***
— А как мы туда зайдём? — Через вулкан. — А почему дева не проведёт к себе поезд? — У неё спросишь. — А что мы будем там делать? — Ты — работать. — Может, стоило какой-то презент деве захватить? То есть, я же гость… — Не нужно. — Нет, правда, подожди! Я хотя бы букетик цветов состряпаю! — Сюда подошёл, придурок! — Геката поборолась с собой, чтобы не вмазать себе же рукой по лбу. Надо было его терпеть, надо было терпеть, это её законно выигранные часы мирного ничегонеделанья… — Мы почти на месте. Гермес помотал головой, примечая только холм перед ними, покрытый лесом. Позади на горизонте виднелись постройки, принадлежащие королеве Деметре, и это явно было не тем местом, откуда он ожидал попасть в Подземный мир. — Ты говорила что-то про вулкан. — Это вулкан, — сказала Геката, будто объясняла дважды два. — Потухший. Дева его немного опустила, чтобы не привлекал внимания, а нимфы королевы Деметры устроили здесь свой лес. — Понял, — пискнул Гермес и благополучно заткнулся, потому что ещё один вопрос с его стороны — и Геката не постеснялась бы отвесить ему подзатыльник. В конце концов, работать он шёл, или куда? На месте разберётся подробнее. Геката повела его чуть ли не за руку, аргументируя, что без проводника он банально потеряется среди леса и морока, и тащила за собой к одной из естественных пещер в чаще. Они прошли уже несколько похожих, но Геката на них даже не взглянула — вестимо, это и были те самые мороки, призванные запутать незваных гостей. Гермес сначала не заметил, но над ними то ли из-за густых веток, то ли из-за магии солнца совсем не было видно, как будто посреди полудня опустились сумерки. Здесь не было ни каких-либо фонарей, ни даже примитивных факелов — один сплошной мрак да сверкающие кошачьи глаза Гекаты. Она легко подпрыгнула на месте и полетела в пещеру, не касаясь земли, и Гермес подумал, что ему надо последовать тому же примеру. Она не предупреждала об этом заранее, но и не стала останавливать, когда он оказался с ней более-менее на одном уровне. Она вела его по одинаковым каменным коридорам, на развилках даже не думала, где бы сориентироваться — и на удивление, стало светлее. Стены лабиринта, которые он изначально принял за камни, оказались шумящей листвой. Откуда здесь был зелёный лабиринт? Тоже нимфы Деметры постарались? — Не касайся земли и стен, я не смогу тебя вытащить, — разорилась Геката на предупреждение. Да он как-то сам понял, что этот подозрительно дружелюбного вида ядовитый плющ надо обойти стороной. — На первый раз я тебя проведу через официальный ход, потом дева откроет тебе путь покороче, если заслужишь. «Официальный»? Да кто в своём уме будет посылать официальные делегации через этот лабиринт смерти? Впрочем, это было по-своему забавно — любые гости, решившие заглянуть на огонёк в мир мёртвых, окажутся там либо этим путём, либо естественным. Спустя минуту полёта, Геката его отпустила. Гермес тут же подумал, что всё, он успел окончательно эту богиню достать, и она оставляет его на съедение местным мухоловкам — но нет, они действительно прилетели! Его глаза привыкали к тусклому освещению, пока Геката спокойно выдыхала и отбрасывала с лица тёмную вуаль куда-то на затылок. Они продолжали парить в воздухе — выход из лабиринта обрывался на скале, и до травянистой зелёно-голубой травы надо было спускаться отдельно. Он… попал в рай? Нет, действительно, если бы не полное отсутствие живых душ, по крайней мере, в поле его зрения, и слишком уж буйная растительность, он бы принял это место за ночную версию Олимпа. В первую очередь, внимание привлекало огромное дерево посреди этого тихого рая. Он слышал про Иггдрасиль, но кажется, Геката не настолько далеко его завела… верно? С неё бы сталось сейчас подшутить над ним, завести к валькириям и спрятаться в своём мороке, а то и вовсе телепортироваться куда-нибудь домой. Не в такую первую очередь (дерево действительно было внушающим), здесь была расположена река, от которой и отражался звёздный свет, даруя окружению большую часть освещения. Были и несколько пятнышек-озёр, которые с его высоты выглядели мелкими лужами. Он даже чуть спустился, чтобы услышать шум воды, но его окликнула Геката. — Нам в другую сторону! — Погоди! Я просто… — он поднял к ней голову и ой, упс. Сейчас его от этой шутки не удержал бы сам Зевс. — Геката! — Чего? Он хитро улыбнулся. — А я вижу, что у тебя под юбкой! Он ожидал бы, что она сейчас покраснеет, как невинная нимфа, одёрнет платье или подожмёт ноги — но нет. Она прекрасно знала, что под юбкой у неё сплошное боди, и ничего особенного Гермес бы там не высмотрел. И всё равно, это стало последней каплей. С напряжёнными от накатившего раздражения челюстями, она махнула на него рукой. Крылья на ногах остановились. Гермес, уже было хотевший взлететь к Гекате, возможно, извиниться и отпустить куда более добродушную шутку, камнем рванул вниз, прямиком в ветки не-Иггдрасиля. И кстати, этим веткам отдельно «спасибо» за то, что смягчили падение, потому что приземлись он настолько неудачно просто на сырую землю — и лечиться в госпитале Олимпа пришлось с полгода. Он поморщился и открыл глаза, отмечая над собой затягивающиеся после его падения дыры среди листьев. Он попробовал пошевелить рукой, хотя бы сжать и разжать кулак, и обнаружил себя практически не пострадавшим. — Ты откуда ко мне свалился? Гермес вздрогнул и чуть не вскрикнул от неожиданности, прежде чем медленно перекатиться со спины на живот и поднять голову. Ох… ох. Он упал в чьи-то приватные уличные купальни. И даже, к его мальчишескому счастью, не полностью пустые. Юная розовая нимфа, прикрытая одними своими волосами, и по пояс — молочной от густого пара водой, смотрела на него с лёгкой озабоченностью и даже весельем. Здешние нимфы все такие готовые пообщаться в ванне с буквально свалившимся на голову богом, или это чисто его везение? — При… вет, ты очень красивая! — сразу с ходу начал он. Нимфа засмеялась, ну точно колокольчики зазвенели. Значит, не все хтонические девчонки такие же зануды, как Геката, и можно было попытать удачу на любовном фронте. Местная дева и её работа никуда от него не денутся, а вот такое знакомство может одно на всю жизнь случиться! Итак, как его Зевс наставлял? Девочки любят играть в медсестёр! — Премного извиняюсь за вторжение, прекрасная леди, — снова улыбнулся он и наигранно поморщился. — Кажется, я немного не рассчитал скорость полёта и не вписался в ваши веточки. Болит жуть как… — Бедняжка… — покачала она головой. — Но ничего, я