***
Ближе к вечеру, после незапланированной прогулки с друзьями, Юнги возвращается домой, мечтая оказаться в мягкой постели в окружение игрушек. Солнце опускается к горизонту, воздух наполняется прохладой. Он заходит в дом, снимает кеды и направляется на кухню, попутно целуя бабушку в щёку. — Как погулял? С альфой каким-нибудь познакомился? — спрашивает она, неся в руке кружку горячего чая. — Ба, я с друзьями гулял! Ни с кем не знакомился, — зевая, отвечает Юн, без сил падая на диван в гостиной. Она заходит следом за внуком и садится напротив. Прищуривается, надеясь найти долю лжи в словах Юнги, но, к сожалению, кроме усталости ничего не видит. — А зря, хомячок, — вздыхает она и делает глоток, качая головой. Юнджи знает, что Юнги сейчас вообще не интересуется альфами, но надеется, что у него появится такое желание, пусть и не в скором времени. — Ба, — слишком серьезно начинает Юнги, что настораживает. — Я стараюсь несильно обращать внимания на эти слова, но… — он поджимает губы и поднимает взгляд на бабушку. — Если ты и дальше так будешь говорить, то я пойду по омегам! Юнги неаккуратно молниеносно ставит кружку на стол и скрывается за углом, громко смеясь. — Ага, доведи меня ещё до инфаркта! — улыбается Юнджи, но напрягается из-за слов внука, трёт нос и сдержанно чихает. — Может, просто прекратим поднимать эту дурацкую тему? — спрашивает Юнги, заглядывая в комнату. — Будь здорова! Мин Юнджи недовольно закатывает глаза и произносит: — Не указывай мне тут. И вообще, я еще правнуков увидеть хочу, перед тем как в могилу ложиться. Юнги закрывает лицо руками и громко выдыхает, слушая тихие хихиканья бабушки. — Такими темпами я быстрее тебя туда лягу. Он поднимается в комнату и захлопывает дверь. Привычный беспорядок расслабляет, только так Юнги понимает, что наконец-то дома, на территории, которая принадлежит ему. Садится за стол, раскладывая несколько учебников и тетрадь. С этим судом он вообще об учебе забыл и не вспоминал бы, если бы не приближающийся тест. Конспектируя страницу за страницей, он всё чаще ловит себя на мысли, что ничего запомнить не может и просто пялится на ночную улицу, где потухает свет в окнах. Оставив всё на своих местах, Юнги скидывает футболку и плюхается на кровать. Мин взбивает подушку и ложится на её холодную сторону, облегченно вздыхая и складывая руки на затылке. Перед глазами стоят бесконечные иероглифы прочитанных документов, что Джин подготовил для суда. Он доволен сегодняшней работой, но одни слова альфы не дают ему покоя. «…было бы вообще хорошо, если бы Чонгук оставил эти земли в покое…». Юнги поворачивается на бок, складывая ладони. Не верит, что такой влиятельный человек, как Чонгук, просто оставит земли в покое. Но почему внутреннее чувство подсказывает, что если попробовать осуществить задуманное, то можно сильно об этом пожалеть? — Что, если я мирным путём пойду к нему и попрошу оставить нас в покое? — рассуждает Юнги с плюшевым белым медведем и высовывает из-под тонкого одеяла голые ноги. — Это будет тупо? — шепотом спрашивает он, прикусывая ноготь. И только Господь знал, почему омега не отдернул себя от мысли, которая побудила в нем ещё большее желание разобраться со всем как можно быстрее и с «меньшей кровью». Юнги снова поворачивается на спину и представляет альфу, которого никогда не видел. Облизав губы, он проговаривает спутанную речь, будто репетируя, когда на самом деле просто высказывает недовольство, словно пытаясь задеть воображаемого Чонгука. Голова забита разными сценариями разговора с Чоном, а Юнги от одной лишь мысли страшно становится, а глаза сами по себе зажмуриваются до синих расплывающихся точек. Бредовая идея становится навязчивой до такой степени, что стрелки переваливают за второй час ночи, а он все ворочается и меняет игрушки в объятиях. Луна ненавязчиво светит в окно и уже стремиться передать главенство солнцу. Юнги цокает и поднимается с кровати, сгребая с тумбы ноутбук. Он так просто сдался. — Куда я собрался, даже не зная адреса? — спрашивает у того же медведя и обреченно вздыхает, щуря глаза от яркого света. Омега вбивает в поисковике компанию Чона и высматривает среди фотографий и ссылок более-менее объективную. Садится удобнее и пробегается взглядом по биографии, которая, почему-то, ничем не отличается от той, что он читал у Джин-хёна. И лишь в самом конце, в поле контактной информации, видит несколько телефонов и адрес. — Центр города? — возмущается Юнги, прикидывая сколько придется ехать, и захлопывает крышку ноутбука. — Твою мать.***
