звезды с неба падают бисером
я сижу на окне под звездами
жду удачу — удача близится
нависает удача гроздьями
♫ Смысловые галлюцинации — Звезды 3000
Когда вечера и ночи потеплели, став приятными и комфортными, Сара решила, что они будут играть в шахматы на балконе — просторном, удобном и достаточно закрытом, чтобы не мокнуть под дождем, но в то же время достаточно открытом, чтобы видеть усыпанное звездами небо. Иногда вместо шахмат они просто сидели рядом и говорили о чем-то, попивая чай или кофе. Сара обожала кофе в любых его проявлениях, и ее вкусы менялись, как погода весной: то латте, то американо, то эспрессо, то молотый кофе, то растворимый, то арабика, то робуста… Такуме больше был по душе чай, и он предпочитал черный, с бергамотом и лимоном, но можно и без — он не был требовательным в еде. Сара же, наоборот, выбирала исключительно кулинарные изыски, и не снизошла бы до чего-то обыкновенного вроде тривиальной овсянки без цукатов, масла или хотя бы изюма. Понемногу Такума узнавал ее. Ее вкусы, ее натуру; Сара раскрывалась перед ним, как диковинный цветок. Кроме того, что она любит кофе, белый цвет, астры, и боится грозы, выяснилось, что леди Ширабуки терпеть не может проигрывать — она каждый раз как минимум полтора часа дулась, если Такуме удавалось выиграть у нее в шахматы; что она эстет, умеющий видеть красоту во всем; что она в совершенстве знает пять языков — потому что пила кровь тех, кто на них разговаривал; что она носит украшения только из серебра, не признавая золота и драгоценных камней; что она любит меха; что она обожает сладкое и может за один раз съесть целый огромный торт; что она амбидекстр; что она умеет строить карточные домики, знает названия всех созвездий, наизусть цитирует Байрона, играет на пианино Лунную Сонату Бетховена… и что она очень одинока. В последнем Сара никогда бы не призналась, но Такума это чувствовал — одиночество леди Ширабуки смотрело на него из ее бездонных глаз. Его влюбленность в Сару усиливалась с каждым днем. Поначалу это было увлечение красивой женщиной, восхищение чистокровной и жажда ее крови, но после… это превратилось в нечто большее. И не из-за того, что Такума пил ее кровь. Кровь вызывала определенную зависимость, но он хотел быть с ней не поэтому. Быть с ней он мог только платонически и понимал это. Сара рано или поздно вышла бы замуж — ее не интересовал Оури, но у Такумы создалось впечатление, что леди Ширабуки заинтересована в Канаме. Конечно, у Канаме была Юуки, но кто знает — когда-то он говорил, что все зависит от ее решения, и если Юуки выберет не брата… она долго пробыла человеком, а у людей инцест считается запретным и гадким… Такума искренне надеялся, что Канаме все же останется с Юуки, ибо это означало счастье его друга и надежду на его собственное. Зыбкую надежду, ибо когда чистокровных интересовали аристократы, кроме как слуги или максимум друзья? Особенно тех, кто старался сохранить чистоту крови?***
— Сегодня хорошо видна Большая Медведица, — сказала Сара, обрисовав пальчиком контур ковша в небесах. — У этого созвездия есть много историй. У каждого созвездия есть история… чаще всего они связаны с богами. И правда, кому еще дано править небом? — Млечный Путь — молоко из груди Геры, — вспомнил Такума. — Если верить грекам. — Тебе нравятся греки? — Есть в их легендах что-то особенное, — он пожал плечами. — Мне нравится, что боги Олимпа часто проводили время с людьми. Вплоть до того, что влюблялись в них и даже заводили с ними детей. — Это было больно для обоих, — помолчав, сказала Сара. — Люди смертны, а боги — нет. Афродита горько оплакивала погибшего Адониса… и не только она. — Да, — Ичиджо легко коснулся ладони Сары. — Это было больно. Но они все равно были счастливы… какое-то время. — Недолгое. Для богов — как минута… — вздохнула Сара. — Но даже минута, — упрямо сказал Такума. — Минута счастья лучше, чем вечность одиночества и пустоты. Я уверен, Афродита, оплакивая Адониса, не сожалела о том, что встретила его и полюбила. И, в конце концов, он остался жить в созданном ею цветке. — А он? — Сара с интересом взглянула на Ичиджо. — Адонис не сожалел? Такума посмотрел ей прямо в глаза. — Ни единой секунды. Их взгляды соединились, и Такума был готов поклясться, что в этот миг упала звезда, хотя не смотрел на небо. Так прошла минута или вечность — он бы вечно мог любоваться прекрасным лицом леди Ширабуки, но она первой отвернулась, чтобы сделать глоток кофе. — Думаю… чистокровные вампиры похожи на богов, — помолчав, произнес Такума. На его губы лег пальчик Сары. — Тш! — шутливо сказала она. — Разве не знаешь, что боги Олимпа были ревнивы? Если кто-то из смертных смел соперничать с ними или пытаться стать равным им, они жестоко его наказывали. Например, Арахну — за ее дерзость соткать ковер лучше, чем Афина. Афина превратила ее в паука, чтобы та ткала вечно. — Кстати, почему вам служат пауки? — спросил Такума, поцеловав руку собеседницы. — А почему Канаме служат летучие мыши и волки? — вскинула бровь Сара. Ичиджо смутился. — Не знаю. Я думал, это от чего-то зависит. У меня нет никаких особых способностей, хотя я и аристократ. Все, что я могу — это владеть мечом, как научил дедушка. Больше ничего. Ни управления стихиями, ни фамильяров… — Мечом ты владеешь, как я уже говорила, превосходно, — заметила леди Ширабуки. — Нужно ли что-то еще? Между прочим, у Оури нет фамильяров. Или же были когда-то давно, но он перестал их создавать. Хочешь сказать, это жалкое ничтожество — тоже бог? — Да, — кивнул Такума. — Тоже. Среди богов были разные… Хромой Гефест, например. Это не отменяло их могущества и превосходства над смертными. — Хороший ответ, — усмехнулась Сара. — Если Оури — Гефест, то кто тогда я? Афродита? — Нет, — удивил ее Такума. — Вы Персефона. Богиня весны и цветов в подземном царстве, против воли связавшая судьбу с мрачным богом смерти… и ставшая царицей жизни среди мертвых. — О… — кажется, ее это впечатлило. — Это… Это был очень изысканный комплимент. — Это не комплимент, я правда так чувствую. — А кто же тогда ты? — Я… — Такума горько усмехнулся. — Никто. Всего лишь один из смертных. И тогда Сара его поцеловала. Такума замер, боясь пошевелиться, но уже спустя миг целовал ее так, словно умрет, если оторвется от желанных губ. Это было поистине волшебно — целоваться под звездами. Волшебно и недолго — Сара разорвала поцелуй через полминуты, и принялась пить кофе с видом, будто совершенно ничего не случилось.