закончатся, чем я научусь. Наверное это не моё. — Вот сейчас точно получится, — уверенно сказал Юнги, подбирая привлекательный камень. — Давай я буду за тобой. Держи нежно, будто это… как будто меня касаешься. Не сжимай, а просто ласково удерживай. Нам с мистером камушком не нравится, когда хватают по-мужлански. Да, вот так, мя-ягонько. А теперь попробуй запястьем подвигать. Ну нет же, не так резко. Четко, хлёстко так, но плавно по дуге. Чуть быстрее. Мы с мистером камушком любим чтобы было гладко, но интенсивно. Используй всю доступную длину… длину размаха. Не отвлекайся, — хихикнув, Юнги поцеловал чуть порозовевшую от холода щеку любимого. Сейчас он чувствовал себя старшим опытным наставником. И пусть он обучает друга какой-то ерунде, но маленькое внутреннее ощущение взрослости в данный момент разрослось по всему его существу. Хорошее ощущение. Новое. Дающее силу. Ему бы хотелось всегда чувствовать себя так. Отпустив запястье альфы, Мин отошел на пару шагов и скомандовал: — Ты готов, кидай! Чимин запустил мистора камушка, но тот сделал всего три шлепка и ушел к праотцам. Всего три? А нет, не всего, а целых три! Как только круги на воде смылись мелкой волной, Чимин победно закричал, подбежал к омеге и закружил его на руках. — Получилось! Получилось аж три раза! — Вот видишь, я ж говорил — ты сможешь, — держась руками за сильные плечи альфы, деловито хмыкнул Юнги. — А теперь поставь меня, пока собаки от восторга не описались и давай еще разочек. Четыре часа на берегу пролетели за один миг. Максимально успешный бросок принёс в копилку Чимина аж семь плюхов и визг одной из собачек, которой альфа случайно наступил на лапку. Пообещав загладить вину сосиской, они пошли домой и накормили несчастное хвостатое, которое вообще-то уже и позабыло свои обиды. Потом подкрепились сами и поднялись в спальню, чтобы распластаться на кровати без сил. — Ты вчера сказал, что я могу требовать твоего понимания. Было такое? — вдруг вспомнил Юнги, лениво поворачиваясь на бок лицом к Паку. — Было. — Сейчас скажу кое-что, но ты пойми правильно. — Ладно, — как ни странно сейчас Чимином не завладело дурное предчувствие, хотя предисловие было максимально подозрительным. Мин снова откинулся на спину и мечтательно глядя в потолок, рассказал о том, как утром его огрело желанием зачать ребенка. — Можешь представить себе? Тут будет бегать толстопопый малюсенький Пак с такими же пухлявыми губёнками, как у тебя, — всё еще глупо улыбаясь деревянным балкам над собой, договорил Юнги. Он не замечал, как альфа с это время смотрел на него и сколько любви было в этом взгляде. — Ну чего молчишь? — омега повернулся и расплылся в широкой улыбке, встретив самое счастливое лицо на планете. — Не хочу словами распугать этот момент, — ответил Чимин. — Ну ты хоть это… — Мин не знал, как вернуть свои щеки на место, они своевольно тянулись улыбаться. Непослушные шувурявые предатели! — Правильно понял? Не сейчас ребенка мне надо, а после… лечения, учёбы и всяких прочих взрослых дел. Вообще хочу… и только от тебя. — Понял, — хрипловато отозвался альфа. Он притянул к губам руку любимого и поцеловал мизинец. — Правильно понял, — следующий поцелуй пришелся на безымянный, потом на средний. — Ты просто почувствовал? Я очень счастлив, Юнги-я. Сильно, ужасно, бесконечно и всякие другие слова, которых я не знаю… счастлив. — Почувствовал, да, — откликнулся омега, тая от потрясающе теплых мурашек сбегающих от кончиков пальцев. — Да, я… оно… это как озарение было. Свыше что-то. В общем… — Юнги закусил губу от томительно приятного ощущения и прикрыл глаза. — В общем? — напомнил Чимин, решив что с пальцев достаточно и переходя к внутренней части раскрытой ладони и далее к тонкой коже омежьего запястья, через которую просвечивали голубоватые венки. — В общем, оно само, — договорил наконец Юнги. Впрочем он уже забыл