знаю, что делать! Составишь мне компанию? Как два пальца! Ну, держись, нимфочка, сейчас Гермес покажет тебе горячую олимпийскую любовь! Он с готовностью скинул свои одежды и сиганул прямо в приятную горячую воду. Он зашипел — соблазнение соблазнением, а разодранные раны действительно начали болеть. Нимфа присела в воде, прежде чем подплыть к нему и взять за руку. — Здесь болит? — беспокойно спросила она. — А… ага. Нимфа принялась массировать его ладонь большим пальцем. Боль, как по волшебству, начала утихать. Симпатичная, да ещё и своим прикосновением раны лечит — чем не идеальная женщина для такого, как он? Впрочем, если сейчас окажется, что он попал на ужин ко хтонической сирене, то даже эта участь стоила того. Она увела его ближе к берегу, где стояли её купальные принадлежности, и выдавила себе на руки немного шампуня. — Откуда ты к нам в гости пожаловал? — мягко спросила она, намыливая ему голову. — С Олимпа, — ответил Гермес, прикрывая глаза. Хоть нимфа, хоть сирена — её прикосновения неимоверно убаюкивали. — Меня Геката привела. Говорит, вашей королеве нужен здесь бог-вестник, а я как раз этим и занимаюсь. — Не зови её «королевой», — сказала нимфа уже жёстче, и чуть потянула за волосы. Гермес от неожиданности распахнул глаза и с позиции своей запрокинутой головы увидел её покрасневшие белки глаз. Она даже в лёгком гневе была прекрасна. — Слушаюсь! — пискнул он. Нимфа моргнула, её глаза пришли в норму, и она продолжила мылить его волосы. Она играла с ним, выстраивая из его волос то рога, то башни, но ни в каких других местах трогать его не торопилась. Видимо, действительно решила просто подлечить ему руки да вымыть голову. — Бог-вестник, значит… — протянула она. — Думаю, здесь найдутся боги, желающие иметь постоянную связь с внешним миром. Так, не открывай глаза. Нимфа резко надавила на его плечи, что он не удержался и рухнул спиной в воду. Он-то подумал, что уже всё, теперь она его точно утопит и съест, но нет — она уложила его на поверхности и принялась смывать шампунь. Она напевала себе что-то под нос, и её руки даже на секунду не задрожали, как будто она не принимала ванну с мужчиной, а так, купала непослушного ребёнка. — Вот и всё, теперь будешь, как новенький! — сказала она, помогая ему подняться. — Можешь одеваться. Она оставила его возле брошенной накидки, и сама уплыла в другой конец бассейна, где лежала её собственная одежда. Гермес не удержался и подсмотрел — она, спиной к нему, снова вышла из воды по пояс и накинула на мокрое тело чёрную тунику. «Лучше бы белую», подумал он, расплываясь в мечтательной улыбке. Она полностью вышла из воды, натянула сверху тёплый халат, и совсем как Геката в пещере, легко подскочила на месте и полетела к нему, едва касаясь земли ногами. Он даже мог понять, почему — подол туники при росте нимфы был слишком длинный, чтобы она не запуталась в ткани на втором же шаге. — Как насчёт гранатового чая? — предложила нимфа. — Я… Гермес хотел отказаться. Он уже начал подозревать, что на этом поле ему ловить нечего, и за улетучившейся дымкой влечения подступили мысли, что его могла искать Геката. Если о его маленьком непреднамеренном приключении узнают на Олимпе, он, может, и не нарвётся на суд (Зевс напротив, даже по плечу ободряюще похлопает), а вот многочасовой нагоняй о важности его работы выслушать придётся. С другой стороны, разве не Геката его сюда опрокинула (пусть и после его неудачной шутки)? Шла бы она… лесом, и любые её претензии пусть идут вместе с ней. — А знаешь, чай — так чай! У вас здесь на улице не очень тепло, так хоть согреюсь после ванны! Нимфа улыбнулась ему напоследок и, приглашающе махнув рукой, упорхнула в дупло дерева. Гермес побежал за ней, отмечая, что после её ванны у него энергии только прибавилось, да и все раны затянулись. А мокрые волосы он знал, как быстро высушить — остановившись у входа, он наклонился и по-собачьи встряхнул головой. Рыжие кудри снова встопорщились. Войдя в дерево, он услышал голос нимфы где-то парой этажей выше. Он прошёлся в поисках какого-то люка в потолке, отмечая полки, наваленные всевозможными (на отдельное удивление — большая часть была не тронута, наверное, от первого дня) полотенцами и лёгкими туниками. Не сдержавшись, он заглянул за одну из ширм — там оказался всего лишь летний душ. Ничего особенного, но для простой нимфы как-то слишком было богато. Либо её отдельно здесь благословили богатством и достатком, либо его занесло в какое-то общежитие, и сейчас придёт хтоническая надзирательница надирать ему уши. Сверху продолжал доноситься голос нимфы и шум посуды. Гермес решил до поры оставить размышления о судьбе своих ушей — тем более, что люк (а точнее, открытую дыру посреди потолка) он уже обнаружил и взлетел на следующий этаж. Он обнаружил себя в сборной солянке из всего — зала, кухни, столовой, рабочего кабинета и библиотеки, спасибо, что не спальни. Неподалёку стряпала нимфа, наливая алый напиток в большой чайник. — Стол там! — указала она пальцем, даже не поднимая к нему головы. Гермес покорно кивнул и развернулся к столу… за которым, подперев голову, на него без интереса пялилась Геката. — С прибытием, — вяло буркнула она. — А я… э-э, ты… — Садись! — приказала нимфа, дефилируя к столу с подносом. Гермес на негнущихся ногах медленно подошёл к низкому, вроде как, журнальному столику, у которого были расположены подушки для сидения. Геката уже сидела на одной из них, и едва поднос опустился на стол, налила себе чашку чая и выпила залпом. — Перси, я всё объясню… — начала она, но нимфа… нимфа ли? Покачала головой. — Тебя так достало носить мою почту? — спросила Перси. — Да! — горячо выдохнула Геката. — То есть, нет! То есть, смотри… Геката ударилась в какие-то пространные объяснения, а Гермес тем временем медленно опустился на подушку. Рядом была уже поставлена чашка с чаем, и за неё он и схватился, как за спасательный круг. На пробу отпил немного — слишком сладко на его вкус, он бы сахара меньше добавил. Неизвестно, это он так сильно перенервничал, или чай действительно оказался не более, чем просто сносным, но его пока что хватило только на полчашки. Перси, которая оказывалась далеко не нимфой, судя по тому, как Геката перед ней стелилась, задумчиво потёрла щёки. Потом кивнула и полетела в другую часть зала, где на одной из полок полу-библиотеки хранились свитки. — Как приземление? — спросила Геката. — Я думал, она просто нимфа… Она негромко хлопнула себя рукой по лбу. — Вас в школах совсем не учат, как повелители других