мне ль не знать, что все случилось не с тобой и не со мною
сердце ранит твоя милость, как стрела над тетивою
ты платишь — за песню луною, как иные платят монетой
я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету
♫ Мельница — Королевна
Отзвенела осколками звезд Танабата, улетая на крыльях июльского ветра. Август выдался мучительно жарким; даже ночью воздух был чересчур нагретым. Днем окна поместья Ширабуки наглухо закрывали жалюзи, а хозяйка почти весь день проводила в купальне, нежась в холодных водах домашнего источника. Такума отчаянно скучал по ней. После их поцелуя Сара не приходила к нему, а он, соответственно, не решался прийти к ней, и они виделись только за столом, где не могли поговорить из-за вездесущих слуг. Но, если Сара не была против, если не рассердилась, значит, она хотела того же? Она могла легко оттолкнуть его. Будь леди Ширабуки оскорблена его поведением, он бы уже сидел в карцере. Или умер, лишившись головы — раз уж его отправили в карцер из-за цветка астры, то поцелуй был намного большей дерзостью. А еще большей дерзостью было его заявление «мне все равно». Тем не менее, Сару не возмутило и это. Такума застонал, спрятав лицо в ладонях. Это просто убивало, разрушало изнутри, ломало душу и тело, кроша в осколки. Он больше не мог. Пусть она его убьет и это наконец прекратится.***
За дверью купальни слышался легкий плеск воды. Служанок рядом не было — Такума подгадал момент, когда Сара разогнала всех, одной приказав готовить ужин, другой — сходить за ее любимыми сладостями, а третьей просто не мешать. Вряд ли кто-то из них вернулся бы по собственному почину. У Ичиджо был примерно час — или секунда, в зависимости от того, сколько времени чистокровная потратит, чтобы стереть его в порошок. Раз, два, три… Он открыл дверь. Сара сидела к нему спиной, и Такума увидел только волосы, струящиеся платиновыми волнами по молочно-белым плечам, но он знал, что она обнажена, и во рту пересохло, как от голода. Он сделал шаг. Купальни находились на первом этаже, и источник был вырыт прямо в земле, но полы выложили плиткой, позаботившись, чтобы покрытие не холодило босые ноги и не было слишком скользким. Такума сбросил обувь. Расстегнул рубашку, медленно снимая — Сара прекрасно знала, что он делает, догадываясь по звукам. Ее тонкий слух уловил щелканье пальцев по пуговицам и шелест ткани. Но она молчала и не оборачивалась. Он подошел к краю источника. Совсем не глубоко. Плавать тут бы не получилось, только сидеть в воде, словно в большой ванне. Не горячей — горячий источник находился в другом месте, этот был создан специально для летних жарких дней. Такума выдохнул и расстегнул штаны. — Как самонадеянно, — наконец проговорила Сара. Но не обернулась. — Ужасно самонадеянно, — согласился Ичиджо. — Простите, Сара-сама, — и опустился в воду рядом с ней. Он ожидал чего угодно — больше всего, что ему сломают шею, но… Сара засмеялась. Громко, весело — как обычная девушка. — Какая очаровательная наглость! Ты и правда занятная пешка! Мне это нравится! — Нравится? Окрыленный успехом, Ичиджо потянулся к ней, привлекая к себе, и Сара ему позволила. Без единого слова возражения позволила обнять себя, притянуть так близко, как только возможно, и накрыть губы поцелуем, жарким и нежным одновременно. Ее грудь прижалась к груди Такумы, руки обхватили его плечи… Она была теплой, податливой и восхитительно приятно пахнущей, но про ее кровь он думал в последнюю очередь. — Нравится, — шепнула Сара в его губы. — Продолжай. Мне интересно, насколько ты хорош. Насколько ты можешь меня удивить. — Могу… Такума широко улыбнулся и нырнул под воду — вампиры могли не бояться утонуть. Вода в легких не убила бы такого, как он. Разведя бедра Сары, он коснулся языком ее лона, и тут же в его волосы впились ее пальцы, направляя. Сквозь воду он услышал томный стон. Страх исчез вслед за смущением. Такума выводил языком узоры, Сара путалась пальцами в прядях его волос, ее колени немного задрожали, когда она достигла вершины наслаждения, и Ичиджо поддержал ее за пояс, вынырнув из воды. Их лица оказались не на одном уровне — вдруг Сара растерянно моргнула, протянула руку и коснулась его лба. — Ты выше меня… — словно только что