Чонгук расслабленно сидит на кресле, допивая вторую за утро чашку кофе и копаясь в ноутбуке. День не задался с самого начала. То рубашка, почему-то, на спине разошлась, то завтрак оказался безвкусным, то по дороге на работу попал в огромную пробку и опоздал более, чем на полчаса. — Господин Чон, — в кабинет быстро заходит секретарь альфы и подходит к столу. — В час у Вас назначено собеседование с иностранными заказчиками. Они прибудут уже скоро. Вам нужно будет принести бумаги о их заказах? Чонгук отводит взгляд от невысокого омеги, рассматривая клавиатуру перед собой. — Занеси и бумаги, и эскизы зданий, иди, — повелевает Чонгук и поворачивается на стуле к панорамным окнам. Солнце сегодня греет несильно. В соседних высотках видны силуэты сотрудников, которые возятся на своих рабочих местах. Чонгук вспоминает себя с братом, когда несколько лет назад они тоже были простыми офисными планктонами, которые не имели никакой власти. Сейчас же это далеко в прошлом, поэтому можно облегченно вздохнуть. Через некоторое время из мыслей альфу выуживает секретарь, который сообщает о прибытии иностранцев. — Они ожидают Вас, Господин, — говорит омега, а Чонгук зевает и жестом руки показывает, что те могут войти. После прозвучавшего приглашения, в кабинет заходят четверо высоких альфы европейского происхождения в официальных черных костюмах и лакированных туфлях. За ними, скривившись, заходит Хосок, который вообще не хотел сюда приходить, но предстоящая работа с заказчиками не особо спрашивала. Эти мужчины уже долгое время ждут, пока в графике Чонгука найдется место, чтобы решить вопросы о покупке эскиза целого комплекса из нескольких зданий у компании. Они располагаются по разные стороны от Чона, приветствуя его. Чонгук во всех красках описывает структуры зданий и оглашает общие расходы. — Вы же понимаете, что эти покупки обойдутся Вам не дёшево? — фальшиво улыбается Чонгук и опускает взгляд на денежные расчёты на бумаге. — Примерно сто пятьдесят миллионов вон. Они переглядываются и машут головами в знак согласия, прекрасно понимая, что в компании братьев Чон заказ обойдется им за немалую сумму. — Мы знали, что эскизы не обойдутся нам почти за бесплатно, Господин Чон, — по-английски говорит один из заказчиков и рассматривает комплекс, напечатанный на бумагах со всех ракурсов. — Нас поразила Ваша работа над заказом. Мужчины рассматривают высокие здания на рисунке и удивляются их красоте даже в скетчевом виде. Каждая маленькая деталь аккуратно прорисована и очерчена. На других листах были распечатаны чертежи и расходы к ним. — Наша компания ко всем заказам относится с ответственностью, — спокойно отвечает Чон и смотрит на удовлетворенные лица американцев. На самом-то деле ему было совершенно плевать на этих людей, но не на деньги, которые уже сегодня должны оказаться в руках. Сидящий рядом с братом Хосок незаинтересованно посматривает на заказчиков. После той ссоры во время поставок они не проронили ни слова. Чонгук делал жалкие попытки: невзначай узнавал сколько времени, будет ли кофе, поедет домой один или с ним, но Хосок просто игнорировал, даже если приходилось наступать себе на горло. Долгие обсуждения завершаются традиционным поклоном и рукопожатием. Гости встают из-за стола и благодарят за добродушный приём. Как только в кабинете остаются братья, нависает гнетущее молчание. Хосок намеревается, не тратя время, вернуться к себе, но Чонгук останавливает его. — Хосок, останься, — грозно просит Чон, опускаясь в кресло. — У Вас остались ко мне вопросы? — без энтузиазма и с каким-то презрением спрашивает Хосок, понимая, о чем хочет поговорить брат. Но проблема была в том, что этого не хотел он. — По поводу Тэхёна, — говорит