миров выглядят? Надеюсь, тебе хватило ума ей под юбку не смотреть? Он нервно поджал губы. Под юбку действительно он не смотрел, а вот всё остальное… увидел просто прекрасно. Оставалось надеяться, что королева не будет держать обиду, и он не вылетит отсюда на свежем гейзере прямиком до Олимпа. А вот в школе — по крайней мере, там, где учился он — о Подземном мире рассказывали действительно мало. Мол, есть мир мёртвых, там правит какая-то богиня. Живут какие-то титаны. Кронос там заключён (это единственная часть, которая освещалась подробно). Если вы, ребятишки, там жить не собираетесь, то большего вам знать не надо. — Чай советую выпить, — сказала Геката. — Ты здесь надолго, а он какое-то время поможет не мёрзнуть. Гермес уставился в красную гладь в своей чашке. — Уверена, что надолго? — Поверь, — махнула она рукой и налила себе ещё чая. — Если бы дева хотела тебя отсюда вышвырнуть, она бы не стала тебя чаем поить. — Даже если… — он неловко оглянулся на деву, которая продолжала что-то искать, и на всякий случай прикрыл рот рукой. — Даже если я только что застукал её в ванне, и она меня уломала присоединиться? Наверное, не стоило говорить этого Гекате, пока она пила чай — она резко подавилась и закашлялась, из её глаз брызнули слёзы, а по подбородку потекла красная жидкость. Она замахала рукой, пытаясь вдохнуть воздуха, и Гермес с виноватым видом осторожно похлопал её по спине. Не так он себе представлял начало своей командировки, ой, не так… — Геката! — выпорхнула дева с парой свитков на руках. — Ты в порядке? Я снова с сахаром переборщила? — Нет, кха-кха, Перси, чай просто зашибись. Мне не в то го… кха, горло попало. Я, пожалуй, это… домой пойду. — Подожди, вестника с собой забери! — сказала дева. — То есть, я ему сейчас выдам фронт работ, а ты покажешь, в какую сторону добираться, ладно? Вот, смотри… — обратилась она уже к нему. — Я Гермес. — Да. Смотри, — она развернула широкий свиток с нарисованной явно от руки картой. — Ты сейчас на третьем уровне подземелья. Здесь, в основном, из немёртвых живём только мы с Гекатой и малыш-Танатос. На переходе отсюда к Полям Асфоделей, — она указала пальцем, — живут три мойры. Они немного замкнутые, но думаю, им может приходить какая-то почта с Олимпа. На самих Полях сейчас поселился Гипнос. Он… своеобразный малый. Будь с ним начеку, а то уснёшь, и кто знает, когда проснёшься. От Полей Асфоделей выше по реке Стикс ты найдёшь Харона. Вроде бы… все немёртвые? Геката? — И под нами два уровня Тартара, — напомнила она. — Думаешь, кто-то напишет Кроносу любовное послание? — хохотнула Перси. Когда Геката не посмеялась, она просто махнула рукой. — Ай, ладно. Под нами живут гиганты и титаны. Если кто-то им что-то передаст — отдавай мне. Я сама позабочусь о том, чтобы посылка попала в нужные руки. Тебя они спросонья могут просто съесть, а фурии ещё и на пытки подпишут. Кажется, на этом его инструкции закончились. Гермес был готов сваливать отсюда куда подальше — слишком дружелюбна была дева, и настолько же недружелюбна Геката, и от этого коктейля он чувствовал себя максимально не в своей тарелке. Окажись он наедине со спокойствием этого тихого рая, он бы сам быстро додумал, куда ему лететь, с кем общаться и кому почту доставлять. — А карту мне дадут, или я по своей памяти полечу? — Да, это я тебе достала! — дева протянула ему свиток. — Спасибо, Пе… Перси? — Персефона, — представилась она. Он протянул ей ладонь для рукопожатия, и она рассмеялась, пожимая его руку. — Извиняюсь, наше знакомство вышло немного наоборот. — Гермес, бог-вестник Олимпа, океана и мира смертных, — так же официально представился он. — Надеюсь, будем часто видеться! К выходу из дерева его провожала уже не сама дева, а Геката. Да ещё и тянула за руку с такой силой, что наверняка хотела оторвать. — Она бы всё равно тебя не выгнала, даже если бы ты все её запасы изюма слопал, — буркнула она. — Значит, мы не будем обсуждать, как ты сбросила меня ей на голову? — Да, мы не будем обсуждать, как ты оказался в ванне с обнажённой девой мира мёртвых, и пытался неприлично подшутить над её первой помощницей. Ни друг с другом, ни с кем-либо ещё. Гермес закатил глаза. — Мне кажется, проблемы здесь только у тебя, волшебница. С чего я должен молчать, что я по твоей вине нарвался на приключения? Геката остановилась посреди травяного поля. Она полуобернулась к нему с кривой ухмылкой. — Если о том, что ты побывал в одной купальне с Персефоной, узнает хотя бы одна живая душа, связанная с миром смертных… Знаешь, что с тобой сделает королева Деметра? Плюс, Гестия и Афина придут мстить за попранную честь богини-девственницы. Он на секунду представил обрушившийся на свою голову гнев сразу трёх бешеных женщин, и подумалось, что лучше сразу найти себе в этом раю местечко повкуснее. Иначе Деметра найдёт местечко за него, и не постесняется за этим делом спуститься до второго уровня Тартара. Или, лучше действительно о сегодняшнем инциденте забыть на тысячелетие-другое.***
Сегодня был прекрасный для Персефоны вечер. Матушка ожидала её в гости, работа над сортировкой душ уже была закончена (а если появится свежая — ничего, она всегда быстро с этим справлялась), и это был прекрасный повод расслабиться в кругу семьи. День рождения. Очередной. Персефона перестала считать точную цифру после первых пяти сотен лет, главное — что дату саму помнила. Сегодня она ожидала, что проведёт скромный праздник в мире смертных, в компании мамы, её нимф и многочисленных младших богинь-помощниц. Поэтому, она выбрала самое цветастое платье, что находилось в её скудном гардеробе — зелёное, подаренное Гермесом и Гекатой. Они сказали, что вместе выбрали на Олимпе, но Персефона догадывалась, что они увидели его одновременно и перед тем платьем едва не подрались, выясняя, кто именно должен преподнести подарок. Она фыркнула воспоминаниям. Эти двое действительно отлично сработались, вот бы Гермес перестал ещё таскать контрабанды с ячменной водой и засорять её Элизиум чёртовыми жестяными банками. Лучше бы чай пили, чем эту горькую пакость. Она посмотрела в зеркало напоследок, проверяя, что лёгкий макияж не смазался, поправила пару выбившихся из косички волосков, и вздохнула. Закат через пять минут. Пора было выдвигаться. Она прошла в центр своего рабочего зала и задрала голову к естественной дыре в сегменте баобаба. Чуть присев, она подпрыгнула и небыстро полетела вверх, на следующий этаж, откуда был выход к трём мойрам. Она могла бы зайти к ним и заказать полотно с сегодняшнего