не відчиняй
не розглядай мене крізь призми
зачарований ти у сні
не полишай мене, прокинувшись у теплій весні
♫ The Hardkiss — Прірва
Вскоре Такуме разрешили свободно ходить по поместью, запретив заглядывать только в спальню Сары (но он и сам не решился бы на подобную дерзость). Насчет других важных мест, вроде кабинета, архива и библиотеки леди Ширабуки сказала, что теоретически Ичиджо может туда войти, но она узнает, и он об этом пожалеет. Такума воспользовался разрешением из интереса. Он не хотел искать компромат на Сару, но отчаянно хотел узнать о ней больше. Узнать ее лучше. Обстановка дома могла рассказать о характере хозяйки, как и прочие на первый взгляд неважные мелочи, из которых состоит все действительно важное. Ничего особенного он не обнаружил, кроме паутины. Никаких вещей, что отражали бы личность Сары. Никаких статуэток на камине, растений в вазонах, картин, светильников необычного вида, оригинальных часов, вееров, прочих безделушек… Будто дом готовили к продаже, оставив лишь стандартные вещи. И паутина на каждом углу — иногда Такуме чудился чей-то пристальный взгляд, но, обернувшись, он видел только очередной заросший паучьими сетями угол. Повернув направо, Такума наткнулся на служанку, которая вытирала пыль с пустых полок. Вспомнил ее имя — вроде бы Чиё. Миловидная девушка с черными вьющимися волосами и большими карими глазами, но в сравнении с Сарой — гадкий утенок рядом с прекрасным лебедем. — Я могу вам помочь? — привычно предложил Такума. — Нет, спасибо, — процедила Чиё сквозь зубы. Ичиджо прислонился спиной к стене, наблюдая за ней. Чиё недовольно засопела. — Чего вам нужно? — Сара-сама очень добра к вам, верно? — улыбнулся Такума, и Чиё внезапно изменилась на глазах — злое личико расцвело ответной улыбкой. — Очень, — с нежностью сказала она. — Сара-сама… она… она ангел. Когда я впервые ее увидела, то подумала, что она — спустившийся с небес херувим. Она подарила мне вечность… нет, я знаю, что вампиры вроде меня не бессмертны. Но по сравнению с годами человека — это вечность. — Ты не жалеешь о своей человеческой жизни? Чиё рассмеялась. — А больные люди жалеют, что выздоровели? Ни секунды не жалею. Я счастлива, что Сара-сама выбрала меня. Я счастлива прислуживать ей. Я сделаю для нее все!.. — вдохновенно заявила девушка. На марионетку, лишенную собственной личности, она была не похожа. Не говорят так марионетки, не сверкают у них глаза, нет ярких эмоций, а Чиё пылала обожанием и восхищением. Значит, у нее был повод. Значит, Сара вправду была милой с ней. Почему нет? Скорее всего, она противоречила сама себе, утверждая, что слуги для нее лишь пешки и она легко ими пожертвует. Канаме тоже называл Ночной Класс пешками. — А вы? — вдруг снова насторожилась Чиё. — Вы любите Сару-сама? Такума поперхнулся. — Я-я не думаю, что… Сара-сама помолвлена. Чиё закатила глаза, но промолчала, принимаясь за уборку. Заговорила она спустя минут десять. — Саре-сама нелегко пришлось. Она выглядит так, будто ей все равно… будто ей ни до чего нет дела. Но это не так. Она заботится о нас. Она добрый человек. Я понятия не имею, что она в вас нашла! — зло выплюнула Чиё, ударив тряпкой по полке. — Почему Сара-сама дает вам свою драгоценную кровь! Кто вы для нее? Догадки Такумы оказались верны — слуги не любили его, ревнуя к леди Ширабуки. И к ее крови — как все вампиры, они желали крови чистокровного, но вряд ли Сара поила их так, как Ичиджо. — Я… — он замялся. Сам Такума не питал иллюзий: он был пешкой, как говорила Сара, игрушкой, она не считала его равным, но в то же время она ответила на его поцелуй, плакала у него на плече и говорила с ним на достаточно интимные темы вроде ссоры с женихом. Может, он ее друг? Хорошо бы, если так… — Ладно, — отмахнулась Чиё. — Не мое дело. Только знайте, что Сара-сама никогда ни с кем не делилась своей кровью. Только во время обращения, и все. Вы первый, кто удостоен этой милости, поэтому будьте благодарны. — Я благодарен, — заверил ее Такума. Чиё недоверчиво фыркнула и удалилась, оставив его наедине с мыслями. Не стоило заблуждаться; в первую очередь Сара давала ему свою кровь, чтобы привязать к себе, что до сих пор успешно у нее получалось. С другой стороны — зачем ей привязывать его к себе? Из-за Канаме? Или?..***