Чонгук, надеясь на хотя бы недолгий разговор с братом. — Всего хорошего, Господин Чон. Хосок захлопывает дверь, оставляя Чонгука с навязчивыми мыслями в голове. У старшего глаза перекрашиваются в белый от ненависти. Злоба далеко не на брата, а на Тэхёна, который, словно камень преткновения, встал на их общем пути, разделяя на два. Чонгуку сложно терпеть эту неправильную любовь и вряд ли когда-то с ней смирится. Эти двое будут вместе только через его труп. Одни мысли вытесняют другие, пульсирующей болью отдаваясь в висках. Чонгук не знает, что делать, но принимать обстоятельства, касающиеся Тэхёна, не собирается. Альфа складывает нужные бумаги в стопку и засовывает в папку. — Господин Чон… — не успевает произнести секретарь, как Чонгук его сразу перебивает: — На сегодня это были последние переговоры? — Да, но… — Что ещё? — раздраженно спрашивает Чонгук, совсем не желая слушать сейчас омегу. — К Вам пришёл какой-то омега, — говорит он и замечает на себе пристальный взгляд босса. — Он сказал, что сам представится. — Это Тэмин? Если да, то скажи ему, чтобы ехал обратно. Я не в настроении сегодня, — больше раздражается Чонгук, собирая стопку папок на край стола. Альфа замечает, что секретарь тушуется и понимает, что тот говорит не о Тэмине. — Это не Тэмин, Господин. — Блять, а кто тогда? Позови его.***
Юнги с интересом наблюдает, как из кабинета Чон Чонгука выходили здоровенные альфы в дорогущих костюмах с золотыми запонками. За ними вышел такой же высокий и мускулистый альфа с темными волосами, но намного моложе и злее. На секунду даже дыхание перехватило. — Проходите, — послышалось омеге, и он тут же подскочил с дивана, поправляя светлые джинсы и белую рубашку. Мин пытался найти в гардеробе что-нибудь солидное, но потом забил, нацепив безразмерную толстовку и джинсы. Он подходит к дубовым дверям и вздыхает, прежде чем войти. Юнги про себя отмечает, что кабинет намного отличается от остальной компании чересчур дорогим ремонтом. Роскошные картины, покрытые сусальным золотом, висят в разных углах кабинета, а деревянный стол посередине был настолько огромным, что занимал половину помещения. Сзади стола — панорамные окна, которые открывали вид на чистое небо и зеркальные соседние высотки. — Здравствуйте, — строго говорит Чонгук, понимая, что омега начинает летать в облаках. — Я жду, пока Вы мне представитесь. Юнги застывает, разглядывая мускулистые руки, набитые татуировками. Напряженную грудь альфы скрывает тонкая ткань рубашки, волосы уложены назад и хорошенько залачены, а в ушах блестят несколько серёжек. Альфа вальяжно сидит в кожаном черном кресле, постукивая пальцами по столу. — Я… меня зовут Мин Юнги, — лепечет омега, через силу приподняв голову. Вся уверенность улетучилась в мгновение ока. Чонгук лишь изгибает бровь и произносит: — Боюсь Вас разочаровать, но Ваше имя мне ни о чем не говорит. Без проблем можно было уловить нотки сарказма в его голосе. Альфа сжимает губы и ухмыляется, рассматривая робеющего омегу. Юнги на некоторое время зависает, переваривая ситуацию и то, что Чонгук не знает имени того, кто идет против него в суде. И, как назло, вся отрепетированная речь улетучивается из головы, но воспоминания о родителях и отвратительная перспектива лишиться дома заставляют взять себя в руки. Юнги шумно вздыхает и поднимает уверенный взгляд. — Я тот, кто выступает против Вас в суде, — громко заявляет он, складывая руки на груди. Альфа ухмыляется и осматривает омегу с ног до головы. Мешковатые вещи не дают разглядеть паренька, и он поднимает взгляд на детское лицо, рассматривая глаза. Карие, похожие на лисьи, сразу напомнили о хитром диком лесном хищнике. Он встаёт из-за рабочего стола и, гордо задрав подбородок, подходит к омеге, который, как оказалось, ниже чуть ли не на две головы. Чонгук тихо произносит: — Ты зачем сюда явился? Захотел познать суть фразы: «На грани жизни и смерти»? — Я пришел сюда не для того, чтобы оправдываться перед Вами, Чон Чонгук, — от такого тона внутри альфы начала скапливаться агрессия. Он хотел было что-то сказать, но осек себя, желая послушать жалкие потуги мальчишки. — Я