праздника, но мойры в последнее время были по горло забиты внезапным заказом на подряд с Олимпа — Гермес не рассказывал точно, но она знала, что они получили стопку запросов на некоторые воспоминания, которые кое-какой важный бог (случайно, не из королевской семьи ли?) мог потерять по пьяни. Вот и работали теперь, двое — над записями о прошлом, а третья в одиночку обрабатывала будущие пророчества. Зато платили за халтурку прилично, чего Персефона со своей стороны предложить практически не могла. Не то чтобы они ей отказали, но лучше пусть получают свои честно заработанные драхмы, чем трудятся за простое «спасибо». Персефона полетела выше по этажу, и остановилась на отдых у Ахерона. Она благополучно сделала лишний рывок и не останавливалась на Полях Асфоделей — Гипнос со своими онирами мог усыпить её только так. Не со зла (ему на всех, кроме, разве что, своих детей было одинаково по барабану), просто отдавая ему под начало целый уровень Подземелья, Персефона позволила не сдерживаться в силах. Тем более, что здесь, помимо теней, немёртвые бывали очень редко, а без подготовки и предупреждения — и вовсе никогда. У Ахерона она позволила себе отдышаться. С каждым уровнем вверх ей становилось всё тяжелее взлетать, как будто Подземный мир чувствовал, что его повелительница собирается уйти, и отпускать был не намерен. Она не ощущала себя на цепи, и дышать возле Стикса было так же легко, как и на последнем уровне Тартара, но последний рывок до мира смертных всегда был самым тяжёлым. Она могла бы спуститься вниз и чмокнуть спящего Тартара напоследок, чтобы не маялся в её отсутствие, но она уходила достаточно часто, чтобы все успели привыкнуть к её строго запланированным восьмичасовым отлучкам. Ничего там не случится, мир мёртвых стоял задолго до её рождения, и не порушится спустя много-много лет после её, Персефоны, забвения. Она выглянула из дупла-выхода ко вратам, где обычно трудился Танатос, приводя новые души смертных. Сейчас там не было практически никого, только души на берегу безучастно смотрели в пустое небо. И естественно, там был её верный страж, отчасти ради которого она сделала эту остановку. — Цербер! — позвала Персефона. Ей в лицо подул тёплый ветер, и в шею уткнулось кое-что мокрое, вынуждая задрать подбородок. — Ну-ну, кто здесь мой хороший ма-а-альчик… — Персефона потрепала Цербера за уменьшающуюся морду. Три его головы уже исчезли в мороке, тяжёлое дыхание сменилось лёгким рыком, и пёс рухнул на бок, чтобы хозяйка могла его почесать. — Мамочке надо сегодня идти на праздник. Ты же знаешь, что надо делать? «Ты оставила мне печенек?» — И даже постелила в своей кровати. Ты за главного, маленький. Она чмокнула его в нос и почесала за ухом. Цербер одним прыжком спустился вниз, оставляя её одну. Персефона выдохнула, готовясь взлетать и приветствовать Селену, но голову пронзил вой. Она пошатнулась — не столько ей было больно, сколько неожиданно. Смертные редко возносили ей молитвы вне ежегодного подношения за упокой мёртвых, и ещё реже приходилось выслушивать в них что-то приятное. Как не пришлось и сейчас — она слышала рыдания женщины, проклятия на голову приносящей смерть девы и несправедливые обвинения в смерти её любимого мужа, по какой-то из причин ушедшего совсем молодым. Мол, это повелительнице мира мёртвых на месте не сидится, и это она захотела забрать фаворита в свои края, а не случилась война, или болезнь, или ещё какой несчастный случай. «Эх», подумала Персефона, «ещё бы я знала, как твой муж хотя бы выглядит». Женщина эту смерть переживёт. Все они переживают, рано или поздно. Но сейчас портить себе настроение не хотелось. Одной молитвой больше, одной меньше — праздник это не отменит, а она уже давно научилась игнорировать всеобщую к себе нелюбовь. Она взлетела в последний раз, прежде чем воспарить перед последним выходом из дерева — тайным, сокрытым всей магией и мороками, на которые хватило способностей у неё и Гекаты. Этот путь был для очень немногих допущенных, и по очевидной причине допуск давался очень редко. Нечего кому попало тащиться прямиком к ней домой. Матушка немного переборщила с маскировочным лесом вокруг входов в Подземный мир, но эту ссору они закончили примерно двести лет назад. Как, «закончили» — Деметра сказала, что вырезать лес не будет, но согласилась здесь новые деревья не садить. Персефона на это покривилась, прекрасно понимая, что стараниями нимф растительность здесь будет буйствовать ещё тысячи и тысячи лет, но это был хоть какой-то компромисс. Она вышла как раз вовремя, чтобы застать на небе красновато-синий ореол уходящего Гелиоса. Навстречу ей уже взлетала Селена — единственный свет, который не пытался поджечь её, как сухой дуб. Они помахали друг другу, и на разговор не задерживались — у Селены была своя работа, а Персефона уже видела приближающийся торжественный конвой из нимф во главе с матушкой, готовый проводить её во владения королевы мира смертных. — Персефона! — Матушка! — отозвалась она и побежала, чтобы врезаться в мать с крепкими объятиями. Получив от неё крепкий поцелуй в лоб, Персефона позволила себе получить лёгкие объятия от нимф. Сама обнимать их она не рисковала — они были не привыкшие ко прохладе её тела, и от резкого перепада температур могли впасть в спячку. — У нас сегодня гости! — радостно объявила матушка. Какие, к матушке-Гее, гости? Мама принимала у себя гостей только в строго отведённые дневные часы, и ни разу это не совмещалось с визитами Персефоны. — К тебе по работе пришли? — спросила она. — Нет, Гестия и Афина пришли поздравить тебя с днём рождения. — А… Действительно, кого ещё она могла ожидать. Гера с Зевсом старались с ней лично не пересекаться, Посейдон с женой был слишком далеко даже для дома матушки, а он… Наверное, он просто не хотел её видеть? Персефона не настаивала в любом случае. Ей было достаточно хорошей памяти и глубокой к нему благодарности. Другое дело, Гестия — как богиня домашнего очага, она всегда старалась хоть через Деметру, хоть напрямую справиться о Персефоне. Искренних заверений, что она ни в чём не нуждается, живёт в тепле и уюте, и даже не совсем одинока в постоянной работе (она не одинока! Геката почти всегда была рядом!) почти никогда не было достаточно. Матушка и сама была готова вступиться за положение Персефоны — слишком часто она являлась в Элизиум на свои замаскированные под чаепития проверки благосостояния и знала, что помимо постоянной работы, ничего особенного в бессмертной жизни не происходит — но в целом, одного