это обнаружила. — Ты выше… — Я… — он облизнул губы, ощущая вкус соков Сары. — Я… могу я?.. Было ужасно глупо спрашивать после того, как много сделал без спроса, но леди Ширабуки даже не пошутила насчет этого — только внимательно взглянула в глаза Такумы и медленно кивнула. — Можешь. Потеряв голову окончательно, Такума подтолкнул ее к краю источника, подхватил под бедра и резко насадил на себя — излишне резко, так, что сам испугался; наверное, это было больно. Двигаться он не начал, замирая и давая ей привыкнуть. Сара издала короткий смешок. — Определись, грубо ты себя ведешь или бережно. Я что, у тебя первая? — Ну… — щеки Такумы залились краской. — Вообще-то… С кем ему было этим заниматься? Он никого не любил, никого не хотел, и его тоже не спешили соблазнять — разве что девчонки из Дневного Класса были готовы вешаться на любого студента из Ночного, но они не в счет. И среди них тоже было мало действительно настолько чокнутых, чтобы отдаться симпатичному парню на первом свидании только потому, что он симпатичный. — Не переживай, — шепнула Сара. — Я тоже. — Что?.. — Что? Я всего на год старше, — шутливо возмутилась она. — Неужели ты думаешь, что я стала бы портить свою чистую кровь случайными связями? А Оури давно ничего не хочет. — Но… тогда… вам больно, — ужаснулся Такума, вспомнив, в какой они позе. — Регенерация, — выдохнула Сара. — Не больно. Двигайся. Мысленно Ичиджо хлопнул себя по лбу — действительно, регенерация… Но даже так — причинять ей боль не хотелось, и он толкнулся вперед тягуче-медленно. Сара застонала от удовольствия, подалась навстречу ему, вцепилась в его плечи, настоящая, живая, реальная… черт. Такума ускорился. Он не хотел ее разочаровать, он хотел стать незабываемым первым опытом, и, судя по сладким протяжным стонам, Саре нравилось — как и по тому, насколько крепко она в него вцепилась. Так крепко, словно хотела забраться к нему под кожу. Ее ногти до крови расцарапали его спину, но Сару это не удовлетворило — она укусила Ичиджо за плечо, не став пить кровь, просто сомкнув зубы. Ее волосы щекотали ему нос и благоухали астрами.***
— Вообще-то, — сказала Сара, переведя дыхание, — это может иметь… последствия. — А я был бы рад, — честно сказал Такума. — Понимаю, что это звучит ужасно, но я был бы рад. Просто счастлив. Я уже счастлив! — рассмеялся он. — Господи, это невероятно! — Не заблуждайся, — вернула его на землю Сара. — Не забывай, кто я. Думаешь, у меня может быть что-то с таким, как ты? То, что ты фактически глава Сената — ничего не меняет. Поэтому я приму все меры, чтобы последствий не было. Она вышла из воды, не стесняясь своей наготы, и принялась вытирать мокрые волосы. — Давайте помогу, — вызвался Такума, выскакивая следом. Сара позволила ему расчесывать ее длинные волнистые локоны. Будто ничего не было — как всегда. Каждый раз, когда между ними что-то происходило, она делала вид, что либо ничего не случилось, либо случилось нечто самое обыкновенное, о чем и думать не стоит. — Но вам понравилось, — упрямо сказал он. — Ваше тело было искренним. Вам было хорошо. — И что с того, — бесцветно сказала Сара. — Даже если понравилось… Даже если хорошо… Это временно. Ты — пешка, помнишь? Игрушка. Фигура на доске. — Да-да, — он начал заплетать ей косы. — Я помню. Вы часто это говорите. — Потому что ты будто не понимаешь. — Или вы сами не понимаете… — Такума! Один из флаконов с шампунем, что стояли здесь на полках вдоль стен, разлетелся вдребезги. Такума вздохнул. — Я все понимаю, Сара-сама. Я в сравнении с вами — смертный рядом с богиней. Но, как я и сказал, мне все равно. — Я выйду замуж, — предупредила его Сара. — Разве замужняя женщина не может… — Такума прикусил язык, и она договорила за него: — …иметь любовника? Действительно самонадеянно. Но любопытно. — …и если я возглавлю Сенат… — продолжил Ичиджо. Он ненавидел эту необходимость. Ненавидел организацию, управляемую дедушкой совсем не так, как полагалось. Ненавидел требования, которые выдвигали ему из-за этого. Но на самом деле Такума с удовольствием стал бы главой Сената — хотя бы чтобы изменить порядки, перевернув все с ног на голову. — Нечего возглавлять, — вдруг сказала Сара. — Сената больше нет. Канаме его уничтожил.