знаю, что для Вас чужое мнение — пустой звук, но хоть раз поставьте себя на место тех людей, которых Вы хотите так безжалостно лишить крыши над головой. Как бы Вы поступили на моем месте? Просто бы смотрели, как дом, который напоминает о самых лучших моментах в жизни, сносят? Я правильно понимаю? Омега произносит речь так, что не проскальзывает даже волнение, которое явно поглотило тело и разум. Альфа нагло усмехается и прикусывает губу, стараясь сдержать смех. Не каждый сможет вот так стоять перед ним и высказывать всё в лицо, но от осознания, что какой-то омега-недоросток явился к нему и, талантливо пряча страх, говорит — пробирает только на смех. — Я сразу дал выбор людям, я их к этому не принуждал, — если Юнги разговаривает на повышенных тонах, то Чонгук, наоборот, более спокойно, приподняв брови. — Зачем Вам эти земли, если у Вас уже есть множество других территорий? — более рассудительно произносит Юнги и хмурится, понимая, что если сейчас даст слабину, то тот его просто-напросто выгонит и не пожалеет. — Другие имеющиеся территории не подходят для тех построек, которые я хочу осуществить, — Чонгук не знал, почему оправдывался перед парнишкой, но уже вошел в раж, и ничего не остается, кроме как продолжать бессмысленную, но забавную клоунаду. Интересно, что еще выпалит этот школьник и в какой момент решит сдаться, убегая, поджав хвост? — То есть подходит именно та территория, на которой проживает большое количество людей? — саркастически спрашивает Юнги и рассматривает эмоции на лице альфы, которые оказываются спокойными и надменными. — Которые, конечно же, не являются для Вас преградой? — Верно, Мин Юнги, — с трудом вспомнив имя омеги, говорит Чонгук, пытаясь не засмеяться. — Я понимаю, что из-за какого-то паренька, вроде меня, Вы не будете менять дальнейшие грандиозные планы, но прошу, пересмотрите взгляды на этот счёт… — с сожалением произносит Юнги, но тут же слышит противный громкий смех альфы, который не в силах больше сдерживаться. — Я буду разговаривать с Вами в суде, Мин, — внутренний демон выходит наружу, демонстрируя превосходство. Юнги лишь поднимает взгляд на серо-коричневые глаза альфы. Он пытается найти там сожаление, но находит лишь равнодушие. — Сложно что-либо ответить сейчас, Господин Чон? — менее уверенно спрашивает Мин, отдавая себе отчет в том, что сейчас не в том положении, чтобы провоцировать альфу. — Без адвоката сложно найти подходящие слова, да? Чонгук удивляется смелости омеги и наклоняется ближе. Он чувствует вкусный запах апельсинов, исходящий от парня. — Если хочешь умереть сейчас, то давай, перечь мне дальше, — шепчет в самое ухо Чонгук. — Но если хочешь остаться в живых до суда, то пошёл вон отсюда. Чонгук заводит одну руку омеге за спину, до синяков сжимает талию, из-за чего слышит, как парень начинает шипеть от боли, разворачивает лицом к двери, несильно толкая. — Я хотел решить этот вопрос человеческим путем, но… — Юнги поправляет рубашку и поворачивается альфе, плотно сжав зубы. — В Вас, наверное, ничего человеческого уже не осталось. Чонгук смотрит на лисьи глаза Юнги, прикидывая сколько тому лет. Можно дать где-то шестнадцать-семнадцать. — Чон Ли, — громко зовёт Чонгук секретаря, не отрывая взгляд от омеги. Ли заходит в кабинет и, видя, как босс с омегой стоят непроизвольно близко, краснеет, опуская голову. — Скажи охране, чтобы забрали этого, — с отвращением говорит Чонгук. — И чтобы больше не пускал его сюда, — развернувшись, Чонгук возвращается к столу. — Хорошо, Господин Чон, — нервно отвечает Ли и уже тянется к омеге, как тот отходит, не даваясь в руки. — Я и сам выйду, Господин Чон, — язвит Юнги, с усмешкой пародируя слова секретаря. Мин уверенной походкой выходит с кабинета, оставляя Чона и секретаря наедине. Чонгук же провожает взглядом наглого мальчишку, вспоминая ощущения омежьей тонкой талии, которой касались пальцы. — Я ожидал, что это будет какой-то буйный омега, — улыбается Чонгук, обращаясь к Чон Ли, — но не настолько.***