поля были ягоды. Гестия, не считая матушки, ближе всех к сердцу приняла её коронацию в мире мёртвых, и Персефона слышала от Гермеса, что хоть сквозь зубы, но её скандалы с Зевсом продолжались до сих пор. А вот визит Афины был чем-то новым. Они были знакомы шапочно, и на более близкую дружбу Персефона с ходу не рассчитывала. Наверное, им было о чём пообщаться, не считая женского круга — богиня мудрости, как-никак. У них могло быть тем для разговора больше, чем беспочвенные жалобы матушки на прогорающие сроки сбора урожая, или попытки Гестии высмотреть любое недовольство Персефоны своим положением, чтобы потом швырнуть это Зевсу в лицо. Мама провела её в свой дом — точнее, дворец высотой в два двухуровневых Тартара — и нимфы разбежались кто куда. Никто не отдавал им приказа, мама даже взглядом их не удостоила, просто они отчасти знали, что на этом празднике жизни им нет особого места, да и с пышущей мертвецкой прохладой Персефоной дольше необходимого мало кто мог находиться. В малой столовой уже всё было накрыто (идеально для её вегетарианского вкуса) и украшено полу-безвкусной вывеской «с днём рождения!», которую матушка не меняла, наверное, после её трёхсотого года. По углам висели масляные лампы, на стенах — куда более тусклые гирлянды, чтобы Персефоне не резало глаза ярким светом. Она приобняла Персефону за плечи, и махнула рукой, привлекая внимание двух женщин за столом. — Девочка моя! — поздоровалась Гестия, поднимаясь со своего стула. Она поспешила к Персефоне, чтобы подарить крепкие тётушкины объятия и расцеловать в щёки. — С днём рождения, милая. — Спасибо, — хихикнула она от щекотки и пошла ближе к столу, у которого неловко стояла высокая женщина с короткими светло-стальными, как и её кожа, волосами. — Ты Афина, верно? Персефона, будем знакомы. Афина неловко потрясла её руку в своей. Она немного нервничала, оказавшись на знакомстве сразу посреди хоть и скромного, но торжества. Но ничего, матушка скоро подаст своё фирменное вино — и все растают. — Я не знала, что стоит тебе подарить, — начала Афина. — Деметра сказала, что ты ни в чём не нуждаешься, но думаю, они тебе понравятся. Слышала, тебе приходится много читать, — указала она на небольшой свёрток на отдельной тумбе. — Можно было и без подарка, но всё равно, спасибо, — улыбнулась Персефона. Деметра, сияя счастьем и радостью, усадила дочку-именинницу во главе стола, и села рядом. Гестия с Афиной расположились напротив. Затянулся неловкий ужин. Ну, кому он был неловким — Деметра то и дело затягивала с Гестией беседы о насущных проблемах мира смертных и о том, как эти снобы с Олимпа её достали (без конкретики). Гестия первую тему поддержать могла постольку-поскольку, а вот едва речь зашла об Олимпе, стала куда живее рассказывать о том, как её профессию не хотят уважать, хотя её храмы приносят третий по величине доход. И «эта капиталистическая сволочь», кем бы он ни был, «явно отмывал денежки в чью-то пользу, как будто своих было мало». С повышением градуса алкоголя повышался и градус выражений, а учитывая, что Персефона пила мало, то и ужин провела практически трезвой. Жаль, это не спасёт от завтрашней головной боли. — Леди! — Афина негромко, но стукнула по столу, резко поднимаясь со своего места. — Я бы хотела переговорить с Персефоной наедине. Деметра? Матушка переглянулась с Гестией, и, получив кивок, махнула рукой. — Конечно, девочки! Идите, поболтайте. Вот, на балконе сейчас свежо и прохладно. Не торопитесь. Афина коротко улыбнулась и пригласила Персефону идти следом. Они отошли достаточно далеко, чтобы не слышать дальнейший разговор матушки и Гестии — по крайней мере, пока они не перешли на крик и ругательства то ли в адрес друг друга, то ли в чей-то ещё. — Итак… — выдохнула Афина, избегая смотреть ей в глаза. — Я рассчитывала, что они не напьются так скоро, и этот разговор придётся мне проводить не в одиночестве… Гея её спаси, только не говорите… — Мне что, наконец-то, положено выслушать лекцию о пестиках и тычинках? — пошутила Персефона. — Спасибо за честь целой богини мудрости, но боюсь, матушка с этим опоздала. — Нет же! — Афина прикрыла глаза рукой. Постояв так немного, она позволила себе похихикать. — Ладно, это было смешно. На самом деле, я слышала, ты незамужняя? — Допустим. — И мужчину, как я понимаю, ты не знала. Персефона порозовела. Она не стремилась искать себе партнёра среди знакомых богов Подземного мира, а с Олимпа, не считая Гермеса, к ней никто не захаживал. Это была скорее случайная мера, чем осознанный выбор всех избегать. Впрочем, если бы на её руку и сердце (или другие части тела) открылась охота женихов, в чём она сомневалась, она заранее знала, как проверить их на вшивость. — Н-ну, так получилось… — Понимаешь ли, мы с Гестией тоже незамужние, и собираемся оставаться таковыми на веки вечные, — пояснила Афина. — Мы собираемся создать сестринство поддержки для богинь, нимф и смертных, которые изберут вечное девичество. Твоя ма… Точнее, мы с Гестией подумали, может, ты захочешь присоединиться? — Я… хотела бы над этим подумать, — промямлила Персефона, — но боюсь, мне придётся отказаться. Афина застыла на месте, прежде чем выпустить усталый стон и потереть щеку. — Говорила же им… — Не пойми неправильно, я уважаю ваш выбор и готова поддержать вас, как только смогу. Но «девичество на веки вечные», — Персефона запнулась. «Веки вечные», какая жуть. — Я думаю, это для меня немного слишком. — Понимаю. — Сколько матушка заплатила, чтобы вы меня сагитировали? — Она не!.. То есть, мы… — Афина резко выдохнула. — Только по секрету: она сказала, что ты замуж, скорее всего, никогда не выйдешь. Я не знаю, с чего она так уверена. Гестия подумала, что ты избрала вечное девичество отдельно от нас, и предложила Деметре пообщаться с тобой на эту тему, вдруг, сможем скооперироваться. И вот, мы здесь. Эх, матушка. Она слишком хорошо знала, что Персефона дальше бесконечной работы и надзора за грешными душами жизни не имеет. Стоило её, наверное, поблагодарить за эдакое предвосхищение планов на личную жизнь, но она самую малость забежала слишком вперёд. Персефона обернулась к праздничному столу — матушка что-то негромко рассказывала Гестии, потрясая своим бокалом с вином. Поймав взгляд дочери, она тепло улыбнулась и показала большой палец, видимо, уверенная, что через месяцок будет торжественно справлять вступление Персефоны в общество вечных девственниц. Прости, мама, но нет. — Я не ищу себе супруга, — признала Персефона. — И в ближайшее время не планирую выходить замуж. Но я бы хотела… знаешь? Она подозвала Афину поближе, чтобы прошептать ей на ухо — на всякий случай, вдруг матушка услышит её громкий от нервов голос. — М-м? — спросила она. Персефона украдкой, совсем незаметно провела пальцем по верхней части своего бедра — там, где под её длинным платьем сплошная кожа начинала расходиться золотыми шрамами. Этот шанс был ещё меньше, чем один на миллион, но если даже она, дева мира мёртвых, оставит надежду, то что в ней вообще останется живого? — Если мне повезёт, я бы хотела оставить себе шанс передумать.***
