ты говоришь, что нет любви
есть только пряник и плеть
я говорю, что цветы цветут
потому что не верят в смерть
♫ Наутилус Помпилиус — Небо и трава
Они устроились под цветущей сакурой, в окружении астр, словно в самой сердцевине весны. Солнце клонилось к закату; Сара не любила появляться на улице днем, избегая яркого света. Она по обыкновению надела белое платье, и снова казалась Такуме не просто чистокровным вампиром, а божеством — ками этого сада. Невыносимо прекрасная. Слуги приготовили для них бенто и целое блюдо онигири, кроме этого, на скатерти для пикника лежал блистер кровяных таблеток и стояли два стакана с водой, а еще — бутылка красного вина. Взяв онигири, Сара откусила кусочек и блаженно улыбнулась, довольная вкусом. — Попробуй, — сказала она. — Аяме превосходно готовит. — Да! — изумился Такума, последовав примеру леди Ширабуки и откусив онигири. — Это великолепно! — Обычно готовит Мичико, — объяснила Сара. — Но по праздникам — Аяме. Мичико хороша в кулинарии, Аяме же — гениальна. Чувствуешь разницу? Поэтому Аяме нельзя растрачивать талант ежедневно. — М-м-м, разумно, — оценил Ичиджо. — Сара-сама, я могу спросить? Она кивнула, занятая поглощением онигири. Такума набрался храбрости, готовясь, что снова получит пощечин и отправится в карцер — вопрос был безобидным, но Сара могла отреагировать как угодно. — Ваши слуги… это вы обратили их в вампиров? Вопреки его опасениям, Сара не рассердилась. Спокойно кивнула, усмехнувшись, как человек, у которого спрашивают, равняется ли дважды два четырем. — Было бы глупо нанимать кого-то, кто не верен мне целиком. Эти люди… бывшие люди… они пожертвуют жизнью ради меня, если потребуется. По их желанию или нет. — Даже против их желания? — вздрогнул Такума. — А что? Они пешки, — раздраженно сказала Сара. — Что могут значить для меня, чистокровной главы семьи Ширабуки, жалкие существа, которые лишь на десятую долю сильнее людей? Они живут, чтобы прислуживать мне, и умрут, служа мне. Это их предназначение. Думаешь, я жестокая? — Думаю, вы… чистокровная, — улыбнулся Ичиджо. — Вы всегда поражали меня. Те, кто живет вечно, те, кого осталось так мало… Естественно, что вы мыслите иными категориями. Естественно, что вы не цените жизнь… чужую и свою собственную. — Да, — Сара помрачнела. — И последнее — хуже всего. Те, кто выбирает смерть вместо вечности — их я по-настоящему… — ее губы дрогнули. — …ненавижу. Посмотри на астры. Ты ни разу не спрашивал, почему они цветут. Они не должны цвести сейчас, но в моем поместье круглый год благоухают астры… потому что я добавляю в землю каплю своей крови. И они растут быстрее, невзирая на погоду. Снег, дождь, солнце… неважно. — Поэтому вы так рассердились, когда я сорвал тот цветок? — догадался Такума. — Потому, что в них — ваша кровь? — Не только. Еще потому, что они — мои, а я ненавижу, когда что-то мое отнимают. Но речь не об этом. Не кажется ли тебе, что в цветах есть секрет бессмертия? Умирая зимой, они всегда воскресают по весне. Многим следовало бы поучиться у них. Сара подтянула колени к груди. Она выглядела такой грустной и хорошенькой, что Такуме ужасно захотелось снова ее поцеловать. — Простите, — сказал он. — Я расстроил вас. — Нет, — Сара качнула головой. — Просто в дни ханами моя печаль сильнее. Она расцветает вместе с вишнями… Ничего страшного. Какая жизнь может пройти без печалей и боли? Особенно вечная? Не сдержавшись, Такума протянул руку и коснулся ее плеча. — Если я могу немного утешить вашу грусть… только скажите, — предложил он, не веря в собственную наглость. — Можешь, — Сара подняла на него глаза и Такума увидел в них свое отражение. Он подвинулся на миллиметр ближе, опустил взгляд на ее губы, внутренне дрожа от предвкушения, желания и страха, что все пойдет не так… но леди Ширабуки в один миг избавила его от волнений. — Расскажи мне о Канаме. Подавив вздох разочарования, Такума убрал ладонь. — Канаме… — почему бы не рассказать? Чем Сара может быть опасна Курану? Она может играть в свои игры, но пока Ичиджо не увидел причин беспокоиться. Сара была всего лишь одинокой девушкой. — Я знаю Канаме с детства. Мы часто играли вместе. От него я научился игре в шахматы, и еще его мама, Джури-сама, была очень веселой. Когда его родители погибли, он жил в нашем поместье, — Такума вздохнул. Те времена сейчас казались столь безоблачными… и те они, два мальчика-вампира, были беззаботными детьми… нет. Не были. Канаме — не был. Стоило ли Саре это знать? Такуме доверили не просто тайну, а самую важную тайну из всех возможных. Он не имел права нарушить доверие друга. — И все? — разочарованно протянула леди Ширабуки. — Ты почти ничего о нем не знаешь. Возможно, я отпущу тебя, раз так. Что толку… — Нет! — выпалил Такума прежде, чем подумал. Он не хотел уходить. Он не хотел оставлять Сару. Он не хотел, чтобы его вновь выбрасывали за ненадобностью — так Такума себя чувствовал практически всегда. Он привязывался к кому-либо всей душой, а после выяснялось, что этот кто-то легко способен отказаться от него ради кого-то другого. Такума хотел быть любимым, неважно, какой любовью, дружеской или романтической. Хотел, чтобы в нем нуждались. Сара… несмотря на некоторые моменты… он впервые ощутил, что нужен кому-то. — Не выгоняйте меня, пожалуйста. Я не все рассказал, — Такума побледнел. — На самом деле… Вот он и стал предателем. Не потребовалось никаких пыток — один печальный взгляд, чьи оковы были сильнее холодной стали. — …на самом деле Канаме — предок клана Куран, а не сын. Десять тысяч лет назад он погрузил себя в сон, когда Прародительница отдала свое сердце. Он тосковал по ней и не видел смысла в существовании без нее. Он не собирался просыпаться, но Ридо похитил сына Харуки и Джури, которого назвали тем же именем, и принес ребенка в жертву, чтобы разбудить предка. Канаме подавил в себе воспоминания, положившись на Харуку с Джури и позволив им растить себя, как дитя. После родилась Юуки… и Канаме пожелал защитить ее любой ценой. Я не уверен… но мне казалось, что ради этого он хочет выполнить обещание, данное Прародительнице. Такума перевел дыхание. Вот и все. Теперь с криком первых петухов ему остается найти подходящую осину. — Обещание? Что за обещание? — Сара не выглядела удивленной — то ли и так все знала, то ли превосходно держала себя в руках. — Не знаю, — честно сказал Ичиджо. — Понятия не имею. Сара-сама, позвольте мне остаться, — взмолился он, сообразив, что выдал всю информацию, и поэтому тоже может быть изгнан. — Не хочешь уходить? — леди Ширабуки легко коснулась ладонью его щеки. — Хорошо. Оставайся. Ты… все еще ценная пешка.