Вечером разразилась первая в этом году гроза. Вспышки молний освещали комнату ярко, словно на миг наступал день, и сразу же за ними раздавались оглушительные громовые раскаты. Дождь с неистовой силой бился в оконное стекло. Ветер завывал раненым зверем. Такума никогда не боялся грозы, но ему стало не по себе, когда он проснулся, разбуженный громом. По меркам вампиров, сейчас было раннее утро. Такума попробовал устроиться поудобнее и заснуть снова, но вместе с очередной вспышкой молнии дверь распахнулась. На пороге стояла Сара — молния осветила ее искаженное от страха лицо. Без вопросов, молча она метнулась к нему, забираясь прямо в постель под одеяло, и обняла его, цепляясь так крепко, будто иначе могла погибнуть. — Сара-са… Его слова заглушил громовой раскат. Сара вздрогнула и уже привычно прижалась носом к шее Такумы. Он аккуратно приобнял ее, борясь с желанием прижать к себе крепче, зарыться лицом в ее волосы, поцеловать, и, может, даже… …черт побери, он мужчина. В его постели самая прекрасная на свете женщина. Что за пытка — обнимать и не иметь права на большее, хотя жаждешь этого сильнее всего? — Сара-сама… — позвал Такума. Она зажала уши ладонями. Гроза не прекращалась — теперь будто громыхала прямо над крышей. — Сара-сама? Сара! Когда она пряталась от Оури, то не была так напугана — скорее расстроена и зла. Сейчас же Сару трясло от ужаса, и Такума растерялся — что делать? Однажды он уже утихомирил ее нервный приступ, но… в постели… когда она в одной ночной рубашке, а он в пижаме, и чувствует сквозь ткань тепло ее тела… Сможет ли он остановиться? Должен. Обязан. Значит — сможет. Такума привлек Сару к себе, поднял ее лицо за подбородок и накрыл ее губы поцелуем. Она сделала пару вялых попыток вырваться, но сдалась и обмякла в его руках, сжимая в кулачках ткань его рубашки. Целуя ее, Такума тонул в аромате астр и жгучем желании, охватившем все его существо — это походило на жажду крови, но было даже сильнее. Он хотел Сару. Господи, как же он ее хотел. Повернуться так, чтобы нависнуть над ней… снять ее сорочку… осыпать грудь поцелуями… попробовать на вкус каждый сантиметр ее идеального тела… овладеть ею… Последняя мысль отрезвила, как пощечина. Что он себе позволяет? Даже думать об этом — неслыханная наглость, практически преступление! Он уже совершает преступление, когда пьет ее кровь! Такума не позволил себе даже лишнего прикосновения, но целовал Сару до тех пор, пока последние раскаты не затихли вдали, и ночь погрузилась в тишину — будто и не было никакого буйства стихии. Только тогда их губы разомкнулись. — Прости, — проговорила Сара. — Я… не люблю грозы. В особенности апрельские. Летом они мне даже нравятся… — Ничего, — ответил Такума. — Я же говорил, что могу утешить вас… как угодно. — Как угодно? — она усмехнулась. — А если мне будет угодно… это? — ее пальчики скользнули по внутренней стороне его бедра. — Ох, — вырвался стон у Ичиджо. — Если вы продолжите, я не смогу… сдерживаться. — Правда? — пропела Сара. — Как мило. Что, если я вправду продолжу? — Вы помолвлены, — с трудом выговорил Такума. — О, тебя это волнует? — Я не хочу стать причиной неприятностей… вы потом пожалеете. — Неужели ты так плох, что заставишь меня пожалеть? Такума густо покраснел. — Знаешь, как работает принуждение чистокровных? — спросила Сара. — Ты, наверное, не ощущал его на себе. Канаме не использует это… Но это безусловное подчинение — подчинение тела. Сознанием ты понимаешь, что делаешь, и что делаешь это не по своей воле. Хочешь узнать, как это? — Я могу подчиняться вам и без этого. Сара рассмеялась. — Вот как? Что бы я тебе ни приказала? Неважно, насколько это извращенно и грязно — сделаешь? Не будь глупым и не давай пустых обещаний. — Это не пустые обещания, — Такума облизнул пересохшие губы. — Прикажите мне. Просто прикажите и увидите. Пару мгновений Сара раздумывала, изучая его оценивающим взглядом, а после кивнула на тапочки, сброшенные ею у двери. — Принеси мне их… в зубах. «Ты будешь моим настолько, что принесешь мне тапочки в зубах, если я пожелаю», — вспомнил Такума. Выходит, она выиграла? Да к черту все. Он решительно встал. Опустился на колени… — Стой, дурак! Сара опустилась на пол рядом с ним и обняла, прижав его голову к своей груди. — Я пошутила, глупый! Зачем мне что-то вроде столь грязных игр? Неужели ты правда бы это сделал? Бедный, насколько же ты нуждаешься во мне? Или нет, — она отстранила Такуму, взяв в ладони его лицо. — Не во мне. В ком-то. Неважно, в ком. Я права? Такума прижал ее руки к губам, осыпая поцелуями. Серебряный смех Сары звучал рефреном в его ушах. Аромат астр окутывал мир белизной. На его глаза легла ее легкая прохладная ладонь — и сразу же Ичиджо погрузился в сладкую темноту сна.