У Аида болела голова. Его который год мучала бессонница от постоянной работы, так сегодня ещё и Арес решил довести его до припадка, шмыгая по офису Зевса туда-сюда. Геката, работающая за соседним от него столом, уже начала тихо материться, когда Арес в очередной раз хлопнул дверью в кабинет отца и побежал куда-то с задорным смехом. Она отвлеклась от своей разложенной на столе таблицы — это была её последняя работа на Олимпе на ближайшие несколько лет, и она уже была в «чемоданном» настроении, готовая уйти домой, к своим первоначальным обязанностям. Она неприятно скрипнула стулом, когда поднималась, чтобы включить новый электрический чайник. — Чай будешь? — негромко предложила она. — Я больше по кофе, — отозвался Аид. — Как знаешь. Я бы и сама лучше пива перехватила, но рабочий день ещё не закончился. Да уж, чай — такая себе альтернатива пиву. Однако, когда Геката заливала свою полулитровую термо-кружку, её заварка отдавала терпким запахом, наверное, до самого первого этажа. Впрочем, он был не против. Всяко лучше, чем вдыхать спиртовые запахи здешнего моющего, которым нимфы выдраивали этот кабинет дважды за день. Арес снова влетел в их проходной кабинет. — Да твою мать, ты сегодня успокоишься?! — не выдержала Геката. — Слышь, ты, женщина… — начал было он, но моргнул красными глазами, как будто впервые сегодня её увидел. — Геката, моя лучшая подруга! Как насчёт сделать перерыв за рюмочкой повеселиться? Она поморщилась. — Ты на последней вылазке в мир смертных чем-то заразился? — Нет, вовсе… Да! — он тяжело упал на стол Аида, картинно прикладывая руку ко лбу. — Я болен любовью! Что это, спрашивается, за цирк с конями? — Мой любимый дядя, — пропел Арес. — Как думаешь, что преподнести девушке на помолвку? — Ты женишься? — скептично уточнил Аид. — Афродита тебя допилила? — Не на ней. Правда, я невесту ещё не видел, но слышал, что она писаная красавица. Хочу пойти к ней на свидание как можно скорее. О-о-о, вот и приехали. Ну что ж, теперь понятна его беготня — отчитаться Зевсу, предупредить Геру, организовать будущую свадьбу, покапать на мозги дяде Аиду, чтобы не скупился на бюджет и обставил всё дело дорого-богато, заодно, расщедрился на утешительный приз для Афродиты, которую Арес оставит одну с Эросом на руках. — И кому соболезновать? — уточнила Геката. — Геката, ты мне как сестра, — Арес спрыгнул со стола и подошёл к ней, чтобы душевно схватить за руки. — Я надеюсь, ты станешь прекрасной подругой невесты на нашей с Персефоной свадьбе. Аид почувствовал себя так, будто у него в голове что-то переключили, и мозг требовалось срочно перезагрузить. Геката застыла на месте, приоткрыв рот. Ещё секунда, и она кашлянула раз, другой, пока не перешла в хохот. — Т-ты! — еле выдохнула она, сгорбившись от смеха. — Ты на деве жениться решил? Ты? А-ха-ха! Она упала на колени, не переставая кричать и смеяться уже совсем нездорово, и застучала кулаком сначала о свою столешницу, а потом и о пол. Арес стоял и уже с раздражением наблюдал, как Геката в своей реакции начала хрипеть и пытаться отдышаться. Аид встал из-за своего стола и поспешил помочь Гекате прийти в себя — этот идиот явно бы этим не озаботился. Поддержав её за руки, он помог ей встать хотя бы на колени, чтобы было проще дышать, а потом и подняться на обе ноги. Её тёмная вуаль сбилась, и обычно жёлтые глаза начали неестественно сиять, как будто внутри включили лампочку. — Ты думаешь, она за тебя выйдет? — выплюнула Геката ему в лицо. — Почему нет? — возмутился Арес. — Я силён, хорош собой и знаю, как обращаться с девушками. Поверь, она передо мной растает! — И с чего ты вообще взял, что она замуж хочет? — Я… — он запнулся. — Мне… — он отвернулся и промямлил себе под нос совсем неслышно: — Афина сказала. «Сказала», значит. Этот придурок снова подслушивал её разговоры по телефону? С него станется лезть в личную жизнь — в отличии от Эриды, он использовал услышанную информацию не против других, а себе во благо, но далеко не всегда богу войны удавалось сделать это без грандиозного скандала. Наверняка не удастся и сейчас — одно слово Гекаты, и Афина прилетит по его голову, не озаботившись даже в дверь постучать. Геката, уже успокоившаяся, сделала последний судорожный вдох. — Удачи, — только и смогла сказать она, разве что, только по плечу его не похлопала. — Я думал, ты меня к ней проведёшь? — И не подумаю, — отмахнулась она. — Во-первых, у меня херова туча работы, которую я планирую закончить за сегодня. Во-вторых, если вздумал охотиться за сердцем Перси — то тебе хватит сноровки самому её найти. Чао. Она отвернулась, возвращаясь к своему месту. Арес затрясся, из его ушей разве что пар не пошёл, и вышел вон. Зачем он вообще приходил, если изначально хотел к Зевсу, не узнает, наверное, уже никто. Аид запустил пальцы в короткие волосы и вернулся к своему столу, расставлять после Ареса вещи обратно по своим местам. Значит, скоро и Кора выйдет замуж. Арес, конечно, был таким себе кандидатом на роль повелителя мёртвых, но, наверное, он скрасит её тихую, одинокую жизнь своим жизненным огнём? Кто знает? Аид не видел её уже дай Гея сколько сотен лет, и скорее всего, столько же ещё не увидит — он в мир смертных спускался редко, и с её визитами к матери это ни разу не совпадало. Навещать её специально он даже не думал. До сих пор он успешно избегал любых прямых упоминаний о ней (даром, что работал с Гекатой, и спасибо ей, что припахала Гермеса доставлять письма Коры прямо в руки Зевсу), а теперь, столкнувшись с маленьким, но реальным шансом, что она будет связана с Олимпом крепче рабочих переписок с начальством… У него начиналась паника. Надо было отговорить Ареса идти к ней. Это было чистым эгоизмом с его стороны, желанием не сталкиваться с давно сделанным выбором лицом к лицу, и ни разу не заботой о Коре, которая могла бы оказаться в этом браке по-настоящему счастливой. Или можно, как и во все прошлые разы, поплыть по течению, и надеяться, что всё уладится само собой, без его участия. У него отлично это получалось. — Чего завтыкал? — спросила Геката, отпивая свой чай. — Прикидываешь бюджет и резко поплохело? — Нет… Просто задумался, — пробормотал Аид в свою ладонь. — Как думаешь, она захочет дорогую свадьбу? — Перси-то? Я тебя умоляю, — хохотнула она. — Засекай время до конца дня — этот божок прилетит отменять все свои планы. Поверь, она знает себе цену, а этот остолоп при всём желании её не потянет. Если наследник Зевса, короля богов, не потянет теоретическую «цену» девы мира мёртвых — кто вообще способен её потянуть? Геката усмехнулась в свою чашку при виде явного замешательства на его лице. «Ей нравятся парни постарше.»***