о чем шла речь и сосредоточился на соблазнительных губах, которые методично и чуть влажно выцеловывали себе путь по дрожащей от удовольствия руке. — Понимаю, что в постели такие предложения не делаются, — Чимин остановился у кромки манжета юнгиевой кофты и посмотрел в глаза любимого, — но формально мы еще одеты в три тулупа, так что наверное можно. — Мм? — мозг омеги затопило дофаминовыми морями с обильной примесью серотонина, но он всё же пытался держаться на плаву и сфокусировался на смысле первого попавшего слова. — Предложения? — Да, — Чимин сел в кровати и помог омеге сделать то же самое. — Знаю, что у нас не всё просто, — начал он издалека. — Ты такой потрясающий, а я простой парень. Слишком простой для тебя. Но я научусь, вырасту и сделаю всё, что нужно. Мы справимся со всеми сложностями. А потом ты дашь мне ответ. Не сейчас, потому что ты еще уязвим и… ну мы всё же в постели, — он хохотнул, взволнованно пожимая омежьи руки. — Заинтриговал, — признался Юнги. — Выкладывай уже. — Ничесе, неужели не догадался? — наигранно возмутился Пак. Омега замотал головой, хоть и понял уже всё. — Вообще ни в одном глазу, дорогой. — Ты выйдешь за меня, Юнги? — решился альфа. — Слишком быстро, понимаю… но отвечать сейчас не обязательно. Подумай. Предложение без срока годности. Такое вот озарение свыше или как ты там говорил? — Ладно, — улыбаясь во все тридцать два, пожал плечами Мин. — Что «ладно»? — обрадовался альфа. — Я подумаю, — засмеялся Юнги и чмокнул разочарованно шмыгнувший нос Пака. — Так и запишем, — кивнул тот. — А теперь, пока новые озарения не накинулись на нас, давай скорее раздевайся! — Я уж думал ты не предложишь, — Юнги быстро стал стаскивать с себя кофту, водолазку, штаны. Чимин делал то же самое, с азартом стараясь быть чуть проворнее. В секундных промежутках между откидыванием вещей, они жадно целовались, пыхтели друг другу в шею, в раскрытые губы, вскользь покусывали оголявшиеся участки кожи… У Юнги от этой спешки и частого глубокого дыхания закружилась голова и сладко запульсировало в нижней части живота. Но вдруг, когда на Мине осталась одна только футболка, а на Паке и вовсе ничего, внизу раздался звонок телефона. — Не обязательно подходить, — шумно выдыхая у самого уха альфы, отмахнулся Юнги. — Отцу звонят, не нам. — Ага, — сгребая податливые обнаженные бёдра ладонями, отозвался Чимин. Но трезвон продолжался. — А может это отец и есть? — резко замерев, предположил Мин. — Ну и ладно, — пробормотал альфа, забираясь головой под растянутую футболку омеги. Он покрывал его живот поцелуями, двигаясь вверх к груди. И не теми мимишными утипусичками, которые недавно оставлял на его пальцах, а агрессивно-горячими, влажными и требовательными. Чего именно эти поцелуи требовали? Ну всё как обычно: возбудить до дрожи в коленках, завести до срывающихся стонов, заставить затопить соблазнительную промежность сладкой влагой и громко, в голос умолять о проникновении. Как же Чимин обожал этот момент! Когда омега настолько возбуждён, что чуть ли не хнычет и тянется навстречу, приподнимая бёдра, облизывает губы и прижимается всё теснее. А телефон всё надрывался. Третий круг? Четвертый? — Я скину трубку и вернусь, — с трудом выскользнув из зоны магнитизма своего альфы, сказал Юнги. Чуть натянув футболку ниже ягодиц, будто стесняясь, что отцовские стены увидят его задницу, он выбежал из комнаты и пошлёпал босыми ногами по лестнице. Паку понадобилось несколько секунд, чтобы протрезветь от головокружительной прелюдии. Тряхнув головой, он тоже соскочил с кровати и спустился следом. — Слушаю, — запыхавшись, почти свирепо выпалил Юнги. Он не хотел так, оно само. — А, привет пап. — Намджун? — шепотом спросил Чимин, оказавшись рядом. Омега кивнул. — Нет, не помешал… — начал было врать Юнги, но потом почувствовал, как альфа прижался сзади и ему стало уже просто