За окном светит яркая луна, а город погружается во тьму. Когда засыпает один мир, обязательно просыпается второй, который главенствует глубокой ночью до самого утра. Грязный мир, которым правят погрязшие в грехах люди. Для них соблазн — закон, по которому живут и которому подчиняются. Обычные люди не подозревают, как бешено крутятся шестеренки преступного мира. Омега поправляет пояс на халате и садится на мягкий белый кожаный диван, закинув ногу на ногу. — Как ты там сказал? — обращается омега к охраннику, который смотрит на него с нескрываемым животным голодом. — Мин Юнги? Так зовут этого мелкого? Крупный альфа лишь кивает, не отрывая взгляда от приоткрытых участков стройных ног. Чимин замечает на себе заинтересованные глаза альфы и талантливо игнорирует, привыкший к излишнему вниманию к своему телу. Альфе можно только облизывать тело взглядом и дрочить на тайно сделанные фотки, но если коснется — тут же подпишет смертный приговор. — А уверенности у него не занимать, — широко улыбается Пак, откидываясь головой на спинку дивана. — Хочу посмотреть, как Чонгук разорвёт паренька в суде. Или после него, — омега заливается звонким смехом и переворачивается на живот, что-то рассматривая в телефоне. Край халата задирается выше дозволенного. Альфа не слушает незамысловатый монолог омеги, предпочитая рассматривать упругую задницу. — Эй, новенький, — кокетливо произносит Чимин, вытягивая альфу из раздумий, — можешь идти. Чимин дожидается, пока мужчина скроется за дверью, и стягивает халат, проводя пальцем по экрану телефона и выключая свет. Он не спеша встает, рассматривая обнаженное тело во всех отражающих поверхностях, подходит к кровати и забирается под воздушное одеяло. — Посмотрим на твои дальнейшие действия, мой дорогой Зевс, — с усмешкой проговаривает Чимин.***
Ближе к трём часам дня студенты выходят из университета, направляясь домой. — Короче, если очень повезёт, то за тест получу нормальную оценку, — говорит себе под нос Менсу и поглядывает на Юнги, который тихо и спокойно идёт рядом. Совершенно на него не похоже. — Эй, ты чего? Что-то случилось? Юнги сразу спускается на землю, обращая внимание на друга. — Всё нормально, — сухо врет, всё ещё думая о той встрече с Чонгуком пару дней назад. Его взгляд стал видеться в страшных снах. Он теперь даже перед сном таблетки успокоительного глотает, чтобы нервная система хоть как-то отдохнула от ежедневного стресса, что преследует его. Теперь Юнги прекрасно понимал, почему Джин так боялся и отговаривал. Такого человека, как Чон, сложно будет выиграть в суде. Шансы на отстаивание территории постепенно закапывались глубоко под землю, а подушка по ночам пропитывалась горькими слезами. Менсу смотрит на потерянное лицо друга и понимает, что тот совершенно не в порядке. — Я так понимаю, ты не хочешь рассказать, что с тобой происходит вот уже несколько дней? — немного расстроенно спрашивает Менсу, останавливая Юнги за лямку рюкзака. — Менсу… — начинает Мин и видит не скрытое волнение на лице младшего — Я не хочу, чтобы наш район сносили, поэтому попросил друга помочь мне с судом. Менсу широко распахивает глаза и вскидывает брови вверх. Он и слова не может произнести, потому что сложно подобрать какие-либо выражения, даже нецензурные. Слова закончились, даже не начавшись, а взамен — небывалое удивление. — Ты… что? — ошарашено переспрашивает младший, хотя прекрасно всё услышал. Юнги лишь виновато опускает голову и смотрит на асфальт, сдерживая слезы, которые вот-вот норовят хлынуть из глаз. — Я уже сам запутался… — хнычет Юнги, утирая рукавом рубашки слезы с щёк. Сколько бы Мин не убеждал себя быть сильным, он всего лишь школьник, который действительно ввязался в то, где ему не место, и встал против того, чье имя принято говорить шепотом. — Мне страшно. Менсу подходит к нему, крепко обнимая за плечи и раскачивая из стороны в сторону. — Ты чего? — пытается успокоит Менсу. — Эй, Юнги, всё будет хорошо, не переживай так. Юнги утыкается лбом в изгиб шеи друга и пытается собраться с мыслями, понимая, что сейчас не лучшее время для слез. — Уверен, твой друг знает своё дело, он поможет тебе, — искренне произносит Менсу. — Хотя, как бы страшно не звучало, но это явно не закончится чем-то хорошим.