Персефона ожидала наплыва предложений о замужестве гораздо раньше, и в куда больших количествах — но спустя пару сотен лет после отказа вступить к БВД, столкнувшись лицом к лицу, ей одного Ареса оказалось слишком много. Он был слишком шумный, слишком навязчивый, слишком воинственно настроенный для её привычного существования. Если бы она хотела связать остаток своей бессмертной жизни с орущим чудом, она бы пригласила пожить с собой матушку. Стоило отдать должное — едва Гермес притащил его, Арес, подскакивая на траве от возбуждения, рванул расцеловывать ей руки и рассказывать, что в жизни она ещё прекраснее, чем в чужих историях. Сразу закрался вопрос: а что, на Олимпе о ней рассказывают какие-то истории? Надо было уточнить у Гермеса, но чуть позже. Сейчас он, наверняка костеря себя последними словами за эту подставу, так и старался не смотреть ей в глаза. Надо было проследить, чтобы не полез со стыда в Лете топиться, а то и во Флегетоне. Персефона успокаивающе ему улыбнулась и кивнула головой в сторону входа в баобаб — пусть сделает себе чаю (он уже знал, где что лежит), а она бы сама разобралась с этим… женихом. — Я — самый суровый бог войны всего Олимпа! — рисовался он, как будто на Олимпе были другие боги войны. — И самый сильный! Я любого, кто к тебе на два метра подойдёт, в порошок сотру! — Охотно верю, — миролюбиво согласилась Персефона. — Ты, наверное, в курсе, что я недавно в мире смертных такую заварушку забабахал!.. Войны гремели до соседнего полуострова! — О, нет, я делами смертных не интересуюсь. Но приток мёртвых я заметила. Спасибо за добавленную работу, — чуть раздражённо улыбнулась она. — Прошу прощения, милая дева, — он приложил руку к груди и глубоко поклонился. — Не хотел тебя подставить, просто войны — моя стихия. — Не стоит. Прогуляемся, будущий жених? Персефона махнула рукой дальше по Элизиуму, где холм поднимался до Полей Асфоделей. Она знала, где можно срезать, чтобы добраться сразу до Ахерона и не уснуть по пути в тумане. Арес не затыкался ни на минуту. Цветы, которые он принёс в подарок, успели завянуть едва ли не в момент, как Персефона приняла букет в свои руки — никто его заранее не предупредил, что растения с мира смертных здесь быстро умирают? Впрочем, судя по его речи, больше походящей на бой барабанов, он вряд ли позволил вставить хоть слово. Персефона слушала его рассказы о последнем благословенном походе вполуха. Этот парень был первым, и скорее всего, не последним, решившим заполучить себе титул короля мира мёртвых, и он ей был симпатичен. Другое дело, что совсем не интересен — её особо не интересовали способы запытать военнопленных, как и он вряд ли бы с удовольствием послушал о разработанной структуре сортировки теней. Она бы не позволила ему подавить себя в браке, да и сама не рвалась бы загонять под свою пятку, но на этом отношения не построишь. Слишком он был для неё юным и горячим. К счастью, они уже почти пришли к Ахерону. — Жених, — перебила она очередную очень интересную историю. — Ты знаешь, где мы находимся? — Моя милая, я знал, что тебе уже не терпится попробовать! — он скинул свой военный шлем и откашлялся. — Ну что, поцелуемся для начала? — Конечно! — она с энтузиазмом хлопнула в ладоши, но едва Арес полез к ней с объятиями, положила руки ему на плечи, удерживая на месте. — Но ты не ответил. Ты знаешь, где мы находимся? Арес раздражённо осмотрелся. Какой-то пляж, усеянный тенями умерших. Кажется, когда он натыкался на Танатоса, пришедшего пожинать урожай после очередной битвы, ему кто-то рассказывал, куда они все отправятся, но он об этом через пять минут и думать забыл. Главное, что она не притащила его в храм богинь-девственниц, чтобы опозорить перед всем Олимпом. — Судя по лодке, сюда Танатос души приводит? — припомнил он. — Названия не вспомню, даже не проси. — Это не нужно, — улыбнулась Персефона. — Прежде, чем мы скрепим наш союз поцелуем, скажи, ты готов принести мне искреннюю клятву вечной любви и верности? — Д-да? — уже не так уверенно ответил Арес. Что-то ему не нравилось, куда она ведёт с… клятва. Чёрт побери. — Готов ли ты принести клятву при богине Стикс, что будешь мне, повелительнице мира мёртвых, верным мужем, никогда не возьмёшь другой женщины или мужчины ни на этой земле, ни на какой-либо ещё? — спросила Персефона, её голос начал отдавать неестественным для открытого пляжа эхом. Он чувствовал — если сейчас скажет «да» и на это, к ним присоединится сама Стикс, и здесь он уже не отвертится. — Ко… не-е-ечно! А-ха-ха! — нервно рассмеялся Арес, надеясь, что Стикс это не засчитает. — Я только должен на Олимп слетать! Понимаешь, матушка! — Гера? — Д-да, она же богиня брака, все дела! — он сдерживался, чтобы не вытирать при ней выступивший на лице пот. — Я подзабыл сначала взять у неё благословение! Ты подождёшь меня, мой цветочек? — Конечно, мой вояка! — сладко пропела она. — Не спеши там! И на этом он тяжёлым шагом пошёл ко вратам, ведущим в мир смертных. Персефона помахала ему в спину, прежде чем перенестись обратно в Элизиум, в своё дерево. Она могла бы дойти до части баобаба, которая пронизывала Ахерон от земли до тусклого неба, и спуститься, но хотелось прямо сейчас оказаться в своём доме, а не тратить времени на прогулки больше, чем ей сегодня уже посчастливилось. Оказавшись в тишине и спокойствии своего рабочего зала, она рухнула на колени. Её икры начинали ныть после ходьбы. По её подсчётам, ещё пара недель — и раны снова откроются. Надо было спланировать очередной спуск к корням и успокоить старика, пока он не начал слишком сильно регенерировать. Можно было даже не звать Гекату для моральной поддержки — уж что, а послушать очередной бред полумёртвого титана она могла и в одиночку. Ничего нового он ей не говорил уже после первых двухста лет заключения, а теперь