плевать на приличия. Вот честно, сил не было держаться и прикидываться хорошим мальчиком, когда Чимин задрал ему футболку и стал потираться горячей грудью, животом, упираться упругим естеством там позади… — хотя, если честно, пап, ты звонишь в самый… уф, в самый-самый неподходящий момент. Что-то случилось? — Ничего такого, — Ким готов был провалиться сквозь землю, различив многозначительные вздохи сына с другого конца телефонной линии. — Просто хотел попросить тебя привезти кое-что. — Что? — с чуть растянутым «о» спросил омега. Он искренне был уверен что не выдает себя. — Что привезти? — Давай я потом перезвоню, — краснея до кончиков ушей, попросил Намджун. Мин Со, сидящая в кресле напротив удивленно отложила бухгалтерскую книгу компании. — Не-ет, пап. Я хотел потом отключить телефон. Скажи сейчас, — голос Юнги предательски взвился, потому что Чимин опустился на колени и, вынудив омегу слегка нагнуться, аккуратно подбирался к желанному входу мелким поцелуями. — В моей комнате в верхнем ящике комода лежит папка с документами. Ящик заперт. Ключ в мастерской в дедовой шкатулке. Помнишь? — быстро выпалил Ким, —Привезите эту папку, пожалуйста. — А-а, окей, — отозвался Юнги, кусая себя за внутреннюю сторону щеки, чтобы оставаться в реальности. Ведь альфа нагнул его еще сильнее и подобрался своими хитрыми губами и, зараза, таким горячим языком слишком близко, целовал, покусывал и зализывал слишком обалденно, не оставляя рассудку говорившего ни единого шанса на присутствие. — Ну всё, пока. Матушке привет. Не звоните больше! Трубка старенького телефонного аппарата со звоном брякнулась на рожки, штекер выскочил из точки связи, сдерживаемый стон громко огласил гостиную. — Прекрасно, — как ни в чем ни бывало, Чимин прекратил свои издевательства и поднялся на ноги. — У тебя очень красивый голос. Жаль, что дома я редко слышу его в этом регистре. — Прекрасно тебе?! — возмутился Юнги. Но потом развернулся и заключил своего мучителя в объятия. — Спасибо! — За что? — не понял тот, но всё равно довольно улыбался. — Я же еще только начал и практически ничего не сделал. — Этот разговор с отцом… — Мин нервно хихикнул. — За полминуты я преодолел столько страхов, сколько не смог за три месяца терапии. — А-а, ну… обращайся, если что. — Чимин-а, я же серьезно, — надул губы омега. — Я понял, что можно думать в первую очередь о себе. Не бояться осуждения. И сказать «пока», когда сам захочешь. — Я очень рад, что ты всё это осознал, — чуть посерьёзнев, сказал Пак, но потом вновь скривил губы в коварной улыбке и подхватил любимого под ягодицы. — А теперь может подключишь телефон, позвонишь матушке и мы закрепим материал? — Да ну ее, обойдется. Давай закрепим так, сами-сами, как большие. Как большие и ответственные они дошли таки до кровати, хоть и пришлось сделать несколько пит-стопов на лестнице, потому что срочно нужно было подзаправиться поцелуями, сумасшедшими ласками, дразнящими касаниями. А еще совершенно необходимо было остановиться в узком коридорчике между спальнями, вжать омегу в стену, жарко целуя шею и бормоча всякие пошлости. Снести ни в чем не повинный самодельный светильник и даже не заметить этого, потому что именно в этот момент Пак-таки доигрался. Юнги крепко обхватил его плечи, упруго повёл бёдрами и жадно насадился на дразняще упиравшийся альфий член. — Ах ты! — выпалил Чимин. — Я хотел… ай, да какая разница, — засмеялся он. — Ты же сегодня осознаешь, что тебе можно. — Угу, — пытаясь осознать насколько ему приятно по десятибалльной шкале, подал голос омега. Стрелка металась между сотней и бесконечностью. — Так тоже можно, — хмыкнул альфа. Потом чуть поудобней перехватил ношу и, сделав сильное поступательное движение, добавил: — и так тоже можно. И вот так. И вообще, — наращивая силу и скорость глубоких толчков, прерывисто договорил он: — тебе всё можно!