не скажет и подавно. Потирая лениво ноги, она подумала, а может, к Гее их молчаливое невмешательство? Она могла бы написать письмо Зевсу, да хоть Посейдону, и пусть короли приходят справляться о своём папаше лично, а не обходятся одним «как бы невзначай» вопросом раз в пару лет. Она вовсе не устала за ним присматривать — даже наоборот, спустя годы нашла в этом отдельный повод для веселья — но хотелось, чтобы с этим в её компании столкнулся кто-нибудь ещё, кто бы понял её гораздо лучше, чем Геката. При всей её поддержке, она ран от Кроноса не получала, и на своей шкуре его пробуждений не чувствовала. А если Зевсу написать она слишком постесняется — что ж, матушку и Гестию она с этим вопросом потревожить бы не решилась. Для Гестии это стало бы поводом объявить очередной военный поход против репутации Зевса, а матушка разлилась бы сюсюканьем, какая её доченька умница, что позвала мамочку на помощь, и сейчас она покажет этому вонючему скелету, что такое тревожить волнующуюся мать. Можно было обратиться к Гере? Она надеялась, что Гера уже пережила свои тяжёлые воспоминания о Титаномахии, и могла бы ну если не буквально пойти с ней к Кроносу, то хотя бы понять её, как пережившая такую же тяжёлую травму женщина. Правда, если Зевс, пусть и холодным канцеляритом, отвечал на её строго деловые письма, то Гера даже не пыталась влезть в их переписку. Возможно, она была слишком занята работой над браками смертных, и воспитанием собственных детей. И… нет. Она пошла сюда вместо него, чтобы он смог пережить и отпустить свою травму на самом большом от отца расстоянии, чтобы он не был заперт здесь, как сейчас была заперта она. Она не посмеет просить его встретиться с ним лицом к лицу. Тем более, ради своих эгоистичных хотелок. — Перси! — ух ты, она уже и забыть успела, что Гермес здесь суетился. — Я взял немного твоих свитков, посортировать тени от скуки. Ты не против? — А, я… Да, бери, конечно. В первый раз, что ли? — вяло ответила она. Гермес осторожно подошёл к ней ближе. — Как там… будущая свадьба? — помялся он. — Пф-ф, — фыркнула Персефона. — Он ускакал от меня, как только услышал про клятву верности при Стикс. Гермес приоткрыл рот, уголки его рта медленно расходились в широкой улыбке, и он зашёлся заливистым смехом. — Вот ты дала, дева! — продолжал хохотать он. — Ну что, теперь спорим, что он вернётся лет через двести и будет клясться на матушке-Гее, что заработался и забыл? Персефона с улыбкой покачала головой. — Думаю, я его здесь больше не увижу, если он только не придёт извиняться за очередные кровопролитные войны. Кстати о них… — она задумалась. — Ты слышал, что из-за работы Ареса к нам время от времени резко валят целые толпы теней? — О, да, этот парень и в мирное время любит насадить голову первого попавшегося смертного на кол. Когда они работают с Афиной вместе — начинается катастрофа. Афродита, бедняжка, работать не успевает. — Так вот, Танатос, конечно, работает на износ, но он у нас всего один, — она отвела взгляд, не привыкшая просить чего-то у свободного бога не с её владений. — Я слышала, у вас на Олимпе технологии прогрессируют, и в твоих услугах перестали так сильно нуждаться. Как насчёт подработки? — То есть, здесь? Она нервно кивнула. — Угу. — Работать с Танатосом в Подземке? — И по выходным помогать мне с сортировкой. Фурии хороши в этом, только когда надо определять грешников, а у нас их даже не большинство… — она повела плечами. — Сам понимаешь. — Сколько платишь? — Шестьсот оболов за день. Извини, это немного… — Договорились! — с готовностью ответил он, не добавляя, что согласился бы помогать ей и за бесплатно, просто на Олимпе давным-давно приучили к вездесущему капитализму. — Когда приступать? — С завтрашнего дня! Спасибо, правда, — Персефона подлетела к нему, чтобы заключить в объятия. — Я очень ценю твою помощь. Немёртвых здесь немного, но мы пытаемся работать сообща. Я бы могла нанять какую-нибудь нимфу, но почти все сбежали на Олимп… Гермес по-братски обнял её и закружил на месте. — Ни слова больше, моя королева! Мне ещё Гекату встречать! Вот она обалдеет! Персефона несильно стукнула его по рыжей макушке. — Никакой «королевы» в моём присутствии. И всё же, она позволила себе улыбнуться ему в плечо. Не считая стихийного жениха, день сегодня был просто чудесный.***
Геката дописывала таблицу — ей буквально оставались последние штрихи по организации презентации для Персефоны. Этот план в долгосрочной перспективе мог принести их землям большую пользу. Наконец-то она уломает Перси провести в мир мёртвых сотовую связь! Наконец-то у неё будет свой собственный электрический чайник в доме! Надо было всего лишь преподнести эту идею деве в лучшем виде — всё равно первый уровень Тартара был занят гоняющими грешников фуриями да праздно шатающимися гигантами. Надо было использовать пустое пространство под удобнейшие застройки — тем более, что энергии одного Гелиоса на целый Олимп практически не хватало, и Аид уже задумался о расширении энергостанций куда-нибудь, желательно, не касаясь мира смертных. Те огонь увидели, и чуть с ума не сошли, а что станет при виде электролампочки? — Д-думаешь, она согласится? — чуть заикаясь, спросил Аид, сверяясь с часами. — Всё будет пучком! — бросила Геката, не поднимая головы. — То есть, мне действительно пора планировать бюджет, выделять отдельный счёт в банке… — Угу! — буркнула она. — На это уйдёт много драхм! И не забудь вызвать Гефеста, он нам пригодится. — А он-то… зачем… Геката продолжила напевать себе под нос, выводя последние закорючки на ватмане. Закончив, она с довольным визгом похлопала собственной работе и принялась собирать все бумаги в тубус. Её финальный штрих над последней работой! Прощай, чёртов Олимп, на ближайшие годы! Едва она закрутила крышку и начала собирать свои вещи в коробку, дверь открылась так резко, что врезалась в стену. Стекло хрустнуло. Геката, не поднимая головы, расплылась в довольной ухмылке. Она знала, кто пришёл. — И как прошло? — тихо спросил Аид. — Она бешеная! — рявкнул Арес. — Больная девчонка! Ни одна симпатичная баба того не стоит! На этом он отправился к Зевсу, с такой же яростью хлопнув и его дверью. Геката, даже не потрудившись стереть ухмылку, подошла к Аиду и протянула ладонь. Он посмотрел на её синие пальцы, выглядывающие из-под вуали, и тяжело вздохнул. Но «пять» всё-таки отбил. — Я говорила, она его отошьёт. Аид медленно моргнул. Тогда почему Геката была так уверена, что Кора согласится выходить замуж? И зачем ей был нужен Гефест?